Текст книги "Жестокие клятвы (ЛП)"

Автор книги: Джо Макколл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 29

Ваня

Саша высадил меня несколько часов назад на встречу с Адрианом. Кое-что о получении ответов от снайпера.

Он также является киллером, который уничтожил мою семью.

Сначала меня разозлило то, что он не спросил, хочу ли я участвовать в пытках ублюдка, убившего мою семью, но чем дольше мне оставалось вариться в гневе, тем больше я понимала, что рада, что он это сделал. Я не готова к тому, чтобы мои руки были в крови.

Во всяком случае, пока нет.

Я приберегу это для главного события. Тот, кто заказал убийство. Фигуры медленно собираются на доске. Пешки медленно сбрасываются с доски, чтобы выявить настоящего кукловода, стоящего за сложными ходами.

Материалы дела Коры разложены передо мной на кровати в хронологическом порядке. Светлане удалось приобрести их у одного из своих детективов. Он отправил их ей по факсу за считанные минуты. Мой отец заставил меня поверить, что она погибла в автокатастрофе по пути за Адой, откуда мой отец ее спрятал.

Мне тогда было пятнадцать, и я знала, что лучше не задавать ему вопросы. Я не думаю, что он мог лгать. Но я также не осознавала глубины его развращенности. Мать Ады была пленницей моего отца. Он превратил ее в проститутку. Невольная шлюха для своих людей, которые были готовы заплатить большие деньги за кусок киски албанской королевы мафии.

Она была его пленницей. Подсела на наркотики и черт знает что еще. Затем она забеременела Адой. Мой отец поместил ее в реабилитационный центр, она родила, а затем провела следующие несколько лет горничной в одном из отелей моего отца. Двенадцать лет спустя Кора поселилась в особняке, а Ада стала моей подругой по играм.

Зачем ждать все это время?

Я вспоминаю то время, но оно по большей части пусто. Мне было десять лет, и я все еще была наивна в отношении жестокости судьбы, с которой я столкнулась, когда дело касалось отцовства. Что случилось в том году, что заставило его привести их к нам? Почему он так и не признал Аду своим ребенком?

Отчет коронера тяжело лежит у меня в руке. Слезы собираются на краю моего зрения, когда я читаю это.

Множественные ножевые ранения гениталий жертвы свидетельствуют о каком-то сексуальном гневе по отношению к жертве. Пострадавший получил множественные тупые травмы живота. Никаких защитных ран нет, но ожоги вокруг запястья и лодыжек жертвы позволяют предположить, что она была связана.

Голова жертвы неизвестна. Следы на шее позволяют предположить, что голову удалили какой-то большой ручной пилой.

Подождите. Если ей отрубили голову, как они ее опознали?

Пока неизвестно…

Может ли она быть той, кто дергает за все ниточки? Я не могу винить ее, если она такова. Мой отец убил ее семью. Пытал ее. Изнасиловал ее. Заставил ее родить ему ребенка. Я бы тоже хотела отомстить. Мне нужно раскопать ее могилу, чтобы знать наверняка. В отчете врача не упоминаются какие-либо опознавательные знаки, но на левой руке Коры была татуировка в виде беркута. Национальная птица Албании, ее родной страны. Прошло почти десять лет со дня ее смерти, но я знаю, что мой отец забальзамировал ее. Если повезет, татуировка все еще останется на месте, только сильно потускнеет.

С надеждой.

Если станет хуже, я могу взять образец ДНК.

Вздохнув, я складываю бумаги в беспорядочную стопку и складываю их в папку. Может быть, я смогу попросить Адриана о помощи. Он хочет поймать того, кто бы это ни был, так же, как и я. Мне нет нужды рассказывать ему о девочке. Я буду держать его в неведении о ней, пока не буду уверена, что он не воспользуется ею. Светлана обещала мне, что не скажет ни слова.

– Он не тот монстр, которым ты его рисуешь. Мой сын делает то, что необходимо, но это не делает его бессердечным.

Когда я сказала ей, что он планировал меня продать, она и глазом не моргнула.

Психопаты, многие из них.

Я потягиваюсь, стоя, вытягивая руки над головой, зеваю и подхожу к окну. Сад всегда прекрасен в лунном свете. Было бы еще лучше, если бы по всей массе цветов были разбросаны мерцающие огни на солнечных батареях, чтобы создать впечатление, будто ночное небо упало на землю.

Мимо окна проходит тень, но в тусклом свете я не могу разглядеть, кто это.

У охранников не будет еще одного прохода в течение как минимум двадцати минут. Я наклоняюсь вперед, чтобы заглянуть в окно, когда вижу это. Маленькая фигурка в капюшоне держит в одной руке канистру с бензином, а в другой переворачивает зажигалку. Мне слишком темно, чтобы ясно рассмотреть фигуру над носом. Его капюшон надвинут слишком сильно и создает темную тень. Но я вижу, как губы складываются в жестокую улыбку.

Женственные губы.

Фигура ударяет по зажигалке, широко улыбаясь, прежде чем швырнуть её в сторону дома.

Пламя взрывается между нами со слышимым треском, когда бензин воспламеняется. У меня замирает дыхание, когда я смотрю на стену оранжевого пламени, пробирающуюся вверх по стене дома. Фигура исчезла. Слишком куриное дерьмо, чтобы оставаться здесь и наблюдать за хаосом, которое она создала.

Была ли это она? Кора? Как ей удалось пройти мимо охранников у главных ворот? У Адриана самый охраняемый комплекс в Вегасе. Она никак не могла пройти…

Красная ива.

В линии забора у красной ивы есть разрыв, где участки разделены ровно посередине. Но даже в этом случае это в нескольких милях от дома. Неужели она добралась сюда пешком? Я слышу визг сигнализации из коридора. Шаркают ботинки, люди кричат. Мне нужно уйти отсюда.

Оглядываясь назад, я бросаюсь к двери, распахивая ее с такой силой, что вмятина на стене за ней. Я замираю, проходя через дверной проем. Письма. Я не могу оставить их позади. Это все, что мне нужно, чтобы напомнить мне о той версии Адриана, в которую я влюбилась. Возможно, сейчас он не тот мальчик, но они показывают мне, что у него есть потенциал.

Хватая спортивную сумку, полную моей старой одежды, я кладу сверху письма и застегиваю молнию. Перекинув его через плечо, я вытаскиваю задницу из комнаты как раз в тот момент, когда взрыв ударил в стену здания. Я падаю на колени с тихим криком. За считанные минуты дым поднимается с первого этажа. Спотыкаясь, я кашляю и начинаю чувствовать головокружение.

Дерьмо.

Огонь пробирается вверх по лестнице. Взрыв, должно быть, произошел от какого-то зажигательного устройства на первом этаже. Я возвращаюсь тем же путем, которым пришла, в спальню. Закрыв за собой дверь, я карабкаюсь к окну и разбиваю его. Пламя поднимается вверх по запасному пути. К настоящему времени они должны быть выше, но у меня есть смутное подозрение, что Адриан построил свой дом из огнестойкого материала.

Высунувшись, стараясь не попасть в разбитое стекло, я окидываю взглядом из стороны в сторону. Здесь, в задней части дома, никого нет. Где вся охрана? Сделав глубокий вдох, я закрываю глаза и собираю всю храбрость, которая у меня есть. Это немного, но придется сделать. Положив простыню на подоконник, я вылезаю из окна спальни, неуверенно балансируя на карнизе, и выпрямляюсь как можно ближе к своему полному росту.

Есть только один способ выбраться отсюда живой.

Мне нужно подняться на крышу.

Пламя уже уничтожило большую часть решетки справа от окна, но это все, что у меня есть. Надеюсь, он достаточно закреплен сверху, чтобы выдержать мой вес. Еще один глубокий вдох, и я приступаю к ужасающей задаче – залезть на крышу. Мое тело протестует, пока я поднимаюсь вверх. Я не обязательно неподготовлена, но со спортзалом я точно не дружу.

Кажется, что время движется мучительно медленно, пока я тщательно планирую каждый шаг и опору. Части решетки слабы и разрушаются от пребывания на жаре. Чем дальше я поднимаюсь на крышу, тем слабее становится поддержка. Вскоре я перелезаю через край крыши, падая на еще теплую черепицу, чтобы отдышаться.

Пламя распространяется из окон первого этажа, как спутанные ветки на ветру, а дым клубами валит из второго этажа. Мне нужно найти путь вниз. Осторожно переворачиваюсь на живот. Поднимаясь на четвереньки, я скользю вверх по крыше, слишком боясь встать полностью, чтобы не упасть назад. Я выглядываю из-за гребня крыши, устраиваясь так, чтобы мои ноги оказались по обе стороны.

Я вижу вдалеке мигающие огни и далекий вой сирен. Я измождена. В груди у меня тяжесть, и мне трудно сделать полный вдох. Мои глаза продолжают слезиться и, без сомнения, налились кровью от дыма. Я позволила своему взгляду блуждать, пытаясь найти путь вниз, не превращаясь при этом в плоский блин на земле внизу.

На краю площадки возле ворот я вижу небольшую толпу сотрудников Адриана. Среди них я вижу Анну и Мишу, водителя Адриана.

– Ваня, – слышу я, как кто-то выкрикивает мое имя с другой стороны крыши. – Ваня, – теперь оно приближается. Меня охватывает прилив облегчения, когда голова Адриана высовывается из-за края крыши на противоположной стороне. Он снова зовет мое имя и жестом подзывает меня. В его глазах выражение дикого ужаса, которого я никогда раньше не видела.

Это почти похоже на беспокойство.

Будет ли ему грустно, если я умру?

Будет ли он оплакивать меня?

Или это просто позволит ему безоговорочно забрать империю моей семьи?

Нет времени созерцать эмоции, играющие на его лице, потому что дом качается, и подо мной раздается еще один взрыв. Перетянув ногу на другую сторону, я сбегаю по крыше в его ожидающие объятия. На мгновение он крепко прижимает меня к груди, уткнувшись носом в мои волосы и вдыхая меня.

Может быть, он все-таки будет скучать по мне.

ГЛАВА 30

Адриан

Дом полная утрата.

Я не опустошен этим. С тех пор как мой отец умер, а мама вместе с сестрой переехала в город, я никогда не чувствовал себя как дома. Особенно после женитьбы на Аде. Она поменяла всю мебель и декор. Игнорировала сад, который я построил специально для нее. Раньше она писала мне, рассказывая о своей мечте об идеальном доме, но когда пришло время, ей все стало противно.

Проблема в том, что меня это никогда не беспокоило. Так и должно было быть, но через некоторое время я отдалился от нее. Оставался на работе дольше, придумывая оправдания, почему я не смог присутствовать на мероприятии или почему мне нужно было остаться в отеле.

Она никогда не задавала мне вопросов. Просто пожала плечами или просто ответила: «Хорошо». Мне следовало знать, что ни одна женщина не будет так беспечно относиться к своему мужу, который все время работает или отказывается приходить домой. Это давало ей больше времени для шпионажа и заговоров. Чтобы осуществить план Кастеллано по захвату моей империи.

Я сижу с Ваней на коленях на заднем сиденье машины скорой помощи, которая стоит сразу за воротами. Она прижимается к моей груди, кислородная маска прижата к ее лицу. Ваня страдает от незначительного отравления дымом. Ничего серьезного, ровно настолько, чтобы вызвать раздражение легких и тяжесть в груди. Кислород поможет, и если у нее все еще будут проблемы, я попрошу Эрика осмотреть ее, когда отвезу ее в отель.

– Мистер Волков, – нервный пожарный шагает к нам и дружески кивает Антону, стоящему рядом. – Я полагаю, ваша жена проинформировала вас о причине пожара? – я киваю. – Хорошо. Нам удалось сдержать большую часть пламени, но не успели спасти конструкцию.

– Мой дом был оборудован системой пожаротушения, – рычу я. – Это рекомендовал ваш отдел. Ущерб не должен быть таким серьезным.

– Мы не будем знать наверняка, пока завтра не сможем безопасно оценить ущерб, но я считаю, что ваша система подверглась нападению.

– Взрыв, – голос Вани хриплый и приглушенный под маской. – После того, как она подожгла, раздался взрыв. Как бомба.

Пожарный кивнул.

– Некоторые схемы возгорания вокруг западной стороны здания позволяют предположить, что использовалось зажигательное устройство. Это вывело бы из строя вашу систему и сделало бы дом уязвимым.

Чертовски здорово.

– Спасибо, – говорю я ему.

Он качает головой.

– Я попрошу следователя по поджогам связаться, сэр, – он опускает голову в последний раз и уходит, приказав своим бригадам провести капитальный ремонт дома, чтобы убедиться, что не осталось горячих точек, которые могли бы вновь разжечь пожар. Бля, гореть уже нечему, честное слово. Весь дом исчез. Все, кроме одной спортивной сумки, которой Ване удалось спасти.

Ждем еще час, прежде чем фельдшер даст Ване добро.

– Лучше всего для нее будет паровой душ, который поможет удалить грязь из легких, – инструктирует он меня. – Если это не сработает, вы можете купить ей ингалятор или небулайзер с альбутеролом. Все остальное поверхностно. У нее нет ожогов и не должно быть серьезных повреждений легких.

– Спасибо, – говорю я ему искренне. Медик бросает на меня понимающий взгляд, прежде чем приступить к уборке бумаг и мусора в кузове машины скорой помощи.

Моя секретарша София уже подготовила мой пентхаус в моем казино «Французский квартал». Антон открывает заднюю дверь «Эскалейда», и я легко скользю по кожаному сидению с Ваней на руках. Ее затуманенные глаза осунулись и устали. Ее ресницы трепещут по щекам, пока она изо всех сил пытается не заснуть. Она вся в царапинах и саже. Ее волосы – это птичье гнездо на макушке.

Я никогда не видел ничего прекраснее.

По дороге между нашим домом и казино она засыпает, ее голова нежно лежит на моем плече, ее горячее дыхание касается изгиба моей шеи. Это восхитительное чувство, от которого мой член твердеет под ней.

– Я посмотрю, смогу ли я получить что-нибудь из удаленной базы данных, – шепчет Антон спереди. – Уродец, который это сделал, должно быть, где-то попал на камеру.

– Ваня говорит, что это была женщина, – передаю я ему.

– Женщина? – его голос удивлен.

– Я думаю, что этот человек из E-Ris – женщина, – говорю я. – На самом деле это имя от греческой богини. Эрида, богиня раздора. Известна в римской культуре как Дискордия.

– Итак, ищем самку, – повторяет Антон. – Но кто? Ни в одной из мафиозных семей нет женщин-руководителей. Если только ты не презирал какую-нибудь женщину, о которой я не знаю, я не могу вспомнить никого, кто мог бы так преследовать тебя.

– Они охотятся не за мной, – сообщаю я ему. – Это она. Луан спросил: «Кто сказал, что мне заплатили за ее убийство?»

– Я в замешательстве.

– Я не думаю, что он планировал убить ее в ту ночь, когда были убиты ее родители, – объясняю я. – Ей ни в коем случае не следовало сбегать так, как она это сделала. Он опытный убийца. Он отпустил ее, зная, что она побежит ко мне.

– Итак, кем бы ни была эта Э-Рис, она гонится за тобой?

Он до сих пор этого не понимает.

– Нет, – уверяю я его. – E-Ris нацелена на Ваню. Могу поспорить, кто бы ни ожидал, что я убью ее. Когда я решил вместо этого продать ее, они предложили Петру совершить покупку.

– Тогда зачем стрелять в нее в переулке?

– Потому что я не сделал то, что они планировали, – не могу поверить, что не видел этого раньше. – Они хотели найти повод начать битву в Вегасе, и если бы я убил или продал Ваню, другие семьи могли бы воспринять это как акт войны. Они бы поверили, что это я виноват в убийстве, и что они будут следующими.

– Это кажется натяжкой, – вздыхает Антон. – Я не говорю, что это неправильно, но кто выигрывает от войны между семьями?

– Тот, чья семья всю жизнь следила за этим.

– Албанцы, – выдыхает Антон.

– Теперь мне осталось понять, как Ваня во все это вписывается, – потому что некоторые вещи не складываются, когда дело касается ее. Она посмотрела на меня так, будто я повесил луну и звезды, а не как тот ублюдок, который чуть не продал ее жестокому бывшему жениху.

– Как ты думаешь, это могла быть Кора Бериша, мать Ады? – он спрашивает. – Она единственная, кого мы не можем объяснить.

– Ваня говорит, что она погибла в автокатастрофе, когда Аде было пятнадцать, – напоминаю я ему.

– Я посмотрю, смогу ли я получить отчет, – говорит он мне. Я посмеиваюсь.

– Нет необходимости, – говорю я, глядя на свой телефон. В течение дня я просматривал сообщения, которыми пренебрегал. – Моя мама на шаг впереди. Один из детективов в участке написал мне сообщение, что она запросила это дело.

– Почему?

Я смотрю на прекрасное существо в своих руках.

– Думаю, мне придется спросить мою озорную невесту, когда она проснется.

ГЛАВА 31

Ваня

Руки Адриана обнимают меня. Нежно прижимая меня к своей груди, шепча успокаивающие слова. Я чувствую, как машина остановилась, и через несколько мгновений раздается звук открывающейся двери. Застонав, я отодвигаю голову от его плеча, чтобы лучше видеть. Еще темно, но по тяжелому шуму машин и жужжанию голосов я могу сказать, что мы находимся где-то на Стрипе.

– Где мы? – сонно спрашиваю я.

Адриан выскальзывает из салона Эскалады, держа меня на руках. Он смотрит на меня сверху вниз, в его глазах светится что-то другое.

– Французский квартал, – говорит он мне. – Один из моих престижных отелей на Стрипе.

Ой.

Я видела только один из его отелей, тот, в который ходила за свадебным платьем. Я смотрю на здание, к которому он идет, и мои глаза расширяются от этого зрелища. Это красиво по-деревенски. В нем есть элегантность Парижа, но чувственность, источающая желание и похоть. Антон ведет нас к той стороне здания, где один из людей Адриана стоит на страже перед парой величественных дверей лифта.

Когда мы идем к нему, он нажимает кнопку лифта, удерживая двери открытыми для нас, и мы входим внутрь. Антон прижимает большой палец к сканеру, и мы поднимаемся.

– Это фантастика, – бормочу я. Антон усмехается.

– Он ведет прямо к пентхаусу, – объясняет Адриан. – Таким образом, мне не придется ходить по полу казино.

Его нельзя винить. Имя Волкова известно во всем Вегасе. Это вызывает одновременно интригу и страх у тех, кто его слышит. Двери открываются, и меня уносят в море богатства. Все внешние стены представляют собой не что иное, как окна от пола до потолка, из которых открывается вид на волну огней, исходящую из Лас-Вегас-Стрип. Оранжевые кожаные диваны и черные кресла стратегически расположены перед окнами, обеспечивая оптимальный вид на город.

Он так отличается от дома. Это уютнее и менее кричаще. В этом есть удобная простота, которая заставляет меня задуматься, какое место он предпочитает больше. Прогуливаясь по пентхаусу, он не утруждает себя экскурсией, а ведет меня прямо в спальню, где аккуратно укладывает меня на огромное пуховое одеяло, так что мои ноги свисают с края.

– Мне жаль насчет дома, – шепчу я с сожалением. – Я знаю, что это было в твоей семье с тех пор, как твой отец приехал в Америку.

Адриан пожимает плечами, помогая мне снять туфли.

– Дома можно переделать.

Он встает и идет в ванную. Я слышу, как течет вода, и когда он возвращается, он держит белую ткань.

– Тебя не восстановишь.

– Ну, по крайней мере, тебя не заставили бы жениться на мне, – шучу я, чтобы поднять настроение, пока он моет мои больные ноги. Он прекращает свои услуги и смотрит на меня, его лицо мрачное и серьезное.

– Не говори так, – его голос – нежное шепот, который противоречит дикому выражению его лица. Когда он смотрит на меня так, будто я для него что-то особенное, мои эмоции зашкаливают, и я больше не могу сдерживать слезы. В моей жизни не так много людей, которые проявили бы ко мне доброту, кроме тех, кто меня воспитал. Мои родители никогда не чувствовали необходимости держать меня на руках или заботиться обо мне так, как должны родители. Даже мой дедушка, хотя он часто показывал мне свою нежную сторону, никогда не проявлял ко мне настоящего сострадания или доброты. Он никогда не смотрел на меня так, как сейчас смотрит Адриан.

Как будто я центр его мира.

Как будто я имею значение. В этот момент я не чувствую себя одноразовой. Я не чувствую себя пешкой, которую можно легко отбросить в сторону, когда она будет использована. На меня смотрит не Адриан, а Адрик, загадочный мальчик, в которого я влюбилась много лет назад.

Руки Адриана обнимают меня и нежно притягивают к своей груди. На этот раз я не борюсь ни с ним, ни с притяжением между нами. Я закусываю нижнюю губу, пытаясь сдержать рыдания. Борюсь за восстановление контроля, но это бесполезно. Травма от сегодняшних событий, казалось, усугубила все, что произошло после той роковой ночи.

– Пойдем, – нежно подзывает он меня. – Давай тебя помоем.

Я усмехаюсь, глядя на свое покрытое сажей и грязью тело.

– Что? – дразню я. – Курить кинк не твой конёк?

Он одаривает меня мегаваттной улыбкой.

– Мне нравятся любые извращения, которые тебе нравятся, детка, – он облизывает губы. – Я возьму тебя прямо здесь и прямо сейчас, если ты этого хочешь.

Будь по-прежнему моим бьющимся сердцем.

Вся кровь моего тела приливает к сердцу.

Бросив тряпку на пол, Адриан встает и тянет меня за собой. Его руки ласкают мою задницу, массируя плоть, прежде чем поднять меня в свои объятия. Мои ноги автоматически обхватывают его мускулистую талию. От него пахнет дымом, потом и нотками сандалового дерева. Это успокаивает, и я вдыхаю его, пока он несет меня в ванную. В его объятиях я могу забыть обо всем. Каждое недоброе прикосновение. Каждое злое слово.

Я знаю, это не значит, что он изменился. Тигр не может менять свои полосы, и я этого не жду. Он всегда будет боссом мафии, и что бы ни случилось, что сделало его таким, оно не исчезнет в одночасье. Я помню, что сказала мне Светлана. Что независимо от нашего непростого старта, он будет относиться ко мне с уважением, которого заслуживает его жена. Это то, что он делает сейчас? Он обращается со мной так, потому что внезапно дал мне титул своей жены или потому, что он действительно заботится обо мне?

Что происходит, когда я не соглашусь или когда я ему надоем? Будет ли он снова искать утешения у кого-то вроде Селии? Надо мной будут смеяться? Адриан нехороший человек. Он убийца. Король, чья империя построена на крови. Означает ли это, что он не будет хорошим мужем?

Думаю только время покажет.

– Что ты узнал от снайпера? – спрашиваю я. – Он тебе что-нибудь сказал?

Когда мы доходим до ванной, Адриан ставит меня на ноги. Кафельный пол холодит мою разогретую плоть. Он молча набирает воду в ванне, погружая в нее пальцы, чтобы убедиться, что она не слишком горячая и не слишком холодная. По какой-то причине этот маленький шаг запал мне в душу. Это такая простая вещь, но у меня наворачиваются слезы.

– Ты знала, что мать Ады была албанкой? – он становится передо мной на колени и скользит пальцами по поясу моих брюк. Медленно он стягивает ткань с моих ног, целуя каждый синяк и царапину, оставленные восхождением на решетку. Может ли сердце разорваться от полноты?

– Не сразу, – тихо признаюсь я. Мои глаза прикованы к нему, пока он продолжает снимать с меня каждый клочок одежды. – Я пыталась осознать все. О том, кому нужна смерть моей семьи или почему кто-то нанял киллера, чтобы уничтожить целую семью людей? Мне было двенадцать, когда умерла мать Ады. Мой отец сказал, что она собиралась забрать Аду оттуда, где он ее спрятал, и в тот момент я была слишком поглощена горем моей подруги, чтобы думать о том, что он сказал.

Адриан стоит. Взяв меня за руку, он помогает мне залезть в ванну. Вода настолько высока, что, когда я сижу, часть ее выплескивается через край, но он, кажется, не возражает. Вода теплая и привлекательная. Вокруг меня создается кокон безопасности, который смывает остальной мир, пока не остаются только я и Адриан. Ничего больше не существует за пределами нашего пузыря.

Он хватает тряпку и выдавливает на нее каплю геля для душа, прежде чем начать счищать следы ночи с моего тела.

– Кора никогда никуда сама не ездила, – продолжаю я через мгновение. – Ей не разрешили получить лицензию. Когда я перебирала всех и каждого, кто, как я думала, мог бы уничтожить целую семью, все это вернулось к ней. А потом я прочитала отчет врача. Ее ударили ножом и избили до такой степени, что ее тело стало практически неузнаваемым. А потом у нее не было головы. Кто-то забрал её так же, как забрали моих родителей и дедушку.

– Киллера звали Луан Османи, – сообщает он мне. – Он был братом Коры и серийным убийцей.

Эта информация подтверждает теорию, которая крутилась у меня в голове.

– Я думаю, что найденное тело принадлежало не Коре, – говорю я. – Но двойник. Все бы подумали, что это она, потому что не было никакой причины, чтобы кто-то еще находился в этой комнате.

Кроме Ады.

Ада должна была быть в этой комнате. Знала ли она, что ее мать все это время была жива? Она огорчала ее так же, как и я, но это длилось недолго, и после того дня она почти не упоминала свою мать. Женщина, которая так упорно боролась, чтобы вырастить ее. Которая каждый день проходила через ад, чтобы дать ей крышу над головой. Кору заставляли видеться с отцом дочери каждый день, и она никогда не могла сказать ни слова.

Я знаю, что произошло бы, если бы она это сделала.

Моя мать убила бы ее и Аду, если бы когда-нибудь узнала, что у моего отца есть внебрачный ребенок. В нашем мире место жены рядом с мужем зависит от возможности иметь детей, а моя мать больше не могла родить ребенка после моего рождения. Я считаю, что это одна из причин, почему она и отец так меня ненавидели.

– В этом есть смысл, – соглашается Адриан. – Но почему она делает все это сейчас, спустя столько лет?

– Потому что… – я колеблюсь. У меня на языке вертится желание рассказать ему о мужчине и его маленькой девочке, похожей на Аду, но я не могу. Что, если он воспользуется ею и решит избавиться от меня? Если Кора недавно узнала о существовании девушки, ее внучки с кровью Кастеллано, это объясняет, почему она заказала убийство. В живых нет никого, кто мог бы оспорить девочку как наследницу. Кроме меня. Но если пожары продолжат распространяться, а снайперы будут стрелять в меня, я долго не проживу.

Кора могла контролировать все состояние Кастеллано через эту девочку как ее опекуна.

– Может быть, она накопила достаточно силы? – я говорю вместо этого. – Ей понадобятся деньги и союзники, верно? – на мгновение он выглядит задумчивым, прежде чем сдаться, наклонив голову.

– Это возможно, – говорит он, продолжая тщательно мыть мое тело. Мы замолкаем, пока он проводит тряпкой по моей груди, от этого простого действия мои соски трясутся, а грубая текстура контрастирует с моей чувствительной кожей.

Мой ореховый взгляд поднимается к его лицу, но его взгляд прикован к движению ткани, когда он опускается вниз, через мой живот, к моему холмику. Он проводит тряпкой по моей киске, и моя спина выгибается от этого ощущения.

– Черт, – ругается он. – Хватит об этом, – я вскрикиваю, когда он вытаскивает меня из воды, даже не удосужившись слить воду из ванны.

– Адриан, – визжу я, когда он решительными шагами выходит из ванной, держа меня на руках. – Я намочу постель.

Желание овладевает каждой частью меня, когда он бросает меня на мягкое одеяло. Я слегка подпрыгиваю, и из меня вырывается смешок.

– Мне плевать.

Меня охватывает волнение, мое тело дрожит в предвкушении. Я приподнимаюсь на локтях и с удивлением смотрю на него. Он приближается ко мне, как хищник, но на этот раз я его добровольная добыча. Адриан наклоняется ко мне, его губы находятся в миллиметрах от моих.

– Ты готова ко мне, моя маленькая львица? – его слова кажутся мягким прикосновением к моим губам, что усиливает мою потребность и желание. Мое сердце сжимается при мысли о том, что он заберет меня. Будет ли это грубо и насмешливо? Или медленно и любяще?

Потребность во мне продолжает расти. Поэтому вместо того, чтобы говорить, я прижимаюсь к нему губами.

Адриан какое-то время замирает, его губы напрягаются, пока он пытается осознать, что я сделала. Затем он страстно целует меня в ответ. Он пожирает мой рот, как пиратский капитан, не берущий пленных. Это не медленно и нежно, но пожирает каждую частичку моей души. Он засовывает свой язык мне в рот, как будто ему нужно завладеть каждой его частью.

Я никогда раньше не чувствовала себя так. Эта жара. Эта связь.

Адриан выкрикивает мое имя, словно проситель, взывающий к своему богу. Его рука запутывается в моих волосах, и я наслаждаюсь последующей болью, которую она причиняет, когда он поворачивает мою голову в сторону, углубляя угол своего владения.

Он отстраняется от моих губ, и я тихонько вскрикиваю в знак протеста против внезапной утраты. На его губах появляется хитрая ухмылка, когда он снимает рубашку и пальцы ног с туфлей и носков. Я тру бедра друг о друга, жажду трения, и восхищаюсь красотой мужчины передо мной. Он медленно расстегивает ремень и подходит к краю кровати. Я дрожу от звука шуршания кожи в петлях ремня.

Адриан отбрасывает ремень в сторону, и я едва успеваю подумать о его следующем шаге, как его тело накрывает мое, наши губы сомкнуты. Впервые я могу позволить своим рукам исследовать мышцы его тела без каких-либо последствий. Я провожу руками по обе стороны его шеи, плеч и твердой мускулистой груди.

Мои пальцы ласкают татуированную кожу, как будто, прикасаясь к ним, я могу узнать их историю.

Он не дает мне долгого времени, чтобы оценить его тело, прежде чем толкает меня дальше на кровать. И в следующий момент он стоит на коленях, мои бедра закинуты ему на плечи, его лицо находится на уровне моей киски. В отличие от наших предыдущих встреч, я не сражаюсь с ним. Я не боюсь и не боюсь того, что должно произойти.

В этот момент я отдаюсь ему – всю себя.

– Мне снова хотелось лизать эту киску с тех пор, как мы приняли душ, – его язык скользит по моей щели. – С того момента я не думал ни о чем, кроме как пожирать твои сладкие сливки снова и снова. Представил, как ты кричишь, испытывая оргазм на моих пальцах и языке. Умоляешь меня трахнуть тебя.

– О боже, – кричу я, когда он без предупреждения засовывает в меня два пальца.

– Нет бога, Ваня, – еще один медленный лиз. – Твой жених.

Черт. Я вращаю бедрами, пытаясь втянуть его пальцы глубже в себя.

– Всё, детка. Трахни себя на моих пальцы. Заставь себя кончить, чтобы я мог попробовать каждый кусочек.

Ебена мать. Кто знал, что у него такой грязный рот? Его слова подпитывают огонь, растущий внутри меня. Мои глаза закрываются, пока он играет со мной, его пальцы входят и выходят из моей киски, а его язык скользит по моему клитору. Он подобен голодающему человеку, нашедшему воду в пустыне.

Мои соски твердые, к ним больно прикасаться. Экспериментально подношу руки к груди и играю с затвердевшими бутонами. Я стону от различных ощущений, проносящихся по моему телу.

Адриан не унимается, наслаждаясь моей киской, как будто это его последний прием пищи. Я трусь о его лицо, когда меня проносятся вспышки удовольствия. Адриан смотрит на меня сквозь прикрытые веки, на его окрашенных от возбуждения губах играет злая улыбка. Он нежно целует внутреннюю часть моего бедра, прежде чем встать и снять брюки.