Текст книги "Жестокие клятвы (ЛП)"

Автор книги: Джо Макколл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 19

Ваня

Вот и ужин.

Урчание в животе утихает, когда мы возвращаемся в дом Адриана. Мои ладони вспотели, но проведение ими по облегающему платью только усиливает тревогу, кипящую внутри меня. Я напугана и умираю от голода, и от этого сочетания меня тошнит. Я выхожу из нелепых ботинок, которые он мне надел, и вхожу в холл, вздыхая с облегчением, когда мои больные ноги касаются коврового покрытия.

– Иди прими душ и сними это дурацкое платье, – приказывает Адриан, его голос звучит снисходительно, как будто это я выбрала это платье. – Тогда приходи ужинать.

Я ворчу себе под нос, проходя мимо него. События дня начинают меня утомлять. Мой адреналин зашкаливает, остатки оргазма от его пистолета все еще струятся сквозь меня. Я чувствую, как мои щеки горят, вспоминая, как я от этого отделалась. Меньше всего мне хочется ужинать с его сумасшедшей задницей.

Внезапный вздох сорвался с моих губ, когда он схватил меня за шею, притягивая к себе. Я врезаюсь в его твердую мускулистую грудь. Положив руки ему на грудь, я пытаюсь оттолкнуться, но он сжимает меня до боли.

– Хочешь быть большой девочкой и рассказать мне, о чем ты ворчишь? – спрашивает он. Моя челюсть сжимается крепче, когда я проглатываю растущий страх, который сжимает мое горло. Я пришла, чтобы чему-то научиться за время, проведенное с Адрианом. Он демон, питающийся страхом, и чем больше ты это показываешь, тем больше у него власти над тобой.

Выпрямляя плечо, насколько могу, благодаря его хватке, я глубоко вздыхаю, смотрю ему прямо в глаза и говорю:

– Иди к черту, Адриан.

Он остается неподвижным, немигающим.

Затем он смеется.

– Не волнуйся, дорогая жена, – он хищно улыбается мне. – Если я попаду в ад, я возьму тебя с собой. А теперь будь хорошей девочкой, иди в свою комнату и переоденься. У тебя есть тридцать минут, прежде чем я приду и заберу тебя, и если я это сделаю… – он мрачно усмехается. – Ты не будешь наслаждаться последствиями, как раньше.

Я краснею при воспоминании о том, что он ранее сделал со своим пистолетом. Насколько надо быть облажавшимся, чтобы такое понравилось? Огромно, вот ответ на этот вопрос. Я очень запуталась и даже не могу полностью винить в этом свое детство. Есть что-то в этом человеке и в том, как он берет на себя управление, что заставляет меня подчиняться вещам, о которых я никогда не мечтала.

Или в данном случае кошмар.

– Ладно, – выдавливаю я. – Все, что ты хочешь, Адриан. В любом случае, у меня больше нечего взять.

Еще одна хищная улыбка. Мне нужно научиться держать язык за зубами. Зная Адриана, он воспримет это как вызов.

– О, моя маленькая мышка, – соблазнительно шепчет он. – Я всегда могу взять гораздо больше.

Он отпускает меня из своей хватки, заставляя меня слегка споткнуться. Я отрывисто киваю, слезы наворачиваются на глаза, когда я рассматриваю его. Этот монстр. Этот дьявол. Мне никогда не следовало приходить сюда, потому что теперь я в плену у человека без совести и бьющегося сердца. Не взглянув ни разу, я разворачиваюсь и поднимаюсь по лестнице в его спальню.

Наша спальня.

Сирень.

Гардении.

Вечнозеленый.

Знакомые слова успокаивают мое колотящееся сердце, но мало помогают облегчить боль или смятение. Я не могу не хотеть этого человека – мужа моей покойной лучшей подруги. Человек, который использует меня только для унижения и который видит во мне только инструмент, которым он может обмениваться и использовать. Его не волнует вопрос женитьбы на мне. Его волнует только то, что я могу ему принести. Состояние и бизнес моей семьи.

Что помешает ему убить меня в тот момент, когда я подпишу бумаги, объявляющие себя его женой?

Он меня трахнет, а потом убьет? Или он просто убьет меня, потому что не хочет тратить свое время? Я делаю глубокий вдох, закрываю за собой дверь спальни и стягиваю небольшой кусок ткани, который, по его словам, было платьем. Каблуки, не задумываясь, направляются прямо в мусор в ванной.

Туман мгновенно окутывает ванную, когда я поворачиваю ручку душа настолько жарко, насколько это возможно. Может быть, мне удастся смыть унижение в канализацию, потому что я почти уверена, что мои гордость и достоинство уже там. Мне бы сейчас не помешал терапевт или даже друг, но у меня нет ни того, ни другого. Зайдя в душ и под горячими струями, я позволила воде смыть с себя грязь и весь день.

Мои мысли возвращаются к гробнице, которую я видела внутри мавзолея, и мне интересно, стоит ли мне упомянуть об этом Адриану. Будет ли ему все равно? Следующие полчаса я провожу в раздумьях, что делать дальше. Если я буду сопротивляться браку, я не сомневаюсь, что Адриан будет держать меня здесь в плену, но, может быть, просто возможно, если я покажу ему, что я достаточно покорна, он даст мне некоторую свободу. Свободы, которые я могу использовать, чтобы узнать, что скрывала моя семья.

Когда я выхожу из душа и возвращаюсь в комнату, он там. Одет в боксеры и больше ничего. Он прислонился спиной к изголовью кровати со стороны, ближайшей к двери. Он будет спать здесь сегодня вечером? Если да, то я не знаю, как с этим справиться. С момента моего приезда он ни разу не спал в своей постели.

– Перестань думать. У тебя, похоже, запор, – тянет он. Перед ним открыта книга, и когда он замечает, что я выхожу из ванной, он загибает угол страницы и закрывает ее, ставя на тумбочку рядом с собой. – Ложись, мышонок. Это был долгий день, и у меня нет настроения снова спарринговать с тобой.

Я тяжело сглатываю, застыв, глядя на него.

– А что насчет ужина? – спрашиваю я. Он наклоняет голову в сторону тумбочки на моей стороне кровати. На подносе лежат бутерброд и бутылка воды.

– Я попросил Анну принести тебе кое-что сюда, – говорит он мне. – Что ни у кого из нас нет настроения сегодня вечером садиться за обеденный стол.

Я подхожу к другой стороне кровати, осторожно садясь на край. Странно находиться в его присутствии. Адриан излучает волны силы и уверенности, которые, кажется, разрушают воздух вокруг меня, заставляя волосы на моей шее встать дыбом. Каждый нейрон моего тела бодрствует и жив. Инстинкты «бей или беги» находятся на переднем плане моего сознания. Я не собираюсь лгать, желание убежать гораздо сильнее, чем желание сражаться.

Потому что сражаться с ним означает сломать мою защиту и сделать себя уязвимой для его атаки. Адриан не просто хищник, он охотник, ищущий слабости в окружающих, чтобы воспользоваться ими.

Взяв сэндвич, я откусываю кусочек, затем еще один. Вскоре все это съедается, и тошнота, которую я чувствовала, постепенно начинает утихать. Я даже не осознавала, насколько я была на самом деле голодна. Опять же, травма сделает то же самое с человеком.

Подняв одеяло, я заползаю под него и ложусь на бок спиной к нему. Может быть, если я проигнорирую его, он уйдет. Сначала кажется, что он не будет суетиться, но затем сильные руки обхватывают меня и притягивают к себе. Я визжу и махаю руками и ногами. Он прижимает меня к себе, обхватывает рукой за талию и заставляет положить голову ему на грудь. Другая его рука схватила мою и переплела наши пальцы. Со стороны кажется, что мы идеальная пара, но я знаю одно: идеальных вещей не бывает, и только один человек обладает всей властью.

– Я… – мой рот горячий и сухой, и мне трудно произносить слова. Я никогда раньше не спала рядом с другим мужчиной. Когда я росла, мои родители всегда старались сохранить меня чистой к дню свадьбы. Не то чтобы я не пыталась потерять вишенку между ног, которая каким-то образом приносила мне пользу. Мне было пятнадцать, когда я впервые позволила мальчику поцеловать меня. Его звали Джонни, и он жил дальше по улице. Неделю спустя я присутствовала на его похоронах после того, как его сбила машина.

Я наблюдала за этим с пассажирского сиденья, будучи бессильной помешать заместителю моего отца убить его.

Это был поцелуй.

Простой, невинный поцелуй.

И теперь я лежу рядом с самым влиятельным человеком в Неваде, но это не потому, что он меня любит. Черт, интересно, считает ли он меня привлекательной? Нет, единственная причина, по которой он сейчас обнимает меня, заключается в том, что он знает, что это застает меня врасплох. И просто еще одна шахматная фигура. Пешка. Как и всю свою жизнь.

– Перестань так усердно думать, маленькая женушка, – шепчет он, на мгновение отпуская мои пальцы, чтобы выключить свет. Тьма окутывает нас, и единственные звуки вокруг нас – это наше смешанное дыхание и биение сердец. И почему-то, хотя я и прижимаюсь к монстру, мне кажется, что это самое безопасное место в мире.

И это проблема будущей Вани.

И будущие счета за терапию.

ГЛАВА 20

Ваня

Реальность рушится вокруг меня, когда тревога вырывает меня из безопасности моих снов. Единственное место, которого не коснулась жестокость мира. Еще. Я уверена, что со временем мои мечты станут такими же адскими, как и реальность.

Я переворачиваюсь и нажимаю будильник на часах, которые Адриан держит на тумбочке. Я установила его неукоснительно, чтобы можно было наслаждаться ранним утренним солнцем в саду за чашечкой кофе и завтраком. Есть что-то мирное в этом месте. Мягкая отсрочка от тяжелого, холодного и бесчувственного дома.

Одеваясь в простые струящиеся черные хлопчатобумажные брюки и белый укороченный топ, я собираю свои длинные волосы в небрежный пучок и спускаюсь по лестнице. Сейчас выходные, но Адриана часто нет дома, и мне нужен вздох облегчения.

Я до сих пор не могу вспомнить прошлую ночь, когда он спал рядом со мной, прижимая меня к своему теплому, мускулистому телу, как будто я была чем-то драгоценным.

Пффф.

Определенно, мой разум вызывает воображения из-за всех травм, которые я перенесла. Для Адриана Волкова я не являюсь и никогда не буду чем-то особенным.

Опять же, он не продал меня, как заставил меня поверить.

Почему? Когда он решил, что я для него более цена, если он меня не продаст? Это было тогда, когда он наткнулся на контракт, о котором рассказал Петру? Тот самый, где мой собственный отец продал меня, как корову, на аукционе. Или это было спонтанное решение?

Сейчас нет смысла на этом останавливаться. Попытки добиться аудиенции у его величества практически бесполезны, и я сомневаюсь, что он снова присоединится ко мне в постели. Почему мысль об этом заставляет мое сердце сжиматься?

Ух, дурацкое тело. Оно так долго было лишено ласки, что цепляется за действия Адриана, как за неудачное свидание. Срочные новости – он не лучше Петра. Он монстр. Он использует мое тело как чертову игрушку. Перестань быть с ним такой чертовски распутной.

Не то чтобы он понял сообщение. Мой мозг и тело воюют друг с другом из-за того, какие чувства он заставляет нас чувствовать. Ничего из того, что сделал Адриан, не было жестоким. Унизительно? Проверь. Развратный? Конечно. Но он не причинил мне вреда и не ударил меня, за исключением шлепков, которые жалили, но также заставили меня промокнуть и хотеть большего.

Я закрываю дверь в спальню и спускаюсь по лестнице, следуя за запахом шипящего бекона и свежего кофе. Это странно. Анна обычно не готовит мне полноценный завтрак, потому что я редко его ем. Обычно она печет несколько булочек или кексов. Что-то, что я легко могу вынести в сад. Однако сегодня я буду рада тарелке бекона вместе со всем, что она захочет наложить.

Сэндвич вчера вечером был в то время сытным, но вчера я почти ничего не ела, полностью пропустив обед, так что полноценный завтрак будет кстати. Я хочу еще немного осмотреть дом. Я сделала очень мало в этом отношении, потому что была ограничена садом и кухней, но если неандерталец собирается заставить меня выйти за него замуж, я больше не буду пленницей. Я не буду какой-то трофейной женой, запертой, как Рапунцель.

Открыв распашную дверь на кухню, я останавливаюсь в дверном проеме и обнаруживаю Адриана, стоящего над плитой и разбивающего яйца на сковороду. Мой желудок сжимается при виде его в растянутой черной футболке и серых спортивных штанах, низко свисающих на бедрах. Я никогда не видела его таким одетым. Мои щеки горят. За исключением тех случаев, когда он был в спальне только в полотенце или трусах.

– Перестань пялиться, – командует его грубый голос. – Это грубо.

Я кусаю губу и падаю на землю из-за того, что меня поймали на том, что я глазею на человека, которого должна ненавидеть.

– Где Анна? – спрашиваю я с любопытством, мои глаза бродят по кухне в поисках ее признаков.

– Сегодня у нее выходной, – объясняет он, глядя на меня через плечо. – Я не монстр. Я позволяю своим сотрудникам отдыхать.

Мой отец редко позволял это. Ему это могло сойти с рук, потому что большая часть сотрудников работала на него из-за какой-то задолженности. Очень немногие люди имели свободу приходить и уходить.

– Это спорно, – бормочу я себе под нос. Адриан бросает на меня предупреждающий взгляд через плечо. Его волосы распущены и не причесаны. Несколько случайных прядей скользят по его лбу, когда его голубые глаза впиваются в мои. Он выглядит почти нормально. Человеком.

Я хихикаю про себя. Одомашненный.

– Садись, Ваня, – рычит он, но в этом совсем мало тепла. Не желая разрушать заклинание, наложенное на зверя передо мной и делающее его почти послушным, я сажусь за маленький круглый стол в уголке для завтрака, где обычно едят сотрудники. Несколько мгновений спустя он выключает конфорку, накладывает яйца и ставит одно из них передо мной.

Небесный запах окутывает меня, и я хватаюсь за вилку. Желудок урчит, когда я откусываю первый кусочек восхитительной яичницы. Они легкие и пушистые, а бекон аппетитно хрустящий. Я слышу, как открывается и закрывается дверца холодильника. Адриан ставит передо мной стакан апельсинового сока, а затем занимает свое место напротив стола.

Изо всех сил стараясь не обращать внимания на чудовищного мужчину передо мной, я сосредотачиваюсь на завтраке. Ада никогда не упоминала, что он умеет готовить. Опять же, она никогда особо о нем не говорила, когда мы были вместе.

Мне не нужно много времени, чтобы закончить тарелку. Я не осознавала, насколько я была голодная, пока еда не оказалась прямо передо мной. Я иду за тарелкой, но Адриан останавливает меня.

– Не волнуйся об этом сейчас, – говорит он мне. – Скажи мне… – он достает телефон и поворачивает его ко мне. – Ты знаешь эту женщину?

Я щурюсь и смотрю на экран. Фотография слегка размыта, но я могу различить пожилую седовласую женщину, сидящую напротив Ады в каком-то кафе.

– Нет, – говорю я, качая головой. – Я никогда не видела ее раньше, – его глаза сужаются на мне.

– Ты уверена? – спрашивает он снова. – Ты никогда не сталкивалась с ней? Ада никогда тебя не знакомила?

– Представляла меня? – спрашиваю я, слегка наклонив голову в замешательстве. – С кем она меня познакомила б? Аде, возможно, и разрешалось выполнять поручения за пределами дома, но ей никогда не разрешалось никого привозить обратно. Насколько я знаю, ей тоже приходилось везде брать с собой охрану.

– Почему?

– Мой отец никогда не доверял никому из персонала, – говорю я, прежде чем сделать глоток апельсинового сока. Свежевыжатый. – Большинство сотрудников, как и мать Ады, были в долгу перед ним. Они не работали на него добровольно, – я снова смотрю на фотографию. – Это после того, как она с тобой обручилась, – отмечаю я. – Она постриглась перед свадьбой.

Адриан берет телефон и изучает фотографию. Что-то странное мелькает на его лице, но я не могу понять, что именно.

– Ада не была горничной в твоем доме, – настаивает он. Его тон становится расстроенным, челюсти сжимаются. – Она сказала, что ее мать дружила с твоей. Что твои родители строго следили за тем, с кем ты проводишь время.

Почему Ада так сказала? Она солгала Адриану, потому что считала, что, если бы он узнал, что она служанка, он бы ее не полюбил? Это не имело никакого смысла. Я рассказала ему правду еще в доме моей семьи. Очевидно, ему все еще было трудно принять то, что я ему сказала, за правду.

Зачем мне лгать?

– Кто она? – осторожно спрашиваю я. – Женщина на фотографии?

Адриан кряхтит, откусывая последний кусок яйца.

– Это женщина, которую Ада представила как свою мать.

Встав, он относит обе наши тарелки в раковину и возвращается за стаканами. Я все еще пытаюсь понять, почему Ада могла лгать. Опять же, в конце концов, я многого не знала об Аде. Она хранила от меня столько секретов. Стала отстраненной и холодной. Я думала, что это произошло из-за ее брака с Адрианом, но, оглядываясь назад, понимаю, что все началось гораздо раньше.

– Пойдем, – говорит он мне. – Нам сегодня предстоит многое сделать, чтобы подготовиться.

Я встаю, отодвигаю стул и поворачиваюсь к нему лицом.

– Готовиться к чему? – в моей груди сжимается ощущение, что я уже знаю, что он собирается сказать.

– К нашей свадьбе.

Успешно справился.

– Разве это не скоро? – я надеюсь, что он увидит причину. – К чему спешка?

Он ухмыляется, мрачно и дьявольски. Мне понадобится очень много терапии, чтобы разобраться в том, как мое тело реагирует на него. Он делает шаг вперед, пока мы не оказываемся грудь к груди. Он так близко, что задыхаюсь. Мои легкие сжимаются внутри грудной клетки, а сердце бешено бьется, выходя из-под контроля. Адриан захватывает мой подбородок большим и указательным пальцами, заставляя меня смотреть на него снизу вверх. Мы находимся так близко, что из-за угла у меня напрягаются мышцы задней части шеи.

Я наслаждаюсь болью. Напоминание о том, что это все, на что он способен.

Боль и разрушение.

– Чем скорее поженимся, мышонок… – соблазнительно рычит он, наклоняясь, чтобы укусить мою мочку уха. Покалывание освещает мои нижние области. Столько терапии. Так много. Я утону в них, когда все это закончится. Если я проживу так долго. – Тем скорее я смогу погрузить свой член в твою тугую девственную киску.

Да. Смерть от внутреннего сгорания.

ГЛАВА 21

Адриан

Щеки Вани все еще горят от моих предыдущих комментариев, пока я веду ее в подвал, где находится моя медицинская бригада. Через несколько секунд она покраснеет по совершенно другой причине. Я даже держу пари, нападет она на меня или нет. Независимо от того. Это не изменит результата того, что должно быть сделано.

Во всяком случае, она должна быть благодарна, что я так пристально за ней слежу. Черт, она должна чувствовать себя ценной. Я никогда не делал этого даже для своей покойной жены. Ее приходы и уходы были ее делом. Не моим. С греческой принцессой все по-другому. Одержимость горит в моих жилах всякий раз, когда она уходит из моего поля зрения. Когда я вижу ее, когда она в моем присутствии, необходимость обладать ею зажигает во мне огонь, который невозможно игнорировать.

Вот почему я не мог ее выдать.

Ну, это одна из причин.

– Куда мы идем? – спрашивает она, ее голос дрожит, когда я тяну ее за собой. Господи, она всегда полна чертовых вопросов. Это чудо, что я ее не отдал. Обычно постоянные допросы меня раздражали. Я убивал мужчин за то, что они постоянно приставали ко мне бессмысленной болтовней, но когда дело касается ее, я не могу не чувствовать себя немного менее убийственным.

Немного.

– Всегда задаюсь вопросом, – усмехаюсь я. – Просто делай, как я говорю, и следуй за мной, – я слышу, как она фыркает позади себя, и улыбаюсь. Ей не нравится, когда ее держат в неведении.

Мы продолжаем молчать, пока я не открываю дверь в небольшой медицинский отсек, который удерживает меня и моих людей от ненужных поездок в больницу. Возможно, я владею большей частью Вегаса, но и мои враги тоже. Не каждый полицейский или врач у меня на зарплате. Достаточно одного оплачиваемого врача или медсестры, чтобы вставить что-нибудь в капельницу, сделать неправильный разрез на операционном столе, и мне конец. Одному из моих людей конец.

Я этого не потерплю.

– Босс, – приветствует меня Эрик, когда мы выходим на открытое пространство. Это современное состояние. Будь то грипп, царапины, диабет, роды и т. д., у доктора Мэдсена есть для этого все необходимое. По большей части он приезжает на дом к семьям моих людей. Таким образом, никому из членов семьи не придется приезжать сюда и находиться в моем пространстве без необходимости. Мы начали это пару лет назад, когда одна из жен моих людей привела своего ребенка за то, что он сломал ему палец, в то время как один из моих людей лежал на столе с огнестрельным ранением.

Ребёнок был очарован. Мать не была.

– Все готово? – спрашиваю я его, крепче сжимая ее запястье. Я не хочу, чтобы она сбежала. Не то, чтобы она далеко ушла. Он кивает головой и жестом просит Иону, своего помощника, откатить поднос в сторону одной из смотровых залов. Я не скучаю по прищуренным глазам Ионы, но игнорирую это. У этого человека всегда было плохое отношение. Честно говоря, я не понимаю, почему Эрик его терпит.

– У нас все готово, – его взгляд падает на Ваню. – Пожалуйста, сядьте сюда, мисс Кастельяно. Уверяю вас, это не займет много времени.

Она отстраняется от моей хватки, как и было предсказано, ее глаза расширяются.

– Что не займет много времени?

Моя хватка не ослабевает, когда я притягиваю ее к себе и веду ее борющееся тело к доброму доктору.

– Эрик собирается дать тебе шанс, – говорю я ей. – Ты едва почувствуешь это, – она качает головой.

– Пока ты не скажешь мне, что это такое, – шипит она на меня, все еще борясь.

– Устройство слежения, – невозмутимо говорю я, заставляя ее сесть.

– Пошел ты, – она бросается в сторону, рассыпая содержимое подноса, и оно с грохотом падает на землю. Ее ступня выдвигается и касается бедра Эрика. Он морщится, но в остальном остается стойким.

– Хватит, Ваня, – рявкаю я, прижимая ее к лежаку. Но она не останавливается. Ее движения становятся безумными, она царапает и кусает все, что приближается к ней.

Черт, какие у нее острые зубы, думаю я, когда они впиваются мне в руку. Делая то, что нужно, я сажаю ее за талию на шезлонг. Я хватаю ее за запястья левой рукой и наклоняюсь над ней, пока ее руки не вытягиваются над головой. Моя свободная рука опускается на ее лицо, заставляя ее посмотреть в сторону. Она фейерверк, и мне требуются почти все мои силы, чтобы удерживать ее в таком состоянии, пока Эрику не удается засунуть трекер под слой подкожной кожи на ее шее.

Ваня хнычет и замирает, но я не успокаиваюсь.

Когда Эрик закончил, он вытаскивает иглу из ее шеи и накладывает небольшой пластырь на место введения.

– Он уже должен передавать, – говорит он мне, отступая назад, чтобы навести порядок, который моя будущая жена создала в его первозданной рабочей среде. Он ненавидит беспорядок.

– Спасибо, Эрик, – говорю я, отпуская Ваню из рук. Меня охватывает удивление, когда ее крошечный кулачок касается моего лица. Железо наполняет мой рот горьким привкусом.

– Как ты, черт возьми, смеешь! – кричит она мне. Как я и предсказывал. Вспыльчивая и краснолицая. – Прости, мешок дерьма. Ты чертов ублюдок, чертов засранец. Кем же ты себя возомнил?

Я делаю глубокий вдох, сосредотачиваясь, потому что, если я этого не сделаю, я трахну ее прямо здесь и сейчас, чтобы показать ей, кто здесь босс.

Черт побери меня.

– Ваня, – предупреждаю я ее. Это бесполезно. Ее тирада обзывательств только начинается. Протянув руку, я хватаю в кулак несколько ее темных локонов и притягиваю к себе. Ее крошечные кулачки бесполезно стучатся по моей груди. Как бабочка в торнадо, не готовая быть унесенной ветром.

– Отпусти меня, скотина, – кричит она, и слезы текут по ее лицу. – Почему ты бы так поступил? Как ты мог…? – её напыщенная речь заканчивается рыданиями, ее кулаки теряют силу, когда она утомляется. Я жду, пока она успокоится и гнев покинет ее тело. Это не занимает много времени, и вскоре она затихает в моих объятиях. Она всхлипывает, опустив глаза, и изо всех сил пытается снова выровнять дыхание. Я до сих пор слышу небольшую икоту, оставшуюся после ее истерики.

Ее срыв не должен меня беспокоить, но это так. Меня удивляет ее сильная реакция. Я ожидал, что она рассердится. Чтобы проклясть меня. Но это нечто иное. Темнее. Глубже. Какая скрытая травма лежит в глубине ее души и ждет, чтобы я ее раскрыл? Я облизываю губы в предвкушении того, как буду слой за слоем снимать со спины этой принцессы, пока не доберусь до ее горячего, сочного центра.

– Посмотри на меня, Ваня, – приказываю я ей. Она не подчиняется. Действительно шокер. Сжимая ее волосы, я заставляю ее поднять голову. Ее карие глаза печально смотрят на меня, от влаги блестят золотые хлопья ее радужных оболочек. Черт возьми, она красивая.

– Почему? – она всхлипывает. – Зачем тебе это со мной?

– Ты моя, мышонок, – говорю я ей правду. Врать ей бесполезно. – Моя собственность. И я слежу за тем, что у меня есть.

– Я не твоя собственность, Адриан, – шипит она на меня, но в этом есть оттенок печали. Это встреча огня и льда. Красивое сочетание горячего и холодного. Я заметил в Ване одну вещь: насколько она выразительна. Она не особо прячется за маской. Если она вообще что-то скрывает. В отличие от Ады, которая всегда хранила множество тайн. В отличие от того, кем я ее считал.

Моя лживая покойная жена однажды написала мне письма задолго до того, как мы поженились. Мы начали это тайно, ни разу не встретившись лицом к лицу, пока судьба не оставила нам другого выбора. Я уводил ее от всего, осыпая любовью, но она никогда этого не хотела. В первый год нашего брака я отложил работу на второй план, пытаясь провести время друг с другом, но она обедала и ужинала с благотворительными комитетами. Она проводила ночи с друзьями или своей матерью.

Женщина, которую она выдавала за свою мать.

Очередная ложь.

Еще один нож в моей спине.

Она не была похожа на женщину из писем, в которую я влюбился. Все это было ложью с самого начала. Я был настолько ослеплен ею, что чуть не потерял всю свою империю. Мой отец пролил кровь за эту империю. Он умер за людей, находящихся под его командованием, и я ни за что не позволю никому отнять это у меня.

– Ты именно такая, моя маленькая жена, – уверяю я ее, соблазнительно мурлыкая в свой тон. – Я владею всем. Твоя киска. Твоя задница. Каждый твой оргазм. Каждая слеза. Это все мое.

Она смотрела на меня с разинутым ртом, впитывая мои слова. Я не даю ей времени обдумать ситуацию или дать отпор. Я просто убираю руку с ее волос, перемещаю ее к ее руке и тяну за собой.

– Больше не спорь, Ваня, – предупреждаю я ее, торопя нас из комнаты. – А теперь проходи спокойно. Мы уже опаздываем.

Она презрительно фыркает.

– Собираешься отвезти меня на другую парковку, чтобы продать?

– Нисколько, – я злобно улыбаюсь. – Мы идем покупать свадебное платье.