Текст книги "Нежный защитник"

Автор книги: Джо Беверли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Она откинулась на постель и закрыла глаза. «Отец, отец! – мысленно обратилась она к своему земному отцу, а не к тому, что правит на небесах. – Правильно ли я поступаю? Почему ты так плохо меня подготовил? Я всегда думала, что выберу мужа по твоему совету, а потом буду жить долго и счастливо, зная, что ты по-прежнему заботишься обо мне!

Посмотри на меня, отец! Наставь меня на правильный путь…»

Она услышала, как открылась дверь, и распахнула глаза. На пороге стоял Фицроджер.

– Ты заснула? – спросил он. – Прости, если разбудил. – Он успел снять кафтан и остался в одних лосинах и тонкой белой тунике, перехваченной тонким ремешком. В распахнутом вороте видна была мускулистая шея, блестевшая от пота.

Имоджин торопливо села в постели.

– Я думала об отце, – призналась она.

Он присел на край кровати. Это выглядело ужасно неприлично, и она уже хотела возмутиться, но потом решила, что ей предстоит разговор об очень важных делах и поэтому сейчас не стоит обращать внимание на такие мелочи.

– Ты ведь едва успела его оплакать, правда? – спросил он. – Судя по рассказам, лорд Бернард в тебе души не чаял, и ты должна сильно по нему тосковать.

– Конечно, я тоскую. Но нельзя сказать, что он не чаял во мне души. Он просто меня любил. – У нее перехватило дыхание, и ей пришлось замолчать, чтобы совладать со слезами, просившимися наружу.

– Между прочим, нет ничего стыдного в том, чтобы плакать от горя, если недавно умер близкий человек.

Но Имоджин уже выдержала битву с собственной слабостью и отчеканила:

– Я никогда не буду плакать перед тобой, Фицроджер! В этом я тебе клянусь!

По тому, как окаменело его лицо, она догадалась, что он старается совладать с душившим его гневом.

– Позволю себе надеяться хотя бы на то, что ты не будешь плакать из-за меня, – сдержанно проговорил он. – Однако боюсь, что этого не избежать. – Он встал. – Если ты сейчас не в настроении, думаю, мне лучше уйти.

Он был уже на полпути к двери, когда Имоджин крикнула:

– Стой!

Он обернулся, слегка удивленный, но гораздо больше удивилась она сама. Имоджин не могла бы сказать, почему это так важно: удержать его здесь. Совершенно очевидно, сейчас не самый подходящий момент для разговора о браке.

– Нам надо кое-что обсудить, – заявила она.

– Вот как?

– Ты похоронил без меня мою тетку, – напомнила она ему самую свежую обиду.

– Это было необходимо.

– Ты мог бы подождать один день. Я хотела с ней попрощаться. Она была мне очень дорога.

– Прости. – Имоджин не могла понять, что написано на его лице, но по крайней мере там не было угрозы. – Но получилось так, что откладывать было нельзя.

Ведь не станет же она требовать, чтобы тетю Констанс выкопали лишь ради того, чтобы она могла с ней проститься?

– А как насчет тех бедолаг, которых ты отлавливал в лесу и гнал сюда, словно стало овец?

– У них был такой вид, будто они заблудились, – усмехнулся Фицроджер. – Вот я и показал им дорогу домой.

– Я не желаю, чтобы их наказывали, – проговорила она.

– Никого и ни за что? И не важно, что они натворили?

Он снова издевался над ней и даже не пытался это скрывать!

– Я не желаю, чтобы в Кэррисфорде кого-то пороли кнутом. Я помню, что видела в Кливе.

– Ага. – Ему сразу стало не до веселья. – Ты извелась от жалости к той паре бездельников? Вот пример истинно христианского милосердия!

Имоджин не могла отделаться от чувства, что говорит что-то не то, хотя не могла понять, в чем она ошиблась.

– Пьянство не заслуживает поощрения, но и такого жестокого избиения – тоже.

Он больше не смеялся.

– Имоджин, иногда я могу быть суров, но никогда не бываю жесток. Моим солдатам на посту не разрешается пить ничего крепче разбавленного эля, и все отлично об этом знают. Эти двое не только напились в стельку, но еще и взялись насильничать. Одной из их жертв была маленькая девочка, которая вскоре скончалась. Я имел полное право вздернуть их, чтобы другим неповадно было, но решил, что порку они запомнят надолго.

Имоджин не знала, что и сказать. Они изнасиловали девочку? Сколько ей было лет?

Он пожал плечами, по-своему истолковав ее молчание.

– Ты не видела их жертву, и наказание вполне могло показаться тебе чересчур жестоким. Но поверь, у меня и в мыслях не было наказывать тех людей, что вернулись сегодня в замок. Это наверняка отпугнуло бы остальных.

– Они бы сами вернулись, как только услышали, что Уорбрик ушел, – возразила она. – Просто новости распространяются слишком медленно.

– В этих краях новости разносятся быстрее пожара, леди Имоджин. Вам даже нет нужды посылать гонца к королю. Он уже наверняка прослышал о вашем несчастье. Вы и глазом моргнуть не успеете, как новые толпы поклонников станут обивать ваш порог, включая и милого вашему сердцу Ланкастера. Прикажете мне их принять?

Это снова возвращало разговор к самой опасной теме.

– А разве есть другой вариант? – спросила она, чувствуя, как у нее пересохло во рту. А вдруг он сам сделает первый шаг?

Она увидела, каким пламенем вспыхнули изумрудные глаза, и чуть не потеряла сознание.

– Я, – негромко промолвил он. – Лучше иметь дело с тем дьяволом, которого уже знаешь…

Он оставался совершенно спокоен, но по едва заметным признакам – выражению глаз, слегка участившемуся дыханию – она поняла, что он хочет ее – вернее, Кэррисфорд – больше всего на свете.

И это давало ей определенное преимущество.

Она не спеша перевела дух.

– Я хочу Кэррисфорд, – сказала она, из последних сил стараясь не уступить ему в умении держать удар.

– Что это значит? – Он в три шага преодолел расстояние до ее кровати.

– Я буду править в Кэррисфорде после того, как мы поженимся.

Он не спускал с Имоджин напряженного взгляда.

– Ты наберешь собственное войско? – На сей раз Фицроджер не шутил и не издевался. Он вел с ней деловой разговор. И даже воспринимал ее всерьез.

– Нет, – сухо ответила она. – Как мой муж, ты сделаешь это сам и сам будешь командовать солдатами. Но они будут получать денежное вознаграждение из казны Кэррисфорда. Подати с моих земель по-прежнему станут поступать в замок. Все хозяйство останется раздельным, и здесь я буду полной хозяйкой.

Он подумал и коротко кивнул.

– Жить мы будем вместе?

Она услышала «спать вместе» и покраснела.

– Конечно. Наши замки не так далеко друг от друга. Я думаю, мы сможем переезжать из одного в другой. И в случае необходимости нам легко будет оказаться там, где надо.

Ее сердце билось часто и гулко, но не от страха, а от возбуждения. Он слушал ее, он действительно ее слушал! Он не злился, слушая ее условия. Имоджин пьянил вкус внезапно обретенной власти.

– И я хочу, чтобы ты отомстил, – отчеканила она. – Отомстил Уорбрику.

– Принести тебе его голову на блюде? – мрачно улыбнулся он и пожал плечами. – Можешь не сомневаться, Имоджин, я убью его ради тебя.

– Убьешь? – потрясенно переспросила она.

– Разве ты не желаешь ему смерти? – изумился Фицроджер. – Да ты у нас просто образец всепрощения в таком случае!

– Нет, – возразила Имоджин, не зная, какие подобрать слова, чтобы выразить охвативший ее страх.

Она готова была поклясться, что заметила на его губах мимолетную улыбку, но он быстро овладел собой.

– Ты испугалась за мою жизнь? – удивился Фицроджер. – Вот так новость! Я не помню, чтобы кому-нибудь было дело до моей жизни!

– А какой мне толк от твоего трупа? – рассердилась Имоджин. Ее действительно ужаснула мысль, что Фицроджеру придется драться с великаном Уорбриком. Однако ее страх был ему приятен, и это не могло оставить Имоджин равнодушной.

Но чтобы никому не было до него дела?..

– Верно подмечено, – без малейшей обиды подхватил он. – Значит, таковы твои условия? Ты распоряжаешься в Кэррисфорде, а я убиваю Уорбрика.

Это прозвучало слишком сухо, по-деловому.

– Да, – подтвердила Имоджин. – Но я не требую, чтобы ты немедленно убил его. Я готова положиться на твое слово.

– Вот и хорошо, потому что в данный момент я не знаю, где его искать.

– А ты уже искал?

– По-твоему, я могу забыть о таком опасном враге? Он не вернулся в свой замок, но и в окрестностях его не видно. Не исключено, что он ушел в Эрандель. Там вот-вот начнется война между королем и Беллемом. И я обязан предупредить тебя, что в этом случае у меня будет мало шансов собственноручно убить его. Кроме того, Беллем и Уорбрик могут сбежать из страны, и я вряд ли смогу их догнать.

– Ты на редкость честен, – заметила Имоджин. Столь необычная откровенность только усилила ее страхи и подозрения.

– Я же говорил тебе, что всегда стараюсь быть честным. И с тобой я тоже буду честен, если позволишь.

Это немного ее успокоило.

– Тогда я не буду настаивать, чтобы ты сдержал слово, если обстоятельства сделают месть невозможной. – Теперь, когда решение было принято, на душе у нее заметно полегчало. – Итак, – неуверенно продолжила она, – раз мы решили пожениться, нам предстоит решить множество неотложных задач. Мы должны выяснить, каким образом захватчики проникли в Кэррисфорд, и покарать предателя. Кстати, тебе не удалось узнать ничего нового? И конечно, потайной ход следует заложить наглухо…

– Не торопись, Имоджин. Что конкретно ты имела в виду, говоря, что будешь распоряжаться в Кэррисфорде?

Имоджин растерялась. Он ни за что не откажется от приза, который сам идет к нему в руки! Но тогда к чему он придирается?

– Управление всем хозяйством, – начала перечислять она, – сбор податей, управление работниками и казной. – Это была самая легкая часть. И она закончила с таким видом, словно бросала ему вызов: – А еще судебная власть.

И снова с его стороны не последовало ни гнева, ни возражений.

– А если арендаторы откажутся вовремя платить ренту? Или на них нападут разбойники или другой лорд? Если придется карать злоумышленников?

– Тогда твои люди будут выполнять мои приказы и мою волю, – заявила она, твердо ответив на его ироничный взгляд. – Ведь это возможно, разве не так, лорд Фицроджер?

Он улыбнулся. Он не скрывал, что одобряет ее попытку настоять на своем, и Имоджин заметно приободрилась.

– Безусловно, это возможно, – заверил он. И добавил: – Но с моего ведома.

На нее словно вылили ушат ледяной воды.

– Что?!

– Ты вольна будешь распоряжаться в Кэррисфорде по своему усмотрению, Имоджин, но исключительно с моего ведома. Мои люди будут подчиняться тебе, но они все равно останутся моими людьми. Если ты скажешь «Идите!», а я скажу «Стойте!», они останутся на месте.

– Это нечестно! – От возмущения она забыла о кровоточащих ногах и встала на колени.

– Это – жизнь. – Он поймал ее за плечи прежде, чем она успела отшатнуться. – И ты выторговала себе совсем не плохие условия. Так мы поженимся или нет?

– Нет!

Он покачал головой и улыбнулся. У Имоджин губы сводило судорогой от желания кинуть ему в лицо, чтобы он убирался ко всем чертям вместе со своими людьми. Она по-прежнему останется хозяйкой Кэррисфорда, а это намного больше, чем может дать ей любой мужчина в Англии, будь это даже сам Ланкастер.

– Да, – тихо сказала она.

Его глаза победно сверкнули, а пальцы еще сильнее стиснули ее плечи. Имоджин хотела отодвинуться, но он привлек ее к себе. Она оказалась притиснута к его сильному телу и почувствовала исходящее от него тепло сквозь тонкую тунику. Она почувствовала запах трав, которыми были переложены в сундуке его вещи, но за день, проведенный в седле, он успел пропитаться запахом конского пота и свежего ветра. У Имоджин почему-то подогнулись колени, и теперь ему приходилось поддерживать ее, не давая упасть.

– Что ты делаешь? – возмутилась она.

– Я не собираюсь тащить тебя в постель, Рыжик, – заверил он с ласковой улыбкой. – Но как ты отнесешься к поцелую?

– Нет, – ответила она, но прозвучало это неубедительно. – Это всего лишь династическое соглашение!

– Всего лишь? – лукаво переспросил Фицроджер, поднимая ее лицо за подбородок и не спуская с нее смеющихся глаз.

– Я никогда бы не выбрала тебя, – проворчала она, – если бы ты не был соседом с обученным войском!

– Значит, мы просто созданы друг для друга! – Он и не думал обижаться. – Я тоже не выбрал бы тебя, не владей ты изрядным куском Англии!

Прежде чем она успела возмутиться, их губы соприкоснулись. Он держал ладонь у нее на затылке, и у Имоджин не оставалось иного выхода, как покориться.

Она решила, что поцелуи – весьма странное занятие. Нет никакого смысла сливаться губами. Но почему тогда все ее тело стало податливым, как горячий воск? Это было похоже на то, как если бы она опустилась в горячую ванну или выпила чересчур крепкого вина. А близость его тела, отделенного от нее лишь тонкой туникой и ее платьем, действовала на нее возбуждающе.

Хорошо хоть, что это не считалось грехом…

Ее руки сами легли на его плечи. Ведь надо же ей за что-то держаться, чтобы не упасть с кровати?

Твердые, выпуклые мышцы у него на плечах заметно расслабились под ее ладонями. Она ощутила излучаемую ими огромную мощь и почувствовала себя защищенной. Она задрожала в его объятиях.

Он отодвинулся и легонько чмокнул ее в нос. Он был совсем не похож на себя. Моложе. Ласковее. Даже его голос смягчился, когда он шепнул:

– Поверь, Имоджин, мы просто созданы друг для друга!

Она мигом отодвинулась от него и гордо вздернула подбородок:

– Ну разумеется! Ты силен, а я богата!

Он рассмеялся и отпустил ее, снова превратившись в сурового тирана.

– Между прочим, свою силу я уже доказал, Рыжик! А ты не хочешь показать мне свое богатство?

Ну вот, так она и знала! Ему не дает покоя сокровищница! Она постаралась скрыть свою ярость. Она не позволит ему совать нос, куда не следует, пока не будет подписан брачный контракт, утверждающий ее права на Кэррисфорд.

Он понял, что таится за ее упрямым молчанием, и грустно покачал головой:

– Эх, Рыжик! Не вздумай сцепиться со мной из-за чего-то действительно ценного. Опять проиграешь!

– Не проиграю! – Она выпрямилась, словно проглотила палку. – Потому что я – Имоджин из Кэррисфорда, а ты – никто!

На его лице появилась такая гримаса, что у нее душа ушла в пятки, хотя она не подала и виду.

– Если дойдет до драки, – вкрадчиво проговорил он, – то выиграю я, потому что ты – всего лишь Имоджин из Кэррисфорда, а я – вплоть до последнего времени – был никем. Я знаю такие способы драться, о которых ты и понятия не имеешь. Ты до сих пор не знаешь, Рыжик, что такое жизнь, и если будешь хорошей девочкой, я позабочусь, чтобы тебе никогда не пришлось этого узнать.

Он вышел, не дожидаясь ответа, и его стремительные шаги раздались на винтовой лестнице.

– Я ненавижу тебя, Бастард Фицроджер! – закричала она ему вслед.

Шаги затихли.

Имоджин замерла, едва дыша. Она впервые разозлилась до такой степени, что у нее хватило дерзости напомнить ему, что он бастард.

Прошло несколько томительных мгновений, прежде чем звук шагов возобновился. Он спустился вниз. Имоджин без сил рухнула на постель. Он не стал вымещать на ней свою ярость.

И это почему-то разочаровало ее.

Вскоре раздался стук в дверь и в комнату вошел Реналд де Лайл с пергаментом, пером и чернилами.

– Это еще для чего? – подозрительно осведомилась Имоджин.

– Ваш брачный контракт. Тай полагает, что раз вы являетесь стороной, выдвигающей условия, лучше вам изложить их на бумаге.

Она ошалело захлопала ресницами.

– Фицроджер позволит мне написать все, что я хочу?

– Как видите, – ответил де Лайл с галантной улыбкой. – Ах, хотел бы я иметь золотистые кудри и огромные голубые глаза! Он бы и охнуть не успел, как я увел бы у него из-под носа этот замок!

– Только если бы вы на нем женились! – отпарировала она.

– Верно. И только если бы у меня самого был такой же прекрасный замок. – Он протянул ей пергамент. – Изложите ваши пожелания, милый цветочек!

Как только он ушел, Имоджин прикинула, что ей следует написать. Но в конце концов написала в точности то, о чем они договорились – исключая пункт о мести Уорбрику, – и даже упомянула о том, что будет править Кэррисфордом с его ведома. В конце концов, чудес на свете не бывает, а без этого условия он не подпишет контракт.

Глава 8

– Леди Имоджин! Вы слыхали? Сюда едет король! – Круглое лицо Марты раскраснелось от возбуждения.

– Что?!

– Король прослышал о том, что здесь творится, и едет вас спасать! Он уже прислал гонца, а с ним целый отряд вооруженных рыцарей!

– И никто ничего мне не сказал? Позовите Фицроджера!

От испуга глаза у Марты стали как блюдца, но она послушно побежала выполнять приказ.

Имоджин от гнева готова была рвать и метать.

День уже подходил к концу. Составив брачный контракт, она сидела у себя в спальне и томилась от безделья и сомнений, хотя в глубине души понимала, что сделала правильный выбор.

И без толку тратила время.

Она составляла язвительные, остроумные речи, с помощью которых поставит на место выскочку Фицроджера. И без толку тратила время.

Она вспоминала их поцелуй и пыталась угадать, поцелует ли он ее еще раз.

И без толку тратила время.

Если бы ей хватило ума выглянуть во двор, она давно увидела бы гонцов короля.

Явился Фицроджер – живое воплощение рыцарской учтивости.

– Вам что-то угодно от меня, миледи? Не желаете ли спуститься в зал, чтобы перекусить?

– Нет… Да… Может быть. Но прежде я хочу, – произнесла Имоджин, кое-как собравшись с мыслями, – поговорить о королевском гонце!

– Почему? – Он не был ни смущен, ни пристыжен.

– Потому что это мой замок, Фицроджер, – процедила она сквозь зубы, – а значит, он привез послание для меня!

– Нет, не для тебя. Он привез послание для меня, с просьбой, прийти на помощь бедной девочке, попавшей в ужасное положение. Он вообще-то направлялся в замок Клив, но по дороге услышал, что я в Кэррисфорде, и потому повернул сюда.

– Ох! – Из Имоджин словно выпустили воздух. Но она не уронит себя в его глазах. В конце концов, это ее замок! – И тем не менее я бы хотела с ним поговорить.

– Боюсь, что он уже уехал вместе с охраной. Они ищут Уорбрика, чтобы призвать его на королевский суд.

– Так он и явится! – фыркнула Имоджин.

– Мы тоже в это не верим, – ответил Фицроджер. – Но следует соблюдать порядок.

Имоджин пригвоздила его к месту пылающим взором. Ее откровенно игнорировали, с ней не желали считаться, а она не знала, как положить конец этим издевательствам. Уж не лучше ли ей было выйти за графа Ланкастера? Он, конечно, ни рыба ни мясо, но зато к нему она сумела бы найти подход.

– Значит, король едет сюда, – задумчиво проговорила она.

– Да. Он приедет завтра утром. И сможет присутствовать на нашей свадьбе.

– Я не желаю такого скоропалительного замужества! – рассердилась Имоджин. Она совсем не была готова к тому, чтобы стать чьей-то женой.

– Но какой смысл откладывать бракосочетание? Зачем вызывать у кого-то соблазн? А вдруг этот «кто-то» захочет тобой овладеть?

– Уж не сомневаешься ли ты в своей способности защитить меня от любых незаконных посягательств, лорд Фицроджер? – поинтересовалась Имоджин со слащавой улыбкой.

Он шагнул к кровати. И навис над ней, как грозовая туча.

– Можешь не опасаться, леди Имоджин, тебя никто у меня не отнимет! Но как только все узнают, что ты носишь моего ребенка, приз станет гораздо менее привлекательным. Ты и сама сыграла на этом обстоятельстве, когда пыталась обеспечить себе безопасность, помнишь?

– Да, – призналась Имоджин и прокляла себя за то, что покраснела.

– Значит, как только мы поженимся, мне не нужно будет дежурить при тебе неотступно и беречь как зеницу ока. Ты не находишь, что это облегчило бы жизнь нам обоим?

– Да, – кивнула Имоджин. А что еще она могла сказать?

– А если наш брак будет заключен в присутствии самого короля и его первых вельмож, вряд ли кому-нибудь захочется доказать, что он незаконный, не правда ли?

– Да. – Она потупилась, не в силах выдержать его насмешливый взгляд.

– И по всему выходит, что лучше всего нам пожениться завтра. Теперь ты согласна?

– Да, – выдавила из себя Имоджин, хотя все в ней протестовало против этого брака. Ее опять выставили круглой дурой.

Она подняла на него растерянный взгляд.

Он улыбнулся почти дружески и поймал прядь ее волос. Она ударила его по руке, но он не разжал пальцы, и рывок оказался весьма болезненным.

– Ой! Отпусти меня! Я еще не твоя и не обязана потакать твоим прихотям!

– Уж не хочешь ли ты сказать, – проворковал он, перебирая пушистую прядь длинными пальцами, – что к завтрашней ночи превратишься в милое и покорное создание?

Меньше всего Имоджин хотелось думать сейчас о завтрашней ночи… И особенно о том, что се ждет.

– Если я стану твоей женой, – медленно произнесла она, – то постараюсь выполнить свой долг.

– Если?.. – Это прозвучало, как удар бича.

Она заставила себя ответить на его ледяной взгляд, но в горле у нее совсем пересохло, а сердце билось, как птица в клетке.

– Мы заключили договор, Рыжик, – напомнил он ей с угрозой в голосе.

– Тогда перестань издеваться надо мной, Фицроджер, пока я не передумала!

Он отпустил ее волосы и отодвинулся. Имоджин сама не могла понять, что заставляет ее так вести себя. В этом не было смысла, а потому усугубляло ее недовольство собой. А ей и так приходилось несладко. Казалось, на сердце лежит огромный камень, из-за которого ей трудно дышать.

Его суровое лицо вдруг осветила улыбка.

– А знаешь, тебе станет гораздо легче, когда ты сможешь спорить со мной, стоя на ногах!

– Но я же все равно проиграю… ты сам так сказал!

– На войне никогда нельзя быть ни в чем уверенным. И ты, моя драгоценная невеста, обладаешь весьма опасным оружием. Но, будь я сейчас на твоем месте, я не пытался бы вставать и дал покой ногам, чтобы самой пройти к алтарю и склониться в реверансе перед королем.

– Пресвятая Дева! – испуганно воскликнула она. – Да как же мы будем принимать короля в таком разгроме?

– Не тревожься. Я уже послал в Клив за дополнительными припасами и вином и позвал на помощь слугам людей из деревни.

Не тревожься, не тревожься… Да за кого он ее принимает? За беспомощного младенца?

– Это должна была сделать я!

– И не надоело тебе спорить из-за всякой ерунды, Имоджин? – воскликнул он с досадой. – У меня нет ни малейшего желания занять место эконома в Кэррисфорде. Больше того, если тебе захочется, можешь заправлять всем хозяйством не только здесь, но и в Кливе. Я буду только рад. Но сейчас ты прикована к постели. И потому перестань пререкаться.

– Ты мог хотя бы посоветоваться со мной, – пробормотала она, чувствуя, что снова попала впросак.

– Я просто позволил распоряжаться всеми делами твоему сенешалю. Он показался мне толковым малым.

– Как, Сивард вернулся? – Имоджин сначала обрадовалась, а потом помрачнела. Никто не потрудился сказать ей об этом, да и сам Сивард не счел нужным с ней поздороваться.

– Он был слишком занят, – пояснил Фицроджер. В ответ на ее ошарашенный взгляд он добавил: – Все твои мысли написаны у тебя на лице, Рыжик.

Имоджин запустила в него подушкой.

Он ловко поймал ее на лету.

– Стало быть, ты не хочешь, чтобы я отнес тебя в зал?

– Совершенно верно! – выпалила она. – А еще я подумываю, не стоит ли мне носить маску!

– Очень мудро. Я, например, никогда не расстаюсь со своей. – Он кинул подушку на кровать и вышел.

А Имоджин задумалась над его словами.

«Не расстаюсь с маской». Что он хотел этим сказать? А вдруг под маской кроется тот молодой, добрый человек, в которого он превратился во время их поцелуя? Она крепко прижала подушку к груди. Если она выйдет за графа Ланкастера, то никогда этого не узнает. Впрочем, она уже смирилась с тем, что никогда не станет женой графа.

Она станет женой Бастарда Фицроджера, хотя от одного его вида ее мороз по коже подирает. А может, именно поэтому она и хочет выйти за него?

Сколько ему лет? Поначалу Фицроджер показался ей человеком без возраста, но теперь она решила, что он старше лет на десять.

Вернулась Марта и с каким-то пришибленным видом поставила перед ней поднос с едой.

– Хозяин сказал, что вы будете обедать здесь.

– Он прав, – кивнула она. – Завтра мне понадобятся все силы, чтобы предстать перед королем.

– И перед алтарем, – подхватила служанка с лукавой усмешкой. – А я-то боялась, что вы выйдете за одного из этих полоумных старых олухов, с которыми вечно носился ваш батюшка. А вы положили глаз на самого молодого да пригожего. Уж он-то знает, что такое настоящая страсть, помяните мое слово.

– Марта, не забывай, с кем говоришь! – прикрикнула на нее Имоджин, чувствуя, как пылает ее лицо.

Служанка надулась и замолчала. Имоджин пришлось напомнить себе, что перед ней не вышколенная камеристка, а всего лишь простая ткачиха, возвысившаяся до положения личной служанки леди Кэррисфорд. И пройдет немало времени, прежде чем она обзаведется настоящими слугами. Кстати, стоит подумать о том, кто мог бы занять место Дженин – конечно, после соответствующей выучки.

А что до ее дорогой тети Констанс – ее не заменит никто…

Пригожий?.. Она не спеша жевала говядину, приправленную розмарином, и обдумывала слова Марты.

Можно ли назвать страстью то странное возбуждение, которое она испытывала, когда он ее целовал? Всю жизнь отец Вулфган предостерегал ее от греховных страстей и похоти. И когда она вспомнила Дженин, его предостережения обрели зловещий, глубокий смысл, хотя капеллан вел речь всего лишь о необходимости избегать соблазнов. Но что же соблазнительного могло быть в этом жестоком насилии?

Отец Вулфган говорил, что похоть – прямая дорога в ад. Наверное, соблазн испытывают мужчины, а женщины вынуждены терпеть и страдать. Но Имоджин вовсе не страдала, когда ее целовал Фицроджер.

По крайней мере в тот раз.

– Марта, – проговорила она, – отец Вулфган не вернулся в Кэррисфорд?

– Только этого старого ворона тут и не хватает, – проворчала Марта себе под нос, но осеклась под надменным взглядом молодой хозяйки. – Нет, леди. Хозяин… лорд Фицроджер вытолкал его взашей.

– А я приказала его вернуть. Ведь должен хоть кто-то помолиться на могилах моей тетки и остальных погибших?

– Так за их души уже помолился брат Патрик.

Имоджин внезапно поняла, что в руках у нее оказалось сильнейшее оружие, и произнесла со злорадной улыбкой:

– Марта, ступай к лорду Фицроджеру и скажи, что нас должен повенчать только сам отец Вулфган!

– Леди… – От ужаса глаза у Марты полезли на лоб.

– Ступай! – велела Имоджин.

Марта нехотя поплелась к двери. Ее недовольное ворчание еще долго доносилось с лестницы.

Имоджин ждала, что с минуты на минуту сюда явится сам Фицроджер с новым запасом ехидных шуток и издевательств, и от волнения у нее пропал аппетит. Она едва заставила себя доесть обед, но Фицроджер так и не появился. Уже вечером, в сумерках, к ней приковылял отец Вулфган.

– Дщерь моя! – провозгласил он. – Ты оказалась в когтях диавола!

– Но зато я больше не боюсь Уорбрика, – возразила Имоджин. В присутствии этого человека она всегда казалась себе маленькой, беспомощной девочкой.

– Ты спаслась от одного диавола только для того, чтобы угодить в когти к другому! Отбрось же его, отринь немедленно, дитя мое!

– Это вы о лорде Фицроджере?

– Он несет смерть и разрушение на нашу землю! – загремел священник. – Он не колеблясь льет чужую кровь. Он – коготь на руке диаволовой, он – семя его, отравившее землю, на которую упало!

Имоджин про себя недоумевала; с чего это ей так приспичило добиваться возвращения ее старого капеллана? Право слово, с этим Фицроджером совсем с ума сойдешь!

Отец Вулфган не был глубоким стариком, но он жил в Кэррисфорде с тех пор, как Имоджин себя помнила. Он был невысок и тщедушен – кожа да кости, – что было неудивительно при столь строгом соблюдении им постов и регулярном самобичевании и умерщвлении плоти. На его морщинистом, изможденном лице особенно выделялись своим фанатичным блеском ярко-синие глаза.

Имоджин судорожно сглотнула.

– Вы считаете, что я совершаю ошибку, выходя за Фицроджера, святой отец?

– Не лучше ли было стать одной из святых сестер в Хиллсборо?

Опять он ее искушает. Принять постриг и избавиться от необходимости делать выбор? И от ужасов брачной ночи? Может, это выход из положения?

– Но отец желал видеть меня замужем, – возразила она, надеясь и в то же время боясь того, что он примется ее уговаривать.

Священник раздвинул губы в кривой улыбке:

– Дщерь моя, твой отец прочил тебя в жены лорду Джеральду либо подобному ему достойному мужу. А не этому бесстыжему охотнику за приданым!

– Но ведь эту войну начал не Фицроджер! – заметила Имоджин. – И я сама пришла к нему за помощью.

– Он сам несет в себе войну! – брызжа слюной, вскричал отец Вулфган. – Он служил наемником – проклятая, пропащая душа! Он накопил сокровища, отнимая их у малых сих во время своих грабительских набегов! И сюда он явился с огнем и мечом! И он, и Уорбрик! Между ними нет разницы!

– Уорбрик намного хуже!

– Все они живут тем, что добудут разбоем! – провозгласил отец Вулфган. – И все они одного племени – вместе с их королем-братоубийцей! Они убивают ради собственной выгоды и не ищут прощения за кровь, пролитую по их вине!

Имоджин пришла к выводу, что с отцом Вулфганом лучше не спорить. Он был слишком фанатичен и непримирим, но об этом у них еще будет время поговорить.

– Но ведь я должна выйти замуж за сильного человека, святой отец, – заметила она. – Вы же не хотите, чтобы я оказалась во власти таких людей, как Уорбрик или Беллем?

– Владыка Небесный да послужит тебе защитой, дитя мое! – прогундосил капеллан, сжимая клешневатой рукой тяжелое распятие, болтавшееся у него на шее на простом шнурке.

– Что же он не послужил мне защитой два дня назад? – сердито спросила Имоджин. До сих пор она не замечала за отцом Вулфганом столь откровенной демагогии.

– Дерзкое дитя! – Глаза капеллана засверкали праведным гневом. – Разве ты не в безопасности, не в своем замке? Разве над тобой не простерлась длань Господня?

– Тогда, по-вашему, выходит, что лорд Фицроджер и есть Его длань! – выпалила Имоджин.

– Почему ты продолжаешь цепляться за это имя? – Отец Вулфган отшатнулся от нее в неподдельном ужасе. – Чем он околдовал тебя, дитя?

Имоджин снова превратилась в растерянную грешницу, кающуюся в своих поступках. Ей стоило немалого труда не рассказать капеллану о двух поцелуях.

– Он… он мой защитник, святой отец. Он самый настоящий защитник.

– Дщерь моя во Христе, – капеллан резко подался вперед, – настоящий защитник действует по велению сердца, а не выгоды ради! Можешь ли ты сказать так об этом человеке?

Имоджин не нашлась, что ответить.

– Нет! – провозгласил священник. – Он наемник, он убивает за плату!

– Но он не просил у меня никакой награды, святой отец! – запротестовала Имоджин, невольно отшатнувшись.

– Если не считать тебя самой! – проскрипел отец Вулфган, брезгливо кривя слюнявые губы.

– Нет, – возразила Имоджин. – Это была моя идея.

Теперь настала очередь отца Вулфгана попятиться от ужаса.