Текст книги "Нечестивые джентльмены (ЛП)"
Автор книги: Джинн Хейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Судя по виду комнаты, когда-то здесь было уютно. Стул подо мной качался на неровных ножках. С обитых тканью подлокотников поднялось облачко ладанного пепла. Харпер уселся напротив меня на оттоманку с высокой спинкой. Её красная обивка потускнела, розовато-коричневый узор выцвел. Деревянный стол в середине комнаты был заставлен разномастными свечами. Капли воска стекали по столешнице и застывали на украшенных резьбой ножках.
Пахло чем-то очень знакомым, вроде глинтвейна. Я слышал этот запах когда-то очень давно. Сделав глубокий вдох, я покатал мягкий, чуть отдающий дымом вкус на языке. Во рту разлилось сладковатое тепло. Почему-то он напоминал о магии демонов. Меня охватила смутная тревога.
Женщина, которая привела нас сюда, закрыла дверь, заперла её на замок и уставилась на Харпера. Восковое лицо исказилось от ярости.
– Капитан, вы привели этого человека вместо Роффкейла? – Она махнула в мою сторону рукой. – Думали, этого хватит, чтобы вернуться сюда и потом уйти живым?
– Это Белимай Сайкс. – Глаза капитана снова стали непроницаемыми, губы были равнодушно сжаты. – Он мой информатор, я нанял его, чтобы выяснить обстоятельства исчезновения Джоан.
– А как же Питер, ты, ублюдок? – Она вскинула тонкие белые руки. Тёмные ногти в свете лампы сверкали, как агат. – Ты сказал, что приведёшь его утром. Ты обещал, что с ним ничего не случится.
– Простите за Роффкейла, Мика. – Голос Харпера звучал ровно, как тогда, когда он явился нанять меня. – Начато внутреннее расследование. Мы выясним, что произошло, и виновный понесёт наказание.
– Снова обещаете, капитан? – крикнула она.
– Мне нечего предложить вам, кроме моего слова, Мика. – Он подался вперёд и опустил локти на колени. Руки в перчатках он сложил домиком под подбородком. – Вам, как и мне, известно, что я не убивал Роффкейла.
– С чего вы взяли, что мне это известно? – спросила Мика.
– Иначе меня бы здесь не было, – устало выдохнул Харпер. – Кто-то добрался до него в тюрьме, тот же, кто похитил Джоан. Я должен узнать, кто это. И для этого мне нужна помощь.
– Мне следует разорвать вас на части, – сказала она.
– Помогите найти убийцу Роффкейла, – тихо ответил капитан. – А потом делайте со мной, что хотите.
– И сделаю. – Мика несколько мгновений сверлила его взглядом, потом отвернулась. – Ну, зачем ты пришёл? Хочешь принести в жертву кого-нибудь ещё, чтобы найти сестру?
Он пропустил обвинение мимо ушей и ответил на первый вопрос, будто после она ничего не говорила.
– Мне нужно поговорить с Ником.
– Ты всерьёз рассчитываешь, что он станет помогать тебе после всего, что произошло? – поразилась Мика.
– Я меньшее из двух зол. Если он откажется, убийства продолжатся.
– Ты бессердечная тварь, Харпер.
Тот молчал. В конце концов Мика отперла дверь.
– Я его приведу, – и вышла из комнаты.
– Ты всё время берёшь меня в такие чудесные места, – шепнул я Харперу.
– Это ты решил идти сюда. – Он откинулся на спинку оттоманки.
– Мог бы предупредить, что все без исключения Добрые Сограждане мечтают тебя прикончить, едва мы переступили порог.
– Что за жизнь без маленьких неожиданностей? – Капитан вскинул руку. – Ничего не говори. Вопрос риторический.
– Ты что, ещё не протрезвел со вчерашнего вечера? – спросил я.
– Нет, – улыбнулся он. – Когда моей жизни угрожает опасность, я чувствую прилив бодрости.
– Бодрости?
– Нужно находить что-то приятное в любой ситуации.
– Встречу с Микой приятной не назовёшь, – возразил я, ковыряя ногтем застывшую каплю воска на подлокотнике.
– Не лишайте человека возможности сохранить хорошую мину при плохой игре, мистер Сайкс. – Едва заметная улыбка на его лице сменилась непроницаемым выражением. – Разумеется, ничего приятного в этом нет. А как иначе? Я дал ей слово, что Роффкейл в безопасности… С ним ничего не должно было случиться.
– Не должно было.
Мы с Харпером одновременно уставились на человека, который вошёл в комнату. Я задержал на нём взгляд дольше, чем следовало, хоть он и застиг нас врасплох. Странно, но мне было не по себе, и не потому что он появился почти бесшумно, а из-за того, что его лицо и голос показались мне знакомыми. Он тоже явно не ожидал меня увидеть.
Следовало догадаться, ещё когда я почувствовал, чем пахнет в этом месте. Присущий демонам аромат магии, в сочетании с крепким запахом пота и камфарного масла, от которого блестела кожа вошедшего – всё вместе сливалось в неповторимый букет Николаса Сариэля.
За прошедшие годы он почти не изменился. Глаза по-прежнему ярко-красные, как цветки опиумного мака. Волосы огненно-рыжие с отдельными прядями бордового, жёлтого и белого цвета. Чёрные ногти длиннее, чем я запомнил, но такие же блестящие, тщательно ухоженные.
Заметив меня, он судорожно вздохнул. Наверное, ожидал уловить знакомый запах свежих чернил и старых, заплесневевших книг. Но я уже давно не тот, каким он меня знал, теперь от меня пахнет намного хуже.
– Белимай? – прошептал он, подходя ближе.
На одно мгновение мне захотелось сказать «да». Но тут выжженные на коже письмена вспыхнули острой болью.
– Нет. – Я уставился на покрытый каплями воска подлокотник. – Боюсь, вы меня с кем-то перепутали. Сожалею.
Больше ничего говорить не потребовалось. Сариэль не позволит себе настаивать. Он повернулся к Харперу.
– Капитан, Мика сказала, что вам нужна моя помощь.
Тот помолчал, переводя взгляд с меня на него. Мы тоже молчали. Харпер кивнул и ответил:
– Я хочу, чтобы ты выяснил, где Джоан, если это возможно.
– То есть вы просите меня задействовать средства, имеющиеся в распоряжении председателя Добрых Сограждан? Или кое-что посерьёзнее? – Сариэль скрестил руки на груди. – Потому что если второе, то стоимость услуги существенно возрастёт. Я не стану работать бесплатно, особенно на вас.
– Ты не первый демон, с которым я имею дело. – Харпер сделал жест в мою сторону, но Сариэль не обратил на него внимания. – Я знаю расценки. – Он полез в карман и опустил демону в руку несколько золотых монет.
Я не мог не задуматься о том, откуда у капитана столько денег. Может, его снабжает Тальботт. Или Харпер скоро окончательно разорится. Меня раздражало, что я плохо его знаю, и не могу понять, принял бы он чью-то помощь или надеется только на себя.
Сариэль несколько секунд смотрел на деньги, потом покачал головой.
– Я рассчитывал получить больше, капитан.
Тот выгреб ещё горсть монет, потом обшарил все свои карманы и даже снял часы на цепочке. Выглядел он при этом совершенно невозмутимым. Если по его лицу и можно было что-то прочитать, то, скорее, тонкую насмешливую улыбку, которая появлялась на его губах в самые, казалось, неподходящие моменты.
– Это всё, что у меня есть, – наконец сказал он. – Если этого недостаточно, тебе придётся дождаться конца месяца, когда я получу жалование.
– Мне просто хотелось, чтобы вы отдали всё, что имеете. – Сариэль ссыпал монеты на стол, не считая. Их сосчитал я. Харпер заплатил ему почти в десять раз больше, чем мне.
– Обряд проведём здесь. – Демон запер дверь, дважды обошёл вокруг стола, переставляя свечи так, что получилось несколько кругов, один внутри другого. Всё это время он что-то тихонько шептал. Я разобрал несколько слов: в исправительной школе Святого Августина он так проклинал учителей, когда они не слышали.
– … Ашмедай, пламя твоё. – Он провёл руками над крайними свечами, и они зажглись. Язычки пламени прыгали, как плоские камешки по воде, с одной свечи на другую. – Сариэль, первый в моём роду, власть твоя… – бормотал он.
Свечи загорелись ярче, пламя брызгало во все стороны. Сариэль всё ходил вокруг стола. Глаза его были открыты, но взгляд казался обращенным в пустоту. Теперь он шептал так быстро, что я ничего не мог понять. С каждым новым напевом огонь поднимался всё выше и сливался в воздухе в огромный пылающий конус.
Я не удержался и взглянул на Харпера. Он сидел совершенно неподвижно, сложив ладони под подбородком в молитвенном жесте, и, не отрываясь, смотрел на Сариэля.
– Люцифер, несущий свет, мудрый повелитель. – Демон замер в нескольких шагах от меня. Подняв руки, он рассёк левую когтями правой. Из ран хлынула кровь. Сариэль сунул окровавленную руку прямо в огонь. Воздух наполнился удушливой вонью жжённой камфары.
– Покажи мне эту женщину. – Пламя лизнуло его руку, и он зашипел от боли. – Моя воля сильнее твоей. – Схватив пальцами огонёк, он отделил его от остальных и приказал: – Покажи.
Свечи вдруг почти погасли. Огненный язычок в его руке засиял белым. Он извивался в воздухе, расправляясь и разгораясь всё ярче. В огне медленно проступил женский силуэт. Её светящуюся фигуру окружали клубы дыма, которые отбрасывали на неё движущиеся тени. Она покачивалась над ладонью Сариэля и смотрела в пустой угол комнаты.
– Джоан. – Харпер вскочил на ноги и подошёл к столу. Женщина обернулась, и стало видно её лицо. Она была прекрасна. Широко раскрытые тёмные глаза сияли. Длинные чёрные локоны струились по плечам и спине, прикрытым разорванной одеждой. Она открыла рот, но вместо слов из него вырвалось облачко белого дыма, и это, кажется, её напугало.
– Она жива? – спросил капитан.
Сариэль стоял с закрытыми глазами и молчал. Рука вздрагивала от напряжения. Наконец он медленно кивнул.
– Где она?
– Есть… один Блудный… – тяжело дыша, выдавил тот. – Он мёртв… как остальные… Повсюду кровь и осколки стекла… И кто-то ещё…
Вдруг что-то изменилось. В воздухе запахло чем-то едким, вроде жжёной извести. Я узнал этот запах. Так пахнет разъярённый демон. По силуэту Джоан прошла тёмная волна, а потом у неё внутри будто взорвалось что-то чёрное.
Я бросился вперёд и накрыл Сариэля своим телом. Он съежился на полу подо мной, и я почувствовал, как сотни крошечных ножей вспарывают пальто и рубашку на спине. От толчка я упал на колени, ощущая, как маленькие лезвия рассекают кожу. Запахло моей кровью. Я раскрыл рот в беззвучном крике. Одежда на спине вспыхнула.
Вдруг на меня полилась вода, и от этого раны защипало. Жжение прекратилось. Я судорожно вздохнул и ощутил металлический привкус во рту. Вода текла по спине, смешиваясь с кровью. В луже на полу таяли разбросанные вокруг меня веером лезвия.
– Ты в порядке? – Рядом на коленях стоял Харпер.
– Что это такое? – спросил я, почти не соображая от потрясения, хотя должен был догадаться по запаху и жгучей боли.
– Вода с серебром, – ответил он. – У меня всегда при себе несколько флаконов, на всякий случай. Извини, я знаю, что щиплет, но мне показалось, лучше это, чем то, что с тобой творилось.
– Я тоже так считаю, – согласился я.
Сариэль подо мной открыл глаза и сглотнул. Он закашлялся, и я отодвинулся, чтобы дать ему сесть. Приподнявшись, он оперся спиной о стену. Несколько минут он молча смотрел в потолок и глубоко, размеренно дышал.
– Я так понимаю, – наконец произнёс он, – что сегодня вопросов больше не будет.
– А Джоан? – спросил Харпер.
– Если в тебе осталась хоть капля здравого смысла, ты оставишь всё как есть. – Сариэль прижал обожжённую руку к груди. – Ты что, не видел, что только что произошло?
– Но ведь она жива, – настаивал капитан.
– Да, насколько я понимаю. Ты даже представить себе не можешь, какой силы должна быть ярость, чтобы спровоцировать подобную атаку.
– Ты знаешь, где она? – не унимался Харпер.
– Нет, – покачал головой Сариэль. – Однако если ты намерен упорствовать, я прошу больше меня в это не втягивать. Думаю, из-за тебя и твоей сестры умерло достаточно Блудных.
Харпер нахмурился. Потом встал и поправил пальто.
– Спасибо, что уделили мне время, мистер Сариэль, – проговорил он, направляясь к двери, и оглянулся на меня.
Я почти ничего не соображал из-за нестерпимого жжения в спине. Попытался подняться, но Сариэль поймал меня за руку. Я так удивился этому, что на мгновение позабыл про боль. От прикосновения его мягких и теплых пальцев должно было стать легче, но этого не случилось.
– Я простил тебя много лет назад, – прошептал он.
– Знаю, – ответил я и поднялся. – Но от этого только хуже, честно.
Сариэль отвернулся. Он не станет умолять. Я и не хотел, чтобы он умолял. Я вышел вслед за Харпером.
Глава шестая: Офориум
От глубоких порезов и ожогов серебряной водой я был как в тумане, уже не различая, что и как болит, мучает ли меня истерзанная спина, или это ожили воспоминания о старых ранах. Ощущения сплетались друг с другом и опутывали меня, будто кокон.
Харпер предложил помочь, но я отказался. Я захлопнул входную дверь у него перед носом и, словно в полусне, спотыкаясь, вскарабкался по ступенькам в свою комнату. На обратном пути из Квартала Блудных я почти не видел Харпера и не слышал, что он говорил. Смутно вспомнилось, как он стирал с моей спины вспенившуюся кровь. Потом мир вокруг перестал существовать.
Боль сжималась вокруг меня кольцами, и былое сливалось с настоящим. Обрывки прошлого, которые я старательно вытеснял, вдруг обрушились лавиной на измученный разум. Оказавшись в комнате, я рухнул на колени и прижался лицом к прохладному деревянному полу. Мышцы дрожали так, что я не мог стоять, но раненая спина не позволяла сесть на стул или лечь. Сжавшись в комок, я предавался воспоминаниям.
В руках Инквизиции мне пришлось намного хуже, чем сейчас. Но тогда я не знал, что пытки меня сломят. Я верил в свою силу и храбрость. Я считал себя стойким мужчиной, не способным на предательство. А потом молитвенные машины принялись кромсать моё тело. На открытые раны лилась вода с серебром, навсегда втравляя каждую букву Писания в кожу. На руках, груди, спине и в паху до сих пор сохранились сотни крошечных белых шрамов. Это символы трусости, похожие на едва заметные водяные знаки.
Я полагал, что сильнее боли. Распростёртый на столе, истекающий кровью и обожжённый, я был уверен, что никогда не произнесу имя Сариэля. Но я не знал себя. И инквизиторов я тоже не знал, зато они знали меня. Они умеют обращаться с такими, как я. Через них, будто деньги в банке, прошли тысячи демонов. Я не представлял никакой загадки для Инквизиции. Они просто сунули меня в обойму своих святых агрегатов и вскрыли, как раковину устрицы.
Иглы молитвенной машины не всегда подавали на раны воду с серебром. Дни невыносимой агонии чередовались с днями сладостного покалывания. Они накачивали моё тело офориумом, чтобы я крепко запомнил, как приятно получить короткую передышку. Под конец уже не нужно было запугивать меня пытками, достаточно стало просто лишить удовольствия. Я выдал им Сариэля.
Стоя на коленях в своей комнате, я мог думать только о том, как эти длинные иглы вонзаются мне в вены. Капли крови стекали по груди и падали на доски пола. Спина пульсировала болью от серебряной воды Харпера и муками воспоминаний о нескольких месяцах в застенках Инквизиции.
Меня это бесило. Я хотел, чтобы исчезли мысли, чтобы тело перестало чувствовать. Я хотел забвения, хотел нырнуть в далёкое прошлое и выбросить из головы каждую мелочь, касающуюся меня.
Я медленно подполз к столу, где хранились иглы.
Глава седьмая: Огонь
Два часа спустя ночь засияла. Небо расчертили тёмно-фиолетовые и синие полосы, которые чуть колыхались, как ленты на ветру. Крошечные огоньки звёзд ярко вспыхивали.
Я открыл окно и высунулся наружу, подставляя лицо и грудь свету луны. Ласковый ветерок касался кожи и ерошил волосы. Когда я был маленьким, каждая ночь была такой, как сегодня: удивительной, красочной, сказочной.
Я оглянулся в комнату. На полу лежала изодранная в клочья рубашка. Использованная игла плавала в старой чаше вместе с увядшими георгинами. Выбор между моим неопрятным жилищем и свежим ночным воздухом оказался прост.
Я сел на подоконник и посмотрел на пустую улицу внизу. Похоже, даже бездомные коты спят. Глубоко вздохнув, я выпрыгнул. Ветер хлестал меня по обнажённой коже и свистел в волосах, пока я камнем летел вниз. От земли пахнуло нечистотами. Меня охватили ужас и возбуждение.
Изогнувшись, я взмыл ввысь, в бескрайнее небо, прочь от грязной улицы. Всё тело прошила волна удовольствия. Я пролетел над крышей фабрики, схватился за металлический дымоход и по инерции дважды описал вокруг него петлю, потом отпустил его и, вращаясь, поднялся вверх.
Далеко за пределами квартала мясников я, наконец, замедлился и стал просто парить в нежных объятиях ночного ветра. Перевернувшись на спину, я смотрел на звёзды и луну. Казалось, можно протянуть руку и нацарапать на её сверкающей поверхности свои инициалы.
Подростком я часто выбирался по ночам из Квартала Блудных, чтобы полетать. Я воображал, что мир вокруг – моё личное королевство. Как-то я несколько недель считал себя сыном неизвестного мне ангела. Покачиваясь на облаках, я представлял, что луна – мой нимб.
Однажды мама заметила мои красные от мороза уши и обо всём догадалась. Она вшила мне в пижаму свинец и сказала, что небеса не для Блудных, которые произошли из жидкого огня в мире, далеком от человеческого. А умение летать – лишь шутка Господа, искушение, преследующее нас до самой смерти. Но я всё равно не мог устоять.
Ветер нёс меня мимо жилого дома. Я заглянул в тёмную комнату. Внутри были две маленьких белых кровати, и я разглядел личики спящих в них детей. Я проплыл мимо и поднялся на крышу. Внизу рвалась с цепи собака. Какой-то мужчина прикрикнул на неё и захлопнул окно.
Я снова бросился вниз, дразня свой страх стремительным полетом. Я пронёсся над Белой рекой, вдыхая туман над водой. Зависнув над землёй с раскинутыми руками, я смотрел на спящий город. Район фабрик казался отсюда уродливой, источающей зловоние бородавкой.
В движущихся водах реки отражались мерцающие звёзды. На волнах бесшумно покачивались пришвартованные рыбацкие лодки. Поток ветра нёс меня к Краун Тауэр, и я почувствовал что-то похожее на угрызения совести, приближаясь к массивному мосту. В части города, расположенной чуть восточнее, похитили Джоан Тальботт.
Я её совсем не знал, только через окружавших её мужчин. Я читал письма Питера Роффкейла, говорил с её отчаявшимся мужем и участвовал в поисках вместе с Харпером. Я узнал о ней лишь после её исчезновения. Роффкейл погиб. Эдвард Тальботт готов отдать всё до пенни, чтобы вернуть жену. Харпер не ест и не спит. Интересно, за что все эти люди так её любят? Что она за человек?
Мне вспомнились сияющие глаза и длинные шелковистые волосы. Даже окутанный клубами дыма, её образ был потрясающе красив. Наверное, ничего удивительного, что мужчины её обожают.
Я ощутил укол ревности и раздражения. Её жизнь легка и приятна. Потом я вспомнил выпотрошенное тело Питера Рокффейла и решил, что если Джоан ещё не убили, то жизнь уже не кажется ей лёгкой и приятной. Подло, конечно, но от этой мысли мне стало лучше.
Восточная часть города была застроена преимущественно соборами и роскошными особняками. Вдруг я заметил сторожевую башню. В ней вспыхнул прожектор. В следующее мгновение яркий луч света рассёк ночную тьму. Я быстро нырнул под мост и прижался к опорам. Мне совсем не хотелось угодить в сети Инквизиции.
Луч мелькнул надо мной и осветил парк Святого Кристофера. Два других луча тоже устремились в этом направлении. Пересекаясь друг с другом, они обшаривали всё вокруг. Оттолкнувшись от металлической решетки, я пролетел под мостом на восток. Луч прожектора прошел совсем близко, и я поспешил скрыться в тени крыши какого-то дома. Можно просто спуститься на землю и добраться до квартиры пешком.
Но вместо этого я отправился в парк. Я ничего не мог с собой поделать. Мне было любопытно, какой Блудный посмел летать в ночи, как я. Левитация – редкая способность. С каждым новым поколением таких рождалось всё меньше. Я за свою жизнь встретил только одного Блудного, который это умеет – Сариэля. Мы с ним считали себя особенными и летали ради развлечения и по зову сердца. Тогда мы ещё не научились скрываться от сетей и прожекторов, поэтому в конце концов нас поймали и отправили в школу Святого Августина для перевоспитания Блудных подростков.
Луч выхватил из темноты роскошный особняк на южной окраине парка. В воздухе мелькнул чей-то тёмный силуэт. Тонкая женская фигурка, казалось, примёрзшая снаружи к одному из окон, камнем бросилась вниз. В это же место ударили четыре луча. Блудная, ловко лавируя между ними, нырнула в гущу зелени. Вспыхнули ещё три луча. Парк оцепят. Я заметил инквизиторов с факелами, которые продирались сквозь кусты. Под ветвями деревьев и между цветочными клумбами то и дело вспыхивал свет, рассекая темноту.
Я приземлился на крышу и побежал, перепрыгивая с дома на дом. До ближайшей башни оставалось всего три строения. Сразу после них я окажусь в зоне поисков. Я не из тех, кто рискует собой, чтобы спасти какого-нибудь глупого ребёнка. Тем не менее я бежал так, будто от этого зависела моя собственная жизнь.
Отряд инквизиторов углубился далеко в парк. Они опережали меня, но мне на руку играла темнота. Я видел, что многочисленные ветви сбивают их с толку. В отличие от них я знал, куда идти. Осталось только проскочить мимо незамеченным.
Меня охватил азарт. Я приблизился к одному из священников и пошёл следом за ним. Он отвернулся, и я тут же метнулся за спину тому, кто шёл чуть впереди. Я был так близко, что мог разглядеть короткие волосы на его затылке. Я мог бы перерезать ему горло, а он бы даже не успел понять, что произошло. Я затаил дыхание. Инквизитор обогнал кого-то из отряда, и я, стараясь не отставать, аккуратно огибая мужчин впереди, перемещался от одного к другому, как заразный микроб.
Наконец я остановился и медленно опустился на колени. Блудной хватило ума сообразить, что её будут искать на деревьях. Поэтом она свернулась клубочком на земле среди ирисов и тюльпанов.
Когда я присел рядом, она перестала даже дышать. Она была маленькой и чумазой. Короткие волосы слиплись от грязи, от одежды пахло прелой листвой. В устремлённых на меня глазах вспыхивали язычки огня. Казалось, она вот-вот набросится и укусит. Я вытянул вперёд руку, чтобы показать чёрные ногти. Потом прижал палец к губам и поднялся. Дальше пусть разбирается сама. Может, если хочет, остаться в своём укрытии. Я предложил помощь, но настаивать не собирался.
Я повернул к выходу из парка и оглянулся через плечо. Она шла следом. Когда она споткнулась и упала, я не замедлил шага, не стал её дожидаться. Я смотрел в оба, не спуская глаз с толпы инквизиторов вокруг и ярких лучей над головой. Скользнув в тень, я продвинулся вперёд и выскочил за мгновение до того, как туда упёрся луч прожектора.
Я пытался научить Блудную тому, что умел сам. Я показал, как выбраться, но остальное ей придётся сделать самостоятельно. Нужно уходить быстро и бесшумно. Одно неверное движение, и она тут же попадётся в сети. И в руки Инквизиции. Второй шанс уже не представится.
Добравшись до собора Святого Кристофера, я нырнул в нишу между статуями святых, вспугнув при этом стайку голубей, которые взлетели на карниз под крышей. Прислонившись спиной к потёртому каменному ангелу, я стал наблюдать за инквизиторами. Лучи проникали в темноту между деревьями и расчерчивали ясное ночное небо. Я вообще-то не ожидал, что девчонка пойдёт за мной. Она поднялась в воздух и замерла рядом, но я ничего не сказал. Я смотрел в сторону парка и гадал, не в одном ли из этих домов живёт Харпер.
– Мы с вами знакомы? – спросила девочка.
– Вряд ли, – ответил я.
Она была маленькой, но старше, чем я подумал сначала. Лицо суровое и подозрительное. Я заметил рукоять ножа, заткнутого за пояс. Она держала руку поближе к нему и не спускала с меня глаз.
Я отвернулся и посмотрел в тёмное небо. Звёзды сияли, как драгоценные камни. Из-за ветра казалось, что они изгибаются и скручиваются. Было ещё довольно поздно и по-прежнему красиво, но я больше не ощущал душевного подъёма.
Мимо пронеслась летучая мышь, на ходу схватив светлячка.
– Почему вы мне помогли? – спросила девочка. Я ничего не ответил.
Её это не касается. На самом деле я вовсе не её хотел спасти от сетей. Моя доброта адресована не ей, той, что рядом со мной сейчас. Просто под действием наркотика мне вдруг захотелось утешить боль своих детских воспоминаний. Никто не явился спасти меня, когда я угодил в ловушку Инквизиции. И никто не помог Сариэлю. И спустя много лет я рванулся защищать ребёнка, словно это как-то могло исправить наши судьбы. От собственной сентиментальности меня тошнило.
Я поскрёб ногтем каменное крыло ангела. Остался белый след.
– Вы состоите в Добрых Согражданах? – Красные всполохи в глазах моей невольной подопечной стали ярче.
При упоминании о Добрых Согражданах я осознал, что побег в наслаждение от офориума и темноту ночи был бесполезен. Нельзя отодвинуться от мира, который меня окружает. Кажется, что он наползает на меня со всех сторон. И всё равно я не хотел отказываться от бездумной красоты ночи. Я посмотрел на Полярную звезду. Её синее сияние ожгло мне глаза.
– Посмотри на неё. – Я указал на небо. – Ей нужно только сиять. Просто висеть в небе и сиять.
– Это что, шутка? – спросила девочка.
– Нет.
– Вы пьяны? – вдруг предположила она.
– Если бы, – ответил я.
– Так вы не из Добрых Сограждан? – снова спросила она.
Я опустил руки. Девочка от меня не отстанет. Я совершил большую ошибку, когда помог ей, и теперь она вне всякого сомнения чувствует, что мы в некотором роде связаны.
– Я помог тебе потому, что ты Блудная. Это единственная причина, – объяснил я.
Нахмурившись, я перевёл взгляд на одного из ангелов на фасаде собора. Его лицо и плечи были слишком крупными и странной формы из-за накопившегося птичьего помёта.
Девочка долго и пристально меня разглядывала, но потом все же отпустила рукоять ножа и повернулась в сторону парка. Инквизиторы обшаривали деревья и кусты. Глядя на них, она улыбнулась.
– Знаешь, зачем я сюда прилетела?
– Чтобы сделать что-то плохое, – предположил я.
– Почему ты так решил? – сощурилась девочка.
– У тебя один нож на поясе, второй в ботинке. – Я принюхался. От девочки шёл сильный сладковато-горький запах дыма и жжённой извести. – Ты прямо излучаешь желание отомстить. Но больше всего тебя выдают глаза: у тебя сквозь зрачки видно красное пламя.
С удивлённым видом она машинально подняла руку к грязному лицу, но остановилась. Сейчас с глазами ничего не поделаешь. Она медленно отвернулась и стала снова смотреть на парк.
Я поднял голову и уставился в небо. Действие офориума почти кончилось. Он весь выветрился из-за напряжения полёта. Теперь мне было холодно, и всё вокруг казалось каким-то уродливым.
Изменившийся ветер донёс с реки запах тухлой рыбы и сточных вод. Луна пожелтела, как треснувший гнилой зуб. Даже Полярная звезда потускнела и стала похожа на потёртый бисер.
– Они убили моих друзей, – тихо произнесла девочка. – Одного за другим. Лили, Роуз. Питера…
– Питера Роффкейла? – так же тихо спросил я.
– Да. Ты его знал?
– Немного.
– Они его задушили и вспороли ему живот. – Зрачки расширились и поглотили тёмные радужки. Глаза наполнились кровавыми слезами, которые покатились по щекам. – Его выпотрошили, как рыбу. Как животное. И остальных тоже, и Лили, и Роуз… – Она вытерла слёзы и испачкала руку кровью. – Я попыталась помешать им сегодня, но опоздала. Они убили Тома. Он ещё ребёнок. – По её лицу снова потекли слёзы, и она яростно их стёрла.
– Мне жаль, – сказал я. Девочка меня не слушала.
– Они за всё заплатят. Я заставлю их заплатить. Я готова спуститься в ад ради этого. Я их всех убью. – Она встала и бросила полный ненависти взгляд в сторону парка. Потом посмотрела на дома на его южной окраине. Я вспомнил, как она висела в воздухе у окна одного из этих особняков.
– Там живёт кто-то из инквизиторов? – спросил я, рассматривая роскошное здание.
– Нет. – Выражение её лица смягчилось. – Тот, кто там живёт, никому не делал зла. Его единственное преступление состоит в том, что он женился на трусливой твари. – Теперь её голос звенел от гнева. – На слабой лживой сучке, которой не стоило появляться на свет. Нужно было ещё тогда стереть её с лица земли.
Пока она говорила, что-то изменилось. Запах жжённой извести усилился до тошнотворной кислой вони. Он был таким знакомым, что старые раны на спине отозвались болью от воспоминаний. Точно так же пахло от Сариэля, когда он применял атакующую магию.
– Если хочешь сделать доброе дело, проследи, чтобы инквизиторы забрали его из дома.
Девочка на меня не взглянула. Она выдернула из-за пояса нож и плюнула на лезвие. Сталь тут же потемнела и вспыхнула огнём. Она с силой метнула нож. Со свистом рассекая воздух, он влетел в окно второго этажа. В следующее мгновение внутри взметнулось жёлтое пламя, вырываясь сквозь черепицу и выбивая стёкла. В воздухе вились клубы чёрно-фиолетового дыма.
Я повернулся к девочке, но она уже летела прочь от собора в тёмное ночное небо. Инквизиторы бросились к горящему особняку. Я наблюдал. На улицу стали выводить людей, большей частью прислугу. Балки крыши обрушились, и вверх взметнулся фонтан огня. Я парил в потоках горячего воздуха.
Несмотря на густой дым и сильный жар, я узнал человека, которого вывели из дома последним. Я еще раз взглянул на языки пламени. Лучи прожекторов безуспешно пытались пробить завесу дыма. В толпе среди криков и суеты стоял Эдвард Тальботт, в одной ночной рубашке, и смотрел, как огонь поглощает его дом.
Глава восьмая: Дым
О Джоан Тальботт я знал только, что её Блудные друзья умирают один за другим. А теперь горит дом её мужа. Казалось, всё живое гибнет вокруг этой женщины, близкие ей люди исчезают с лица земли, а она так и остаётся загадкой.
Одежда пропахла огнём и дымом. Этот запах стоял в волосах, во рту и в носу, он впитался в кожу, словно аромат духов. Не замедляя шаг, я потёр лицо. Мне хотелось спокойно и обстоятельно всё обдумать. Произошло слишком много всего. И слишком быстро.
Нужно выяснить о Джоан Тальботт как можно больше. Чем именно она занималась вместе с Добрыми Согражданами? Куда она исчезла? Каким образом связана с убийством Питера Роффкейла? И за что маленькая Блудная так её ненавидела?
Мысли двигались по кругу, я ни на чём не мог сосредоточиться. Меня мучили вопросы без ответов, но я очень устал и думал обо всём как-то отстранённо. Казалось, я упускаю что-то важное, но никак не могу понять, что именно.
Я прокручивал в уме разные варианты, не потому что надеялся разрешить головоломку, а, скорее, чтобы отвлечься. Я глубоко вздохнул. Мне вдруг почудился запах горящего дерева и жар пламени. Пепелище на месте дома Эварда Тальботта осталось далеко позади. Почему-то в памяти всплыл Сариэль. Всё, касающееся огня, напоминало мне о нём. Дым преследовал меня, будто призрак, и никак не шёл из головы.
Я так долго и старательно старался не думать о Сариэле, что почти обо всём позабыл. На самом деле я хотел в это верить, потому и лгал себе.
