Текст книги "Нечестивые джентльмены (ЛП)"
Автор книги: Джинн Хейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
– Если б что? Если б ты наконец-то избавился от несчастного наркомана? Ах, какая ужасная потеря.
– Ты же знаешь, что я так о тебе не думаю.
– Разве не вы только что обвиняли меня в намерении пойти и разжиться дозой? Не вы, капитан Харпер? – Белимай с явным усилием заставил уголки рта расплыться в улыбке, не слишком успешно изобразив, будто ему нравилось доказывать в этом вопросе свою правоту. – Хоть себя-то не обманывай, раз других не получается. Ты прекрасно знаешь, что я один из отбросов общества. Иначе зачем бы ещё со мной возился, скажешь нет? Тебе же нужен какой-нибудь кусок Блудного дерьма, чтобы прийти ему на помощь и почувствовать себя спасителем. Чтобы принести себя в жертву. А если умудришься ещё и помереть от чьей-либо руки в процессе, тебя, может, вообще решат причислить к лику святых.
Харпер открыл рот, чтобы разубедить Белимая, но того было не остановить.
– Так вот иди ты знаешь куда! – В уголках глаз Блудного появилась кровь и тонкими струйками пролилась по щекам. – Я не хочу, чтобы меня спасали. Не хочу, чтобы ты становился моим личным мучеником. Я сдамся Инквизиции и сам тебя спасу.
– Ты не сможешь, – шёпотом выдавил Харпер. Он сглотнул и почувствовал, будто пьёт битое стекло.
– Чёрта с два я не смогу. – Белимай схватил один ботинок и зашарил глазами по полу в поисках второго. – Вот и посмотрим, как тебе понравится стать причиной, по которой кто-то лишился всего, ублюдок ты идеальный. Да где же мой треклятый ботинок?!
– Если ты сдашься, мне это никак не поможет, – тихо сказал Харпер. – Инквизиция выслеживает уже не тебя. Да никогда и не выслеживала. Ты просто подходил под описание нужного им Блудного. И они нашли другого взамен.
Белимай замер, парализованный водоворотом ярости и сомнений. И в конце концов швырнул ботинком в Харпера. Каблук саданул по плечу. Сам Харпер это едва заметил.
– Прости, Белимай. – Харпер присел на край кровати. – Они арестовали Сариэля, когда не смогли разыскать тебя.
– Сариэля взяли? – тихо переспросил Белимай.
– Блудных, способных летать, во всём городе считанные единицы, а у Инквизиции хранятся записи только о тебе и о нём. Одному из вас двоих суждено было оказаться за решёткой.
– Так значит, как только инквизиторы заполучили Сариэля, я уже не имел значения? И тебе ничего не грозит за моё укрывательство?
– Опасность представляла только первая ночь, а после – нет.
Харперу хотелось сказать больше, но получилось только выложить голые факты. Он словно давал показания на суде.
– Почему тогда тебя искали те два капитана? – скрестил руки на груди Белимай. – Что, уже нашёл себе нового пропащего кандидата на спасение? Сестру, зятя, злую собачку?
Харпер нагнулся к лежащему на полу мокрой кучей пальто. Порылся по карманам, достал выкраденные из архивов бумаги и передал их Белимаю.
– Я не тот образцовый инквизитор, которым ты любишь меня выставлять, Белимай.
– Нет? – Белимай переводил взгляд с бумаг на Харпера и обратно. – Разве не ты мечтаешь даровать искупление каждому из ныне живущих Блудных?
– Нет. – Режущая боль в горле стесала голос Харпера до слабого выдоха. – Мне никогда не хотелось добиться для вас искупления. Я хотел к вам присоединиться.
Белимай сдвинул брови. Харпер знал, что у него не получится понять такого желания. Для Белимая кровь Блудного означала лишь проклятие. Он опустил взгляд на бумаги, словно там находилось объяснение. Вчитался. Харпер наблюдал, как его лицо из хмурого превратилось в мрачное. Наконец Белимай сложил лист с признанием и вернул его Харперу.
– Ты действительно совершил что-то из перечисленного?
– Нет. Я нарушал клятвы и лгал, но не убивал ни племянницу лорда Седрика, ни её служанку. Брайтонский настоятель сочинил эти обвинения, чтобы защитить своего приятеля от следствия. Он приказал убрать единственного свидетеля. А теперь только я стою между ними и гладким судебным процессом.
– Судебным процессом против Сариэля? – уточнил Белимай.
– Да.
– Полагаю, уходить с дороги ты отказался. Да какое там «полагаю». Разумеется, отказался, – покачал головой Белимай. – Ты и правда проклятый святой.
– Никакой я не святой. И даже близко нет. Я совершал бездумные глупые поступки. – Харпер на секунду прикрыл глаза. – Прости, что подумал, будто ты хочешь вновь сесть на офориум. Я должен был знать, что этого никогда не случится.
– О да, я же веду такой праведный образ жизни, – усмехнулся Белимай. – И в любом случае наверняка струсил бы на полпути к Брайтону.
– Нет, – тихо, почти себе под нос, сказал Харпер. Он знал, что Белимай бы не струсил. Тот не дрогнул даже под вспоровшим его ножом Скотт-Бека. У обученных исповедников ушли месяцы на то, чтобы выбить из него одно единственное имя.
– И тебе ещё хватает дерзости называть меня мучеником.
– Мне не следовало так говорить, – потупился Белимай.
– Всё равно бы вырвалось рано или поздно, – пожал плечами Харпер.
– Нет. – Белимай протянул руку и коснулся его плеча. – Я это сделал, просто чтоб ударить побольнее. Мне хотелось, чтобы тебе стало так же плохо, как и мне. – Он улыбнулся. – Такой уж у меня способ делиться тем, что имею. Ну не везунчик ли ты?..
– А по мне так везунчик. – Харпер сам едва не поморщился от этих слов. Он говорил словно какой-то косноязычный чурбан. – Белимай, если б ты ушёл в Инквизицию… Я не знаю, что бы сделал.
Харпера внезапно охватил ужас от осознания, что он едва не потерял Белимая. Не проснись он вовремя, и тот просто бы исчез за дверью, чтобы больше никогда не вернуться. От этой мысли в груди что-то резануло, причиняя почти физическую боль. Ему хотелось рассказать Белимаю, насколько сильно тот его ранил. Хотелось найти слова, которые выразят, как отчаянно он желал быть с ним. А в голову приходили только неуклюжие первые попытки из молодости – просто беспорядочный набор звуков, шёпотом сказанных в подушку. И в прошедшие с тех пор два десятилетия Харпер приучил себя говорить ещё меньше. Молчание и уклончивость больше не требовали никаких усилий – они стали частью его самого. Он слишком много лет провёл, отдалившись от неприкрытой честности, а теперь хотел найти слова, чтобы признаться, и не мог.
Харпер мягко поймал Белимая за руку и привлёк к себе.
– Помнишь нашу первую ночь вместе? – спросил он.
– Да, – нахмурился Белимай от резкой смены темы. – А вот ты тогда так напился, что насчёт тебя я удивлюсь.
– Я помню, что было наутро, – продолжил Харпер. – Ты хотел убедиться, что я не питаю к тебе никаких нежных чувств. Я тебя в этом уверил.
– И что?
Белимай пристально смотрел ему в лицо, словно от следующих слов пол мог провалиться под их ногами.
– Возможно, я солгал, – после небольшой паузы признал Харпер.
Выражение лица Белимая изменилось постепенно и еле уловимо. Уголки его губ изогнулись вверх буквально на десятую долю дюйма. Тонкие чёрные брови самую малость приподнялись. Улыбка получилась предельно незаметная, но была в ней открытая и счастливая искренность, которую Харпер никогда раньше у Белимая не видел.
– Рад это слышать, – ответил тот. Он упал на кровать и пристроился рядом. Жар тела Блудного просочился сквозь холод невысохшей одежды. Харпер, в свою очередь, обхватил Белимая руками, купаясь в простых ощущениях от долгих объятий.
– Харпер?
– Да?
– А что это там в кровати? – показал он на прижатые складками одеяла остатки золотистой слойки. Харпер рассмеялся. Он совсем забыл о подарке Морриса. Казалось, что с тех пор прошло уже несколько дней.
– Мой завтрак. Здесь где-то должна лежать ещё одна такая же.
– Вот оно что.
Белимай поднял слойку, секунду изучал её сплющенные затвердевшие бока, а потом надкусил.
– Заветрилась немного, но съедобно. – Он протянул Харперу руку, в которой держал выпечку. – Будешь?
– Полагаю, ничего другого из еды здесь всё равно не найдется.
– Возможно, где-то завалялась парочка плесневелых печений с тех пор, когда я ещё пытался травить крыс.
– Всё-таки домашний очаг – это не твоя стезя.
Харпер откусил кусочек слойки. Та оказалась лучше, чем он ожидал. Чуть солоноватое тесто по вкусу немного напоминало кожу Белимая. Он съел ещё кусок.
– Тебе ли говорить? Я видел твой дом в столице. У меня хотя бы что-то висит на стенах… Точнее, в данный момент валяется на полу, но в этом вина не моя. Ты что, всю слойку доел?
– Где-то тут должна быть еще одна, – сказал Харпер, проглотив последние крошки.
– Прекрасно. Давай, заставь меня рыскать по постели в поисках куска хлеба. – Белимай поворошил одеяла, а затем, сощурившись, перегнулся через край кровати. – Похоже, она пропала. Эй, зато нашёлся мой ботинок.
– Я уже наелся, так что ботинок весь твой, – ответил Харпер.
– Очень смешно. – Белимай выудил несчастную обувь из-под кровати и откинулся обратно на спинку рядом с Харпером. – Так что нам теперь делать?
– Не знаю.
– Разве? – бросил на него взгляд Белимай.
– Что ты имеешь в виду?
– Тебе прекрасно известно, что я имею в виду. Ты у нас тот, кто продумывает ходы заранее. И вряд ли бы вообще пришёл сюда без плана действий.
Харпер молчал.
– Харпер, я едва не отправился в лапы инквизиторов, потому что не знал истинного положения дел. Просто расскажи, ладно?
– Тебе не стоит в это вмешиваться, – ответил Харпер.
– Не стоит, но всё равно вмешаюсь. Я слишком хорошо себя знаю, чтобы обещать, будто буду сидеть тут и коротать время за каким-нибудь дешёвым романчиком, пока за тобой охотится Инквизиция. Ты не дал мне пойти на подобное в одиночку, так почему же я должен позволить тебе?
Какое-то время Харпер молча смотрел на Белимая. Его аргументы звучали абсурдно и вызывали раздражение, но от этого не переставали быть правдой. Если б их обстоятельства поменялись местами, Харпер бы никогда не бросил Белимая, даже вели ему тот. Он бы перестал уважать себя, если бы послушался. В конце концов Харпер вздохнул и поднялся с кровати.
– Тогда пойдём, – сказал он. – Я всё объясню по дороге.
Белимай вскочил с победной улыбкой.
– Если тебе это важно, – сообщил он, натягивая ботинки, – я в то первое утро тоже соврал.
– Правда?
– А на самом деле знал, где твоя фуражка.
Харпер улыбнулся:
– Я так и думал.
Глава двенадцатая: Кухонный лифт
Полная луна мерцала за облаками, словно бумажный фонарь, который кто-то повесил на ночное небо. Рассеянный свет отражался от мокрых камней стен Белой капеллы. Всё ещё шёл дождь, но уже не сильный. Харпер эту морось едва замечал. Прошло уже несколько дней с тех пор, как он в последний раз чувствовал себя полностью сухим.
Мерзкая погода хотя бы держала караульных у очага подсобной кухни. Дождь отбивал у них всякую охоту идти проверять источники будничных звуков и скрывал осторожное движение в промозглой серой дымке. Ссутулившись у хлебных печей, они прихлёбывали подогретый сидр, когда Харпер и Белимай крались мимо.
Караульные могли себе позволить немного беззаботности. Пробраться в Белую капеллу можно было одним единственным способом – через широкие окна на самом верху массивного здания. Дождь куда больше играл на руку охране, чем любому злоумышленнику. Даже в погожий день шипастый забор и ровный отвесный камень мало годились для подъёма. Сегодня же мокрые стены блестели, словно стекло.
Харпер мысленно ругнулся, когда рука соскользнула с гладкого угла, и тело поползло вниз. Он судорожно рванулся и схватился за прут оконной решётки. Изогнутые железные шипы впились в кожу перчаток. Харпер подтянулся выше, прежде чем они успели дойти до ладони.
Он бы предпочёл отложить вылазку до более подходящей ночи, но время поджимало. Ему не хотелось давать настоятелю Грили шанс найти Брэндсона или перевезти на другое место лорда Седрика.
Харпер подтащил себя к следующему зарешёченному окну и перенёс вес на узкий каменный выступ над прутьями. Затем медленно вытянулся и зашарил ладонью в поисках зацепа. Капли дождя падали на лицо, когда он, прищурившись, оглядывал светлые камни. Харпер пробежался рукой в перчатке по их мокрой поверхности. Покрывшийся корочкой порез пульсировал от каждого движения.
Наконец он смог просунуть пальцы в трещины в кладке и упереться.
Натруженные руки и спина напряглись, когда он подтянулся выше. Ладонь прошила резкая боль, тёплая кровь, брызнувшая из лопнувшей раны, просочилась сквозь перчатку, и правая рука соскользнула. По телу пронеслась волна животной паники, когда Харпер качнулся и повис над пустотой на уровне четвёртого этажа. Он отчаянно вцепился левой ладонью в края камня и попытался снова найти зацеп.
Внезапно правое запястье схватили горячие пальцы. Белимай рванулся вниз и подтащил Харпера обратно к стене. Его руки дрожали от напряжения. Харпер втиснул правую стопу в трещину в камне и подтянулся до небольшого выступа.
Выступом служила узкая водопроводная труба, ширины которой едва хватало, чтобы стоять, но зато она держала вес Харпера. Белимай просто парил перед ним в воздухе.
– Надо было дать мне всё сделать. Я бы запросто подобрался к тем окнам, – прошептал он.
– Ты не знаешь расположения комнат и потеряешься, как только попадёшь внутрь. Получилось открыть какие-то окна?
– Одно, но оно узкое.
– Я справлюсь. Покажи, как к нему подобраться.
Белимай развернулся и всмотрелся сквозь непроглядные для Харпера темноту и дождь. От шевеления воздух вокруг него закрутился и изогнулся, словно продолжение тела, не давая упасть при движении. Смотрящий на всё это Харпер почувствовал лёгкое волнение и тошноту. Его собственное тело бунтовало от одной мысли о том, чтобы просто шагнуть в пустоту.
Белимай вновь развернулся.
– Если сможешь пройти по этой трубе примерно четыре фута, там будет трещина, где кусок камня вывалился из цемента. Можно попробовать за неё зацепиться. Нужный подоконник прямо над ней.
Харпер мелкими шажками пробирался вперёд по трубе, прижимаясь к стене. За глухим перестуком капель дождя были слышны слабые поскрипывания и постанывания, когда металл начал прогибаться под его весом. Он не останавливался, пока его вдруг не перестало поливать водой. Харпер взглянул вверх на тёмную тень нависающего подоконника.
– Достанешь до края? – спросил сзади Белимай.
– Не отсюда. Он слишком далеко выдаётся.
Труба под его левой ногой внезапно смялась. Харпер быстро перенёс вес на правую, но и остальной конструкции оставалось жить считанные секунды.
– Тебе придётся поднять меня до подоконника.
– Не думаю, что смогу…
– Я оттолкнусь от стены, чтобы вылететь за край выступа, а ты просто подбросишь повыше.
Металл под ногами Харпера снова прогнулся.
– Эта труба сейчас отвалится, – прямо сказал он.
– Я закину. – Белимай подобрался ближе.
– На счёт три. – Харпер сделал глубокий вдох. – Раз. Два. Три.
Ему потребовалась вся сила воли, чтобы заставить себя оттолкнуться и упасть в пустое небо. Глаза инстинктивно зажмурились, словно пытались уберечь от созерцания собственной глупости. Его вынесло из-под выступающего подоконника. К пояснице прижались ладони Белимая. Сильный толчок подкинул выше. Грудь и живот вдруг ударились о каменную поверхность. Харпер судорожно в неё вцепился.
Секунду он просто висел, переводя дух и успокаивая колотящееся сердце. А затем протиснулся в оконный проём. Белимай проследовал за ним.
Комната, в которой они очутились, была тёмной и крошечной. Харпер вытянул руку и ощутил под пальцами холодный фарфор, а за ним – узкие водопроводные трубы. Когда он в последний раз посещал Белую капеллу, новый туалет со смывом ещё не успели полностью оборудовать. А теперь, похоже, всё исправно работало, хотя Харпер не мог поручиться, что не вывел только что из строя трубы снаружи.
– Ты знаешь, где мы? – Голос Белимая чуть сбился от нагрузки.
– В новом ватерклозете.
Харпер чуть приоткрыл дверь и изучил коридор за ней. На стенах мерцали три газовые лампы, но охрана, видимо, уже прошла с обходом. В данный момент там не было ни души.
– Седрик должен находиться в восточном крыле. Это недалеко отсюда.
Большую часть прошлой ночи и раннего утра Харпер провёл, наблюдая за бледными силуэтами охраны и слуг на верхних этажах капеллы. Он увидел, какие комнаты закрывают на ночь, а в какие приносят поздним вечером вино. На секунду в окне даже мелькнул сам лорд Седрик.
– Мне ждать здесь или идти с тобой? – спросил Белимай.
– Ни то, ни другое. В конце этого коридора есть скобяная лестница, ведущая к башне с колокольней. Раньше там хранили верёвки и колокола для праздников. Нужно, чтобы ты нашёл верёвки. Та труба спуска вниз не выдержит.
– Встречаемся тут?
Харпер бросил взгляд через плечо на Белимая. Узкий луч света, проникающий через щель от приоткрытой двери, падал на жёлтые глаза и заставлял их светиться. Капельки дождя переливались в тёмных волосах.
– Нет. Жди меня в башне. Ты слишком заметный, даже если просто мельком попадёшься на глаза в коридоре. Если услышишь сирены, оставь мне верёвки и уходи.
Белимай встретил такой план действий чуть хмурым взглядом, но спорить не стал.
Харпер присел и снял с себя мокрые сапоги. Ему не хотелось оставлять дорожку грязных следов.
– Возьми с собой, – протянул он их Белимаю.
– Спасибо. Я буду беречь их как зеницу ока до конца дней своих.
– Если я не вернусь, обещай, что окружишь их заботой. – Харпер не удивился, что шутка не вызвала даже тени улыбки у Белимая.
– Будь осторожен, – сказал тот.
– И ты.
Другие на их месте, полагал Харпер, попрощались бы или пожелали друг другу удачи, но такие слова отдавали неприятным привкусом фатализма. Вместо этого он выскользнул из комнаты. За спиной Белимай начал прокрадываться по коридору к лестнице. Когда Харпер оглянулся, Блудный уже лез вверх в темноту башни.
Харпер вернулся к своей задаче. Ему предстояло пройти расстояние не больше двух кварталов по размеру, но сплошь представляющее собой лабиринты патрулируемых проходов, запертых дверей и одной лестницы вверх. Он достал украденные у Брэндсона ключи.
Крадясь мимо дверей, он внимательно прислушивался. Как только до него донёсся звук приближающихся шагов, Харпер отпёр одну из пустых комнат и скользнул внутрь. Дождался, чтобы шум окончательно стих. Спрятаться от охраны было легко: тяжёлая поступь их массивных сапог по натёртому камню полов разносилась далеко. А вот ночные горничные вели себя тихо, как мыши. Лишь шорох подолов или случайный шёпот хоть как-то предупреждали об их приближении.
Наконец Харпер добрался до восточного крыла и комнаты, где видел лорда Седрика. Прижавшись ухом к двери, он постарался расслышать, что происходило внутри. Там было тихо, но не абсолютно бесшумно. До него донеслось поскрипывание перьевой ручки по бумаге и еще какой-то звук, который Харпер не смог опознать. Тихие полые щелчки. А может, хлопки. Из замочной скважины получалось разглядеть только сапфирово-синий ковёр. Харпер выжидал, пытаясь разобрать, сколько людей находилось в комнате и чем они могли заниматься.
Скрип пера прекратился. Лорд Седрик перечитал вслух написанные строки. Торжественным голосом с низким тембром он размеренно продекламировал речь, заготовленную для похорон племянницы, а затем раздался еще один тихий щелчок.
«Ну, конечно: он просто безотчётно цокал языком».
Скрип ручки возобновился, как и неритмичные щелчки. Вряд ли лорд Седрик так спокойно чувствовал себя в чьём-то присутствии, чтобы поддаться непроизвольной привычке.
Харпер бесшумно открыл дверь и достал из кармана револьвер Брэндсона. Лорд Седрик продолжал писать. И поднял взгляд, только когда за спиной Харпера клацнул закрывшийся замок.
При виде инквизитора он изумлённо замер с почти комичным выражением лица: глаза широко раскрыты, губы сжаты и чуть вытянуты для очередного цока. Которого так и не раздалось. Седрик всё смотрел, словно не мог понять, что сейчас возникло перед ним, словно появление Харпера было объективно невозможно.
В четыре быстрых шага Харпер преодолел разделяющее их расстояние. Несильно прижал дуло револьвера ко лбу лорда Седрика. Тот умудрился ещё больше выпучить глаза, но рот так и остался сжатым со слегка приоткрытыми губами.
– Я тебя убью, если попробуешь позвать на помощь, – прошептал Харпер.
Лорд Седрик медленно сглотнул. Его рот шевельнулся, почти сформировав слово, но он так и не издал ни звука. Харпер отвёл назад дуло револьвера, позволив лорду вернуть толику самообладания.
– Очень хорошо, что у тебя уже под рукой чернила и ручка. Я принёс один документ, где нужна твоя подпись.
Харпер выложил на стол признание, написанное для Сариэля. Оно помялось за время, проведённое в кармане, но печать и водяной знак Инквизиции всё ещё чётко выделялись на бумаге. Лорд Седрик поднёс его ближе к глазам и быстро пробежался по хитросплетениям законоведческих формулировок.
– В месте, где нужно указать имя твоего сообщника из Инквизиции, – сказал Харпер, – вписывай настоятеля Грили.
Харпер наблюдал, как лорд Седрик аккуратно занёс нужное имя. Он чувствовал определённое удовольствие от того, что удалось повернуть против настоятеля его же собственное оружие.
– Хорошо, – сказал Харпер. – А теперь подпишись.
Лорд Седрик окунул кончик пера в чернильницу и помедлил.
– Я могу предложить вам значительную сумму денег, капитан, – прошептал он, не поднимая глаза.
– Если б мне нужны были твои деньги, я бы их и потребовал. Теперь подписывай.
– Разумеется.
Лорд Седрик подписал признание и убрал ручку, словно боялся обжечься о бумагу.
– Полагаю, для вас не имеет значения, что я никогда не желал её смерти, – сказал он. – Вы даже не представляете, как своенравно она вела себя, какой позор навлекала на семью. Мне пришлось…
– Ты её убил, – перебил Харпер. – А потом вместе с настоятелем Грили обставил всё так, чтобы наказание за это понёс невиновный. По вам обоим плачет виселица.
– Я поступил неправильно. Признаю. Вы и представить не можете, насколько виноватым я себя чувствовал. – Лицо лорда Седрика являло собой наглядный пример статного раскаяния. Он совершенно не походил на Эдварда, когда тот сказал, что подписал признание против Харпера. Или на Белимая даже спустя годы, после того как из него выбили имя Сариэля. Лорд Седрик так мало знал о чувстве вины, что не мог и примерно вообразить всю его уродливость, которую порождало отвращение к самому себе.
– Моя собственная совесть уже мучает меня куда больше, чем в самых ваших смелых мечтах, капитан, – глухо сказал лорд Седрик.
– Я не помучить тебя хочу, – тихо ответил Харпер, – а просто посмотреть на твою казнь.
Печаль на лице лорда Седрика утонула в возмущённом взгляде.
– Вы серьёзно полагаете, что найдется судья, который примет это признание, капитан? Да если вас даже и допустят до суда, там всё будет решать ваше слово против моего. У вас нет ни свидетелей, ни кредита доверия. – Лорд Седрик медленно прокрутил ручку между пальцев. – Если согласитесь отступиться от данного дела, я готов отдать вам за это круглую сумму и проследить, чтобы настоятель прекратил преследование. Возможно, у меня даже получится что-то сделать с обвинением, выдвинутым против вашего зятя. Вы же должны понимать, что не имеете ни малейшего шанса добиться карательного приговора для лорда. Почему бы не отступить сейчас, пока это ещё можно сделать с выгодой для себя?
Харпер поднял бумагу с признанием. Чернила успели высохнуть. Он сложил лист и убрал его обратно в карман, после чего шагнул к выходу, где перепроверил замок и запер дверь ещё и на цепочку.
После чего он прошёл и открыл окно. За прошедшее время дождь превратился в ливень. Пульс ускорился. Быстрый ритм отдавался в порезе на руке. Секунду Харпер изучал отвесную стену, а затем повернулся и оглядел комнату.
– Непростой спуск, вы не находите? – В голосе лорда Седрика уже прорезались ноты триумфа.
Харпер его проигнорировал. Он подошёл к коробу кухонного лифта и поднял дверцу. Сама кабина лифта должна находиться в кухне многими этажами ниже. Из узкой шахты повеяло салом и жареным мясом. Тесновато, конечно, но пролезть он сможет.
Харпер вновь сосредоточился на лорде Седрике. Тот просто наблюдал за ним, словно изучал поведение опасного, но бесконечного тупого бабуина. Кажется, он был уверен, что Харперу никогда не удастся привести его на скамью подсудимых. А скорее всего, даже не рассчитывал, что тот сможет выбраться из Белой капеллы.
– И последнее, – произнёс Харпер. – Я и не планировал выдвигать против тебя обвинения.
– Нет?
– Я пришёл сюда, чтобы посмотреть на твою казнь.
Харпер поднял револьвер Брэндсона и выстрелил прямо в поражённое лицо лорда Седрика. Серебряная пуля пробила его череп насквозь, вылетев в фонтане крови и мозговой жидкости. Звук выстрела прогремел на фоне барабанящего дождя.
Харпер бросил на пол револьвер и рванулся к шахте кухонного лифта. Пришлось отталкиваться со всей силы, чтобы протиснуться в небольшое отверстие. После чего он провалился в пропасть. Правую ладонь пронзила боль, когда он выбросил в стороны руки и ноги, чтобы замедлить падение. Дверца над ним съехала обратно вниз, заперев в темноте. Ладони и стопы жгло от трения о стены.
Он начал замедляться и наконец остановился. После чего принялся осторожно снижаться, доверив все усилия по спуску ногам, а руками пытаясь нащупать дверь. Над головой раздавалось эхо криков. Охрана ещё не прорвалась в комнату лорда Седрика, иначе всё здание уже оглашали бы колокола набата. Харпер сказал себе, что у него ещё есть время, а в мыслях уже начинался отсчёт. Он терял секунду за секундой, пытаясь что-то нашарить в темноте.
Левая ладонь Харпера прошлась по краю двери. Он схватился за узкий выступ и навалился на него. Металл вгрызся в пальцы даже сквозь перчатку. Дверь была заперта по ту сторону. Харпер попробовал ещё раз. Он толкал, пока правая рука не отказала окончательно. Из-под перчатки потекла и закапала с запястья кровь. Этот замок ему не выбить.
Но вот сама дверь была тонкой. Возможно, удастся проломить её пинком. Проблема только в том, сколько шума это создаст. Харпер набрал в грудь побольше затхлого воздуха. Нужно сохранять спокойствие. Он медленно сменил позу в узкой шахте. Упёрся правой ногой в дверцу. С вытянутой левой и откинутой спиной получалось не сползать вниз по стенам. Ноги и поясница уже ныли, но он не решался пошевелиться.
Харпер дождался пронзительного воя сирен. И изо всех сил пнул по двери, стоило раздаться звону. Жестяная дверца прогнулась, а затем сорвалась с петель.
Харпер втащил себя в проём, ведущий в тёмную комнату, упал на пол и тут же вскочил на ноги. Нужно добраться до башни до того, как охрана начнёт прочёсывать этаж за этажом. Он и так уже потерял драгоценные секунды, пока ждал сирен.
Харпер приоткрыл дверь буквально на дюйм и выглянул в коридор. Мимо промчались трое караульных, исчезнув в другом проходе. Они, должно быть, до сих пор собирались в комнате лорда Седрика. У него ещё оставался шанс. Коридор опустел. Харпер выбежал из комнаты и рванулся в дальний конец к лестнице, ведущей в башню.
Он взлетел на железные перекладины. Правую ладонь прошило ослепительной болью, и она отказалась сжиматься. Харпер пропихнул себя выше, удерживая весь вес только левой рукой. Он взбирался в быстром темпе, подпитывая страхом яростно работающие мускулы. Ладонь едва успевала сжаться на одной лестничной скобе, когда он уже вскидывал руку, чтобы ухватиться за следующую. И так миновал один этаж, потом ещё один, пока наконец не упёрся в потолочный люк.
Он откинул дверцу и подтянулся, почти ввалившись в комнату. Сквозь единственное башенное окно пробивался тусклый свет затянутой облаками луны, выхватывая из темноты очертания разбросанных по полу ящиков и оголённых брусьев. Харпер опустился на колени и запер люк.
– Охрана уже обыскивает прилегающую территорию.
Он узнал голос Белимая, но не сразу увидел его самого. Блудный стоял глубоко в тени между огромным мотком верёвки и стеной.
– Тебя уже не должно здесь быть, – сказал Харпер, хватая ртом воздух.
– Как и тебя.
– Пришлось повозиться с дверью.
– Что-то рука твоя совсем неважно выглядит. – Белимай приблизился.
– Да? Я мало что могу разглядеть, но болит адски.
Харпер сжал левую ладонь вокруг правой. Перчатка была скользкой от крови.
– С ней ты не спустишься, – сказал Белимай.
– Нет. – Харпер оглядел комнату. – Помоги мне передвинуть один из тех ящиков на дверь люка.
Белимай помог, а затем присел рядом на крышку ящика.
– Так что, у тебя есть другой план? – спросил он.
Левой рукой Харпер порылся в кармане и вытащил лист с признанием.
– Отнеси эту бумагу Ричарду Уотерстоуну. Это редактор «Слова дня». Скажи, что он должен её опубликовать.
– А ты?
– Я сделаю полное признание о настоятеле Грили. Что как минимум вызовет скандал. Возможно, даже удастся выдвинуть ему обвинение.
– Тебя повесят, Харпер.
– Кто знает. Вдруг повезёт и…
– Не лги мне, – сорвался Белимай. – Тебя убьют.
Харперу хотелось иметь какой-нибудь другой план, но он знал, что уже сделал всё, что мог. По крайней мере, если его арестуют, то не обойдётся без суда. Его показания против настоятеля Грили будут услышаны и запротоколированы. Если удастся в это же время опубликовать и признание лорда Седрика, может, получится дать толчок полномасштабному расследованию преступлений настоятеля.
– Возьми признание, Белимай, – тихо сказал Харпер.
– Нет, не… – Он замолк на полуслове, когда снизу до них донёсся топот сапог по железным перекладинам лестницы.
– Тебе надо уходить, и прямо сейчас, – прошептал Харпер.
– У меня есть одна мысль. Иди сюда, – ответил вместо этого Белимай, подойдя к окну. Харпер проследовал за ним.
Белимай достал свой складной нож и, прежде чем Харпер успел его остановить, полоснул им по собственной ладони.
– Белимай, ты что делаешь?
Он сунул окровавленную руку прямо под нос Харпера.
– Пей.
Харпер отступил назад в инстинктивном отвращении.
– У нас нет времени спорить, а без тебя я не уйду.
Белимай ещё сильнее вытянул руку. Харпер открыл рот, чтобы возразить, но тут же сдержался. Возражения будут чистой воды дуростью. Он не только обречёт на гибель себя, но утянет в могилу и Белимая. Вместо этого он наклонился над протянутой ладонью и набрал полный рот крови. Она была обжигающе горячей и словно смешанной с вином. Струя пламени окатила язык и с глотком хлынула в горло. Желудок затопило жаром, который разнёсся по телу. Мышцы горели, словно в лихорадке, и казались до странного текучими.
Харпер судорожно хватанул холодного воздуха. Его окутало облако запахов пороха, пота и собственной крови. Нос вдруг уловил, как пахли волосы Белимая и крысы, шныряющие по тёмным углам комнаты.
Раздался громкий треск, когда один из караульных попытался вышибить люк.
Харпер сделал ещё глоток натёкшей крови. Сосредоточился на ветре, дующем из открытого окна. Потоки воздуха и капель дождя колебались и закручивались, словно твёрдая масса. Он вытянул руку и коснулся порыва ветра. Тот прокатился под пальцами и сдвинулся в сторону от поворота ладони.
