Текст книги "Нечестивые джентльмены (ЛП)"
Автор книги: Джинн Хейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Грязный стеклянный плафон осветил слабый огонёк. Увидев Люси, Брэндсон выронил пальто.
– Что, чёрт возьми, тут происходит? – гневно начал он.
За его спиной Харпер шагнул вперёд и вдавил ему в шею дуло револьвера.
– Тут твой день становится ещё отвратительней, – сказал он. – Вы знаете порядок, капитан. Руки вверх. Чуть только шевельнёшься, и я забрызгаю нашу Люси большей частью содержимого твоего черепа.
Харпер протянул руку и, вытащив револьвер из чужой наплечной кобуры, убрал его себе в карман.
– Прекрасно.
Съехав ладонями до пояса Брэндсона, Харпер расстегнул его ремень. После стольких лет отчаянных связей с мужчинами в пустынных ночных переулках это получалось само собой. Он снял с ремня наручники и дал ему упасть на пол вместе со штанами. Тело пленника прошибла дрожь страха и протеста.
– Не опускать! – рявкнул Харпер, почувствовав, как шевельнулись плечи Брэндсона. Тот поспешно вытянул руки.
– Я только сейчас оценил твою способность следовать приказам, – отметил Харпер. – Левую руку за спину.
Брэндсон повиновался.
– Теперь правую.
Харпер крепко сковал запястья Брэндсона у него за спиной.
– А теперь на колени, медленно.
Он прижал револьвер к голове Брэндсона, пока тот опускался, и продолжал его вдавливать, нащупывая одной рукой ремень в лежащей на полу одежде. Правая ладонь Харпера ныла от движения. Порез снова открылся. Резкая боль только подогрела его злость.
Он обмотал ремень вокруг Брэндсоновых лодыжек, затянув его грубыми рывками, и застегнул пряжку. Чёрная кожа врезалась в мышцы ног пленника, заставив поморщиться. Харпер отступил на шаг, а затем пнул Брэндсона. Тот упал на живот, глухо ударившись об пол.
Харпер присел на корточки возле его лица.
– Ну, капитан, как вы думаете, что меня сюда привело?
– Твой зять доктор Тальботт, – пробормотал Брэндсон в половицу. – Я могу добиться для него оправдания, если это…
– Даже не пытайся торговаться. – Харпер сжал в кулаке клок рыжих волос и рванул на себя голову их обладателя. – Я буквально горю желанием прикончить тебя, так что не давай мне повода. Просто отвечай на вопросы. Ясно?
– Да, – прошептал тот. Харпер разжал пальцы, и голова Брэндсона стукнулась об пол.
– Кто убил женщину, которую лечил доктор Тальботт?
– Настоятель отдал прямой приказ…
– Кто убил, я спрашиваю, – оборвал его Харпер.
– Нас было трое.
– Но пулю ей в лоб пустил ты, да?
Харпер уперся дулом в затылок Брэндсона. Тот зажмурился и кивнул в безмолвном признании.
– Кто были другие двое?
– Капитан Спенсер и капитан Уоррен.
– А что насчет Рейнольдса и Миллера?
– Нет, настоятель их ненавидит. Считает грязными содомитами.
– Ясно.
Харпер выпрямился и ногой перевернул Брэндсона на спину. Уставился в его бледное лицо.
– Настоятель приказал. Мне пришлось подчиниться, Харпер, – прошептал Брэндсон. – По её показаниям вынесли бы приговор лорду Седрику. Разразился бы огромный скандал.
– А тебе не приходило в голову, что лорд Седрик заслужил этот приговор? Он убил свою племянницу.
– Не намеренно. Она упала с лестницы…
– Да её тело было покрыто синяками от месяцев побоев, Брэндсон. Он бил её, и она умерла при попытке бегства. Это любой бы заметил при желании. – Харпер присел на корточки и прижал самый кончик дула к груди Брэндсона. – Если ты упадёшь с лестницы, пытаясь сбежать от меня, как думаешь, буду ли я виновен в твоей смерти?
Несколько секунд тот молча смотрел на него. Харпер не знал, что отражалось на его лице, но внезапно Брэндсон зажмурился.
– Не убивай меня, Харпер. Я… Я всё, что хочешь, сделаю. Только не убивай.
Он практически пресмыкался. Харпер с отвращением отвернулся, глотнул прохладного воздуха.
– Просто ответь на вопросы, Брэндсон.
– Я отвечу, клянусь.
– Где настоятель держит лорда Седрика?
– Мне запрещено…
Харпер взвел курок.
– Белая капелла! – выкрикнул Брэндсон. С его лба полился пот. – Ради всего святого, Харпер, не убивай меня. Пожалуйста…
Харпер медленно опустил курок. После чего встал и прошёл к Люси. Та уставилась на револьвер, а затем подняла взгляд на него самого. Он коротко ей улыбнулся. Она попыталась ответить тем же, но слишком боялась, чтобы получилось убедительно. Кляп во рту превратил её лицо в гримасу отчаяния.
Харпер вздохнул и быстро прошёл к её старенькому трюмо. Открыл ящик с бельём и порылся, пока не нашел ещё одну пару шёлковых чулок. Швы украшал мелкий узор в виде букв «Л». Вместе с чулками он достал пару белья и хлопковый носок.
Харпер вернулся к Брэндсону. Убрав револьвер в кобуру, он грубо вздёрнул того с пола и пихнул на кровать. Брэндсон издал нелепый удивлённый вскрик. Люси чуть подбросило, когда матрас прогнулся под его внезапным весом.
Харпер не стал ждать, пока пленник восстановит равновесие, а сразу дёрнул его за ноги и примотал их к железным кольцам в изножье кровати. А затем уселся ему на грудь, вжимая скованные за спиной руки в матрас. Один конец чулка он привязал к шее Брэндсона на манер поводка, а другой узлом закрепил на изголовье.
– Открой рот, – скомандовал Харпер, и тот подчинился.
В рот он стал запихивать взятое нижнее бельё, пока Брэндсон не закашлялся, а потом носком примотал кляп к голове. Быстро проверив узлы, Харпер слез с кровати. Обошёл её и с куда большей осторожностью освободил руки и ноги Люси.
Он взял её за руку, другой подхватив пальто и ключи Брэндсона, и вывел из комнаты. В коридоре они остановились.
– Сейчас я сниму кляп, но тебе нужно вести себя тихо, – сказал ей Харпер.
Люси кивнула. Харпер развязал узел, стараясь не дёргать её за волосы. А когда всё же случайно зацепил, она поморщилась, но не проронила ни звука. Наконец чулок снялся, и Люси выплюнула мокрый комок ткани. На её щеках проступили красные полосы от туго затянутого кляпа.
– Я тебя отпускаю, – сказал Харпер, – но если можешь, покинь город. Вот, возьми, пригодится, – протянул он ей кошелёк и мешочек с монетами из пальто Брэндсона. Люси с опаской приняла деньги.
– Возможно, тебе захочется сообщить о случившемся Инквизиции, – сказал Харпер, – но помни, что это настоятель приказал Брэндсону убить другую женщину, потому что она знала то же, что только что услышала ты. Понимаешь меня?
– Да, – быстро прошептала Люси.
– Он не был с тобой добр, так? – вдруг спросил Харпер, вспомнив, как покорно она приняла путы и кляп.
– Хуже, чем некоторые, лучше других. – Люси взглянула на Харпера. – Можно мне взять его пальто? У меня нет своего.
– Пожалуйста, – протянул его Харпер.
– Спасибо.
Надев большое чёрное пальто, она принялась спускаться по лестнице. Харпер наблюдал за её уходом.
– Удачи, – сказал он, когда Люси отвернулась. Она вновь оглянулась.
– И тебе удачи, – сказала она и поспешила исчезнуть в темноте.
Харпер развернулся обратно к двери. Он был рад, что удалось отпустить Люси. Женщины вроде неё и так видели слишком много неприглядного. Ему бы не хотелось, чтобы она стала свидетелем того, что осталось сделать с Брэндсоном.
Глава десятая: Кривые зубы
Солнце встало час назад, но небо оставалось тусклым. Тяжёлые серые облака нависали над крышами домов и окутывали высокие шпили плотной дымкой. Харпер любил туман. Он подходил его мыслям, маскировал пятна на одежде и скрывал черты его лица. Когда городские колокола били наступивший час, Харпер, сощурившись, смотрел, что происходило дальше по улице.
Торговцы уже нахваливали свой товар. Кареты и телеги прокладывали глубокую колею сквозь грязь улиц, их возницы с криками пытались оттеснить соседа и пробиться вперёд. В воздухе смешивались запахи свежего хлеба и мочи, когда пекари открывали двери своих лавок, а женщины выливали содержимое ночных горшков в канавы.
Харпер отступил в сторону, чтобы не попасть под брызги нечистот. Желудок скрутило от запаха. Он уже успел дойти пешком от съёмных комнат Люси в Вишнёвом ряду до дома Брэндсона на Арчерс Грин-роуд, а оттуда – до стен Белой капеллы. А теперь шагал обратно по улице Мясников. Мышцы ног и спины ныли от усталости. В глаза словно песка насыпали из-за напряжения и недосыпа. В животе бурчало от смеси голода и нервов. Харпер был практически уверен, что стоит ему остановиться, и он попросту рухнет без сознания.
– Капитан! – раздался молодой голос.
По другую сторону дороги ему призывно махал рукой темноволосый юноша.
– Капитан. – Он заулыбался, и Харпер его узнал. Ему еще не встречалось другого человека, во рту которого столько зубов теснилось бы как придется. Харпер приветственно поднял руку. Юноша ответил тем же с неуклюжей радостью.
– Идите сюда, капитан, – прокричал он поверх двух пререкающихся кучеров. Харпер дождался, когда поток проезжающих мимо карет и телег замедлится, и перебежал через дорогу.
– Моррис, – сказал Харпер. – Что ты здесь делаешь?
– Работаю, – поднял тот метлу, с которой капала вода. – Представляете, да?
– Уборщиком улиц? – нахмурился Харпер.
– Нет, просто расчищаю вход в лавку.
Он указал на висящую над их головами вывеску. Харпер глянул на рисунок ковриги хлеба в обрамлении узора из пшеничных колосьев.
– В подмастерья к пекарю нанялся, – сказал Моррис, показывая на свой покрытый пятнами фартук. – Мистер Стоун учит меня, как делать слойки. Первую свою партию сегодня испёк.
– Это отличная новость. Я рад, что у тебя все сложилось, – улыбнулся Харпер. От стояния на одном месте мышцы ног дрожали. Казалось, если он не продолжит двигаться, то просто упадёт.
Моррис ответил ему широкой улыбкой, за его губами вновь мелькнуло буйство зубов.
– Вы-то в жизни бы в такое не поверили, правда? Подумали бы, что я опять примусь шарить по чужим карманам, – Моррис перекатывался с пятки на носок от энтузиазма. У Харпера кости ломило от одного только его вида.
– Ну, – протянул он, – тебе это отлично удавалось.
– Что есть, то есть. Даже сестра Селеста твердила, что для желтоглазого ублюдка вроде меня не найдётся честной работы. – Моррис махнул метлой по ступеням крыльца, сметая в стороны лужи воды. – Но мистер Стоун говорит, что это досужие домыслы. Прямо так и говорит: «Мальчик мой, это досужие домыслы».
– Что ж, поздравляю. – Харпер похлопал Морриса по плечу и начал было разворачиваться.
– Капитан, может, зайдёте познакомиться с мистером Стоуном? Я ему всё про вас рассказал, и про то, как вы меня вечно оттаскивали в благотворительную школу. Он говорил, что если я вас ещё раз встречу, то должен пригласить зайти, чтобы он смог сказать спасибо. – Моррис наклонился чуть ближе. – Мистер Стоун наверняка и харчей дармовых не пожалеет.
– Ну…
Судя по виду, еще чуть-чуть, и Моррис бы взмолился. Для него явно было важно познакомить Харпера с добрым мистером Стоуном. В любом случае, закинуть какой-нибудь еды в желудок точно не помешает.
– Долго сидеть я не смогу, – предупредил он.
– Мистер Стоун будет так рад.
– Тогда веди.
Он проследовал за Моррисом в здание красного кирпича. От тепла пекарни Харпер внезапно почувствовал себя еще более усталым. Внутри пахло дрожжами и ванилью. Большой мужчина с чёрной бородой и копной густых чёрных волос поднял голову, когда они вошли.
– Мистер Стоун, это капитан, про которого я рассказывал, – указал Моррис на Харпера.
Мистер Стоун чуть нахмурился, оглядывая гостя. Харпер знал, что плохо выглядит. Он не побрился, а одежду испачкали масло Подземелий Преисподней и грязь городских улиц. И близко не похоже на образчик офицера Инквизиции.
– Я думал, вы будете старше, – спустя недолгую паузу произнёс мистер Стоун.
Харпер пожал плечами.
– Что ж, рад знакомству. – Мистер Стоун протянул руку, и Харпер её пожал. Ладонь пекаря оказалась горячей и мозолистой. – Вам, похоже, не помешало бы поесть.
– Спасибо. Вы очень добры.
– Хотите слойку? – спросил Моррис.
– Принеси ему две, мальчик мой, – не дал Харперу ответить мистер Стоун. – И сперва убедись, что они хорошенько остыли. А заодно проверь пироги с говядиной.
Мистер Стоун кинул Моррису рукавицу-прихватку. Тот поймал и исчез в соседней комнате прямо позади пекаря. Из-за прикрывающей вход в неё занавески вырвались клубы горячего воздуха. Харпер решил, что там и находились печи. От новой волны жара веки закрывались сами собой.
– Надеюсь, вы простите мою прямоту, – сказал ему мистер Стоун, – но по виду вы спите на ходу.
– Я как раз направлялся к кровати, когда меня увидел Моррис, – ответил Харпер.
Мистер Стоун продолжал с любопытством изучать его облик. Харпер решил направить беседу в другое русло, пока тот не начал задавать опасные вопросы.
– Вы действительно очень великодушны, что взяли к себе Морриса, – сказал Харпер. – Большинство людей не хотели бы видеть Блудного в своих лавках, не говоря уж о том, чтобы позволить ему там работать.
– Ну, большинству Блудных и я бы не позволил, – ответил мистер Стоун. – Но могу сказать то же самое и про большинство известных мне потомков Адама. Думаю, Моррису было суждено стать пекарем.
Харпер не знал, виной ли тому измотанность или серьезный тон мистера Стоуна, но ему захотелось рассмеяться. Последнее, что он бы подумал про Морриса – так это что тот был рожден для пекарского дела. Не с его зубами. На предплечье у Харпера до сих пор красовался рваный шрам от их первой встречи.
– Жар, – продолжал тем временем мистер Стоун. – Большинство людей его просто не выдерживает. У них начинают болеть глаза, трескается кожа. Они сохнут, но только не Моррис. Парнишка может провести целый день у печей, а выйти розовощёким, как херувим. Работа даётся ему проще, чем моему собственному сыну, скажу я вам.
– Похвально. Я рад, что Моррис нашел способ жить честно.
Харпер выпрямился, осознав, что заваливается на прилавок.
– Но понимаете, капитан, – понизил голос пекарь, – в этом есть и проблема.
Что-то в его приглушённом шёпоте заставило Харпера прислушаться.
– Что вы имеете в виду?
– Мой сын ни на что не годится. Не работает и палец о палец не ударит ради лавки. Хочет её продать, когда я умру.
Харпер чуть нахмурил брови – не из-за мистера Стоуна или его непутёвого сына, но просто потому, что он сам того и гляди будет втянут в их дела. Сейчас, когда собственных проблем хватало с головой.
– Моя семья владеет этой пекарней со времён прапрадеда, – продолжал мистер Стоун. – Это не просто имущество, это то, на чём вырос род. Я не могу допустить, чтобы он её продал. Мне хочется, чтобы, когда меня не станет, пекарней заправлял Моррис, но по закону…
– Она перейдёт к вашему сыну? – закончил за него Харпер.
– Да, если в двух словах.
– Что ж, если вам так хочется, чтобы лавка ему не доставалась, можете лишить сына наследства.
– Нет, на такое я пойти не готов. Он хоть и никчёма, но все же сын.
– Тогда вам остаётся только усыновить Морриса и завещать пекарню ему. Ваш кровный ребёнок не сумеет оспорить подобное, если с точки зрения закона Моррис тоже будет считаться вашим сыном.
– А это можно сделать? – спросил мистер Стоун. – Никогда о таком не слышал.
– Запрещающих законов нет, – ответил Харпер. – Так что если вы не против взять Морриса в сыновья…
– С ним мы ладим лучше, чем с родным, скажу я вам. Знай я раньше, год назад уже б так сделал.
Мистер Стоун впервые улыбнулся, и Харпер отметил, что его зубы были едва ли ровнее, чем у Морриса.
– Так и думал, что законник сможет мне что-то подсказать, – сообщил он Харперу. – Я потому и велел Моррису пригласить вас зайти при встрече. Простите только, что из-за меня вы до сих пор на ногах.
– Я просто немного устал.
Харпер силком заставил себя распахнуть пошире покрасневшие глаза.
– Эй, Моррис! – вдруг заорал мистер Стоун.
– Да, сэр? – крикнул тот из кухни.
– Капитан сейчас стоя заснёт, если ты там так и будешь копаться.
– Да я просто хлеб режу. Принесу в момент, вы даже застольную молитву прочитать не успеете.
– Аминь, – буркнул пекарь себе под нос.
– Очень смешно, мистер Стоун. – Отодвинув занавеску плечом, Моррис появился с кульком из восковой бумаги в одной руке и подносом ещё дымящихся пирогов с мясом в другой.
– Это вам, капитан, – передал он свёрток Харперу.
– Спасибо. – Харпер почувствовал запах слоёного теста даже сквозь обёрнутый вокруг выпечки пергамент.
Моррис широко улыбнулся и крутанул поднос в руке.
– У нас еще и покупатели на подходе, Моррис.
Мистер Стоун забрал у него поднос и убрал его на полку с несладкими пирогами. Внутрь ворвался поток холодного и влажного воздуха, когда в пекарню вбежали две монахини. А вслед за ними – небольшой выводок школьников в красной форме.
Все они разговаривали с Моррисом, как со старым знакомым. Старая монахиня беззлобно над ним подтрунивала и отвечала на зубатую улыбку беззубой. Харпер внезапно подумал, что мистер Стоун прав: Моррис и правда был здесь своим.
На какой-то момент он задумался: такую ли жизнь мог бы вести Белимай, не пройди он через пытки инквизиторов? Харпер попробовал представить, как тот мило улыбается монахине, и покачал головой. Похоже, он уже бредить начал от усталости, если способен вообразить Белимая в подобном виде.
Харпер открыл дверь и встретил мрачной гримасой задувший внутрь ледяной ветер.
– Храни вас Бог, капитан, – прокричал ему вслед Моррис.
– Берегите себя, – ответил Харпер.
Он ковылял по улице Мясников, мысленно давая обещания своему усталому дрожащему телу. Ещё шесть кварталов, и кровать. Всего лишь шесть кварталов до тёплой мягкой постели.
Наконец он, спотыкаясь, поднялся по узкой лестнице, словно пьяный. В комнатах Белимая было холодно. Ветер и дождь залетали сквозь разбитые окна. За прошедшие две недели с того момента, как он последний раз ступал на этот порог, здесь мало что изменилось. Стол по-прежнему лежал на боку в окружении упавших книг и смятых рисунков. Треснутые шприцы валялись там же, куда закинул их хозяин.
Вместе с арестом Сариэля по подозрению в убийстве племянницы лорда Седрика у Инквизиции пропала причина искать Белимая. Что один Блудный, что другой – для них не играло роли.
Чего нельзя было сказать – Харпер знал – про него самого. Из признаний Сариэля и Эдварда стало ясно, что настоятель хотел взять под стражу именно его. Харпер понял, что оставался единственным человеком, представляющим угрозу для настоятеля и лорда Седрика. Зная, как они расправились со служанкой, он не питал иллюзий по поводу участи, уготованной ему Грили. В собственном доме его встретят инквизиторы.
А рано или поздно опасность станет поджидать за каждым углом, до тех пор пока настоятель оставался у власти.
Харпер достал из кармана бумаги и ещё раз их перечитал. Он доковылял до развалин стола Белимая, нашёл там стирательную резинку и быстро убрал пометки, которые настоятель сделал на признании Сариэля. Оставшееся могло пригодиться. Единичные упомянутые детали совпадали с тем признанием, которое он заставил написать Брэндсона.
При мысли о Брэндсоне его слегка затошнило. А может, всему виной была измождённость. Он убрал бумаги обратно в карман.
На подгибающихся ногах Харпер прошёл в спальню и уронил на прикроватный столик свёрток, что дал ему Моррис. А затем и сам упал на тонкий матрас. Он даже не нашёл сил снять сапоги. Просто моментально уснул.
Во снах его преследовали разрозненные лихорадочные картинки. Харпер ворочался и метался, перекручивал одеяла и собственную одежду. Казалось, что плотная ткань сама натягивается и сжимается вокруг его тела. Внезапно что-то ледяное схватило и дёрнуло за ногу. Харпер с силой лягнулся и резко подскочил. Ладонь сомкнулась на рукояти верного револьвера ещё до того, как он успел оглядеться.
С пола, куда его отбросил пинок, на него взирал Белимай. В руках он держал один из сапогов Харпера.
– Это последний раз, когда я пытаюсь как-то тебя порадовать.
Белимай встал и отбросил сапог в сторону.
– Ради всего святого, что ты здесь делаешь?
Голос едва проснувшегося Харпера ещё хрипел, мысли до сих пор обескураженно барахтались в отголосках снов.
– Я здесь живу, – отшутился Белимай. Он разулся и уселся на кровать напротив Харпера.
– Я не был уверен, что сюда можно возвращаться, и высматривал возможных инквизиторов с крыши здания через дорогу. А потом увидел, как ты пробрёл мимо открытых окон и упал лицом в подушку.
– Ты же должен быть в усадьбе, – сказал Харпер.
– Как и ты, насколько я помню. – Белимай сунул ноги под одеяло, задев коленом бедро Харпера. И уставился на него, откинувшись на спинку в изножье кровати. – И что оказалось настолько срочным, что тебе понадобилось срываться, даже ничего не сказав?
– Эдварду нужна была моя помощь.
Харпер пододвинулся чуть ближе. От Белимая веяло холодом, но от прикосновения к нему становилось хорошо. Спокойно, без какой-либо веской на то причины, кроме того, что с последних таких касаний прошло уже много дней.
– Белокурый зять попал в беду? – Белимай чуть сощурился. – И ты помчал ему на помощь. Как галантно с вашей стороны, капитан Харпер. Ты всё ещё ему нужен?
– Сейчас он в безопасности, но, скорее всего, не слишком счастлив. – Харпер стащил с ноги второй сапог и пинком отправил его на пол. – А где Джоан?
– Она ринулась на твои поиски, после того как в поместье за тобой приехали два капитана Инквизиции. Капитан Спенсер и какой-то еще – Уорнер или Уор…
– Уоррен, – договорил Харпер.
– Да, так его и звали. Значит, ты и сам знаешь, – пожал плечами Белимай. – Как бы то ни было, твоя сестра сказала, что тебя нужно предупредить. Думаю, сейчас она прочёсывает Подземелья Преисподней.
– И Джоан вот так взяла и бросила тебя? – возмутился Харпер.
– Да. Кажется, она поверила, когда я заметил, что уже взрослый и могу обойтись без няньки, – ответил Белимай. – И в любом случае, это у вас, по-моему, семейное: ты проделал тот же самый финт. – Белимай ткнул длинным пальцем ноги в живот Харперу. – Я удивляюсь, как это ты до сих пор здесь, а не умчался спасать какую-нибудь сиротку или искать пропавшего щенка.
– Прости, что пришлось тебя оставить, Белимай, но инквизиторы арестовали Эдварда из-за меня. Я должен был его вытащить. Кому, как не тебе, понимать.
– О, я понимаю. Мне это просто не нравится.
Тычок в живот повторился ещё два раза, а затем Харпер перехватил стопу Белимая и дёрнул его на себя, заставив упасть на спину.
– Ты что, ревнуешь? Мне можно спасать только тебя? – Харпер навалился сверху, прижав Белимая к постели.
– Какая же ты иногда деспотичная задница, – возмущённо уставился на него тот.
– Знаю. – Харпер вытянулся, чтобы коснуться губами рта Белимая. – Но для тебя я всё равно донельзя обаятельный, правда?
Харпер улыбнулся и замер в ожидании язвительного ответа. А вместо него получил резкий тычок в бок и поморщился.
– Я слишком устал для острот, так что придётся тебе довольствоваться этим, – сказал Белимай.
– И как же расшифровать попытку сломать ребро?
– Сломать ребро? – Белимай приподнял чёрную бровь. – Да я тебя едва коснулся.
– К моему великому сожалению.
Харпер вновь наклонился и легонько поцеловал Белимая в губы. Он почувствовал, как у того перехватило дыхание при касании, и чуть отодвинулся – только чтобы увидеть, как глаза Белимая закрылись, а потом распахнулись вновь.
Он глядел пристально, как никогда раньше. Исчезла ватная наркотическая томность, к которой Харпер уже так успел привыкнуть. Теперь же Белимай рассматривал его с голодной сосредоточенностью. Его руки сомкнулись за спиной у Харпера и потянули вниз. Язык скользнул между губ, одновременно вторгаясь и приглашая. Весь поцелуй был пронизан свирепостью, которая пронеслась внутри Харпера обжигающей волной. Он забыл, что собирался быть нежным, забыл, о чём хотел поговорить.
Харпер грубо и отчаянно сорвал с Белимая великоватую одежду. Провёл руками по открывшемуся перед ним полотну оголённой бледной кожи, упиваясь каждой ямкой и каждым изгибом. Ладони Белимая, в свою очередь, проехались по его соскам под рубашкой. А потом с мучительной осторожностью погладили полоску кожи над ремнём.
Белимай поцеловал его ещё раз. Их языки толкались и переплетались. Всё тело Харпера напряглось. Он осыпал поцелуями горло, грудь и бёдра Белимая. Провёл зубами по его восставшей плоти. Поднял голову и вновь поцеловал в губы, передав Белимаю вкус его собственной кожи.
Белимай расстегнул на нём брюки, его пальцы сомкнулись вокруг Харпера. И словно преклонив колени для молитвы, он согнулся и накрыл Харпера мягким жаром своего рта. Харпер часто задышал, его бёдра ходили в такт волнам наслаждения. Он заставил себя вернуться от резких выпадов обратно к мягким покачиваниям. Мышцы ныли от необходимости сдерживаться и желания отпустить себя.
Харпер осторожно повернулся и сменил позу, чтобы доставить такое же удовольствие в ответ. Белимай передвинулся вместе с ним, ни на миг не подняв головы. Они скрутились друг вокруг друга, попеременно толкаясь и вбирая, засасывая и выгибаясь навстречу в подгонявшем ритме. Тело Харпера прошили разряды удовольствия, когда Белимай впустил его глубоко в горло.
Харпер подтянул поближе к себе его бёдра. Он сосал, словно никак не мог насытиться, и ликовал от стремительно ускоряющихся откликов Белимая. Его собственное тело уже взбесилось и вышло из-под контроля. Белимай толкался в него всё быстрее, и Харпер не отставал. Их замкнуло в круговороте отчаянного движения и ни с чем не сравнимого наслаждения.
Внутри Харпера всё взорвалось в экстазе. Горячая волна прокатилась по костям, крови и мышцам. Она погрузила его в незамутнённое, лишённое мыслей состояние, куда более глубокое, чем даже сон. Весь Харпер – с каждым его страхом, протестом, надеждой и желанием – затерялся в потоке плотского восторга.
А затем всё схлынуло, оставив Харпера в полном изнеможении. Он едва сумел повернуться и закинуть одну руку на обессиленного Белимая. И со слипающимися глазами прижался к его губам с поцелуем. Белимай вытянулся вдоль него и накрыл их обоих одеялом.
– Ну хорошо, – прошептал он так тихо, что Харпер едва расслышал, – да, для меня ты донельзя обаятельный.
Глава одиннадцатая: Лжец
Когда Харпер проснулся, в кровати рядом с ним никого не было. Сквозь разбитые окна в комнату лился тусклый свет редких уличных фонарей. Рваные занавески трепетали от порывов сумеречного ветра, который заносил внутрь крупные капли дождя. Харпер осмотрелся и заметил очертания худого тела Белимая. Тот одной рукой осторожно натягивал пальто, а другой держал ботинки. И как раз начал прокрадываться к выходу, умело огибая половицы, которые могли скрипнуть или затрещать.
– Ты куда? – спросил Харпер.
Белимай резко развернулся.
– Пойду пройдусь, – ответил он.
– На улице дождь. – Харпер сел в кровати. По комнате гулял холод.
– Мне надо размять ноги.
Белимай сделал еще один шаг к двери.
– Тогда я с тобой.
Его уклончивость настораживала. Она совершенно не вязалась с тем, как Белимай вёл себя всего несколько часов назад. Харпер похватал с пола свою разбросанную одежду. Натянул брюки. Их ткань неприятно холодила и всё ещё влажно липла к телу после утреннего дождя.
– Харпер, не надо, – сказал Белимай. – Не ходи со мной.
– Почему же? – У него уже имелись на этот счёт свои подозрения.
– Тебе нужно выспаться.
– Я всё равно встал, – выдавил из себя улыбку Харпер. – Найди другой аргумент.
– Некоторые вещи мне хотелось бы сделать в одиночку. – Голос Белимая нехарактерно смягчился.
– Ты за офориумом собрался? – Харпер быстро преодолел разделявшее их расстояние. Как же он раньше не догадался, что в столице Белимая снова поманит зависимость…
Белимай повернулся и посмотрел прямо на Харпера. Вблизи стало видно странное выражение его лица. Расширенные и необычно блестящие глаза. Сжатые губы и раздувающиеся от быстрых вдохов ноздри. Такое же лицо было у Белимая, когда ему едва не вспорол живот Скотт-Бек. И увидев то же самое вновь сейчас, Харпер не на шутку встревожился.
– Большинство людей испытывают соблазн вернуться. – Он постарался сгладить прозвучавшие ранее обвинительные намёки. – Это не та привычка, которую легко бросить. Обычно у всех случается несколько срывов, прежде чем они завязывают окончательно.
Белимай просто молча смотрел. Для него было совсем не характерно затихать или выглядеть ранимым в ответ на чьи-то слова. Харпер знал, что такому поведению есть серьёзная причина, но не понимал какая.
– Послушай, Белимай. Я знаю, как это тяжело…
– Уймись, – поднял тот руку. – Я не за дозой. – И он медленно отстранился. – Я иду в Инквизицию.
– Что? – едва смог выдохнуть Харпер.
– Мне придётся им сдаться. Мы оба это понимаем.
Харперу показалось, что в живот ему воткнули стальной клинок. Тяжёлая, ошеломительная боль скрутила внутренности. Секунду он просто взирал на Белимая, оглушённый ужасом. Джоан рассказала про Сариэля. Иначе зачем ещё ему сдаваться властям?
– Не ходи, нельзя. – Харпер схватил Белимая, выбив ботинки из его рук. – Почему ты не можешь просто взять и забыть о нём? Он только и делает, что рушит твою жизнь!
– О ком ты? – удивленно воззрился на него Белимай.
– О Сариэле. – Харпер знал, что повышает голос от гнева, но заставить себя говорить спокойно не получалось. – Думаешь я стану сидеть сложа руки и позволю всей истории повториться вновь?
– Харпер, ты с ума сошёл?
– Ты не будешь ради Сариэля брать на себя вину за убийство.
– Я и не собирался, идиот, – не выдержал Белимай. – Я это делаю для тебя.
– Что?
Вся боль и злость Харпера канула в бездну замешательства.
– Мне в глаз тебя надо ткнуть за то, что приходится всё разжёвывать, – прорычал Белимай.
– Тыкай, куда хочешь, просто объясни, что ты имеешь в виду.
Белимай возмущённо на него уставился, но Харпера этот взгляд практически приободрил после того странного выражения лица с распахнутыми глазами, которое он видел в начале разговора.
– Ты же сказал, что добровольно сдаёшься Инквизиции… – Харпер говорил медленно и с осторожностью, следя за реакцией Белимая на каждое слово.
– Про Сариэля речи не шло. С чего ты про него вспомнил?
– С чего бы ещё тебе брать на себя ответственность? – спросил в свою очередь Харпер.
– Сариэль даже не… – Белимай резко прервался, догадавшись: – Его арестовали, да?
– Джоан не рассказывала?
– Нет.
– Тогда зачем тебе идти в Инквизицию?
– Да ты на самом деле идиот, что ли? – не выдержал Белимай.
– Да, я идиот. Так что объясни, почему ты решил пойти к инквизиторам.
– Да из-за тебя, тупица. Посмотри, сколько всего с тобой и так уже случилось по моей вине. Усталый, грязный. Не можешь вернуться в собственный дом. Тебя преследует Инквизиция. Вся твоя жизнь катится под откос из-за попыток меня защитить.
– Значит, ты решил сдаться ради меня? – Эта мысль одновременно и грела, и пугала. Харпер знал, что не простил бы себе, если бы послужил причиной для возвращения Белимая в лапы инквизиторов.
– Ну не ради себя же. Разумеется, ради тебя, – проскрипел зубами тот.
– Даже заикаться об этом не смей, Белимай, – замотал головой Харпер. – По-твоему, я бы вынес, если б…
