Текст книги "Шифр Магдалины"
Автор книги: Джим Хоган
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
– Какой же? – спросила Клементина.
Ван Ворден улыбнулся и закурил сигарету.
– Считалось, к примеру, что они могут исцелять больных прикосновением. И что способны воскрешать мертвого с помощью поцелуя. Они беседовали с птицами, летали с пчелами и охотились с медведями и волками. Им подчинялась погода. Что тут скажешь? Времена были загадочные. – Ван Ворден помолчал, а затем добавил: – Некоторые полагают, что загадочность их не случайна.
– Что вы имеете в виду? – спросил Джек.
Было видно, что от вопроса Джека ван Ворден почувствовал себя несколько неуютно.
– Ну, как вам сказать… Есть некоторые… я бы даже не назвал их историками… есть некоторые люди, которые считают, что с Темными веками явно что-то не так. Они утверждают, что это был золотой век, который кажется нам темным только потому, что наше знание о нем намеренно затемнено. Названный период пребывает под покровом мрака, потому что… определенным организациям так было нужно.
Данфи вспомнил, что читал что-то на подобную тему в «Архее».
– О чем вы говорите? – спросил он.
– О Риме. Рим был хранителем истории Запада. Отцы Церкви писали ее, берегли, а когда возникала необходимость, то и стирали.
Клементина удивленно уставилась на него.
– Вы хотите сказать… точно так же, как в Советском Союзе? Как и у них, люди исчезали с фотографий?
Ван Ворден пожал плечами.
– Значит, Церковь вычеркнула из европейской истории целых три столетия? – воскликнул Данфи.
Ван Ворден отрицательно покачал головой.
– Это просто теория заговора. И я ее пересказал, не более. Но что здесь удивительного? Вспомните, что иезуиты сделали с историей майя.
– С какой историей майя?
– Вот именно! С какой историей майя!
– Но зачем Церкви нужно было изменять историю? – спросила Клементина.
– В соответствии с вышеупомянутой теорией?
– Да.
– Чтобы стереть память о золотом веке, к которому она не имела никакого отношения, и скрыть сведения о «грязной войне», которая положила ему конец. – Заметив недоумение Джека, ван Ворден решил разъяснить подробнее: – Меровинги были самой настоящей ходячей ересью. Именуя себя детьми самого Бога – в буквальном смысле Его сыновьями и дочерьми, – они делали все остальные престолы и светскую власть бессмысленной и незаконной. Кому нужен папа в Риме, если сын (или внук, или правнук) Божий сидит на троне в Париже? Пожалуй, это была самая опасная ересь в истории. И вот Меровингов похищают, убивают, предают до тех пор, пока в конце концов из анналов истории не исчезают все следы их правления. В результате они просто исчезли из памяти потомков…
– Пока не появился апокриф, – перебил его Данфи.
– Абсолютно верно. И само собой, когда та же самая ересь всплыла на страницах апокрифа, ее свет необходимо было как можно скорее погасить. Что и было сделано. Верившие в истинность апокрифа беспощадно преследовались и уничтожались до тех пор, пока они не скрылись с глаз Церкви, превратившись в тайное общество, в заговорщиков, постоянно прячущихся от своего могущественного врага.
– Но в чем состояла цель заговора? – спросил Джек.
– Водворить на земле золотой век, – ответил ван Ворден. – А какая еще могла быть цель?
– И каким образом они собирались достичь этого?
– Как только исполнятся все пророчества, он и наступит сам собой.
– Те пророчества, которые…
– …которые приведены в апокрифе.
– И те, где говорится про загадку письмен из злаков? – спросил Данфи. – И про призраки в небесах…
– Значит, они вам известны! – воскликнул ван Ворден.
Джек пожал плечами.
– Да, я видел упоминания о них.
– Конечно, не все пророчества столь… поэтичны. Некоторые довольно конкретны.
– Например?
Теперь плечами пожал ван Ворден.
– «Те земли в единую страну соединятся», – ответил он.
– Это, по-вашему, конкретно?
– Для данного контекста вполне. Оно относится ко времени, когда все европейские народы объединятся в единое государство. Там есть также упоминание об Израиле. «Сион возродится из пепла печей». Очень похоже на то, что произошло на самом деле, не правда ли?
Данфи кивнул.
– Если воспринимать перечисленные пророчества как руководство к действию, – продолжал ван Ворден, – то «Общество Магдалины» можно считать одной из первых сионистских организаций в Европе. Возможно, даже самой первой.
Джек откусил кусочек стилтона и запил его портвейном.
– И что с ним случилось?
– Пока я не узнал о том, как погиб Шидлоф, я считал, что от Общества остались только черные Богородицы в некоторых церквях, типа той, к примеру, что хранится на горе Монсеррат.
Джек и Клементина переглянулись.
– О чем вы? – спросила Клементина.
Ван Ворден снова пожал плечами.
– О статуях Черной Мадонны, иногда с младенцем, тоже черным. Церковь не очень любит о них распространяться, но ведь их можно найти повсюду в Европе.
– Но почему они черные? – спросил Данфи.
Ван Ворден рассмеялся.
– Их цвет – своеобразный код. Он означает, что перед вами не Дева Мария с младенцем Христом, а Магдалина с Меровеем. Это одно из последних напоминаний о тайной церкви – церкви Меровингов, которую Ватикан стремился уничтожить.
Данфи встал и прошел к борту. Солнце справа от него заходило за клубы дыма, поднимавшиеся из фабричных труб на северном берегу Темзы.
– Вы что-то сказали насчет того, как погиб Шидлоф, – вспомнил Джек. – Что вы имели в виду?
– То, что, когда Шидлоф позвонил мне с вопросом об «Обществе Магдалины», я ответил ему, что оно давно не существует. Он высказал предположение, что я ошибаюсь, и я согласился с ним встретиться, но исключительно из вежливости. Я был уверен, что заблуждается-то как раз он, а не я. Но когда я прочел об обстоятельствах его гибели и о том, где нашли его тело – на территории Внутреннего Темпла, – я понял, что Шидлоф был прав.
– Каким образом? Что было такого в его смерти, что заставило вас предположить…
– Это было ритуальное убийство. Таким способом члены Ложи всегда расправлялись со своими противниками. Я могу назвать вам десяток людей, погибших подобным образом, начиная с четырнадцатого столетия. Каждый из них представлял определенную угрозу тому, что вы называете «Обществом Магдалины».
– Но почему? – спросила Клементина. – Какова их цель? К чему они могут стремиться в наше время?
– К тому, чтобы посадить на европейский трон потомков Меровингов.
– Потомков? – воскликнул Данфи. – Откуда кому-либо может быть известно…
– Существуют генеалогии, – ответил ван Ворден. – Одну из них заказал Наполеон. Насколько мне известно, есть и другие.
– Наполеон?
Ван Ворден взмахнул рукой.
– Он сверг Бурбонов и, мне думается, был заинтересован в том, чтобы очернить их как узурпаторов права на престол, принадлежавшего другой династии. Конечно, ему это было очень выгодно: вторая жена Наполеона тоже была потомком Меровингов.
– Но то, о чем вы говорите, произошло двести лет назад, – возразил Данфи. – А в наше время остались какие-нибудь Меровинги?
Ван Ворден нахмурился.
– Не знаю. О подобных вопросах вам следует спросить Уоткина.
– Уоткина? Но кто такой Уоткин, черт возьми?
– Специалист по генеалогиям. Живет в Париже. Знает, кто есть кто.
– В самом деле?
– М-м… Постойте-ка, у меня, кажется, есть кое-что для вас. – Ван Ворден встал и проследовал внутрь судна. Данфи и Клементина слышали, как он роется в каких-то ящиках. Через некоторое время он вернулся, держа в руках открытый журнал. – Вот он, – сказал профессор, протягивая им журнал.
Джек взглянул на имя автора статьи – Жорж Уоткин; затем на название: «Вино Магдалины – древний напиток из Палестины».
– Черт меня подери! – воскликнул Данфи. – Это же «Архей».
Ван Ворден с удивлением посмотрел на него.
– Значит, вы видели статью?
– У меня какое-то время был такой же номер, – объяснил ему Джек. – Но я его потерял.
– Ну, старый Уоткин как раз тот, кто вам нужен, – сказал ван Ворден. – Кстати, должен вас предупредить, что он может принадлежать к прямо противоположному лагерю. Поэтому, если соберетесь посетить его, будьте осторожны…
27
Они провели вечер в поезде, в экспрессе «Евростар», следовавшем от вокзала Ватерлоо до Гар-дю-Нор. Прибыв в Париж в десятом часу, взяли такси до Латинского квартала, а затем прошли немного пешком до острова Людовика Святого. Там они отыскали небольшой, но элегантный отель на набережной Бетюн. Портье весьма скептически взглянул на Данфи, сломанный нос которого стал поводом для неприятных ассоциаций. Однако Клементина вызвала у него гораздо больший восторг, почти мгновенно затмивший все подозрения относительно ее спутника. Под аккомпанемент тихого ворчания консьержки, дряхлой старушки, нарумяненные щеки которой напомнили Джеку физиономию циркачки, им нашли номер на четвертом этаже.
Собственно, почему бы и нет? Номер стоил пятьсот долларов за ночь.
– Мы берем, – сказал Данфи и сразу заплатил наличными.
Это был удивительно просторный для Парижа номер, со стенами охристого цвета, арабскими коврами и черно-белыми фотографиями известных джазменов. Клементина наполнила себе ванну, а Джек стоял у открытого окна, откупорив бутылку «33», и смотрел на левый берег Сены. Данфи казалось, что отсюда ему видны крыши половины Парижа.
Вскоре из ванной повалили клубы пара, и воздух в номере наполнился ароматом «Бадеда». До Данфи доносился звук льющейся воды и голос Клементины, напевавшей мелодию из старого фильма.
Подойдя к двери в ванную, Джек приоткрыл ее. Клементина блаженствовала, сидя по шею в воде и манипулируя кранами с помощью большого пальца ноги.
– Клем, дорогая, – позвал Данфи.
– М-м?
– Мне нужно ненадолго выйти.
Глаза девушки широко открылись.
– Что? – Ноги упали в воду, и она взволнованно выпрямилась посреди пузырьков мыльной пены.
– Я должен позвонить Максу. И мне не хочется делать это отсюда.
– Но…
– Я могу задержаться, поэтому… не жди меня, ложись спать.
Прежде чем она успела возразить, Данфи повернулся и вышел.
Ему потребовался почти час на поиски киоска, в котором продавались телефонные карты для международных звонков. Данфи купил карту за сто франков и прошел еще целый квартал, разыскивая платный телефон. Он нашел его рядом с уже закрытым boulangerie. [83]83
Кафе (фр.).
[Закрыть]Была четверть двенадцатого, когда Данфи удалось дозвониться.
Макс ответил после третьего гудка усталым бормотанием:
– Угу?
– Макс!
– Да, а что?.. – Голос у него был сонный. – Кто говорит?
– Харрисон Питт, Макс! – ответил Данфи. – Твой старый друг.
Наступила короткая пауза, в течение которой русский напряженно размышлял. Наконец он воскликнул:
– Ну конечно, Гарри! Как поживаешь?
– Нормально.
– Нормально?
– Да, но… у меня нет возможности долго беседовать.
– Да, конечно… Мне ли не знать, какой ты занятой!
– Ну и прекрасно. Кто-нибудь посещал тебя по моему поводу?
– Только один раз. Я ведь говорил тебе…
– Нет, я не про то, – прервал его Данфи. – Я имею в виду наше последнее дело.
Макс ответил мгновенно:
– Нет. Никто.
Если бы Джек почувствовал в голосе Макса колебание, даже мгновенное, он бы не раздумывая повесил трубку. Но, не услышав ничего тревожащего, он просто сказал:
– Хорошо.
– Тебе что-нибудь нужно?
Говорить подобное по телефону – вопиющее нарушение правил конспирации, но Данфи все-таки решился:
– Мне нужно оружие.
– Но у меня нет оружия. Я могу устроить тебе лицензию на него… любой страны… даже ватиканскую… без всяких проблем…
– Знаю, Макс. Мне нужно имя человека, который… ты понимаешь. Ты знаешь кого-нибудь в Париже?
– Подожди-ка. – Раздался стук – Макс положил трубку на стол. Затем послышался звук выдвигаемых и задвигаемых ящиков. Приглушенное ругательство. Опять стук. И вот… – Неплохой парень. Украинец, как и я. Но со странностями.
– Что?
– Он со странностями!
– Ты хочешь сказать, он псих?
– Нет. Просто голубой. Это для тебя не проблема?
Джек покачал головой, забыв, что разговаривает по телефону.
– Нет, не проблема. А как его зовут?
– Азамов. Сергей Азамов. Он полотенщик…
– Кто?
– Полотенщик, – повторил Макс. – Его можно найти в «Шоле-Термо». Ты знаешь, где это?
– Нет, – ответил Данфи, – не знаю.
Макс закудахтал в трубку.
– Проверка, ха-ха-ха. Оно находится на рю Пуассонье за углом станции метро. Кажется, она называется «Бон-Нувель».
– Значит, этот парень… Работает по ночам?
Макс расхохотался.
– А как ты думаешь? Там всегда ночь.
Какое-то время у Данфи ушло на поиск такси, а когда он наконец поймал машину, то не решился сказать прямо, куда ему нужно. И потому просто попросил шофера отвезти его к метро на «Бон-Нувель».
Была уже почти полночь, когда Данфи вышел из такси, но найти сауну ему не составило никакого труда. Он отыскал ее по разбросанным неподалеку использованным презервативам. Сауна располагалась в ветхом здании из бурого песчаника с затемненными окнами и осыпающимся цементным спуском, ведущим от тротуара к грубой железной двери. Рядом с дверью Джек разглядел вывеску, очень похожую на те, что часто можно видеть на сельских церквях: маленькими пластиковыми буквами на черном фоне выведено время и детали сегодняшней службы. На здешней же вывеске значилось:
У входа сидел мужчина средних лет в ботинках, джинсах, холщовой безрукавке и с подозрительно густой шевелюрой. Он курил сигарету и беседовал с мальчишкой-алжирцем, которому явно было еще очень далеко до совершеннолетия. Они внимательно посмотрели на Данфи, но ничего не сказали.
Как только Джек вошел в здание, он сразу же почувствовал необычайно высокую влажность и довольно приятный аромат пара. У самой двери за видавшим виды письменным столом сидел пожилой мужчина и читал роман У.Х. Хадсона в переводе на французский.
– C'est privé, [85]85
Это частное заведение (фр.).
[Закрыть]– сказал он.
– Я ищу одного человека, – сообщил ему Данфи.
Старик сверкнул зубными протезами.
– Здесь все кого-то ищут.
Данфи улыбнулся его шутке.
– Сергея Азамова.
Старик кивнул.
– Вы, случайно, не из полиции?
– Нет, – ответил Джек.
– Да, вы действительно не похожи на полицейского.
– Спасибо.
– Он внизу, но вначале вы должны стать членом клуба. – Мужчина протянул Данфи регистрационный журнал. – Сто франков.
Данфи отсчитал купюры и записался в журнал.
«Эдди Пайпер, Грейт-Фоллс, США».
Старик положил деньги в ящик стола, вытащил пачку членских карточек и заполнил одну из них шариковой ручкой. Закончив, протянул карточку Данфи вместе с парой сложенных белых полотенец.
– За ключ отдельная плата, – сказал он. – Но вам без него не обойтись.
– А зачем мне ключ? – спросил Джек.
– Чтобы запереть одежду.
– С этим все будет в порядке, – ответил Данфи. – О своих штанах я сам позабочусь.
Он повернулся и медленно направился вниз по лестнице. Чем ниже он спускался, тем плотнее и насыщеннее водяными парами становился воздух, и вскоре у Данфи начался приступ настоящей клаустрофобии. Здесь было нестерпимо жарко, почти совсем темно, и на лбу у Джека выступил пот. Дойдя до подвального этажа, он остановился на последних ступеньках и стал всматриваться в зловещий полумрак.
Несколько мгновений у Джека ушло на то, чтобы приспособиться к темноте, но постепенно он разглядел, что находится в небольшой раздевалке. У одной стены располагалась пара десятков шкафчиков для одежды, у другой стояло несколько скамеек, рядом отдельные душевые с грязными пластиковыми занавесками. За душевыми находилась сауна а еще дальше – парилка.
Из парилки появился невысокого роста мужчина, обладатель идеальной скульптурной фигуры, с полотенцем на плечах и, тихо шлепая босыми ступнями по полу, проследовал в сауну. За ним вышел голый пятидесятилетний мужчина с приличных размеров брюшком. Он обнимал за шею «двойника» Кларка Кента [86]86
Главный герой фильмов про Супермена.
[Закрыть]в очках в черепаховой оправе.
«Ну и что мне теперь делать?» – подумал Данфи, чувствуя себя крайне неуютно среди такого количества совершенно голых мужчин. И тут он услышал за спиной громкий вздох. Джек обернулся и увидел еще одного обнаженного мужчину, лежащего на деревянной скамейке, подложив под голову полотенце. На полу рядом с ним стояла банка «Криско» и валялся номер «Блю бой».
– Эй, Сергей! – изо всех сил крикнул Данфи. – Сергей Азамов! Я ищу Сергея Азамова, украинца! Кто-нибудь…
Примерно через три секунды Азамов появился. Он вышел из комнаты, располагавшейся где-то в глубинах этого подвала, и вид у него был такой, как будто Джек только что помочился на его автомобиль.
– Qu'est-ce que tu fous? [87]87
Что ты с ума сходишь? (фр.)
[Закрыть]– произнес он, приближаясь к Данфи с видом вышибалы в дурном расположении духа (кем он, собственно, и был).
Джек поднял руки и произнес:
– Друг Макса.
Азамов остановился на расстоянии примерно шести дюймов от носа Данфи. У Сергея были тонкие свисающие прядями волосы, блестящие голубые глаза и сережка с бриллиантом.
– Кто такой Макс? – спросил он.
– Сетяев. Ваш друг.
Азамов смерил его взглядом.
– А что с вашим носом? – спросил он.
Данфи пожал плечами.
– Один парень ударил.
Азамов улыбнулся:
– Вам следовало бы заняться карате. Научитесь самообороне.
– Неплохая идея. Обязательно попробую.
– А знаете, ведь Макс должен мне весьма приличную сумму.
Данфи поднял руки ладонями вверх.
– Возможно, я смогу помочь вам и в этом вопросе.
Азамов сделал шаг назад, повернулся, наклонился и хлопнул парня с банкой «Криско» по ягодицам.
– Dégagez, [88]88
Убирайся (фр.).
[Закрыть]– приказал он. С недовольным видом мужчина встал, подобрал свою банку и зашлепал босыми ногами в соседнее помещение. – Что вам нужно? – почти шепотом спросил Азамов.
– Мне нужно оружие, – ответил Данфи.
Украинец изобразил кислую мину.
– Из-за оружия у меня могут возникнуть проблемы.
– Я заплачу хорошие деньги, – заверил его Данфи.
Азамов наклонил голову сначала в одну, потом в другую сторону.
– И какое нужно оружие? – спросил он.
– Такое, которое можно было бы носить с собой, – ответил Джек. – Но достаточно серьезное, чтобы из него можно было прикончить подонка с первого же выстрела.
Азамов задумчиво кивнул.
– У вас есть что-нибудь такое? – спросил Данфи.
– Возможно. А когда оно вам понадобится?
– Прямо сейчас.
Азамов пожал плечами.
– Вначале я должен позвонить Максу, надеюсь, вы понимаете?
– Никаких проблем, – ответил Данфи. – Дать вам его номер?
Азамов покачал головой.
– Где вы остановились?
Данфи назвал отель.
– Хорошо. Если мне удастся что-нибудь отыскать, я завтра подойду. До обеда.
Украинец сдержал слово. Он явился в отель в час дня с новеньким кожаным портфелем. Клементины не было, она отправилась на выставку Матисса в Центре Помпиду. Открыв портфель, Азамов извлек из него три узелка из марлевки, один из которых был немного больше остальных, и положил их на кофейный столик перед Джеком.
– За это я хочу получить две штуки, – сказал он. – В стоимость входит и портфель.
– Франков? – спросил Данфи.
Азамов улыбнулся:
– А как вы думаете?
– Не знаю, – ответил Данфи. – Зависит от того, что там внутри. Может быть, там всего лишь стартовый пистолет.
– Отнюдь, – возразил Азамов.
Данфи взял самый большой узел, который оказался удивительно легким, и медленно развязал его. Внутри он обнаружил нечто прямо противоположное стартовому пистолету – «Глок-17» с четырехдюймовым магазином. Он взвел затвор, наставил пистолет на фотографию Диззи Гиллеспи и трижды нажал на спусковой крючок.
Щелк! Щелк! Щелк!
– Что со спусковым крючком? – спросил он.
– У него всего лишь трехфунтовая тяга, – объяснил Азамов. – Им пользовалась женщина. Не очень сильная. Хотите, чтобы я приспособил его под вашу руку?
– Нет, не надо, все в порядке, – ответил Джек, снимая марлевку с других узелков. В каждом лежала обойма по пятнадцать девятимиллиметровых патронов.
– Я понимаю, это дорого. Но сами видите, я вам не какое-нибудь дерьмо пытаюсь всучить. Превосходное оружие.
Данфи кивнул и встал. Подойдя к комоду, вынул из верхнего ящика пачку банкнот, отсчитал две тысячи фунтов стофунтовыми бумажками и протянул Азамову.
Украинец взял деньги, не пересчитывая, словно сверток «Клинекса», сунул в карман своей кожаной куртки и стал прощаться.
– Вы с Максом разговаривали? – спросил Джек.
Азамов кивнул:
– Разговаривал. Я его разбудил. Он готов был меня на части разорвать.
– И что он сказал?
– Попросил передать вам, чтобы вы избегали слишком резких движений.
* * *
Ночью, когда Клементина уже лежала в постели и решала кроссворд из «Гералд трибюн», Данфи стоял у окна и смотрел на огни на реке.
– О чем ты думаешь? – спросила она, вписывая карандашом слово в верхний правый угол кроссворда.
Джек покачал головой.
– Ну, давай выкладывай, – сказала она, – ты ведь не можешь не думать.
Данфи оглянулся на нее, затем снова воззрился на реку.
– Я думал о том, что… что нам все-таки необычайно везет.
Клементина покосилась на него, не отрывая глаз от газеты.
– Это шутка?
– Вовсе нет.
– Что касается тебя, то тебе ведь тяжеловато пришлось. Тебя же в буквальном смысле изгвоздили.
– О-о-о…
– Извини, не смогла удержаться.
– Я о другом. Мы все еще живы и свободны, и Управление так и не смогло нас разыскать.
– Меня ведь они нашли.
– Да, но это было довольно давно. Нам удалось скрыться. И больше они уже не могли нас поймать.
– Ну, потому что мы были очень осторожны.
– Или просто потому, что нам очень везло, – возразил Данфи. – У них такие возможности, которых ты себе и представить не можешь.
– И какие же?
– Не знаю… ну, например, «Эшелон».
– А что такое «Эшелон»? – спросила она.
Данфи мгновение колебался. «Эшелон» представлял собой один из самых больших секретов разведывательного сообщества. Подобное не принято было обсуждать вслух за пределами Управления. Данфи посмеялся над своими сомнениями. Они пытаются убить его, а он беспокоится о сохранении их секретов!
– Это система сбора данных, – пояснил Джек. – Управление передает АНБ список слов…
– Я не знаю, что такое АНБ.
– Агентство национальной безопасности. Самая большая часть разведывательного сообщества. И АНБ с помощью названной системы проникает во все системы электронной коммуникации… во все без исключения. Я не преувеличиваю.
– Подобное невозможно.
– Возможно! – возразил Данфи. – Все телефонные звонки, факсы, электронные письма пропускаются через систему. Все телеграфные переводы, все случаи бронирования билетов, информация, получаемая со спутников, и радиотрансляции. Все они собираются и пропускаются через гигантский фильтр – «Эшелон».
– А что он делает?
– Существует контрольный список слов, терминов и так далее. И как только в каком-либо тексте появляются слова, включенные в список…
– Какие слова? Откуда?
– Их поставляют самые разные организации. Оперативное подразделение ЦРУ, Отдел эмбарго Торговой палаты, подразделение по наблюдению за деятельностью банков Администрации по контролю за применением законов о наркотиках, Антитеррористический центр в ФБР. И это только в США. А ведь есть еще и союзники. Британцы, французы, турки… У каждого имеется свой собственный небольшой список. Именно благодаря упомянутой системе схватили Окалана [89]89
Окалан (Ёкалан) Абдулла – руководитель запрещенной в Турции Курдской Рабочей партии.
[Закрыть]и Карлоса.
– И ты полагаешь…
– Я думаю, мы тоже занесены в список. Как и «Общество Магдалины». Когда в том или ином тексте появляются включенные в него слова, «Эшелон» выделяет сообщение с ними, копирует и пересылает его в заинтересованную организацию. Но это далеко не все. «Эшелон» не единственная система. Есть и другие. Поэтому, подводя итог сказанному, я крайне удивлен, что мы еще живы.
Клементина натянула одеяло до самого носа.
– Стрррашно! – пробормотала она.
– Я говорю серьезно!
– И я тоже серьезно! Иногда мне кажется, что ты мне больше нравился как ирландец-бухгалтер, или кем ты тогда был по своей легенде?
Данфи отошел от окна, открыл мини-бар, извлек оттуда бутылку «труа мон», откупорил ее и сел рядом с Клементиной на кровать.
– Я иногда начинаю думать, что во всем этом больше нет никакого смысла. Если мы будем продолжать поиск, нас обязательно рано или поздно поймают. И как только подобное произойдет, нам конец. Может быть, нам следует просто… исчезнуть?
– Куда?
– Не знаю. Куда-нибудь за горизонт. Туда, где заходит солнце.
– За горизонт?
– Да, я понимаю, заход солнца тебя не устраивает. А как насчет Бразилии?
– Бразилии?!
Ее тон заставил его принять оборонительную позицию.
– Мы могли бы пожениться.
Сама мысль о браке привела ее в ужас.
– Это что, официальное предложение?
Джек и сам не знал.
– Наверное. Может быть, не очень официальное, но предложение.
– Ты хочешь сказать, предложение типа: «А не хотела бы ты сходить со мной на представление „Кошек“?»
– Нет, конечно, нет.
– Ну естественно, – продолжала Клементина, – если бы мы поженились, мы были бы мистером и миссис Питт! – Она задумалась, а потом решила еще раз испытать, как звучало бы ее новое имя: – Hola! Yo soy Señora Peeet! [90]90
Я сеньора Пииит! (исп.)
[Закрыть]
– В Бразилии говорят не на испанском, – заметил Данфи.
– Я знаю, но так как португальский мне совершенно не знаком, то и испанский сойдет. – Внезапно на губах Клементины появилась легкомысленная улыбка, а в голосе зазвучали шелковистые соблазнительные интонации. – Привет, меня зовут Верушка Питт, и я за все плачу наличными. – Взглянув Джеку прямо в глаза, она еще больше понизила голос. – С вами говорит Верушка Белл-Питт, нашедшая убежище в Флорианополисе! – Она сморщила носик.
– По-видимому, твои слова следует понимать как отрицательный ответ? – спросил Данфи.
Она покачала головой.
– Я только хочу сказать, что у нас постоянно и повсюду одна и та же проблема: кто-то все время хочет тебя убить. Поэтому мне кажется, что нам следует вначале решить ее, а потом уже я пойду покупать приданое.
– А что, если решить ее не удастся? – спросил Данфи. – Иногда просто нет другого выхода, кроме как бросить все и уйти. И создается впечатление, что сейчас именно такой момент. Ведь подумай, с кем мы имеем дело. Эти ребята существуют как минимум тысячу лет. Они фактически захватили власть в ЦРУ. Как бы много мы ни узнали о них, мы все равно ничего не в состоянии изменить. Мы ведь не можем пойти в полицию…
– Но почему?
– Потому что в полиции с такими вещами работать не умеют. Они могут выписывать штрафные квитанции, искать похитителей автомобилей. Иногда находят убийц. Но они никогда не заведут дело по поводу воздействия на коллективное бессознательное.
Клементина закатила глаза.
– Мы можем обратиться в прессу.
Джек покачал головой:
– Нет, не можем.
– Почему?
– Я ведь объяснял тебе, когда мы летели в самолете на Тенерифе. Чем бы все это ни было, оно «не подходит для печати». Здесь нет в прямом смысле «плохих парней», нет одиноких маньяков-убийц. Мы столкнулись с тайной церковной организацией. И чем больше мы узнаем о ней, тем труднее становится даже просто представить себе выход из сложившегося положения. Такие вот дела. Ну, и что ты скажешь? Куда мы в подобных обстоятельствах попадем?
– Пока мы попали в Париж, – ответила Клементина и похлопала по постели. – А теперь иди-ка к маменьке.
Данфи нахмурился.
– К мамочке, – поправил он.
– Что?
– Надо говорить «иди к мамочке», а не «к маменьке», только англичане говорят «к маменьке».
– Как угодно, – сказала она и снова похлопала по постели.
* * *
Жорж Уоткин жил и работал на третьем этаже особняка, построенного в стиле ар-нуво и расположенного в Девятом округе Парижа. Из-за предупреждения ван Вордена, что Уоткин «может принадлежать к прямо противоположному лагерю», Данфи держался настороже. Наскоро придумав предлог для визита, он позвонил французу и сказал, что прибыл в Париж по поручению церкви Святых Последних Дней, которая проявляет большой интерес к Уоткину как опытному консультанту по вопросам генеалогии. Как отнесется мсье Уоткин к перспективе подобного сотрудничества? Нельзя ли будет договориться о встрече?
Eh, bien! Конечно! Уоткин оказался свободен после обеда. Данфи это не удивило. Генеалогия для мормонов все равно, что кино для Голливуда. Даже если Уоткин был несметно богат и независим, он вряд ли пренебрег бы перспективой подобной встречи.
Уоткин же далеко не богат. По словам ван Вордена, он был скромным поденщиком с аристократическими замашками. Зарабатывал тем, что писал статьи о королевских семействах для французской и английской желтой прессы. Кроме того, как признанный специалист по Виндзорам, Габсбургам и Гримальди, Уоткин имел дополнительный заработок на генеалогических изысканиях для частных клиентов.
С «глоком» на дне своего нового дипломата Джек в сопровождении Клементины прибыл в офис Уоткина. Они поднялись на третий этаж, где у дверей своей квартиры их уже ожидал улыбающийся Уоткин.
Это был невысокий и очень полный мужчина с детским лицом. На нем был потертый, но вполне респектабельный черный костюм с засаленными рукавами. Под пиджаком он носил белую рубашку и военный галстук, пятна на котором говорили о неумеренной любви Уоткина к супу. Потертые ботинки и запах пота завершали не слишком симпатичный образ специалиста по генеалогии.
– Раймонд Шоу, – представился Данфи. – И моя ассистентка Вероника… Флекс.
Удивление Клементины прошло незамеченным.
Сам кабинет был обширный и удобный, правда, немного душноватый. Стены заставлены стеллажами, до отказа забитыми книгами. Во всех концах помещения были расставлены тяжелые деревянные библиотечные столы, заваленные пачками документов и пергаментными свитками. Вдоль северной стены протянулись давно не мытые окна, сквозь которые в комнату проникал серый свет полудня, готового вот-вот разразиться затяжным дождем.
– Арманьяк? – спросил Уоткин, наливая себе рюмку.
– Нет, спасибо, – ответил Джек, опускаясь в потертое кожаное клубное кресло. – Мы вообще не пьем.
Уоткин стиснул зубы и вздохнул:
– Да, конечно! Как глупо с моей стороны. Я… – И исполненный энтузиазма голос Уоткина вдруг как-то затих, словно он внезапно забыл, что хотел сказать, и даже его улыбка превратилась в гримасу удивления или, может быть, даже испуга. Как бы то ни было, все это продолжалось не более мгновения, он взял себя в руки и снова заулыбался. – О, простите меня ради Бога! – воскликнул он.
– Нет никакой необходимости извиняться, – ответил Данфи, удивленный странными переменами в лице Уоткина. – Вы можете спокойно пить свой коньяк, а мы пока расскажем вам о цели нашего визита.
Француз уселся в кресло за столом, просмотрел какие-то бумаги и кивком пригласил гостей начинать свой рассказ.
Данфи провел утро в интернет-кафе неподалеку от Сорбонны. Он осуществил небольшой поиск относительно мормонов, их обычаев и учения, сделал кое-какие записи и составил небольшую речь, которая, как ему казалось, должна была произвести вполне благоприятное впечатление.
– Нас сюда привел Петр, – сказал он. – Не знаю, верующий ли вы человек, но апостол Петр учит нас, что Евангелие «для того и мертвым было благовествуемо, чтобы они, подвергшись суду по человеку плотию, жили по Богу духом». [91]91
Первое послание Петра, 4:6.
[Закрыть]В церкви Святых Последних Дней мы считаем, что Христос страдал и умер не только за грехи живых, но и за грехи мертвых. И, как вы понимаете, это накладывает на нас особые обязательства – спасение душ тех, кто уже умер, наших предков в мире духовном. Как я уверен, вы знаете, мы совершаем его с помощью таинства, широко известного под названием «заочное крещение». Конечно, прежде чем совершить его, мы должны установить личности крещаемых предков, что мы и делаем часто с использованием традиционных генеалогических методов.
