Текст книги "Шифр Магдалины"

Автор книги: Джим Хоган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Шум, который он устроил, был просто чудовищный – страшное удушливое бульканье изверглось у него из глотки. Данфи отчаянно оглядывался по сторонам в поисках чего-нибудь, что помогло бы заткнуть парню рот, но под рукой оказался только металлический степлер. Не слишком надежное оружие, но другого выбора у него не было. Джек схватил его со стола и, воспользовавшись как дубинкой, нанес несколько ударов по затылку охранника. Потом еще и еще, до тех пор, пока кожа на затылке не сделалась неким подобием пудинга. Наконец громила рухнул на колени и растянулся на полу. Громкое бульканье начало понемногу затихать.

Сердце Данфи билось, словно южноамериканский барабан, когда он стирал кровь с рук о полы пальто Райнгольда. Поправив галстук, провел языком по верхней губе, сморщившись от боли, когда язык коснулся того места, где она была рассечена. Затем натянул пальто, пригладил волосы, и тут…

Зазвонил телефон, издав жуткую электронную трель.

Данфи уставился на него, не зная, как поступить. Он зазвонил снова, а потом и в третий раз. Наконец Джек поднял трубку.

– Алло?

– Говорит Хильда.

– Здравствуйте, Хильда.

– Юджин?

– Да.

– Вас должен был посетить ваш друг Майк.

– Да, – ответил Данфи. – Мы как раз беседовали.

– Ну что ж, полагаю, теперь мы можем позвонить директору. Поэтому если вы подниметесь ко мне в кабинет…

– Сию минуту.

– Можно позвать к телефону Дитера?

– Э-э, мне нужно посмотреть, на месте ли он. – Данфи сделал паузу, глубоко вдохнул, выдохнул, а потом еще раз вдохнул и выдохнул, прежде чем произнести в трубку: – Он вышел.

– Простите?

– Пошел за очередной папкой для меня. Мне его подождать или подняться одному?

– О, ну… я думаю… поднимайтесь.

– Иду!

Данфи повесил трубку, протянул руку и выдрал телефонный провод из стены. Затем он подошел к Дитеру и ощупал его. Отыскав ключ у него в кармане, он чуть-чуть приоткрыл дверь и выглянул в коридор.

По коридору двигался медленный, но непрерывный человеческий поток. Сотрудники архива шли по своим делам. Данфи вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и запер ее на ключ. С идиотской улыбкой на рассеченной губе он проследовал к лифту, стараясь идти как можно медленнее, подавляя острое желание припуститься бежать. Он встретился взглядом с какой-то женщиной и, отворачиваясь, успел заметить, как она подозрительно нахмурилась, словно подумав: с этим парнем что-то явно не в порядке.

Он понял: дело не в крови у него на верхней губе и не в некоторой внешней помятости, дело в другом – в особой ауре нервного напряжения, которая его окружала. Женщина все поняла, взглянув ему в глаза, и поняла также, что он знает, что она все видит. Но вот Данфи легкой походкой и улыбаясь прошел мимо нее, и она ничем не смогла ему помешать. Это было всего лишь мимолетное впечатление, и в одно мгновение оно исчезло. Должно быть, она ошиблась.

По крайней мере Джеку очень хотелось, чтобы она именно так и подумала.

Дойдя до дверей подъемника, он нажал кнопку вызова и стал ждать. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем пришел лифт. Каждое мгновение у него за спиной мог прозвучать окрик, и на нем все бы и закончилось. Но вот дверцы распахнулись, и у Данфи на мгновение создалось впечатление, что он выходит на сцену: полдюжины разных людей внимательно оглядели его с ног до головы. Это заняло всего лишь секунду, Данфи вошел, дверцы захлопнулись за ним. Лифт начал медленно подниматься в тишине, столь оглушительной, столь напряженной и столь обличающей, что Джеку захотелось засвистеть. Какую-нибудь веселую мелодию.

Дверцы подъемника распахнулись, Данфи вышел в вестибюль и быстро проследовал к выходу. Один, два, три шага. И вот он уже на улице, спускается по ступенькам, направляясь к месту назначенной встречи…

Как вдруг чья-то рука опускается ему на плечо, и мужской голос произносит:

– Entschuldigen Sie mich. [50]50
  Извините (нем.).


[Закрыть]

Данфи обернулся, правая рука опущена, но напряжена и в полной готовности нанести первый удар.

– Ich denke, dass Sie dieses fallenliessen. [51]51
  Кажется, вы это уронили (нем.).


[Закрыть]

Данфи не понял обращенных к нему слов, и, что гораздо хуже, это непонимание было написано у него на лице, так как мужчина перестал улыбаться и нахмурился. У него в руке был листок бумаги, и Данфи хватило одного взгляда, чтобы понять, что он держит одно из писем Даллеса, которое, должно быть, выпало у него из кармана в вестибюле. Данфи хотел было забрать его, но человек уже начал читать текст. Вначале на его физиономии появилась гримаса непонимания, а затем изумление, словно он узнал прочитанное. Какое-то мгновение они держали письмо оба. Затем мужчина отпустил его, отступил, повернулся и бросился бежать.

Данфи тоже сделал несколько шагов назад, засовывая письмо в карман. Затем повернулся и поначалу медленно, но постепенно все ускоряя шаг, припустился в направлении маленького кафе, где его должна была ждать Клементина. На ходу он бросил взгляд на часы. Да, все, как он и ожидал: большая стрелка на «Торсе», маленькая на «Беги!».

23

Она опоздала ровно на одну минуту.

А может быть, он пришел на минуту раньше. Как бы то ни было, Данфи стоял перед входом в кафе на Альпенштрассе, оглядываясь по сторонам, словно олень, готовящийся перебежать оживленное шоссе. В любой момент Хильда может забеспокоиться. Дитер и Райнгольд начнут приходить в себя. Мужик, нашедший письмо, обязательно заявит, свидетелем чего стал. И через несколько минут из Особого архива выйдут вооруженные группы, направятся на север, юг, восток и запад в поисках Данфи и в конце концов неизбежно найдут его.

«Где же она? – подумал Джек. – Забирает деньги?..»

Верно. Деньги. Данфи пришло в голову – и уже не в первый раз, – что в сейфе на Банхофштрассе очень много денег. И можно ли винить Клем, если она просто возьмет их и исчезнет? Ведь он тоже виноват перед ней, бросил ее на несколько месяцев. Она улетит в Рио, поваляется там на пляже парочку годков, а потом влюбится в какого-нибудь парня, которому не надо ни от кого убегать.

Верушка Love Паулиньо

И все-таки… Разве она сможет где-нибудь найти второго такого, как он, сумевшего превратить всю ее жизнь в одно сплошное приключение?

Оглянувшись в сторону Особого архива, Джек скорее почувствовал, чем увидел какую-то суматоху у самого здания. Шестерка парней в черных костюмах, очень напоминавших братьев Блюз, вертели головами, явно кого-то высматривая. «Я мертвец, – подумал Данфи. – Еще минута, и меня заметят. О, Моя Дорогая Клементина, не могу поверить, чтобы ты была способна так подставить своего верного друга». Джек стал оглядываться в поисках хоть какой-нибудь машины.

И тут он увидел ее. Она ехала по Альпенштрассе во взятом напрокат «гольфе», сигналя и размахивая рукой так, словно была мамочкой юных игроков в футбол, уже опаздывающей вместе со своими «чемпионами» на большой матч. Как это не по-швейцарски, подумал Данфи, в несколько шагов преодолевая расстояние между ними, распахивая дверцу и ныряя в машину.

– Хочешь сам вести? – спросила она.

– Нет, – ответил Данфи, съезжая вниз по сиденью, чтобы его головы не было видно из-за приборного щитка.

– Я ведь не против.

– Нет, все в порядке.

– Если ты хочешь…

– Да поедешь ты наконец?!

Клементина подчеркнуто долго всматривалась в него и только потом включила зажигание.

– И к чему раздражаться? – произнесла она, когда автомобиль тронулся.

– Извини, – процедил он сквозь зубы. – Просто здесь так много людей, которым страшно хочется разделаться со мной. Поэтому будет замечательно, если ты станешь рассказывать мне все, что увидишь. Пожалуйста.

– Вижу людей. Очень много людей. Выходят из здания… и довольно поспешно.

– Из какого здания?

– Не знаю. Из какого-то старого. Номер пятнадцать.

– Господи!

– Ты там был?

– Да.

– У них там как будто… противопожарные учения. Только как-то все идет не так.

– Не смотри на них.

– Почему?

– Просто проезжай.

– На них трудновато не смотреть, – ответила она. – Они здесь повсюду.

Данфи почувствовал, что автомобиль резко затормозил и они остановились.

– Что такое?

– Мы остановились.

– Я сам знаю, что остановились. Но почему?

– Потому что зажегся красный свет. Мне ехать на красный свет?

– Нет!

– Ненавижу пассажиров, дающих советы, как правильно вести машину, особенно когда они сидят, спрятав голову под бардачком.

Черт! Ни дать ни взять, жена пилит опостылевшего мужа.

– Ладно, скажешь мне, когда выедем из города, хорошо?

– Как изволите.

Машина рванулась вперед, и они поехали. Данфи сидел скрюченный, пока Клементина не сообщила ему, что они выехали из Цуга. Выпрямившись, Данфи огляделся по сторонам. Машина мчалась по извилистой горной дороге по направлению к аэропорту.

– Билеты у тебя? – спросил он.

– Бизнес-класс. Стоили целое состояние.

– А деньги?

Она кивнула.

Данфи с облегчением вздохнул и залез к ней в сумку в поисках сигарет, которые, как ему было хорошо известно, всегда там лежали. Отыскав пачку «Мальборо», он закурил, откинулся на спинку сиденья и выдохнул облачко табачного дыма. Мысли Данфи пребывали в невероятной путанице, одна перекрывала другую, в памяти попеременно всплывали имена Даллеса, Юнга, Брейдинга.

Спустя какое-то время Клементина повернулась к нему и, вопросительно приподняв бровь, поинтересовалась:

– Ну и как?

Данфи взглянул на нее.

– Что?

– Ты нашел то, что искал?

Он задумался.

– Не знаю, – наконец ответил он. – Наверное, да, но слишком уж все это сложно. Мне нужно еще разобраться.

Клементина бросила на него скептический взгляд, и они поехали дальше.

* * *

Вылетать из аэропорта в Клотене было рискованно, но не настолько, как из Хитроу несколькими днями раньше. Хоть Управление и обладало в Швейцарии определенным авторитетом, его невозможно было сравнить с тем влиянием, которым оно располагало в Англии. Швейцарцы очень гордятся и дорожат своей независимостью и нейтралитетом и старательно дистанцируются от спецслужб других стран, включая и разведку США. Это означало, что местные власти будут выполнять просьбы Управления чисто формально и не торопясь, а значит, если ЦРУ пожелает устроить наблюдение за аэропортом, людям Управления наверняка придется делать все самим.

Но Управление не способно действовать с такой быстротой. Ведь от Цуга до аэропорта меньше часа езды. Доехав туда и сдав взятую напрокат машину, Данфи с Клементиной буквально за несколько минут зарегистрировались на рейс. Следующие полчаса они провели в зале ожидания «Суисс эйр», выпив несколько чашек кофе. Данфи нервничал, в любую минуту ожидая появления Райнгольда с полудюжиной головорезов. Но все обошлось, их рейс объявили на два пятьдесят пять. Уже через полчаса они летели над бернским Оберландом по направлению к Мадриду.

Снова ему удалось выпутаться…

– Расскажи мне, – попросила Клементина.

– Что?

– В чем там дело.

Данфи задумался. Она, конечно, имеет право знать. Они вместе ввязались в это, и Клементина рисковала не меньше, чем он. С другой стороны, он не мог ответить на ее вопрос, потому что сам так толком и не понял, «в чем там дело».

– Я узнал совсем немного, – ответил он. – Кое-какие обрывки истины. И даже не понял, что некоторые из них значат и кто имеется в виду.

– Просто расскажи и все.

Данфи оглянулся. Место за ними пустовало, а впереди была только кабина пилота. Через проход, свободно раскинувшись, сидел молодой африканец и, закрыв глаз, слушал плейер. Данфи даже разобрал мелодию – знакомый слегка металлический звук: Сезария Эвора.

– Ты подумаешь, что я свихнулся.

– Не подумаю.

– Подумаешь.

– Почему?

– Потому что речь идет о чем-то вроде тайного общества.

Клементина глянула на него так, словно решила, что он шутит.

– В наше время?

Данфи печально улыбнулся:

– Угу.

Она выдержала его взгляд и только тогда убедилась, что говорит он вполне серьезно.

– Ты ведь не шутишь?

– Нет, – ответил он, – не шучу.

На мгновение она задумалась.

– Что-то вроде франкмасонов?

Данфи отрицательно покачал головой:

– Нет. Совсем другое.

– Что?

Он сделал глоток шампанского.

– Не знаю, – ответил он. – Не могу точно сказать тебе, кто они такие. Но называются они «Общество Магдалины». И оно очень древнее.

– И насколько же древнее?

Данфи пожал плечами.

– Я нашел свидетельство того, что его членом был уже Фрэнсис Бэкон.

Клементина усмехнулась:

– Ты надо мной издеваешься?

– Нет, не издеваюсь.

Она неуверенно взглянула на него:

– Получается, что обществу четыреста лет?

Данфи покачал головой.

– Там сказано, что он был его членом, но вовсе не первым членом. Наверное, оно все-таки старше. И намного.

Он выглянул в иллюминатор, на пейзаж, словно сошедший с открытки «Суисс эйр»: лазурные небеса и темно-коричневые покрытые снегом горы. Прекрасный вид с высоты тридцать пять тысяч футов.

Но там, на земле, этот мир, на который Данфи взирал с борта самолета, был для него смертельно опасен.

Откинув спинку кресла, Данфи попытался расслабиться и закрыл глаза. То, с чем он столкнулся, слишком грандиозно. Чем бы оно ни было, оно действительно громадно. От него не удастся спрятаться. Он снова открыл глаза и выглянул в иллюминатор. Не имеет значения, сколько информации удастся заполучить. Как ею распорядиться? Пойти в полицию? В газеты? Это верная смерть.

– Дам тебе пенни, если расскажешь, о чем ты так мучительно размышляешь, – предложила Клементина.

А он как раз подумал: «Рано или поздно эти парни с нами расправятся».

Но вслух произнес:

– Прогадаешь. Мысли мои гораздо дешевле.

Клементина подняла бокал, сделала глоток и поставила на поднос, который держала на коленях.

– Ты мне не сказал, почему мы летим именно на Тенерифе, – заметила она.

– Там у меня друг.

Еще один скептический взгляд.

– Друзей на Тенерифе не бывает, – заявила Клементина, – это же край света.

Данфи улыбнулся:

– Томми – особый случай.

– Почему?

– Потому что он попал в ту же переделку, что и мы.

Воцарилась долгая пауза. Данфи наблюдал, как облака укутывают вершины Альп, а Клементина листала номер «Mein schöner Garten». [52]52
  Мой прелестный сад (нем.).


[Закрыть]В конце концов она раздраженно сунула журнал в карман своего сиденья.

– Это религиозное общество? – спросила она.

Данфи кивнул.

– Я так и подумала, – сказала Клементина.

– Почему?

– Из-за имени Магдалина. – Она лукаво улыбнулась. – Знаешь, я всегда задавалась вопросом, а не было ли чего-то между ними?

Он не понял, о чем она толкует.

– Между кем? – спросил он.

– Ну… Между Ним! И ею. Марией Магдалиной!

Данфи поморщился.

– Клем, у меня в детстве было очень благочестивое воспитание, поэтому…

– Что?

– Стоит тебе начать говорить на подобную тему, и не успеешь оглянуться, как самолет разобьется. В него ударит молния, к примеру. Такое часто случается.

– Я ведь серьезно, Джек!

– Клем…

– Она ведь омыла ему ноги!

– Ну и что?

– Ничего. Я просто задала вопрос. А может, между ними действительно было нечто большее? Вот и все.

Данфи потряс головой, словно хотел прочистить ее от всякой ерунды, что заполняла его мозги в последнее время.

– Не понимаю.

– Я просто говорю, что она омыла Его ноги,Джек. Я же твои никогда не мыла.

– Взято на заметку.

И снова каждый из них углубился в собственные мысли. Данфи пытался уяснить прочитанное сегодня утром, а Клементина… ну кто может знать, о чем думала Клементина. Через несколько минут он наклонился к ней и начал рассуждать вслух:

– В Айнзидельне есть статуя.

– В том местечке, куда ты ездил? В горах?

– Да. Там есть статуя. Очень похожа на Деву Марию, только черная. И младенец Иисус тоже. Черный. И то учреждение, в которое я проник в Цуге. Особый архив. У них на пропусках изображение этой самой черной Мадонны. В виде голограммы. А на первом этаже что-то вроде алтаря прямо у входа.

– Особый архив? Так называется место, в котором ты был?

– Угу.

– Как скучно.

– Они ведь бюрократы.

– И все же… Опиши мне его, – попросила Клементина.

Данфи задумался.

– Снаружи Шекспир. Артур Кларк внутри.

– И там у них много всяких папок?

– Да.

Клем издала возглас нетерпения.

– Ну и?..

– Ну и что?

– Ты прочел какие-нибудь из них?

– Да, парочку папок прочел.

– И?!

Данфи нервно заерзал.

– Ну, там были разные письма, – ответил он. – Осталось гораздо больше папок, которые я прочесть не успел. Хотя это не имеет существенного значения. Я знаю, чем они занимаются.

– Откуда?

– Я имел беседу с одним из них.

– Беседу? Когда?

– Несколько недель назад. Тот человек живет в Канзасе.

– И что он тебе сказал?

– Он сказал, что все время, пока служил в армии – в течение двадцати лет, – занимался одним и тем же: убивал и уродовал скот.

Клементина взглянула на Данфи как на откровенного идиота.

– Это только часть того, к чему они причастны. Есть масса других еще более странных затей. НЛО, круги на полях – самая дикая бредятина, которую тебе когда-либо приходилось слышать.

Клементина нервно захихикала.

– Суть в том, что все перечисленные дикости не имеют значения, – продолжал Данфи. – Существенного значения. Все было лишь…

– Чем?

Он попытался подобрать как можно более точное определение.

– Шоу со световыми эффектами.

По изумленному взгляду Клементины было ясно, что она ничего не понимает.

– Лишь дым и зеркала, – объяснил он. – Они занимаются этим только ради того, чтобы произвести впечатление.

– Кто?

– «Общество Магдалины».

– Но ведь человек, с которым ты беседовал…

– Был военным. Да, был. Только его военная профессия служила всего лишь прикрытием.

– А впечатление? – спросила она. – О каком впечатлении ты ведешь речь?

– О психологическом.

– Скот и все остальное?

– Да.

Она задумалась.

– Все, о чем ты говоришь, очень напоминает «Волшебника страны Оз».

Данфи кивнул:

– Да, напоминает именно его, но работающего на Теда Банди. [53]53
  Серийный убийца, известный своим обаянием.


[Закрыть]

Клементина нахмурилась.

– Не знаю, кто такой.

Данфи покачал головой.

– Неудачная шутка. Суть в том, что твой дружок Саймон был прав: Шидлоф действительно нашел письма, адресованные Юнгу. Об «Обществе Магдалины» и о коллективном бессознательном.

– И что?

– Они планировали «перемонтировать» его.

– О чем ты?

– О коллективном бессознательном. Они собирались его «перемонтировать». – Клементина молчала, и Данфи добавил: – Когда задумываешься об их делах, какой-то ужас охватывает.

– Вот-вот, а я даже задумываться не желаю, – заметила Клементина. – Потому что все это просто бред.

– Кажется бредом, но бредом не является. И потом, он многое объясняет.

– Что, например?

– Например, то, что люди видят на небе всякие абсурдные вещи; и то, что кто-то или что-то, кого никто никогда не видел, ежегодно убивает и уродует сотни коров; и что по всему миру на пшеничных полях постоянно появляются разные геометрические узоры. Теперь-то мы знаем, в чем причина всего перечисленного.

– Нет, не знаем, – возразила Клементина. – Даже если ты прав, нам все равно неизвестна причина. Нам известно только, кто это делает и как.

Конечно, она права.

– Как бы то ни было, – продолжал Данфи, – суть в том, что Шидлофа убили из-за тех писем, которые я прочел. И ты никогда не догадаешься, кто их автор.

Клементина взглянула на него так, словно хотела сказать: ну, раз не догадаюсь, тогда сам говори.

– Аллен Даллес.

– О! – воскликнула она, потом вдруг нахмурилась. – Между прочим, я не знаю, кто он такой.

Данфи улыбнулся:

– Американский дипломат. И шпион. В сороковые годы. И раньше.

– Ну и что?

– А то, что они с Юнгом являлись главными игроками в этом деле. Они создали ЦРУ в качестве прикрытия.

– Прикрытия для чего? – спросила Клементина.

– «Общества Магдалины». Даллес придумал Управление, и оно стало идеальным инструментом для достижения их целей. Ведь все, чем занимается Управление, окружено непроницаемым ореолом секретности. Оно подобно черной дыре: все, что попадает в сферу его притяжения, исчезает.

– Но что они делали?

– Психооптические эффекты, – ответил Данфи. – То световое шоу, о котором я говорил.

На мгновение она задумалась, потом спросила:

– Какой в этом смысл? Чего они хотели добиться?

Данфи покачал головой, словно говоря: кто знает?

– В письмах, которые я читал, шла речь об Иерусалиме для евреев. И о европейском союзе.

– А что плохого в европейском союзе? – спросила Клементина. – И он уже ведь существует.

– Я знаю. И скорее всего они весьма посодействовали его возникновению. Но дело даже не в нем. Любая политика для них второстепенна.

– А что тогда первостепенно?

Данфи пожал плечами:

– Не знаю. Ясно одно: эти ребята с их Обществом существуют уже достаточно давно. Они были как-то связаны с инквизицией. И с войной Алой и Белой розы. И со многим, многим другим, о чем я уже успел забыть.

– Так все-таки… к чему они стремятся?

– Не знаю, – ответил Данфи. – Я не дочитал до конца. Мне пришлось оттуда бежать.

К вечеру они прилетели в Мадрид и сразу же направились в «Ла вента квемада», маленькую гостиницу на площади Зубейда. Данфи останавливался здесь тремя годами раньше, когда у него было совместное дело с одним не очень чистым на руку менеджером школы тореадоров. На протяжении уже большей части столетия отель представлял собой постоянное место сборищ для потенциальных участников «смертей в полдень». Гостиница стала настоящим домом для Манолете, Домингина и огромного числа других тореро, пикадоров и страстных болельщиков корриды. Данфи нравилось и само место, и особо парень, сидевший за рабочим столом у входа, убежденный анархист, за небольшие чаевые соглашавшийся дать номер без регистрации.

Вселившись, Джек и Клементина почти сразу взяли такси и поехали на Гран-виа. Один из великих европейских бульваров, теперь довольно обветшавший (но все еще ностальгически притягательный), Гран-виа битком набит старенькими кабаре, мюзик-холлами и роскошными кинотеатрами, давно пережившими свой век. Гигантские, нарисованные от руки плакаты, рекламирующие мышцы Сталлоне и губы Бэссинджер, покрывали стены зданий. Посреди улицы некий художник творил свой перформанс. Он стоял, совершенно не шевелясь и не обращая никакого внимания на транспортные пробки, которые то и дело возникали рядом. Кожа и одежда у него были выкрашены в алюминиевый цвет. Жестяной человек, предположил Данфи, а может быть, просто жестяная банка.

Пожилые чистильщики обуви с укором указывали Данфи на его обувь. Цыганята носились вокруг подобно койотам. Прекрасная, с широко открытыми глазами, в изумлении от увиденного и боящаяся какой-то неизвестной опасности, Клементина обеими руками хваталась за его правую руку, словно хаос, царивший вокруг, мог унести их в разные стороны. Дальше по бульвару яркими неоновыми буквами сверкал знак в стиле ар-деко. Неподалеку подсвеченное меню обещало блюда из морепродуктов и бифштексы. Бросив взгляд на Клементину и пожав плечами, Данфи прошел вверх по ступенькам в освещенный неярким светом ресторан, расположенный на втором этаже. Официантами в смокингах, белыми скатертями, панелями из мореного дуба он напоминал мужской клуб, и при том очень неплохой. По мадридским меркам время для ужина еще не настало – было всего десять вечера, – поэтому они решили провести часок за тапас [54]54
  Легкие закуски.


[Закрыть]и бутылкой красного испанского вина.

Они были в полном одиночестве рядом с громадными окнами с двойными рамами, выходящими на Гран-виа, и Данфи рассказал Клементине все то, что оставалось недосказанным, о причинах, приведших к их нынешнему положению. Он рассказал ей также и о том, как Даллес и ЦРУ спасли Эзру Паунда – Кормчего Общества, заключив его в больницу Святой Елизаветы. Он сообщил ей о значении, которое в этом Обществе придавали таинственному человеку по имени Гомелес, и о том, как Даллес и Юнг договорились «разворошить муравейник», запустив новые архетипы и реанимировав старые. Когда Клементина спросила, что за ерунду он несет, Данфи напомнил ей слова Саймона о теориях Шидлофа относительно поля архетипов и о мистификации в Розуэлле. А потом он задал ей вопрос:

– Что значит слово «материализовать»?

Клементина наколола пинчито на зубочистку и, улыбаясь, отправила в рот.

– Чему ты смеешься? – спросил он.

– У меня был бойфренд троц, – ответила она.

– Что?

– Троцкист. Давно. И «материализовать» было его любимым словом.

– Боже мой! Ты что, была коммунисткой?

– Куда там. Мне было всего шестнадцать. А он действительно был коммунистом.

– Ну и что это значит?

– Что?

– Слово «материализовать».

– Ах, материализовать, – ответила она. – Значит сделать реальным то, что до тех пор было абстракцией.

– Можешь привести пример?

Клементина задумалась.

– Ну, даже не знаю… Например, время. Время – абстракция. А часы «материализуют» его. Но какое это имеет отношение к тому, о чем ты рассказывал?

– В одном из своих посланий Даллес пишет о «материализации знамений». Он настаивал, обращаясь к Юнгу, что они – я цитирую по памяти – должны «активно вмешиваться в ход событий и способствовать материализации тех знамений», которые упоминаются в их книге.

– В какой книге? – спросила Клементина.

– Никогда не предполагал, что мне когда-нибудь придется всерьез говорить о знамениях и пророчествах, – пожаловался Данфи и подал знак официанту, чтобы тот принял заказ.

– В какой книге? – повторила Клементина.

Данфи вздохнул.

– Я забыл, как она называется. Апокрифы или что-то в этом роде. Какое-то шарлатанство…

– Не думаю.

– Почему?

– Мне кажется, ты имеешь в виду апокриф, действительно очень древнюю книгу.

Данфи удивленно взглянул на нее.

– Ты меня потрясаешь.

– Я ее видела, – кивнула она, – в «Скубе». В дешевом издании. Ее публиковало «Дувр пабликейшнз». Собственно, она даже и не книга в прямом смысле слова. Это большая поэма, но некоторые называют ее «Творением» с большой буквы. «Дувр пабликейшнз» выпустило ее как часть серии, посвященной концу света. Мне кажется, серия называлась… «На пороге Золотого века».

Утром следующего дня они отправились искать книжные магазины, торгующие англоязычной литературой, нашли их несколько, но ни в одном не оказалось изданий «Дувр пабликейшнз». До отлета оставалась пара часов. Они взяли такси, доехали до Пуэрто-дель-Соль, где отыскали неплохое интернет-кафе.

На улице было десять градусов, но в кафе было тепло, воздух пропитался ароматом пекущихся чурро. [55]55
  Пончики с начинкой.


[Закрыть]Данфи заказал тарелку испанских пончиков для себя и Клементины, но испортил аппетит обоим, как только открыл файл, украденный им из Особого архива. О «переписи крупного рогатого скота».

Клементина взглянула на фотографию, и у нее перехватило дыхание.

– Чудовищно! – воскликнула она. – Кому могло такое прийти в голову?

Данфи задумался.

– По Шидлофу и по Саймону, они пытаются «разворошить муравейник». «Оживление архетипа».

– Дерьмо какое-то! – воскликнула Клементина, и ее глаза внезапно наполнились слезами.

– Я просто пересказываю тебе его слова. Тебя ведь в тот момент не было. Он сказал, что принесение в жертву животных старо как мир. И он прав.

– Ладно, я не собираюсь на это смотреть, – ответила Клементина. – Пойду почитаю газету.

Она встала и отошла от компьютера.

– Я видел газетный киоск здесь неподалеку на улице, – сказал ей Данфи.

Когда она выходила, Данфи внимательно наблюдал за ней. У Клементины была походка, которую иногда можно видеть у женщин Рио-де-Жанейро и Милана. Бородатый молодой человек, сидевший рядом с Джеком перед двадцатиоднодюймовым монитором, уставился на Клементину таким взглядом, как будто у него начались желудочные колики.

Через несколько минут принесли чурро и две чашки дымящегося ароматного café con leche. [56]56
  Кофе с молоком ( исп.).


[Закрыть]Маленькие пончики лежали на тарелке словно ворох хвороста, золотистые и теплые. Данфи посыпал горку сахаром, извлек из груды один, самый аппетитный и обмакнул его в кофе. После чего повернулся к открытой папке и начал чтение.

Ему потребовалось минуты две, чтобы понять, что ничего особенно нового он не узнает. Фотографии, представшие перед ним на экране, могли бы послужить веским свидетельством обвинения, но Данфи уже ни в чем убеждать не требовалось. Подробности были излишни. И осознав это, он вдруг начал нервничать. Он вдруг понял, что у него до сих пор нет ни четкого плана, ни стратегии, как им выпутаться из страшной истории, в которую они угодили благодаря его неуемному любопытству. В мире не найдется ни одной службы правопорядка, которая посмела бы противопоставить себя «Обществу Магдалины». Да и его, Джека Данфи, просто никто не воспримет всерьез. Черные Мадонны, уничтожение скота, тайные организации и ЦРУ? Он представил, как будет сидеть в кабинете перед следователем по особо тяжким делам или перед каким-нибудь Майком Уоллесом. [57]57
  Ведущий популярной телепрограммы.


[Закрыть]Джек приступает к рассказу, и к тому моменту когда он доходит до кобылы по кличке «Придира» и Айнзидельнской Мадонны, красная лампочка на камере выключается, а Уоллес уходит из студии. «История» слишком грандиозна и туманна, ее участники слишком могущественны, заговор молчания вокруг нее слишком всеобъемлющ. Сколько бы доказательств ни собрал Данфи, они не будут иметь никакого значения. Это не та информация, которой можно воспользоваться себе во благо. Подобная информация несет смерть.

Таким образом, у Данфи и Клементины оставалось несколько выходов. Первый: их выносят в мешках для трупов. (Неприемлемо.) Второй: они находят надежное укрытие и проводят там вместе остаток жизни. (Наверное, тоже неприемлемо и скорее всего неэффективно.) Третье: они уничтожают «Общество Магдалины» до того, как оно уничтожит их. (Превосходная идея, Джек, но?..) Да, скорее всего им остается только на время затаиться. Другой реальной альтернативы нет. Ведь живут они на большой планете. Каким бы могущественным ни было ЦРУ, оно все-таки меньше ее. И пусть не стопроцентный, но шанс выжить у них будет.

Вернувшись к сообщениям, Данфи увидел, что они все примерно одинаковы. В каждом стояла дата полета со временем вылета и возвращения. Дальше шел список членов команды и описание метеорологических условий. Ну и в конце короткий отчет о выполнении задания.

03.03.99 Деп. 0510Z Ret. 1121Z

143-е хирургическое подразделение

Дж. Несбитт (пилот)

Р. Керр Э. Пэган

П. Гидри Т. Конуэй

Дж. Содзио Дж. Маклеод

Д-р С. Амирпаша (производил операцию)

Темп. – 23°, ветер – юго-западный, 4-10 узлов

Видимость – 18 километров

Давление – 30,11

Определен образец породы «Блэк Энгус» на ранчо, принадлежащем некоему Джимми Ре, Платте 66, Участок 49 в 16,3 километра к северо-северо-западу от Сильвертона. Анестезию сделал капитан Браун. Удаление глазной ткани, глаз, языка, внутренних и внешних органов слуха. 6,5-сантиметровые разрезы в нижней подмышечной области. Удалены органы пищеварения. Вырезано анальное отверстие, полость обработана с помощью вакуумного ружья. Удалены половые органы. В грудной клетке проделаны 2,5-сантиметровые отверстия. Позвоночный столб рассечен в трех местах с помощью лазерной пилы. Останки возвращены на пастбище. Столкновений с гражданским населением не было.

Таких докладов там были десятки. И чтение их вместе с просмотром фотографий превращалось в настоящее испытание: Джека начало мутить. Когда Клементина вернулась с номером «Индепендент», Данфи уже закрыл папку и отодвинул ее от себя.