Текст книги "Очарованная (ЛП)"

Автор книги: Джиана Дарлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Я молча стояла, наблюдая, как двое огромных мужчин обмениваются рукопожатием и тихо обсуждают свою тренировку. Александр отодвинулся ко мне, а Риддик подошел к буфету и достал слишком большие маски с перфорированными передними частями.

– Сиди здесь и смотри спокойно.

–Почему я должна? Разве я не могу распоряжаться своими днями по своему усмотрению? – возразила я.

– Да, если ты мне не нужна.

– И тебе нужно, чтобы я сидела здесь и подтверждала твою доблесть с детским мечом?

Глаза моего тирана были темными, мечущимися, как грозовые тучи, когда он смотрел на меня, но, как во время грозы, в воздухе между нами потрескивало электричество. Моя кожа загудела и покрылась мурашками.

– Мне нужно, чтобы ты сидела здесь и наблюдала за своим Мастером. Мне нужно, чтобы ты смотрела, как я двигаюсь, видела силу моего тела и дисциплину моей походки. Мне нужно, чтобы ты смотрела, как я атакую ​​и парирую так же легко, как мой следующий вздох.

–Почему? – спросила я, хотя каждый раз, когда я задавала подобный вопрос раньше, он издевался надо мной молчанием и загадочными взглядами.

Он изогнул бровь и рванулся вперед, чтобы схватить меня за руку, притягивая меня к себе так сильно, что я упала на него. Его туловище было жестким от кевлара, но я все еще чувствовала его тепло против себя и то, как его эрекция, словно оружие, прижималась к моему бедру. —Я дерусь так же, как трахаюсь. Думай об этом как о прелюдии.

Он отпустил меня так резко, что я сделала шаг вперед, прежде чем смогла выпрямиться. Его тихий смешок обжег мои щеки, как слишком близкое пламя, и я спрятала волосы на лице, когда подошла к небольшому набору скамеек напротив матов, чтобы сесть.

К тому времени, как я устроилась, оба мужчины стояли на корточках, с поднятыми тонкими мечами и одной рукой за спиной.

– На стражу, – крикнул Риддик.

И начался шквал.

Их движения были быстрыми, как крылья стрекозы, приземлялись и парировались с полным спокойствием и точностью. Я заметила, что слуга сидел за столиком в стороне и вел счет на цифровом экране. Никогда не было больше момента, когда Риддик лидировал.

Александр был прав.

Он был доминантом в спальне точно так же, как на корте и в жизни. Я трепетала, когда  наблюдала, как его широкое тело движется с такой скоростью и грацией. Непрошенные мысли о том, как он использовал свои стеганые руки, чтобы обрушить флоггер на мою разгоряченную кожу, пробудились у меня в голове, о том, как легко ему было преследовать меня через бальный зал на своих толстых бедрах и быстрых ногах, а затем удерживать меня вниз с каждым резным дюймом его тела, когда он трахал меня в пол.

Они фехтовали три партии, и Александр выиграл все три.

Меня это не удивило.

На самом деле я почувствовала странное трепетание удовольствия в груди от того, что Александр так здорово обыграл Риддика.

Может быть, дело было в том, что человек, покоривший меня во многих отношениях, только что доказал, что способен победить другого, кого-то, способного помешать ему даже больше, чем я, и все же он проиграл.

Александр был королем этих звериных джунглей, и я почувствовала облегчение, узнав, что я не единственная, кто вынужден подчиняться его правилам.

Но был страх, что это что-то совсем другое. Что это не было просто злорадством. Что я получила какое-то примитивное удовольствие от очень мужского проявления его силы, двух самцов, борющихся за желание трахнуть меня, но мужчина, который по праву принадлежал мне, одержал победу.

От гордости у меня сжалось сердце, а на душе стало легко. Что если он был королем этого царства животных, то, возможно, я могла бы быть королевой.

К тому времени, как они закончили, я раскраснелась, на моем лбу выступили капельки пота, как венец позора, который Александр заметил, как только сорвал маску и приблизился. На его красивом лице снова появилась эта мальчишеская самодовольная улыбка.

Я ненавидела то, как это смягчило мое сердце к нему.

–Я не буду спрашивать, как тебе понравилось представление, – лениво сказал он, его обычно отрывистые слова удлинились с насмешкой, когда он поддразнил меня. – Если бы я сейчас засунул руку тебе между бедер, ты бы была промокшей

Неосознанно я сжала ноги вместе.

– В отличие от тебя, я не думаю постоянно о сексе, – ответила я, надменно вздернув подбородок. —На самом деле, я просто подумала, что хотела бы спросить Риддика, может ли он научить меня фехтованию или какой-нибудь самообороне, пока ты несколько дней работаешь.

Александр откинул назад выбившуюся прядь мокрых от пота волос и хмуро посмотрел на меня. —Нет ни одного мужчины на этой планете, которому разрешено прикасаться к тебе без моего разрешения. И, надо заметить, нет тех, кто бы его получил.

– Так позволь ему, – предложила я, пытаясь не обращать внимания на его восхитительный пропитанный потом запах кедра и человека, исходивший от него, когда он стоял слишком близко ко мне.

–Даже не проси.

–Тогда научи меня сам, – осмелилась я, хотя мысль о том, что такой зверь сражается против меня, меня ужасала и волновала в равной мере.

Я чувствовала, как возбуждение расцветает, как роза между моих бедер.

Со мной что-то было не так, какой-то спусковой крючок, который  щелкнул в моей душе, чтобы заставить меня возбудиться от мысли о его плоти на моих кулаках и его крови во рту.

Александр стиснул зубы, мускул на его челюсти напрягся, когда он изучал меня. Я наблюдала, как он управлял своим низменным возбуждением, фильтруя его через свое джентльменское воспитание и психопатический расчет, пока оно не отполировалось и не отточилось, как алмаз.

У меня пересохло во рту, когда я увидела это, и на этот раз я не винила себя за такую ​​реакцию.

Наблюдать за мужчиной, изо всех сил пытающимся управлять собой, несмотря на силу его влечения к тебе, было головокружительно.

– Риддик, – позвал он, не сводя с меня глаз. —Убирайся.

–Да, сэр.

Я не видела, как его телохранитель/слуга уходил, но стук закрывающейся двери разнесся  по комнате, как выстрел из стартового пистолета.

–Хочешь научиться защищаться от злых людей? От меня? Тогда вставай.

Он развернулся на каблуках и снова направился к центру матов, только на этот раз он положил свою рапиру по пути на стойку  и отбросил шлем в сторону. Только когда он повернулся ко мне лицом, я поняла, что бессознательно следовала за ним через весь спортзал.

Его грязная улыбка говорила: —Хорошая девочка.

Мое предательское тело вздрогнуло.

–Ты казалась достаточно способной защитить себя, когда мужчина напал на меня с ружьем– заметил он, снимая свою легкую фехтовальную броню, обнажая свое мокрое от пота тело.

Я наблюдала, как капля влаги проходит между его твердой грудью и застревает в тесных изгородях его пресса. Мои пальцы буквально чесались проследить его путь под поясом его брюк.

–Мой брат научил меня грязным трюкам, чтобы я могла идти домой с поезда ночью в Милане и чувствовать себя в относительной безопасности. Я не знаю, как подавить реальную угрозу.

– Нет, – практически промурлыкал он. —Ты не знаешь.

–Мне трудно поверить, что ты захочешь учить меня, – призналась я, когда он двинулся ко мне быстрыми угрожающими шагами. Когда он остановился передо мной, это было внезапно, как будто он был лошадью, отчаянно пытающейся бежать галопом, но наездник ее сдерживал. Я чувствовала потенциальную энергию в его неподвижности, как обещанную угрозу насилия.

Боже, но я знала, как сильно он хотел причинить мне боль.

Почти столько, сколько я хотела для него.

–В этой жизни бывают моменты, когда я не могу быть рядом, чтобы защитить тебя. Мой долг – научить тебя, как помочь себе, и я научу всему, что нужно знать, – спокойно сказал он мне, хотя я могла видеть, как пульсирует его горло, и напряжение его эрекции на фоне белых брюк. – Потому что я единственный влиятельный человек в твоей жизни.

– Ты не можешь быть для меня всем.

– Разве я не могу? – спросил он, приподняв бровь, каждый дюйм глядя на надменного лорда, даже полуодетого.

–У меня есть отец, брат и друзья. Ты не единственный влиятельный человек в моей жизни.

–Я. Твой отец умер для тебя, как и должно было быть. Я это сделал. Твой брат получает место в театре Финборо в Лондоне. Как ты думаешь, кто дергал за эти ниточки? У тебя никогда не было друзей вне семьи не ,что это иначе. Ты была слишком красива для ревнивых деревенских девушек и слишком зрела, чтобы мальчики могли игнорировать тебя как объект вожделения. Он подошел ближе и посмотрел мне в лицо со своего устрашающего роста. – Я твой Мастер, Козима. Не только твоей плоти, но и всего, что тебе дорого.

Мне хотелось плакать от его доброты. Я ненавидела эгоистичное разрушение моего отца. Я достаточно любила своего брата, чтобы благодарить Бога или его за любую милость по отношению к Себастьяну.

Но мне всегда хотелось перерезать ему горло, потому что, несмотря на то, что он явно манипулировал мной, это срабатывало.

–Забавно, как люди борются с тем, что они не могут изменить, – жестоко заметил Александр, наблюдая за моей внутренней борьбой. —Почему бы тебе не направить свой прекрасный гнев на то, чтобы защитить себя? Сначала я хочу, чтобы ты двигалась инстинктивно, а потом я научу тебя некоторым движениям.

Он атаковал прежде, чем последнее слово прозвучало в воздухе.

Мое дыхание вырвалось из моего тела, когда он швырнул меня на землю и прижал к ней своим весом. Я извивалась ровно настолько, чтобы просунуть свою ногу между его ногами, затем сильно вжала пальцы ног в его яйца.

Он фыркнул от боли, отпустив меня ровно настолько, чтобы я могла оттолкнуться от его плеч и высвободить свой торс из-под его. Используя их как рычаг, я вытащила одну ногу и сильно ударила его ей по лицу.

Его нос слегка хрустнул, и капля крови выкатилась из ноздри.

Я завыла, как зверь от триумфа.

Александр воспользовался моим злорадством, чтобы перевернуть меня на живот и залезть на меня сверху, прижав мои ноги и руки к полу так прочно, что я почувствовала себя прикованной к земле.

–Никогда не позволяй страсти господствовать, – посоветовал он моей влажной шее. —Преобладают холодные умы.

Он позволил мне подняться, хотя мне нравилось его горячее давление на меня, и, к моему удивлению, он начал меня учить. Я научилась усмирять нападавшего, если он схватил меня сзади, если он повалил меня на землю на живот и если он приставил пистолет к моему виску. Мы практиковались более часа, пока оба не стали мокрыми от пота друг друга, а наше дыхание не забилось в легкие, как волны.

– Подойди ко мне, – наконец бросила я ему вызов, низко пригнувшись и раскинув руки по бокам, готовая сразиться с ним.

–Победитель получает возможность трахнуть другого, – парировал Александр.

Он выиграет.

Мы оба знали, что он это сделает, и я сомневалась, что когда-либо будет время – как бы часто я ни тренировалась и как бы опытна я ни была – когда он не победит меня в борцовском поединке.

Это пари было не о невозможности моей победы. Это заставляло меня признать, что я не хочу побеждать.

Я хотела, чтобы победил он.

– Договорились, – сказала я и тут же набросилась.

Я выбила одну из его ног из-под него, затем яростно ударила его по горлу. Это был дерзкий маневр, поэтому я и решила его сделать, потому что предполагала, что Александр будет искать более легкие движения.

Он был готов ко всему.

Я вздрогнула, когда он схватил меня за кулак и изогнул его, повалив меня на пол от боли, мы оба стояли на коленях лицом друг к другу.

Мы моргнули, остановившись в моменте, когда добыча знала, что находится в поле зрения хищника. И тогда он атаковал.

Я была прижата запястьями к земле, а его тяжелое тело оседлало мой живот менее чем за одно сердцебиение.

Однако он научил меня, как разорвать такую ​​хватку, так что я толкнула бедра и направила к ним руки, дернув его вперед так резко, что он чуть не упал лицом вниз.

Только он был слишком быстр и силен.

Он снова схватил меня за лодыжку, когда я пыталась уползти, а затем, брыкаясь и крича, затащил меня под свое тело. Яростным рывком он разорвал застежку моего платья, так что разноцветная ткань размоталась под нами, как раздавленные цветы. Я задохнулась, когда он обхватил мою киску чашечкой, а затем разорвал ткань и там, дорогое белье разорвалось в клочья в его пальцах.

Его член внезапно оказался в его кулаке, распухший и такой злой красный, какого я никогда не видела.

Он вонзился внутрь меня, раздвинув мои расплавленные складки, словно копье, устремленное в самые глубины меня.

–Победителю трофеи, – прорычал он мне в ухо, сжимая мои запястья одной рукой и используя другую, чтобы слегка придушить меня.

Он задал угрожающий темп, изгибая бедра так, что его толстая голова волочилась по узлу нервов на моей передней стене. Легкая щетина на его паху царапала мой ноющий клитор, толкая пирсинг туда-сюда, так что весь мой клитор наполнился статическим электричеством.

Я крепко прижала его к своему телу, хотя он причинил мне боль, потому что он хотел это сделать.

Мне нравилось, как его зубы вгрызались в нежную плоть моей шеи и груди, как от его прикосновений под моей кожей расцветали фиолетовые синяки и румяные маки. Боль от него в моей пизде, когда он глубоко вонзился и, наконец, кончил с грубым криком, как воин, претендующий на победу над смертью поверженного врага.

Я была падшей, погрузившейся  в глубины его тьмы и так увязля в преисподней, что знала, что пути назад уже не будет.

Может пройти пять лет, договор между нами может со временем распасться в прах, но я всегда, стихийно и принципиально, буду женщиной господина Александра.

Следующие две недели меня так тщательно трахали, что я не могла ходить без ощущения его члена между ног. Мое тело пронзило до костей, кожа покрылась синяками, а мышцы горели от постоянного растяжения и натяжения моих конечностей, которые приводили в ужасные положения. Я узнала разницу между широко распространяющимся жаром порки, нарастающим ожогом от электричества и мучительным, ядовитым укусом хлыста. На самом деле, он так полностью использовал меня каждый день, что не было ни единого момента, когда я была бы свободна от напоминания о сексе. Я носила его на своем теле и хранила в своем уме. Стон желания или протеста, казалось, застрял у меня в горле, как леденец, который никак не мог пройти.

Каждое утро я просыпалась мокрой и оставалась такой, купая Александра и одевая его на работу. Он всегда использовал меня в душе, успокаивая меня своим членом и почти воркуя, когда трахал меня, обещая принести мне облегчение своей спермой и своей особой агонией.

Он использовал меня по всему дому, везде, кроме тех редких запертых дверей и собственной спальни. Больше всего ему нравилось трахать меня в теплице. Я думаю, это заставляло его чувствовать, что он загоняет в угол, сажает в клетку и побеждает дикое животное. Я позаботилась о том, чтобы пометить его царапинами и укусами, чтобы добавить намека.

И каждую ночь он использовал меня в моей комнате, вытаскивая свой черный мешок с коварными игрушками и используя их на мне, как доктор Франкенштейн мог бы экспериментировать со своим монстром. Я стала одним из них – чудовищем. Та, которая жила развратными проявлениями подчинения и постоянно жаждала господства.

Я целыми днями училась готовить или слонялась на кухне с Дугласом, который радовал меня каждый день своим приветливым обаянием и легкими манерами. Иногда миссис Уайт заваривала нам чай и потчевала меня историями о молодом Александре, которые, как я убедила себя, не считали очаровательными.

Тем не менее, кулинария не была моей страстью, равно как и занятия в великолепном спортзале, которыми я занималась в остальное свободное время.

Именно Ноэль составлял мне компанию в те моменты, когда скука угрожала захлестнуть меня, как будто он знал, когда я была склонна нарушить данное Александру обещание. Я знала, что проводить время с его отцом запрещено, хотя совершенно не понимала, почему. На мой взгляд, Ноэль был не в том возрасте, явно на пенсии, но все еще достаточно здоров, чтобы желать умственного размышления и интересной компании.

Сначала я боялась, что слуги будут сплетничать с моим хозяином, но через несколько дней я поняла, что, несмотря на то, что Александр явно управлял кораблем, он принадлежал его отцу.

Кроме того, мне нравилось иметь тайну от человека, который мнил себя самым всемогущим и важным человеком в моей жизни.

Большую часть дня мы проводили за шахматным столом перед огнем, поскольку серый мир Англии становился еще темнее и влажнее с наступающей зимой. Я научилась двигать фигуры так, как если бы они были продолжением моего разума, и как парировать искусные атаки Ноэля, почти всегда агрессивные, своими тонкими защитными движениями. В основном я научилась бороться своими пешками – когда пожертвовать ими ради общего блага, а когда превратить одну в более впечатляющую фигуру.

Однажды одна из этих белых пешек пропала, и Ноэлю пришлось взять запасную. Я не сказала ему, что прикарманила его, но я думаю, что он знал, и ему было все равно.

Ему нравилось мое общество, но я была такой же пешкой, как и та, которую украла, и мы оба это знали.

Я проснулась в первый день третьего месяца моего пребывания в Перл Холле без Александра. Он был в Лондоне на ночь, хотя и связался по скайпу, чтобы посмотреть, как я использую огромный черный фаллоимитатор, который он мне дал, на моей крошечной киске. В то утро я все еще была мокрой, и, как он велел, не стала мыться. Вместо этого я послушно оделась в одежду, которую всегда готовили для меня по утрам, какое-то дорогое платье, которое позволяло двигаться свободно, но облегало мои изгибы, и отправилась на ежедневное исследование дома.

Только в то утро Ноэль ждал меня перед двумя двустворчатыми дверями, которые, как я прекрасно знала, были заперты для меня.

– Здравствуй, моя дорогая Рути, – поздоровался он, как обычно. – Сегодня у меня для тебя сюрприз.

Эти двери отличались от других дверей в доме, они были двойными и вырезаны из тяжелого древнего дерева, которое в некоторых местах потрескалось и стало гладким. Их не заменили и не покрасили в чистые, светлые тона остальной части дома.

Еще до того, как Ноэль схватился за грубые металлические ручки и толкнул утяжеленные двери, я знала, что внутри будет библиотека.

Всякий раз, когда я проходил мимо, я чувствовал запах пергамента и ткани, просачивающийся из-под тонкого клина под дверью. Мне так хотелось внутрь, что иногда во время ежедневного обхода трехэтажного особняка я стояла снаружи и прижимала пальцы к оспинам и завиткам в дереве, представляя, какие сокровища спрятаны внутри.

Я никогда не могла предположить, что они будут так ужасно внушать благоговение, как это.

Огромная комната была в длину больше, чем в ширину, и до стропил была заполнена искусно вырезанными деревянными полками, выкрашенными в белый цвет и обшитыми сусальным золотом. Потолок был расписан, как и многие другие в доме, но эти изображения изображали Атласа со всем, прекрасно детализированным миром на его гротескно мускулистых плечах.

Паркетный пол был отполирован до яркого блеска там, где он виднелся из-под массивных выцветших персидских ковров, а в самом дальнем конце большой комнаты стоял мраморный очаг, такой огромный, что в нем могла с комфортом разместиться вся моя итальянская семья.

Я хотела прожить свои дни среди книг и умереть, свернувшись калачиком в глубоком кожаном кресле перед камином.

–Ты увлечена этим, – сказал Ноэль с улыбкой гордого отца. – Я знал, что ты будешь рада.

–В английском или итальянском не хватает слов, чтобы выразить, как сильно я это люблю, – честно сказала я ему, проводя пальцами по большому глобусу на деревянной подставке. Мой указательный палец безошибочно скользнул к маленькому месту на карте с надписью «Неаполь».

– Тебе может быть интересно, почему Александр забаррикадировал тебя. —Это не было вопросом, но я чувствовала, как приманка мелькает в свете, льющемся сквозь кривые стеклянные окна.

Он хотел порыбачить, а я была ценной форелью, которую он собирался поймать.

–Честно говоря, герцог, я пришла к выводу, что задаваться вопросом, почему мастер Александр что-то делает, бесполезно.

Он усмехнулся и сложил руки за спиной, создавая идеальный образ воспитанного английского джентльмена в дорогом костюме.

–Как бы то ни было, позволь мне на мгновение проникнуть в саван.

Я смотрела за ним через всю библиотеку к стульям, расставленным вокруг камина, и проследила за его взглядом до картины маслом, висевшей над камином.

Изображенная там женщина была одной из самых красивых, которых я когда-либо видела, но у меня перехватило дыхание не от этого.

Нет, это был поразительно очевидный факт, что она итальянка.

Это было в ее теплом оливковом цвете лица, хотя кожа у нее была светлой после того, как она провела некоторое время в Англии, и в миндалевидной оправе ее темных глаз с ресницами. У нее были густые черные волосы и брови сицилийской женщины, а также фигура, высокая острая грудь и широкие бедра после аккуратно подтянутой талии.

– Моя жена, – объяснил Ноэль, в его голосе тщательно отсутствовали какие-либо чувства. —Кьяра скончалась девять лет назад. Кажется, я слышал, как мистер О'Ши объяснял это на кухне, когда мы впервые встретились.

Я кивнула, мой голос застрял глубоко в моем горле. Было множество соболезнований и вопросов, которые я хотела подарить ему, но я не думала, что они будут хорошо приняты.

–Я хочу сам рассказать тебе небольшую историю, чтобы ты могла лучше понять, что ты делаешь здесь, в Перл-Холле.

Мой рот открылся от шока, и моя рука полетела, чтобы прикрыть его.

Ноэль предлагал мне ответы на некоторые из многих вопросов, которые преследовали меня с момента моего приезда, и я не хотел говорить или делать что-либо, что могло бы лишить его щедрости.

–Садись, пожалуйста, – сказал он мне, а затем подождал, пока я опустилась на один из стульев из красного дерева, прежде чем он тоже сел. Я смотрела, как он устроился поудобнее, закинул одну ногу на другую и сцепил пальцы, готовясь рассказать свою историю.

–Я встретил Кьяру, когда совершал свое современное паломничество в рамках Гранд-тура. Она была той великолепной женщиной, которую я заметил во время экскурсии по римскому Колизею, и, будучи молодым, высокомерным лордом, я подошел прямо к ней и потребовал, чтобы она позволила мне купить ей мороженое. Он улыбнулся воспоминанию. —Это была любовь с первого дня.

Мое романтическое сердце вздохнуло в груди. Я закинула ноги на сиденье и еще больше погрузилась в мягкие подушки.

–Когда пришло время идти домой, я взял ее с собой. У нее не было семьи в Италии, и я был более чем счастлив обеспечивать ее как свою жену. С годами она стала одной из жемчужин британского общества, хотя ей потребовалось некоторое время, чтобы сгладить свои латинские грани. Он ободряюще улыбнулся мне, так что я слегка рассмеялась, хотя мне очень нравились мои латинские нотки.

–Однако у нее был… друг, который был полон решимости навестить ее на протяжении многих лет. Сначала я ничего об этом не подумал, а этот человек, Амедео, стал мне как брат, как дядя моим детям. Я нахмурилась из-за того, что он использовал множественное число, и его губы сжались в ответ. – Да, Козима, я расскажу об этом.

–Видишь ли, я доверил этому человеку заботу о моей семье. Я не обратил на это внимания, когда моя жена стала чаще приезжать в дом Амедео в Италии, но затем мой младший сын, Эдвард, стал следовать за ней. Они проводили там долгое время и возвращались угрюмыми, сломленными духом. Я начал волноваться, но мне ничего не говорили. Кьяра и я немного поссорились из-за этого перед ее последней поездкой туда, потому что я сказал ей, что  запрещаю туда ехать.

–Через два дня после того, как она уехала с Эдвардом, сильным, красивым парнем, на четыре года моложе Александра, Эдвард позвонил домой. Ответил Александр, и именно Александр первым узнал, что его мать убита.

Я задохнулась. —Убита? Я думала, она попала в аварию?

Он отмахнулся от этих слов. —Эта выдумка появилась позже. Сначала Эдвард сам признал, что она убита, что он услышал ее крик, а затем, через мгновение, звук ее смерти на земле. В дело вмешалась полиция, но ничего не нашли. Если кто-то толкнул ее, то это должен был быть кто-то в доме.

Я моргнула, глядя на него, представляя себе сцену, разрушенную очевидной правдой. – Думаешь, это был Амедео?

– Я знаю, что это был Амедео, – подтвердил Ноэль. – Но это еще не все. Видите ли, после этого Эдвард так и не вернулся домой. Он остался в Италии с убийцей и поклялся полиции, что Амедео не столкнул Кьяру с уступа. Я умолял его вернуться домой, поговорить с нами и хотя бы объяснить, что нужно присутствовать на похоронах, но он не пришел и с тех пор не возвращался. Он перевел взгляд с холодного каменного очага в мои глаза, и его глаза были темны, как пустые гробы. —Вот почему мы не говорим о смерти герцогини Грейторн и почему имя Эдварда Дэвенпорта вычеркнуто из нашей памяти.

–Но как? Я имею в виду, с какой стати Эдвард заступался за своего дядю, когда так очевидно, что он совершил преступление? Я просто не могла обдумать это. – Вы, должно быть, упускаете из виду некоторые детали этой истории.

– Я ничего не упускаю, кроме подтверждения Амедео его преступления. С тех пор я провел исследование этого человека с помощью нескольких очень влиятельных друзей и узнал, что он является членом Каморры.

Шок остановлен дыханием.

–На самом деле, ты могла знать Амедео как Капо Сальваторе. Я вижу, ты его знаешь, – сказал Ноэль с легкой загадочной улыбкой,– я полагаю, что он имеет довольно сильное влияние на Неаполь и прилегающие регионы.

– Да, – признала я, когда мой желудок сжался, а сердце забилось.

Я чувствовала себя заглохшим двигателем.

– Ты не задумывалась, почему Александр выбрал тебя, когда он мог купить любую женщину, достойную покупки во всем мире? – усмехнулся Ноэль.

– Да, задумывалась,– прошептала я, подняв руку, чтобы помассировать огромную каменную массу, внезапно забившую горло.

Я удивлялась и удивлялась, и теперь, когда я столкнулась с уродливой правдой, я не хотела ее знать.

– Он хочет использовать тебя, чтобы проникнуть в Каморру. Подобраться к Амедео Сальваторе и покончить с ним.

Слова пронзили мой разум, как пуля, разрывая мой мозг на части и извергая все, чем я была наполнена, через прекрасную библиотеку, как потерянное серое вещество.

Как Александр узнал о моей связи с Сальваторе? Знал ли он тот день, когда я спасла ему жизнь и произнесла свое имя вслух или даже раньше?

Как он мог ожидать, что восемнадцатилетняя девушка проникнет куда-либо, не говоря уже об одной из самых известных мафиозных группировок во всем мире?

Мне было так любопытно, но теперь, когда ящик Пандоры открылся у моих ног, мне захотелось запихнуть внутрь ответы, потому что они приводили только к новым вопросам.

Я проснулась где-то среди ночи, когда небо было самым темным и все казалось слишком близким, словно чернила вылились из черной чаши атмосферы и попали в каждую щель. Мне потребовалось некоторое время, чтобы сориентироваться, потому что сразу стало очевидно, что я не нахожусь на холодной, твердой земле бального зала, к которой я привыкла.

Я слегка пошевелилась, и мои руки застряли, дернувшись назад на невидимых связях. Я снова потянулась и невольно выбила ноги, обнаружив, что они тоже связаны.

Я была распростерта и раздвинута гигантским крестом поперек кровати, мои конечности были привязаны к каждой стойке.

Мой рот открылся, чтобы закричать, но его рука зажала мне рот прежде, чем я успела издать звук.

– Тише, моя Красавица, – четкие слова Александра зашуршали, как бумаги в неподвижном воздухе. – Уже поздно, и весь дом спит.

Я попыталась протестовать за его рукой, но он крепко прижал ее к моим губам.

Его теплое дыхание обвеяло мою щеку, когда он наклонился ближе, провел носом по моему уху и прошептал: —Нет необходимости бороться, Мышонок. Я приковал тебя, как бабочку, к этой кровати, и я намерен обращаться с тобой таким же образом. С благоговением и нежностью, как прекрасное и хрупкое создание, которым ты являешься.

Я застонала, и он, казалось, прекрасно перевел слова, которые мне не разрешалось произносить вслух.

– Дело не в том, что мой отец так ошибочно сказал тебе сегодня днем. Не его дело было открывать двери и секреты в своем доме. Мы поговорим о лжи, которую он сказал позже. Это не акт прощения за мою грубость с тобой прошлой ночью или позавчера. Я никогда не попрошу у тебя прощения за то, что делаю с твоим телом. Он двигался в темноте, огромный монстр тени, похожий на демона, вызванного из ада. Влажный кончик его твердого члена скользнул по моему бедру, когда он выпрямился и потянулся за чем-то на тумбочке. Меня пронзила дрожь необузданного желания при осознании того, что он голый.

–Речь идет о другой стороне БДСМ, – продолжил он мягким тоном профессора, читающего лекцию группе глупых студентов. —Наши отношения основаны на контроле и подчинении. Это значит, что если я захочу трахнуть тебя, пока не станет больно, я это сделаю, и ты мне позволишь. Это также означает, что если я хочу есть мед между твоими бедрами часами, пока ты не превратишься в бессвязную массу дрожащей плоти, едва способной думать не только об удовольствии, я это сделаю. Мне не нужно причинять тебе боль или угрожать тебе, чтобы владеть тобой. В удовольствии тоже доминирую я.

–Имеет ли значение, что я не хочу твоих прикосновений прямо сейчас? Тебя волнует, что меня разрывает на части то, что сказал мне Ноэль? Ты… ты хочешь, чтобы я а своей жизнью из-за тебя, а я тебя почти не знаю, не говоря уже о том, чтобы любить тебя!

– Тише, Моя Красавица, – уговаривал он, прижимая палец к моему рту. —Я заключу с тобой эту сделку. Если ты поиграешь со мной сейчас, я отвечу на твои вопросы после.

–Почему это должно быть именно так? Почему мы не можем просто поговорить? – спросила я, извиваясь в наручниках.

–Потому что много раз в наших отношениях ты не хотела что-то делать, а я буду. Ты должна усвоить, что единственные желания человека, которые должны быть удовлетворены, – это мои. Урок третий, Красавица. Теперь у нас есть сделка?

Я хотела сразиться с ним за право говорить. Ударить его кулаками так, как он учил меня делать на наших спаррингах, и заставить его истекать кровью из-за такой драчливости, но я была неподвижна и находилась в его власти, поэтому коротко кивнула.

–Да? – подсказал он.

– Да, Мастер, – прошипела я.

В его темном голосе звучал смех, когда он сказал: —Хорошая мышка.

Я молчала, пока он подносил что-то мягкое, как шерсть котенка, к моей груди и водил им между грудей и по животу к вершине бедер.