Текст книги "Очарованная (ЛП)"

Автор книги: Джиана Дарлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Я моргнула в темноте от красоты его слов и невозможности их исходить от такого человека. Но потом я подумала о других вещах, которые он сказал, когда его бдительность ослабла, о том, как я была храброй, как богиня Афина и королева, которая была убеждена, что она пешка.

Это было противоречие его холодной точности и его теплых монологов, которые, казалось, разрушили мою защиту еще до того, как я поняла, что она была разрушена. Рядом с ним было невозможно оставаться в напряжении, потому что его поведение было непредсказуемым, а его эксцентричные моменты красоты захватывали.

Что напомнило мне о его странном поведении, когда он увидел этого сабмиссива в клубе.

– Кто такая Яна?

Его тело замерло. – Мы не будем о ней говорить.

–Хорошо, давай поговорим о том, что случилось с Шервудом сегодня вечером. Почему он угрожал тебе, и почему бы не беспокоиться об этом немного больше? Я думала, ты сказал, что эти люди убьют тебя, если ты не сделаешь то, что они сказали?

– Они могут попробовать, – мрачно пробормотал он.

–Ксан. Я приподнялась на одной руке, чтобы посмотреть ему в лицо, и увидела, как оно смягчилось от моего прозвища. – Пожалуйста, расскажи мне, что случилось сегодня вечером.

Он вздохнул снисходительно и смутно раздраженно. – Хорошо, но ложись,—пока я усаживалась, он запутался пальцами в моих волосах. – Орден – это не только гедонизм и женщины. Это также касается удержания элиты Британии в высших эшелонах бизнеса, политики, богатства и общества. Я владею медиа-компанией, которую я унаследовал от семьи моей матери и сделал очень прибыльной. Есть любое количество людей, которых я должен финансово поддерживать на пост мэра Лондона и премьер-министра или нанимать в свою компанию, потому что это продиктовано Приказом. Я отказываюсь это делать.

– Всегда?

–Да. Я знаю, в это трудно поверить, учитывая наше нынешнее состояние, но я никогда не одобрял Орден, хотя мой отец готовил меня к тому, чтобы стать его лидером.

– Как тебя воспитывали? – спросила я, рисуя пальцами успокаивающие узоры на его груди в надежде, что это отвлечет его и заставит остаться открытым и податливым со мной.

Он колебался. —Мой отец всегда держал рабов. Я не уверен, знала ли об этом моя мама во время их свадьбы, но она точно знала об этом, когда я был мальчишкой. В основном их держали вне поля зрения в помещениях для прислуги или в темнице, но когда мне было девять, мой отец решил, что я должен начать свое обучение садизму.

Я перестала дышать.

–Он провел меня в подземелье и познакомил с нынешним рабом Дэвенпортом. Ей было всего восемнадцать, и она была такой бледной и худой… Я мог видеть ее вены и кости под кожей. Ноэль научил меня, как дрессировать ее, словно собаку, как представлять ее Хозяину, ползать и красиво просить еще. Я испытал свой первый оргазм от ее рта, а затем, на свой десятый день рождения, я потерял с ней девственность.

– О, Ксан, – выдохнула я, прижимая руку к его сердцу, как будто я могла проникнуть внутрь и смягчить тамошние шрамы.

–Прошло несколько месяцев после того, как Ноэль решил научить меня дисциплинировать ее. Я был высоким мальчиком и сильным от спорта, поэтому он решил, что я могу правильно использовать кнут. Сначала он подвесил Яну к потолку и «заставил ее пройтись». К тому времени, когда я был наполовину готов, ее спина раскрылась, и кровь капала красным дождем на пол. Я не выдержал, поэтому, когда мой отец не остановился на моих криках, я попытался отобрать у него кнут.

Моя рука подлетела ко рту, и на глаза навернулись слезы, когда я поняла, к чему все идет.

–Ноэль снял Яну и позволил ей плакать в углу, а сам повесил меня и отдал мне оставшуюся часть ее наказания. В какой-то момент я потерял сознание от боли, что только разозлило Ноэля. Мужчины Дэвенпорта, особенно наследник герцогства Грейторн, не поддаются ничему, даже боли. Он содрал с меня кожу, пока моя спина не превратилась в кровавое месиво, а потом оставил меня лежать на полу. Мне повезло, что один из сыновей кухарки услышал крик и спустился, чтобы разобраться. Это было настоящим испытанием, хотя и подарило мне Риддика.

– Он был сыном служанки? – спросила я, потрясенная тем, что они так долго были вместе.

Александр кивнул, убирая волосы с лица и растирая пряди между пальцами. —В моей легендарной истории с Орденом есть и другие, но это был мой первый опыт их верований, и мне это не понравилось.

– Но ты теперь доминант и садист? Я рискнула робко, потому что терминология все еще иногда приводила меня в замешательство, но я была почти уверена, что это правда.

–Со временем я узнал, каковы мои собственные границы, и они были почти такими же, как и у любого богобоязненного человека. Мне не доставляет удовольствия заставлять тебя истекать кровью или есть объедки с пола, как раба Шервуда. Мне не нравится мысль о том, чтобы делить тебя или смотреть, как тебя насилуют. Я всего лишь простой человек, жаждущий звука слез моего саба и вида плоти после того, как она покраснела от спермы.

Я смеялась. – Да, действительно, простой человек.

На мгновение мы замолчали, обдумывая свои тяжелые мысли, прежде чем я прошептала: —Прости, Ксан.

Он крепко сжал меня и зарылся ртом в мои волосы. —Женщина, которую я купил и использовал, сочувствует мне. Что я говорил тебе об этом нежном сердце?

– Я думаю, что у меня уже столько неприятностей, сколько только может быть, – пробормотала я.

Его шокированный смех вибрировал во мне.

– Ксан, – спросила я, потому что всегда этого хотела, и воздух между нами наполнился ароматом близости. —Сколько тебе лет?

– В пятницу мне будет тридцать пять.

–Серьезно? Мы должны праздновать – сказала я ему, потому что в моей семье было принято, чтобы дням рождения радовались.

Я не наслаждалась своим восемнадцатым днем ​​рождения, и я хотела компенсировать это, наслаждаясь с Александром.

–На самом деле у нас запланирован бал, на который нужно идти. Следующие несколько ночей мы пробудем в Лондоне, а после этого вернемся в Перл-холл. У меня для тебя уже есть платье в шкафу.

–О, ну, я больше думала о праздничном торте и воздушных шарах, но, думаю, лорды устраивают балы на дни рождения, – размышляла я.

Он прижал свою улыбку к моему лбу, а затем сменил ее поцелуем. —Мы можем сделать праздничный торт после бала, как насчет этого?

–Имеет место быть.

Некоторое время мы снова молчали, и я почти заснула, прежде чем спросил: —Что ты собираешься делать с Орденом? Что, если они обратятся против тебя?

Он долго не отвечал, а когда ответил, я не была уверена, что уже сплю.

– Меня беспокоит то, что я сделаю с Орденом, если они придут за тобой.

Я рассмешила Ксана восемнадцать раз в его тридцать пятый день рождения. Мой план на день был выполнен превосходно с помощью Риддика, который действительно звонил и бронировал столики для нас, и миссис Уайт, которая также путешествовала с нами из Перл-Холла и помогала мне делать торт. Мы испекли сицилийский пирог с ромом «Кассата» накануне утром, пока Александр был в командировке, и тем утром, когда я разбудила его, я принесла ему пирог в постель.

Это путешествие означало, что я впервые ложусь спать и просыпаюсь с ним, и новая близость казалась мне подходящей, учитывая, как изменились мои чувства к нему.

Было еще лучше, когда он ел глазурь с моих сосков и между ног, пока я не кончила ему в рот, а затем заявила, что я вкуснее торта.

Это был глупый план, и я нервничала, когда предложила провести день вместе в Лондоне, чтобы отпраздновать это, но Александр на удивление любезно отнесся к моему чрезмерному энтузиазму. Думаю, ему даже понравилась идея сходить на «Лондонский глаз», хотя, вероятно, это было только потому, что мы заняли свою собственную капсулу, и он играл под моей юбкой перед несколькими камерами видеонаблюдения, пока я не кончила ему на руки.

Я никогда не видела Александра таким расслабленным, каким он был со мной в тот день. Он был по-прежнему холоден и отчужден, невозмутим, на него было трудно произвести впечатление, но улыбка в его глазах заставляла меня сиять, как многогранные бриллианты в слабом лондонском свете.

Воспринимая его таким образом, я почувствовала себя девочкой, влюбленной в школу, что было немного нелепо, поскольку я никогда раньше не была таковой. Но того головокружения, которое охватило меня, когда он держал меня за руку и вел сквозь толпу или выдвигал для меня стул во время полдника в Fortnum & Mason, было достаточно, чтобы закружилась голова.

Была еще одна потенциальная причина моего головокружения, но я не хотела останавливаться на ней, пока не узнаю наверняка.

Когда мы вернулись в дом Мейфейров, чтобы подготовиться к балу, Александр остановил меня на кирпичной дорожке перед дверью и взял мое лицо обеими руками.

– Я хочу поблагодарить тебя, – сказал он торжественно и с неопределенной неловкостью, – за планирование сегодняшнего дня. В моей жизни было не так много веселья, и не было с тех пор, как умерла Кьяра и… ушел Эдвард. Так что это было великолепно.

Мое сердце было радостным в груди, и хотя это беспокоило меня так же, как и мое головокружение, я позволила себе чувствовать себя счастливой, потому что в последнее время у меня тоже не было этого.

–Всегда пожалуйста.

Он еще долго смотрел на меня, пытаясь перевести слова, написанные на моем лице и в золоте моих глаз. Я держала свои функции под замком, отчаянно пытаясь сохранить свои секреты еще какое-то время.

Затем его руки скользнули мне в волосы, и он запрокинул мою голову назад, чтобы поцеловать меня так роскошно, что я почувствовала атлас на  языке.

Теперь я сидела в ванной перед большим зеркалом и смотрела на миссис Уайт, которая возилась с моими волосами.

Мой макияж был готов, знойный кошачий глаз, который делал меня похожей на египетскую Клеопатру, и золотая пыль, которая мерцала на выступах моих скул и в просторном декольте, которое открывалось прозрачным золотым платьем с глубоким вырезом.

Миссис Уайт заплетала несколько прядей моих волос и перекрещивала их на макушке так, что они выглядели как темная корона. Я смотрела, моя нога подпрыгивала от беспокойства, как она продевала золотые нити через катушки, так что они отражались на свету.

Я выглядела как королева, но все же чувствовала себя пешкой, особенно после того, как провела тридцать минут в ванной, пока не появилась миссис Уайт.

У пешки было не так много вариантов, которые не диктовались другими фигурами на границе.

Я не могла даже планировать свое неопределенное будущее, не доверив сначала кому-то в моей коварной жизни своего наперсника.

–Ты сегодня необычайно красная, любовь моя, – заметила миссис Уайт, распыляя мои пряные духи на мою шею и волосы. _—Ты хорошо себя чувствуешь?

– Мне кажется, что-то за чаем меня не устраивало, – призналась я на тот случай, если она ранее услышала, как меня рвет.

Мне нужно было доверить кому-нибудь свою тайну, но я склонялась к Дугласу или даже Риддику, а не к миссис Уайт. У меня не было конкретной причины для колебаний, но что-то внутри подсказывало мне доверить кому-то из мужчин мою взрывоопасную тайну.

– Ну, ты выглядишь прелестно, а господин Александр с ног свалится при виде тебя. Она радостно засмеялась, а затем посмотрела на меня в отражении зеркала, когда я наклонилась, чтобы поправить ноющую грудь в чашечках платья. – Кажется, он увлекся тобой.

Я закатила глаза. – Он достаточно хорошо меня обучил.

–Нет, дорогая, я видела его с его изрядной долей женщин, и ни одна из них не делала его таким… интенсивным, как ты.

–Сегодня он смеялся, – сказала я ей, чтобы опровергнуть ее слова. —Восемнадцать раз.

Ее губы скривились, когда я показала свои руки.

Мое горло горело, когда я жаждала взять свои слова обратно.

–Послушай миссис Уайт, милая, – посоветовала она мне, обхватив мое лицо своими пухлыми бледными ладонями и глядя на меня в зеркало. —Ты теряешь свой блеск из-за своей измотанности. Позволь мне сказать тебе кое-что, это быстрый конец, когда цветок опадает с розы ... если у тебя нет чего-то еще ценного, чтобы дать им.

– Дать кому? – спросила я, сбитая с толку ее речью.

– Людям из Дэвенпорта. Если ты  дашь им что-то, в чем они нуждаются, они сохранят тебя даже после того, как используют.

– Хорошо, – я медленно вытянула слово, потому что что-то в ней по сравнению с яркими глазами и загадочными словами заставило мою кожу покрыться мурашками. —Что у меня могло быть, кроме моего тела, что имело бы хоть какую-то ценность для двух самых богатых людей Англии?

– Ребёнок, – сказала миссис Уайт, и её слова так резко и точно попали в цель, что я не могла поверить, что не говорила этого. —Наследник или лишний.

Я с трудом сглотнула, не в силах найти свой голос, не говоря уже о подходящих словах, чтобы опровергнуть ее загадочную догадку.

Когда я ответила недостаточно быстро, она мило улыбнулась и поцеловала меня в макушку. – Я так и думала, любимая. Это то, о чем я думала.

Наконец, мой голос вырвался из моего горла, и я встала, повернувшись к ней с открытым ртом, чтобы сказать: —миссис Уайт…

–Черт возьми, – сказал Александр с порога, где он стоял в совершенно черном смокинге. – Ты выглядишь как видение, Красавица.

Я положила дрожащую руку на низ живота и увидела, как миссис Уайт подмигнула мне, а затем выбежала из комнаты, закрыв за собой дверь.

Мои глаза вернулись к Александру, и мое сердце забилось, когда он пересек небольшое пространство и встал передо мной. Его руки легли мне на плечи, чтобы он мог развернуть меня лицом к зеркалу. Одна рука задержалась на моей шее, его большой палец провел по моему пульсу, изучая.

–Я богатый человек и титулованный лорд, поэтому у меня много вещей невероятной красоты и ценности, как унаследованных, так и купленных. Это одно из моих самых ценных сокровищ, – объяснил он, высунув другую руку из кармана, чтобы поднять блестящее золотое ожерелье, состоящее из стилизованных золотых колючих стеблей и пронизанных гроздьями кожуры семян. В центре ожерелья, словно роза, защищенная шипами, лежал совершенно кроваво-красный рубин размером с кулачок малыша.

Это была одна из самых впечатляющих вещей красоты, которые я когда-либо видела.

Александр поднял его выше над моей грудью, а затем зажал другой конец в руке у меня на шее, чтобы оно могло обхватить меня.

–Я хотел посмотреть, как моя самая дорогая семейная реликвия будет выглядеть на моем самом дорогом имуществ, – пробормотал он, застегивая ожерелье и разглаживая его пальцами.

Я смотрела в зеркало, как его руки легли на мои ключицы, обрамляя великолепное ожерелье, свисавшее с моего горла, и казалось, что он полностью владеет мной.

–Это твой ошейник сегодня вечером, – объяснил он голосом, похожим на дым от наркотиков, звук которого был достаточно пьянящим, чтобы я была в восторге. —Каждый, кто увидит это, будет знать, что ты моя, и они будут знать, как много ты для меня значишь.

– Опасно, – прошептала я пересохшим ртом.

Это было так опасно по многим причинам. Мы не могли позволить себе влюбиться. Не Хозяин со своим рабом, не мститель со своим ремесленным орудием и уж точно не человек, чья мать была убита отцом девушки.

Для нас не было никакой надежды, и это без вмешательства внешних сил.

Орден и Каморра.

Ноэль и Сальваторе.

Мой ребенок.

Я смотрела на картинку, которую мы сделали в зеркале, как хорошо она лгала, что казалось, будто мы идеальная пара. Вместе мы выглядели потрясающе, царственно и противоположно друг другу, но синергетически, как будто наши различия складывались вместе, как кусочки головоломки, чтобы правильно завершить картину.

Я судорожно вдохнула, чтобы совладать с собой, потому что взгляд Александра стал резким.

–Когда Господин надевает ошейник на раба, Козима, это очень сильное действие. Это означает, что я верю, что ты достоин похвалы, достоин носить на своем горле тяжесть моего могущественного имени. Что ты на это скажешь?

–Спасибо, Мастер, – хрипло прошептала я, поднося свои руки к его, кончиками пальцев поверх прохладного ожерелья. —Надеюсь, я окажусь достойной подарка.

Богатство было ошеломляющим. Свет струился от сверкающих люстр и канделябров с толстыми ветвями, отражаясь от многогранных драгоценных камней, украшающих уши, горло и запястья самых элитных особ Лондона, собравшихся в бальном зале величественного Мейфейрского Воспитательного Дома. Великолепные женщины плавали по блестящему полу в роскошных платьях, в то время как мужчины стояли группами, пили спиртное и говорили о политике и спорте. Сама комната была похожа на внутреннюю часть музыкальной шкатулки, настолько богато украшенная золотыми и красными цветами и фресками, что у меня слегка закружилась голова, хотя я не танцевала со множеством красивых пар, украшающих танцпол.

Вместо этого я стояла рядом с Александром, когда он общался с некоторыми из самых богатых и самых престижных мужчин и женщин города. Я даже слышала, как кто-то сказал, что самый скандальный второй принц, Аласдер, был на балу, хотя я бы не узнала его, если бы увидела.

Никто особо со мной не разговаривал, да и говорить было особо не о чем. У меня не было ничего общего с такими людьми, и это проявилось в тот момент, когда я открыла рот с акцентом.

Однако Александр держал меня рядом, красноречиво кладя руки мне на бедро или поглаживая по спине, банально от скуки.

Неудивительно, что ему понравилось наше празднование в Лондоне в тот день, если он обычно так проводил свои дни рождения.

Наконец, пожилая пара, с которой разговаривал Александр, извинилась, и я осталась с ним одна.

Мгновенно я надулась.

Его фирменная легкая улыбка коснулась левой стороны рта и образовала складку на щеке. —Бедный скучающий Мышонок. Что мне с тобой делать?

–В данный момент сгодится что угодно, только не очередной утомительный разговор, – признала я.

Его улыбка стала шире.

–Почему бы нам не потанцевать, – сказал он вместо вопроса, уже ведя меня на танцплощадку, где пары готовились к следующему номеру.

– Не знаю как, – прошипела я ему, когда он нашел для нас место на полу. – Я даже не знаю музыки.

–Тебе и не нужно, – сообщил он, когда начались первые звуки, и схватил меня на руки. —Тебе просто нужно следовать за своим Мастером.

Через несколько мгновений, когда жесткие пальцы вцепились в тонкую ткань его куртки, а ноги беспомощно ныли, пытаясь двигаться в правильном направлении, я достаточно расслабилась, чтобы довериться ему.

– Вот так, моя Красавица, – сказал он, затем взял мою мочку уха в рот. —Расслабься в моих объятиях и покажи всем, какой я счастливый человек сегодня вечером.

Я еще больше растворилась в его объятиях, мое тело было подобно воску, когда я приняла его форму и приспособилась к его шагам. Мы кружились по мраморному залу, а Лондонский оркестр играл изысканную музыку, которая взмывала в сводчатые потолки и кружилась под моим платьем.

–Ты сейчас счастлива? – спросил меня Александр, и я поняла, что он хотел пошутить со мной, но его тон стал слишком мрачным.

–Ты заботишься? – спросила я, опуская голову на плечи, чтобы увидеть, как цвета фрески смешиваются, как палитра художника, когда мы вращаемся вокруг других пар.

Когда я оглянулась на Александра, он хмуро посмотрел на меня, как будто я его обидела.

–Да, – признал он, – да, знаю.

–Тогда да. Я счастлива, – сказала я ему. —На данный момент.

И теперь мне надо было все, что когда-либо будет.

– Мне нужно в туалет, – сказала я ему, вырываясь из его рук так быстро, что он не успел схватить меня. —Я скоро вернусь.

Я подхватила шлейф своего облегающего платья и рванула так элегантно и быстро, как только могла, сквозь толпу к широкой лестнице, где внизу дежурил слуга.

Я спросила у него дорогу, и он провел меня в дамскую комнату наверху лестницы слева. Мгновенно я опорожнила свой тошнотворный желудок в туалете, меня вырвало так сильно, что слезы выступили у меня на глазах. Я на мгновение оперлась щекой о фарфор, чтобы восстановить дыхание, когда мой живот перевернулся, а затем успокоился.

Я не была уверена, беременна я или нет, но внезапный приступ тошноты был достаточной причиной для беспокойства. Тот же врач, который проводил мне медосмотр в Италии, каждые три месяца посещал меня в Перл-холле, чтобы осмотреть меня и сделать прививку вместо противозачаточных средств.

Я должна была быть застрахована, мой риск беременности был совершенно невероятным.

Но я не была уверена в этих вещах. Я даже не была тем, кто выбирал форму контроля над рождаемостью.

Мое лицо было влажным от нервного пота, когда я смотрела на себя в зеркало, но в остальном мои волосы и макияж оставались совершенно нетронутыми.

– Не влюбляйся в него, Козима Рут Ломбарди, – строго сказала я своему отражению. —Ты гормональная и сумасшедшая, и ты абсолютно не влюбляешься в человека, который тебя купил.

Моя напутственная речь закончилась, я плеснула холодной водой на запястья и вышла в холл. Оркестр теперь играл что-то более строгое, что-то с укусом и щелканьем, как гончие, кусающие за пятки лису во время погони.

Я остановилась наверху лестницы, чтобы на мгновение понаблюдать за красочным, ярким бриллиантным празднеством, чувствуя в моем сердце тоску по желтой, как моча, простоте Неаполя.

Бессознательно я искала глазами Александра в комнате, и я обнаружила, что он уже смотрит на меня, хмурясь, глядя через длинную комнату.

Я подняла ногу, чтобы начать спуск, занятая мыслями о том, чтобы объяснить Александру мою поспешность и то, как я собираюсь попросить миссис Уайт – теперь, когда она уже подозревала, – купить мне в аптеке тест на беременность.

Так что я была совершенно не готова, когда сзади появились две руки и с грубой силой толкнули меня вниз по двухэтажной лестнице.

Не было времени прийти в себя, схватиться за скользкие мраморные перила или удержаться на высоких каблуках.

Я могла только упасть.

Мое тело обмякло после того, как я ударилась о лестницу в первый раз, мой затылок так сильно ударился о камень, что звук эхом отдавался в моих ушах на протяжении всего пути вниз по лестнице, когда я снова и снова падала головой вниз, пока, наконец, не достигла дна.

В ушах звенело, но я не могла открыть глаза, чтобы проверить, был ли это все еще играющий оркестр или продолжающийся рикошет моей головы, неоднократно ударявшейся о землю. Что-то мокрое скользнуло по моему лицу, но я не могла понять, как заставить свою руку чувствовать, кровь это или слезы.

Парализующая боль пронзила мой живот, как треснувший пластик, настолько невыносимая, что я сжала свое тело до синяков, пытаясь уменьшить ее тяжесть.

Внезапно в мой нос ударил запах кедра и сосны и мягкое давление на голову сбоку, когда кто-то попытался заговорить со мной сквозь надвигающуюся тьму моего разума.

– Ксан, – пробормотала я, прежде чем потерять сознание. —Убедись, что ты спас нашего ребенка.

Когда я проснулась, кто-то кричал.

Децибел врезался мне в виски, словно колья, вбитые в землю.

Я попыталась открыть рот, чтобы пожаловаться, но мой голос замер, словно порхающая бабочка в горле.

И тогда шум просочился сквозь туман дремоты и боли, чтобы по-настоящему проникнуть.

Это был Ксан, и он кричал на кого-то.

– Кто, черт возьми, тебя на это подтолкнул?

С огромным усилием я открыла глаза и прищурилась от яркого света, который ослеплял мое зрение даже в темной комнате.

Александр держал пожилого доктора Фарли за шею у стены нашей спальни в доме Мейфэр.

Я смотрела, как он снова и снова врезал его в стену, его лицо исказилось от неистовой ярости.

– Я задал тебе вопрос, – взревел он, отступая назад, подняв кулак, чтобы ударить им в стену рядом с головой Фарли.

Сухая стена и пыль взорвались вокруг руки Александра, и он ударил кулаком в стену, а затем вытащил обратно.

–Следующий удар будет по твоему лицу. А теперь скажи мне, кто заплатил тебе за то, чтобы ты не давал ей противозачаточные средства? Александр повторил в более низком регистре, но его голос дрожал от сдерживаемой ярости. —Если ты не скажешь мне сейчас, я затащу тебя в Перл-Холл, повешу на деревья на опушке леса и сдеру с тебя кожу, как с убитого оленя.

– Я, это, – заикаясь, пробормотал Фарли, его глаза были настолько дикими, что его веки приоткрылись в складках глазниц. – Прости, но он страшнее тебя, когда дело доходит до этого.

Звук животного вырвался из горла Александра, когда он подтащил человека к двери, рывком открыл ее и вышвырнул в холл.

Мгновенно появился Риддик, его рыжий цвет лица стал багровым от гнева.

– Он заговорит или умрет, – приказал Александр, прежде чем с лязгом захлопнуть дверь и прислониться к ней спиной.

Он закрыл глаза и провел рукой по усталому лицу. Впервые с тех пор, как я его встретила, он смотрел каждую минуту своих тридцати пяти лет.

– Ксан? – я прохрипела один раз, слово мертвым грузом упало на одеяло, подвернутое мне под подбородок. —Александр?

Тут же его глаза распахнулись и встретились с моими.

Они были наполнены, как хрустальные шары, бурлящей мукой эмоций, но я не обладала достаточной экстрасенсорикой, чтобы расшифровать их.

Я слабо похлопала по кровати, слишком уставшая, чтобы говорить с ним издалека.

Он был рядом со мной в мгновение ока, осторожно откинул тяжелые одеяла, чтобы проскользнуть под них и мягко перевернуться на мой бок так,  что он склонился надо мной. Его пальцы потянулись к моим волосам, дергая и скручивая прядь, чтобы успокоить больше себя, чем меня.

Он любил мои волосы и черпал в них утешение даже больше, чем я.

– Какой ужасный конец твоего дня рождения, – рискнула сказать я, позволив на мгновение закрыть глаза, впитывая тепло и комфорт его тела.

– Не шути, Козима. Я открыла глаза, когда он назвал меня по имени, и увидела трезвость его лица. – Ты знала, что беременна?

Я зажмурилась, когда пустой остаток боли пронзил пустые стенки моего чрева.

– Больше не беременна, – прошептала я.

– Нет, – неумолимо согласился он. —Ты знала?

–Я предполагала. Последние несколько дней я была чрезмерно эмоциональна и меня тошнило.

Я почувствовала, как его пальцы коснулись моей шеи, и поняла, что на мне все еще жемчужно-рубиновый ошейник. – Посмотри на меня, Красавица.

Когда мои глаза открылись, они были полны слез, которые я не хотела, чтобы он видел. Одна слезинка упала со скалы моего нижнего века и прожгла дорожку по моей щеке. Александр остановил его костяшкой и поднес соленую каплю к губам.

–Мне жаль, что это случилось с тобой, – сказал он, наполненный серьезностью, которая давила тяжестью на мое больное сердце.

Его боль делала мою еще более острой.

– Мне кажется, я всегда это говорю, – признался он, накручивая мои волосы.

– Да, – беззлобно согласилась я.

Я так много пережила из-за него.

Но я тоже так выросла, точно так же я вырасту из пепла этой последней трагедии, как феникс.

– Такая душераздирающе красивая, такая дико храбрая, – прошептал он.

– Ммм, – промычала я, снова закрывая глаза, потому что его красивое лицо в сочетании с красивыми словами было слишком сложно для меня, даже когда я была в полной силе. —У меня в голове что-то не так.

–У тебя сильное сотрясение мозга, ушибы ребер, вывих лодыжки и бесчисленное количество синяков. Это было неприятное падение, которое, честно говоря, могло быть намного хуже. Когда… – Он вдохнул укрепляющую силу воздуха, а затем медленно выдохнул. —Когда я увидел тебя лежащей там, я сначала подумал, что ты сломала себе шею.

– Кто-то толкнул меня, – пробормотаал я, вспомнив характерный отпечаток двух рук, прижатых к моей спине, словно мокрый бетон.

Я знала, что всегда буду чувствовать их там, шрам в моей памяти, оставшийся на моей плоти.

–Мне показалось, что я увидел фигуру позади тебя, но я был слишком далеко, чтобы что-то разобрать. У тебя есть какие-нибудь мысли о том, кто это мог быть?

Я покачала головой. На балу не было никого, кого бы я даже знала.

– Кто-нибудь еще знал о ребенке?

–Я думаю, миссис Уайт догадалась сегодня вечером, когда помогала мне собираться, – призналась я. – Но я сомневаюсь, что она пришла бы на бал, чтобы столкнуть меня с лестницы. Она могла бы найти гораздо более подходящее время или способ избавиться от меня, или от ребенка, или от того и другого здесь или в Перл-Холле.

Глаза Александра уставились вдаль, когда он сузил круг подозреваемых в своем уме.

– Откуда ты узнал, что доктор Фарли не давал мне должных противозачаточных средств? – спросила я, дрожа от холода, пробежавшего по мне.

– Тебе холодно, – заметил он, нежно подхватывая меня на руки, а затем осторожно передвигая нас обоих к краю кровати, чтобы он мог встать и отнести меня в ванную.

Я молчала,  моя рука сомкнулась за его шеей, пока он сидел на краю ванны и включал краны. Ванная тут же наполнилась паром и ароматом моей пряной пены для ванны, когда он вылил половину бутылки на дно.

Наконец, он посмотрел на меня в своих объятиях, и его неистовый гнев немного померк при этом виде.

– Риддик некоторое время подозревал этого человека, и когда он сделал анализ крови после того, как Лэндон высек тебя, он подумал, что что-то не так. Это было естественным предположением. Когда я позвал его сюда под предлогом, чтобы он обратился к тебе, я столкнулся с ним, и он был легко сбит с толку.

–Но он не признался, кто попросил его сделать это.

–Нет. Его челюсти сжались, когда он развязал галстук моего пушистого махрового халата, а затем поставил меня, чтобы избавиться от него, прежде чем помочь залезть в быстро наполняющуюся ванну.

Горячее жало воды ощущалось как блаженная агония в моих воспаленных мышцах, вид двойственности, которую я обычно испытываю с моим Мастером. Я снова погрузилась в пузыри и закрыла глаза.

Через несколько мгновений раздался всплеск, и я завизжала, когда Александр сунул другую ногу в воду. Он мягко подтолкнул меня вперед, чтобы он тоже мог погрузиться между краем огромной ванны и моим телом, а затем удобно расположил меня между своими ногами.

–Что ты делаешь? – спросила я, когда он открыл бутылку с моим шампунем и выдавил гель себе на ладони.

–Купаю тебя,  для разнообразия. Я думаю, ты заслуживаешь всей нежности в мире после того, через что ты прошла сегодня вечером. Откинься назад и позволь мне позаботиться о тебе.

Неохотно я снова положила голову ему на грудь. Его влажные руки работали над моим скальпом, втирая пену в мою ноющую голову с нужной силой.

– Я думала, ты рассердишься, – призналась я, наклоняясь от его прикосновений.

–Я?

– На меня, я имею в виду, – уточнила,—Из-за ребенка.

Я напевала, когда его твердые пальцы гладили мою шею, а затем и плечи.

–Это не твоя вина.

–Все еще…

–Я доказал, что я иррационален? Я бы никогда не возложил на тебя ответственность за что-то подобное, даже если бы ты принимала противозачаточные средства, как и предполагалось. Жизнь никогда не бывает такой, какой мы хотим ее видеть, хитрость в том, чтобы извлечь из этого максимум пользы.