Текст книги "Очарованная (ЛП)"

Автор книги: Джиана Дарлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Краем глаза я наблюдала, как Александр вырвался из своего ужасающего паралича и промчался через комнату, сметая нарушителя своим циклонным следом. Он сбил его с ног, зажав одной рукой за воротник, а другой за плечо.

Я закашлялась и стала задыхаться, прижимая руку к своему бушующему сердцу, когда Александр жестоко ударил его об одну из стен. Рядом с ними на землю упали две картины, стекло разлетелось на тысячи кристаллических осколков у их ног.

Александр этого не заметил.

Он был полностью поглощен своей яростью. Я не могла видеть его лица, когда он приблизился к моему нападавшему, но я могла видеть ярость в каждой черте его гладиаторской формы, когда он сжал шею мужчины большой рукой.

– Вы смеете прикасаться к тому, что принадлежит мне, лорд Эшкрофт? Александр взорвался, услышав, как мужчина задыхается. – Вы осмеливаетесь использовать собственность человека из Дэвенпорта без моего специального разрешения? Я покажу вам, что делают с гнусными ворами в этом доме.

Вызванный суматохой, Риддик появился в одном из многочисленных дверных проемов круглой комнаты и крепко схватил мужчину за шею.

– Отведите его к «Железному стулу», – приказал Александр.

Лорд Эшкрофт захныкал. —Александр, старина, что с тобой не так? Что такое небольшая доля между братьями по Ордену?

–Мне плевать на Орден. Это мой дом, а ты засунул свое жалкое оправдание члену в рот моей прекрасной рабыни. Ты осквернил мой алтарь, и ты будешь наказан, как язычники, и таким безжалостным образом, что ты будешь чувствовать последствия своих действий до конца своей жизни.

Эшкрофт завопил, когда Риддик развернулся на каблуках и буквально вытащил его из комнаты. Я смотрела им вслед в немом ужасе.

Я была не просто травмирована нападением незнакомого мужчины.

Меня сломила моя готовность подчиниться. Здоровая женщина взглянула бы в глаза мужчине, которому собиралась доставить удовольствие, она потребовала бы что-то взамен или, по крайней мере, не чувствовала бы себя возвышенной до духовного уровня в тот момент, когда член был между ее губами.

Именно осознание того, что я шлюха, сравняло меня с землей в тот ужасный момент. Так что, когда Александр подошел ко мне и наклонился, чтобы мягко коснуться моего подбородка согнутыми костяшками пальцев, чтобы посмотреть мне в глаза и изучить мое психическое состояние, он ничего не нашел.

–Нет, мужественный Мышонок, не атавистическая Козима.

Просто пустая оболочка.

– Моя Красавица, – выдохнул он, и его голос стал туманным, когда агония ударила его в живот. —Моя милая, чистая красота. Мне очень жаль, что он осквернил тебя.

Извинения из уст моего Мастера.

Это должен был быть подарок, который я слишком долго разворачивала, разглаживая ленточки пальцами, оттягивая ленту кончиком большого пальца, как ребенок на Рождество.

Вместо этого его красота казалась мне чужой. Подарок, которого я не заслужила.

Я должна извиниться за то, что была такой шлюхой.

За то, что позволила кому-то другому использовать меня для своего удовольствия, когда я хотела служить только Александру.

Он был ужасен в том смысле, в каком я могла распознать и понять. Если под моей кроватью и был монстр, я хотела, чтобы это был он, потому что его жестокость была мне знакома.

Мысль о том, что меня может использовать и терроризировать другой, полностью сломила меня.

–Я изобью его чуть ли не до полусмерти, – проворковал мне Александр, аккуратно вытирая краем рукава слезы, о которых я не знала, что они текут по моим щекам. —Я посажу его на Железный стул и буду использовать на нем девятихвостую кошку, пока он не превратится в кровавую массу оборванных лент на троне с шипами. Как это звучит, Мышонок? Думаешь, тогда он поймет, что ты создана ни для кого, кроме меня?

Да!– прошипел мой разум. Я могла только представить, как Александр использует свою значительную силу, чтобы содрать кожу с человека за его проступки, насмехаться над его идиотизмом, чтобы он мог одновременно сломать его тело и разум.

Александр был чемпионом в этом.

Я должна знать.

–Хочешь посмотреть? Тебе от этого станет лучше? – спросил он, нежно проводя пальцами по линии роста моих волос, проводя большим пальцем по моему распухшему рту.

Я все еще ощущала вкус Эшкрофта, и мне снова захотелось рыгать. Я чувствовала его очертания, словно фантом, у себя в горле и тяжесть его рук в моих волосах.

Нет, я не хотела смотреть, как Александр его бьет.

Мне нужно было что-то еще.

Что-то, что мой рациональный разум мог бы счесть еще более отвратительным.

– Ты мне нужен, – призналась я с прерывистым дыханием.

Я потянулась, чтобы сжать кулак на его рубашке. Он был без галстука. В тот момент, когда я увидела этот ярко-красный галстук, я должна был понять, что это не Александр соблазняет меня. Мой Александр никогда не носил галстуков.

Я наклонилась вперед, чтобы прижаться носом к ложбинке его обнаженного горла, глубоко вдыхая его восхитительный кедровый запах. – Ты мне нужен, – повторила я снова, на этот раз сильнее. —Мне нужно, чтобы ты взял меня и доказал, что я твоя ничья другая.

Александр издал гортанный звук, который был наполовину мучительным, наполовину мурлыкающим, и его рука резко сжала мои волосы сзади, дергая их так, что я была вынуждена посмотреть на него снизу вверх. Его глаза проникли во влажные глубины моих глаз, глядя на разбитые осколки моего духа, чтобы увидеть, как снова сделать меня целым.

Он нашел ответ, который искал, и снова застонал, наклонив мою голову и захватив мой рот своим.

Я использовала мятный, мужественный вкус его рта, чтобы очистить свое небо, и прижалась ближе, вцепившись руками в его грудь, как кошка, ищущая ласки.

Он дал мне это.

Мы целовались, пока мой разум не закружился, как волчок, пока каждый вздох не стал вырываться из моих легких, а  сердце не было на грани разрыва.

В моей голове была одна мысль, которая заглушала все остальные, он мне нужен, он мне нужен, он мне нужен.

Я задохнулась, когда его руки легли мне под мышки, и он поднял меня так, что я была вынуждена обвить ноги вокруг его шеи и прижаться своей киской к его лицу. Мои руки нырнули в шелковистые пряди его волос и крепко притянули его к себе, так что я могла опасно балансировать со своей задницей, сидящей в широкой чаше его ладоней.

Он безжалостно ел меня, покусывая мои губы, сильно посасывая, осыпая поцелуями мой клитор, а затем проникая своим языком глубоко внутрь. Это привлекло мое внимание к вершине возбуждения, так что влажное скольжение его рта по  залитому входу было всем, что я могла слышать, и всем, чем я могла быть, это было потрясающее ощущение.

Обычно, когда я кончала за ним, я раскалывалась на части от его прикосновения. На этот раз все было иначе.

Когда я достигла кульминации, огонь залил мои зазубренные, сломанные края, сливая их вместе, успокаивая связи, пока они не стали едиными, и я снова была целой в его объятиях. Я вскрикнула от странности ощущения и всепоглощающей правоты удовольствия, мои крики усиливались в комнате, пока они не раздались эхом по всему дому.

Я хотела, чтобы они были услышаны.

Я хотела, чтобы слуги знали, что я принадлежу Александру, чтобы они прекратили свои похотливые взгляды. Я хотела, чтобы Эшкрофт знал, что, несмотря на то, что он был насажен на стул с шипами и избит мясистыми кулаками Риддика, я получаю удовольствие от своего законного владельца, стирающего с меня его метку так же легко, как вытирая доску.

Когда я, наконец, спустилась с пика своего оргазма, то обнаружила, что склонилась над Александром, мои пальцы перебирали его красивые волосы таким образом, что это приносило нам обоим утешение. Он поцеловал влажную внутреннюю часть моего бедра, но в остальном не двигался, давая мне время прийти в себя.

Я поняла, что это была нежная близость, которую я так любила в нашей сексуальной динамике. Александр мог сложить меня пополам, разорвать на острые грани наслаждения своими сценами и  требованиями, но он всегда, всегда возвращал меня на землю нежным прикосновением своих рук.

Его нежность погубила меня. Даже осознавая это, я знала, что ничего не изменится. Он медленно сокращал расстояние между нами с того момента, как я приехала, и даже до того, когда он нацелился на меня в Милане и решил взять меня себе.

Я погибла еще до того, как осознала, что он ушел.

Я тяжело вздохнула, и Александр воспринял это как намек. Он слегка ссутулился, так что мои ноги соскользнули с его плеч, и я упала к нему на колени, его руки обвились вокруг меня в сладком рабстве.

–Кто знал, что что-то настолько сильное может быть таким душераздирающе прекрасным, – прошептал он, изучая мое лицо и проводя большим пальцем по линии моей челюсти.

Мне хотелось наклонить голову и спрятаться за волосами, потому что комплимент еще никогда не казался таким глубоким, но он не позволил мне уйти от его пристального внимания.

– Он ничего у тебя не взял, потому что ничего не стоит, понимаешь? – продолжил он приглушенным голосом, которым всегда разговаривал со мной. Как будто он даже не хотел, чтобы воздух между нами знал наши секреты.

Моя губа дрожала, и он крепко прижал ее подушечкой большого пальца.

– Скажи мне это, – потребовал он.

Я сделала глубокий вдох, который обжег  горло и укрепил меня, как крепкий бренди. —Он ничего у меня не взял, потому что ничего не стоит.

–Я собираюсь дать тебе все, потому что ты стоишь всего, – сказал он таким тоном, что это превратилось в клятву, и, чтобы скрепить ее, сомкнул свой рот на моем в твердом, жестком поцелуе, который был похож на восковую печать, со своим собственным гребнем.

– Я тебя не понимаю, – дрожащим голосом сказала я ему. —Ты хочешь уничтожить меня в одну минуту и ​​поклоняться мне в следующую.

Он закрыл глаза, выглядя таким усталым впервые с тех пор, как я его встретила. Я не сдерживала порыва протянуть руку и разгладить морщины на его лбу пальцами.

–Ты не англичанка и не моя сверстница, так как ты можешь понять? Я выродился во что-то такое, что я не могу изменить, и я должен нести бремя моих предков.

–Нет ничего необратимого, – сказала я ему, но слова казались ложью, когда я сидела в колыбели его рук, потому что я знала, что нет ничего неизменного в том, как он изменил состав моего разума.

–Некоторые вещи есть. Есть секреты, уходящие корнями в 1500-е годы в такой же старой семье, как моя, а есть и такие, которые появились совсем недавно, но слишком вопиющие, чтобы их можно было раскрыть.

– И эти секреты объясняют, почему ты купил меня?

Он отстранился, чтобы рассмотреть меня, лениво запустив один палец в прядь моих чернильных волос. —Я думаю, что, возможно, я бы заполучил тебя, даже если бы ты мне не была нужна. В тот момент, когда ты спасла мне жизнь,  невольно стала моей.

–Странный способ погасить долг, – заметила я, потому что, хотя я была мягкой после оргазма, на краях моих мыслей все еще были шипы из-за травмы всего этого, каждое воспоминание было уколом боли в моей душе.

Он нанес мне этот ущерб, прямо и косвенно.

–Это… Я надеюсь, что когда-нибудь объясню тебе все это, но этот день будет не сегодня и не в ближайшее время. А теперь вставай и иди прямо в свою комнату. Я хочу, чтобы ты осталась там, пока  буду разбираться с ублюдком, который в настоящее время занимает мое подземелье. Если только ты не хочешь посмотреть?

Я подумала об этом, прикусив нижнюю губу. Нельзя было отрицать, что есть что-то приятное в том, чтобы смотреть, как мужчина страдает из-за его проступков по отношению ко мне. Но я не думала, что хочу быть обжорой, которая позволяет себе такие вещи.

– Я пойду наверх.

– Хорошая девочка, – сказал он с легкой улыбкой, которая не коснулась его глаз.

Он потянул мой подбородок вперед, чтобы поцеловать меня в губы, а затем легко поднял нас обоих.

– О, хорошо, вы организовываетесь, – сказал голос из прихожей в левом крыле дома.

Ноэль стоял там в чем-то более формальном, чем смокинг, его золотистые напомаженные волосы с серебристыми нитями были убраны с лица.

Я издала гортанный звук и слегка нырнула за спину Александра, потому что устала раздеваться перед полностью одетыми мужчинами.

–Какого черта ты несешь? – спросил Александр, скрестив руки на груди и упираясь ногами, как военный.

–Приказ приближается.

Что-то темное наполнило комнату, и свет из маленьких окон наверху двухэтажного помещения внезапно погас. Логически я знала, что вездесущие английские облака закрыли слабое позднеосеннее солнце, но предзнаменование казалось слишком сильным, чтобы его можно было объяснить.

– И кто, черт возьми, их пригласил? – спросил Александр, хотя ответ был очевиден.

Ноэль степенно улыбнулся. —Они осведомились о девушке, это их право. Ты этого не сделал, поэтому я дал им обновленную информацию.

–Обновление, которое явно требовало, чтобы они проверили нас.

Его отец пожал плечами. —Я не человек у власти. Обсуди это с Шервудом.

– О, – мрачно сказал Александр. —Я буду говорить. Мы с тобой тоже будем болтать. Эшкрофт прибыл рано и напал на Козиму.

– Козима? Он нахмурился и был так похож на растерянного пожилого мужчину, что мне захотелось подойти к нему. – О, ты имеешь в виду Рути? Какое ужасное недоразумение.

– Недопонимания не было, – выдавил Александр, сжав кулаки по бокам. —Ты организатор этого безумия, и именно ты должен нести на себе его печать. Не Козима.

Наконец выражение лица Ноэля не было ни спокойным, ни заботливым. Оно скользнуло под его кожу, словно змея в траве, надеющаяся пройти незамеченной. Я рефлекторно отпрянула. Мужчина, с которым я проводила свои дни, был мудрым, добрым и достаточно взрослым, чтобы утешать меня, потому что такой мужчина считал таких молодых женщин, как я, ничем иным, как нежными барышнями.

Этот взгляд не сказал всего, что было передано в тот день.

– Не называй ее этим именем, – приказал он Александру. —Теперь она Рути.

Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь приказывал Александру, и, как я и ожидал, он воспринял это как оскорбление.

–Я решу, как звать ее, поскольку она моя рабыня, отец. Ты забываешь себя. Возможно, твоя дряхлость подрывает твои суждения.

– Возможно, твой член вредит твоему суждению, – отрезал Ноэль, напрягая сухожилия на шее. —Ты забыл причину, по которой мы делаем то, что должны? Неужели так легко забыть собственную мать?

Тишина, повисшая между ними, была плотной и ядовитой, как последствия взрыва атомной бомбы. Двое мужчин смотрели друг на друга неподвижно так долго, что мне стало не по себе.

– Иди наверх, – выдавил Александр, явно обращаясь ко мне. —Иди наверх и приготовься к тому, что сегодня ночью тебя представят как моего раба.

Мои холодные ноги скользнули по мрамору,  я была на полпути вверх по лестнице, прежде чем Александр крикнул: —О, и, Мышонок, если ты не будешь следовать всем моим инструкциям без колебаний, ты будешь следующей, кто сядет в Железное кресло.

Я слышала тихое бормотание мужских голосов, перебиваемое звоном столовых приборов по прекрасному фарфору хрустальных бокалов, до краев наполненных вином. Мое сердце было в горле, пока я ждала у двери слуги в обеденный зал, мои руки скрючились, как спутанная бечевка, в моем страхе.

Миссис Уайт пришла ко мне, как только я переступила порог своей спальни. Меня вымыли, намазали лосьоном, расчесали, высушили и завили, а затем, как куклу, запихнули в нелепое белое платье с оборками, которое больше подошло бы ребенку, так как едва прикрывало мою задницу или грудь.

Наконец, она закрепила большой кулон на моей шее, тяжелая резная слоновая кость покоилась в изгибе моей шеи. На нем был изображен красный цветок и рисунок, напоминающий замочную скважину, как будто цветок был ключом к разгадке секретов какой-то древней секты. В сочетании с платьем я выглядела оккультисткой, как жертвенная дева, принесенная в жертву какому-то мифологическому морскому чудовищу.

Она отошла от моего лица в зеркале, сияя, как гордая мать, от того, как она наряжала меня, чтобы выставить напоказ перед обеденным залом, полным мужчин.

Теперь я ждала, как хороший маленький раб, когда Хозяин позовет меня в зал. Я ждала больше часа, если верить настольным часам на буфетном столике.

Меня беспокоило не ожидание, хотя я не была особо терпеливым человеком. Это было то, что я не могла полностью понять, что я чувствовала о своей жизни или даже в своем теле.

Я отправилась  с намерением понять лорда Торнтона. Если бы я могла понять его, я могла бы его очеловечить Сбросить джентльменскую хитрость, холодную маску господства и клинические правила собственности, чтобы по-настоящему понять, что скрывается за всем этим.

Только я чувствовала себя так, словно провалилась в кроличью нору. Я не только не смогла овладеть тайной Александра Дэвенпорта, но и потеряла чувство собственного достоинства.

Если бы кто-нибудь спросил меня четыре месяца назад, хотела бы я когда-нибудь встать на колени перед мужчиной, принять боль, которую он причинил мне, и поблагодарить его за это, как поклоняющийся благодарит Бога, я бы рассмеялась.

Даже два месяца назад, когда я впервые приехала и была так тщательно лишена своих свобод, я никогда бы не подумала, что смогу найти хоть каплю сострадания к человеку, которому я принадлежала.

Но я сделала это.

Я думала об ужасе смерти его матери и о тайне, которая лежала за ней, как открытая, гноящаяся рана. Я вспомнила перекрестные следы от кнута между его лопатками из-за неизвестного инцидента, который не мог быть приятным для настоящего доминанта. Я знала, что он неустанно работал над увеличением семейного состояния не из-за жадности, а для того, чтобы сохранить дом и историю, хранителем которых он считал себя.

Он мог быть добрым и нежным, что он только что доказал после того, как мерзкий лорд Эшкрофт осквернил меня. И безжалостным, что было видно по тому, как он его наказал, крики разносились по всему дому. Я знала, что в мужчинах обычно не восхищаются безжалостностью, но я также понимала, что мы живем в безжалостном мире, и только по-настоящему свирепые могут выжить в нем.

Я вздрогнула от своих мыслей, когда дворецкий, Эйнсворт, толкнул боковую дверь и остановился передо мной.

Его глаза были нежными на большом лице, когда он изучал меня. – Лорд Торнтон сейчас примет вас.

Дерьмо. 

Я расправила плечи, но наклонила голову под должным почтительным углом, а затем прошла через дверь, которую Эйнсворт придержал для меня.

Сразу же какофония званого обеда улетучилась.

Я чувствовала, как на меня смотрят десятки глаз, когда я  переступала порог и ждала, пока меня позовет мой Мастер.

– Ползи ко мне, – приглушенный голос Александра все еще резонировал в большом тихом зале.

Я сделала глубокий вдох, чтобы укрепить свой позвоночник, запереть свое достоинство в очень маленьком ящике внутри моей души, а затем растворилась в земле.

В отличие от первого раза, когда я ползла к Александру, я не возбудилась. Я чувствовала странные взгляды многих ужасных мужчин на своем теле, скользящие и скользящие по моим изгибам, пока я не почувствовала себя покрытой жирными пятнами. Раздалось несколько шепотов и мрачных смешков, когда я направилась к изголовью стола, за которым сидел Александр, но в остальном они казались приверженцами церемониальной тишины.

– Вставай, – приказал Александр, когда я добралась до левой стороны его стула.

Я грациозно встала, моя голова все еще была под наклоном. Я надеялась, представляла картину спокойствия, потому что у меня было очень ужасное чувство, что эти люди были хищниками, которые осмелятся охотиться на такого человека, как мой Мастер, и я не хотела бросить кого-либо из нас к их ногам по глупости моих действий.

Я пыталась найти подпространство и потерпела неудачу. Вместо этого я глубоко вздохнула, считая, чтобы успокоиться.

Даже это не сработало.

Вся столовая была заполнена лучшими мужчинами Британии, одетыми по горло в дизайнерские наряды, их спины были накрахмалены благородными титулами, а губы были плотно сжаты от угрозы их многочисленных темных тайн. Я чувствовала их бесчисленные взгляды на себе, когда они смотрели во главе стола на человека, который принимал их там для этого светского собрания.

– Джентльмены, – объявил этот человек, вставая со всей властью прирожденного аристократа, ученого человека, Мастера. —Позвольте представить раба Дэвенпорта.

Я шагнула вперед, одновременно согнув колени и опустившись на них, прежде чем я смогла закончить движение в очереди рядом с Александром. Моя голова была опущена, мои волосы были завиты и свободно перевязаны красной лентой на спине, так что я не могла спрятаться за плотной занавеской, чтобы все мужчины могли видеть, как мое лицо сложено в осторожное, красивое выражение.

– Я думаю, требуется демонстрация, лорд Торнтон, – сказал скрипучий старческий голос откуда-то из-за стола.

– Да, после того, что мы получили, и после вашей небольшой истерики с лордом Эшкрофтом, я думаю забрать рабыню у вас и передать ее на попечение другому, более способному Господину. Возможно, мистеру Лэндону Ноксу.

Моя голова дернулась вверх, когда мое сердце чуть не вылетело из горла.

Мгновенно мои глаза нашли его.

Лэндон Нокс.

Человек, которого я знала с подросткового возраста, человек, с которого началась моя модельная карьера и который довел меня до анорексии, сидел за столом Александра.

Столкновение двух моих миров раздалось в моей голове, как рушащиеся символы. Я покачнулась, сильно моргая, пытаясь сообразить.

Суровый голос Александра разорвал нашу связь. —Никто не отнимет ее у меня. Я владею ею. Бумаги подписаны, я лишил ее  девственности, и она носит мое золото на своих сиськах и клиторе. Она моя.

– Осторожно, Торнтон, ваш пещерный человек показывается, – протянул Лэндон.

– И предостережение вам, мистер Нокс, у вас явное отсутствие родословной, – возразил Александр.

–Джентльмены. Встал мужчина со стальными седыми волосами, длинный и худой, как тростинка, но с королевской осанкой. —Есть один способ решить эту проблему. Девушка должна сейчас пройти через все ее прежние шаги.

– Я не думаю, что это должен делать Торнтон, – возразил Лэндон, его глаза были слишком яркими и нетерпеливыми, когда он смотрел на меня. —Пусть это будет новый Мастер.

– Согласен, – сказал голос с самого конца стола.

Я бы ничего не подумала, но Александр так злобно напрягся рядом со мной, что я подумала, что у него сердечный приступ.

Мужчина снова заговорил, его голос был сильным, но со странным акцентом. —Если мы пытаемся доказать, правильно ли обучают девушку и не пренебрег ли Торнтон своими обязанностями, потому что влюблен в нее, мы должны разделить их. Заставь его смотреть, пока один из нас делает дело.

– Ты зашел слишком далеко, впустив этого человека в мой чертов дом, – сказал Александр, каждое слово было резким, как пуля, разрывающая воздух. – Покажи себя, Эдвард.

Мое сердце сжалось, а затем пронеслось сквозь грудь.

Эдвард, давно потерянный сын и брат?

Единственным звуком в зловеще безмолвной комнате был медленный, вызывающий раздражение, звук стула, скрипящего о паркет.

Я рискнула вызвать гнев Александра, подняв подбородок, чтобы увидеть человека, который отлучил Ноэля и его сына  от своей жизни.

Я не знала, чего ожидать от Эдварда Дэвенпорта.

Единственное, что мне было известно, это его предательство, когда он предпочел Сальваторе собственной семье. Я никогда не задумывалась, как он будет выглядеть, как будет держать себя или что я почувствую, если встречу его.

Я просто не была готова.

Потому что если Александр был золотым принцем, королем Артуром или императором Августом, каким-нибудь ярким образцом лидерства и мужской красоты, то Эдвард был его соперником.

Они могли бы быть двумя сторонами одной медали, хотя и противоположны друг другу, у них были такие же колоссальные тела, набитые мускулами, а у Эдварда, возможно, даже более стеганое, и широкое лицо, такое красивое, что у меня даже глаза заболели в глазницах.

Однако на этом сходства заканчивались. Эдвард был окрашен не в драгоценные металлы, как его брат, а в тени, его волосы были такими же испачканными чернилами, как и мои, его глаза были такими темно-карими, что они, казалось, поглощали свет, а его кожа была загорелой и отполированной до блестящей бронзы. Поведение его широких плеч было не царственным, а сильным, его большие руки с тупыми концами напоминали какое-то средневековое орудие пыток.

Он казался больше оружием, чем человеком.

Его глаза быстро скользят к моим, и наши взгляды сталкиваются, как две машины на обледенелой дороге. Я почувствовала удар в животе и вздрогнула, когда он прошел сквозь меня.

Я моргнула, а его глаза все еще были там, наблюдая за мной так, как будто он знал меня и даже более того, имел какую-то причудливую степень фамильярности и привязанности ко мне.

Я тихо ахнула, когда он имел наглость почти незаметно подмигнуть мне.

– Как ты посмел показаться в этом доме после того, что ты сделал? – спросил Александр своим тихим голосом, полным ярости, которая кипела так жарко и глубоко в его груди, что он казался живым вулканом.

– Он член Ордена Диониса, Торнтон. Он имеет право быть здесь, – неумолимо заявил Шервуд.

–Все права, которые он имел, были лишены вместе с его фамилией и наследством в тот момент, когда он присоединился к злодею, убившему мою мать. Я никогда не видела Александра таким неподвижным. Он был заблокирован, все хранилища закрыты, каждая дверь покрыта титаном, чтобы ни одно из его уязвимых мест не могло ускользнуть или быть ограблено безжалостными людьми в комнате. – Надеюсь, вы заставили его взять на себя ответственность за свои действия.

– Мы привели его сюда, чтобы испытать тебя, если хочешь знать, – протянул Лэндон, его злые глаза метались между Александром и мной. – Вы будете наблюдать с галереи, как мы подвергаем рабыню Дэвенпорт ее испытаниям, и ни в коем случае не будете вмешиваться. Вы согласны, Торнтон?

Александр какое-то время молча стоял, но, несмотря на его тихую неподвижность, было очевидно, что он борется внутренне с циклоном эмоций.

Мой Мастер, возможно, был жестоким, но он никогда не причинял мне вреда, не непоправимо, не больше, чем могло выдержать мое тело или мой разум не мог перевести в удовольствие.

Я знала, что другие члены Ордена не будут иметь таких границ.

Моя кожа внезапно похолодела.

– Если мы обнаружим, что у вас возникли чувства к девушке, – холодно сказал Шервуд, глядя на Александра так, как будто он был отщепенцем высшего порядка. – Мало того, что у вас отнимут девушку, так еще и придется подумать о твоем наказании. Вы помните, что случилось с бароном Хорстом, не так ли?

–Калека, – мужчина, сидевший справа от Александра, наклонился и тихо усмехнулся надо мной. —Не выдержал порки, как настоящий мужчина.

–Конечно, вы знакомы с наказаниями Ордена. Вам было всего двадцать два года, когда ты заступился за русского раба, не так ли? Шервуд продолжил.

В моем сознании сразу же возникли тонкие белые шрамы, рассекающие во всем остальном безупречную спину Александра. Я не сводила глаз с земли, пока они горели от слез.

Я не знала, о ком я больше сожалела. Себя за предстоящее испытание или Александра за то, что его вырастила и управляла им такая варварская группа людей.

Комната повисла в оживленной тишине, пока они ждали приговора Александра, и хотя я знала о невозможности его решения, мое сердце все равно обратилось в пепел в моей груди, когда он произнес слова, которые, как я знала, он скажет.

–Возьмите ее, побейте, содрите с нее кожу и вызовите ее слезы. Она просто рабыня для меня. Только ее тело доставляет мне удовольствие.

Они устроились в спортзале. Было ясно, что перед ужином был отдан приказ подготовить место для их предполагаемого шоу, потому что странный аппарат в форме массивного креста был установлен рядом со столом на колесиках, заполненным секс-игрушками и оборудованием. Они знали, что Александр капитулирует перед их требованиями.

Загадочные угрозы Александра о хищниках, более могущественных, чем он сам, внезапно обрели леденящий кровь смысл.

Меня внесли двое мужчин.

Александр не был одним из них.

Они разошлись сразу же после того, как он согласился на демонстрацию, но я заметила его на маленькой трибуне, зажатой между двумя коренастыми мужчинами, которые выглядели готовыми оторвать ему голову, если он сделает одно неверное движение.

Я с трудом сглотнула, когда мужчины подтащили меня к огромному кресту и привязали мои конечности к каждой его ветви, отвернувшись от собравшейся толпы и Мастера, который должен был испытать меня. Наручники были не из кожи, как обычно, а из холодного острого металла, слишком сильно впившегося в мою кожу. Мужчина слева от меня рассмеялся себе под нос, когда я слегка дернула запястьями и вздрогнула.

Они испытывали меня болью.

Они все делали это.

Я была одинокой мазохисткой в комнате, полной жестоких садистов, которым некому умерить их похоть.

Мой разум гудел и жужжал, когда я пыталась мысленно подготовиться к грядущему натиску.

Затем вперед выступил Лэндон во всем своем наряде с длинным тонким хлыстом, обмотанным вокруг костяшек пальцев, и я знала, что никакие размышления или банальности не подготовят меня к тому, что должно было произойти.

Лэндон годами контролировал меня, когда я была девушкой, выбивая мой независимый дух за мелкие проступки, пока я не стала мысленно покорной ему, как теперь подчинялась Александру.

Если он был так хорошо обучен ментальной войне доминантов, я даже не хотел представлять, как он может быть в физическом акте.

–Это черная змея, – объяснил он мне, когда двое мужчин, ухаживавших за мной, растворились, закончив свою работу. —Это мой любимый кнут для наказания непослушных сабов. Видите ли, он издает такой звук, разрезающий воздух, а затем резкий треск, когда он вонзается в задницу. Затем звук нижних, когда они кричат ​​и сквозь слезы умоляют меня остановиться… ну, это так меня раздражает.

Я хотела сплотиться против него. Плюнуть ему в лицо и сказать, что он трус, а не Мастер. Настоящий Мастер делился доверием со своим рабом. Они обещали сплести удовольствие с болью, когда она будет хлестать по их коже, вознаграждать их похвалой или оргазмом, если они будут следовать правилам их игры. Я знала , но без подробностей, что Лэндон не делал ничего подобного. Он был жалким оправданием человека, который прятался за БДСМ, чтобы  чувствовать себя более мужественным, ложно доказывая свой тезис о том, что мужчины – лучший пол.

Я закрыла глаза, когда он прижался ко мне, проводя языком по краю моей челюсти в собственническом движении, которое заставило меня содрогнуться.

–Если бы ты была кем-то другим, я мог бы быть мягким, – сказал он мне, свирепо кусая меня за ухо. – Но ты должна быть наказана за то, что оставила меня в Милане.