Текст книги "Очарованная (ЛП)"

Автор книги: Джиана Дарлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

–Обучение Жизель оплачивается в течение года, и теперь у нее есть пособие, поскольку она сообщила мне, что может рисовать акриловыми красками. Мы оба рассмеялись, представляя себе ее волнение по поводу покупки дорогих красок. —Елена купила собственный подержанный компьютер и записалась на онлайн-курсы в Università di Bologna по юриспруденции. Мы выплатили последний долг Шеймуса кредиторам в городе и Каморре, но, Козима, ты должна кое-что знать. Мы не видели Шеймуса с августа.

Я снова закрыла глаза и беззвучно вздохнула с облегчением, о котором не знала, поскольку сдерживала себя последние несколько недель.

– Grazie a Dio, – сказала я, благодаря Бога. —Мы желали, чтобы он ушел с самого начала, насколько я могу помнить. Пожалуйста, не говори мне, что ты опечален этим.

–Не оскорбляйся. Я потратил слишком много на бутылку граппы, и, хотите верьте, хотите нет, я поделился ею с Еленой.

– Ты этого не делал, – со смехом сказала я, снова утопая в обилии подушек, лежащих у изголовья кровати.

Ни Себ, ни Жизель не очень хорошо ладили с нашей старшей сестрой, и я не могла их в этом винить. Елена принадлежала к тому типу женщин, которые считали, что элегантность важнее чувств, ум превыше страсти, и если ты хочешь знать, что у нее на сердце, ты должен это заслужить.

Себастьяна и Жизель легче вели за собой прекрасные сердечки, которые они носили на руках.

Когда-то я была такой же, как они, но я всегда понимала Елену и ее философию.

Женщину не должно быть легко узнать, потому что тайна составляла половину ее силы.

– Эй,Козима, случилось еще кое-что.

– Ты опубликовал один из своих рассказов? – спросила я высоким голосом взволнованной молодой девушки, но мне было все равно.

Мое окружение исчезло, и даже воображаемые кандалы, которые я носила, казались почти несуществующими. Мои мысли вернулись домой, в Неаполь, к моей семье.

Себастьян рассмеялся. —Нет, Кози, но ты знаешь пьесу, которую я ставлю в Риме?

Я закусила губу, пытаясь вспомнить одну из многочисленных любительских постановок, в которых участвовал мой брат до моего отъезда.

– Ты не помнишь, и это нормально. Мораль этой истории в том, что директор театральной труппы из Лондона был в гостях, и он подошел ко мне после спектакля. Кажется, он руководит театром Финборо. Он хочет, чтобы я переехал в Лондон, чтобы продолжить актерскую карьеру в качестве директора в его компании.

Мое сердце подскочило к горлу, и, прежде чем я смогла его остановить, я завизжала и подпрыгнула на кровати от радости, хотя и осторожно держал телефон у уха.

– Себастьян, ты одаренный человек, – крикнула я сквозь счастливые слезы. —Красивый, талантливый человек! Я не могла бы быть еще более счастливее за тебя.

Мы смеялись вместе, когда обсуждали подробности, и он пересказывал местные сплетни, прежде чем передать меня Маме и Елене, которые чуть не проболтали мне все уши своими собственными материалами.

Я проговорила со своей семьей больше часа и повесила трубку только тогда, когда в комнату вошла еще одна горничная с подносом для обеда. Когда она забрала телефон, я чуть не набросилась на нее, но сдержалась от мысли, что меня снова могут наградить этой привилегией.

Казалось, отказ от девственности подарил мне новое жилье и связь с моей семьей, которой я так жаждала.

Позже тем же вечером, после того, как я закончила ужин, я была уверена, что Дуглас приготовил его, потому что это было восхитительное фирменное блюдо из Неаполя, и после того, как я смыла остатки секса со своего тела, я лежала в темноте, свернувшись калачиком под самым роскошным одеялом. Я впервые знала больше проблем, чем когда-либо.

Я не была по-настоящему религиозна, но мои родители были католиками, и цитата Иова из Библии крутилась у меня в голове, как болт.

–Господь дал, и Господь взял, да будет благословенно имя Господа.

Только у меня не было Бога в этом моем новом доме. Моей религией было рабство, а мой господин был моим Господом. За то, что он взял у меня, он вознаградил меня, а взамен этого нездорового симбиоза ожидал, что я буду поклоняться ему.

Я этого не сделала.

Но то, что не давало мне спать до поздней ночи, когда мозг был мутным, а мысли были ужасающе ясными, заключалась в том, что я могла вообразить время, когда я это сделала. Когда ритуал моей повседневной жизни рабыни утомлял меня так же верно, как поколения ног по каменным ступеням в этом доме. Когда обращались к нему за приказами, это было рутиной, а поклонение его телу как божеству было сродни принятию молитв. Что было верой, если не укоренившейся инстинктивной и духовной верой в то, что есть высшее существо, наблюдающее за вами?

После пяти лет служения господину Александру, разве были сомнения, что я буду уважать его, даже если я все еще боялась его?

—Я хочу научить тебя послушанию.

– Я так и думала, – сухо возразила я, когда он повел меня вверх по лестнице на третий этаж и направил нас в Зеркальный зал.

Я была тщеславной женщиной, поэтому провела здесь некоторое время в своих ежедневных скитаниях, глядя в глаза денег, из-за которых я попала в такую ​​беду. Из моего тура с Ноэлем я знала, что он был добавлен после того, как четвертый граф посетил Версаль и влюбился в его роскошь. Я никогда не видела французского дворца, но позолота, зеркала от пола до потолка и пол из розового мрамора казались французам чересчур чрезмерными.

Александр подошел к красной бархатной оттоманке и маленькому столику, установленному посреди комнаты, и жестом поманил меня к себе.

Каждый шаг казался мне на дюйм ближе к трагической смерти на гильотине, только я знала, что на линии была моя гордость, а не моя жизнь.

Потому что, несмотря на то, что я ненавидела его за то, что он разорвал мою девственность по швам накануне, казалось, что он опустошил мою подкладку только для того, чтобы набить меня чем-то другим. Что-то бархатистое и темное, что-то с запахом мускуса и меда, что-то, что живет сексом.

Я чувствовала, как мой пульс останавливается между бедрами и бьется, как гонг.

–Твои уроки никогда не прекратятся, Мышонок. Ты покорный раб, но не слабый,поэтому моя работа никогда не будет сделана. Подойди и встань передо мной.

Я не останавливалась, пока наши пальцы ног не соприкоснулись, маленький акт неповиновения, который заставил Александра мрачно мычать. Он отодвинулся на дюйм, затем крепко сжал мой подбородок, чтобы поднять мои глаза к его.

– Это второй урок, Красавица. Я твой Мастер, да, но игра доминирование и подчинение не единственная игра, в которую мы играем. Мы также играем в жизнь и смерть. Если ты не сможешь научиться подчиняться мне, когда это необходимо, силы, находящиеся вне моего контроля, непременно убьют тебя и, возможно, меня тоже.

– Что это за игра? – спросила я, затаив дыхание.

Он крепче схватил меня так, что мне пришлось напрячься на цыпочках, чтобы шея не отвернулась назад. Его губы двигались рядом с моими, его губы были так близко к моим, что я могла чувствовать расстояние, как осязаемую вещь, как сам поцелуй.

–Игра, в которую ни один из нас не хотел играть, но в которую мы оба должны победить. Так ты научишься,– он осторожно оттолкнул меня и взял со стола устрашающий вид аппарата. —Ты знаешь, что это?

Я беспорядочно покачала головой.

–Это электроды для электростимуляции. Они связаны с этим, – сказал он, поднимая свой iPhone. —Я прикреплю их к твоему телу и дам тебе ряд команд. Если ты не отреагируешь должным образом, то получишь небольшой шок.

–Ты шутишь, что ли? – спросила я, искренне испугавшись. —Что за монстр, который бьет кого-то  электрошоком? Я не какой-то бездомный пес,  которого ты пытаешься избавить от вредных привычек.

– Нет, – сказал он тем голосом, который, как я начала понимать, принадлежал доминанту. Он был тихим, но тяжелым, давил на меня, как металлический компрессор, превращая мою волю в пыль. —Я не шучу. Я думаю, мы установили, что я не из тех, кто занимается детьми. И ты, безусловно, бродяга, которого я подобрала на улицах Неаполя и стряхнул пыль, но которого нужно дрессировать. Если ты думаешь, что образ нелестный, я предлагаю тебе быстро научиться адаптироваться.

– Зверь, – прорычала я ему в лицо, когда он поднял в воздух кучу проводов и насадок.

– Я зверь, моя Красавица, – согласился он с дикой ухмылкой. – Но я твой зверь.

Он приклеил маленькие пластинки к моей груди, чувствительному стыку, где соприкасаются торс, лобок и внутренняя поверхность бедер, а также к верхней и нижней части моей задницы. Я была похожа на какого-то ужасного девиантного робота, очерченного черными проводами и изолентой. Александр повернулся, чтобы схватить что-то со стола и показал мне, прежде чем бросить в меня. Я посмотрела на него, когда поймала мягкий кусок ткани, и он посмотрел в ответ, только приподняв одну густую бровь, как будто спрашивая, хочу ли я проявить непослушание еще до того, как мы начали. С порывистым взглядом я послушно шагнула в черный атласный корсет, закрывавший провода и удерживавший их плотно прижатыми к моей коже.

Я могла видеть себя во множестве зеркал вдоль четырех стен, бесчисленные отражения моего тела и то, как Александр, казалось, пожирал его глазами.

Они горели, когда я отвернулась от отражения, чтобы посмотреть на их реальную итерацию. Они горели так ярко, что он казался почти обезумевшим от похоти. Это был такой контраст с холодным, жестким телом, но это заставило меня осознать, как много сдержанности он должен был привязывать ко мне.

Он хотел преследовать, поймать и трахнуть меня, как животное, держа  зубами за шею, пока он врывался в мою киску.

Но он не стал бы этого делать, потому что он был джентльменом и вырос на постоянной диете контроля и консерватизма.

Вместо этого он превращал свою животную агрессию в девиантный расчет, используя кнуты, электрошоковые лопатки, зубы, руки и член, чтобы доминировать не только над моим телом, духом и искушениями, но и над своими собственными.

Было что-то захватывающее в понимании этой двойственности, и я почувствовала, как маленький кусочек головоломки лорда Торнтона встал на место.

– Подойди к двери и встань лицом ко мне, – приказал он.

С каждым шагом к двери я чувствовала влажность на внутренней стороне бедер. К тому времени, как я повернулась к нему лицом через всю комнату, я слегка задыхалась.

Он уселся на красную, расставив толстые бедра, свесив руки между коленями с коротким черным хлыстом в одном из них. Его полная нижняя губа была прижата к краю одним из его зубов, когда он смотрел на меня из-под полуприкрытых век.

Он не был похож на лорда или бизнесмена, излучающего власть, но чувствовал себя так непринужденно, что казался небрежным. Нет, он был похож на бога.

–Подползи ко мне.

Я зажмурила глаза.

Было ли что-то более унизительное, чем это? Я не думала, что мои колени согнутся до пола или что мои руки понесут меня, если я осмелюсь попытаться.

–Сегодня я уехал на работу в Лондон, – сказал он мне разговорчиво, полностью выведя меня из равновесия.

Я была уверена, что он собирается шокировать меня.

–Встречи за встречами, моя Красавица, и знаешь, о чем я думаю через каждую из них? Быстро, как вспышка, он со злобным треском щелкнул кнутом в руке. —Ты ползешь ко мне по этому полу с зеркалами вокруг нас, чтобы ты не могла убежать от того, как правильно ты выглядишь, делая это для меня.

Моя киска распухла, мой клитор был похож на бриллиант на вершине. Я хотела, чтобы он встал на колени и миновал меня своим языком.

Но дело было не во мне и не в моих желаниях.

Это было в нем.

– Ползи, – снова приказал он голосом, похожим на молниеносный хлыст.

Мое тело было наполнено свинцом, когда я пыталась заставить его двигаться вопреки возражениям моего сердца. Я смотрела на свои дрожащие колени, но они не сгибались.

Почему процесс ползания был таким трудным?

Если бы я могла понять это, я могла бы это сделать. Я знала, что могу.

Но ответить на этот вопрос было непросто. Она была похоронена в культурных нормах, которые я привила мне с самого рождения, и в путанице католицизма, которую я оставила девочкой, так и не разобравшись в этом.

Я поймала темные глаза Александра, бросающие на меня вызов через всю комнату, и поняла, что он получает удовольствие от моей борьбы.

Может быть, было проще задать другой вопрос.

Почему мой Хозяин хотел, чтобы я ползла?

Эти ответы выплескивались на поверхность моего мозга из глубины моего кишечника.

Это было сексуально. Медленное скольжение моего тела по полу, высокий гребень моей задницы в воздухе и то, как сила тяжести держала мою грудь в своих руках. Было что-то в том, чтобы увидеть, как к тебе ползет красивая женщина, что заставило бы мужчину почувствовать себя первобытным лордом.

Это была сила. Он был наверху, а я внизу, мои конечности были прикованы к земле его словами, мой упрямый разум согнулся под сильными руками его воли. Он будет жестким под брюками от костюма, может быть, жестче, чем когда-либо прежде, зная, что в моем сознании наша воля находится в состоянии войны, а его воля побеждает.

Конечно, мой Хозяин хотел бы увидеть, как я ползаю.

Я безжалостно рухнула на землю, как воздушный шар, неблагодарно проткнутый ребенком. Я сосредоточилась на своем дыхании, когда перекатилась на четвереньки, зная, что если я позволю себе время переориентироваться в своем уме, отвести свое сочувствие от Александра и снова укоренить его в себе, я встану и буду сопротивляться. .

Отпор был бесплоден. Давать отпор было для тупых.

Я не был глупа. Я была выживающей. Я бы подчинилась сексуальным играм Александра, если бы это означало, что я могу получить такое же представление о его характере. Озарение, которое может привести меня домой.

Так что я начала ползти.

Смотреть было некуда, кроме мраморного пола с прожилками, из-за которого было невозможно определить, куда я двигаюсь, но, по крайней мере, мне не приходилось смотреть в зеркало или, что еще хуже, в его глаза.

– Хозяин говорит стоп, – протянул Александр.

Я воспользовалась моментом, чтобы понять, что он приказал, и не остановилась сразу.

Электричество вонзилось мне в кожу в том месте, где провода находились на груди, животе, заднице и бедрах. Я вцепилась пальцами рук и ног в землю, стиснула зубы и оседлала волну.

После долгого импульса ощущений все было кончено.

Однако он не чувствовал,что нужно  заканчивать. Моя кожа все еще гудела, когда по ней пробегали дразнящие ленты. Мои бедра инстинктивно отклонились назад, ища трения.

Я задыхалась.

–Хозяин говорит, иди, – сказал он снова с испорченным смешком в голосе, извращая детскую игру  «Саймон говорит».

Хоть мне и хотелось закатить глаза от его хитрости, я восхищалась причудливостью его ума.

Еще один электрошок пронзил меня, заставив остановиться и тяжело дышать.

Я перекинула волосы через плечо и посмотрела на него. – Я не сделала ничего плохого в тот раз?

– Я скажу, подчиняешься ты моим приказам или нет, – холодно сказал он. —Ползи.

Я возобновила свой устойчивый шаг к нему.

–Вытащи грудь, – приказал он.

Я использовала одну трясущуюся руку, чтобы вытащить свою плоть из корсета на прохладный воздух зала. Они тряслись не от страха или ярости, а от глубокого, пробирающего до костей возбуждения.

Это было, если бы электрический разряд слишком туго связал мои соски медной проволокой, так что каждый удар жестоко пронзал нежную плоть.

Я была в нескольких шагах от оргазма. Моя киска была дырявым краном,со  стекавшими по моим бедрам и скатывающимся с тыльной стороны коленей соками, пока я ползла, ползла и ползла.

Он снова остановил меня, приказав встать на колени и поиграть с моим твердым клитором для него. Я передвинулась  на каблуках и позволила своим пальцам найти этот бриллиант ощущений. Моя голова упала на плечи, когда я почувствовала, как она пульсирует под моими вращающимися пальцами.

– Тебе не нравится, когда он мягкий. Ущипни его. Терзай. Крути эту киску пальцами, пока не захочешь кончить за мной, – сказал он, и его голос стал еще тяжелее, давя на меня, как абсолютная тишина летней пустыни.

Мои пальцы щипали и тянули мою влажную плоть, едва находя тягу в скользких складках. Я мягко вращалась взад и вперед, прежде чем смогла остановиться, хватаясь за что-то большее, нуждаясь в трении о мою пизду.

–Стоп, – сказал он, и когда я задержалась слишком долго, электричество пронзило меня, как укус всего тела.

Мои пальцы сильно сжали мой клитор, чтобы я не кончила, и мое дыхание вырывалось из моих легких, как старый двигатель, тарахтящий под капотом автомобиля.

–Ползи.

Я собиралась плакать.

Слезы толкались в глубинах моих глаз, ползли по швам моих век и, наконец, несмотря на мои усилия, они упали. Влажность обжигала мои щеки. Я слышала, как каждая капля падает на пол в сжимающей тишине Александра.

Его абсолютная неподвижность и спокойствие только подчеркивали буйство ощущений, бушующих в моем теле, и тихие звуки, которые я издавала, чтобы ослабить давление, когда они накапливались внутри меня. Я задыхалась, плакала, стонала и хныкала. Каждое подтверждение моего возбуждения и боли Александр собирал, словно драгоценные камни.

Я не сомневалась, что он хотел отполировать меня до блеска.

Наконец, я добралась до него, остановившись лишь тогда, когда моя щека прижалась к внутренней стороне его колена. Мои слезы и пот пропитали ткань. Александр положил руку мне на голову, и она сосредоточила мои жужжащие электроны, как громоотвод.

Мои слезы высохли с последней икотой.

–Какой хороший Мышонок, – похвалил он.

Если бы не густая эрекция, яростно прижимавшаяся к его брюкам рядом с моей щекой, я бы и не догадалась, что он вообще возбужден.

Дрожь пробежала по моему позвоночнику, позвонок за позвонком.

Почему я нахожу его едва контролируемую сдержанность такой соблазнительной?

–Здесь. Встань на колени, – сказал он, вставая в мою форму на коленях, прижимая свой член к моей щеке и проводя им по моему лбу, когда он достиг своего полного роста.

Внезапно мне захотелось член из его штанов и в мой рот.

Еще один толчок, на этот раз дольше, чем другие, так что мне пришлось стиснуть зубы и вгрызться ногтями в ладони, чтобы не кончить.

Я встала, когда могла, чувствуя, как липкое возбуждение охлаждает мои ноги. Александр наклонился и провел пальцем по сырости, прежде чем поднести его к моим губам.

Они инстинктивно разошлись, и я пососала его указательный палец, когда он скользнул по моему языку.

Чистый, соленый и немного сладкий.

Я смотрела, как узкая серая кайма, все еще борющаяся с его расширенными зрачками, исчезает, пока я водила вокруг него языком.

Он попытался отстраниться, но я сосала все сильнее. Когда он бросил на меня сердитый взгляд доминанта, я прикусила его зубами, чтобы удержать его у себя на языке.

Я отпустила его только с криком, когда он протянул свою огромную руку, чтобы шлепнуть меня по заднице.

– Вниз, – прорычал он.

От предательского рычания внутри меня расцвел триумф. Его контроль ускользал, и нужно было полностью сломить его.

Я подкралась к оттоманке и встала на колени над короткой, приподнятой спинкой так, что мой позвоночник выгнулся крутым наклоном от высокого свода моей задницы. Я положила лоб на скрещенные руки и попытался ровно дышать.

Александр обошел меня раз, другой, осторожно снимая с моей кожи электрические подушечки, а затем на долгую минуту остановился позади меня.

Трескается.

Кнут, который он держал в одной руке, ударил меня по обнаженным ягодицам. Мои бедра инстинктивно дернулись вперед, руки отдернулись назад, чтобы стереть ужасный ожог.

– Займи свою позицию, – рявкнул он.

–Пожалуйста, Хозяин, – попыталась я, но его рука за моей спиной толкнула меня лицом вниз на спинку сиденья, и моя мольба была потеряна.

– Держи руки подальше от своей задницы, Красавица. Я не хочу ранить их кнутом. А теперь я нанесу тебе по пять ударов в каждую щеку, а потом, если ты будешь очень красиво просить, я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не перестанешь кончать.

Я кивнула в свои руки, мои глаза были закрыты, а мое дыхание регулировалось, как будто это могло помочь уменьшить боль надвигающегося хлыстового удара.

Его рука шлепнула по следу хлыста на моей заднице, а затем сильно потерлась, так что боль усилилась и распространилась по моей киске.

Все мое тело начало трястись.

–Всякий раз, когда я отдаю тебе приказ, я ожидаю «да, Мастер» или «спасибо, Мастер». А теперь я хочу, чтобы ты считала каждый удар и благодарил меня за него. Это понятно?

– Да, Мастер, – прошептала я.

Начавшаяся порка должна была сломить меня. Каждый удар был коротким и горячим, как клеймо на моей коже, таким болезненным и острым, что прожигал мою плоть до самых костей. Мое тело было в огне, пламя лизало каждый дюйм моей кожи, мускулов и костей, оставляя только мой дух открытым и дрожащим на оттоманке.

У меня не было ни голоса, ни мыслей, ни протестов, только глубокая потребность в том, чтобы мои ободранные нервы были сдержаны, пока они не разошлись.

Александр выронил кнут в тот момент, когда я прошептала: —Десять, Хозяин, спасибо.

В следующий момент он был внутри меня, проникая в мою скользкую пизду без единой унции сопротивления. Я застонала, вяло положив голову на плечи, когда он задал карательный темп. Звук ударов его яиц по моей мокрой киске разнесся по комнате, прерывая резкий темп нашего совместного дыхания.

Одна из его рук сильно сжала мою левую половину задницы, снова разжигая жжение, так, что я заскулила и завизжала. Другой скользнул через мое плечо, чтобы схватить мой подбородок.

–Посмотри на меня, Красавица, – потребовал Александр, подняв мое лицо и встретившись глазами со мной в отражении зеркала напротив. —Посмотри, как правильно с моей стороны трахнуть тебя вот так. Чтобы твое сладкое тело приняло мою боль и мой член. Посмотри, как ты расцветаешь еще красивее, чем обычно.

Это было правдой, мои глаза были яркими золотыми монетами на моем покрасневшем, влажном лице, а мои губы были такими красными, что они подмигивали, как рубины, когда я тяжело дышала. Большое тело Александра склонилось надо мной, его пресс напрягся и блестел, влажные золотые волосы падали на его яростно возбужденное лицо. Он выглядел как король, трахающийся со служанкой, потому что это было его право.

Я зажмурила глаза, когда оргазм схватил меня за горло и перехватил дыхание. Его сперма выплеснулась из  торчащего члена, увлажнив его бедра и оттоманку под нами. Рука на моем подбородке погрузилась в мои волосы и сжала их в кулаке, чтобы он мог переждать мой оргазм, трахаясь в меня так сильно, что один оргазм разделился на два, а затем на четыре.

Я подчинилась всему этому, позволив Александру играть моим телом и завладеть моим разумом так безжалостно, как он хотел, и в конце концов была вознаграждена грубым криком, возвещавшим его собственную кульминацию.

Он влажно вошел в мое уютное влагалище, застонав от ощущения моих все еще сжимающихся стенок, а затем внезапно вышел, позволив нашим объединенным сокам скользнуть по моей ноге. Я могла видеть его лицо, румяное от удовлетворения и первобытную мужскую гордость, когда он смотрел, как выделения спускаются  вниз по моей ноге, и это вызвало мини-оргазм после всех них.

– Моя, – прорычал он, его цивилизованная видимость была разрушена подавляющей силой голодного, доминирующего зверя в его сердцевине. —Моя чертовка.

Было странно просыпаться в постели. На самом деле, моя спина болела из-за мягкости матраса, и я сбросила большинство одеял за ночь, потому что не могла спать из-за того, что они сжимали меня. Я не ожидала, что Александр окажется в постели рядом со мной, потому что он всегда уходил сразу после того, как использовал меня. Тем не менее, я не могла удержаться от поиска его запаха на подушке рядом со мной, его лесного аромата, вплетенного в шелковую ткань. Это мгновенно нагрело мою кровь и зажгло зуд между моих бедер, я не знала ничего, кроме его пальцев или члена, которые могли удовлетворить.

Все мое тело было расслабленным и теплым от удовлетворения после тщательной работы в течение нескольких часов ранее, но мой мозг чувствовал боль и опухание между ушами, как будто у меня была инфекция, которую я не знала, как лечить. Мне нравилось доставляемое мне удовольствие и эротический вид такого сильного мужчины, ртом касающегося моего самого интимного места, доводящего меня до оргазма не потому, что мне это было нужно, а просто потому, что этого хотел он. Его властный характер не должен был быть таким опьяняющим, но я знала себя достаточно хорошо, чтобы признать, что я была в его рабстве.

Было трудно бороться с чем-то, чего я не понимала и с чем не имела опыта. Желание было чуждо для предпродажной версии Козимы. Я никогда не влюблялась и не чувствовала притяжения, похожего на клеймо, к моей груди и бедрам, отмечающего меня алой буквой моих нечестивых импульсов.

Теперь я знала это слишком хорошо, и у меня не было абсолютно никакой защиты от этого.

Александр выигрывал игру, правил которой я недостаточно знала, чтобы играть самому. Это казалось ужасно несправедливым, и я обнаружила, что злюсь все больше и больше, пока мылась в душе и готовилась к новому дню.

Увидев одежду, разложенную на моей кровати, когда я вышла из ванной, алкоголь только подлил пламя моей ярости.

Я была его куклой, которую нужно было одевать, точно так же, как я была его плотью, которую он использовал, и его мышью, на которую он охотился.

Я добавила этот проступок в свой список ненависти к нему, пока терла между пальцами роскошную ткань платья с запахом в цветочный узор.

Оно прекрасно сидело, как и смехотворно дорогое белье La Pearla в мерцающем золоте, и подчеркивало мои изгибы. Я знала, что я ему нравилась в золоте не потому, что оно хорошо на мне смотрелось, а потому, что оно удешевляло меня. Это было физическое воплощение богатства, которое он использовал, чтобы купить меня, как ценную конину.

На мгновение я подумала о том, чтобы бросить этот наряд и ходить совершенно голой, но мысль обо всех этих камерах и всех этих взглядах на меня была в конечном счете чересчур даже для такого относительно нескромного человека, как я.

На прикроватной тумбочке не было ни записки, ни инструкций, поэтому, немного поколебавшись, я попыталась открыть дверь в свои покои.

Она был разблокирована.

Звук механизма, встающего на место, прозвучал в моих ушах, как зов трубы. В этой новой жизни было так мало свобод, каждая казалась трогательно великолепной.

Волнистые холмы за окнами были серебристыми от проливного дождя, а стекло было холодным, когда я приложила к нему руку, чтобы вглядеться в неуловимый внешний мир. Мне хотелось сбежать вниз по лестнице, ворваться в тяжелые входные двери и скользнуть босыми ногами по мокрой траве, пока они не станут коричневыми от грязи, и я не рухну на землю,обезображивая себя. Мне  хотелось раскинуть конечности в прохладном зеленом одеяле и смотреть, как дождь падает мне в лицо.

– Я когда-нибудь снова буду на улице? – спрашивала я себя, наблюдая, как мое горячее дыхание запотевает на стекле.

–Ты… Голос Александра поразил меня больше, чем пистолет, приставленный к виску.

Мгновение спустя широкое пространство его тела было прижато к моему, так что солнечный свет его жара был на моей спине, а холодное затмение стекла – на моей груди. Это была та же самая двойственность, которую я всегда ощущала рядом с моим Мастером.

Горячий поцелуй непреодолимого желания и холодная пощечина стыда.

–В свое время тебя выпустят из этого дома и из этой жизни, моя Красавица, особенно если ты будешь вести себя так же красиво, как прошлой ночью. Я вздрогнула от текстуры его шелковистого дыхания, спускающегося по моему горлу, а затем прикосновения его губ к моему учащенному пульсу. —Ты раскрылась для меня так же, как и для своего Мастера. Скажи мне, ты чувствуешь себя обновленной этим утром?

Я сделала это, и это разбило мне сердце. Казалось, что каждый раз, когда он прикасался ко мне, он разрывал меня на части только для того, чтобы снова сплести острой иглой и темными нитями своей собственности. Я привыкла к боли, и это беспокоило меня.

Потому что эта покорность была окрашена тоской.

Я зашипела, когда Александр впился зубами в сильное сухожилие на моей шее. Он отстранился с тихим мычанием удовольствия и прошептал: —Я бы трахнул тебя у окна и использовал  твои соки, чтобы написать свое имя на стекле, если бы у меня не было предыдущей помолвки.

Мой желудок сжался в тревожной демонстрации разочарования, но я не позволила этому проявиться на моем лице, когда я повернулась, чтобы хмуро взглянуть на него, уперев руки в бедра. Только мое негодование сменилось любопытством, когда я увидела, во что он был одет.

– Во что, черт возьми, ты одет?

Александр ухмыльнулся и провел рукой по густой волне своих золотистых волос. На мгновение он так походил на молодого, высокомерного мальчика, что мне захотелось улыбнуться вместе с ним.

–Я одет в куртку для фехтования и брюки.

Я моргнула. – Кажется, я не знаю, что это такое.

Его улыбка стала шире, мягче, чем я когда-либо видела, настолько радостная, что даже достигла его глаз. – Если ты придешь, я покажу тебе.

Прежде чем я успела возразить, моя рука оказалась в его руке, и он потащил меня своей широкой походкой по коридору.

–Фехтование – древний вид спорта, впервые освоенный вашими итальянскими предками, но популяризированный французами. Это популярное времяпрепровождение мужчин Дэвенпорта с 19 века. Я некоторое время играл в университетской команде в Кембридже.

–Ах, scherma, – сказала я, переводя слово на итальянский, когда установила связь. – Меня не удивляет, что ты играешь с оружием.

Короткий испуганный смешок сорвался с его губ, и я заметила, насколько полны нижние по сравнению с изогнутыми верхними и какими перламутровыми бледно-розовыми они были.

–Я очень хорошо умею обращаться с инструментами и оружием, как ты уже начала обнаруживать.

Мы спустились по величественной мраморной лестнице в большую комнату и в левое крыло дома, где вошли в большой зал, превращенный в нечто вроде спортзала. В самом конце был длинный бассейн, который, казалось, не сочетался с замысловатым декором и греческими колоннами, а рядом с широкими матами расставлены современные тренажеры.

В центре этих циновок стоял мужчина, одетый в одежду, похожую на одежду Александра, только его костюм был черным. Мне потребовалось некоторое время, чтобы узнать Риддика, потому что его красочные татуировки были скрыты, но когда я это сделала, я побледнела.

Александр, наблюдательный ублюдок, заметил мое удивление и слегка улыбнулся.

–Риддик обучен восьми боевым искусствам. Я моргнула, и он скользнул по мне довольным взглядом, проходя мимо меня, чтобы пожать руку Риддику. – А я тренируюсь в девятке.