Текст книги "Очарованная (ЛП)"

Автор книги: Джиана Дарлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Он был таким наэлектризованным, буквально прожигая  каждый открытый дюйм моей кожи, пока он оценивал меня.

И было много обнаженной кожи под вечерним платьем, которое он выбрал для меня.

Это был тот же черный шелк, что и повязка на глазах, обернутая вокруг моей головы, материал стекал по моим крутым изгибам и тощим конечностям, как масляное пятно. Две панели, закрывающие мою грудь, были узкими, обнажая обе стороны моих выпуклостей, и соединялись в виде глубокой буквы V прямо над моим пупком.

Мои соски налились камушками в прохладном домашнем сквозняке и контрастном жгучем взгляде моего Мастера.

–Подведи ее поближе, —его голос разнесся по тому, что звучало как огромная комната.

Риддик толкнул меня вперед между лопаток с такой силой, что я споткнулась о край ковра и ухватилась за спинку чего-то, похожего на стул.

– Осторожнее с товаром, Риддик, – лениво приказал Александр, как будто ему было все равно, ранена я или нет, но мысль о том, что кто-то злоупотребит его вещами, была вопиющей.

– Да, сэр, – проворчал Риддик.

Его рука снова нашла открытую поясницу, но на этот раз он мягко подтолкнул меня вперед, пока мы оба не остановились у того, что я приняла за изголовье огромного обеденного стола.

Я резко втянула воздух, когда холодные пальцы коснулись пульса, яростно бьющегося на правой стороне моей шеи. Медленно я выпустила воздух с тихим шипением, когда эти пальцы скользнули вниз по моему горлу и по склону моей груди, чтобы остановиться на ее выпуклости .

– Меня готовили к этому с детства, – мягко сказал Александр, прижимая ладонь к моему сердцу. —Но я никогда не представлял себе, как опьяняюще будет владеть чем-то такой изысканной красоты.

– Приготовлен для этого? – спросила я, пытаясь сдернуть пелену с таинственного человека передо мной, чтобы раскрыть его истинные черты и форму.

Его смешок был просто нежным восклицанием. – Такой любопытный ум, Мышонок. Разве мы не говорили о том, сколько неприятностей это доставит тебе?

–Я не думаю, что мы действительно разговаривали вообще, —возразила я. – По крайней мере, я не знаю ничего ценного. Почему ты отплатил мне за спасение твоей жизни, разрушив мою? Почему ты держишь меня запертым в темноте с моими демонами, как душевнобольного?

– Осторожнее, – предупредил он низким рычанием, чтобы ни Риддик, ни миссис Уайт не услышали. —Мне нравится твой дух, но эта игра, в которую мы играем, – это нечто большее, чем просто удовольствие. Речь идет о выживании для нас обоих.

Я тихонько задохнулась от его слов и его пальцев, когда они ущипнули мой чувствительный сосок, и ощущение, словно направленный взрыв, пронеслось по моим нервным окончаниям.

– А теперь встань на колени, – скомандовал он достаточно громко, чтобы его голос эхом разнесся по залу и донесся до ушей всех, кто смотрит.

Я вздрогнула, когда мне пришло в голову, что действительно кто-то может наблюдать за нашей беседой. Мои уши напряглись, чтобы уловить любой окружающий шум, который мог бы выдать присутствие других посетителей.

– На колени, – снова приказал Александр.

Я упала на колени.

Было что-то, чего я не понимала в этой динамике между нами. Он был зловеще загадочным, когда я спасла ему жизнь в миланском переулке, но он не казался жестоким или садистским. Это, в сочетании с его загадочными словами о нашем взаимном выживании, поставило под вопрос всю его мотивацию унижать меня.

Поэтому я  встала на колени.

И я молилась, хотя Бог никогда не был особенно добр ко мне или моим вопросам, ответы на которые освободили бы меня от моего рабства.

– Уходите, – приказал он всем, кто еще оставался в комнате.

Я выпустила мягкое выражение облегчения.

Как бы я ни хотела облегчить свою семью, удерживая Каморру на безопасном расстоянии и давая им дополнительное содержание Александра, я знала, что не хочу, чтобы меня высмеивали перед столовой, заполненной людьми.

Когда тихий щелчок закрывающейся двери оповестил об их уходе из комнаты, Александр снял с меня повязку.

Я моргнула, увидев созвездие ярких хрустальных люстр, отбрасывающих свет на всю комнату, и попыталась прийти в себя.

Удивительно, но он мне разрешил.

Столовая была длинной и узкой, с высокими сводчатыми потолками, куполообразными арками над огромными дверями и таким количеством позолоты, что все пространство, казалось, светилось пойманным солнечным светом, хотя небо за окнами было темным как смоль.

– Добро пожаловать в холл, – пробормотал Александр, нежно сжимая пальцами мой подбородок и наклоняя его, пока мои глаза не встретились с его глазами. —Здесь ты будешь есть со мной, когда я буду в резиденции.

Должно быть, он прочитал удивление в моих глазах, потому что его губы весело дернулись. —Ты ожидала, что тебя навсегда оставят в темноте моего бального зала, питаясь только ветчиной и черствым хлебом? Я же говорил тебе, Мышонок, все, что я возьму от твоего тела, вознаградится привилегиями. Хорошая рабыня ест со своим господином. Прошлой ночью ты доказала своим прекрасным ртом, что действительно можешь быть очень хорошей рабыней.

Моя оливковая кожа была слишком смуглая, чтобы показать, как она вспыхнула от яростного румянца, и я никогда раньше не была так благодарна за это. Я была одновременно довольна и отвергнута. Воспоминание о том, как я вцепилась ему в горло, было воспоминанием о вторжении, воспоминанием воина о войне, и все же я чувствовала триумф, несмотря на ужас, потому что это была битва, которую я выиграла.

– Да, – сказал Александр, отвечая на мои мысли так, как будто они у него тоже были. —Ты можешь ненавидеть меня и по-прежнему наслаждаться, доставляя мне удовольствие, моя Красавица.

Мои губы изогнулись влево, сдерживая бурлящие во мне эмоции. Я был настолько конфликтным, что мне стало плохо от этого.

–Ты знаешь, что покупатели ищут в будущем рабе? – спросил меня Александр, потянувшись за бокалом красного вина и взболтав его в миске.

Мои глаза уловили цвет, свет сквозь красное сиял, как кровь, и я загипнотизированно смотрела, как он вертит и вертит содержимое в своей большой руке.

–Это не обязательно послушный характер. Лучшие Мастера любят вызов. Это двойственность сильного ума и покорного духа, свирепого сердца. Только со всеми тремя раб может быть по-настоящему замечательным. Сильный ум испытывает крапиву хозяина, покорный дух – его награда, но без свирепого сердца ни один раб не доверится своему господину настолько, чтобы насладиться игрой.

Он перегнулся через подлокотник своего похожего на трон кресла, бокал с вином ненадежно болтался между его пальцами прямо над моими губами.

– Открой, – мягко приказал он.

Я приоткрыла губы, не сводя с него глаз, даже откинув голову назад, чтобы поймать во рту полнотелое вино.

Его дыхание стало более глубоким, его лицо напряглось от возбуждения, когда он смотрел, как я пью из его стакана.

–Я хочу, чтобы ты насладилась нашей игрой, Мышонок, – сказал он мне, когда я облизнула губы, и выпрямилась на своем месте. —Я хочу доставить тебе радость в твоем служении.

– Но ты хочешь причинить мне боль, – сказала я более хриплым голосом, чем хотела, потому что никогда в жизни не видела таких красивых глаз.

Серые, такие глубокие и чистые, что они сияли, как полированный оловянный обеденный сервиз на столе.

Он сделал глоток вина, его сильное горло сжалось, его губы были скользкими от красного ликера, прежде чем он смахнул его с языка.

Я извивалась, когда мой живот нагрелся, и возбуждение захлестнуло меня между ног.

Такой простой жест, разделить вино из одного бокала, а затем наблюдать, как он облизывает свой твердый рот, но он произвел на меня такое сильное впечатление.

Я задавалась вопросом, была ли я уже обусловленно слабее, чем я думала раньше… или если он был просто великолепен, я была всего лишь женщиной, достаточной, чтобы ответить.

– Неважно, хочу я того или нет, – наконец признал он. —Я причиню тебе боль, потому что я должен так же, как ты должна терпеть это, потому что у тебя нет выбора.

– Тебе это не нравится? – спросила я, настолько потрясенная, что смогла усмехнуться.

Его глаза вспыхнули при моем отношении. – Хочешь увидеть, насколько мне это нравится, моя Красавица? Прежде чем я успела возразить, моя рука оказалась в его руке, и он прижал ее к стальной длине своего члена под костюмными брюками. —Мысль о твоем теле, покрытом моими синяками, и твоем красивом лице, покрытом слезами, делает меня невыразимо твердым.

Мы оба ахнули, когда я необъяснимым образом сжала его член от этих слов.

–Мне это нравится, но это самая последняя причина, по которой я собираюсь это сделать, – загадочно напомнил он мне.

–Что это значит?

Он наклонился, запустил руку в волосы на затылке и притянул меня еще сильнее между своими раздвинутыми ногами. Я ахнула, и он воспользовался этим, погрузив большой палец между моими губами.

–Поверь мне, когда я говорю тебе, что я, может быть, и владею кнутом, но я также сильно полагаюсь на это, как и ты. Если ты хочешь пережить это ценой своей жизни, ты сделаешь то, что я скажу, без колебаний.

Я посмотрела в его убийственно серьезное лицо и почувствовала, как угроза проникает в мою кожу, отпечатываясь мурашками по моей коже.

–И если ты думаешь, что быть повешенным на красивом дереве с привязанными к твоим лодыжкам колокольчиками – плохой способ умереть, тебе лучше держаться в неведении относительно того, как эта опасность поможет избавится от тебя.

Я зверски вздрогнула, мои зубы впились в мягкую подушечку его большого пальца.

В следующее мгновение меня подтянули под мышки и положили на стол, мой зад прикрыла позолоченная тарелка на сервизе Александра.

– Хватит болтать, – прорычал он, обвивая руками мои ноги так, что его руки могли раздвинуть внутреннюю часть моих бедер. —Я жажду какой-нибудь сладкой итальянской киски.

Страх пронзил меня, когда он потянулся к моему бедру за острым ножом для мяса и поднес его к моей шее. Его взгляд был так же проницателен, как пульсация, бьющаяся в моем горле, и оружие было прижато к нему.

Все мое тело дрожало, как мышь, зажатая за хвост во рту охотника.

Затем быстрым взмахом и тихим вздохом рвущегося шелка Александр провел лезвием по центру моей груди сквозь ткань, едва прикрывающую торс и пах.

Черный шелк скользнул по моим изгибам и растекся по обеим сторонам моего тела.

– Изысканно, – пробормотал Александр, нависая надо мной. Он провел широкой ладонью по центру моего тела, следуя линии, которую провел нож. Его рука остановилась на моей лобковой кости, и его большой палец скользнул по пирсингу моего клитора.

– Ты знаешь, почему я это сделал? – спросил он меня риторически. —Чтобы с того момента, как ты проснешься в своей новой жизни, ты знала, что твое тело принадлежит мне, и я могу делать с ним все, что захочу.

Я вздрогнула, не зная, было ли это от прохладного воздуха, затяжного страха или собственнического, жадного взгляда Александра на мое тело.

Он откинулся на спинку стула, еще раз обхватил меня своими ногами и притянул  ближе. Я откинулась на локти к столу, потревожив упавшую с грохотом дорогую посуду. Тарелка под моей задницей опрокинулась, на секунду врезавшись в мои бедра, прежде чем Александр оттащил меня дальше к краю стола, и она с громким грохотом упала на пол.

Я смотрела на его ярко-золотистую голову, склонившуюся над моим подолом, на его дыхание, доносившееся над моей липкой влажной обнаженной плотью, и мне казалось, что он похож на короля, склонившегося молиться у алтаря.

Мой алтарь.

Желание вспыхнуло в моем животе  до самых кончиков пальцев рук и кончиков пальцев ног. Охваченная желанием, я задавалась вопросом, какой у меня был вкус там, внизу, когда Александр медленно окунул свой рот во внутреннюю часть моего бедра и провел своим сильным языком по моей голой пизде.

– Жженый сахар, – пробормотал он, касаясь моей кожи, его пальцы сжались так, что они стали похожи на скобы, удерживающие меня открытой. —Я был мальчиком, когда в последний раз ел десерт на ужин.

Затем его рот оказался на моем клиторе, и он сосал, лизал, трахал мою киску своим языком, зубами, губами и носом. Повсюду одновременно было давление и всасывание. Моя голова упала между плечами, когда я задыхалась, мои бедра дрожали вокруг его широких плеч, когда он пировал на мне.

– Si, cosi lo voglio, – выдохнула я на своем родном языке, не в силах поверить в то, насколько восхитительно его рот ощущался на моей киске.

–Когда ты умоляешь, делай это на языке своего Мастера, – сказал он мне в гладкие складки.

На самом деле я пыталась найти поддержку в том факте, что мужчина, доставляющий мне такое удовольствие, не был ни хорошим, ни тем, кто мне нравился, но то, как его язык двигал мой новый пирсинг взад и вперед по моему клитору, растворил все мое сопротивление.

– Я хочу тебя услышать, – прорычал он, покусывая капюшон клитора так, что мои бедра дернулись и отправили солонку на пол. —Скажи мне, как сильно ты любишь мой рот на своей пизде, или я буду держать тебя здесь всю ночь на грани оргазма.

Рыдание забулькало у меня в горле.

Я хотела дать голос наслаждению, выпустить немного гелия желания, переполнявшего меня, пока я не почувствовала, что взорвусь.

Но я не хотела поддаваться его желаниям. Я а слушаться его, но предупредила, что не буду послушной.

– Сомневаюсь, что ты сможешь доставить меня туда, как бы долго ты ни пытался, – выдохнула я.

Его потрясенный ржавый смех омыл мой горячий секс прохладным воздухом.

–Это то, что мы называем топпингом снизу, Мышонок, и со мной это не пройдет.

Его рот вернулся к моей киске, на этот раз даже более интенсивно. Затем у моего входа возникло давление, и я попыталась вывернуться, потому что меня никогда раньше не ломали.

У меня были странные отношения с моим старым агентом Лэндоном Ноксом, но они не были сексуальными, и хотя я всегда интересовалась сексом, я делила спальню со своими тремя сестрами, так что исследовать его было просто невозможно.

–Кто-нибудь когда-нибудь играл с этой милой пиздой раньше?

Я застонала, когда его большой палец вращался все сильнее и сильнее с каждым движением, пока он не скользнул через мою невероятную гладкость внутри меня на несколько дюймов.

Он поднялся со своего места, его рука все еще была на моей киске, в то время как другая использовала мои волосы как рычаг, чтобы подтянуть меня к его рту. Его губы проглотили мой вздох, продолжая вращать большим пальцем внутри чувствительных стенок моего члена.

На вкус он напоминал слегка подсоленную воду из-под макарон.

Он был на вкус как я.

Я застонала под его языком, сломленная натиском чувств, настолько готовая к оргазму впервые в жизни, что была готова сделать все, что он попросит, в обмен на прекращение этого взбирающегося, набухающего удовольствия.

–Скоро, Мышонок, я собираюсь засунуть свой большой член в твою киску. Ты будешь бороться и корчиться против меня, умолять меня пощадить твою болезненно тугую пизду. Но я не буду милосерден. Я закопаюсь в тебя по самую рукоять и буду использовать тебя, пока ты не состаришься.

Я ахнула в его рот, затем застонала, когда его язык прошелся по моим губам, прежде чем погрузиться обратно внутрь, потирая мои в такт ритму его пальцев между моих бедер. Мой бедный, сбитый с толку мозг изо всех сил пытался понять, как его слова могли лить на меня, как керосин, зажигая огонь, который он разжигал между моими ногами, в полномасштабное пламя.

Можно ли ненавидеть мужчину, но любить то, как он заставляет чувствовать твое тело?

Это казалось невозможным, но я была на пороге своего первого оргазма, данного мне моим личным Аидом.

–Я буду трахать тебя, пока ты плачешь, и я буду продолжать трахать тебя, пока твоя сладкая, воспаленная киска не сожмется вокруг меня, когда ты, наконец, кончишь вслед за своим Мастером, – продолжил он слегка хриплым голосом, выдававшим, насколько он действительно был возбужден. – Я научу тебя испытывать оргазм по команде, и, Мышонок, твой первый урок начинается сейчас. У тебя есть тридцать секунд, чтобы кончить за мной, или я ударю тебя тростью по заднице.

Он отстранился настолько, чтобы заглянуть мне в глаза, его выступающие скулы покраснели, а глаза полностью почернели от удовольствия, и я подумала, что сделала это. Я удовлетворяла в нем какую-то первобытную потребность, что-то темное и низкое, что должно было прижать меня к столу и доминировать надо мной. Даже когда он доставлял мне удовольствие, я знала, что возвращаю его в тройном размере.

Он нуждался в этом, нуждался во мне, чтобы выйти из этого .

Это не должно было так возбуждать, и это не должно было согревать мою грудь чем-то большим, чем вожделение, но это произошло.

Я посмотрела в его свирепые звериные глаза и менее чем за тридцать секунд кончила ему на руку.

Мое тело, казалось, раскололось по каждому шву, мои молекулы вывалились на стол, как набивка из куклы. Мир исчез, когда мой разум раскололся, все, кроме этих больших серых глаз с длинными ресницами, которые смотрели на меня с огненным триумфом, когда я пульсировала вокруг его большого пальца и ахала ему в лицо.

– Это мое, – прорычал он, резко хлопнув меня по киске, так что я сильно вздрогнула. —Ты моя.

И на одну краткую секунду, пока я лежала изможденная и раздираемая желанием на его обеденном столе, я согласилась с ним..

Когда я проснулась на следующее утро, мои внутренние поверхности бедер были скользкими от возбуждения, а в горле застрял стон.

Я мечтала об Александре.

Риддик стоял надо мной, его суровые черты совершенно не выражали осуждения, несмотря на то, что я снова была голой, и через окна проникало достаточно тусклого света, чтобы влага на моих бедрах блестела.

Стыд обрушился на меня, как ведро ледяной воды, гася затянувшееся желание, прожигающее мою кожу. Даже тогда я все еще чувствовала рот Александра на своей киске, как постоянное клеймо, и с тревогой задавалась вопросом, буду ли я носить эту метку всю оставшуюся жизнь.

Я хотела ненавидеть тот факт, что такой жестокий, бессмысленный человек дал мне мой первый опыт умопомрачительного удовольствия, но небольшая часть меня задавалась вопросом, не было ли это одной из причин, по которой я любила его.

Так долго я плыла по неспокойным водам будущего моей семьи, изо всех сил пытаясь удержать корабль герметичным и в вертикальном положении, несмотря ни на что.

Это было странно освобождающим, когда кто-то другой принимал решения за меня.

– Лорд Торнтон просит вас присутствовать в его покоях, – прервал мои мысли Риддик.

Я нахмурилась, тряхнув головой, чтобы прояснить мысли, прежде чем посмотреть в массивные окна, на темный пейзаж за ними. Это был первый раз, когда ставни были открыты, благо, которое, как я поняла, было даровано мне из-за моего послушания прошлой ночью в столовой. В сумеречном свете, сквозь прозрачные шлейфы тумана, катящегося по тому, что вдалеке казалось слегка холмистой зеленью, было не на что смотреть, но то, что я могла расшифровать, было прекрасно.

К тому же было явно слишком рано просыпаться.

–Зачем он может хотеть меня в такой час?– спросила я.

Риддик моргнул, глядя на меня, затем, когда я не пошевелилась, повторил: – Лорд Торнтон просит вас войти в его комнаты.

Я фыркнула и оторвала свое ноющее тело от неумолимого мраморного пола, уперла руки в бедра и закатила глаза, как будто я не была прикована к полу совершенно голой.

– Тогда отведи меня к его Могущественному Лорду, – согласилась я.

Это могло быть игрой света, но Риддик, казалось, улыбнулся, когда присел, чтобы разблокировать мои кандалы.

Я последовала за ним через широкий простор бального зала, затаив дыхание, когда он отпер дверь и провел меня в коридор, не завязывая мне глаза.

Коридор был длинным, с окнами почти от пола до потолка с одной стороны и огромными портретами с мельчайшими деталями с другой, которые явно принадлежали предкам Дэвенпорта. В середине стены был вылеплен и нарисован герб из лепнины, так что он привлекал внимание со всех сторон зала. Обрамленный свирепым грифоном и львом с обеих сторон, увенчанный злобным ястребом и опирающийся на фразу на латыни, которую я не совсем поняла, щит изображал жемчуг, шипы и красные цветущие цветы. Это было красиво.

Я хотела сжечь его.

Мы прошли быстро, миновав отверстие, ведущее вниз к величественной мраморной лестнице, у подножия которой лежал двухэтажный большой зал, выкрашенный в бледно-голубой цвет с замысловатыми завитками лепнины. Я заметила входную дверь и ненадолго подумала о том, чтобы убежать, мысль о свободе была настолько осязаема, что я ощущала на языке вкус  земляной травы.

Но слова Александра эхом отдавались в голове,если ты хочешь подвергнуть свою семью риску с мафией, Козима, ты должна знать, что ты можешь  уйти в любое время.

Было мучительно подавлять присущее мне бегство или бороться с реакцией на ситуацию. Я хотела выбежать из этих дверей и никогда не оглядываться назад. Я хотела приковать лорда Торнтона к полу бального зала и бить его, пока он не превратился в черно-синее пятно на блестящих плитках.

Но я этого не могла.

На самом деле мне пришлось сделать наоборот.

Я должна был предоставить ему доступ к моему телу, дать ему контроль над каждым своим действием и уступить каждому его правилу.

Сам дом был произведением искусства. Я не могла не думать о том, как бы понравилось здесь моей артистичной сестре Жизель, и это заставило мое сердце сжаться, как потерянное эхо.

Мне отчаянно хотелось связаться с семьей, узнать, как они отнеслись к моему внезапному предложению о работе и к необъяснимому исчезновению Шеймуса. Себастьян был бы в ярости из-за того, что я не попрощалась, его гнев маскировал разбитое сердце. Мой собственный орган чувствовал себя перекошенным в моей груди, половина его все еще находилась за грудной клеткой моего близнеца, где ей и место. Я скучала по нему со свирепостью, которая крала частичку каждого моего вздоха. Елена будет изо всех сил пытаться обеспечить себя жизнью в городе, который она ненавидит, а мама будет занята, поскольку она всегда пыталась удержать крепость в доме больших личностей, где очень мало места для передвижения.

Мы продолжили путь по другой стороне зала и остановились у массивных двойных дверей. Риддик дважды постучал, но, не дожидаясь разрешения, толкнул дверь, схватил меня за запястье и потащил в комнату.

Комната была темно-синей, золотые акценты мерцали в тусклом свете, пробивающемся через два узких окна, обрамляющих колоссальную кровать с балдахином, задрапированную тяжелым темно-синим бархатом, перевязанную сзади толстой золотой веревкой. Они показали гладкое одеяло, серебристые простыни и подушки, а прислоненный к ним с тем же оттенком серого в глазах и золотым беспорядком волос был мужчина.

По дремлющему взгляду и по мягкости полного рта, который обычно был сжат, было ясно, что Александр только что проснулся. Кулак сжал каждое из моих легких при виде его вот так, с обнаженной грудью и без его обычных доспехов.

Он был похож на человека, а не на холодного, властного бога, каким я узнала его за свои короткие недели там.

– Спасибо, Риддик, – сказал он слегка сонным голосом, который напомнил мне его похотливый тон прошлой ночью. – Ты можешь покинуть нас.

Я стояла прямо в дверном проеме и боролась с желанием заломить руки. Я никогда не была застенчивой или неуклюжей, и сейчас  не хотела представлять себя высокомерному лорду Торнтону. Но я не могла справиться с девичьим головокружением и смущением, вызванными осознанием того, что мужчина, развалившийся передо мной, как король, всего несколько часов назад держал рот между моими ногами.

Медленная улыбка скользит по его губам, как будто он точно знает, как действует на меня. – Иди сюда, моя Красавица.

Я незаметно сделала глубокий вдох, чтобы избавиться от бабочек в животе и путаницы в голове, а затем подошла к левой стороне его кровати. Его глаза следили за мной, острые и пристальные, как у охотника, выслеживающего свою добычу.

– Ты прекрасна даже в своем замешательстве и страдании, – мягко сказал он, протягивая руку, когда я остановилась рядом с ним, и провел тыльной стороной ладони по моей груди.

Мой сосок мгновенно увеличился, отражая напряжение в моем животе.

– Мне нужно больше кормить тебя. Он нахмурился, когда его большой палец провел по моим ребрам, где виднелись выступы под моей кожей. – Тебе понравилось вчерашняя еда?

Я покраснела при воспоминании об ужине, который мы разделили после того, как он съел мою влагу между  ног и усадил меня на колени рядом со своим стулом. Затем он начал кормить меня со своей полной тарелки пастой алла Дженовезе, ловко накручивая лапшу в ложку и ожидая, пока я разомкну губы, чтобы положить закрученный кусочек на язык.

Было странно эротично смотреть в его глаза, когда он кормил меня, наблюдать, как он изучает, как мои губы смыкаются, мое горло сглатывает. Свежее возбуждение набухло в моей киске и стекало по моим ногам. Только в конце трапезы, когда мы допили его кубок вина и доели мою любимую пасту, Александр признал свое влияние на меня, приказав мне встать. Затем он обхватил мой плачущий клитор, наши глаза яростно встретились, и он убрал руку, мокрую от моих соков.

Он протянул мне два своих влажных пальца.

Я долго смотрела на них, и у меня стыдливо потекли слюнки.

– Попробуй, какой мокрой я тебя делаю, Мышонок, – скромно подбодрил он, водя указательным пальцем по моим приоткрытым губам, прежде чем скользнуть им по моему языку.

Мой рот инстинктивно закрылся, и я быстро сосала, когда он стонал от ощущения моего рта.

Он слишком рано отстранился от меня и приложил два других пальца ко рту, я отсасывала их долгим движением бледно-розовых губ.

Я задыхалась, когда его рука отстранилась.

–Ты была превосходной рабыней сегодня вечером, – похвалил он. – Завтра ты получишь свою награду.

Я моргнула, прогоняя воспоминание, и сосредоточилась на нем. —Паста моей мамы лучше.

Александр моргнул, а затем его поджатые губы улыбнулись. —Непокорная до последнего, даже когда ты жаждешь, чтобы я снова прикоснулся к тебе.

Я фыркнула, решив восстановить свой атавизм. – Я бы не стала задерживать дыхание из-за этого… на самом деле, нет, пожалуйста.

На этот раз я услышала низкий зловещий смешок. —Осторожно, Красавица. Если бы я сейчас коснулся твоей милой пизды, ты обещала бы мне, что она не промокнет насквозь?

Я прищурилась, глядя на него, хотя и чувствовала тяжелый пульс вожделения в основании моего паха. —И тут я подумала, что мне нужна помощь в понимании английского.

Его глаза предостерегающе вспыхнули, но, к моему удивлению, он не поддался на мои насмешки. Вместо этого он откинул одеяло, обнажая каждый сантиметр своего голого, резного мрамора.

Моим глазам казалось, что они вот-вот вывалятся из орбит при виде этого зрелища.

Он явно не был ленивым лордом, проводившим все свое время в помещении, попивая виски, читая и сочиняя письма.

Нет, этот человек был спортсменом, его длинные линии силы были индивидуально прочерчены под его золотистой кожей, так что я могла проследить напряженный живот, каждую худую мышцу бедра под своим пальцем.

У меня пересохло во рту.

Александр подошел к краю кровати рядом со мной и встал так, что я вдруг затмилась его устрашающим ростом. Он должен был быть не менее шести футов четырех дюймов, учитывая, что он возвышался над моим впечатляющим ростом.

–Я не буду втягиваться в твои игры, как те глупые, девственные итальянские мальчики, с которыми ты имела дело в Неаполе, ведомые своими членами и твоей красотой. Я взрослый мужчина и опытный Доминант, тебе лучше помнить об этом и не продолжать насмехаться над тем, чтобы я уступил контроль. Это понятно?

– Если ты так чертовски контролируешь себя, я думаю, ты сможешь выдержать небольшую насмешку со стороны неопытной итальянки, – возразила я, подойдя еще ближе, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

Желание горело в его глазах, и я знала, что он хочет наказать меня за мою дерзость.

Дрожь пробежала по моему основанию позвоночника.

–У меня нет времени, чтобы показать тебе, насколько ты совершенно неопытна в данный момент, потому что у меня сегодня утром встречи. Ты здесь, чтобы начать то, что станет частью твоих повседневных обязанностей.

Мои брови метнулись к линии роста волос. —Быть ​​твоей секс-рабыней недостаточно, теперь мне нужно убираться?

Его губы дернулись от улыбки, прежде чем он успел ее скрыть. – Ты будешь начинать каждый день с заботы обо мне, как мой камердинер Мерфи. В настоящее время он находится в столь необходимом отпуске в Шотландии со своей семьей, и поэтому этот долг должен лечь на моего раба.

Он отошел от меня, прошел по шикарным персидским коврам и открыл двойные двери, которые, казалось, вели в гардеробную.

–Проходи.

Я выругалась себе под нос по-итальянски, но последовала за ним.

Он продолжал говорить, проходя через чулан в огромную мраморную ванную, явно недавно отремонтированную. Я смотрела, как он подошел к тропическому душу, заключенному в стекло, и включил его. – Ты будешь меня купать и одевать, а потом провожать каждое утро. Когда я буду возвращаться каждую ночь, ты будешь ждать меня в большом зале в своей позе, обнаженная и ожидающая меня.

–А пока тебя нет? Неужели меня заставят сидеть в бальном зале весь день, созерцая свое рабство и кандалы

Я сойду с ума, если проведу слишком много времени в одиночестве в этой черной дыре.

Александр изучал меня, нахмурив брови, и я заметила, насколько ясны его серые глаза, настолько темно-серые, что они казались почти черными, а затем у зрачков приобрели такой чистый цвет, что казались кристально чистыми.

Он действительно был самым красивым монстром.

– Ты относительно неплохо доставила мне удовольствие за последние двадцать четыре часа, так что я позволю тебе побегать по дому, пока меня не будет. Разблокированные комнаты – единственные, к которым у тебя есть доступ. Не пытайся воспользоваться моей щедростью, проникая в запретные места.

Я надулась, прежде чем смогла остановиться, но, к моему полному шоку, выражение моего лица заставило Александра тепло усмехнуться и мягко сжать мой подбородок между пальцами, чтобы он мог лучше смотреть на меня.

– Какое наслаждение от твоей молодости, – пробормотал он, по-видимому, удивленный своим наслаждением. —Я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то противостоял моей тирании или дулся перед лицом моих правил. Это странно мило, Мышонок.

– По крайней мере, ты признаешь, что ты тиран.

–О, тиран высшего порядка. Тот, кто правит абсолютной властью, – заверил он меня странно игривым тоном, хотя лицо его было холодным, почти отсутствующим в своем бесстрастии.

–И ты совершенно сбиваешь с толку, – сказала я ему, слегка запыхавшись, потому что общение с лордом Торнтоном было похоже на то, что я представляла себе, катаясь на американских горках, – постоянная смена атмосферы.