Текст книги "Очарованная (ЛП)"

Автор книги: Джиана Дарлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Моя жизнь была заложена моим отцом, замученным, чтобы спасти самых важных людей в моей жизни, тех, кто мог обрести лучшее будущее, чем когда-либо было у меня.

Я просто надеялась, с каждой каплей сломленного оптимизма в моем сердце, что моя жертва позволит им добраться до другой стороны доски, превратиться в любого человека, которого они хотят, несмотря на болезненные реалии их генезиса.

Я лениво и бесплодно гадала, кем я могу стать в конце этого испытания.

Пока я играла с Ноэлем, мне было легко представить себе другую жизнь, жизнь с отцом, который будет учить меня шахматам в детстве, который дарит мне щедрые подарки из своих экзотических путешествий, просто чтобы побаловать меня, и с отцом, который будет целовать меня перед сном каждую ночь,передавая  мятный запах изо рта.

Я задавалась вопросом, насколько другой я была бы, если бы состав моей личности был устроен иначе, и я была бы измененной женщиной.

Может быть, один из них подходит для прозвища «Рути».

–Мат, – сказал Ноэль, ставя свою ладью рядом с моим королем. —Если ты хочешь выйти из него, то должна пожертвовать последней пешкой.

Я была привязана к моему последнему оставшемуся в живых маленькому солдату, но я делала так, как он учил.

Он взял мою пешку быстрыми, ловкими пальцами, с таким явным ликованием в движении, что казалось, будто они прыгнули через доску.

–Мат, – сказал он снова, на этот раз используя своего слона, чтобы загнать меня в угол. —Ты можешь взять его своим конем, а я возьму его своей пешкой.

Я с горечью следовала его логике, чувствуя на языке поражение. Мое сердце билось слишком быстро, заливая тело адреналином, которому некуда было деваться.

Я задрожала на своем месте, когда он сказал: —Снова мат.

Он преследовал меня, охотился за мной через доску, как большая кошка, играющая со своей едой. Это был жестокий и необычный обман, особенно когда он был так добр ко мне в тот день.

Прежде чем я успела его расспросить, полуоткрытая дверь в комнату хлопнула о стену, и в дверном проеме появился высокий, темноволосый и необыкновенно злой мужчина.

Я бесчисленное количество раз видела опасных, страшных мужчин, но никогда так близко и никогда их гнев не был полностью сосредоточен на мне.

Было видно, что Александр злится на меня. Его гнев витал в воздухе, как помехи перед бурей. Мое тело покрылось мурашками, и мое и без того неустойчивое сердце начало бешено колотиться в груди.

– Александр, хорошо, что ты присоединился к нам, – любезно сказал Ноэль.

Моя голова повернулась, чтобы поглазеть на его самообладание. Была ли я единственным существом в доме с инстинктом бежать перед бурей?

Александр не говорил. Вместо этого он сделал несколько крадущихся шагов вперед, его походка была похожа на напряженные мускулы. Только когда он остановился в нескольких футах от стола, свет от костра упал на его лицо, и я увидела в его чертах ярость.

В его ярости не было огня, не было гейзера выкрикиваемых проклятий и страстных восклицаний, как у любого из членов моей семьи или ограниченных друзей.

Только холод, такой абсолютный, что исходил от него, как сухой лед.

Мой перепуганный мозг пытался найти причину его безумия, хотя бы для того, чтобы я могла вооружиться надуманным оправданием, но ничего не вышло.

Я была с отцом этого человека, играя в шахматы.

Было ли это тем, что я развлекалась впервые с тех пор, как приехала? Его кинк процветал на моем жалком страдании?

Или, может быть, дело было в том, что я была не там, где, по его мнению, должна была быть, прикованная в бальном зале, как бешеный зверь.

Я затаила дыхание, когда его глаза проследили каждый дюйм моего тела в поле его зрения, прежде чем перейти к его отцу.

–У нас была договоренность. Каждое слово было тщательно вырезано из гранита и оформлено со смертельной точностью и контролем. У меня было ощущение, что если мы с Ноэлем сделаем хоть одно неверное движение, Александр выпустит на волю насилие, которое, как я всегда чувствовала, было свернуто в его душе.

– А мы? – спросил Ноэль, его лук сморщился в искреннем замешательстве. – Что я не могу играть в шахматы в собственном зале с гостем?

– Она не твоя гостья. Он подошел к столу, нависая над отцом. – Она не имеет к тебе абсолютно никакого отношения.

Ноэль небрежно откинулся на спинку стула, его пальцы свисали с подлокотника, бриллиантовые запонки подмигивали на свету. Он был воплощением ленивого лорда.

–Вот тут ты ошибаешься. Она имеет к тебе все отношение, а ты мой сын, мой наследник и мой протеже. Все, что ты делаешь, является отражением этого дома и моей собственной способности править. Следовательно, мисс Козима имеет абсолютно все, что касается меня.

Я вздрогнула, когда рука Александра ударилась о шахматную доску, рассыпав великолепно вырезанные деревянные фигуры по всему полу. Одна из пешек неудачно приземлилась на мраморную ножку камина и сломала себе шею.

–Если ты тронешь хотя бы один волосок на ее голове, я убью тебя, – кипел Александр. – Я серьезно, Ноэль. Я убью тебя на месте.

Ноэль выглядел потрясенным, и я не могла его винить.

– Он был добр ко мне, – набралась я смелости сказать. Мое сердце колотилось в клетке моих ребер, отчаянно пытаясь избежать последствий моих действий.

Александр перевел на меня застывший взгляд и оскалил зубы. —Прошу прощения?

Я дважды прочистила горло, прежде чем мой голос застрял у меня в горле. – Он устроил мне экскурсию и только учит меня играть в шахматы.

Его рука схватила меня за горло прежде, чем я успела моргнуть, сжав его так сильно, что у меня перед глазами вспыхнули пятна. Он наклонился и тихо прорычал мне в лицо: —Никто не учит тебя ничему, кроме твоего Мастера. А кто твой Хозяин, Мышонок?

– Ты, – сказала я больше дыханием, чем голосом, изо всех сил пытаясь втянуть воздуха из-под его мучительной хватки. —Ты.

– Да, – прошипел он, проводя носом по моей линии подбородка, чтобы говорить мне в губы. —Я Хозяин этого тела, Капитан твоей гребаной судьбы. Думаю, давно пора тебе это понять.

Я задохнулась, когда он запустил руку мне в волосы и повернулся, утаскивая меня от стола силой своего шага к двери. Мои руки метнулись к нему, пытаясь ослабить его мучительную хватку, но безрезультатно. Слезы выступили у меня на глазах, и я боролась, хотя была вынуждена следовать за ним.

– Я разберусь с тобой позже, – угрожал через плечо Александр Ноэлю, вытаскивая меня за дверь и захлопывая ее.

Я едва успевала за его пожирающими землю шагами, пока он поднимался по лестнице, направляясь обратно к моей клетке.

–Мастер, пожалуйста, – взмолилась я, когда  каждый висок пронзила головная боль. —Пожалуйста, останови это. Я не знала…

–Ты не знала? Тут я подумал, что ты сносно умна, Мышонок. Ты ни при каких обстоятельствах не проводишь время наедине с другим мужчиной, если только это не Риддик, и особенно не позволяшь никому из них прикасаться к тебе. Очевидно, я совершил ошибку, позволив тебе бродить по дому. Это ошибка, которую я не собираюсь повторять.

Я закричала, когда он толкнул дверь бального зала и грубо втолкнул меня внутрь. Я споткнулась о ноги, рухнув на неумолимый пол на локтях и коленях с такой силой, что на секунду подумала, что они могут разбиться.

Зажимы его ботинок ударялись о мрамор, как ударяющиеся кремни, когда он крался за мной.

Я не хотела знать, что может случиться, если он схватит меня.

Бальный зал был огромен, и в другом конце меня манила еще одна пара двойных дверей. Если бы я могла дотянуться до них и выйти на кухню, он бы точно не причинил мне вреда перед своим персоналом.

С болью я оторвалась от земли и помчалась к двери.

Не прошло и секунды, как цоконье его туфель взорвалось, как тиканье бомбы замедленного действия.

Я была истощена и не очень спортивна с самого начала, но мое отчаянное желание удрать от человека, ставшего зверем, было непреодолимым. Чтобы усложнить ему задачу, я петляла по мрамору, грудь болезненно подпрыгивала, подошвы ног были скользкими от панического пота, так что я чуть не поскользнулась.

Мое сердце готово было разорваться в груди, когда я бежала быстрее, чем когда-либо прежде. К тому времени, когда я была в ярде от дверей, мои легкие были выпотрошены напряжением, и я чуть не наткнулась на тяжелую дубовую раму. Мои скользкие пальцы соскользнули с богато украшенной ручки один раз, затем второй, а затем, наконец, защелкнули и потянули ее открыть…

Я закричала так громко, что увидела звезды, когда железные руки Александра прижали меня к своей груди и оторвали от земли. Я попыталась оттолкнуться ногами, чтобы снова опуститься вниз, но он был настолько выше и шире, что я только утомляла себя.

–Нет спасения, Мышонок, – прохрипел он мне в ухо, пока я кричала и кричала, проклиная его по-итальянски и призывая на помощь по-английски. —Это закон природы. Ты мышь, а я сокол. Никто здесь не собирается вмешиваться, чтобы спасти тебя сейчас.

Я повернула голову и вонзила зубы в его обнажённое предплечье, почувствовав вкус крови, которая расцвела на моём языке. Он злобно выругался и так болезненно сжал мою грудь, что я едва могла дышать.

С ворчанием он махнул ногой вперед, чтобы схватить одну из моих ног, и согнул ее назад, чтобы повалить нас обоих на пол своим тяжелым телом, раздавившим мое. Я корчилась и металась, как богиня Фетида в объятиях Пелея, но была недоступна. Александр был слишком силен, слишком неукротим, чтобы уклониться.

Мои крики протеста и жажды помощи утонули во внезапном потоке слез. Я всхлипнула, когда он завел мои руки за спину и прижал их одной рукой. Когда он сунул руку сзади в горловину рубашки на пуговицах, которую я носила, и одним резким рывком сорвал ее с моего тела.

–Ты в моем владении, и я могу использовать его по своему усмотрению, – выдавил Александр, ставя колено на мои захваченные руки, чтобы расстегнуть молнию и расстегнуть штаны.

Я была безмозглой, мой внутренний инстинкт драться и бежать сработал так сильно, что не было ни пользы от моих мыслей, ни предвзятости в моем сердце. Остался только явный ужас быть схваченной, и поэтому я боролась, брыкаясь бедрами, чтобы сбросить его.

Я потерпела неудачу.

Освободившись от брюк, он снова прижал свое горячее, тяжелое тело к моему, только на этот раз, стальная длина его члена устроилась между моими ягодицами.

Он тяжело дышал мне в ухо, вжимаясь бедрами в мою задницу. —Я заставлю тебя взять каждый дюйм моего члена. Ты можешь притвориться, что не хочешь этого. Что ты не знала где-то в самых темных уголках своего разума, что этот момент приближается и что ты тайно не ждешь его, но я знаю другое. Ты жаждала этого.

– Ты психопат, – проворчала я, пытаясь увернуться от все более восхитительного трения его члена, скользящего по моей чувствительной коже.

– Кем бы я ни был, я всегда твой Мастер, – сказал он, опустив бедра ниже и раздвинул свои ноги так, что они раздвинули мои ещё шире,– Можешь кричать, Козима, и знать, что за тобой никто не придет.

Я открыла рот, чтобы возразить, но воздух вырвался из моей груди, когда он продвинулся внутрь меня.

Жгучая боль пронзила мое сердце. Мне казалось, что кто-то разорвал швы внутри моего тела, и я сломалась от боли.

Моя девственность исчезла. Раздавлена дорогим каблуком лорда Торнтона, как он и предсказывал.

Я рыдала, уткнувшись в холодный пол, мои горячие и скользкие слезы скапливались у меня под щекой. Он все еще был внутри меня в течение одной благословенной минуты, моя плоть протестовала вокруг его обхвата и сжималась крепче, чем дрожащий кулак, вокруг его тела. Я могла чувствовать его тяжелое дыхание, низкий рокот в его горле, когда он выскользнул, остановился, а затем снова вошел внутрь. Все мое тело содрогнулось от чуждого ощущения.

Я ошеломленно задавалась вопросом, был ли это тот момент, когда добыча сдалась своему хищнику, когда они впервые пролили кровь когтями, зубами или петухом, и казалось бессмысленным сражаться дальше.

Смутно я ощущала резкое дыхание Александра в моем ухе, его грубое скольжение в моей разорванной киске и обратно.

–Я не позволю тебе лежать там, как сломанная кукла, чтобы ты могла убедить себя, что тебе не нравится ощущение меня внутри тебя, – прохрипел Александр, прежде чем поставить меня на колени, а затем прижать мои бедра к своим. Когда  он толкнул меня.

Я задохнулась, моя голова снова упала на его плечо, когда одна из его рук метнулась к моему клитору и сжала его костяшками пальцев. В этом положении головка его члена упиралась во что-то внутри меня, толкаясь и толкаясь до щелчка. Что-то вспыхнуло внутри меня, тепло, которое медленно и медленно прожигало все мое тело.

– Вот и все, – сказал он, сильно впиваясь зубами в место соединения моей шеи и плеча, скручивая пальцами мой клитор, трахая меня так сильно, что это причиняло боль. —Возьми член своего Мастера.

Боже,  это было больно. Это было больно, как ноющая мышца, над которой болезненно работали сильные пальцы, граничащее с удовольствием до боли, от которой покалывал мой скальп и искривлялся позвоночник.

– Я единственный, кто когда-либо прикоснется к тебе, – прорычал он в мой мокрый от пота затылок, толкаясь, толкаясь и толкаясь. —Я единственный, кто когда-либо причинит тебе боль.

Его руки встретились у моей груди, чтобы безжалостно скрутить мои соски. —Ты слышишь, какая ты мокрая вокруг моего толстого члена? Погрузись в боль, Мышонок, и ты найдешь все удовольствие, которое я должен тебе дать.

Я заикалась, дыша, мои бедра наклонялись дальше, чтобы вместить его обхват между моими ногами. Безумный шлепок плоти раздался по пустой камере, но влажное сосание моей киски, схватившей его член, было более интимным. Было невозможно не согласиться с его собственностью на меня, когда он был глубоко внутри моего тела, баюкая самые сокровенные части моей плоти.

Боль трансформировалась в моих грудях, превращаясь из вспышек в слабое тление, которое посылало дымные щупальца похоти по моему позвоночнику, бедрам и половым органам.

Я не понимала странной алхимии, как боль могла превратиться из обычной боли в золотое желание. От этого у меня даже сильнее щипало зубы, чем от того, что я прикована к полу, как собака.

– Верни свой разум ко мне, – потребовал Александр, глубоко посасывая кожу на другой стороне моей шеи и насмехаясь над ней крепкими, кусающими поцелуями. —Я трахаю тебя. Козима Рут Ломбарди, любящая сестра, любимая дочь и начинающая модель.

Мне казалось, что он читает мою надгробную плиту. Окончательность его тона, его слов и красное свидетельство смерти моей невинности между моими бедрами, где он взбалтывался и утверждал, было невозможно отрицать. Я чувствовала себя стертой с лица земли, огонь моей борьбы давно потушен ветром, поэтому я лежала на полу, как прах и пепел, настолько легко побеждаемый, что я не стоила даже усилий, чтобы побеждать.

Но все же мастеру Александру этого было мало.

Он схватил меня за подбородок, наклонив его ко рту, чтобы завладеть моим. Я стонала вокруг его шелковистого языка, когда он грабил мой рот в тандеме со своим членом в моей киске. Я чувствовала его запах кедра, его мужской мускус и уникальный запах нашего смешанного пола. Я чувствовала шероховатость его пиджака на моей спине, его легкая щетина царапала мой подбородок и щеки, когда он целовал меня, перехватывая дыхание.

Нечего было думать и чувствовать, кроме него.

Ничего, кроме его.

–Теперь ты придешь за мной, и тебе будет больно, пока ты это делаешь.

Я была достаточно близко, чтобы увидеть холодный триумф в его глазах, пар страсти, столкнувшийся с жаром его постоянной ярости.

Я хотела знать, почему он был так зол на меня, почему он так обращался со мной, но в моем воспаленном горле не было голоса, а мои мысли были слишком прозрачными, чтобы их можно было понять.

Мне казалось, что я теряюсь в опьяняющем контрасте боли и наслаждения, как будто сама моя кожа и кости превратились в невозможный оксюморон ощущений. Где моя свирепость и моя независимость?

Его рука нашла место, где мы соединились, его пальцы разошлись по обхвату его члена, когда он проникал внутрь меня, его большой палец медленно, уверенно водил кругами по моему клитору.

И вдруг я почувствовала свой позвоночник.

Он изогнулся в ответ на его толчки, сильный против его противоположного импульса, так что он сильнее ударил по узлу ощущений глубоко внутри меня.

Я чувствовала, как в моем животе разворачивается ярость, жар скручивается и сталкивается с чем-то настолько большим, что у меня болела матка.

– Вот и все, – выдавил Александр, вбиваясь в меня, каждая часть его тела безжалостно играла с моей.

Теперь не только для его удовольствия, но и для меня.

Он превратил мое тело в предателя, когда я распознала начало оргазма, обретающего форму в моей искрящейся крови.

– Ты собираешься кончить за мной, вот так, – поддразнил он меня.

И Боже, я сделала это .

Моя матка сжалась так сильно, что я закричала от боли, моя киска сжалась вокруг его члена так, что он едва мог вырваться из моих спазмированных складок. Я закричала, когда он разорвал меня на части, и я закричала, даже когда все, что у меня было, рухнуло на пол под ним, а он все еще пытался кончить.

Только когда его крик освобождения присоединился к моему голосу, я замолчала, мой разум был занят жалом его горячей спермы на мои слишком чувствительные, истертые стенки.

Долгое время он оставался внутри меня, и его большие руки медленно двигались по моей спине, ягодицам и бедрам. Это странно успокаивало, и от нелепости его внезапной нежности мне снова захотелось плакать.

Я не стала, потому что он слишком много для меня сделал.

Наконец он вырвался, и я почувствовала, как наши объединенные соки хлынули на мои бедра. Широкая ладонь Александра обхватила меня между ног в жесте, который был даже более собственническим, чем его прикосновение. Нежно, но твердо, он размазал наши выделения от передней части моей киски по моему клитору до конца моей щели далеко за пределами моего ануса.

И поскольку он требовал от меня действий примат, он сказал мне с элегантным акцентом титулованного джентльмена: —Теперь ты моя, Козима Ломбарди. Это моя сперма между этими хорошенькими бедрами, моя боль в твоей утробе и мои синяки под твоей кожей. Ты будешь носить меня так каждый день в течение следующих пяти лет, а к тому времени, когда твой срок истечет, обещаю тебе, ты будешь просить у меня еще пять.

Я лежала на земле после того, как он исчез. Я знала это из-за щелчка его дорогих ботинок.  Мой пот, кровь и его сперма остывали на моей коже, а мое сердцебиение постепенно замедлялось.

В  жизни каждого были моменты, когда казалось, что вы не живете ею на самом деле. Я верила, что в эти моменты ты был бездушным, твой дух покидал тело через колото-резаную рану, какую-то сильную травму, которую твой разум не может вынести, поэтому он позволяет твоей сущности ускользнуть для слишком короткой передышки.

Я чувствовала себя опустошенной, как сломанная реликвия, когда я лежала там, использованная, испорченная и выброшенная, которой приходилось поклоняться. Слез больше не было в глубине моих глаз, но печаль была так глубоко в моих костях, что я боялась, что она навсегда останется частью меня.

В какой-то момент я могла заснуть, потому что, прежде чем я успела осознать перемену, за массивными окнами стало светло, и золотой свет разлился по моему телу. Я вздрогнула от его тепла, потом заметила, как он выделил кровавые пятна на полу и появление синяков цвета ежевики на бедрах.

Накануне Ноэль сказал мне, что количество окон от пола до потолка в Перл-Холле было излишеством, призванным подчеркнуть богатство семьи.

Я ненавидела их.

– Пора вставать и уходить отсюда, дорогая, – сквозь туман донесся до меня голос миссис Уайт, и мгновение спустя ее мягкие, пухлые руки уже приглаживали мои волосы.

Я моргнула ей в лицо.

–Подойди, подойди, – уговаривала она. – Позволь мне помочь тебе очиститься.

– Не думаю, что когда-нибудь снова буду чистой, – сказал я ей хриплым шепотом.

Ее глаза на мгновение закрылись, но она повернула голову, прежде чем я смогла полностью прочитать выражение ее лица. – Ты будешь, клянусь. А теперь делай, как я тебе говорю, и пойдем со мной.

Мое тело так дико болело, когда я двигалась, что не могла сдержать рваные стоны, когда вставала на ноги. Я был выпотрошенным зданием, мой каркас качался на ветру.

Миссис Уайт обняла меня за бедра, воркуя какую-то сладкую чепуху, и медленно вывела меня из бального зала.

Я не спрашивала, куда мы идем, потому что мне было все равно.

Огонь в моей душе погас.

Теперь я была просто телом, сосудом для члена Мастера Александра.

Я вздрогнула так сильно, что зажала нерв в позвоночнике, но все же прошла по коридору в противоположное крыло, где мы остановились перед большой красной дверью, расписанной сусальным золотом. Ручка была из тонкого красного дутого стекла в форме цветка, и я тихо ахнула от ее красоты, прежде чем рука миссис Уайт скользнула по ней и открыла дверь.

Комната внутри была цвета устрицы с золотыми карнизами, прозрачными красными драпировками на огромных окнах и кроватью, покрытой атласными покрывалами и подушками винного оттенка. Это была комната, подходящая для принцессы, от кровати с балдахином до богато украшенного золотого туалетного столика с овальным зеркалом.

Мои ноги погрузились в плюшевые белые, красные и розовые коврики, наложенные друг на друга, безыскусно и красиво, и я не могла устоять перед желанием пошевелить пальцами ног. Когда я оторвалась от этого, миссис Уайт мягко улыбнулась мне.

–Это будет твоя комната на время твоего пребывания здесь, в Перл-Холле, – сказала она мне, подходя к кровати и откидывая плюшевые покрывала, открывая атласные простыни.

Будет соблазнять?

Она взбила подушку, отступила, чтобы осмотреть кровать, и удовлетворенно кивнула. – Мастер Александр приготовил для тебя комнату. Здесь ты будешь спать.

Слезы подступили к горлу, но я проглотила их. – Ты имеешь в виду, что мне больше не нужно оставаться в бальном зале?

– О, дорогая девочка, – проворковала она, бросаясь вперед, чтобы взять меня за руки, хотя я вздрогнула от ее доброты.

Вчерашняя доброта Ноэля принесла мне только боль.

– Ты мне не поверишь, но я сочувствую твоему положению. Мужчины Дэвенпорта могут быть… непостоянными в лучшие времена, и они становятся настоящими демонами, когда разгневаны.

–Я была с его отцом, играла в шахматы. Вряд ли я делала что-то плохое, – пробормотала я.

–Это не то, чем кажется. Я полагаю, что девушка, о которой так часто судят, как книгу по обложке, о ее красоте, могла бы понять более глубокий смысл вещей.

Я моргнула и отвернулась от нее, пристыженная и сбитая с толку ее словами.

Было легко осуждать Александра, и я чувствовала, что для этого у меня было больше, чем просто прикрытие. Я провела с этим мужчиной несколько часов, я жила в его доме и приняла его в свое тело.

Разве этого было недостаточно?

Но тогда что я действительно знала о нем?

Он был графом, наследником герцогства Грейторн и хозяином Перл-Холла, поместья, содержание которого стоило сотни тысяч долларов в год.

Я хорошо знала, как он выглядит. Его аристократическое лицо увенчано густыми шелковисто-золотыми волосами, слегка удлиненными на макушке и зачесанными назад с широкого лба. В морщинах там, и возле глаз, обрамляющих твердый мужской рот, который был лишь на несколько оттенков розовее, чем его золотистая кожа, чувствовался возраст. Он был так симметричен, что я не могла придраться ни к одной из его черт, и каждый раз, когда я смотрела ему в лицо, я обнаруживала, что не хочу этого делать.

Вблизи его глаза были похожи на две луны, бледные от серебряного света звезд, но темные и покрытые кратерами тайн, которые я хотела открыть, как древний астроном.

Он был ненормально высок, широк в плечах и узок в талии, как у пловца, с большими руками, изящными, несмотря на их ширину. Мне было интересно, как они могут ощущаться на моем теле.

И теперь я знала.

Нет, я могла судить об Александре по обложке, но это не умаляло ужаса чудовища, изображенного на ней.

– Я попрошу одну из служанок принести тебе ужин. Мастер Александр уехал в Лондон, и мы не ожидаем его возвращения до позднего вечера, так что ты можешь пообедать в своей комнате. Думаю, ты захочешь пораньше отдохнуть. Миссис Уайт хлопнула в ладоши, а затем уставилась на меня, когда я подошла к окну, чтобы заглянуть за шторы.

Окна спальни выходили на безукоризненно разбитый сад со скульптурными живыми изгородями и яркими клумбами. Он был идеально упорядочен, и каждая дикая вещь расставлена ​​по своим местам. Я с иронией подумала, что это подходящий вид для рабыни.

Дальше земля слегка вздыбилась, а затем превратилась в чащу густых деревьев, как в зловещей сказке.

Это тоже имело смысл.

–Есть еще кое-что, прежде чем я уйду, Рути.

Я оторвалась от окна, чтобы посмотреть на миссис Уайт, потрясенная тем, что она меня так назвала.

–Прошу прощения?

– О, лорд Грейторн приказал персоналу называть тебя по имени Рути. В этом он слишком добр.

–Добр?

–Да, ну, он знал, что некоторым из нас будет трудно запомнить такое странное имя, и он знал, что тебе придется нелегко, поскольку оно ассимилируется с британской культурой. На самом деле, это прекрасное средство.

– Я бы предпочла Козиму, – сказала я ей, когда мой позвоночник остыл и затвердел сталью.

–Ну, что сделано, то сделано. Она проигнорировала мое заявление взмахом руки, а затем захлопала, когда кто-то постучал в дверь. Мгновение спустя вошла служанка с нелепо украшенным золотым телефоном и люлькой. – Второй сюрприз уже здесь, моя дорогая. Телефонный звонок домой.

Мое прежнее раздражение испарилось, когда я была поражена ее словами.

Телефонный звонок домой.

Дом.

Я бросилась к телефону и вырвала его из рук горничной, чувствуя себя нищим, который впервые за несколько недель поел.

Мой палец вращал древний циферблат еще до того, как я села на мягкую кровать. Вдалеке я услышала, как миссис Уайт вывела другую женщину из комнаты, прежде чем закрыть дверь за ними обоими.

Но я была занята совершенно мелодичным звоном телефона в моем ухе.

Мое сердце зависло в горле, блокируя дыхание, но мне было все равно.

В звонке была пауза, а затем короткий щелчок перед «Готово».

Всхлип сорвался с моих губ, прежде чем я успела зажать рот рукой, чтобы сдержать.

– Patatino, sono Cosi, – икнула я в трубку. Мое сердце, казалось, разрывалось и восстанавливалось против знакомых итальянских слов над ощущением детского прозвища Себастьяна «маленькая картошка».

– Mia bella sorella, – сказал он после серьезной паузы. —Моя Козима.

Мы долго дышали через телефонную линию, пока оба переваривали чудовищность наших чувств. Я прижала телефон к щеке и закрыла глаза от обжигающих слез, которые текли из-под моих ресниц. Было слишком легко представить красивое лицо Себа, сильные кости на его лице, которые ввалили его щеки, и квадратный кончик его подбородка, контрастирующий с полным ртом. Я знала точный оттенок черного в его волосах и толщину ресниц на его щеке, потому что я выросла, глядя в его лицо почти больше, чем на свое собственное, даже будучи моделью.

Ни одно зрелище на свете не было мне так дорого, как мой брат, даже мои сестры, какими бы дорогими они ни были в моем сердце.

В близнецах было единство, которое невозможно было объяснить другим. Я чувствовала фундаментальную неловкость, если я была разлучена с ним слишком долго, хотя я слишком привыкла к этому после прошлого года, который я провела в основном в Милане.

Простое дыхание в тандеме через телефонную линию было той близостью, которой мы жаждали.

–Как дела? – наконец спросила я, внезапно забеспокоившись, что миссис Уайт вернется, чтобы прервать мой разговор.

– Всегда скучаю по тебе, – мгновенно ответил он. – Даже когда Сальваторе позвонил, чтобы поздравить меня с днем ​​рождения, он казался несчастным из-за того, что тебя не было в городе.

Я прикусила губу, потому что капо Каморры был тем, кто подписал пунктирную линию моих условий продажи.

– Он спросил, где я?

–Нет, он остался только для того, чтобы еще раз повздорить с мамой и подарить мне на день рождения бутылку прекрасного тосканского вина.

– Себ, тебе не кажется странным, что он так делает? —Спросила я.

До этого я никогда особо не задумывалась об этом. Нечастое, но влиятельное присутствие Сальваторе в нашей жизни казалось обычным в более узком контексте моей жизни в Италии, но теперь, когда я была в отъезде знала о манипуляциях и играх, в которые играли мужчины, я не могла не задаться вопросом, какова была конечная цель Сальваторе.

Себастьян фыркнул. – Я не думаю, что мафиози известны своими очевидными вещами, Кози. Я думаю, что он человек без детей, который открыл нас через Шеймуса и прославил нашу семью. Он любит маму так же сильно, как и нас, когда она ему позволяет.

Это было правдой, хотя мама скорее укусила бы руку, пытавшуюся накормить ее, чем приняла бы то, что он предлагал. Сказать, что она не любила Посвященного, было бы слишком мягко.

Еще одна головоломка, которую мне никогда не приходило в голову собрать воедино.

–В любом случае, его подарок был самым ярким событием моего дня. Так много для празднования нашего дня рождения вместе.

Я вздрогнула, хотя знала, что он так скажет. —Это была слишком хорошая возможность, чтобы ее упустить, но мне жаль, что я ее упустил. Жаль больше, чем я могу сказать.

– Ты кажешься очень несчастной, – заметил он.

В каком-то смысле, как бы я ни была счастлива слышать эхо моего мужского голоса, мне хотелось знать, что бы на  это ответила одна из моих сестер или мама.

– Это была изнурительная работа, – признала я. – Недостаточно сплю, а человек, на которого я работаю, – чудовище.

–Ну, если деньги, которые ты отправляешь маме, хоть как-то указывают на то, что они стоят твоей жертвы. Козима, у нас есть больше, чем мы знаем, что делать, – сказал он, прежде чем подарить мне свой смелый смех.

–Сколько это стоит? – спросила я, прежде чем успела себя обуздать, надеясь, что он не удивится, почему я не знаю, посылаю ли я его. – Видишь ли, я приказала им организовать прямой депозит, и мне любопытно, что это именно то, что я предполагала.

– Пять тысяч фунтов, – прокричал он, и я воспользовалась случаем, чтобы порывисто вздохнуть. Эта сумма означала, что Александр присылал ежемесячное пособие в размере трехсот тысяч, которые он обещал присылать им каждый год. —Честно говоря, мама упала в обморок, когда это появилось в ее аккаунте в первый месяц. Когда он был там во второй раз, она чуть не вырубила Елену, когда снова потеряла сознание.

Несмотря ни на что, я поймала себя на том, что улыбаюсь при этой мысли. —Я рада. А теперь скажи мне, на что ты вкладываешь деньги?