Текст книги "Когда Герои Восстают"
Автор книги: Джиана Дарлинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
Его вздох пронесся над моим ртом, его губы последовали за ним, целуя меня сначала жестко, затем мягко. Его объятия колебались, как мерцающее пламя, яркое и темное, нежное и безжалостное, словно он хотел показать мне две стороны своей любви ко мне, целостность нашего единства.
Когда он отстранился, он тихо сказал:
– Resta con me per sempre. Будь моей донной и женой. Моей вечной любовью.
Останься со мной навсегда.
– Да, – прошептала я сквозь сердце, бьющееся в горле и грозящее задушить меня любовью и всепоглощающей благодарностью за этого человека и этот момент. Я потянулась к его шее, большим пальцем нащупывая его пульс, как он так часто делал со мной. – До тебя я была пустой и холодной, запертой комнатой в самом глубоком подземелье. Теперь я снова могу дышать, снова чувствовать, снова гореть. Ты доказал мне, что я достойна любви, и я хочу провести остаток своей жизни, доказывая тебе, что ты лучший мужчина, которого я когда-либо знала, и ты принял правильное решение, доверив мне свое бесконечное сердце.
– Ti amo, – сказал он слишком громко и решительно, как две пули, выпущенные в святое место. (пер. с итал. «я люблю тебя»)
Священник позади нас вздрогнул, но я улыбнулась только потому, что почувствовала силу этих слов, бьющуюся в моем горячем сердце.
– Ti amo, – сказала я тем же голосом. (пер. с итал. «я люблю тебя»)
Мы рассмеялись, прижавшись лбами друг к другу, музыка пронеслась через нас обоих в совершенной гармонии. Затем, не в силах сопротивляться, Данте наклонился и сорвал смех с моего языка. Я принесла свои губы ему в жертву, позволив ему взять от меня все, что ему было нужно.
– У нас нет времени на то, чтобы вы целовались весь день, – резко заметил Александр. – Если ты хочешь осуществить задуманное, нам нужен священник, чтобы официально обвенчать вас.
Данте продолжал целовать меня, притягивая ближе, так что я оказалась вровень с его твердым телом, его член упирался мне в живот.
– Данте, – предупредил Торе мгновение спустя.
Я оторвалась от своего мужчины, оттолкнув его двумя руками от груди, когда он попытался поцеловать меня снова. Мой тон наполнился смехом:
– Давай поженимся, Данте. Я хочу, чтобы ты стал моим мужем.
Его глаза вспыхнули, как молния в темном небе.
– Это звучит лучше, чем любое проклятие или просьба из твоих уст. Скажи это еще раз.
– Муж, – поддразнила я. – Муж. Муж.
Из его горла вырвался рык, руки сомкнулись на моем лице, прежде чем одна скользнула вниз и коснулась шеи.
– Andiamo, padre (пер. с итал. «давайте, святой отец»), – приказал Данте священнику, не отрывая своего взгляда от моего. – Я хочу сделать эту женщину своей женой.
Маленький священник шагнул вперед, открыл Библию, и за двадцать минут компактных итальянских клятв я превратилась из Елены Ломбарди, холодную сердцем, одинокого адвоката в Елену Сальваторе, донну и жену дона Эдварда Данте Сальваторе.
Это было похоже на крещение, возрождение, и когда Данте надел на мой палец обручальное кольцо, я с глубокой до мозга костей уверенностью поняла, что все плохое, что было в моей жизни, произошло в качестве платы за это колоссальное счастье, и мне больше не было горько, не осталось даже шрамов.
Впервые с шестнадцати лет я была цельной.
Глава 19
Данте
Это была авантюра.
Риск.
Устроить настоящую свадьбу под завесой фальшивой.
Жениться на Елене, когда мы должны были бежать из страны.
Соединить мою вечно опасную жизнь с жизнью женщины, которая заслуживала только счастья до конца своих дней. Я не мог предложить ей совершенства, счастья без бед и потрясений. Но я мог предложить ей тайные прелести темной стороны ее души: хаос и чудо, насилие и страсть, действие и бесконечные приключения. Я мог показать ей любовь, о существовании которой мы даже не подозревали, пока не влюбились друг в друга и не стали двумя душами, слившимися в одну.
Это было эгоистично и безрассудно, но я никогда не пожалею, что сделал эту невероятную женщину своей женой, и я буду работать каждый день, чтобы она тоже никогда об этом не пожалела.
Мы покинули церковь, как только закончилась быстрая церемония, чтобы вернуться на причал. Фрэнки ждал с другого судна, целуя Елену и поздравляя ее, пока я разговаривал с Торе.
– Все на месте?
Он кивнул.
– Вечеринка в полном разгаре. Леонардо там. Он написал, что Рокко послал людей искать тебя.
– Пусть они нас найдут.
Женитьба на Елене разбудила во мне зверя. Он дергал за цепи, в которые я его заковал, и рычал так сильно в груди, что я чувствовал вибрацию. Я всегда хотел убить Рокко Абруцци за продажу Козимы в рабство, но теперь я хотел извергнуть его за то, что он посмел угрожать Елене.
– У нас есть одна ночь, чтобы навести здесь порядок, а потом мы уезжаем. Готов ли Дамиано взять на себя управление?
– Настолько, насколько он может быть готов, – подтвердил он, глядя на Елену, которая смеялась, прощаясь с Козимой и Александром. – Ты скажешь своей жене, что ее ждет кровавый медовый месяц и долгий период без нового мужа?
– Ей будет все равно на этот чертов медовый месяц. – моя ухмылка была дикой. – Если что, она, возможно, сама захочет засыпать Рокко Абруцци землей.
– Ах, юная любовь, – пошутил Торе, обнимая меня со спины. – Будь осторожен, figlio.(пер. с итал. «сын»)
– И ты, – приказал я.
Я отодвинулся от него, чтобы забрать свою жену у ее сестры и моего брата. Она прильнула ко мне, как пазл мозайки, ее улыбка была ярче, чем итальянское солнце, быстро садящееся в море.
– Спасибо, – сказал я Козиме и Александру, протягивая руку брату. Он сжал ее в своей, его хватка была крепкой и уверенной. – Риск, на который вы пошли сегодня, спас жизни.
– В этой ситуации меня не волнует ничья жизнь, кроме твоей собственной. Но я счастлив, что спас ее, – сказал Александр в своей прямой, холодной манере. – Ты спас Козиму, когда я сам был не в состоянии спасти ее. Я никогда не перестану быть твоим должником за это.
– Это не долг, если в меня тоже инвестировали, – возразил я.
Его золотые брови поднялись.
– Тогда считай это тем же самым. Даже когда я думал, что ненавижу тебя, я не переставал любить тебя. Рад видеть, что ты нашел лучшую женщину, которая тоже будет любить тебя.
– Ничего себе, – насмешливо прошептала Козима Елене. – Это самое приятное, что они когда-либо делали друг с другом.
Мы с Еленой рассмеялись.
– Скоро увидимся, – пообещала нам Кози и шагнула вперед, заключая нас обоих в свои объятия.
От нее пахло пряностями, сладкими осенними листьями и бабьими летними ночами. Я прижал ее к себе и почувствовал, как моя любовь к ней проходит сквозь меня, спокойная и ровная.
Мне было смешно думать, что я когда-либо считал себя влюбленным в нее, когда мои чувства к Елене так легко затмили ту нежность, которую я испытывал к ее сестре.
Наша любовь была жестокой.
В том, как она захватила мою душу в вихре сильного желания и неистовой страсти, не было ничего мягкого или тонкого. Меня лихорадило. Я был одержим. Я был так влюблен, что мне казалось, будто меня бьют по лицу каждый раз, когда я смотрел на женщину, владеющую моим сердцем.
Может, это делало меня мазохистом, но мне это чертовски нравилось.
Мы попрощались, и я помог Елене сесть в черную скоростную лодку, капитаном которой был я, и мы отправились в Неаполь.
– Ты знаешь, как управлять лодкой? —спросила она, когда я завел лодку, затем зацепил веревки Торе и отчалил от пирса. – Есть ли что-нибудь, чего ты не можешь сделать?
Я подмигнул.
– Нет.
– Ты не можешь быть скромным, – сказала она, но сделала это со смехом.
Я смотрел, как она откинулась на сиденье, как ее волосы развевались на ветру, когда я завел мотор и мы понеслись сквозь волны обратно в ее родной город. Она была вялой, изящной, как всегда, но наполненной удовлетворением. Ее веки были опущены над теплыми серыми глазами, которые следили за мной, пока я легко направлял лодку через случайные рыбацкие суда, усеивающие гавань.
– Sei bellissima, – сказал я ей.
Ты прекрасна.
– Ты похож на меня, – ответила она с медленной, лукавой улыбкой. – Полагаю, у нас нет времени, чтобы завершить наш союз?
– Пока нет. Позже я буду трахать тебя до боли в зубах. А сейчас мы не сядем в самолет. Мы собираемся положить конец правлению Рокко Абруцци над Неаполем.
Она моргнула, ее рот слегка скривился от шока.
На секунду я подумал, не слишком ли это. Не вернулась ли моя ледяная королева-адвокат, и ее желание быть хорошей помешает поддержать мой план.
Прежде чем я успел сдержать свои слова, она улыбнулась, как лиса перед лицом гончей, умная и хитрая, с плохими намерениями.
– Могу я помочь?
Ветер подхватил мой смех и отправил его летать вокруг нас.
– Si, donna, ты можешь помочь, если хочешь. (пер. с итал. «да, донна»)
И я рассказал ей наш план.
У нас были люди, некоторые из них были набраны из окружения самого Рокко, которые устали от страха и его ярости, и верная команда Дамиано. Благодаря Леонардо Эспозито и нашим собственным расследованиям мы знали, где некоторые из верных капо Рокко любят проводить время в воскресенье вечером, и наши люди ждали их там.
Пьетро Кавалли навещал свою давнюю любовницу в Равелло.
Паули Готти посетил местный солярий, чтобы подправить свой цвет кожи.
Тони Мартинелли после ужина выкурил сигарету на заднем дворике, отдыхая от жены и семерых детей.
Остальные будут на приеме по случаю моей фальшивой свадьбы с Мирабеллой.
Мы знали, что Рокко не раскроет гостям правду о нашем обмане, потому что не хотел, чтобы люди узнали, что его обманули. Я не был уверен, как ему удастся это провернуть, но Леонардо прислал смс, в котором сообщил, что мы потрясены взрывом бомбы и в настоящее время подтверждаем нашу любовь наяву.
Если итальянцы во что-то и верят, так это в страсть.
Никто и глазом не моргнет.
– Ты сам пойдешь за Рокко? – спросила Елена, вставая, чтобы присоединиться ко мне у штурвала.
Я поддержал ее, когда она почти потеряла равновесие, и поставил ее между своим телом и рулем, обхватив ее руками, чтобы она была надежно зафиксирована. Мой нос погрузился в ее волосы, втягивая их сладкий аромат.
– Да, он заслуживает того, чтобы его прикончили мои руки.
После этого она долго молчала. Я боролся с желанием задать ей вопрос, спросить, считает ли она меня чудовищем за то, что я организовал убийство стольких мужчин.
В конце концов, она уткнулась лицом в пиджак моего костюма над сердцем и поцеловала его.
– Я рада.
– Правда?
Ее вздох затерялся в ветре, но я почувствовал, как вместе с ним шевельнулись ее плечи.
– Да. Италия развращена мафией. Как мы можем ожидать, что он сядет в тюрьму за все, что когда-либо сделал, если он может просто подкупить судей и полицию? Я думала, что в Америке все по-другому, а потом оказалось, что Деннис тоже коррумпирован. Я знаю, что здесь все гораздо хуже. Смерть единственный выход для такого человека, как Рокко. Он пытался убить тебя и совершенно невинную девушку сегодня во время взрыва машины только потому, что ему угрожала твоя власть и ее любовь к другой женщине? Он продал мою сестру Александру. Может, неправильно желать ему смерти, но не настолько, как его действия против тех, кого я люблю.
– Когда я впервые увидел тебя в красном платье на вечеринке Святого Дженнаро, я подумал, что ты похожа на языческую богиню секса и войны, – сказал я ей. Она рассмеялась, звук прошел через нее и вошел в меня, как электрический ток. – Я все еще считаю, что да.
– Тогда я подумала, что ты нашел во мне ледяную королеву, – призналась она, положив свои руки на мои на руле.
Ее простое золотое обручальное кольцо загорелось и подмигнуло мне.
– Нет, только будущую донну.
Мои слова были прерваны странным звуком.
Что-то похожее на пфффт, пронесся по воздуху.
Елена прижалась ко мне.
– Scendi! (пер. с итал. «вниз») – крикнул я, перекрикивая ветер и рычание приближающегося двигателя.
Елена сразу упала на пол у моих ног. Мгновение спустя раздалось еще одно пффт, когда пуля пронеслась мимо моего туловища и ушла в море.
Cazzo. ( пер. с итал. «Блядь»)
Я оглянулся через плечо и увидел трех мужчин в костюмах на маленькой скоростной лодке, мчащейся к нам. Я узнал в одном из них лучшего силовика Рокко, человека, которого они звали Большой Том, потому что он был невысокого роста, но злой как черт.
– Они нашли нас? – спросила Елена, глядя на меня с жутким спокойствием в глазах.
Я потянулся вниз, гладя ее по голове в знак заверения, прежде чем положить руку на педаль газа.
– Они нашли нас. Держись за меня.
Ее руки обвились вокруг моих ног.
Я запустил двигатель.
Лодка накренилась под неуверенным углом, только корма была глубоко в воде, нос рассекал волны, когда мы проносились над ними. Это была моторная лодка Уолли, одна из самых мощных на рынке, и я катался на лодке с двенадцати лет, но погони на них не были похожи на погони на машинах. На воде были свои препятствия, камни, спрятанные слишком близко к поверхности, случайные волны и волнения от других лодок, которые могли перевернуть быстро движущуюся лодку так же легко, как жука на его блестящую спину.
Я свернул слишком круто, вода выплеснулась через край левого борта, обдав нас с Еленой соленой водой.
– У меня на поясе пистолет, и еще один у лодыжки, – крикнул я Елене.
Мои глаза слезились от ветра, когда я прищурился и посмотрел назад на лодку.
Они подбирались к нам.
– Дерьмо, – выругался я, пригибаясь, когда один из мужчин поднял пистолет и сделал еще один выстрел.
Раздался звон, когда пуля ударилась о металлические перила.
– Ты не можешь стрелять и управлять лодкой, – крикнула Елена, присев на корточки с одним из моих пистолетов в руках. – Я буду стрелять в них в ответ.
– Нет, ни в коем случае, – приказал я. – Оставайся там, внизу, где ты в безопасности.
Она проигнорировала меня, выскользнула из-под моих ног на руках и коленях и поползла к задней части лодки. Сиденье и задние перила закрывали ей обзор, если бы она оставалась на полу, но для того, чтобы стрелять, ей нужно было выглянуть за линию безопасности.
– Елена, – прорычал я, мое сердце билось так сильно, что я думал, что оно вот-вот сдастся. – Верни свою задницу сюда.
Ничего.
Только треск выстрела позади меня и, несколько секунд спустя, ответный залп.
– Держись, – позвал я Елену.
Я прибавил обороты двигателя, лодка заурчала, как проснувшийся дракон под ногами, и я снова свернул, обогнув край скалы, пенившейся прямо под водой перед нами. Я надеялся, что они не увидят и не разобьют корпус о камень.
Мгновением позже раздался слабый крик на итальянском языке и всплеск.
– Они потеряли одного из своих людей, – крикнула Елена. – И они немного отступают.
Я положил одну руку на центр руля, чтобы держать его устойчиво, и повернул свое тело так, вытаскивая пистолет на поясе, чтобы сделать несколько выстрелов в их сторону. Однако они были слишком далеко, что хорошо, если только мы сможем потерять их до того, как доберемся до порта Неаполя.
Выстрелы могли бы насторожить власти, чего никто из нас не хотел, но они могли бы подождать, пока мы причалим, чтобы незаметно загнать нас в более тихое место.
Я не сомневался, что Рокко отдал им приказ убить нас на месте.
Справа от нас возвышались белые скалы и зеленеющие кустарники побережья. Я держался подальше, избегая опасностей под поверхностью скал, но теперь решил, что подплыть ближе наш единственный способ спастись от них. Их лодка имела более глубокий корпус, который мог быть поврежден из-за камней.
Я направил лодку к берегу и подплыл так близко, что Елена крикнула мне что-то, что потерялось в ветре. Дисплей эхолота показывал мне, что находится под нами, но она этого не знала.
– Они держатся поодаль!
Bene. (пер. с итал. «хорошо»)
Они не могли заплыть так глубоко, как мы, и я использовал это в своих интересах.
Мы двигались с такой скоростью, что скалы были лишь белым пятном в периферийном зрении. Я следовал за изрезанной линией скал, то погружаясь, то исчезая из поля зрения наших преследователей, которые стремительно падали в двадцати, сорока, пятидесяти метрах позади нас.
Кьяра любила кататься на лодке с Торе летом, и мы часто проводили долгие дни, исследуя вырубленные в скале гроты возле Неаполя и на Капри. Я перебирал поблекшие воспоминания в поисках одного из них неподалеку от нашего места и рассмеялся как сумасшедший от восторга, когда темная выемка пещеры показалась из скал впереди нас.
– Держись, lottatrice mia, – крикнул я, еще быстрее разгоняя мотор, чтобы между нами и вражеской лодкой было как можно больше пространства. (пер. с итал. «мой боец»)
Перед самым гротом был изгиб скалы. У нас будет от шести до десяти секунд невидимости, прежде чем они обогнут угол позади нас.
Как раз достаточно времени, чтобы проскользнуть в расщелину скалы.
– Данте, – позвала Елена, в ее голосе наконец появилась паника, когда мы нацелились на скалу.
С этого угла пещера была видна. Это была лишь тень, тайна, спрятанная между двумя выпуклыми камнями.
– Данте!
Я не ответил, потому что это был сложный маневр. В одну секунду мы мчались к бухте, а в следующую я полностью отключил двигатель, выкрутив руль настолько, что нос уткнулся прямо в тонкую щель.
Елена закричала.
Через две секунды мы оказались между горами, лишь на несколько дюймов с каждой стороны.
Внезапно стало тихо, внешний мир был приглушен белыми каменными стенами и глубокими, сапфировыми водами.
– Dio mio (пер. с итал. «Боже мой»), – вздохнула Елена сзади меня, когда я пригнулся под низким сталагмитом. (прим. сталагми́ты – натёчные минеральные образования, растущие в виде конусов, столбов со дна пещер и др.)
Когда я повернулся, она сидела у заднего ряда сидений, пистолет был свободно зажат в одной руке, ее голова была поднята вверх, смотря вверх, так как грот наконец-то открылся в широкую, низкую пещеру.
– Как ты узнал, что это есть здесь? – спросила она в благоговении.
Я двинулся к носу, чтобы отпустить якорь, цепи звенели в руках, когда тяжелый металл упал в глубину, зацепился за скалистый грунт и удержался.
– Вдоль всего побережья есть гроты, – предложил я, возвращаясь на корму и оглядывая ее. – Мы исследовали их с Кьярой и Торе, когда были маленькими.
Ее глаза были широко раскрыты, зрачки налились адреналином. Если раньше мне не было очевидно, то теперь стало ясно, что мою женщину возбуждает опасность.
Мы долго смотрели друг на друга, напряжение между нами потрескивало и вспыхивало, как пылающий хворост.
Мы двинулись одновременно.
Она вскочила на ноги, когда я наклонился и прижал ее к своей груди. Ее свадебное платье намокло и прилипло к телу, соски под холодным шелком были твердыми, как галька. Ее губы тоже были холодными, но язык был горячим на фоне моего, рот был шелковистым, когда я безжалостно овладевал им. Я нуждался в ее вкусе, чтобы охладить ярость, клокочущую в горле и грозящую захлестнуть меня. Ощущение ее тела произвело странную алхимию на ярость и трансформировало ее в желание, которое бушевало во мне до тех пор, пока все, что я знал, была она.
Я зарычал, когда ее руки потянули мою рубашку к брюкам, ногти прошлись по моему прессу, затем по паху, когда она взяла мой твердый член в свою ладонь. Зажатая между поясом и животом, она могла только сжимать, едва двигаясь, пульсируя в такт биению моего сердца.
Это сводило меня с ума.
Я облизывал ее губы, посасывая и покусывая их, пока они не распухли, созрев от моих синяков-поцелуев. Когда я закончил с этим ртом, я перешел к ее шее, вниз к обнаженной груди в этом сдержанном, но сексуальном, черт возьми, платье. Когда я дошел до ткани прямого выреза декольте, я опустил его вниз по ее рукам, зажав их по бокам и обнажив ее тугую грудь для пристального взгляда.
Она позволила мне заключить ее в клетку свадебного платья, ресницы трепетали, когда она пыталась держать глаза открытыми и смотреть на меня, пока я ласкал ее соски зубами и языком.
Мы не разговаривали, хотя мне нравилось рассказывать ей, как я буду ее трахать, как она отвечает мне. В пещере было почти темно, ее освещал жуткий свет, который пробивался сквозь бездонную голубую воду и заливал всю пещеру неоновым сиянием. Это располагало к тишине, к тихому, срочному завоеванию тел друг друга, которое подчеркивалось только нашим тяжелым дыханием и легким плеском воды о качающуюся лодку.
Ее грудь нагрелась от моих ласк, кожа покраснела даже в голубом свете благодаря моим зубам и скрежету пятичасовой тени. Я взял в руки обе выпуклости и попеременно ласкал их, угощаясь каждой, как на пиру.
– Dio mio, Dante, – наконец тихо задышала она. – Думаю, я могу кончить только от этого. (пер. с итал. «Боже мой, Данте»)
– Хорошо, – прорычал я на ее трепещущую плоть. – Вот как мужчина любит женщину своим телом, Лена. Он не торопится раскрывать ее по кусочку, пока она полностью не распутается в его объятиях.
Она вздрогнула, когда я наконец нагнулся, чтобы найти подол ее платья и потянул его вверх, вверх, вверх, вверх, заправляя конец в ткань, собранную под ее грудью.
Моя рука направилась прямо к ее ложбинке, обхватив ладонью влажный, набухший бугорок. Большой палец надавил на ее клитор и закрутился, влажная ткань ее нижнего белья обеспечила горячее трение. Она просочилась сквозь атлас и на мои пальцы, ее бедра задрожали. Другая рука легла на ее горло, большой палец нащупал пульс, чтобы почувствовать, как он бьется для меня.
– Moglie mia, — прошептал я ей в приоткрытые губы. – Моя жена.
– Да, – шипела она, дрожа, когда я зацепил пальцы за резинку трусиков и погрузил два в нее. – Пожалуйста, Данте, не дразни меня. Мне нужно, чтобы ты заполнил меня. Мне нужно, чтобы мой муж трахал меня до боли в зубах.
Я застонал, вздрогнув от того, как цепи разорвались и вырвалась наружу моя звериная сторона. Прежде чем я успел подумать, я расстегнул пояс и брюки, выставляя на всеобщее обозрение ноющий член. Елена попыталась дотянуться до него, но я убрал ее руку и поднял ее на руки. Я пересел на сиденье и повалил ее на себя, делая паузы, чтобы прижать головку к ее влажному входу.
– Покатайся на мне, – сказал я ей, откинувшись назад, щипая красные соски. – Оседлай своего мужа и покажи ему, как сильно ты любишь его член внутри себя. Заполни эту тугую, жадную киску.
Она задохнулась от моих слов, затем взяла губы между зубами, неуверенно балансируя, потому что мои руки все еще были прижаты к ее бокам. Медленно, мучительно медленно, она опускала свою киску сантиметр за сантиметром вниз по моему стволу, пока полностью не уселась на меня сверху. Мой член сильно бился внутри ее тугих складок, мои яйца уже были напряжены.
Я хотел прижать ее бедра и впиться в нее, оставить синяки на стенках ее киски, чтобы они болели от меня несколько дней, потому что я знал, что, хотя мы и победили наших итальянских злодеев, Нью-Йорк все еще ждал на горизонте.
А Нью-Йорк означал, что мы будем врозь.
Она, казалось, почувствовала мое нетерпение, а может, это было ее собственное. Ее бедра задали жестокий темп, бедра дрожали, когда она поднималась и опускалась на меня, быстро и жестко, как наша лодка катилась по волнам за пределами грота. Влажный звук нашего соития эхом отдавался в маленьком пространстве, достаточно громкий и грязный, заставляя нас обоих проклинать себя от желания.
Я наклонился вперед, чтобы взять сосок в рот и нещадно терзать его языком и зубами. Она застонала и затряслась, а затем резко кончила на меня, ее магма превратилась в холодную струйку спермы, которая стекала по моему члену и пропитывала яйца.
Я потянулся вверх, погружая пальцы в ее открытый, задыхающийся рот, желая оказаться внутри нее всеми возможными способами. Она сосала их, пока опускалась от кульминации, глаза остекленели и были сильно зажмурены, но прикованы ко мне. Моя жена в своем измятом свадебном платье скакала на мне так, словно она умрет, если я не буду трахать ее сильнее и глубже.
– Пожалуйста. – это слово вылетело из ее рта, когда она попыталась двигаться быстрее, но вес мокрого платья и собственное изнеможение не позволили ей трахать меня так, как она хотела. —Per favore.
Она задыхалась, когда я резко переместился, укладывая ее на спину на скамейку, не теряя при этом связи. Я нащупал ее горло, завладел ее губами и трахнул ее.
Безжалостно, почти болезненно. Шлепки моих яиц о мокрые бедра, хриплое дыхание через измученные легкие и сладкие вздохи ее удовольствия, когда я снова и снова погружался в нее.
– Vieni per me, moglie mia, – процедил я сквозь зубы, потянувшись вниз, крепко сжимая ее клитор. – Кончи для меня, жена.
Я резко отпустил пульсирующий узелок, и она закричала.
Звук отразился от стен пещеры и эхом разнесся вокруг.
Она так сильно сжималась, что я не мог сопротивляться покалыванию в пояснице и напряжению яиц, которые призывали меня войти в нее. И я сделал это. Я сильно погружался каждый раз, когда из моих яиц вытекала сперма, наполняя ее киску, пока она не потекла и не захлюпала вокруг моего все еще твердого ствола. Когда я хотел отстраниться, потому что мои кости были мокрыми, и я определенно вдавливал ее в сиденье, Елена прижала меня к себе, обхватив ногами мою спину.
– Я люблю тебя, – сказала она мне прямо в ухо, как секрет, прежде чем поцеловать мочку. – Я люблю тебя так сильно, что это пугает меня, но я даже не злюсь, потому что даже это заставляет меня чувствовать себя живой. Я много думала о словах твоей мамы о том, что весь наш выбор и выбор наших предков до нас привел к этому моменту. Это заставляет меня верить в судьбу.
– В любой жизни, которую я мог прожить до этого, ты была моей, – согласился я, проведя носом по ее щеке. – И я был твоим. Тем не менее, мне жаль, что тебе пришлось отказаться от многого, чтобы быть со мной. Обещаю, я все исправлю, и мы сможем вернуться домой.
– Нью-Йорк не дом без тебя. Меня это не волнует.
– Но закон, ты, наверное, скучаешь по нему? – я давил, потому что хотел знать, что собираюсь поступить правильно.
Она колебалась, ее глаза стали пустыми, пока ее мысли путешествовали по Атлантике.
– Да. Я люблю головоломку хорошего дела, как заставлять законы гнуться и изгибаться в мою пользу. Но уверена, что найду себе другое занятие в Коста-Рике.
Не найдет.
Коста-Рика была миражом. Ей там не место.
Она даже не принадлежала себе здесь, в Италии.
Елена была городской девушкой в костюмах от Шанель и с яркой помадой. Я хотел вернуть ей это, и знал, что умру, пытаясь исправить достаточно ошибок, чтобы сделать это, даже если это будет без меня.
– Что теперь будет? – спросила она, такая доверчивая, когда четыре месяца назад она была настолько закрыта, что никто не мог добраться до нее без боя.
Я отстранился достаточно, чтобы заглянуть в эти серые глаза и сказать:
– Теперь мы начинаем наш кровавый медовый месяц.
Глава 20
Данте
Мы отправились в путь ранним утром, еще до того, как солнце показалось на горизонте, пятно жженого оранжевого цвета, ограничивающее горизонт. Мы оставались в пещере еще час, потому что я должен был взять ее снова, на этот раз со свободными руками, чтобы она тоже могла прикоснуться ко мне. Вместо порта Неаполя мы причалили к частной пристани, принадлежащей Дамиано, а затем на ожидающем нас Фиате отправились на Вилла Роза. Рокко никогда бы не осмелился предпринять полномасштабные действия против дома, как бы он ни был укреплен, поэтому мы чувствовали себя в безопасности, собираясь вновь и вооружаясь для битвы.
Фрэнки расправился с Пьетро Кавалли в доме его любовницы в Равелло, убив его выстрелом в голову, когда тот пошел открывать окно, пристроившись на балконе соседнего дома как раз для этого момента.
Нико расправился с Паули Готти. Он расплатился с женщиной, работавшей в приемной, открыл похожую на гроб крышку аппарата для загара и трижды выстрелил Паули в брюхо.
Дамиано расправился с Мартинелли на заднем дворике путем старомодного удушения.
Это еще не все.
Девять убежденных сторонников и высших чиновников в организации Рокко были убиты, чтобы положить конец его тирании и низкому экономическому успеху неаполитанской Каморры, освобождая место для возвращения Сальваторе.
Мы с Еленой пошли за самим Рокко.
Она требовала, чтобы ей разрешили пойти со мной, а я не хотел отказывать своей невесте в брачную ночь, хотя мысль о том, чтобы подвергнуть ее опасности, все еще вызывала тошноту. По правде говоря, с тех пор, как я рассказал ей о том, что женщины становятся мафиози так же, как и мужчины, я заметил безумный блеск в ее глазах, который означал, что она хочет этого.
Не потому, что она была жестокой по своей природе, а потому, что хотела быть со мной, чем чего-либо другого. Мы стали ее семьей, но она тоже хотела стать частью Семьи.
Я бы никогда не позволил ей забрать другую жизнь, если бы мог помочь.
Жизни ее отца было более чем достаточно, даже если она не была уверена, кто из нас нанес убийственный удар.
Дело не в том, что у меня был какой-то гребаный комплекс Мадонны-шлюхи, что я больше не захочу ее, если она станет слишком грешной. Все и проще, и глубже.
Я не хотел развращать ее полностью. Я не хотел искоренять те вещи, которые я любил в ней, и те вещи, которые делали ее Еленой. Ее любовь к справедливости и вдумчивое отношение к морали. Эти качества нужны мне так же, как и ей, и я не хотел бы, чтобы они превратились в пыль под каблуком моей жестокой жизни.
Итак, мы ехали в Ламборджини вместе, пистолет лежал на моей консоли рядом с переключением передач, а ее рука свободно лежала по другую сторону от моей. Мы оба были одеты в черное, и меня потрясло, насколько чертовски сексуально она выглядела в отсутствии цвета.
И у нас был план.
На вилле Рокко в центре города было до смешного легко дышать. Стены примыкали к соседним владениям с обеих сторон, поэтому, какую бы охрану он ни установил, доступ был возможен с трех сторон. Мы припарковали машину в переулке у улицы Спакканаполи и пошли пешком к соседскому дому слева от дома Рокко. Улицы были пусты, если не считать пьяного мужчины, который спал, растянувшись на крыльце многоквартирного дома в конце квартала. Никто не заметил, когда мы тихонько взломали входную дверь отмычкой, и никто из спящих в доме не зашевелился, когда мы осторожно поднялись по лестнице на четвертый этаж.
Нико хорошо знал этот дом, потому что спал с дочерью торговца, которому он принадлежал. Он рассказал нам об окне в верхней части лестницы, которое выходило в сад на крыше рядом с террасой Рокко.
За этим уязвимым местом следил охранник, и он был несколько насторожен, что означало, что Рокко нервничает.
Зная это, я улыбнулся и жестом попросил Елену не высовываться, а затем перепрыгнул через стену и с мягким стуком приземлился на вооруженного человека. Мы покатились по земле, и прежде, чем он успел сориентироваться, я вырубил его точным ударом в висок. Его голова ударилась о землю, и он лежал неподвижно.
