Текст книги "От кутюр"
Автор книги: Джейсон Томас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
Глава 30
Серебристый «феррари», урча, рассекал серый холод ранней весны. Дорога вела к дому Берта Рэнса в Нью-Хоупе, штат Пенсильвания.
Марселла уютно устроилась на мягких серых подушках кожаного сиденья. В автомобиле пахло кожей. Послеполуденный воздух за городом был чистым и покусывал холодом. Марселла подумала, что окружающее так не похоже на безумную, полную честолюбия и грязи жизнь Нью-Йорка.
– Я не знала, что у тебя есть такая машина, – сказала Марселла, нарушив тишину, которая не прерывалась с той минуты, как они выехали с Манхэттена.
– Она заговорила, – улыбнулся Берт. – А я уж начал думать, что ты вообразила себя жертвой похищения, которую увозят прочь от всего, что ей дорого.
– Нет, – сказала Марселла. – Это не так. Я просто думала о том, насколько здесь все отличается от Нью-Йорка. Когда ты в городе, кажется, что это единственное место в мире, а когда выбираешься из него, осознаешь, что по всей стране живут люди, и у них своя жизнь.
– Это одна из причин, по которой я завел этот автомобиль, – сказал Берт.
Марселла растерялась:
– Не понимаю.
– Это не нью-йоркский автомобиль. Там он просто не выжил бы. Одна неделя поездок по городу, и его разбили бы… или украли. Эта машина – мое спасение. Моя загородная жизнь – мое спасение. Когда я сажусь в этот автомобиль и приезжаю сюда, я оставляю позади всю свою городскую жизнь. – Берт нажал на акселератор.
– Предполагается, что это деловая поездка, – напомнила ему Марселла.
– Знаю, – спокойно отозвался Берт. – Я просто подумал, что ты сможешь увидеть меня с еще неизвестной тебе стороны. Может, и в тебе откроется что-то, чего я не знаю.
– Я уже ничего не понимаю. – Марселла подумала о той провинциальной девочке, которой она когда-то была. Она подумала о той ненадежной жене, которой когда-то была. Она вспомнила о том времени, когда начала брать контроль над жизнью в свои руки. Интересно, осталось ли в ней что-нибудь от тех женщин? – Хотя все возможно.
Автомобиль свернул на длинную подъездную дорожку, которая оказалась всего лишь усыпанной гравием лесной дорогой. Дом с нее не просматривался.
Он появился через четверть мили. Марселла удивилась. Она бывала во многих загородных домах. Обычно это были большие, расползшиеся в стороны сооружения, подпадавшие под разряд сельской роскоши. То, что она увидела сейчас, оказалось небольшим, обшитым тесом домом с темно-зелеными ставнями. Более поздняя пристройка выделялась на фоне остального сооружения тем, что к ней слишком явно приложил руку архитектор. Дом совсем не походил на тот, в котором она жила девочкой и в котором до сих пор жила Диана.
– Я знаю, что он не слишком большой, – сказал Берт. – Мне не хотелось ничего изысканного. Это мое убежище. Здесь были только несколько моих друзей. Большинство моих знакомых даже не знают о его существовании.
– В таком доме оживают воспоминания, – сказала Марселла.
Построенный примерно в 1800 году, дом был двухэтажным, с двумя маленькими спальнями наверху и небольшой кухней и ванной комнатой внизу. Пристройка оказалась огромной гостиной с камином от пола до потолка. Берт сам построил часть этой комнаты, когда десять лет назад купил этот дом.
В камине горел огонь.
– Этот дом вполне автономный. Я нанял человека, который следит здесь за всем. Это он развел огонь и заполнил холодильник продуктами, – сказал Берт. – Но мне хотелось сохранить здесь дух первых переселенцев. Дом может отапливаться с помощью плиты, встроенной в камин, на ней же можно и готовить, если сломается плита на кухне. Я даже оставил старый ледник, он по-прежнему действует. Прежние владельцы посчитали бы, что теперь в этом доме жить невозможно.
Именно в этом доме, а не на компьютеризированном, отапливаемом и напичканном электроникой Манхэттене Берт чувствовал себя наиболее независимым.
Марселла придвинулась ближе к яркому огню. Берт подошел к ней и тут же поцеловал.
– Я думала, что мы займемся делом, – сказала она.
– Сначала удовольствия, потом бизнес.
Он продолжал покрывать поцелуями ее лицо, на котором отражались отблески пламени.
Марселла была готова к поцелуям. В этом доме, так далеко от Нью-Йорка, все напоминало ей о том времени, когда ее касался мужчина, когда она хотела, чтобы ее обнимал мужчина. И в этот момент ей, как никогда в жизни, захотелось, чтобы Берт Рэнс обнял ее.
Они медленно опустились на восточный ковер, который согревался перед огнем. Они не разговаривали. Только все учащающееся дыхание говорило о том, что они испытывают. Пока большие руки Берта неторопливо раздевали ее, Марселла смотрела ему в глаза. Он был страстным мужчиной, но не похотливым. Он хотел заняться с ней любовью, и она начинала верить, что он действительно любит ее. И может, она тоже любит его. Марселла всматривалась в лицо Берта, пытаясь найти ответы на свои вопросы. Было ли это лицо мужчины, которого она могла бы полюбить? И помнила ли она еще, как любить мужчину?
Берт раздел Марселлу и залюбовался ее телом. Он столько раз мечтал о ней, он боялся, что наяву все окажется не так, как в мечтах. Но его опасения не оправдались. Ее тело было совершенно, как и ее лицо. Даже поза, в которой она лежала на восточном ковре, была невероятно эротичной.
Он коснулся ее лица, потом провел ладонью по ее шее, опустившись ниже, к груди. Обеими руками очертил контуры ее талии и бедер. Марселла почувствовала жар, обжигавший сильнее огня, жар, какого она никогда раньше не чувствовала. Ее длинные ногти скользнули по мускулистой спине Берта, когда она притянула его к себе. Боль и страсть соединились для него, когда Марселла впилась ногтями в его плечи. Берт накрыл Марселлу своим телом, и она закрыла глаза. Она забыла о своих амбициях. Она забыла о своей уязвимости. Она забыла о журнале. Она купалась в страсти, которую не способны дать ни богатство, ни успех – одна только любовь. И они занимались любовью. Они любили друг друга так, словно хотели наверстать упущенное за все то время, что они отказывали друг другу. Прошло несколько часов наполненной страстью тишины, прежде чем они улеглись, укрывшись одеялом, на ковре у камина.
Марселла и Берт, казалось, инстинктивно чувствовали друг друга. Огонь освещал и согревал их тела, сплетенные в едином любовном порыве.
– Я люблю тебя, – прошептал Берг.
– Я тоже, – быстро сказала Марселла.
– Тогда скажи это. – Берт внезапно стал серьезным. Он повернулся и взглянул на женщину, которая, свернувшись, лежала рядом с ним. – Скажи это.
– Я тебя люблю, – сказала Марселла.
– Боже, как же я хотел услышать от тебя эти слова. – Берт принялся целовать ее. – Почему нам пришлось ждать так долго? Я знал, что полюбил тебя с первой минуты.
– Правда? – Марселла искренне удивилась.
– А ты этого не знала? Да, думаю, не знала. Ты что-то сделала с собой, что исключило из твоей жизни любовь. Ты ничего не позволяла себе чувствовать.
Марселла знала, что он прав. Она боялась любви. Возможно, она все еще боится любить, но уже не боится быть любимой. Никто не любил ее так, как Берт.
– Давай выпьем бренди.
Берт поднялся и пошел к столику с напитками, на котором выстроились бутылки со спиртным и тяжелые хрустальные фужеры.
– Штаны бы хоть надел, – пошутила Марселла.
– Зачем?
– В голом мужчине, наливающем бренди, есть что-то упадническое, – сказала она.
– А как насчет голой женщины, пьющей бренди? – засмеялся Берт, натягивая спортивные трусы.
– Это совсем другое. – Марселла глотнула согретой теплом руки жидкости.
– Как и женщина вообще, – добавил Берт.
– Это известный факт. Подразумевается, что женщины могут пить бренди голыми, а вот мужчины должны быть в штанах, когда его наливают. По-моему, это из учебника по сексологии, дополненное издание, – поддела Марселла.
– Как скажешь.
– Я была бы рада, если бы ты все же сел, – сказала Марселла, снова притягивая к себе Берта. – У меня никогда не было мужчины, с которым я испытывала бы такие чувства, которые испытываю с тобой.
– Лучше бы тебе хватило одного, – с насмешливой серьезностью произнес Берт. – Я хочу, чтобы тебе было достаточно одного меня. Я хочу быть твоим единственным мужчиной.
– Ты и есть.
– Тогда почему бы нам не пожениться? Раз уж ты мной попользовалась, я хочу, чтобы ты сохранила мое доброе имя. – Берт снова принялся ее целовать.
Марселла внезапно застыла.
– Не слишком ли все быстро? Нам не обязательно жениться. Если мы знаем о наших взаимных чувствах, брак не важен.
Марселла почувствовала, как напряжение все больше сковывает ее тело.
– У меня к браку особое отношение. Таких, как мы, должны связывать постоянные обязательства. Мы живем в слишком стремительном темпе. Чтобы удержать нас рядом, нужен этот лист бумаги.
– Этот лист бумаги мне не нужен, – сказала Марселла.
– Мне нужен. И тебе он тоже нужен. – Берт обнял ее. – Я знаю, что у тебя был неудачный брак, но у нас все будет по-другому. Я тебя обожаю. Я хочу отдать тебе все. Ты можешь делать все, что пожелаешь. Если захочешь заниматься журналистикой… отлично.
Марселла вздрогнула.
– О чем это ты говоришь? Что, если я выйду за тебя, я должна буду оставить свою карьеру? Бросить все, что я создала?
– Ты начнешь новую карьеру моей жены и товарища. Ты нужна мне рядом. Могу тебя заверить, что, как моя жена, ты будешь занята полный рабочий день. – Казалось, у Берта не было ни малейшего сомнения в том, что он говорил.
Марселла затихла. После нескольких минут тишины она сказала:
– Это очень похоже на улучшенную версию моего первого брака, когда я играла роль преданной жены. Я люблю тебя, Берт, но я не могу поступиться своей независимостью. Я слишком много для этого сделала.
– Я не твой первый муж. – В голосе Берта зазвучала обида.
– Знаю. Извини. Я не так выразилась. Просто моя независимость – это часть меня, важная часть меня, которая и притягивает тебя ко мне. Став просто твоей женой, я стану другой женщиной. И тебе это может не понравиться.
– Это просто смешно, – со злостью произнес Берт. – Если ты не хочешь выходить за меня, так и скажи, но, ради Бога, хватит этой извращенной философии. Поступай в соответствии со своими чувствами, а не с тем, что считается правильным.
– Я чувствую: то, что я делаю, правильно, – сказала она. – Может, в будущем все изменится, но сейчас, когда я совсем забросила Диану, и при всех трудностях, которые навалились на «Высокую моду»…
– Проклятый журнал! – Голос Берта зазвучал с холодной злостью. – Вот истинная трудность. Ты не настолько обеспокоена из-за дочери, чтобы приложить в этом направлении настоящие усилия. – Глаза Марселлы гневно сверкнули. – Ты думаешь только о власти, которую дает тебе этот журнал. К черту всех нас, простых смертных, которые могут подарить тебе только любовь. Тебе нужен журнал, который дает тебе власть.
Марселла боялась, что в его словах есть правда, но не хотела скрывать эту правду.
– Я не хочу сейчас с тобой ссориться. Ты действительно значишь для меня очень много. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Давай дадим друг другу время все обдумать.
– Очень рационально, – сухо сказал Берт. – В конце концов, ты и в самом деле приехала сюда, чтобы обсудить пути спасения твоего журнала, а приходится бороться с соблазнителем.
– Я не борюсь…
– Возможности таковы, – перебил ее Берт. – План первый: ты просишь Марти придержать журнал, пока ты не создашь открытое акционерное общество, чтобы набрать денег на покупку журнала.
Марселла моментально заинтересовалась его словами, несмотря на сильное желание обнять Берта и сказать, что она любит его и бросит ради него все. Марселла вся превратилась в слух.
– Трудность в том, что может потребоваться несколько лет, чтобы пройти Комиссию по ценным бумагам и биржам, и, думаю, Марти не захочет держать журнал так долго.
Марселла знала, что он прав.
– План второй: ты можешь заинтересовать другую сеть журналов покупкой «Высокой моды» с тем, чтобы самой остаться во главе всей операции, но я уверен, что ты уже рассматривала эту возможность.
Марселла кивнула. В душе она испытывала стыд, что настолько заинтересовалась разговором, который, должно быть, служил пыткой для Берта.
– План третий: ты можешь создать компанию и поставить во главе людей, которые прочно ассоциируются с «Высокой модой», например, Ричарда Баркли и Сильвию Хэррингтон, а потом попытаться взять заем, чтобы выкупить журнал. Возможно, Марти сохранит за собой какой-то процент, который можно постепенно накопить лет за десять.
Марселла размышляла над этим многообещающим предложением.
– Ты пока обдумай эти планы. А когда примешь решение, я сведу тебя с нужными юристами и денежными людьми. А теперь, если ты не против, я пойду наверх и лягу спать. Я знаю, что тебе нужно обдумать множество важных вещей, и не хочу мешать.
– Берт… – Марселла протянула руку к обиженному и рассерженному мужчине.
– Поговорим утром. И первым делом вернемся в Нью-Йорк. Думаю, ты ждешь не дождешься.
– Берт…
– Спокойной ночи, Марселла.
Берт вышел из комнаты, оставив ее лежать под одеялом перед пылающим камином.
Марселла смотрела на языки пламени и всерьез раздумывала о своей жизни.
Глава 31
Сильвия Хэррингтон стояла у подъезда дома, в котором находилась ее квартира, и смотрела на снег, укрывший серую Восточную пятьдесят девятую улицу ослепительным ковром. Лимузина для нее не было.
Впервые за многие годы – точнее, за десятилетия – Сильвия пошла пешком. Но шла она, по-прежнему сохраняя уверенную осанку и походку Хэррингтон. Она глубоко вдохнула необыкновенно чистый воздух.
– Я не побеждена, – сказала она себе, направляясь к Первой авеню. – Думаю, меня нельзя победить.
Сильвия Хэррингтон находилась не в конце пути, она начинала новый путь.
– Марселла Тодд. – Она тихо произнесла это имя, проходя под мостом Пятьдесят девятой улицы. Ее ноги решительно ступали по свежему снегу. – Она всего лишь забирает то, что имела я. Посмотрим, удастся ли ей это удержать. Увидим, знает ли она, что получила и что я собираюсь забрать у нее назад.
На следующее утро Марселла Тодд не уехала с фермы Берта Рэнса. Метель, из тех, что случаются в конце зимы, на фут завалила снегом подъездную дорожку.
– Не переживай, – успокоил ее Берт. – Через несколько часов я расчищу дорогу с помощью трактора, и ты вернешься в город.
Он исчез в сарае и через несколько минут выехал оттуда верхом на почтенном тракторе, который был частью фермы гораздо дольше, чем Берт был ее хозяином.
Марселла смотрела, как Берт методично разгребает снег прикрепленным к трактору отвалом. Казалось, он полностью ушел в работу. Это было видно по его удовлетворенному и спокойному лицу. Такой Берт был ей незнаком. Этот человек, который управлял империей, стоившей сотни миллионов долларов, человек, который отдавал приказы совету директоров, необычайно мирно смотрелся за рулем этого допотопного механизма. Таким Марселла его никогда не видела. «Берт нашел здесь свой мир, – подумала она. – У него есть власть и успех, но он… он научился радоваться таким простым вещам».
Глушитель в тракторе почти не работал, и шум мотора эхом разносился среди деревьев. Даже когда трактор скрывался из виду на извилистой дорожке, Марселла знала, что Берт работает, расчищая дорогу во внешний мир. И где-то в глубине души Марселла засомневалась, хочет ли она вернуться в этот внешний мир.
Она любила этого человека и знала, что он любит ее. Но когда он попросил ее стать его женой, она испугалась потерять свободу и независимость. Этот страх оказался сильнее желания получить его любовь. Ну почему же всегда приходится чем-то поступаться?
Марселла решила прогуляться по чистому снегу. Насколько же отличается деревенский снег от снега в городе! В городе он недолговечным покрытием лежит на тротуарах, чтобы его запачкали и до смерти затоптали ноги честолюбцев. А этот снег свободен, он вздымается сугробами и лежит так неделями, даже когда погода теплеет. Здесь снегу позволено вести себя, как и полагается снегу, здесь он не превращается мгновенно в слякоть.
Берт все еще трудился где-то в отдалении. Она слышала, как трактор прокладывает дорогу к цивилизации, ее цивилизации. Марселла решила справиться, как дела в офисе. Она вернулась в дом и набрала номер Джейн Колдуэлл.
Джейн, казалось, только и ждала ее звонка.
– Сегодня утром мне позвонила Сильвия Хэррингтон, – начала Джейн. – Она просила моей помощи. Они с Ричардом Баркли создали инвестиционную группу, чтобы сделать предложение о покупке «Высокой моды».
«Значит, здесь Берт был прав», – подумала Марселла.
– Чего они хотели от вас? – спросила она.
– Они хотели, чтобы я сообщала им, что происходит в редакции. Они хотели знать, что вы собираетесь делать, – как о само собой разумеющемся сказала Джейн.
– И вы отказались, – сказала Марселла.
– Нет, – ответила Джейн. – Я сказала, что подумаю над их предложением. Для меня, возможно, будет неплохо сохранить с ними отношения.
– Да, возможно.
Марселлу затошнило. Вот Джейн, одна из самых честных женщин, каких когда-либо знала Марселла, и она поступается своими принципами и желанием помочь Марселле взять контроль над «Высокой модой» в свои руки. Или просто остается на нужной стороне, на стороне людей, которые очень скоро вернутся и снова воцарятся в журнале. Марселла закрыла глаза. Почему ей приходится жить в мире, где люди постоянно должны просчитывать скрытые мотивы поступков других людей? Что случилось с честностью?
Еще больше часа после звонка Джейн мысли Марселлы текли в этом направлении. Она так глубоко погрузилась в размышления, что не услышала, как прекратил рокотать трактор. Только услышав шаги на крыльце и стук в дверь, она поняла, что Берт закончил расчищать дорожку.
– Знаешь, я все думаю, – сказал Берт.
– Я тоже. – Марселла подняла глаза на человека, которого любила.
– Я не могу заставить тебя решать, как жить. Я это понимаю. Я сейчас работал на тракторе и пытался представить, что было бы, если бы мы поменялись местами… и ты просила бы меня бросить работу… правда, это не совсем одно и то же, – сказал Берт. – Мои компании – это я. Я их создал, я ими владею. Это нельзя сравнивать.
Он печально посмотрел на Марселлу.
– Но в одном я уверен твердо. Тебе придется принять какие-то решения относительно своей жизни. Я хочу тебя, но тебе придется отдаться мне полностью. Я решил уйти из твоей жизни, пока ты не поймешь, хочешь ты меня или нет. Может, это глупо, но сейчас я чувствую себя обиженным и хочу, чтобы кто-нибудь меня утешил. Если я не могу получить тебя, тогда я стану искать кого-то, кто сможет занять твое место. Если это… – Он умолк.
Марселла была не в состоянии произнести ни слова. Она задыхалась не столько от переполнявших ее эмоций, сколько от невозможности подыскать слова. Перед ней стоял первый мужчина, которого она действительно хотела, и ей приходилось принять тот факт, что он будет встречаться с другими женщинами, женщинами, которые могут заменить ее в его жизни.
Она надела пальто, повязала шарф, готовясь возвращаться в Нью-Йорк.
На протяжении всего пути до Манхэттена пассажиры красивой серебристой «феррари» были погружены каждый в свои думы. Скоро сельские поля сменились заполненными людьми и машинами улицами города. Шум сменил тишину. Протяжный вой одинокой собаки на холме сменился громыханием подземки.
Берт подъехал прямо к зданию «Высокой моды». Он даже не стал спрашивать Марселлу, куда она хочет попасть. Он знал. Глядя на исчезающую в дверях Марселлу, он почувствовал, как на него наваливается одиночество. Одиночество, которое человек испытывает после того, как узнал, какой наполненной и радостной может быть жизнь.
Как все несправедливо. Наконец он встретил женщину, которую хотел видеть рядом до конца своих дней и которая, он знал, любит его. Но ей было нужно и что-то еще. Нет… он больше не позволит этой пустоте, этому одиночеству ранить его. Сегодня он не будет одиноким. Сегодня его будут любить.
Поднявшись в кабинет, Марселла подошла к окну и посмотрела вниз. Она увидела, как серебристая «феррари» отъехала от тротуара. Она подумала о Берте. Она подумала о своей жизни. Потом пришли другие воспоминания. Она вспомнила своих школьных подруг. Когда был день встречи выпускников, все они, казалось, завидовали ей. Они хотели такой же славы, успеха и денег. И это было понятно. Но только теперь она поняла, чем обладали они… или большинство из них. У всех у них была простая любовь. Мужчины, которые хотели их и которых они любили. Семья. Маленькое убежище. Разделенные заботы. Кто-то, кто зависит от кого-то. Кто-то, на кого можно положиться.
Ее бывшие подруги очень удивились бы, узнав, о чем думала, стоя у окна в своем обитом бархатом кабинете с видом на весь мир, преуспевающая Марселла Тодд.
– Хватит, – произнесла она вслух, хотя была в кабинете одна. Она нажала кнопку внутренней связи и сказала: – Попросите художественный отдел прислать кого-нибудь, чтобы закончить июньский выпуск. Я хочу начать утверждать страницы.
Через несколько минут десятки страниц, наклеенных на большие листы картона, были разложены по всему кабинету. Просматривая страницу за страницей, Марселла заполняла свой мозг образами июня, образами теплых пляжей и загара и одежды, позволяющей легкому бризу ласкать кожу… всем, что могло вытеснить образ холодной ночи, и камина, и мужчины, держащего бокал с бренди.
На протяжении нескольких часов она помечала страницы. Изменить слово здесь. Увеличить снимок там. Переделать страницу, которая не доносила до читателя то, что должна была донести.
Электронные часы на ее столе показывали уже три часа ночи.
Марселла набрала номер художественного отдела.
– Извините, я не заметила, что уже так поздно. Идите по домам, отдыхайте. Я прошу прощения.
Она положила трубку.
Через открытую дверь своего кабинета она слышала, как этажом ниже подошел лифт. Это быстро расходились сотрудники художественного отдела. Марселла подошла к устроенному в углу бару и налила себе…
…бренди.
Она посмотрела в темную, цвета красного дерева жидкость. И ее лицо приняло решительное выражение.
– Нет! – громко сказала она, хотя, кроме нее, в комнате никого не было.
Даже не взяв пальто, она вышла из кабинета, который был кабинетом Сильвии Хэррингтон. Выйдя на улицу, она сунула в рот два пальца и свистнула. Рядом затормозило такси, и Марселла дала водителю адрес.
У дома Берта Рэнса она нажала кнопку звонка и подождала, пока в комнате у нее над головой, в спальне Берта, вспыхнет свет. Она услышала, как шлепают по мраморному полу холла босые ноги.
Дверь открылась, и на Марселлу взглянул смущенный Берт.
– Что это значит? – спросил он.
– Это значит, что я тебя хочу, – сказала Марселла, глядя в глаза мужчине, которого любила.
– Заходи, – сказал он.
Они стояли в отделанном мрамором холле и пытались найти слова. Затем Марселла увидела на верху лестницы третий силуэт.
– Берт… что там такое? – донесся женский голос.
Марселла посмотрела на женщину, накинувшую на голое тело красный шелковый халат. Женщина была высокая и красивая, у нее были длинные светлые волосы.
– Она похожа на меня, – сказала Берту Марселла.
– Знаю, – тихо ответил Берт.
Женщина неторопливо спустилась по ступенькам.
– Так, значит, это вы, – прокомментировала она, осмотрев Марселлу с головы до пят. – Я чувствовала, что у него кто-то есть. Его нужно было отвезти домой. Вечером я нашла его пьяным в баре. Я поняла, что он слишком хорош, чтобы… Не волнуйтесь.
– А я и не волнуюсь, – сказала Марселла.
– Я вызову тебе такси, – сказал Берт женщине.
Он нажал кнопку, и перед домом зажегся маленький желтый огонек вызова такси. Пока женщина одевалась, Марселла и Берт молча стояли в холле.
Она появилась в тот момент, когда на улице прогудела подъехавшая машина. По пути к двери женщина обернулась и пристально посмотрела на Марселлу.
– Если бы я почувствовала, что у меня есть шанс, я бы осталась и повоевала с вами за него, но шансов у меня нет. Сразу было видно, что этот парень на ком-то помешан. – Она открыла дверь и, остановившись, снова оглянулась на Марселлу. – Вы самая счастливая женщина на свете… кто бы вы ни были, леди.
Хлопнула дверь, женщина ушла.
– Прости меня. – Вид у Берта был самый несчастный.
– Я понимаю. Я действительно понимаю.
Марселла и Берт продолжали смотреть друг на друга.
– Я хочу быть твоей женой, – сказала Марселла. – Я много чего хочу от жизни, но больше всего я хочу быть твоей женой. Я попытаюсь на твоих условиях. – Она пристально посмотрела Берту в глаза.
– Так ничего не выйдет, – сказал он.
– Что ты хочешь этим сказать?
Внезапно Марселла испугалась. Ее охватил обжигающий страх. Неужели она потеряла то, что, как она совсем недавно поняла, было ей так необходимо?
– Я ошибался. Ты женщина, которую я люблю. Всю, целиком. Не только твой ум, или твою доброту, или красоту, или даже то, что ты любишь меня. Меня привлекает все это вместе. Я понял это сегодня ночью, когда пытался найти тебе замену. Она была похожа на тебя, но это была не ты. У нее не было твоей силы, твоего честолюбия. Я думаю… я…
– Я хочу быть женщиной, которую ты хочешь, – сказала Марселла.
– Ты и есть эта женщина, – прошептал Берт. – Ты. Но сегодня вечером, когда я понял, что не могу… и не хочу… менять тебя, я принял другое решение.
Марселла с любопытством ждала продолжения.
– Я подумал, что мы сможем сосуществовать втроем – ты, я и журнал. Мне нужно проконсультироваться со своим партнером, но я уже готов купить этот чертов журнал и разделить его с тобой, если он разделит со мной тебя.
– Со своим партнером? – спросила Марселла. – Не знала, что у тебя есть партнер.
– У меня его нет, если только ты не согласишься занять этот пост. Ну что, ты согласна стать партнером моей жизни? – Он положил руки на плечи Марселлы.
Она медленно кивнула, глядя в глаза Берту.
