Текст книги "От кутюр"
Автор книги: Джейсон Томас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Глава 16
Сол Голден медленно положил трубку на аппарат. Рука у него дрожала. Не потому, что он снова получил то, что хотел – журнал «Высокая мода», – а потому, что просто устал.
Усталость была для него новым ощущением. У него всегда было больше энергии, чем у окружающих. С тех пор как шестьдесят лет назад Сол возглавил газету отца, он всегда служил примером сильного, энергичного еврея, который добивается успеха и работает по восемнадцать часов семь дней в неделю.
Сол схватился за запястье, чтобы успокоить дрожь в руке. Нет, он не был взволнован покупкой «Высокой моды». Его даже не волновали четыре сотни миллионов долларов. Сол купил журнал для Марти, для своей любимой Марти.
– Как жаль, что тебя нет рядом, дорогая, – сказал он вслух.
Ему стало легче, когда он произнес эти слова, обращенные к женщине, которую он так любил. Их дом настолько отражал ее личность, что, казалось, она стоит в зеркальной гардеробной, которая протянулась на шестьдесят футов вдоль одной из стен спальни, обитой шелком персикового цвета, где за красивым французским письменным столом сидел и пытался успокоить дрожь в руке Сол.
Сол Голден знал, что с его организмом не все ладно. Он скрывал это от Марти. В его возрасте болезни не новость. Она так радовалась возможности стать хозяйкой «Высокой моды», что просто сияла последние несколько месяцев. Если бы она узнала, что у него проблемы со здоровьем, она посвятила бы себя заботам о муже, и он никогда не увидел бы ее такой счастливой. Какой прок от двухмиллиардного состояния, если ты не можешь быть уверен, что женщина, которую ты любишь, никогда не будет волноваться или чувствовать себя несчастной?
«Но, Бог ты мой, это-то уж сделает ее счастливой!»
Предстояла работа. Голден был готов к решению Ричарда Баркли и уже начал работу над бумагами. Он купил за свою жизнь сотни изданий, телевизионных станций и предприятий, поэтому его юристы и исполнители были готовы присоединить к империи Голдена «Высокую моду». Трудность состояла в том, чтобы сделать все как можно быстрее, пока никто не передумал и пока слишком многим не стало известно, что происходит.
Сол нажал кнопку повторного набора на устройстве, которое было присоединено к его телефону. Непонятный черный ящичек мог не только мгновенно набрать закодированный номер, но и каким-то хитрым образом предохранял телефоны Сола от прослушивания.
– Здравствуй, Огден. – Огден Ливингстон был старшим юристом Сола Голдена и получал в год два миллиона. – Скажи, чтобы подготовили самолет. Сделка состоялась. Бумаги готовы?
– Да, мистер Голден.
– Я еду в аэропорт, – сказал Сол. – Я буду там через сорок минут.
– Да, мистер Голден.
– В самолете должно быть все необходимое, чтобы мы завершили нашу работу до прибытия в Нью-Йорк.
– Да, мистер Голден.
Солу нравилось заниматься делами в уединении черно-золотого реактивного самолета «Голден лимитед». Только там будут названы настоящие цифры покупки. Секретари-юристы занесут все данные в компьютер, и он изрыгнет контракт, который передаст «Высокую моду» Марти.
Сол сделал глубокий вдох. Потом другой. И еще один. Казалось, он не может вобрать в себя достаточно кислорода из воздуха Беверли-Хиллз. Должно быть, сегодня висит смог третьей степени.
Он взял шерстяной свитер ручной вязки, который Марти заказала ему в Ирландии. В Нью-Йорке будет холодно. Разумеется, свитера недостаточно, но кто-нибудь из нью-йоркской квартиры встретит его в аэропорту Кеннеди и захватит теплое пальто. Может, в этом все и дело. Он, наверное, простудился.
Сол Голден нажал кнопку, давая знать персоналу, что готов ехать. Снаружи его шофер вышел из машины и открыл заднюю дверцу, чтобы, выйдя из больших двойных дверей своего дома, который он купил для Марти, Сол мог сразу же сесть в автомобиль.
В машине он налил себе бренди и улыбнулся. Почему бы не позвонить ей? Он снял трубку, а огромный «роллс-ройс» уже спешил к частному аэропорту.
– Международный разговор, – сказал Сол, сжимая в пальцах хрустальный бокал. – Отель «Георг V»… миссис Голден.
Сол даже не потрудился говорить по-французски. В его мире люди говорили на языке Сола Голдена.
Звонок… второй… третий. Эти странные старомодные звонки были такой же неотъемлемой частью телефонной системы Франции, как и ее несовершенство.
– Алло.
– Здравствуй, милая, – сказал Голден в трубку. – Подумал, что стоит позвонить.
– У тебя все хорошо? – спросила сразу насторожившаяся Марти.
– Конечно. А что со мной может случиться? Ты же знаешь, я здоров как бык.
– Ах ты мой бык. – Марти усмехнулась.
– Просто решил сообщить, что, пока ты тратишь во Франции все мои деньги на одежду, я купил тебе одну безделицу, которую ты так хотела иметь.
Она поняла, что это значит. Но, прожив с ним не одно десятилетие, она также знала, что Сол любит поиграть в свою любимую игру – угадай-что-я-тебе-купил.
– Скорее скажи! Что это? – стала умолять она.
– Догадайся.
– Драгоценности?
– Конечно, нет. У тебя уже есть все драгоценности мира.
– Тогда, должно быть, одежда.
– Никакой одежды. В этом доме всего тридцать пять комнат. Для платьев места уже нет. И ты знаешь, что я предпочитаю тебя вообще без одежды.
– О… какая жалость, что я здесь, а ты там, – замурлыкала Марти.
– Мне тоже очень жаль, что тебя нет рядом. – Это была чистая правда.
– Сдаюсь, Сол. Что это? – воскликнула Марти.
– Ты помнишь тот маленький пустяковый журнальчик, который тебе так понравился… Какое же у него название?
– «Высокая мода»!!!
– По-моему, да. Его выставили на продажу, и я сказал себе: если она хочет свой собственный журнал, почему бы нет?
– О Сол!
– Он твой, моя дорогая.
– Сол?
– Что?
– Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. Возвращайся поскорее к своему старому Солу… да, любимая? Твой старик Сол скучает по тебе.
Марти Голден расплакалась. После долгих лет замужества только один человек в мире мог заставить ее расплакаться, и это был человек, которого она страстно любила. Человек, за которого она вышла замуж. Никогда, ни на минуту ей не нужен был никто другой, и она знала, что он испытывает к ней такие же чувства. Ни Сол, ни Марти не вешали трубки. Они не говорили. Просто слушали дыхание друг друга.
Глава 17
О разном думали две женщины, сидевшие в первом ряду на специальном французском показе. Марти Голден без конца поглядывала на часы, высчитывая, сколько сейчас времени в Нью-Йорке и когда будет подписан контракт между ее мужем и семейством Баркли на покупку «Высокой моды».
Сильвия Хэррингтон смотрела на подиум. Нет, она не рассматривала одежду. Как и предсказывала Марселла Тодд, показ в Версальском дворце был не чем иным, как очередной попыткой Франции привлечь внимание к своей индустрии моды – туалеты стоимостью в пять тысяч долларов, платья в космическом стиле, наряды в стиле маленькой девочки и даже клоунская коллекция, которая, согласно программке на английском языке, была «создана, чтобы выявить присущую каждой женщине эксцентричность».
– Дерьмо! – воскликнула Марти Голден, когда на подиум вышли манекенщицы в туфлях с длинными, загибающимися кверху носами и панталонах в горошек. – В этом году Париж превратился в настоящий цирк.
Но Сильвию Хэррингтон не интересовали клоунские наряды. Ее внимание было приковано к красавице с золотисто-рыжими волосами – Мелиссе Фентон, которая, может, и глотала пилюли в свободное от работы время, но здесь, в своем царстве, была настоящей принцессой. Раз за разом она появлялась перед публикой – то элегантная, то небрежная, то шокирующая, в зависимости от того, что предлагали модельеры и требовала одежда. Наряды, которые на других девушках смотрелись мешковато и нелепо, прекрасно сидели на длинном, грациозном теле и обретали достойный вид благодаря элегантности Мелиссы. Сильвия смотрела на длинные ноги Мелиссы, которая шла по подиуму. Было очевидно, что для этой суперманекенщицы модельеры приберегли лучшие образцы из своих коллекций.
Интересно, что она имела в виду. Сильвия вспомнила, что выкрикнула Мелисса на вечеринке Спенса в «Шестерках». Неужели это было серьезно? Сильвия недоумевала.
Возможность того, что столь совершенное и изысканное существо, как Мелисса Фентон, могло любить ее, смущала Сильвию. Ее никто никогда не любил. Ни семья. Ни мужчина. Ни женщина. Она построила свою жизнь и личную философию по принципу: не давать любви и не нуждаться в ней. Ее волновали только «Высокая мода» и ее власть. По крайней мере она считала, что это было единственное, что ее волновало.
Но… Мелисса.
Между показами Сильвия отправилась в хаос закулисной жизни. Там, в толпе обнаженных женщин и суетящихся костюмеров и модельеров, среди наваленной кучами одежды, как ни в чем не бывало, словно у себя в квартире на Третьей авеню, сидела и ела банан Мелисса Фентон.
– Мелисса. – Сильвия посмотрела на девушку.
Мелисса оторвалась от банана, и на Сильвию взглянули огромные зеленые глаза, которые могли сказать все, даже когда их хозяйка молчала.
– Мелисса, я хочу извиниться перед тобой. – Сильвия никогда ни за что не извинялась. – Сегодня ты была великолепна. Мне было бы очень приятно, если бы на обложке июньского номера появилось твое лицо.
– Вы хотите, чтобы я вернулась в Нью-Йорк? – спросила Мелисса и откусила банан, как будто ничего и не говорила.
– Да, – чуть слышно проговорила Сильвия.
– Что ты сказала, Сильвия?
– Я сказала «да».
Мимо них прошел работник в униформе, ударив мягким молоточком по небольшому гонгу – вот-вот должно было начаться продолжение показа. Фотографы возвращались на свои места, неся бокалы с шампанским. В этот момент часы Марти Голден запищали. «Свершилось, – подумала она. – Сделка состоялась». Она сделала знак своему фотографу, Закери Джонсу, и он поспешил к ней.
– По-моему, здесь не самое лучшее место для моих снимков, – сказала она Заку. – Мы перебираемся туда.
Она указала на места в конце ряда – на места, которые были зарезервированы для редактора и персонала «Высокой моды».
– Это места «Высокой моды», – предупредил Зак.
– Да, это они, не так ли?
Марти улыбнулась. Она поднялась, оправила свой безупречный костюм от Пьеро Димитри, а затем прошла в конец ряда и села на центральное место – на место Сильвии Хэррингтон.
Она сидела, когда из-за сцены вернулась Сильвия.
– Боже милостивый! – зарычала Сильвия. – Это слишком… даже для пронырливой еврейки из Беверли-Хиллз. – Марти посмотрела в полыхающие яростью глаза Сильвий, сохраняя при этом выражение полнейшей невинности. – Послушай, ты, сучка! – прогремела Сильвия, в то время как все затихли. – Ты что, оглохла и онемела, кошерная графиня? Ты сидишь на местах журнала «Высокая мода», и я требую, чтобы ты убралась с них!
– Я прекрасно знаю, где я сижу, – звучным голосом, который заполнил все помещение, проговорила Марти.
Марселла наблюдала за происходящим со смешанным чувством неловкости и удивления. Несколько ушлых фотографов подобрались поближе, чтобы запечатлеть то, что впоследствии назовут сражением века в мире моды. Застыли наготове блокноты и карандаши. Происходило что-то важное.
– Если ты знаешь, где сидишь, тогда ты точно так же знаешь, что сидишь не на своем месте.
Сильвия постаралась контролировать свой голос, когда заметила, что многие начали делать заметки. По политическим причинам она пожалела, что позволила себе антисемитское замечание. Это могло отразиться на журнале.
– Но это мои места. Они мои, а не твои, моя дорогая Сильвия, – сказала Марти.
Сильвия злобно уставилась на нее.
– На самом деле, Сильвия, эти места больше не твои. Знаешь… Постойте, я хочу, чтобы это услышали все.
Марти Голден поднялась на подиум и взяла затянутой в перчатку рукой микрофон.
– Послушайте, мои дорогие друзья, я хочу сообщить вам кое-что, что вас наверняка заинтересует. Примерно пять минут назад мой муж Сол Голден, председатель правления «Голден лимитед», заключил сделку о покупке «Высокой моды».
Перед глазами Сильвии все померкло. Ее рука машинально метнулась к горлу, и, почти теряя сознание, она прошипела:
– Нет, это неправда. Это не может быть правдой.
– Это правда, Сильвия. – По всей комнате карандаши и вспышки торопились делать свою работу. – Если мои восхитительные французские друзья извинят меня, мне бы хотелось сделать небольшое заявление. Я очень рада стать новым редактором «Высокой моды», и я… намерена превратить журнал в более волнующее и неожиданное издание по сравнению с его нынешним состоянием.
Десятки редакторов забросали ее вопросами.
– Сколько вы заплатили за журнал? – спросила полная приземистая женщина из кливлендской газеты.
– Четыреста миллионов за комплект, – пошутила Марти.
– Вы собираетесь менять персонал? – спросила женщина из «Лос-Анджелес таймс».
– Я ввожу новый пост – исполнительного творческого директора и прошу Марселлу Тодд взять на себя ответственность в целом за управление и деловую часть.
Марселла потеряла дар речи.
– А что будет с Сильвией Хэррингтон? – спросил молодой журналист из «Таймс». – Между вами, кажется, существуют разногласия? – По комнате прокатились смешки. – Она остается за бортом?
– Будущее мисс Хэррингтон в связи с «Высокой модой» еще предстоит обсудить. Пользуясь случаем, я хочу сказать, что, хотя между нами и существуют разногласия, в историческом смысле я уважаю то, что она в свое время смогла сделать для журнала.
«Дрянь», – подумала Сильвия.
«Удар ниже пояса», – подумала Марселла.
– А сам журнал претерпит серьезные изменения? – Вопрос исходил от корреспондента Си-би-эс.
– Думаю, да, – ответила Марти. – Пока мир развивался, «Высокая мода», как это случается при больших успехах, почивала на лаврах. С помощью новых идей и новых сотрудников я надеюсь поднять этот знаменитый журнал до самых высоких стандартов моды и журналистики.
За всю свою жизнь Сильвия никогда не испытывала такой злобы, как сейчас к Марти Голден. Ее лицо посерело, она огляделась и увидела, что слишком многие приветствуют ее падение. У нее не было друзей, только власть – и с момента подписания чека она лишилась этой власти.
– Прошу прощения, я слишком долго задержала ваше внимание с моим маленьким заявлением, – сказала Марти. – Не пора ли вернуться к одежде?
Заиграла музыка, и больше сотни журналистов со всего света бросились вон из помещения к телефонам, к большому огорчению следующего модельера, Пьера де Тета, который представлял новый мех – мех колли.
– Похоже, теперь здесь всем хватит мест, – сказала Марти, обращаясь к Сильвии.
– Я не верю ни одному слову. – Сильвия говорила с трудом. – Не может быть, чтобы Ричард продал «Высокую моду», не посоветовавшись со мной.
– О, можете быть уверены, продал.
– Это мы еще посмотрим!
Сильвия повернулась, пошла к двери и вдруг поняла, что ее помощники в смятении сидят на своих местах.
– Вы идете? – приказала она.
– Нет, Сильвия, им нужно освещать показ, – вмешалась Марти, – но вы, дорогая, можете отдохнуть остаток дня. Почему бы вам не вернуться в отель и не позвонить кое-куда?
Сильвия повернулась и в одиночестве покинула Зеркальный зал, самое большое помещение Версальского дворца. При выходе она сломала каблук.
– Как это драматично, – весело заметила Марти.
– И возможно, немного жестоко? – добавила Марселла.
– Надеюсь, – с усмешкой произнесла Марти. – Я очень на это надеюсь.
В своем номере в отеле «Георг V» Сильвия Хэррингтон лихорадочно набирала все известные ей номера Дики Баркли, Дики Ублюдка Баркли, Дики Гомика Баркли, Дики, который может убираться ко всем чертям, Баркли. Но ответа не было. Дики Баркли исчез.
Глава 18
Прошло три дня с того момента, как Марти Голден, возможно, несколько театрально, объявила о продаже «Высокой моды». В тот же день она вылетела из Парижа в Нью-Йорк. Сильвия поняла, что эта женщина горит желанием реально взять власть в свои руки, чтобы к моменту возвращения Сильвии в редакцию журнала, который она сама же и создала, все уже изменилось. Поэтому Сильвия и задержалась во Франции. Но подошло время возвращаться домой, домой в «Высокую моду»… если там еще есть для нее место.
У Марти были свои мысли по этому поводу.
– Прежде всего я хочу увидеть, как эта женщина покидает это здание, предпочтительнее через окно, – сказала Марти, обращаясь к Марселле, когда они снова входили в офис «Высокой моды».
– Нет, этого мы не сделаем, – твердо сказала Марселла.
– Просто ты не испытываешь к ней такой антипатии, как я. Сколько раз ты говорила, что ее мышление устарело, а журнал стал слишком элитарным? Ты говорила мне, что ей следует уйти, а теперь внезапно говоришь, что можно позволить этой ведьме побыть здесь еще немного.
– Совсем немного, Марти, – сказала Марселла. – Она нужна нам на время переходного периода. Множество читателей и рекламодателей считают ее лицом «Высокой моды». Они могут встревожиться, не понять, в чем дело. Я бы предпочла, чтобы смена власти прошла как можно спокойнее.
– Я поняла. – Марти просияла. – Может, она и сама исчезнет. Знаешь, если она не уйдет сама, забавно будет посмотреть, какая участь ее тут ожидает.
– Марти… – Марселла остановилась и посмотрела на свою близкую подругу. – Я никогда не видела тебя в таком озлоблении. Ты и в самом деле ненавидишь Сильвию Хэррингтон. Ты ненавидишь ее так сильно, что это плохо отражается и на тебе. По-моему, ты уговорила Сола купить журнал просто из чувства мести.
Марти минуту помолчала.
– Да, – сказала она наконец.
– С тобой сражались многие. Почему ты устроила вендетту именно против Сильвии Хэррингтон?
– Это не касается наших личных отношений, это касается того, что она сделала с журналом. Она задала антисемитский тон. Если она помещала статью о пластических операциях, она вставляла комментарий, что некий врач построил свою практику на исправлении этнических носов. Она имела в виду евреев. Если она рассказывала о том, где следует жить, то указывала на такие места, где нет или очень мало евреев. В ее штате нет ни одного еврея, очень мало итальянцев и выходцев из Центральной Европы. Она ни разу не поместила снимка темнокожей манекенщицы, они появляются только в рекламе, над которой она не властна. Единственные чернокожие здесь – это мальчики-рассыльные. А между тем тысячи черных, и евреев, и людей со славянскими корнями покупают «Высокую моду» и читают эту чепуху, которая расставляет всех нас по местам. Большие универмаги, которыми владеют евреи, и большие фабрики по производству одежды, которыми тоже владеют евреи, покупали в журнале рекламные места, принося «Высокой моде» богатство, а Сильвии Хэррингтон – успех. Мы поддерживали ее, а она нас оскорбляла. Мы делали из себя дураков, пока эта уродливая, злобная и ненавистная сука коверкала сознание людям, читателям журнала.
– Ты, должно быть, много об этом думала. – Марселла посмотрела Марти в глаза.
– Я больше десяти лет планировала покупку «Высокой моды». Когда я встретила тебя и поняла, что у тебя хватит мозгов изменить журнал и управлять им, – продолжила Марти, – я настояла, чтобы Сол купил его. Это было нашим единственным разногласием. Он не хотел покупать «Высокую моду». Он сказал, что это несовместимо с другими нашими вложениями и потребует от нас слишком много усилий. Но я настояла.
– И он потратил для тебя четыреста миллионов долларов, – добавила Марселла.
– Он раздумывал над моей просьбой целый год, – сказала Марти. – Ему пришлось тайно встречаться со всеми владельцами журнала. Затем ему предстояло убедить Ричарда Баркли. Последнюю неделю он вместе со своими юристами работал над сделкой почти по двадцать часов в день.
– Разве это не слишком для него?
– Он и правда выглядел усталым. Ему нравилась вся эта деятельность, но его сердце не лежало к покупке «Высокой моды». Я сказала ему, что как только я закончу с твоим устройством здесь, мы возьмем долгий отпуск.
Персонал журнала с одобрением встретил приход Марти Голден и Марселлы Тодд. Пока женщины ходили по помещениям офиса, большинство сотрудников вышли, чтобы представиться.
– Всегда одно и то же, – сказала Марти Марселле, пока они обменивались рукопожатиями с работниками и старались запомнить имена. – Переход журнала или телестанции из одних рук в другие все равно что смена администрации. Бесконечные рукопожатия и улыбки.
К ним подошла Джейн Колдуэлл.
– Добро пожаловать в «Высокую моду», – сказала она. И не кривила душой.
– Где наши кабинеты? – спросила Марти. – Я забыла точное расположение помещений.
– Полагаю, кабинет мистера Баркли свободен, – сказала Джейн. – Он выехал очень быстро, все его вещи были уложены заранее.
– Прекрасно, – сказала Марти. – Я займу его кабинет, а мисс Тодд будет пользоваться кабинетом Хэррингтон.
Джейн Колдуэлл помедлила.
– Мисс Хэррингтон запрещает кому бы то ни было пользоваться ее кабинетом в ее отсутствие. Там в дверях особый замок, а единственный ключ у нее. Она придерживается очень строгих правил в отношении своего кабинета.
– На ее правила можно больше не обращать внимания. Позовите слесаря и высверлите замок. Этот кабинет займет мисс Тодд. А для Сильвии Хэррингтон подыщите другое место.
– Марти, – предостерегающе произнесла Марселла.
– Таково мое решение.
Обе женщины разместились в кабинете Ричарда Баркли и принялись разбирать кипы поздравительных телеграмм. Все модельеры и Дома высокой моды во всем мире выражали полную поддержку и преданность новым владельцам «Высокой моды». Фотографы, надеявшиеся наконец поработать на журнал, направили столько приглашений на ленч, что обеим женщинам хватило бы их лет на десять. Группа бывших коллег Марселлы по «Чикаго геральд» прислала ей букет в виде подковы, какую обычно вешают на шею победителю среди чистокровных лошадей. Сол проследил, чтобы комнату уставили широкими вазами, в которых плавали белые орхидеи, любимые цветы его жены. Очень милое послание пришло от Сесила Файна, владельца универмага в Иллинойсе, о котором Марселла как-то упомянула в своем материале. Беверли Боксард прислала многословное письмо с поздравлениями от журнала «Архитектура сегодня». Листочек розовой бумаги с шапкой «Пока вас не было» извещал, что звонила Диана и желала матери удачи.
За стеной верещала дрель – это слесари сражались с бронзовыми замками кабинета Сильвии Хэррингтон.
– Все сделано, миссис Голден, – сказал один из рабочих.
– Марселла и Джейн, идемте со мной. Давайте-ка взглянем на наш тронный зал. – Марти вошла в святилище. – Мы все здесь поменяем. Как это тяжеловесно! Весь этот антиквариат. Похоже на музей, а не на кабинет.
– Здесь очень красиво, – сказала Марселла.
– Может быть, но с этим придется распрощаться. Джейн, задержите рабочих. Могу я попросить вас приглядеть за ними, пока они будут упаковывать вещи Хэррингтон, чтобы отдать их на хранение?
– Ты пытаешься заставить ее уйти, – вздохнула Марселла.
– Тебе лучше примириться с этим. – Марти быстро передвигалась по комнате. Она взглянула на одну из секретарш и сказала: – Дорогая, в Беверли-Хиллз есть один дизайнер по интерьерам, ее зовут Филлис Моррис. Она делала наши кабинеты там, они выглядят современно и уютно. Я хочу получить здесь такое же ощущение. Скажите Филлис, чтобы она немедленно выслала сюда группу своих ребят, пусть начинают не откладывая. Я сама позвоню ей позже. Я хочу, чтобы этот кабинет изменился как можно быстрее.
Прошло всего полчаса, как Марти Голден появилась в редакции.
Через несколько дней после воцарения Марти Сильвия Хэррингтон вернулась в Нью-Йорк. Даже надежность ее закрытой для всех спальни не могла смягчить ее злобы.
Она ненавидела Ричарда Баркли.
Она ненавидела Марселлу Тодд.
Но больше всех она ненавидела Марти Голден – за то, что та отобрала у нее журнал. Теперь все, без сомнения, пойдет по-другому. Но она и представить себе не могла, насколько по-другому.
Она набрала свой личный номер.
– Кабинет мисс Тодд, – ответил бодрый голос.
На Сильвию Хэррингтон накатила тошнота.
– Это мисс Хэррингтон. Скажите Сэнди, что я жду машину.
– О, мисс Хэррингтон… – Бодрый тон сменился растерянным.
– О – что?
– Миссис Голден приказала Сэнди держать машину наготове все утро на случай, если она ей понадобится.
– Она нужна мне, – продолжала настаивать Сильвия.
– Мне придется справиться у миссис Голден. – В голосе прозвучал ужас. Линию переключили на ожидание, и Сильвия услышала голос Барри Манилоу, напевавшего какую-то песню. Она уже никогда не способна будет слышать Барри Манилоу. Затем снова подключилась девушка из приемной: – Миссис Голден сказала, чтобы вы взяли такси.
– Скажи Сэнди, что машина мне нужна сейчас.
Сильвия швырнула трубку на аппарат. Сделала глубокий вдох. Надо что-то делать. Спускаясь вниз, в вестибюль, она поняла, что у подъезда не будет ожидающего ее автомобиля. Она поняла, что этого никогда уже больше не будет.
Сильвия Хэррингтон взяла такси.
Когда Сильвия вошла в вестибюль здания, где располагалась «Высокая мода», один из охранников набрал номер административного этажа: «Она в лифте». К тому моменту когда Сильвия оказалась на пятьдесят втором этаже, Марселла Тодд ждала ее.
– Нам надо поговорить, Сильвия, – сказала Марселла.
Та ничего не ответила. Марселла провела ее в комнату для собраний и закрыла дверь. По всей редакции затрезвонили телефоны внутренней связи – сотрудники журнала строили догадки о том, что происходит за двойными дверями.
– Это нелегко, – начала Марселла.
– Вы меня увольняете? – Сильвии удалось вложить в каждое слово такое высокомерие, на какое она только была способна.
– Нет, – ответила Марселла. – Я начну с того, что хочу подчеркнуть – я бы хотела, чтобы вы остались.
– А Марти Голден согласна?
– Она сделала меня ответственной за журнал.
– О, в самом деле? Ну разве это не чудесно! Если вы помните, все это время за журнал отвечала я. Если я отстранена от управления, то зачем я вам здесь нужна?
– Я учредила должность помощника издателя. – Голос Марселлы зазвучал жестче.
– И я полагаю, это всего лишь должность на бумаге, – с горечью сказала Сильвия. – Никакой власти. Всего лишь строчка в выходных данных, чтобы не встревожить рекламодателей и не заставить читателей подумать, что тут происходит революция.
– Что-то в этом роде, – спокойно произнесла Марселла.
– Возможно, я предпочту выйти из игры.
– Это ваш выбор, но я думаю, что «Высокая мода» выживет. Честно говоря, сотрудничество было бы выгодно для обеих сторон. Ваше имя и репутация служат журналу, а мы платим вам тридцать тысяч долларов в год.
– Тридцать тысяч долларов, – медленно проговорила Сильвия, вспомнив о своем маленьком банковском счете и о квартире, которая осталась единственным в мире местом, над которым у нее был полный контроль.
– Итак… – напомнила Марселла.
– Пока я буду сотрудничать. Я хочу, чтобы выпустили пресс-релиз относительно моего участия. – Сильвии пришлось сделать паузу, чтобы справиться с собой. – Я сама его напишу.
– Это было бы прекрасно, – сказала Марселла.
– А теперь, если вы не возражаете, мадам редактор, – Сильвия казалась слишком уж сдержанной, – я бы хотела остаться одна в своем кабинете.
– Сильвия, мне действительно очень жаль. – Марселле было неловко говорить о предпринятых Марти действиях. – Вашего кабинета больше нет. Все вещи оттуда переместили этажом ниже. Я чувствую необходимость извиниться перед вами. Это была не моя идея.
– Я знаю, чья это была идея. – При мысли о Марти Голден Сильвию захлестнула ненависть. – Еврейки.
– Я попрошу кого-нибудь проводить вас в ваш кабинет, – холодно произнесла Марселла. – Хотя, знаете, вам даже нет необходимости приходить на работу. Мы можем направлять вам чеки домой.
– В таком случае отправьте их. – Сильвия повернулась и не моргнув глазом покинула комнату и редакцию «Высокой моды».
Марселла смотрела ей вслед.
– Интересно, что сделало ее такой? – тихо спросила она себя.
– Не знаю, – ответил другой голос.
Это была Бонни Винченцо, редактор отдела вопросов и макияжа красоты, нагруженная кипой листов с макетами страниц журнала.
