Текст книги "От кутюр"

Автор книги: Джейсон Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 21

– Тебе нравится, что я сделаю тебя звездой? – спросил Зак у Баффи Сарасоты. – Что ты об этом думаешь, девочка?

– Хватит об этой звездной чепухе, сладкий, – проворковала она со своим самым сексуальным техасским акцентом. – Просто сделай меня.

Баффи была рада компании Зака. Она целое утро провела, бездельничая за своим столом. Помощница редактора-управляющего, которая отвечала за обделенных талантами дочерей богатых и влиятельных папаш, уже давно решила, что единственное, на что сгодится в «Высокой моде» Баффи Сарасота, так это раз в неделю забирать свою зарплату, составляющую после вычета налогов 116 долларов 73 цента.

– Прелесть. – Открыв свой первый конверт с деньгами, Баффи засмеялась. – Да я больше тра-ачу на а-адин ленч. Прост' не зна-аю, зачем в' на-ста-аиваете на том, чтобы платить мне столько, скольк' я-а стою. Мне тольк' оста-ается благодарить звезды, что у меня богатый па-почка.

– Послушай, Баффи, – продолжал Зак, – я хочу, чтобы ты немножко поработала для меня моделью.

– Держу па-ари, ты хочешь, чтоб я ра-азде-лась. – Баффи улыбнулась. – Не то чтоб я-а была против. Ты самый кра-асивый из всех, кого я встретила здесь, с тех пор как па-апочка прислал меня сюда. И г'ва-арю, здесь получше, чем в монастыре…

– Я серьезно, Баффи, – перебил Зак. – У меня действительно есть совершенно секретное задание, которое я должен выполнить за выходные, и я хочу, чтобы ты была моделью. Тебе заплатят.

– Я ха-ачу сниматься только в хорошем отеле. Я решительно отка-азываюсь снима-аться дешевле чем за два-адцать долларов за ночь, сладкий. Я привыкла к са-амому лучшему.

– Я не шучу. – В голосе Зака зазвучало отчаяние.

– Не шутишь. – Баффи моментально убрала свой акцент. – Если ты говоришь действительно о честной работе моделью, то я могу ответить тебе сразу. Нет!

– Что? – Зак был потрясен.

– Видела я этих моделей. Нужно знать, что делаешь. А я просто глупенькая богатенькая девочка из Техаса, чьи таланты лежат совсем в другой области.

– Ты же красивая, – с мольбой произнес Зак.

– Я зна-аю, чт' кра-асивая. Целые футбольные команды говорили мне об этом, дорогой. Но у меня нет талантов модели.

– Да есть же. Знаешь что, мне нужно пройтись по городу и выбрать места для съемок, – быстро проговорил Зак. – Если ты не слишком занята, идем со мной.

– Ты покажешь мне свою квартиру? – поддразнила Баффи.

– Нет, ты увидишь Нью-Йорк.

– Тогда-а я ва-азьму сумочку, – произнесла Баффи. – Мож'т, придется уга-астить взрослого мальчика ленчем.

Она внимательно оглядела Зака с головы до ног, как обычно, оценивая женщин, смотрят мужчины. Чуть выше шести футов. Густые черные волосы. За стеклами очков прячутся голубые глаза. Даже под одеждой она угадала в нем сложение сельского парня – широкие плечи и все еще узкая талия, несмотря на то что он уже несколько лет работает в Нью-Йорке и неплохо питается. «Пожалуй, похож на техасского быка лонгхорнской породы», – решила она.

– Думаю, ты не а-аткажешься со мной па-аесть, – снова поддела его Баффи.

– Ну, идем же. Я договорюсь с твоей начальницей. Этот проект одобрен на самом верху. – Зак огляделся в поисках помощницы редактора-управляющего.

– К черту, дорогой, они не хватятся, даже если меня не будет целый месяц, – сказала Баффи. – Я тут ничего не делаю, только хожу обедать, но ты же не на обед меня ведешь.

– До этого мы еще дойдем, – сказал Зак.

Ожидавшие лифта Зак и Баффи составляли поразительную пару. Когда лифт подошел, Баффи повернулась к Заку и сказала:

– Запомни, сладкий, мое тело ты получишь только на пленке.

Зак Джонс улыбнулся.

Марселла в своем кабинете смотрела на часы. Она знала, что Диана, вероятно, придет на обед домой, потому что дом бабушки был рядом со школой. В десять минут первого она набрала номер.

Ответила Диана. Марселла порадовалась, что не пришлось ничего объяснять матери.

– Диана, – произнесла она.

– Мама, что случилось? – Диана была удивлена ее телефонным звонком.

– Ничего. Послушай, ты серьезно говорила, что хочешь стать моделью…

– Ты же знаешь, что да, – перебила Диана.

– Дело в том, что я в сложном положении и мне нужна девушка с твоей внешностью. Девушка, на которую я могу положиться.

– О мама! – Голос на том конце провода зазвучал возбужденно. – Ты серьезно?

– Я хочу, чтобы ты прилетела в Нью-Йорк.

– Когда?

– Сегодня к вечеру. Есть рейс на два двадцать пять из муниципального аэропорта Янгстауна. Я уже заказала для тебя билет.

– Мама! Ты не шутишь? А как же школа?

– В школу я позвоню. У тебя есть деньги?

– Да. – Голова у Дианы шла кругом.

– Тогда возьми до аэропорта такси. Если ты попросишь бабушку подвезти тебя, начнутся расспросы, а у нас нет времени. Я поговорю с ней потом.

– Хорошо… Мам, а что мне с собой привезти? Нужно взять косметику? А одежду?

– Поезжай в аэропорт в чем есть, только не опоздай на самолет. В Ла-Гуардия тебя будет ждать лимузин. Спасибо тебе, Диана.

– Спасибо тебе, мама.

Марселла Тодд начинала с оптимизмом смотреть на предстоящие съемки. То, что поначалу казалось поражением, станет не просто успехом, это станет ее, Марселлы Тодд, успехом. Она собиралась победить с триумфом.

В нескольких кварталах от нее, на краю Центрального парка – напротив отеля «Плаза», – Закери Джонс покупал Баффи Сарасоте хот-дог в уличном киоске.

– Четыре дога с чили и огурцами, две диет-колы и чипсы, – обратился Зак к продавцу.

Заку удалось уговорить Баффи попозировать в нескольких местах, чтобы он мог лучше представить, как будут смотреться модели. Результаты удивили Баффи.

– Дай-ка мне еще раз взглянуть на эти снимки, – сказала она.

Зак передал ей пачку пробных фотографий, сделанных «Полароидом».

– Знаешь, сладкий, ты точно хороший фотограф – я у тебя хорошо получилась.

– Ты получилась великолепно, – заверил ее Зак.

– Нет, у тебя точно талант, – с чувством произнесла Баффи. – Только представь, какие у тебя получатся фотографии с настоящей моделью.

– Я уже нашел настоящую модель. – Зак вручил ей хот-дог с соусом чили. – Ты именно то, что мне нужно.

– Я не хочу портить тебе съемки. Ты же сказал, что это очень важно. Я не хочу тебя подвести. – Баффи не шутила. Она не могла оторвать глаз от снимков, сделанных человеком, который увидел в ней что-то такое, чего она никогда в себе не замечала. – Знаешь, на этих фотографиях я совсем на себя не похожа. Я никогда так хорошо не выглядела.

– Для меня выглядишь, – тихо произнес Зак. – Ты для меня такая с первой минуты, как я тебя увидел.

– Шутки в сторону, мальчик. – Баффи попыталась ухватиться за свое чувство юмора, но не могла оторвать глаз от снимков. А потом посмотрела на сделавшего их человека. – Если ты говоришь, что я не испорчу твое задание, что ж, думаю, можно попробовать.

Закери наклонился к Баффи, сидевшей на скамейке Центрального парка с хот-догом в руке, и поцеловал ее в щеку. Это был самый невинный поцелуй, который она когда-либо получала от человека, не доводившегося ей родственником.

И самый волнующий.

Глава 22

Весь предыдущий день и вечер Марселла и Бонни потратили, разбирая кучи одежды – образцы для показа коллекции «Проект Икс-Спенс». Они отобрали шестьдесят платьев, костюмов, вечерних туалетов, пальто, а еще шляпы, перчатки, сумочки, туфли и украшения и снабдили их карточками размером четыре на шесть дюймов, пронумеровав каждую, чтобы потом, при составлении подписей к фотографиям, иметь полное описание образцов.

Бонни переночевала у Марселлы, потому что, когда они закончили, было три часа ночи. За время этой совместной работы Марселла поняла, что Бонни отличный эксперт в области моды и обладает безупречным вкусом. У нового редактора «Высокой моды» появились планы относительно будущего ее пусть немодно одетого, но излучающего волны энтузиазма редактора по вопросам красоты.

Тайные съемки начались в шесть утра в субботу, когда к дому Марселлы подкатили два фургона. В одном должны были отдыхать и переодеваться модели, в другой сложили одежду и запасное оборудование. Ровно в шесть утра Зак позвонил по домофону.

– Смотри-ка, вовремя, – притворно удивилась Бонни. – Ты вообще-то спал или нет?

– Я даже дома не был, – парировал Зак. – Ты же знаешь, какие мы, нью-йоркские плейбои.

– Спокойно, вы, двое, – сказала Марселла. – Диана еще спит.

Бонни и Марселла уложили Диану в постель в девять вечера, хотя девушка клялась, что никогда в жизни не ложилась так рано и все равно не заснет.

Зак пошел к одному из фургонов, где два его помощника, осветитель и еще один фотограф уже в третий раз проверяли оборудование. Зак дал водителю карту с указанием всех мест и порядка их посещения, выбрав эти места с учетом того, будет или не будет там солнце в это время дня. Он пытался казаться спокойным, но все равно нервничал.

Марселла тоже нервничала. Диану колотила дрожь. Только на удивление немногословная Бонни Винченцо казалась полностью спокойной и собранной, проверяя список и отдавая распоряжения.

Ровно в шесть тридцать всего в нескольких дюймах позади одного из фургонов, взвизгнув тормозами, остановилось такси, из него вышла Баффи Сарасота.

– Если вам покажется, что сегодня утром я выгляжу дерьмово, не бойтесь ранить мои чувства, если решите избавиться от меня, – выдала Баффи.

– Ты выглядишь прекрасно, – ободрила девушку Марселла.

– Чудесно, – добавила Бонни.

– Просто великолепно, – сказал Зак, глядя Баффи в глаза.

Почти сразу же подъехали два парикмахера, друзья Бонни, которые горели желанием отличиться на работе для «Высокой моды», художник по макияжу и несколько гладильщиц и помощниц.

– Всегда так много народу? – спросила у матери Диана.

– Иногда намного больше, – сказала Марселла. – На моих съемках бывало и больше ста человек.

Ее слова произвели на Диану впечатление.

– У вас изумительные волосы. Совершенно изумительные, – приговаривал один из парикмахеров, примериваясь к рыжей гриве Баффи. – Просто божественные.

– Знаешь, дорогой, – сказала Баффи, – ты как раз похож на парня, ради которого мой папочка прислал меня в Нью-Йорк. – Она многозначительно улыбнулась парню.

– Забудь об этом, дорогая, ладно? – усмехнулся тот. – Я могу любить в тебе только волосы.

– В последнее время внимание обращают только на эту часть моей анатомии, – засмеялась Баффи. – Но девушка получит то, что может получить девушка.

Баффи и Диана забрались в фургон, где гримеры и парикмахеры укутали их в накидки и приступили к работе. Марселла и Бонни пристально следили за тем, что получается.

– Вот порядок съемок. – Бонни раздала список мест, где они должны будут в течение дня провести съемки. – Начинаем в Беттери-парке, на юге Манхэттена. Модели будут одеты как для дождя. Баффи в зеленом, Диана в белом. – Она подняла пронумерованные комплекты, чтобы все могли их увидеть.

– По фургонам! – крикнул Зак.

Два огромных дома на колесах двинулись к Парк-авеню, где затем свернули на юг, к Беттери-парку. Приехав на место, помощники тут же начали расставлять рефлекторы и софиты, а Зак и его осветитель бегали вокруг, замеряя уровень освещенности. С грохотом заработал переносной генератор.

Не прошло и нескольких минут, как все фотокамеры и софиты были установлены на своих местах. В обычных условиях установка аппаратуры для такого рода задания могла занять до нескольких часов, но Зак еще ни разу в жизни не работал быстрее, чем в этот день.

Марселла опытным взглядом человека, больше десяти лет проведшего в этом бизнесе, окинула установленные софиты и выбранную площадку.

– Здесь будет жарковато, – сказала она, указывая на то место, где слишком ярко горела лампа освещения.

– Спасибо, – сказал Зак и побежал исправлять недочет.

– Эй, художники! – Бонни заглянула в фургон, где находились модели. – Вы еще не закончили?

– Бонни, дорогая моя, – сказал один из парикмахеров, – тебе исключительно повезло, что я гений.

– Кто же сомневается! – Бонни поддерживала разговоры в шутливом тоне, чтобы избежать любой напряженности, с такой легкостью возникающей на съемочной площадке.

Все собравшиеся, включая трех забулдыг, расположившихся на парковой скамейке неподалеку от того места, где собирался снимать Зак, одобрительно замолчали, когда появились Диана и Баффи. Марселла вдруг осознала, что впервые смотрит на свою дочь не как на маленькую девочку, а как на женщину. Баффи все еще нервничала, но начала заряжаться энтузиазмом окружающих.

– Да ты, никак, актриса, – поддразнил Зак Баффи, заметив, что она пытается войти в образ.

– Нет, не актриса, сладкий, – парировала Баффи. – Всего лишь центральный нападающий техасской футбольной команды.

Пьяницы стали потихоньку отходить в сторону. Заку надо было сделать пробные фотографии, и он, выйдя вперед, сказал:

– Эй, приятели, не двигайтесь. Оставайтесь на месте, пока я буду снимать этих леди.

– Иди к черту, мистер, – буркнул один из пьянчуг.

– Ну что ты, д'ра-агой, – замурлыкала Баффи, призвав на помощь свой самый обворожительный южный акцент, – неужели ты не хо-очешь, чтобы я сняла-ась со всеми ва-ами?

Она взяла под руку одного, а свободной рукой подхватила второго бродягу. Когда она повернулась, свет упал точно на нее, и она с двумя мужчинами пошла навстречу Заку, третий плелся следом.

– Дорогой… ты готов отвезти меня на ежегодный Бал скотоводов? – флиртовала со своими спутниками Баффи.

Мужчины рядом с девушкой постарались принять достойный вид. Сколько же лет прошло с тех пор, когда они последний раз прогуливались в компании красивой женщины? Даже в своем тряпье они выглядели польщенными и довольно гордыми.

Зак лихорадочно щелкал всеми четырьмя камерами, висевшими у него на шее. Все они были поставлены на разную экспозицию, чтобы добиться разного эффекта. Что-то как будто происходило с Баффи. Она двигалась, меняла выражение лица и ритм жестов в такт щелчкам фотокамер Зака.

Затем был сделан снимок, сделавший ее известной во всем мире.

Она сдвинула зеленую пластиковую шляпу на один бок, обняла, как техасский медведь, своих диковинных спутников за шею и приблизила их головы к своей. Все трое улыбнулись. Улыбка Баффи сияла, а улыбкам пьяниц не хватало зубов. Появившись на обложке журнала, эта фотография стала символом новой «Высокой моды», новой американской индустрии моды.

Постепенно светало. После дождевиков в Беттери снимали деловые костюмы на пустынной Уолл-стрит, спортивную одежду в Китайском квартале, платья на Геральд-сквер и…

Именно на Геральд-сквер Марселла почувствовала себя очень счастливой. Когда Диана и Баффи бежали, распугивая голубей, подъехало такси, и из него вышла Джейн Колдуэлл.

– Я разыскиваю вас по всему городу, – сказала она Марселле. – Послушайте, я знаю, что вы пытаетесь сделать, и хочу вам помочь.

Джейн ясно дала понять, что поддерживает свою новую начальницу. Марселла знала, что Джейн слишком цельная натура, чтобы просто переметнуться от одного босса к другому, она искренне хотела, чтобы Марселла добилась успеха.

Весь оставшийся день Джейн помогала всем, чем могла: подшивала надорванный подол, держала намазанные горчицей колбаски, служившие в данном случае реквизитом, или уговаривала сердитых полицейских позволить двум огромным фургонам припарковаться на Пятой авеню напротив магазина Тиффани.

– Офицер, у нас есть разрешение на съемку, – лгала она, потому что Марселла забыла купить необходимое разрешение у властей Нью-Йорка. – Оно должно быть где-то тут, в этих кучах одежды. Но знаете, офицер, вот что я подумала… этот выпуск посвящен истинному Нью-Йорку. Кстати, позвольте представиться, я Джейн Колдуэлл, редактор-управляющий журнала «Высокая мода». Так о чем я? Ах да, этот выпуск посвящен Нью-Йорку, и нам было бы очень приятно, если бы вы оба сфотографировались с нашими моделями.

– А что, можно, – сказал один из колов, явно итальянец. – Моя жена все время читает ваш журнал.

– Можно узнать ваши фамилии для подписей? – вежливо поинтересовалась Джейн, вытаскивая блокнот и ручку, которые все время были у нее наготове.

– Антонио Спаго… С-П-А-Г-О. – Полицейский был явно польщен. – Моего напарника зовут Джерри Маккендлис. М-А-К-К-Е-Н-Д-Л-И-С. Ни о чем не волнуйтесь, леди.

На весь следующий час полицейские Спаго и Маккендлис стали внештатными сотрудниками и телохранителями съемочной группы. Когда Заку понадобилась толпа на заднем плане, Спаго распорядился, чтобы группа зевак пришла в движение, и наоборот. Он даже почти на пять минут остановил уличное движение на пересечении Пятой авеню и Пятьдесят девятой улицы, когда Баффи и Диана изображали, будто хотят перебежать этот один из самых оживленных в мире перекрестков.

День сменился вечером, и женщины приступили к съемкам вечерних нарядов в ресторане «Таверна» в Центральном парке.

– Сладкий, если я чего-нибудь не поем, один фотограф уже никогда не сможет иметь детей, а это будет ужасной потерей, – пригрозила Баффи.

– Присоединяюсь, – сказала Диана.

– Мы поедим, как только закончим съемки конных экипажей и швейцаров, – пообещал Зак.

– Ура! – раздался дружный возглас всей команды.

Когда наконец был отснят последний кадр, все отправились в ресторан. Зак сел рядом с Баффи за один из круглых столов, зарезервированных за съемочной группой. Баффи замерзла и передвинулась поближе к камину, в котором потрескивали поленья.

– Летнюю одежду всегда снимают в середине Марти? – спросила она Зака.

– Нет, март – немного поздновато. Обычно мы делаем это в январе и феврале, – ответил он. – Купальники почти всегда фотографируем в январе.

– Звучит ужасно, дорогой, – беспечно отозвалась Баффи. – Девушка может отморозить себе что-нибудь важное.

– Поэтому обычно мы едем куда-нибудь в теплые края – на Арубу или Ямайку, – пояснил Зак. – Ты была на Ямайке?

– А там есть футбольная команда? – улыбнулась Баффи.

– Зачем ты это говоришь? – серьезно спросил Зак. – Ведь ты не такая. Ты притворяешься дешевой и пустой, но в объектив видно совсем другое. На моих фотографиях ты будешь не такой.

– И какой же я буду? – тоже серьезно спросила Баффи.

– Ты будешь нежной, заботливой и уязвимой. Ты женщина. В тебе есть ум, ты умеешь мечтать, у тебя есть честолюбие. Ты прекрасна со всех сторон.

– Ты правда так думаешь, Зак? – тихо спросила Баффи.

– Я правда так думаю.

Глава 23

После субботнего марафона все должны были бы изнемогать. Должны были, но не изнемогали. Поэтому к полуночи фургоны остановились у здания «Высокой моды», и возбужденная съемочная группа стала ждать первых проявок.

Марселла Тодд распорядилась открыть столовую администрации и устроила небольшую вечеринку для фототехников, парикмахеров, гримеров, моделей и водителей. И даже для офицера Маккендлиса, который присоединился к ним по окончании своей смены и проявлял настойчивый интерес к Джейн Колдуэлл, которая нисколько не возражала.

Шампанское лилось рекой.

А в фотолаборатории шестеро лаборантов, которым заплатили втрое, под руководством Зака тщательно проявляли сто двадцать три пленки, которые он отснял начиная с раннего утра.

Баффи Сарасота ждала вместе с ним. Она была взволнована, но не только из-за себя. Она еще не вполне осознала, что этот безумный день круто изменил ее жизнь.

– Я знаю, что все получится великолепно, – нервно проговорил Зак. – Я знал это, уже когда снимал. Фотограф чувствует, когда съемки идут хорошо. Марселла тоже. Она не устроила бы этой вечеринки, если бы думала, что фотографии не удались. Она даже вызвала художника, чтобы прямо ночью начать работу над макетом.

Баффи слушала возбужденного фотографа и смотрела на него. Гордый и одаренный человек и видит в ней, по его мнению, что-то особенное. Она хотела этого мужчину, как никогда и никого в жизни.

В комнату вошла лаборантка в покрытом пятнами белом халате, в руках она держала пластмассовую коробку, полную слайдов.

– Посмотришь первые прямо сейчас или подождешь до понедельника?

– Да, сейчас! – взревел Зак.

Он включил лампу под большим, покрытым плексигласом столом и разложил первые слайды на освещенной поверхности. Слайды ожили.

На первых снимках была Баффи и пьяницы в Беттери-парке. При виде одного из слайдов у Зака перехватило дыхание. Профессиональный фотограф делает тысячи, может, даже миллионы снимков за свою карьеру, но всего несколько раз ему удается сделать нечто большее, чем просто отображение увиденного, получить фотографию, которая поднимается до уровня произведения искусства.

Контраст между совершенством и красотой лица Баффи и жалкими лицами пьяниц рассказывал целую историю об успехе и крушении, что и было жизнью Нью-Йорка. Это была самая лучшая фотография из всех, которые когда-либо сделал Закери Джонс. Люди будут помнить этот снимок до конца его жизни.

Он повернулся к Баффи.

– Ты чудесна. – Он подошел к ней и, обняв за талию, приподнял над полом. – Ты великолепна. Чудесна. Фантастична.

– О Зак… – рассмеялась Баффи.

И тут вдруг они осознали, что их губы очень близки. Зак поцеловал ее, крепко, взволнованно, почти грубо. Поцелуй длился и длился, дыхание Зака и Баффи учащалось…

В голове у Баффи все смешалось. Казалось, она уносится куда-то далеко из просмотровой комнаты «Высокой моды». Даже дальше, чем Техас. Она нашла человека, заставившего ее на самом деле испытать страсть. Впервые она не притворялась, не изображала страсть, как с другими мужчинами. «Прошу тебя, Боже, – взмолилась она, – заставь его испытывать ко мне то же самое. Я должна удержать этого мужчину».

– Ты знаешь, насколько ты мне небезразлична? – спросил Зак. Его руки нежно сжимали ее тело в такт дыханию. – Мне нужно столько тебе сказать.

«Я должна удержать этого мужчину, – снова подумала Баффи, от ужаса у нее похолодело внутри. – Я должна удержать этого мужчину. Я сделаю все, чтобы его удержать».

Пылкий поцелуй возобновился, и Баффи потянулась рукой к застежке-молнии черного платья без бретелек, которое было на ней. Она уже столько раз это проделывала, что молния расстегнулась тихо, и тугое платье стало сползать.

– Я многое умею, – прошептала она Заку на ухо. – Очень многое.

Зак застыл. Все еще тяжело дыша, он отодвинулся от Баффи и гневно глянул на нее. Она вздрогнула, заметив злость в его глазах.

– Ты ничего не понимаешь, – чуть ли не крикнул Зак. – Ты действительно мне небезразлична, но ты ведешь себя так, как будто перед тобой один из твоих жеребцов-футболистов. Тебе не нужно продавать себя. Бог ты мой!

– Я просто хочу, чтобы ты был счастлив! – Баффи тоже закричала. – Я знаю, как сделать мужчину счастливым. Я могу тебе показать. – Она лихорадочно продолжала раздеваться. – Я тебе понравлюсь. Обещаю, я тебе понравлюсь.

Заку стало нехорошо.

– Кто я для тебя, еще один… то есть… знаешь, ты мне нравишься. Больше чем нравишься… я сам не знаю, что говорю. – Зак сел на диван и подпер голову рукой. – Я тебя не понимаю.

– Ты хочешь меня? – по-настоящему растерялась Баффи.

– Только не таким образом, леди. О, я тебя хочу, с этим все в порядке, но я хочу женщину с фотографии, а не богатую шлюху, которая сейчас стоит передо мной. – Зак пожалел о сказанном. – Извини.

Баффи расплакалась. Ее и раньше называли шлюхой. Она и сама называла себя шлюхой, но слова никогда не ранили ее, как теперь, когда их произнес Закери Джонс. Внезапно она ощутила себя голой, выставившейся напоказ дешевкой. Она снова это сделала. Сломала свою жизнь. «Почему у меня ничего не получается как надо?»

– Прости меня, – плакала она. – Прости меня, пожалуйста.

Она повернулась и бросилась бежать через пустой редакторский отдел к лифтам. Зак внезапно понял, что остался один. Он вскочил и помчался следом, но когда он добежал до приемной, двери лифта уже закрывались.

В кабинке Баффи плакала и колотила руками с безукоризненным маникюром по деревянным панелям, пока не доехала до первого этажа.

– Я плохая. Я шлюха. Папа прав. Я… я…

Рыдания Баффи сменились икотой.

Наверху Закери Джонс в кровь разбил костяшки пальцев, ударив в закрытые двери лифта, увезшего от него Баффи. Медленно, с силой он снова и снова ударял кровоточащим кулаком в металлические двери, пока их блестящая поверхность не покрылась пятнами крови.

– Что я наделал? – спрашивал он себя вслух. – Что я наделал?

Он нажал кнопку вызова, но до того как подошел лифт, Зак услышал голос Марселлы Тодд.

– Вот ты где, – весело позвала она. – А мы тебя везде ищем. Я видела слайды в просмотровой комнате – они потрясающи… – Марселла замолчала на полуслове, увидев кровоточащую руку Зака и испачканную кровью дверь лифта. – Твоя рука, Зак! Что случилось? – Она выхватила бумажную салфетку из коробки на столе администратора и осторожно промокнула кровь. – Идем со мной.

Она привела Зака в дамскую комнату и сунула его руку под холодную воду, одновременно быстро намачивая несколько салфеток, чтобы сделать компресс.

– Может, ты все же скажешь, что случилось? – спросила Марселла.

– Просто проявление артистического темперамента. – Зак попытался шутить, но голос у него все еще дрожал. – Послушай, я не могу сейчас об этом говорить.

– Хорошо, – сказала Марселла.

– Значит, ты видела фотографии, – сказал Зак, пытаясь сменить тему.

– Они изумительны. Ты сделал необыкновенную работу. И Баффи тоже. – Марселла остановилась. – А где Баффи? Это все из-за нее?

– Я не хочу об этом говорить.

– С ней ничего не случилось? – Голос Марселлы зазвучал резко. Зак не понимал почему. – Ты не ударил ее?! – Как это было давно, когда она в последний раз видела окровавленный мужской кулак. Это была ее кровь. Марселла пристально посмотрела на Зака.

– Ударил ее! – Зак был потрясен. – Я не мог ее ударить! Я ее люблю! – Он почувствовал, как у него внутри нарастает гнев, гнев, направленный против Марселлы. – Да как ты могла даже подумать, что я…

– Извини, – перебила Марселла, моментально осознав, что Зак не относится к тем мужчинам, которые нападают на женщин. – Я просто… о, Зак… прости меня.

– Послушай, мне нужно закончить с фотографиями, – безжизненно проговорил Зак. – Уже поздно, все мы здорово устали. Все бывает. Забудем.

– Хорошо, – согласилась Марселла.

Но еще несколько минут после ухода Зака Марселла стояла и смотрела на забрызганные кровью двери лифта. Эти пятна и то, что произошло, поразили и удивили Марселлу. Может, она не доверяет мужчинам. Может, Берт Рэнс прав, и она с головой уходит в работу, потому что боится возникновения любой эмоциональной связи. Но одно она знала твердо: больше никогда ни один мужчина не обидит ее – никаким образом.

Ей захотелось поговорить с Бертом.