Текст книги "От кутюр"
Автор книги: Джейсон Томас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Глава 24
Было четыре утра, и Закери Джонс был рад, что живет в Нью-Йорке, городе, в котором никогда не замирает жизнь, если верить рекламным проспектам. Всего несколько минут назад окончательно разошлись пришедшие посмотреть на фотографии сотрудники. Предстояли долгие часы работы по превращению фотографий в макет роскошного модного журнала.
Но все были полны энтузиазма.
Зак знал, где живет Баффи. Это был один из небоскребов, в которых корпорации арендовали чересчур роскошные, но стильные апартаменты для своих руководителей, когда те приезжали в Нью-Йорк. Это была квартира отца Баффи.
Чтобы добраться до этой квартиры, Зак взял один из фургонов. Он остановился у ночного магазина, торгующего спиртным, и купил три бутылки шампанского и свечи. Затем нашел китайский ресторан и заказал там десять коробок со всевозможной снедью, какая только была в ночном меню.
Зак нажал на газ, и гигантская машина рванула по Второй авеню, развив по мере приближения к небоскребу Баффи скорость в пятьдесят миль в час.
Уже собираясь припарковаться, Зак понял, что здесь, в центре Манхэттена, негде поставить машину в шестьдесят футов длиной. Тогда Зак нажал несколько кнопок, включив габаритные огни этого чудовища – наверху, по бокам, сзади и спереди дома на колесах. Его удивила компьютерная система, установленная внутри машины, с помощью которой можно было высветить на передней части фургона и по бокам какие-нибудь слова по своему желанию.
Зак набрал такое послание, и оно тут же засияло белым светом по всему передвижному дому. Вход в здание осветился.
– Что тут происходит! – заорал швейцар-охранник. – Убери ее с дороги. Ты загородил всю улицу.
– Послушай, приятель, – спокойно произнес Зак, – мне очень нужно.
– А мне плевать! – фыркнул швейцар. – Двигай отсюда!
Зак дал швейцару стодолларовую купюру. Тот посмотрел на деньги, и свирепое выражение лица сменилось улыбкой.
– Ну раз ты привел такие доводы, я за ней пригляжу.
– В какой квартире живет Баффи Сарасота? – спросил Зак.
– Не могу сказать. Таковы правила. И никаких исключений. – Швейцар снова посерьезнел. – Я могу потерять работу.
– Я хочу сделать ей сюрприз, – сказал Зак, вытаскивая еще сто долларов. – Послушай, тут все чисто.
Швейцар задумчиво посмотрел на банкноту.
– Думаю, раз ты приехал на этой махине, бояться нечего. Ты вроде ничего не скрываешь. Она живет в номере шестьдесят четыре ноль восемь, восточное крыло. – Швейцар улыбнулся. – А ты не промах, парень, она красотка.
Но Зак уже бежал к лифту с бутылкой шампанского в одной руке и двумя бокалами в другой. Первый уровень лифтов заканчивался на сороковом этаже, поэтому, чтобы добраться до шестьдесят четвертого этажа, пришлось пересесть в другой. Зак начал снимать фольгу с горлышка бутылки, но он нервничал, руки его не слушались.
А в огромной квартире, отделанной хромом и стеклом, сидела в темноте Баффи. На ней все еще было полурасстегнутое платье, в котором она сбежала из редакции «Высокой моды». Она была там с Заком. Девушка наконец перестала плакать, но остатки туши продолжали стекать по ее красиво очерченным скулам.
Зак забарабанил в дверь.
– Баффи, открой! – потребовал он. – Я дурак! И ты дура! Мы оба дураки! Проклятие! Открой дверь!
Она бросилась открывать тяжелые стальные двери, но запуталась с многочисленными замками и электронными сенсорами, защищавшими квартиру.
– Открой дверь! – кричал Зак.
– Я пытаюсь, сладкий! – воскликнула Баффи.
Не набрав цифровую комбинацию, которая отключала охрану, Баффи наконец справилась с замками. В подвале здания, в помещении охраны, замигал огонек, говоривший, что в квартире 6408 что-то не в порядке.
– О, Зак, – начала Баффи, – я чувствую себя…
– Я тебя люблю, – перебил Зак.
– Повтори, – потребовала Баффи.
– Ты что, не слышала, сумасшедшая женщина? Я тебя люблю. Я люблю тебя всю целиком, – пропел Зак.
Баффи прижалась к Заку и поцеловала его. Она чувствовала себя львицей, готовой поглотить этого мужчину, мужчину, который действительно ее любит. Позади них раскрылись двери лифта, и оттуда вышли два вооруженных охранника, но Баффи увидела их через плечо Зака и жестом дала понять, что, несмотря на явный непорядок, в квартире 6408 на самом деле все очень, очень хорошо.
– Тебе лучше войти, – еле выговорила она между поцелуями.
– Нет, – сказал Зак, внезапно что-то вспомнив. – Идем со мной.
– Но я в жутком виде!
– Для меня это не имеет значения. Идем.
Он затащил ее в лифт. На всем пути до сорокового этажа они целовались. Они целовались, пока второй лифт спускал их в вестибюль. Они целовались, когда двери лифта раскрылись в вестибюле, где стояли швейцар и два охранника. Они целовались до того момента, пока Баффи не заметила сияющие неоновые надписи на фургоне.
– Боже! – задохнулась она от изумления.
Мерцавшая спереди надпись гласила: «БАФФИ… Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ… БАФФИ… Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ… БАФФИ… Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ…» Слова бежали, сменяя друг друга. Огромная сверкающая надпись на боку фургона освещала несколько этажей небоскреба, спрашивая: «ТЫ ВЫЙДЕШЬ ЗА МЕНЯ ЗАМУЖ?»
– Ну так что? – напомнил о себе Зак.
– О Зак.
Внутри фургона горели свечи и стояла уже открытая бутылка шампанского. На деревянном столе была разложена китайская еда.
– Проголодалась? – спросил Зак.
– Китайский завтрак! – засмеялась Баффи. – Китайский завтрак в пять утра.
– Я сделал что-то не то? – встревожился Зак.
– Нет, сладкий, все то. – Баффи снова обняла его. – Ты просто не понимаешь, чего именно я хочу. – И опять поцеловала его.
– Прости, что я обидел тебя, – прошептал он, когда они опустились на пол фургона. – Просто ты очень много значишь для меня. – Он понял, что они вот-вот займутся любовью. – Очень, очень много.
– Зак… ты серьезно хочешь на мне жениться? – спросила Баффи.
– В жизни не был серьезнее, – ответил он.
– Тогда вот что я решила. Давай подождем заниматься любовью, пока не поженимся.
Зак помолчал.
– Подождать. – Он подумал. – Ну что ж. – Он подумал еще. – Ладно.
– Значит, мы не будем этим заниматься, пока не поженимся, – продолжила Баффи.
– Как скажешь. – Зак дотронулся до ее щеки.
– Тогда заводи свою машину, сладкий. Самое близкое место, где мы можем пожениться, по-моему, Виргиния или что-то в этом роде, – сказала она. – Голова-то у меня ждать готова, а вот все остальное – нет, если ты понимаешь, о чем я говорю.
– Ты хочешь… чтобы мы поженились прямо сейчас? – спросил Зак.
– Если ты слишком устал, чтобы вести машину, думаю, я с ней справлюсь, – со смехом сказала Баффи. – И вот что я вам скажу, мистер Закери Джонс, мы окажемся в брачной постели еще до захода солнца.
Огромный фургон загрохотал по мосту Джорджа Вашингтона, соединяющему Манхэттен с внешним миром, включая Уинчестер, штат Виргиния, место заключения внезапных браков. Баффи Сарасота, которая вот-вот должна была стать Баффи Джонс, налила шампанского и занялась маленьким компьютером, который отвечал за надписи на фургоне. Следующие восемь часов надпись извещала: «ПОЧТИ ЖЕНАТЫЕ… ПРОЩАЙТЕ, КОВБОИ!»
Через несколько часов на парковке рядом со зданием суда Баффи и Зак занимались любовью в мягко покачивавшемся фургоне.
– Дорогой, в Техасе мне просто не поверят, – сказала Баффи, возвращаясь к своему акценту. – Черт… как будто это и не мы с тобой!
Баффи посмотрела на Зака.
– Сладкий, – спросила она, – у тебя штаны слишком тесные или ты просто очень рад меня видеть?
– Насчет штанов не волнуйся, – улыбнулся Зак.
Они занялись любовью почти не раздевшись.
Глядя друг на друга, они стали медленно снимать одежду, а потом начали разглядывать друг друга.
Легонько проведя длинным ногтем вдоль вены, которая сбегала по шее Зака к рукам, Баффи почувствовала, как бьется его сердце. Он привлек ее к себе и начал целовать в шею. Его сильные руки, казалось, гладили одновременно все ее тело. Эти чудесные ладони ласкали ее ноги, пока он нежно касался губами ее живота.
– Я тебя люблю, – прошептал он.
В это мгновение их тела слились в одно. Из глаз Баффи потекли слезы.
– Все хорошо? – прошептал Зак.
– Да…
Все было так хорошо! Баффи Сарасота занималась любовью с десятками мужчин, но сейчас в первый раз поняла, как это должно быть. Дыхание ее участилось, сердце бешено колотилось в груди…
И снова они любили друг друга. А затем она почувствовала что-то, чего никогда раньше не чувствовала. Ее трепещущее тело внезапно наполнилось жаром… нестерпимым жаром! Она обхватила ногами тело Зака. Жар продолжал нарастать с каждым движением их тел.
Оба достигли оргазма одновременно, чувствуя, как смешиваются их теплые соки. Баффи Сарасота и не знала, что так бывает. С ней это произошло впервые.
Зак и Баффи лежали обнявшись, он нежно поглаживал ее по спине. Она приблизила губы к его уху и прошептала:
– Сладкий… я… я…
– Я тоже!
И Зак Джонс снова и снова целовал свою молодую жену… и целовал… целовал.
Глава 25
Зак и Баффи Джонсы ждали в телефонной будке Уинчестера, штат Виргиния, а их дом на колесах впечатляющей громадой возвышался поблизости.
В своей квартире в Нью-Йорке Марселла Тодд сняла трубку и узнала голос Зака.
– Алло!
– Зак, где ты? Я сегодня целый день провела в офисе, и мне не помешала бы помощь нашего главного фотографа, – со злостью сказала Марселла. – На тебя это не похоже.
– Марселла… – попытался перебить Зак.
– Мы выбирали фото для обложки, и всем понравился снимок Баффи с пьянчужками в Беттери, но может, стоит дать только лицо Баффи с намеком на этих двух рядом? Или взять полный план? – Марселле не терпелось услышать его профессиональное мнение.
– Крупный план… я хочу сказать, Марселла, послушай меня секунду. – Зак готов был рассмеяться.
– Мы не смогли найти негатив этой серии. Ты можешь привезти его сюда? Мы должны решить, какая из сотен фотографий этой группы лучше всего подойдет для журнала.
– Извини, я не могу приехать прямо сейчас. – Заку наконец удалось вставить целое предложение.
– Что? – Марселла была потрясена. Обычно Зак всегда был готов к работе.
– Я в Виргинии, и…
– В Виргинии! Что ты делаешь в Виргинии?
– Я… мы… мы с Баффи поженились.
Марселла онемела. На линии на мгновение воцарилось молчание. Затем Марселла сказала:
– Почему же ты мне сразу не сказал?
– Да как-то вылетело из головы. – Теперь уже Зак смеялся. – Мы решили пожениться прошедшей ночью… точнее, сегодня рано утром… и поехали в Виргинию, чтобы пожениться сегодня же вечером.
– Извини. Да что это я! Поздравляю вас обоих. Я даже не представляла, что вы… то есть… все это несколько неожиданно. – Марселла смутилась оттого, что говорила только о журнале, когда Зак и Баффи собирались сообщить ей такую важную новость. – Поздравляю, примите мои наилучшие пожелания.
– Послушай, мы вернемся в понедельник вечером. – Зак посмотрел на Баффи, которая энергично затрясла головой. – Может, во вторник.
– У вас должен быть медовый месяц. Вы оба столько сделали. Это просто произведения искусства. Веселитесь от души, увидимся, когда вернетесь. – Марселла взяла карандаш. – Где вы остановились?
– Ты ни за что не поверишь! – Зак снова рассмеялся.
– Я хочу вам кое-что послать. Как называется гостиница?
– Ты помнишь фургоны, которые мы арендовали? Ну так вот… один из них мы не вернули, – объяснил Зак. Марселла услышала на том конце провода какую-то возню. – Баффи хочет тебе что-то сказать.
– Марселла, – техасский акцент Баффи зазвучал на линии, – скажи владельцу этого дома на колесах, что я хочу купить его машину из сентиментальных побуждений.
– Обязательно, – тоже смеясь, ответила Марселла.
Затем трубку снова взял Зак.
– Послушай, мы, пожалуй, пойдем, а то она решит из сентиментальных побуждений купить и эту телефонную будку, – сказал он. – Подожди секунду. Может, ты мне поможешь. Где можно купить обручальное кольцо?
– У вас даже нет колец?
– Вообще-то нет, – невинным тоном произнес Зак.
– Когда вы вернетесь в Нью-Йорк, в «Высокой моде» вас будет ждать самый лучший выбор колец в этом городе. Пожалуй, стоит присоединиться на паях к какой-нибудь компании по производству драгоценностей. А теперь – желаю вам счастья.
Баффи и Зак возбужденно попрощались и повесили трубку.
Марселла посидела минуту, глядя в пустоту, потом набрала номер, который помнила, но которым редко пользовалась, – номер Берта Рэнса.
– Алло… позволь даме угостить тебя выпивкой, – предложила она.
– Только если ты меня споишь, а потом воспользуешься моим беспамятством. Знаю я, какие вы, дамы, делающие карьеру. Ты просто используешь меня, а потом выбросишь, забытого и сломленного, – сказал Берт.
– О, заткнись и приезжай.
– Уже в пути.
Через несколько минут зажужжал домофон, объявляя, что приехал Берт Рэнс. Марселле едва хватило времени, чтобы переодеться в длинное шелковое вечернее платье. Белья на ней не было. «На меня это не похоже, – подумала она. – Должно быть, у меня закружилась голова из-за Баффи и Зака. Во всяком случае, Берт никогда не узнает, что под этим роскошным белым шелком на мне ничего нет».
Но Берт обратил внимание на обтягивающее платье Марселлы и на то, как оно облегало ее в некоторых местах.
– О Боже, это уж слишком для простого здорового американца, – засмеялся он. – Бог ты мой!
– Я обещала тебе выпивку.
– По-моему, мне нужен холодный душ.
– Тогда воды со льдом.
– Нет, водки!
Марселла и Берт рассмеялись. Затем Берт притянул ее к себе и поцеловал. Его щеки были шершавыми из-за отросшей за день щетины. Ей понравилось это ощущение. Мужская небритость слишком долго отсутствовала в ее распорядке дня. А он все целовал ее. В губы. В затылок. Целовал и ласкал груди.
Марселла почувствовала, как соскальзывает на пол ее шелковое платье. Берт целовал ее груди до тех пор, пока соски не затвердели. Сильные руки Берта ласкали ее спину, пока он целовал грудь и шею.
Марселла попыталась вспомнить, как давно она существовала без мужчины в своей жизни, как давно она стала самостоятельной. Но сейчас ей хотелось только одного – чтобы этот мужчина любил ее и занялся с ней любовью.
Берт был невероятно возбужден. Он хотел Марселлу. Он хотел обладать ею. Он хотел, чтобы Марселла принадлежала только ему, он не хотел делить эту женщину с ее карьерой в «Высокой моде».
Он медленно уложил Марселлу на диван. Возбуждение все нарастало.
А она наслаждалась своими ощущениями. Это страстное чувство очень отличалось от всего, что она испытывала в прошлом. Любовная игра с Бертом Рэнсом захватывала ее полностью. Она запустила пальцы в его густые влажные волосы и целовала эти волосы, пока он целовал ее груди.
Берт чувствовал, что обычно холодная и сдержанная Марселла Тодд быстро теряет над собой контроль. Но он не хотел ее торопить. Поэтому сжал в объятиях и продолжал покрывать поцелуями все ее тело, не переходя к другим действиям.
Следующий шаг сделала сама Марселла.
Почувствовав его эрекцию, она повернулась так, чтобы Берт смог войти в нее. Оргазм они испытали одновременно. И словно впервые открыв для себя секс, словно поняв, что все, что было до этого, было лишь ожиданием этих минут, они снова занялись любовью…
…Потом Берт Рэнс и Марселла Тодд долго лежали рядом, обнявшись и дыша, казалось, в унисон.
Но внешний мир начал проникать в мозг Марселлы.
– Берт, – произнесла она, когда его губы снова прижались к ее груди в поцелуе. – Я хочу тебя кое о чем попросить.
– Проси о чем угодно, – прошептал он между поцелуями.
– Это насчет «Высокой моды». – Едва произнеся название журнала, она почувствовала, как он отстранился от нее.
– Холодного душа не надо. Он мне больше не потребуется, – сказал Берт, направляясь к бару, где он налил себе тройную порцию ледяной водки. Он повернулся и сердито посмотрел на Марселлу. – Я вас не понимаю, леди. Мне кажется, я тебя люблю, но иногда я тебя просто не узнаю. Чего ты пытаешься добиться? – Он разозлился.
– Я и сама не понимаю. – Марселла внезапно занервничала, ощутив свою наготу, а больше всего – ошибочность своих действий. – Ты мне действительно небезразличен. И вероятно, я люблю тебя.
– Мы не дети, – тихо и холодно произнес Берт. – А ты ведешь себя как ребенок. Посмотри на свою одежду. Я не дурак, я знаю, что ты хочешь меня, и я хочу тебя.
– Возможно, я несправедлива по отношению к тебе, – сказала Марселла.
– Послушай, возможно, какой-то мужчина обидел тебя. Может, это из-за него ты так себя ведешь, но я не тот мужчина, и мне до тошноты надоело расплачиваться за то, что он сделал или не сделал тебе.
– Ты прав, ты абсолютно прав, но я боюсь потерять свою независимость. Я не могу позволить себе снова нуждаться в мужчине. – Марселле хотелось плакать, но слез не было. – Я не хочу новых обид. А ты можешь меня обидеть. Ты первый за многие годы, кто может меня обидеть.
– Значит, ты настолько любишь меня, что готова отказаться от меня, лишь бы защитить себя. Ты уж прости меня, если я признаюсь, что не вполне понимаю твою логику. По-твоему, нам было бы легче наладить отношения, если бы мы друг друга ненавидели?
– Все изменится в лучшую сторону, как только я разберусь с журналом, – пообещала Марселла. – В настоящее время я не могу думать ни о чем другом. Я не сознавала, что это будет настолько важно для меня, но это так.
– Как жаль, что я не этот журнал, – саркастически заметил Берт, наливая себе еще водки. – Я всего лишь бедный смертный мужчина. Как я могу состязаться с этой кучей страстной бумаги и чернил?
Марселла поняла, что глубоко ранила Берта Рэнса, но не знала, что еще сказать. Она уже использовала свою дочь в качестве предлога, чтобы не позволить себе сблизиться с этим мужчиной. Теперь, когда ее чувства почти захлестнули разум, она воздвигает между ним и собой барьер из журнала. Она не хотела терять этого человека, но и принадлежать ему не хотела.
Берт подошел к двери, распахнул ее и начал спускаться по лестнице. Потом обернулся:
– Знаешь, ты начинаешь напоминать мне Сильвию Хэррингтон. Она тоже спала со своим журналом. Когда сможешь стать женщиной, позвони.
Глава 26
Тяжелые бордовые шторы в спальне Сильвии Хэррингтон не раздвигались уже несколько дней. Мраморная пепельница в форме морской раковины, стоявшая на ночном столике, была полна окурков. Часть пепла просыпалась на розовый ковер. На кровати, среди грязных льняных и прожженных атласных простыней, лежала Сильвия Хэррингтон, одинокая и злая. Больше злая, чем одинокая. В основном ее ярость была направлена на Ричарда Баркли, Дики, этого маленького негодяя, который продал «Высокую моду», ее «Высокую моду», отобрал ее у Сильвии.
В дверь спальни тихо постучали.
– Мисс Хэррингтон, – донесся голос прислуги.
Сильвия злобно глянула на обитые розовым атласом стены и зажгла новую сигарету.
– Мисс Хэррингтон, с вами все в порядке? Я могу что-нибудь для вас сделать? – Молчание. – Мисс Хэррингтон, мне ужасно неудобно вас беспокоить, но вы забыли оставить мой чек.
«А-а, еще один человек, кому небезразлична Сильвия Хэррингтон», – подумала Сильвия. Она встала с постели. Ноги у нее болели. Она взяла сумочку и вытащила чековую книжку.
– Мисс Хэррингтон?
Сильвия неожиданно открыла двойные двери, напугав полную женщину.
– Вот ваш чек. А теперь убирайтесь.
Она подошла к окнам, выходившим на мост Пятьдесят девятой улицы. Служанка быстро выскользнула через заднюю дверь квартиры.
Сильвия осознала, что в ее мире слишком тихо. Не звонит телефон. Не доставляют пакетов нарочные. Не звонит швейцар сообщить, что принесли цветы, и спросить, что с ними делать, нести ли в квартиру. Не приходила даже та маленькая сучка из компании по недвижимости, которая хотела продать Сильвии ее же квартиру. Комнаты были тихими и безжизненными. Она сама была безжизненной. Ее жизнью была «Высокая мода». Без журнала она мертва.
Она уже думала о самоубийстве.
Она все еще думала о самоубийстве. Вероятно, будь в квартире достаточно снотворного, она приняла бы его. Пистолета у нее не было. Выпрыгнуть из окна – несколько мелодраматично. Не то чтобы Сильвия Хэррингтон совсем отвергла мысль о самоубийстве, просто пока еще не сложились обстоятельства.
Вместо этого она решила полить… нет, опрыскать… орхидеи. Она никогда не любила цветы в горшках, но один представитель по связям с общественностью из мира моды подарил ей несколько орхидей. Он был одержим ими, и те, что он подарил Сильвии, отказывались умирать.
– Я всегда думала, что это очень хрупкие растения, – сказала она себе, опрыскивая цветы. – Может, вот такой стала и я. Просто маленькая старая леди, ухаживающая за орхидеями в своей нью-йоркской квартире.
Эта мысль вызвала у нее отпор. Сильвия увидела несколько отмерших листьев и взяла острые ножницы, которыми ее служанка пользовалась, ухаживая за орхидеями. Она взглянула на лезвия… Лезвия.
Почти в трансе она повернулась и пошла в спальню, держа в руке ножницы.
– Отрезать мертвое. Вот и ответ. Отрезать мертвое.
Она вошла в розовую комнату с обитыми шелком стенами и затихла. Единственным звуком в комнате было ее дыхание.
– Отрезать мертвое. Как это правильно! Все будет хорошо, если я отрежу мертвое.
Она подняла ножницы и вонзила их в шелк стенной обивки. Раздался треск разрываемой ткани.
– Отрезать мертвое.
Она снова и снова вонзала ножницы в стену. Затем принялась за бордовые шторы, пока они не повисли лентами и солнечный свет не залил комнату.
– Отрезать мертвое. Отрезать мертвое.
Наконец она добралась до роскошного ложа, раздирая шелк и атлас и неожиданно наполнив светлую комнату тучей перьев и пуха.
– Отрезать мертвое.
Она приговаривала эти слова в ритме детской считалки.
– Отрезать мертвое. Отрезать мертвое.
Она запустила ножницами в дорогие стеклянные и хрустальные фигурки.
– Отрезать мертвое. Отрезать мертвое.
Комната – ее святилище – была разорена. Сильвия остановилась, оглядела разгром и улыбнулась:
– Я это сделала. Отрезала мертвое.
Она повернулась к телефону и набрала номер, поискав его несколько минут в своей телефонной книге:
– Пожалуйста, Бэрри Добина. Это Сильвия Хэррингтон.
– О да, мисс Хэррингтон, – заспешил голос на том конце провода. – Я знаю, что он захочет немедленно поговорить с вами.
Сильвия улыбнулась. Значит, ее имя все еще известно, все еще обладает властью.
– Сильвия.
Голос в трубке, несомненно, принадлежал Бэрри Добину, дизайнеру по интерьерам, протеже Беверли Боксард, гранд-дамы, дракона «Архитектуры сегодня».
– Бэрри, помнишь, несколько месяцев назад ты сказал, что мне, возможно, надо что-то поменять в своей спальне? – начала Сильвия.
– Надеюсь, ты не… – Добин заволновался, решив, что Сильвия намеревается сорвать на нем зло.
– Нисколько, – перебила она. – Ты был абсолютно прав. Я уже несколько лет собиралась переделать эту комнату, и вот сегодня я взяла дело в свои руки и все там сокрушила.
– Уверен, я смогу помочь.
– Мне и в самом деле нужно убрать весь мусор и отделать комнату заново. Будь другом, займись этим.
– С удовольствием, – заверил ее Добин. – Сегодня же к тебе приедет моя команда.
– Чудесно. Тогда и увидимся.
Закончив разговор с Сильвией, Добин подошел к столу одного из своих помощников и сказал:
– Ты не поверишь. Сильвия Хэррингтон хочет, чтобы я заново отделал ее спальню, комнату, которую никто никогда не видел. Там, наверное, все перевернуто вверх дном. Я еду туда сегодня днем. – Мысли неслись одна за другой. – Ни за что не упущу возможности увидеть все своими глазами. – Он помолчал. – Интересно, там действительно все обтянуто черной кожей?..
Но Сильвия Хэррингтон уже выбросила разоренную комнату из головы. Ей предстояло еще несколько звонков. Снова она набрала номер. Снова зазвонил телефон. На том конце сняли трубку, и хорошо поставленный голос произнес: «Подождите, пожалуйста», а через минуту: «Приемная Мелиссы Фентон». Это была секретарская служба. В обычных обстоятельствах Сильвия швырнула бы трубку, но на этот раз ей хотелось узнать, где она сможет найти Мелиссу Фентон.
– Хотите оставить сообщение? – небрежно осведомился голос.
– Нет, не хочу. Я хочу знать, где находится Мелисса Фентон, – потребовала Сильвия.
– Если вы оставите сообщение, я могу попросить ее перезвонить вам. – Голос не проявлял никакого интереса.
– Это Сильвия Хэррингтон. Могу тебя заверить, что мисс Фентон захочет поговорить со мной прямо сейчас, и если ты не прекратишь впустую тратить мое время и не скажешь, где ее найти, уверена, мисс Фентон надраит тебе задницу! – Сильвия пылала от ярости. – Я ясно выразилась?
– О, мисс Хэррингтон. – Голос на другом конце насторожился, потому что у компании было много дел с «Высокой модой» и ее клиентами. – Я уверена, что она попросила бы меня сказать вам. О, прошу прощения. Я не поняла.
– Заткнись, ты, дура, и говори, где она!
– Она работает над проектом с миссис Паркер… да, это имя. Они вместе с миссис Паркер находятся в ее нью-йоркской квартире. Номера у меня нет. Мисс Фентон звонит сюда несколько раз в день. Я передам ей ваше сообщение.
Сильвия швырнула трубку. Она знала, кто такая миссис Паркер. Не было сомнений, что это жена вице-президента Паркера, Миранда Дант.
Сильвия набрала номер телефона квартиры Миранды на Пятой авеню.
Ответила сама Миранда, звезда на закате. Должно быть, она отослала слуг, чтобы никто не мешал. Миранда Дант, наверное, не отвечала по телефону сама с тех пор, как ей установили ее первый бесплатный аппарат, после того как она заразила триппером Александра Грэма Белла [2]2
Инженер, которому приписывается изобретение телефона.
[Закрыть]. Так подумала Сильвия, но вслух сказала:
– Миранда, дорогая моя, как чудесно услышать твой голос!
– Кто это? – Голос Миранды был таким же безразличным, как и голос, ответивший у Мелиссы Фентон.
– Сильвия Хэррингтон.
– Чем я могу тебе помочь, Сильвия? – Скука в голосе Миранды сменилась холодком.
– Насколько я поняла, у тебя в гостях Мелисса…
– Она здесь живет, – перебила Миранда.
– …на несколько дней, – продолжила Сильвия, словно Миранда и не говорила. – Мне нужно с ней поговорить.
– О чем?
– В самом деле, Миранда, я могу обсудить это только с Мелиссой. Когда, ты говоришь, она возвращается?
– К тебе? Никогда, – спокойно произнесла Миранда.
– Я уверена, что рано или поздно она найдет время поговорить со мной. Во всяком случае, я очень хочу поговорить с ней. Мне кажется, что я не поняла эту девушку.
– Сильвия, я слышала, что ты осталась без работы.
– Это не совсем так. В «Высокой моде» произошли некоторые изменения, но мое имя все еще значится в выходных данных. Это просто означает, что у меня появилось больше свободного времени, чтобы заняться тем, чем мне по-настоящему хотелось бы заняться. Например, проектом, о котором говорил твой муж… о связи между правительством и индустрией моды.
– Так ты хочешь получить эту работу? – Миранда сразу почувствовала себя в безопасности.
– Можно и так сказать, – ответила Сильвия.
– Как жесток мир, – сказала Миранда, принимая решение. – Чтобы получить то, что хочешь, очень часто приходится отказываться от чего-то другого, что тоже хочешь иметь. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Очень хорошо понимаю. – Сильвия действительно понимала.
– Тогда я немедленно позвоню мужу и скажу, что мне удалось уговорить тебя занять эту должность.
– С чуть большей зарплатой, чем та, которую он предлагал.
– Он никогда не говорил тебе, сколько стоит эта работа.
– Знаю, но тем не менее хочу чуть больше. И не должно быть никаких жалоб, если я продолжу получать деньги от «Высокой моды».
– Разумеется. – Миранда почувствовала, что разговор подходит к концу. – Я так понимаю, что нет необходимости говорить Мелиссе, что ты звонила?
– Совершенно никакой, – согласилась Сильвия.
– И ты не станешь пытаться увидеться с ней? – Миранда все еще беспокоилась.
– Думаю, я буду настолько занята с моим новым постом, что на другое у меня времени не останется.
– Отлично.
Связь прервалась. Миранда была не из тех, кто соблюдает приличия, заканчивая разговор. Сильвия улыбнулась. Этим разговором она получила то, что хотела, все, что хотела.И ничего не выдала сама, ничего, что действительно было для нее важно.
А теперь последний звонок.
– Алло.
Голос на другом конце провода показался угрожающим. Раздраженным. Сильвия порадовалась, услышав раздражение.
– Дики, – проворковала она с притворным оживлением.
– Сильвия. Как ты меня нашла?
Ричард Баркли был совсем не рад, что Сильвия Хэррингтон снова появилась в его жизни, но он предпочел услышать ее голос вместо того, который ожидал, когда кинулся к телефону.
– Разве ты не знаешь, что я знаю о тебе все? Я знаю тебя лучше, чем кто-либо еще, Дики. Да ты как будто раздражен. Неужели мы выбыли из игры… я верно назвала бейсбольный термин?
– Чего ты хочешь, Сильвия?
– Похоже, Дики, драгоценный, что мы опять окажемся вместе. Мы можем презирать друг друга…
– Ненавидеть друг друга, – перебил Баркли.
– Разве не удивительно, как хорошо мы работали вместе? Но сейчас, как мне кажется, в раю назревают проблемы.
– Здесь все прекрасно, – солгал Ричард Баркли.
На самом деле в роскошном доме на Ки-Бискейне все было ужасно, Через несколько дней, в течение которых Ричард Баркли думал, что никогда не чувствовал себя счастливее, Том Эндрюс впал в отвратительное настроение и принялся названивать по телефону. Сначала стюардессе, с которой познакомился в полете из Рио, а затем какой-то проститутке, назначив ей встречу в баре на Коллинз-авеню. Она звонила и раньше, но Ричарду удалось перехватить ее до того, как Том услышал звонки. Эту женщину Ричард и ожидал услышать, но в трубке оказалась Сильвия Хэррингтон.
– Я очень счастлив, – продолжал он.
– О, я очень рада. Послушай, я только хотела сказать, что хоть и считаю тебя ублюдком, я тебя понимаю, поэтому…
– Что – поэтому? – Баркли начал надоедать слишком знакомый ему тон разговора.
– Я хотела тебе сказать лишь одну вещь. Когда ты решишь, что я тебе нужна – а это случится, – мы снова будем вместе. Старые привычки… ну, ты знаешь, о чем я говорю.
– Ты сошла с ума! – заорал Баркли.
– Посмотрим. Пока… Дики.
Сильвия прикинула, сколько денег может достаться Баркли из четырехсот миллионов долларов, отданных за «Высокую моду». Вероятно, миллионов двадцать, самое большее тридцать. Недостаточно, чтобы начать новый журнал, но в один прекрасный день ей могут пригодиться его деньги. У бедного малыша Дики, когда бейсболист бросит его – а это всего лишь вопрос времени, – не останется никого, кроме Сильвии Хэррингтон. Она понимала, что Ричард Баркли ненавидит ее, но она была единственным человеком, который мог привести его к успеху. Ему будет мало стать еще одним богатым стареющим жителем Майами. Он вернется в Нью-Йорк и вернется к ней.
В Майами Ричард Баркли смотрел на спокойные воды залива Бискейна. Он думал о Сильвии Хэррингтон. Он боялся, что она опять окажется права… права, как всегда. Ему не следовало продавать «Высокую моду». Без «Высокой моды» Сильвия Хэррингтон все равно оставалась Сильвией Хэррингтон, но Ричард Баркли стал ничем.
