Текст книги "Обман зрения"

Автор книги: Джейн Стэнтон Хичкок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

8

По правде говоря, Гарри здорово напугал меня своим приступом. Я шла все быстрее, стараясь убежать от настигавшей меня паники. В конце концов я так запыхалась, что мне пришлось остановиться. Прислонившись к стене, чтобы перевести дух, я попыталась успокоиться. Сердце колотилось как бешеное, ладони покрылись испариной. Потом меня бросило в жар, и все поплыло перед глазами. Казалось, я вот-вот хлопнусь в обморок. Прижавшись к холодному бетону, я зажмурила глаза и, задыхаясь, стала ждать, когда меня отпустит. Постепенно я успокоилась и смогла идти дальше – сначала шатко и неуверенно, потом все быстрее и решительнее. Под конец я уже бежала. Мне не терпелось поскорее добраться до своей уютной квартирки, где я чувствовала себя под надежной защитой.

Запыхавшаяся и растрепанная, я завернула за угол своего дома и остановилась как вкопанная, увидев смутно знакомую фигуру, прохаживающуюся у входа в подъезд. В этот момент на улице загорелся фонарь, и человек повернул голову на свет. Это был Джон Ноланд.

Какого черта его сюда принесло? Ведь мы должны встретиться только во вторник. Впрочем, ничего удивительного. Это вполне в его духе – свалиться на голову в неурочное время, застать меня врасплох, привести в замешательство и в очередной раз одержать надо мной верх.

«Ладно, – сказала я себе. – Он вряд ли меня дождется. Все очень просто. Пойду пока погуляю».

Развернувшись, я быстро пошла обратно, надеясь, что он меня не заметил. В мои планы совершенно не входило предстать перед ним в столь плачевном состоянии. У меня было совершенно точное представление, как должна выглядеть женщина после стольких лет разлуки, и мой теперешний вид абсолютно не соответствовал этому образу. Он увидит меня ухоженной, независимой, уверенной в себе, с насмешливой улыбкой на устах, а не всклокоченной, задыхающейся и растерянной.

Я уже столько раз представляла, как пройдет наша первая после разлуки встреча. Во вторник, когда Джон нажмет кнопку моего домофона, я заставлю его чуть-чуть подождать, чтобы продемонстрировать свое безразличие. Потом впущу в подъезд и буду слушать, как он поднимается по лестнице своим размашистым шагом. Я встречу его у двери в новом платье, специально купленном для этого случая. Оно будет очень облегающим, чтобы подчеркнуть прекрасно сохранившуюся фигуру. Я сделаю макияж чуть ярче, чем обычно, но слишком раскрашиваться не буду – просто немного замаскирую следы, оставленные временем. Вести себя буду легко, весело и небрежно.

Мы обменяемся ничего не значащими замечаниями, в которых будет сквозить легкая ностальгия по прошлому, а потом я холодно скажу: «Так мы идем ужинать? Мне сегодня надо пораньше лечь». Под предлогом, что мне надо взять с собой жакет, на случай если в ресторане будет холодно, я оставлю его одного, чтобы он мог осмотреться и оценить мое жилище. Он всегда восхищался моим вкусом и умением создать уют. Пусть увидит, что здесь ничего не изменилось.

Потом мы поедем ужинать. Он пригласит меня в один из наших любимых ресторанов.

За коктейлем я скажу: «Жизнь у меня сложилась вполне удачно. Мне повезло практически во всем». А про себя подумаю: «Я сумела все пережить и теперь могу обходиться без тебя…»

Мы выпьем чуть больше обычного, предаваясь приятным воспоминаниям. Он возьмет меня за руку, посмотрит в глаза и скажет, что ничего не изменилось. Я поглажу его по щеке и, быстро отняв руку, скажу, что, к сожалению, мне завтра рано вставать. «Может быть, мы пойдем?» Довезя меня до дома, он спросит: «А как насчет чашечки кофе?» Чмокнув его в щеку, я нежнейшим образом произнесу: «Как-нибудь в другой раз». Он схватит меня за руку, стараясь удержать. Я вырвусь и побегу вверх по лестнице, бросив на него прощальный взгляд. А потом с грустной улыбкой войду в свою квартиру.

Вот так, по моему мнению, должна была выглядеть наша встреча, и я не собиралась менять этот сценарий. Я хотела, чтобы Джон увидел меня во всей красе, уверенной и неотразимой, а не застиг врасплох, когда я похожа на чучело и совершенно выбита из колеи. Нет, только не это. Я долго ждала своего часа, и вот наконец настал тот момент, когда я могу доказать ему и себе, что вычеркнула его из своей жизни и прекрасно живу без него. Этим моментом я намерена насладиться в полной мере и по своему усмотрению. И произойдет все это во вторник вечером и никак не раньше.

Но уйти было не так-то просто. Забыв про все свои планы, я не отрывала глаз от Ноланда. Наблюдая за ним издали, я все ждала, что он опять повернет лицо к свету. Темнота мешала мне его разглядеть, и перед глазами маячил лишь призрачный силуэт. Джон торчал под моими окнами, явно не собираясь уходить. Я решила ретироваться и немного пройтись.

К ночи улицы опустели. Исчезли любители субботних прогулок и запоздалые покупатели, несущие домой пакеты со снедью и редкие букеты цветов. Их место заняла ночная публика – люди, ищущие острых ощущений в виде драки, несчастного случая или любого события, которое скрасит их существование в течение нескольких ближайших часов. По тротуару пробежала кошка, преследовавшая большого рыжего таракана. Я чувствовала, как под ногами у меня грохочет метро. Тишину разорвала громкая сирена. Откуда-то выскочил бродяга с двумя рваными пакетами в руках и, издав громкий вопль, пустился наутек. Отскочив в сторону, я потеряла равновесие и схватилась за парковочный счетчик, чтобы не упасть. Так я простояла несколько минут, стараясь не вдыхать выхлопы проносящихся мимо машин. Вокруг меня царила атмосфера насилия, опасности и безнадежности, столь характерная для больших городов.

Когда я снова подошла к дому, Джон уже ушел. «Слава Богу», – прошептала я с облегчением. Когда я поднималась по ступеням, ноги у меня словно налились свинцом, а голова раскалывалась от боли. Открывая дверь подъезда, я думала лишь о том, как скорее добраться до кровати. Почтовый ящик был набит доверху, но у меня не было сил открыть его латунную дверцу. Там, вероятно, счета и рекламные листовки, которые вполне могут подождать до завтра. Все на свете может подождать, пока я не приму горячую ванну и не высплюсь как следует. Я поднесла ключ к внутренней двери.

Вдруг кто-то дотронулся до моего плеча. Я резко обернулась.

– Привет! – произнес до боли знакомый голос, и передо мной возникло не менее знакомое лицо.

– Джон! Как ты меня напугал!

Он улыбнулся своей победной улыбкой. При виде его выступавшей из темноты фигуры я снова почувствовала себя слабой и неуверенной – совсем как в давние времена.

Я искоса взглянула на него, пытаясь получше рассмотреть. Он не слишком изменился за эти годы, только черты лица стали резче и чуть огрубела кожа. В нем всегда было что-то аскетическое. Высокий, худой и угловатый, Ноланд чем-то напоминал деревянную скульптуру апостола в готическом соборе. Я всегда говорила, что с него можно писать фигуру Христа для распятия. Даже сейчас, в синих джинсах и красной фланелевой рубашке, расстегнутой на груди, Джон был похож на монаха. Он был по-прежнему красив той суровой мужественной красотой, которая так притягивала меня в свое время. И та же насмешливая улыбка на лице, которая, как мне не раз приходилось видеть, могла вдруг застывать, превращаясь в жестокую гримасу.

– Привет, Фейт, – произнес он.

В полумраке холла его губы были похожи на темное расплывчатое пятно.

Я почувствовала на себе его изучающий взгляд. Как все это знакомо! Он всегда любил оценивать, как действуют на меня его чары. Пристально смотрел в глаза, пока я не приходила в замешательство и не выдавала себя самым неловким образом, а потом набрасывался на меня, как ягуар, разрывая в клочья мою уверенность в себе. «Вот ведь подлец! – подумала я. – Сразу почуял, как захватить меня врасплох». Он ведь отлично понимал, что после всех этих лет я вряд ли захочу встретиться с ним именно так. Но вот я перед ним, взъерошенная и измученная, в самом неприглядном виде, какой только можно себе представить. Может быть, в первый раз за многие годы.

Я подняла руку, чтобы пригладить волосы. Джон перехватил ее и, чуть задержав, поцеловал ладонь. Я почувствовала прикосновение его языка.

– Ты такая красивая, – сказал он, словно прочитав мои мысли.

– Вздор! – выпалила я, вырывая руку. – Я выгляжу как чучело, и ты прекрасно это видишь.

Он рассмеялся. Я начала устало подниматься по лестнице.

– А почему не во вторник? – с легким раздражением спросила я.

– Я хотел сделать тебе сюрприз, – ответил он, приблизившись вплотную, так что я почувствовала теплоту его тела.

– Зачем?

– Повернись, я хочу посмотреть на тебя.

Обняв меня за талию, он остановился на середине лестницы. Моего тела так долго не касались мужские руки, что я застыла как зачарованная. Он крепко сжал мою талию. Я на минуту забылась, наслаждаясь этим моментом. Потом резко дернулась, чтобы освободиться, но он не отпустил меня, снисходительно бросив:

– Не трепыхайся… Расслабься… Ты как напуганный заяц.

Я повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Хотя я стояла на ступеньку выше его, из-за высокого роста он оказался вровень со мной. Наши глаза встретились. Он по-прежнему обнимал меня за талию.

– Отпусти меня, Джон. Я так устала. Приходи во вторник, ладно? Как мы договорились.

– Ну, как ты жила все это время? – спросил он.

– Прекрасно. А сейчас я просто устала.

– Ты вся дрожишь.

– Да, но… – пробормотала я дрогнувшим голосом.

– Разве ты не рада меня видеть?

Я чуть поколебалась.

– Я, право, не знаю…

Он нежно поцеловал меня в губы.

– Что значит «не знаю»? А? Что ты не знаешь?

У меня подкосились ноги. Я уже сто лет ни с кем не целовалась.

– Ради Бога, Джон! – вскрикнула я, высвобождаясь из его рук.

Его это задело.

– В чем дело? – искренне удивился он. – Что с тобой происходит?

– Ты думаешь, что можешь вот так… – возмущенно начала я, но тут силы меня оставили. – Ты совершенно не изменился.

– Может, нальешь мне стаканчик? – насмешливо спросил он.

– Нет.

– Ну, тогда чашку чая?

– Нет.

– А как насчет любви? – прошептал он мне на ухо.

– Джон, ты просто невыносим!

– Тогда просто выпьем. Составь мне компанию.

– Нет. Послушай, у меня сегодня нет настроения. Приходи во вторник. Мы поужинаем в хорошем месте, поболтаем, развлечемся.

– У меня и так сплошные развлечения… А у тебя разве нет?

– Зачем нарушать планы? Ведь мы договорились.

– О чем договорились? – игриво спросил он.

Я сделала вид, что не поняла намека.

– Почему общение с тобой, даже самое обычное свидание, всегда превращается в какую-то игру, где правила диктуешь ты?

– Так вот как ты все повернула, – огорченно сказал он. – Ну, тогда извини. Мне просто не терпелось тебя увидеть. Когда я услышал твой голос, то сразу голову потерял. Я думал, это будет очень романтично. Прости, если что не так. Я ухожу.

Он выпустил меня. Я вдруг страшно испугалась. Все повторялось – я его прогоняла, а потом чувствовала себя брошенной и несчастной. Меня разрывали противоречивые чувства.

– Я просто не ожидала тебя здесь увидеть.

– Не переживай, – сказал он, погладив меня по щеке.

Я машинально подняла руку, повторив движение его ладони.

– Я так скучал по тебе, Фейт. А ты?

Я кивнула.

– Тогда пойдем к тебе, – решительно сказал он, обнимая меня опять.

Джон так естественно впорхнул в мою жизнь, словно никогда не исчезал из нее. Мы мило болтали и флиртовали за бутылкой вина. Ноланд похвалил мое жилище, погладил Браша, которого видел впервые, попросил показать ему фотографии моих последних работ, вспомнив, что я храню их в специальном кожаном альбоме. Казалось, его интересует все, что со мной связано. Я достала альбом и показала ему фотографии. Полистав страницы, Джон заметил, что, похоже, моя техника стала еще виртуознее, хотя в этом просто нет необходимости. Этот чуть неуклюжий комплимент заставил нас рассмеяться. Мы оба чувствовали себя легко и непринужденно, никакой натянутости, старых обид и взаимных обвинений. И все же я была настороже. На мой вопрос, чем он занимался все это время, Джон с трогательной скромностью ответил, что ничем особенным – путешествовал, писал, читал лекции. Теперь он вызывает гораздо больший интерес у публики. Получил несколько литературных наград, часто дает интервью и требует высоких гонораров.

– Пора наконец повышать планку, – пошутил он.

Однако за всей этой буффонадой я почувствовала опасность. Словно со скрипом открывалась старая ржавая дверь, за которую, невзирая на все страхи, мне отчаянно хотелось заглянуть.

Продолжая разговаривать, Джон как бы невзначай провел указательным пальцем по моей руке. Потом стал легонько массировать мне шею. Закрыв глаза, я вопреки всякому здравому смыслу подчинилась завораживающему движению его властных рук. «Как легко он мог бы меня убить», – пронеслось в голове, но я сразу же прогнала эту мысль. Почему я вдруг подумала про убийство? И передо мной тут же возник образ Кассандры. Открыв глаза, я резко отстранилась.

– Почему ты шарахаешься? – удивленно спросил Джон. – Тебе же раньше нравился массаж.

– Я… я боюсь, – выдавила из себя я.

– Боишься? – засмеялся он. – Кого? Меня?

– Возможно. Или себя.

– Да полно тебе, – промурлыкал он. – Чего тебе бояться? Я тебе ничего плохого не сделаю.

– Ты уже один раз сделал.

– Ты тоже, – мрачно сказал он.

– Да, но ты иногда приходил в такую ярость, что мне казалось…

Я остановилась на полуслове.

– Что казалось?

– Нет, ничего.

– Что казалось? Скажи мне.

– Хорошо, – глубоко вздохнула я. – Иногда мне казалось, что ты хочешь убить меня.

– Ты это серьезно? – Он поднял брови.

– Так ты хотел?

– Что хотел? Убить тебя?

– Да.

Мы долго смотрели друг другу в глаза.

– Не в буквальном смысле, – улыбнулся он.

– Но ты так злился. Помнишь, ты ударил меня? А ты вообще способен убить человека?

– Кого-то, кроме меня самого?

Его ответ изумил меня.

– Джон, неужели ты мог бы решиться на самоубийство?

Он пожал плечами.

– Такая мысль приходила мне в голову. И разве мне одному?

– Я никогда не думала об этом всерьез.

– Значит, тебе повезло.

Мы немного помолчали. Я никогда не подозревала, что Джон такой меланхолик.

– Да, возможно, – сказал он через некоторое время. – В определенной ситуации я бы, наверное, смог убить. Защищая свою жизнь, например.

– Я имею в виду женщину, с которой тебя связывали отношения.

Ноланд недоуменно посмотрел на меня.

– Почему ты задаешь такие вопросы, Фейт? Ты что, хочешь кого-нибудь убить сама? – шутливо спросил он.

– Просто в последнее время меня интересует эта тема.

– Ничего себе тема, – проговорил он, явно не принимая мои слова всерьез.

– Убийство и страсть, – произнесла я, наполняя его стакан.

Он схватил меня за руку, и вино выплеснулось из бутылки. Браш спрыгнул с дивана и забился в угол. Рывком прижав меня к себе, Джон впился в мои губы. Я попыталась освободиться, но он еще сильнее сжал мою руку.

– Джон, не надо, прошу тебя! – запротестовала я.

Забрав у меня бутылку, он поставил ее на стол. Потом встал и заключил меня в объятия. Меня охватил страх, в котором было что-то возбуждающее. Его вожделение постепенно передавалось мне. Я все еще пыталась сопротивляться, но под напором его страсти быстро сдалась. Он подхватил меня на руки и понес по коридору. Прижавшись к нему, я уткнулась ему в шею и стала осыпать его поцелуями, жалобно прося остановиться. Не обращая внимания на мои уговоры, он внес меня в спальню и захлопнул ногой дверь. В коридоре жалобно замяукал покинутый Браш. Джон бросил меня на кровать и навалился сверху. Теперь я была в его власти, и мы оба это прекрасно осознавали. Мы стали поспешно раздеваться, не желая терять драгоценные секунды. Джон безуспешно попытался расстегнуть мой бюстгальтер.

– У тебя всегда были проблемы с этой штукой, – засмеялась я, расстегивая его сама.

Но Джон не захотел ждать. Он сдернул бюстгальтер вниз и впился в мою грудь. Я приподняла бедра и стала медленно раскачиваться, пока страсть не охватила нас обоих.

Джон подсунул руки под мои ягодицы и, крепко вцепившись в них, приподнял меня и прижал к своим бедрам. Я почувствовала, как глубоко он в меня вошел. Подняв ноги, я обвила их вокруг его тела, стараясь слиться с ним в одно целое, а он раскачивался все сильнее и сильнее, как ковбой, скачущий на норовистой лошади. Я видела, как напряглись мускулы у него на шее. Когда он целовал мою грудь и слизывал капли пота с моей кожи, я пристально разглядывала его лицо. Казалось, он полностью погружен в себя и свои фантазии. Его движения были лишены не только нежности, но и какого-либо контакта с противоположной стороной. Он был похож на человека, жадно утоляющего голод после многих лет воздержания. Мое возбуждение постепенно сменилось усталостью. Я притворилась, что испытываю оргазм, чтобы Джон мог поскорее кончить. В момент его неистовой и бурной кульминации я представила себя Кассандрой Гриффин, распростертой на кровати с ножом в сердце.

– Здорово! – сказал Джон, с довольным урчанием скатываясь на кровать.

Он поцеловал меня и немедленно заснул. Лежа рядом с ним, я почувствовала прежнее одиночество. Его присутствие больше меня не грело. Рядом со мной похрапывал стареющий мужчина, который никак не соответствовал образу идеального любовника, о котором я мечтала.

Я вспомнила, как однажды летом, когда мы вместе поехали купаться, меня понесло в открытое море. У Джона был надувной матрас. Я стала кричать и звать его на помощь.

– Только не паникуй! – закричал он. – Встань вертикально и дай воде нести себя.

– Но меня уносит в море! – закричала я. – Плыви сюда со своим матрасом. Помоги мне!

– Не паникуй! – заорал он.

– Помоги мне, Джон, ну пожалуйста!

Он поплыл ко мне на матрасе, но у кромки бурлящей воды остановился.

– Джон, спаси меня!

– Меня тоже затянет… Да не путайся ты так…

– Брось мне матрас! Прошу тебя!

– Он до тебя не долетит. Расслабься. Тебя скоро понесет обратно к берегу.

Мне казалось, что вокруг меня обвился огромный холодный удав, который тащит меня в море. Чем яростнее я сопротивлялась, тем крепче становились его объятия.

– Послушай, Фейт, ты должна держаться на воде! Не барахтайся! Пусть тебя уносит!

Я попыталась приблизиться к Джону, но он был уже далеко. Мне не оставалось ничего, кроме как последовать его совету. Закрыв глаза, я отдалась на волю волн, просто удерживаясь на плаву. Меня вынесло так далеко в море, что Джон со своим матрасом превратился в еле различимую точку на горизонте. Мне казалось, что прошла целая вечность. Я уже приготовилась умереть, и вдруг меня отпустило. Я почувствовала, как волны медленно понесли меня к берегу. Вырвавшись на волю, я бешено заработала руками и, выбравшись из воды, рухнула на благословенный песок, обливаясь слезами.

Кто-то закрыл мне солнце. Подняв глаза, я увидела стоявшего надо мной Джона.

– Вот видишь. Я же сказал, чтобы ты не паниковала.

– Ты сволочь!

Опустившись на колени, он погладил меня и стал целовать мое лицо и волосы. Я отвернулась, чувствуя, как меня захлестывает отчаяние.

– Я ничего не мог сделать, – начал Джон. – Честное слово. Отлив всегда сменяется приливом. Нужно просто держаться на воде и плыть вместе с ним, не впадая в панику. Я ничем не мог тебе помочь, Фейт. Ты должна была справиться с этим сама. Я даже не мог к тебе подобраться. Неужели ты не понимаешь?

– Джон, – наконец отозвалась я, поворачиваясь к нему лицом, – почему ты не подплыл ко мне? У тебя же был матрас.

Он слегка изменился в лице.

– Ты слишком много хочешь.

– Наоборот, слишком мало.

Я вспомнила лишь один случай. Но были и другие. Безобразные сцены, когда он угрожал мне и даже поднимал на меня руку, а потом приползал, полный раскаяния и неистовой страсти. Я рассеянно перебирала их в памяти, словно это были дорожные аварии, происходившие с незнакомыми мне людьми.

Джон перевернулся и встал с кровати. Подойдя к окну, он стал смотреть на улицу. Я взглянула на его обнаженную фигуру.

– Джон!

Он не ответил. Закурил сигарету и прислонился к темной стене, наклонив голову и обхватив себя рукой. Его профиль четко выделялся в свете уличного фонаря.

– Джон! – окликнула я опять.

– А? – не сразу отозвался он.

– О чем ты сейчас думаешь?

– Ни о чем… О виде из твоего окна.

– Здесь нет никакого вида.

– Вот об этом я и думаю.

– Джон!

– Да?

– А где сейчас твоя жена?

– Мы развелись, я тебе уже говорил.

– А какая она была?

Обернувшись, Джон зло уставился на меня.

– Я не собираюсь отвечать на подобные вопросы, – резко сказал он.

Его реакция меня не удивила и не испугала. Теперь я его совершенно не боялась. Я смотрела на него как на некий старинный предмет, назначение которого не вполне понятно современному человеку. Не видя дальнейшей перспективы в наших отношениях, я решила просто немного поиграть с ним. Теперь это не представляло для меня никакой опасности.

– Как странно, Джон, – сказала я.

– Что странно?

– То, что мы опять вместе.

– Угу, – не слишком уверенно пробурчал он.

– Тебе так не кажется?

– Что именно?

– Что это странно.

– Я просто об этом не думал, – ответил он с легким раздражением.

– Можно у тебя кое-что спросить? Ты никогда не задумывался, что будет, если мы опять сойдемся?

– Нет! – отрезал он, снова уставившись в окно.

– Нет?

Такой ответ меня несколько ошарашил, несмотря на всю мою теперешнюю независимость.

– Ты хочешь сказать, что вообще обо мне не думал?

– Думал. Но плановик из меня плохой.

– Плановик? – повторила я, не вполне понимая.

– Я не планирую свою жизнь.

– Но когда ты что-то делаешь, разве ты не задумываешься, что из этого выйдет?

– Нет, я просто делаю и все.

Ноланд, прищурившись, посмотрел на меня.

– Извини, но я не могу быть таким, как ты хочешь.

– Что это значит, Джон?

– Ты хочешь, чтобы я думал определенным образом, вел себя как нужно и говорил только то, что ты считаешь правильным.

– Нет, Джон. Не хочу. Больше не хочу.

– Нет, ты хочешь.

– Хорошо, – сказала я, чтобы ему подыграть. – Будем считать, что это так. А что в этом плохого?

– Какая наивность, – парировал он, снова отвернувшись к окну.

– Почему наивность?

– Потому что мы только что возобновили отношения. И опять стали…

– Любовниками, – подсказала я.

– Да. Мы опять вместе. Нас снова связывает что-то общее.

– Тогда почему нам нельзя поговорить?

Джон нетерпеливо провел рукой по волосам и сухо сказал:

– Ненавижу пустой треп.

– Для писателя это большой недостаток.

Закрыв глаза, Ноланд потер переносицу.

– Очень остроумно, – бросил он, нахмурившись.

– Джон, я хочу все о тебе знать. Как ты жил без меня? Все эти годы я думала о тебе, и мне казалось, что и ты меня вспоминаешь. Мне интересно, какая у тебя была жена. Может быть, мы в чем-то похожи? Как она выглядела? Видитесь ли вы сейчас? А дети у вас есть?

Я видела, что мои вопросы его раздражают. Наконец-то я его достала! Очень приятное ощущение. Джон раздавил в пальцах сигарету и сел на кровать.

– Ты хочешь, чтобы мы иногда встречались? – небрежно спросил он.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я с деланным удивлением.

– Ну, проводили время, как сегодня. Ужинали вместе…

Я сделала вид, что эта идея застала меня врасплох.

– Не знаю. Что значит «иногда»?

– Тогда, когда нам этого захочется.

– Ничего постоянного?

– Нет, – смущенно ответил он.

– И как часто? – спросила я с легким сарказмом. – Раз в месяц? Или раз в неделю? А может быть, раз в год?

– Мы будем импровизировать.

– Но я ведь не музыкант, Джон, – насмешливо улыбнулась я.

– Послушай, мне бы хотелось продолжить, если ты, конечно, не возражаешь, – произнес он чуть более нежно. – Подумай об этом. А сейчас мне пора идти.

Я чуть не поперхнулась. Вот это действительно неожиданно.

– Идти?

– Мне надо быть дома. Собирать вещи.

– Вещи?

– Я уезжаю на несколько месяцев. Собирать материал для новой книги о дождевых лесах.

– А как же вторник? – спросила я, еле сдерживая эмоции. – У нас же свидание, разве ты не помнишь?

– Извини, – небрежно произнес он, – но во вторник меня уже здесь не будет.

– Что?

Взяв мое лицо в руки, как некую драгоценную чашу, Джон нежно поцеловал меня в губы.

– Ты совсем не изменилась, – заметил он.

Я резко отшатнулась. Нет, черт возьми, я не дам ему так легко соскочить с крючка!

– Я что-то не совсем понимаю тебя, Джон. Так ты знал, что во вторник уже уедешь? – воскликнула я, разыгрывая изумление по поводу его необязательности, которая была мне столь хорошо знакома. – И пришел сюда, чтобы просто переспать со мной?

– Прекрати это, Фейт.

– Не могу поверить, что это была единственная причина. Насколько я тебя знаю, ты мог перепихнуться еще в сотне мест…

– Что у тебя за выражения!

– Ах, извини, пожалуйста. Я не хотела задеть твою чувствительную натуру. Мне просто интересно, зачем ты пришел.

– Что значит «зачем»?

– Зачем было себя беспокоить? – с искренним любопытством спросила я.

– Просто захотелось тебя увидеть. Мне это было необходимо.

– Зачем?

– Я не знаю зачем! – огрызнулся он. – Неужели на все должны быть причины? Ты ведь тоже хотела меня видеть. Разве ты можешь сказать зачем?

– Могу, – невозмутимо ответила я.

Мое спокойствие его явно раздражало.

– Ну и зачем же? – спросил он, пристально глядя на меня.

– А почему ты так сердишься? – улыбнулась я.

– Отвечай на мой вопрос!

– Почему я решила с тобой встретиться? Мне просто хотелось понять, почему ты меня не убил.

– Господи Иисусе! – вздохнул он. – Опять ты за свое.

– Мы и не уходили от этой темы. Меня мучил вопрос, почему я выжила там, где другие погибали. И потом, мне хотелось удостовериться, что я действительно жива, потому что просто выжить еще недостаточно.

– О чем ты, черт возьми?

– Не важно. Тебе в любом случае это неинтересно.

Джон поднял с пола носок. Я с восхищением наблюдала за его кошачьей грацией. Вдруг он опустился на четвереньки.

– Джон!

– Да? – отозвался он, доставая из-под кровати второй носок.

– Я хочу тебе кое-что сказать.

– Что именно?

– Да подожди ты одеваться. Я всегда хотела тебе это сказать, но раньше у меня не хватало духу.

Джон застыл с носками в руках. В глазах у него мелькнул интерес.

– Ты меня любишь? – небрежно предположил он.

– Нет. Об этом ты уже слышал много раз. Теперь я хочу сказать тебе другое.

– Ну так что же? – нетерпеливо спросил он.

Я сделала паузу для большего эффекта.

– Джон, – медленно произнесла я, взвешивая каждое слово, – я не считаю тебя хорошим писателем. И никогда не считала.

Он на мгновение застыл, никак не реагируя на мои слова. Потом швырнул носки на кровать и, подняв с пола рубашку, стал судорожно совать руки в рукава. Потом холодно сказал:

– Спасибо за откровенность!

– Пожалуйста.

Я встретила его взгляд вежливой улыбкой. Коротко кивнув, Ноланд стал тщательно застегивать все пуговицы. Кроме рубашки, на нем ничего не было, и его длинные тонкие ноги напоминали два столба под навесом.

– Я тебе не верю, – наконец сказал он, натягивая брюки. Заправив в них рубашку, он рывком задернул молнию на ширинке, забыв застегнуть пояс.

– Это ты о чем? – спросила я, наблюдая за его неловкими движениями. Как будто смотришь на подопытное насекомое, снующее в колбе. Теперь уж я точно его поймала.

– Раньше ты утверждала, что я хороший писатель, – заявил он, садясь на кровать, чтобы надеть носки.

– Чего только не наговорит влюбленная женщина.

Встав, Джон повернулся ко мне. В одежде он выглядел не столь угрожающе.

– Я хороший писатель, – упрямо сказал он. – Я сделал себе имя, и мне наплевать, что ты обо мне думаешь.

– Ну и ладно.

Он минуту поколебался.

– Спрашиваю из чистого любопытства. А что именно тебе не нравится в моих книгах?

– Тебе же наплевать на мое мнение, – бесстрастно ответила я.

– Это правда. Мне просто любопытно.

– Ну хорошо… По-моему, они слишком пресные.

– Пресные? – зарычал он. – Я ради них рискую головой!

– Я знаю, – сочувственно сказала я. – Но в них нет настоящих чувств. Они не о людях, а о каких-то идеальных фигурах. И потом, ты слишком следишь за модой, – со вздохом добавила я.

– За модой? – завопил он, теряя самообладание.

– Теперь это, кажется, называется «политкорректностью»?

– Срываешь на мне зло? – недобро усмехнулся он.

Я уже знала, как ответить.

– Я не сержусь на тебя, Джон, – с расстановкой сказала я. – Просто мне надоело. На самом деле совершенно не важно, что говорят о твоих книгах люди. В глубине души ты и сам знаешь, что ты посредственный писатель. Какая разница, хвалят тебя или ругают? Ты так злишься потому, что тебе никогда не стать великим.

Я увидела, как под кожей у него заходили желваки.

– А что, если я скажу, что мне никогда не нравилась твоя мазня?

Я пожала плечами.

– Но ты же и не утверждал, что она тебе нравится. Когда мы встречались, ты никогда не говорил о моей работе, только о своей. Поэтому сегодня я так удивилась, когда ты заинтересовался моими достижениями.

– Теперь мне ясно, что я ошибся, – сказал он без тени юмора.

С этими словами он схватил свой пиджак и вышел из комнаты.

– Спасибо за приятные воспоминания! – успела прокричать я, прежде чем захлопнулась входная дверь.

На следующее утро, принимая душ, я услышала, как Джон оставляет мне послание на автоответчике. Выйдя из ванны, я прокрутила пленку.

«Фейт, это Джон. Позвони мне, пожалуйста, это очень важно. Я не хочу расставаться таким образом. Мы не должны расставаться, ты слышишь меня?» – говорил он слегка охрипшим голосом.

Он оставил мне свой номер телефона.

Когда я позвонила ему после обеда, в трубке раздался женский голос:

– Алло!

– Мистер Ноланд дома? – осторожно спросила я.

– Его нет. А кто это?

– Просто старая знакомая. А с кем я говорю?

– Вы говорите с миссис Ноланд. Так кто его спрашивает?

Улыбнувшись, я покачала головой и повесила трубку. На ее месте могла оказаться я.