Текст книги "Обман зрения"

Автор книги: Джейн Стэнтон Хичкок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

16

Утром меня разбудил настойчивый телефонный звонок. С трудом очнувшись, я потянулась к трубке, не сразу поняв, где я нахожусь. Но, услышав на том конце провода мужской голос, сразу все вспомнила.

– Фейт, с вами все в порядке?

Это был Роберто. Я растерялась. Перед глазами пронеслись вчерашние сцены.

– Фейт, вы слышите меня?

– Я вас слышу, – после долгой паузы ответила я.

– Фейт, я так виноват перед вами. Пожалуйста, простите меня.

Я не ответила. Невольно содрогнувшись, я вспомнила, как вчера он целовал меня, и решила выждать, что последует дальше.

– Вчера я был мертвецки пьян. Могу себе представить, как вы испугались. Но зря вы уехали. Ночью здесь опасно ходить одной.

– Да, мне уже говорили об этом.

– Как вы добрались до отеля?

– Роберто, зачем вы мне звоните? – раздраженно спросила я. – Вы боитесь, что я расскажу о вашем поведении? Не волнуйтесь, не расскажу.

– Вы разрешите вас увидеть? Прошу вас.

– С какой целью?

– Вы не все знаете. Я должен вам кое-что рассказать.

В голосе его звучало отчаяние.

– Нет, – сказала я, но уже не так твердо.

Перспектива увидеть его опять меня совсем не радовала, хотя интуиция подсказывала, что теперь он не опасен.

– Послушайте, я хочу рассказать вам правду, – решительно заявил он. – Я просто должен это сделать.

– Почему? – подозрительно спросила я, чувствуя, как во мне опять вспыхивает интерес к этому делу.

– Вчера я потерял голову не только из-за вина. Вы так похожи на нее, что я невольно вспомнил прошлое. Я думал, что оно навсегда ушло и я научился жить один, но оказалось, что все не так. Фейт, прошу вас, дайте мне еще один шанс. Теперь я расскажу вам все, что вы хотите. Ну, пожалуйста… Пора наконец сказать правду.

– Где вы сейчас? – спросила я.

– Внизу, в холле. Я жду вас.

Чувствуя себя как выжатый лимон, я разделась и налила ванну. Прежде чем залезть в воду, я посмотрела на себя в зеркало. Кожа на губах и щеках потрескалась от холода, бледное изможденное лицо выглядело постаревшим. Сияние молодости ушло, сменившись мелкими морщинками – предвестницами старости. Кожа становилась сухой и дряблой. Я погрузилась в горячую воду, закрыла глаза, расслабилась и стала лениво рассуждать.

Мог ли Роберто быть убийцей, как я думала вначале? Или это все-таки Фрэнсис Гриффин? Или Холт? Кто из них троих? А может быть, кто-нибудь посторонний? Одно ясно – все трое сговорились, и этот сговор не прошел для них даром. Разгадка была уже близка, но что я буду с ней делать? Как мне поступить с открывшейся правдой, Кассандра?

Полежав еще немного в ванне, я оделась, сложила вещи и спустилась вниз. Мади сидел в углу ресторана, поодаль от завтракающей публики. Когда я вошла, он вскочил с места. Я села за его столик. Роберто тоже выглядел не лучшим образом: небритое землистое лицо, синяки под глазами, мерзкий запах перегара. Я посмотрела на его стакан.

– Не волнуйтесь, это всего лишь «Кровавая Мэри», – усмехнулся Роберто, поднимая его.

Даже в таком виде он был не лишен обаяния. Я не могла не улыбнуться. К столику подошла официантка, и я заказала апельсиновый сок и яичницу. Когда она ушла, мы с Роберто долго молча смотрели друг на друга. Наконец он хрипло произнес:

– Я… сожалею о вчерашнем. Вы меня простите?

Я молча опустила глаза.

– Вы напомнили мне о ней. Уже давно ни одна женщина не вызывала во мне таких чувств. Это было выше моих сил. Есть призраки, которые преследуют нас постоянно, и чем старше становишься, тем они настойчивей. Вы можете это понять?

Я посмотрела на него. Он вглядывался в мое лицо, стараясь увидеть на нем сочувствие. Официантка принесла мне апельсиновый сок. Роберто заказал еще одну «Кровавую Мэри».

– Как же вы вчера добрались? – спросил он, доставая сигарету.

– Как видите, добралась.

– Я, наверное, был ужасен? – В его голосе слышалось искреннее раскаяние.

– А вы разве не помните? Роберто покачал головой:

– У меня плохая память.

Несмотря на свой нарочитый цинизм, он в этот момент был похож на мальчишку.

– Вы были сильно пьяны, – ответила я. – И давайте не вдаваться в подробности.

Он прикурил и с наслаждением затянулся.

– Вы собирались рассказать мне всю правду, – заметила я.

– Ах да, правду. Действительно, я хотел вам исповедаться. Я ведь католик, а вы?

– Моя мать была пресвитерианкой, а отец – дезертиром.

– А что это за вера?

– Просто неудачная шутка. Не обращайте внимания, продолжайте.

– Значит, вы никогда не исповедовались?

– Нет.

– Исповедоваться в церкви очень просто. Вы идете к священнику, рассказываете ему о своих прегрешениях, каетесь, и он отпускает вам грехи. Но есть грехи, которые нельзя искупить, даже если вы трижды раскаетесь. Вы живете с ними, и наказанием за них становится вся ваша жизнь, – мрачно произнес он.

– И что у вас за грехи, Роберто?

Немного поколебавшись, он прерывающимся голосом произнес:

– Я не помешал ее убийству.

Меня бросило в жар. Стало трудно дышать. Я представила, как он безучастно взирает на убийцу, всаживающего нож в сердце Кассандры. Догадавшись, о чем я подумала, Мади протянул через стол руку. Я в ужасе отпрянула.

– Да не буквально, нет! – воскликнул он.

– Так кто это сделал? Кто?

– Я вам все расскажу. Но я хочу, чтобы вы знали: в ее смерти виноват я.

– Что это значит, Роберто? Говорите яснее.

Он медленно сказал:

– Я виноват, потому что отпустил ее домой… И позволил ей провести ночь под одной крышей с этим чудовищем…

– Каким чудовищем? – спросила я, пораженная глубиной его переживаний.

– …хотя я прекрасно знал, что он за тип и что ей может грозить, – продолжал Роберто.

– Да кто?!

– Холт Гриффин, – произнес Роберто, не отрывая глаз от моего лица. – Великий Холт Гриффин.

– Ее отец?

– Ее так называемый отец, – словно выплюнул Роберто. – Ее убийца.

Я сразу поверила ему. Мои подозрения оправдались.

– Но почему? Почему он это сделал? – с недоумением спросила я.

– Выдающийся коллекционер, известный филантроп, настоящий джентльмен – человек-легенда Холт Гриффин, – презрительно произнес он. – Таким его видел свет. Но на самом деле все обстояло несколько иначе.

– Но почему, Роберто? Да скажите же мне наконец.

– Скажу, потому что вам я доверяю. Холт Гриффин убил Сэнди задолго до того, как всадил в нее нож.

– А если точнее?

– Могу и точнее. Отец лишил Сэнди девственности, когда ей было одиннадцать лет.

– О Боже. Он ее изнасиловал?

– Хуже. Он ее соблазнил. Поработил. Сделал своей любовницей, – простонал Роберто.

– Не может быть!

Он лишь утвердительно кивнул.

– О Господи!

Я была ошеломлена, но в то же время ничуть не усомнилась, что Роберто говорит правду. Потом подумала о миссис Гриффин.

– А ее мать знала об этом?

– Трудно сказать. Но в любом случае она не желала ничего видеть. Слишком многое было поставлено на кон.

– Но она не могла не знать или, во всяком случае, не догадываться.

– Даже если она что-то подозревала, то делала вид, что ничего не происходит. В конце концов Сэнди сама сказала ей об этом.

– Когда?

– Перед тем знаменитым балом.

– Вот почему она не пошла туда! – ахнула я.

– Да, и это самое интересное. В тот вечер Сэнди отказалась надеть бальное платье, потому что оно было белым.

Я вспомнила, как стояла перед зеркалом в атласном платье Кассандры.

– Сэнди сказала матери, что не имеет права надевать белое платье, – продолжал Роберто. – Фрэнсис пришла в ярость и стала кричать, что ее дочь неблагодарная эгоистка, которая хочет испортить такой большой праздник. Тогда-то Сэнди и призналась ей во всем.

– И что же Фрэнсис?

Мади отпил из стакана и закурил еще одну сигарету.

– Она не поверила Сэнди. Тогда та позвала Холта. Он, конечно, все отрицал. А что еще он мог сказать? «Да, я восемь лет трахал свою собственную дочь»? Сэнди рыдала и кричала, а потом просто ушла из дома. Но праздник все равно состоялся. Холт и Фрэнсис как ни в чем не бывало принимали гостей.

– Боже милосердный! – недоверчиво покачала головой я.

– Мне говорили, что бал прошел очень успешно, – сухо заметил Роберто.

– Но как они могли?

– Ничто не должно прерывать спектакль. Представление продолжается, господа, – саркастически произнес Роберто, с отвращением раздавив сигарету. – У меня во рту и так все пересохло.

– Неужели Фрэнсис обо всем знала?

– А вы думаете, нет? Наверняка знала. Но в любом случае ее дочь выбрала крайне неподходящий момент для признания. В тот вечер бал был важнее, чем прошлые грехи.

– Но разве отсутствие Кассандры не удивило гостей? Неужели никто не поинтересовался, куда делась виновница торжества?

– Конечно, удивило. Но Фрэнсис с Холтом, вероятно, придумали какую-нибудь отговорку. Люди не любят углубляться в суть вещей. Они – как комары, вьющиеся над водой.

Теперь все выстраивалось в один ряд – отсутствие Кассандры на балу, желание миссис Гриффин реанимировать зал, ее попытки исповедаться мне в чем-то важном, присланное мне белое платье.

– А что случилось потом?

– Сэнди ушла из дома, хотя потом все-таки вернулась.

– Вернулась? Но почему?

– Это был ее мир. Вы даже не представляете, с чем могут мириться люди, чтобы не нарушать привычный образ жизни, – с горечью произнес Роберто.

– Боже всемогущий! – только и смогла сказать я. – Но подумайте, с каким камнем на сердце живет миссис Гриффин. Она, наверное, ужасно страдает.

– За нее не волнуйтесь, – скривил губы Роберто.

– Почему же? Она явно хочет искупить свою вину.

– Вы так думаете? – небрежно спросил он.

– Да. Меня раньше удивляло, почему она хочет воскресить событие, которого, по сути, никогда не было. Думаю, что вы правы. Она все знала и мирилась с этим. Переделывая танцевальный зал, она хочет переписать прошлое.

– Я не собираюсь ее жалеть, – бросил Роберто.

– Да? А мне ее жаль.

– С какой стати? Если вы знаете, что происходит нечто отвратительное, и ничего не делаете, чтобы это пресечь, то становитесь соучастником, так ведь? И виноваты ничуть не меньше.

Он стал нервно передвигать предметы, стоящие на столе, – стаканы, солонку с перечницей, незажженную свечу.

– Когда мы поженились, я заставил Сэнди пообещать мне, что она никогда больше не будет ночевать под одной крышей со своим отцом. Тот ее безумно ревновал и делал все, чтобы разрушить наш брак. Рассказывал всем, что я сидел в тюрьме – что было неправдой, – что я женился на Сэнди из-за денег – что тоже было неправдой, – что я хочу убить ее – и это было самой чудовищной ложью, – перечислял Роберто, загибая пальцы. – Я любил Сэнди всей душой! – воскликнул он, ударив кулаком по столу. – Ни одну женщину я не любил так сильно! И никогда не полюблю! Поэтому вчера и пошел вразнос. Вы на меня больше не сердитесь?

Я покачала головой. Чуть улыбнувшись, он со вздохом стал рассказывать дальше:

– Холт пытался выслать меня из страны. При его связях это было вполне реально. Я предложил Сэнди уехать в Италию и жить там, но она хотела жить на Западе, в своем собственном доме. В конце концов она убедила меня, что ей надо съездить домой и уговорить отца оставить нас в покое. Но одну я ее не отпустил.

Я представила себе тот вечер в «Хейвене». Все участники драмы как живые стояли перед моими глазами, включая таинственного Холта Гриффина, который вдруг обрел ужасающую реальность.

– Мы приехали к ним на ужин. Нас было только четверо – Фрэнсис, Холт, Сэнди и я. Холт запомнился мне особенно хорошо. Он был оживлен и забавлял нас рассказами о войне и своей дипломатической карьере. Был со мной как никогда вежлив, но я с ним не разговаривал – меня тошнило от одного его вида, – с отвращением сказал Роберто.

Перегнувшись через стол и понизив голос, он продолжал:

– После ужина Сэнди отозвала меня в сторону и попросила уехать, чтобы им с матерью было легче уговорить Холта прекратить меня преследовать. Она знала, что если я останусь, то сделаю что-нибудь такое, о чем нам обоим придется пожалеть. – Роберто прикусил губу. – В этот момент я еще мог изменить ее судьбу, да и свою собственную тоже. Я не хотел уезжать, но Сэнди убедила меня, что так будет лучше и без меня ей проще убедить отца. Какой же я был дурак, что послушался ее и уехал!

Он потер лицо руками, потом вцепился себе в волосы, словно хотел их вырвать. Я смотрела, как он корчится от боли, вспоминая подробности той ужасной ночи.

– Я оставил ее наедине с этим монстром, а я ведь поклялся, что никогда этого не допущу. Когда я пришел утром… она была уже мертва.

Он замолчал и стал вытирать глаза салфеткой. Я терпеливо ждала, пока он успокоится.

– Я думаю, что Холт пришел к ней ночью, чтобы восстановить свои права. Когда она стала сопротивляться, он…

Голос его задрожал.

– Фрэнсис сказала мне, точнее, поклялась, что он убил ее случайно. По ее словам, это был несчастный случай. Нож лежал на тарелке с фруктами рядом с кроватью Сэнди и каким-то образом в пылу борьбы…

– А вы верите, что это была случайность?

Он покачал головой:

– Нет.

– Что же это, по-вашему, было?

– Я думаю, он сделал это намеренно, – тяжело произнес Роберто. – Он не хотел, чтобы она принадлежала кому-то другому.

Я на минуту задумалась.

– Роберто, а почему Фрэнсис сказала вам правду? Вас ведь там не было. Почему они не предложили вам ту же версию, что и полиции?

– Потому что я слишком много знал, – с уверенностью сказал он.

– Понимаю. А когда Фрэнсис призналась вам во всем?

– Через два дня, когда полиция что-то заподозрила.

– Они начали подозревать Холта?

– Думаю, что да, – кивнул Роберто. – Но все было не так просто. Холт Гриффин был значительной фигурой, на короткой ноге с президентами и судебными властями. Как можно арестовать такого человека за убийство собственной дочери? Какой мотив у такого преступления? О нем мог рассказать только я.

– Верно. А где был Холт все это время?

– Глотал успокоительное в своей комнате. Я его не видел.

– А Фрэнсис?

– Всем заправляла, как обычно, она, – горько усмехнулся итальянец. – В тот момент главное было сохранить репутацию семьи. Для этого она не пожалела бы ничего, даже своей дочери. И ей это удалось.

Я смотрела, как он допивает свой коктейль. Передо мной сидел конченый человек.

– Роберто, вы ведь ее любили, – осторожно произнесла я. – Почему же вы не пошли в полицию? Почему не сказали им о Холте? Вы ведь его ненавидели.

Он со вздохом отвел глаза.

– Фрэнсис предложила мне деньги. Проценты с пяти миллионов долларов.

– А как же деньги Кассандры? Вы же ее наследник. Разве этого было недостаточно? – спросила я, стараясь, чтобы вопрос прозвучал максимально деликатно.

– Сэнди не могла распоряжаться своими деньгами до тридцати лет. В случае ее смерти они возвращались в семью. Мне ничего не доставалось, – откровенно признался мой собеседник.

– Значит, вы ее продали?

– Да. За те самые тридцать сребреников, – проговорил он, смахивая слезу.

Роберто выглядел таким жалким, что я не стала развивать эту тему. Удивительно, как глубокие чувства могли уживаться в нем со столь трезвым расчетом?

– И за все эти годы вам ни разу не захотелось нарушить молчание?

– Конечно, хотелось, – сказал он, посмотрев на меня как на слабоумную. – Но я этого не сделал.

– Почему?

– Потому что я сказал себе, что Сэнди уже не вернешь. И мне все равно никто не поверит. Но главным образом потому, что я… привык к деньгам. Мне нравилось быть богатым.

– Но вы живете совсем не как богач.

– Нет. Я пошутил, – сказал он с ужимкой.

– Так вы никому ничего не сказали? Ни одной живой душе? Молчали все это время?

– Да. Вы первая, кто узнал правду, – торжественно провозгласил он.

– А почему именно я?

Чуть поколебавшись, Роберто сказал каким-то будничным голосом:

– Из-за моего поведения прошлой ночью. Я чувствую угрызения совести. А впрочем, не знаю. Вы так похожи на Сэнди, а я ее по-прежнему люблю. Возможно, я надеялся, что признание облегчит мне душу.

– Ну и как? Полегчало?

– Нет, – с улыбкой покачал головой он.

Мы долго молчали. Постепенно до меня стали доноситься звуки ресторана – разговор посетителей, стук тарелок и стаканов. Музыкальный автомат в углу играл мелодию в стиле кантри-вестерн. Наконец принесли яичницу, но мне больше не хотелось есть. Проглотив пару кусков, я отставила тарелку и закурила.

– Но правда могла открыться гораздо раньше.

– Этому бы никто не поверил, – пожал плечами Роберто. – В любом случае всем было наплевать.

Мы оба грустно улыбнулись.

– А как умер Холт Гриффин? Кажется, от сердечного приступа?

– От сердечного приступа? – усмехнулся Роберто. – У него не было сердца.

– Так писали в газетах. Я что-то припоминаю.

– Холт Гриффин умер от передозировки наркотиков.

– Вы шутите?

– Возможно, он сделал это намеренно. Тут я не уверен.

– Вы хотите сказать, что он покончил с собой? – изумленно спросила я.

– Вполне вероятно. Подозреваю, что именно так. Но с наркотиками ничего нельзя знать наверняка.

Роберто с жалостью посмотрел на меня.

– Милая моя Фейт, когда вы наконец поймете, что они никогда – никогда – не говорят правды?

– Бедная Фрэнсис. Ну и жизнь была у нее.

– Она сама ее выбрала, – резко бросил Роберто.

– Может быть. Но сейчас она хочет во всем признаться и покаяться. Я это точно знаю.

– В чем признаться? – раздраженно спросил итальянец. – В том, что ее муж был чудовищем? Что ее дочь была с самого начала обречена? Что вся ее жизнь не стоит и ломаного гроша? Да она никогда ничего не скажет. Как же она может опорочить великий род Гриффинов? Ведь она всю свою жизнь посвятила созданию легенды миссис Гриффин. Это единственное, что у нее есть. От этого зависит, войдет ли она в историю – и от Холта тоже.

– Но она хочет, чтобы я узнала правду, – возразила я. – Это очевидно.

– А вы не задавали себе вопроса – почему? – загадочно улыбнулся Роберто.

– Что вы хотите сказать?

– Почему она хочет, чтобы вы все узнали? Вам не кажется это странным? – допытывался он.

Я на минуту задумалась.

– Она хочет мне исповедаться, так же как и вы, – предположила я. – Она старая больная женщина и боится умереть с таким грехом на совести. Ей надо кому-то открыться.

– Но почему именно вам? Она могла бы выбрать для этого психоаналитика или священника.

– К чему вы клоните?

– Этот мистер Питт, он ваш близкий друг?

– Да, очень близкий. А при чем здесь он?

– Тогда спросите у него.

– О чем?

– Поговорите с ним, – продолжал настаивать Роберто.

– Я и так собиралась это сделать, но на что вы намекаете, Роберто? Я что-то не пойму.

Он откинулся назад, скрестив на груди руки.

– Я и сам точно не знаю, – задумчиво произнес он. – Но здесь что-то нечисто, уверяю вас.

Мади потянулся за сигаретами, но пачка была пуста. Он скомкал ее в маленький шарик и бросил на стол, где она начала медленно разворачиваться.

– Почему она выбрала именно вас для своего грандиозного проекта? – продолжал Роберто. – Вы когда-нибудь об этом задумывались?

– В общем-то да. Видите ли, мне почти столько же лет, сколько было бы сейчас Кассандре. Как художница я вполне могу представить себе мир миссис Гриффин, хотя сама туда и не вхожа. И потом, я напоминаю ей о дочери…

Роберто покачал головой:

– Сомневаюсь.

– Но вы же сами сказали, что я похожа на Кассандру.

– Не в этом дело, – сказал он, отмахнувшись.

– А в чем?

– Я скажу вам, что думаю по этому поводу.

– Сделайте одолжение.

– Мне кажется, здесь есть какая-то тайная причина, которую вы непременно должны узнать. Вы забыли, что Фрэнсис очень подозрительно относится к людям. Она никого не подпускает к себе.

Я вспомнила, как миссис Гриффин устроила за мной слежку.

– Но что же это может быть? – озадаченно спросила я.

– Не знаю, но все это очень странно. Скажите, а как она вас нашла?

– Она сказала, что прочитала мою статью о Веронезе.

Роберто присвистнул.

– Да бросьте!

– Но она действительно ее прочла, – запротестовала я. – Мы с ней ее обсуждали.

– Все равно это не повод, чтобы приблизить вас к себе. Уж поверьте мне.

– И кроме того, я работала у ее знакомых.

– Вам позвонил ее секретарь?

– Нет. Я никогда не общалась с ее секретарем. Она сама пришла ко мне в студию. Совершенно неожиданно.

– Сама? – прищурился Роберто.

– Да.

– Без предупреждения?

– Ну да.

Роберто расхохотался.

– Что же здесь смешного?

– Это поразительно. Фрэнсис никогда не приходит без предупреждения. Она слишком не уверена в себе, чтобы делать что-либо самостоятельно. Вы же знаете, что она не настоящая аристократка и приобрела свое положение только благодаря замужеству. Все выскочки боятся делать что-то сами. У них всегда целая армия секретарей и слуг, которые поддерживают их связь с миром. Им кажется, что только отгородившись от людей, они могут сохранять свое величие.

– Но она совсем не такая, – возразила я.

– Я знаю ее лучше, чем вы, – заметил Роберто. – И потом, после смерти Сэнди Фрэнсис никуда не выходит.

– Откуда вы знаете? Вы ведь не виделись с ней уже много лет, не так ли?

Роберто чуть поколебался.

– Так.

– Вот видите. Возможно, она изменилась, – предположила я.

– Люди не меняются со временем. Это обстоятельства меняются, а люди к ним приспосабливаются. Фейт, поверьте мне, я хорошо знаю Фрэнсис. Она ничего не делает просто так, без внутреннего мотива.

– Без скрытого мотива, – поправила я его.

– Какая разница?

– Что же она, по-вашему, задумала?

– Понятия не имею, но вы скоро сами узнаете, – зловеще произнес Роберто.

– Но если это не связано с Кассандрой, то что тогда?

– Фейт, вы мне очень нравитесь, – сказал он, беря меня за руку. – Что бы это ни было, будьте осторожны.

– А как насчет вас, Роберто? Если она узнает, что вы мне все рассказали, вы лишитесь своих денег.

– Какие они мои, если мне от них никакой радости, – вздохнул он. – Мне наплевать, что об этом узнают. Для меня уже ничего не имеет значения. Ничего. Через пару дней я уезжаю, и только Бог ведает, когда вернусь.

– А куда вы едете?

– Сам не знаю, – ответил он, поглаживая мое запястье. – Да это и не важно. Попробую отыскать место, непохожее на все другие. Нелегкая задачка. Для меня все места одинаковы.

Мы молча сидели, слушая смех посетителей, перекрывающий веселую мелодию, льющуюся из автомата. Не слишком подходящая обстановка для такого разговора.

– Ну, я, пожалуй, пойду – сказала я, поднимаясь со стула. – До свидания, Роберто.

Он тоже встал. Мы пожали друг другу руки. Потом он наклонился и поцеловал меня в щеку.

– В молодости, когда мы уверены в себе и полны сил, мы мечтаем сыграть с судьбой в рулетку. Но рано или поздно проигрывают все. Благослови вас Господь, Фейт. И не забудьте, что я вам сказал – будьте осторожны.