Текст книги "Всё может быть"

Автор книги: Джейн Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Я пожимаю плечами.

– Наверное, ты прав.

Записываю номер на желтом стикере и отправляюсь звонить в ресторан.

Уже половина первого, и я сижу за столиком у окна, пытаясь что-то разглядеть сквозь витражные окна, на которых нет задвижек. Вероятно, они не открываются, наверное, здесь настоящая парилка. Я пытаюсь выглядеть как знаменитость, потому что, похоже, сюда простых смертных не пускают. Я уже увидела трех телеведущих, двух поп-звезд, а двое за соседним столиком разговаривают о своем последнем фильме, – наверное, это режиссеры. Я, конечно, не подслушиваю, но очень трудно не слышать, о чем говорят за соседним столиком, если они сидят так близко. Где же Аманда, черт ее побери?

Я заказываю еще кир и докуриваю четвертую сигарету, когда внезапно слышу знакомое:

– Дорогая!

Поднимаю глаза и вижу, как Аманда через весь зал посылает воздушные поцелуи, приветствуя всех мелких знаменитостей, будто знает их целую вечность, и, к моему удивлению, они все ее знают. Мне вдруг становится очень приятно, что она обедает со мной, и еще более приятно, когда она подплывает к столику и, прежде чем сесть, целует воздух у моих щек.

– Дорогая, – говорит она, и, видно, энергия прямо-таки бьет у нее через край, не то что в последний раз, когда мы виделись. – Ты выглядишь потрясающе.

– Ты тоже, – говорю я. – Рада тебя видеть.

– Я подумала, что нам действительно стоит узнать друг друга получше, – говорит она, оглядывая зал, чтобы никого не пропустить.

Она подзывает официанта и заказывает минеральную воду с газом; мы сидим и болтаем какое-то время, и разговор заходит о мужчинах, как это водится у одиноких женщин.

– Знаешь, – она заговорщицки подается вперед, – последний роман у меня был с... – Она наклоняется еще ближе и называет имя известного телеведущего, а потом откидывается назад, чтобы насладиться моей реакцией.

Я в восторге, потому что он очень красив, и я бы, конечно, назвала его имя, но вряд ли Аманда обрадовалась бы этому, потому что он женат и его имиджу это бы очень навредило. Но поверьте, это потрясающая сплетня.

– И что же случилось?

– Он твердил обычное дерьмо: что любит свою жену, но не влюблен в нее, что они спят в разных постелях и он не разводится только потому, что это хорошо для его репутации, что он собирается бросить ее, с него хватит. Но, разумеется, он этого не сделал.

– Потрясающе, да? – говорю я. – Когда какая-то их наших подруг связывается с женатым мужчиной, мы твердим ей, что он никогда не уйдет от жены. Но если это случается с нами, стоит нам встретить женатого мужчину, который говорит, что любит свою жену, но не влюблен в нее, мы ему верим.

– Знаю, – смеется она, но в ее голосе есть привкус горечи. – Я-то думала, что я умнее. Я действительно верила, что он другой, что он собирается ее бросить.

– Как же ты поняла, что ошибалась?

– Я открыла журнал «Хэлло!» и прочитала, как они счастливы: она ждет шестого ребенка.

– Боже! – Я громко выдыхаю и откидываюсь назад. – Должно быть, ты была в шоке.

– Я была убита, – говорит она. – Но теперь я снова готова ходить на свидания, и это настоящая пытка, потому что, хоть я и знаменитость...

Я сдерживаю смешок.

– ...Мне никак не удается встретить хоть одного приличного мужчину. Честно говоря, мне кажется, что все они немного боятся меня.

– Я тебя понимаю, – говорю я.

– Правда? – спрашивает она. – Как ты думаешь – почему?

– Ну, потому что ты такая знаменитая, и очень яркая, и привлекательная. – Я вижу, как она меняется в лице. – То есть ты настоящая красавица, а это отпугивает многих.

– Я знаю, – кивает она. – Ты абсолютно права.

– У меня то же самое, – говорю я и жду, что она спросит меня о моей личной жизни, но она молчит, потому что знаменитости, даже такие мелкие, как Аманда, интересуются только собственной персоной. Ну и пошла она. Я хочу поговорить об этом. Мне необходимо поговорить об этом. И вот я сижу напротив этой женщины, которая вроде мне и не чужая, но и не подруга, и рассказываю ей все. Подозреваю, что она слегка ошарашена, потому что больше привыкла говорить о себе, а не слушать других, но не могу сдержаться. Слова выскакивают сами собой.

– И вот, – заканчиваю я после того, как говорила в течение последних двадцати минут, – теперь появился этот Эд, который меня преследует, а я не знаю, позвонить ему или нет, потому что, даже если он и милый, я не вижу в этом никакого будущего и, наверное, все еще цепляюсь за Ника, хотя с ним тоже никакого будущего не вижу.

– Что за Эд? – спрашивает Аманда, и в ее глазах загорается интерес.

– Не знаю, – говорю я и смеюсь, потому что мне настолько он неинтересен, что я даже не удосужилась посмотреть его визитную карточку. – Погоди-ка, – я рыскаю в сумочке, – его карточка где-то здесь.

Наконец отыскиваю ежедневник с его карточкой и бросаю на нее быстрый взгляд.

– Эд Макмэхон.

– Ты шутишь! – Аманда впивается в меня восхищенными глазами; по-моему, ей трудно дышать. – Нет, не может быть! – Она хватает карточку, смотрит на нее и начинает смеяться. – Господи, Либби! Эд Макмэхон! Ты хоть знаешь, кто он такой?

Я качаю головой.

– Это же самый завидный холостяк в Британии! Я не могу поверить, что ты подцепила Эда Макмэхона, даже не зная, кто это!

– И кто же он?

– Финансовый вундеркинд, о котором сейчас говорят все, потому что он появился прямо-таки ниоткуда. Он не женат, баснословно богат и, как говорят, невероятно умен. Я никогда с ним не встречалась, но мой друг Роберт довольно хорошо его знает. Я умоляла его нас познакомить, но он говорит, что Макмэхон не клюнет на это.

– Но, Аманда, – медленно говорю я, – ты его видела? Красотой он не блещет. – Я смеюсь, хотя вдруг начинаю чувствовать интерес к Эду. Совсем немного.

– И что? – отвечает она. – С такой кучей денег какая разница?

– Если он такой богатый и замечательный, почему у него нет подруги?

– Похоже, ему не везет с женщинами. Роберт говорит, он немного эксцентричен, но не знаю.

– Хорошо, – говорю я, – тогда я, наверное, все-таки позвоню ему.

– «Позвоню?» – фыркает Аманда. – Я бы на твоем месте замуж за него вышла.

К концу обеда, к своему собственному изумлению, я прихожу к двум выводам. Первое – днем мне следует позвонить Эду Макмэхону, и второе – мне очень даже нравится Аманда Бейкер. Конечно, обычно я не стала бы заводить дружбу с кем-то вроде нее, но, после того как мы почувствовали нашу женскую солидарность за обедом, мне начинает казаться, что она довольно милая. Я даже решаю постараться и устроить ей побольше эфиров, поработать получше для нее. Не поймите меня неправильно, я не говорю, что теперь она моя подруга, – просто нормальная девушка, одна из нас, если вы понимаете, о чем я.

Я возвращаюсь в офис, снова достаю карточку Эда Макмэхона, долго сижу и смотрю на нее, потом беру трубку и набираю его номер.

– Здравствуйте, можно Эда Макмэхона?

– Могу я поинтересоваться, кто его спрашивает?

– Либби Мейсон.

– Он знает, по какому вопросу?

– Да.

– Можно сказать ему?

– Сказать что?

– По какому вы вопросу?

– Это, хмм... Не волнуйтесь, он поймет. – Это еще что за черт? Испанская инквизиция, что ли?

Какое-то время в трубке звучит музыка, наконец, когда я уже теряю терпение, подходит Эд.

– Либби?

– Эд?

– Либби! Я так рад, что ты позвонила! Я беспокоился, что ты не получила мои сообщения.

– Извини, – говорю я. – Сумасшедшая неделя, я была так занята.

– Ничего, ничего. Ты же позвонила! Я уже потерял надежду. Когда мы сможем поужинать?

– Сейчас, только посмотрю ежедневник, – отвечаю я. – Когда тебе удобно?

– Может, завтра вечером?

Естественно, завтра вечером я свободна, но действительно ли мне хочется так скоро его увидеть? Нет, не думаю, я с гораздо большим удовольствием посижу дома и посмотрю ящик.

– Извини, – говорю я таким голосом, чтобы он не понял, что вру, – но на этой неделе полный завал. Может, на следующей, у меня пока не так много планов.

– А как насчет выходных? Может, в субботу вечером?

Вечером в субботу – это серьезно. Субботним вечером нельзя жертвовать ради кого попало, тем более ради мужчины, который мне даже не нравится. Хотя он наверняка поведет меня в какое-нибудь потрясное место, и пусть он не Ник, но все же самый завидный холостяк в Британии. Вообще-то мне следовало испытывать больше восторга по этому поводу, поэтому я соглашаюсь и вступаю в игру.

Эд так обрадован, что я практически слышу, как он прыгает от счастья. Он записывает мой адрес, и я про себя смеюсь, представляя, как привожу его в мою конурку в облезлом Лэдброук Гроув. Он-то точно живет в каком-нибудь невероятном особняке. Но мне все равно, что подумает Эд.

Он говорит, что закажет столик и заедет за мной в восемь. Я прощаюсь и, даже не положив трубку, тут же набираю Джулс.

– В субботу вечером у меня свидание с самым завидным холостяком во всей Британии! – выпаливаю я, добавив невидимый восклицательный знак в конце фразы, потому что очень, очень довольна собой.

– С кем?

– С Эдом Макмэхоном.

– С Эдом? С тем самым Эдом?

– Да.

– Что это за чушь по поводу самого завидного холостяка в Британии?

Я слово в слово повторяю то, что Аманда поведала мне за обедом.

– Боже, – говорит Джулс, – вот это успехи. И, похоже, он подходит тебе гораздо больше, чем тот Ник.

Видите? Она уже называет Ника «тот Ник», то есть он уже не часть моей жизни, а человек из прошлого, кто-то, с кем у меня никогда не было будущего.

– Почему?

– Да ладно, Либби, он, наверное, будет водить тебя по дорогущим ресторанам и покупать великолепные подарки, и ты будешь наслаждаться каждой минутой.

– Джулс, по-моему, ты слегка опережаешь события. Я его едва знаю, и вообще он мне не нравится. По крайней мере тем вечером совсем не понравился.

– Хорошо, – смеется она, – поживем – увидим.

В субботу я просыпаюсь и, должна признать, начинаю слегка нервничать по поводу предстоящего свидания с Эдом и вовсе не прыгаю от радости. Но, наверное, это просто потому, что у меня свидание, неважно с кем. И потому что все еще думаю о Нике.

Я делаю все то, на что у меня за неделю не хватает времени: иду в химчистку, убираюсь, а потом, усевшись перед телевизором и приготовившись смотреть «Бруксайд», начинаю думать, что же мне надеть.

Останавливаюсь на черном костюме. Элегантный, модный, в нем я всегда чувствую себя уверенно. Но мне не хочется выглядеть слишком консервативно, хотя, насколько я помню, это как раз в стиле Эда, поэтому надеваю черные босоножки с ремешками на очень высокой шпильке и небрежно повязываю вокруг шеи красивый серый шелковый шарф.

Смотрю в зеркало и улыбаюсь, потому что выгляжу я просто замечательно, хоть и не так отлично себя чувствую. Уверена, что в таком виде могу войти куда угодно с высоко поднятой головой.

Я не знаю, куда собрался пригласить меня Эд, но наверняка это будет очень дорогое и помпезное место, а когда я отправляюсь в такие места, должна быть во всеоружии. Лучший способ почувствовать себя уверенной – выглядеть потрясающе, желательно разодетой в дизайнерские шмотки.

Квартира выглядит идеально. Ну, настолько идеально, насколько она вообще может выглядеть. Я даже купила утром свежие цветы и, должна признать, очень горжусь своим жилищем, хотя Эд, наверное, в жизни не видел такой маленькой квартиры. Я убрала весь беспорядок. Точнее, замела мусор под диван и запихнула вещи в шкафы, поэтому на вид – безупречно чисто. Побрызгала везде освежителем воздуха, и теперь у меня дома пахнет как на летнем лугу: по крайней мере так написано на флаконе. Разумеется, маминой инспекции квартира бы не выдержала, но это уж извините.

Только вот постельное белье я менять не стала. И, раз уж на то пошло, ноги не побрила, потому что абсолютно уверена, что еще какое-то время не буду заниматься сексом с Эдом или с кем-то другим. А в зрелом возрасте, двадцати лет, я обнаружила, что лучший способ контрацепции – небритые ноги.

Так что под внешним совершенством скрывается щетина и сереющие трусы из универмага «Маркс и Спенсер». Но мне все равно, я не верю в эту чепуху, что чувствуешь себя более сексуальной, когда на тебе сексуальное белье. Чушь все это. Я, например, чувствую себя более сексуальной, когда похудею и у меня нормально лежат волосы. Вот так.

А сейчас я как раз похудела (после того как моя мать сказала, что я толстая, пришлось сесть на диету), вернулась к своему обычному весу и волосы хорошо лежат. Поэтому, когда в восемь раздается звонок, я уверенно иду к двери и открываю ее с ослепительной улыбкой.

Глава 15

Эда я сначала не замечаю. Все, что я вижу, когда открываю дверь, – самый огромный букет кремово-белых роз на длинных ножках из всех, какие мне приходилось видеть в жизни. Я теряю дар речи.

Мне никогда не дарили цветы, понимаете? Звучит странно, знаю, но я же говорила: мужчины попадались не те. А мне так хотелось, чтобы кто-то приносил цветы и дарил шоколадные конфеты.

Как-то один умелец подарил мне плитку молочного шоколада «Кэдбери». Спасибо за старание, но шоколадка «Кэдбери»? Дарить нужно по меньшей мере бельгийский шоколад.

Джон один раз подарил мне цветы, но только потому, что мы ехали к нему и он купил целую охапку цветов, чтобы поставить у себя дома. Мне было так обидно, что я закатила истерику, и, когда мы ушли из его квартиры, он приобрел еще один пучок подвядших хризантем – для меня. Но мне уже было все равно. Я очень хорошо помню его лицо в этот момент: он так гордился собой, думая, что я буду на седьмом небе от счастья. Но это еще сильнее раздражало.

Когда я забираю цветы и вижу Эда, мне приходит мысль, что он не так уж плох, как запомнился. Наоборот, если не обращать внимания на безобразные усы, – очень даже ничего. Мы стоим и улыбаемся друг другу, потому что я не уверена, поцеловать ли мне его или это уж слишком. В конце концов он наклоняется, целует меня в щеку и говорит, что я мило выгляжу.

Естественно, я приглашаю его войти. Он стоит в гостиной, осматривается и ничего не говорит – ни какая милая у меня квартира, ни как тут чисто, как идеально чисто, – и это странно, потому что большинство людей, когда приходят в гости, делают комплимент, хотя бы из вежливости, даже если им совсем не нравится жилье.

Я достаю кувшин – это единственное, что можно приспособить под вазу, потому что у меня только одна ваза и в ней стоят цветы, которые я сама себе купила. Затем ставлю букет, а Эд довольно неуклюже топчется в сторонке.

– Ты легко нашел дом? – говорю я, не сумев придумать ничего лучше, чтобы завязать разговор.

– Немного заблудился, – отвечает он. – Я этого района совсем не знаю.

– А где ты живешь?

– В Риджентс-парке.

– Правда? А где там?

– Ты знаешь парк?

Я киваю.

– На Гановер Террас.

Господи Иисусе! Гановер Террас! Это же одна из широких, просторных улиц, которые идут по боковой стороне парка, рядом с мечетью. У меня был знакомый, чьи родители там жили, и я знаю, что дома там просто огромные и у каждого дома есть сад и маленькое помещение для конюшни. Но, может, у Эда там просто квартира, может, его дом и не настолько потрясающий, как я воображаю.

– У тебя там квартира?

– Ммм, вообще-то нет. У меня свой дом.

– Значит, у тебя тоже есть такой маленький домик для конюшни?

– Да, – смеется он, – но я все не знаю, что с ним делать. А почему ты живешь здесь, Либби?

– Здесь, в Лэдброук Гроув?

– Да.

– Это единственное, что мне по карману, – смеюсь я и жду, что он улыбнется, но этого не происходит, – похоже, он в ужасе.

– Но это же очень опасно, – наконец произносит он. – Не думаю, что я был бы счастлив жить здесь.

– Ко всему привыкаешь, и мне нравится, что тут полно всякого сброда, всегда что-то происходит, – говорю я. – К тому же легко достать наркотики. – Я не удержалась, ну просто не удержалась, само вырвалось: он весь такой правильный, так и хочется его шокировать.

Это срабатывает.

– Ты что, принимаешь наркотики?

Кажется, я напугала его до смерти.

– Это была шутка.

– А-а... – И, к счастью, он начинает смеяться. – Уморительно. Ты просто умора, Либби.

Я пожимаю плечами и улыбаюсь, ставлю цветы в кувшин, а кувшин на каминную полку, и мы готовы идти.

– Либби, я забыл сказать, что ты сегодня очень красивая.

– Спасибо.

Слава богу, я научилась с достоинством принимать комплименты, а раньше всегда говорила: «Что? Это старье?»

– Особенно мне нравится шарф, – добавляет он. – Очень красивый.

– Что? Это старье? – Ну вот, опять не удержалась и само вырвалось.

– Это шелк?

Я киваю.

– Так я и думал. Пойдем?

Мы выходим из дома, и я не могу сдержать улыбку, увидев его «порше» – темно-синий, цвета ночного неба, красивый, сексуальный автомобиль. Если бы у меня был такой, я бы откинула верх.

И это еще не все. Эд подходит к машине сначала с моей стороны, открывает дверцу и ждет, когда я сяду, а потом мягко захлопывает дверь. Мне хочется ущипнуть себя, потому что не могу поверить, что я сижу в «порше» с одним из самых богатых холостяков во всей Британии. Какого черта я терпела Ника, если могла получить все это?

– Я заказал столик в «Ривер кафе», – говорит он. – Ты не против?

Против? Да я там ни разу не была – это мне совсем не по карману, – но я тысячу раз слышала, что это самое лучшее место, которое только можно выбрать. К тому же там не очень помпезно и немного народу, наоборот, это очень модный ресторан, и, думаю, я бы расстроилась, пригласи он меня в какое-нибудь слишком консервативное заведение.

– Сначала я хотел пригласить тебя в «Марко Пьер Уайт», но у них не было свободных столиков, – признается он. – Я пытался упросить, но все было зарезервировано.

– Ничего, – отвечаю я, – «Ривер кафе» – это прекрасно. Я никогда там не была и очень хотела пойти.

– О, отлично. – Он улыбается. – Я боялся, что тебе не понравится. Хочешь, поставлю какую-нибудь музыку?

– Конечно, – с одобрением говорю я и протягиваю руку к ящику для перчаток, где лежат диски. – По музыке и книгам, которые ты любишь, можно понять, что ты за человек.

Эд смеется.

– И что же ты можешь обо мне сказать?

Я беру диски и смотрю на названия. Господи боже, опера и классическая музыка. Много, много оперы: Вагнер, Доницетти, Оффенбах, Бизе... Боже мой! Я рыскаю в ящике, молясь, чтобы там было хоть что-то знакомое, пусть даже то, что мне не нравится, ну, может, хоть Элтон Джон, что ли, или Билли Джоэл. Но нет, ничего. И я притворяюсь, что это был риторический вопрос.

– Что ты хочешь послушать? – спрашивает Эд.

– Ммм, вообще-то, – отвечаю я, решив быть полностью честной, – мне не очень нравится классическая музыка.

– О! – Молчание. – А какую музыку ты слушаешь?

– Разную, всякую, – смеюсь я. – Все, кроме классической и оперы.

– Но почему?

– Не знаю. Наверное, никогда не увлекалась такой музыкой в юности, вот вкус и не развился.

– Может, попробуем вот это? – говорит он, взяв диск из моей руки. – «L'Elisir d'amore» – «Эликсир любви», – произносит он с прекрасным итальянским акцентом, «р» так и звенит на языке. – Думаю, тебе понравится.

Он ставит диск и смотрит на меня, рассчитывая на одобрение, но что я могу сказать? Нормальная музыка, довольно мелодичная, но, ради бога, это же опера! Тем не менее я улыбаюсь и говорю, что одобряю его выбор.

Когда мы останавливаемся на светофоре, я поворачиваюсь и вижу машину рядом – старенький «пежо 106», – в которой сидят две девушки моего возраста. Они с завистью смотрят на «порше» и на меня, а я улыбаюсь и немного глубже опускаюсь на сиденье, потому что мне очень хорошо. Несмотря на ужасную музыку.

И я решаю дать Эду шанс. Хотя он совершенно не в моем вкусе, но разве вкусы не меняются? Может, если он будет дарить мне цветы, то станет казаться более симпатичным? Может, я даже влюблюсь в него? Все может быть. Я украдкой смотрю, как он ведет машину, и чувствую, что меня захлестывает волна разочарования, потому что он даже наполовину не так красив, как Ник. Но Ника здесь нет, здесь только Эд.

– Расскажи о своей работе, Либби, – говорит он, концентрируясь на дороге, но пытаясь вести вежливую беседу.

– Да что рассказывать, – отвечаю я. – Я работаю в пиаре, с такими звездами, как Шон Мур.

– Кто?

Я изумленно смотрю на него.

– Шон Мур. Ты что, не знаешь, кто это? Это же самый сексуальный мужчина планеты, может, со времен Энгуса Дейтона.

– Ха-ха-ха, я знаю Энгуса Дейтона! Это парень из телепрограммы, да? Он новости ведет.

– «Какие новости».

Эд оживленно кивает.

– Да, точно. Очень забавное шоу. Стараюсь не пропускать его, если бываю дома в пятницу вечером.

– А ты обычно бываешь дома в пятницу вечером?

– Нет, – смеется он. – Обычно я работаю допоздна.

– И никогда не отдыхаешь?

– Честно говоря, наверное, я так много работаю, потому что еще не встретил подходящую женщину.

Вот это да. Невероятно, что он говорит это на первом же свидании. Мне хочется слушать еще и еще.

– То есть ты хочешь чего-то серьезного?

– Да, – отвечает он. – Совершенно точно. Вот почему я купил этот дом на Гановер Террас. Я подумал, что это идеальный дом для семьи и детей, но пока живу там совсем один.

Это мне все больше нравится. Самый богатый холостяк в Британии отчаянно хочет жениться и говорит мне об этом! Он со мной! Я не могу поверить, что он так честно и охотно признается, что хочет жениться. Не могу поверить, что в первый раз в жизни я иду на свидание с мужчиной, не страдающим аллергией на обязательства.

Хотя, честно говоря, не уверена, что большинство мужчин действительно «боятся ответственности». Мне кажется, это просто стало расхожей фразой, удобной отговоркой для мужчин, которой они могут прикрыться, когда ведут себя как мерзавцы. Разумеется, есть мужчины, которых действительно пугают серьезные отношения, но их не так уж много, и, наверное, большинство из них просто еще не встретили подходящую женщину. Ведь любой мужчина, даже если утверждает, что невероятно боится отношений, не захочет потерять женщину своей мечты. Может, он и не хочет жениться, но, если он безумно любит ее и рискует потерять, неужели не женится? Вот что я думаю.

Я привыкла играть в игры с мужчинами, притворяться безжалостной, крутой карьеристкой, которая очень довольна тем, что не замужем, – мол, я не возражаю завести роман, чтобы встречаться пару раз в неделю, если повезет, мне это даже нравится. Но тут я теряюсь, не зная, как себя вести, если мужчина вот так честно во всем признается, и решаю расспросить его получше. Чтобы понять, что он говорит серьезно.

– Почему же ты до сих пор не женился?

– Не знаю. Я думал, что встретил нужную женщину, но оказалось, что ошибся, она мне не подходила. Понимаешь, наверное, я очень старомоден. Я не понимаю этих карьеристок: конечно, хорошо, когда у женщины есть немного независимости, но мне нужна жена. Жена, которая будет заботиться обо мне и моих детях.

– И ты не хочешь, чтобы она продолжала работать после свадьбы?

Он качает головой.

– Я же не слишком многого прошу.

– Нет, – твердо говорю я. – Я совершенно согласна.

– Да?

– Да. Я считаю, это ужасно, когда женщина продолжает делать карьеру после рождения детей. Мать должна сидеть дома и воспитывать их. Я знаю кучу женщин, которые совершенно не занимаются хозяйством, потому что им больше нравится работать допоздна.

Я, конечно, преувеличиваю, но какого черта, главное, удалось затронуть нужную струну, а Эд так раззадорился, что уже едва сдерживается.

– Либби, – говорит он, оторвав взгляд от дороги и повернувшись ко мне. – Я так рад, что встретил тебя. Очень рад. – И он улыбается так широко, что в какую-то секунду мне кажется, что его лицо разорвется.

Мы приезжаем в «Ривер кафе». Эд подходит к девушке за стойкой и здоровается с такой необузданной радостью, будто они знакомы. Она стоит и смущенно улыбается, и тут я понимаю, что он всегда так себя ведет.

– Эд Макмэхон! – восклицает он. – Столик на двоих!

– О да, – говорит она, изучая свой список. – Следуйте за мной.

– Надеюсь, это хороший столик! – обращается он к ней. – Я просил лучший столик в ресторане. Мы у окна?

– Боюсь, что нет, – отвечает она. – Но так близко, как только возможно. – И ведет нас к столику в середине зала.

– О, очень хорошо! – громко произносит Эд.

У него идеальное произношение выпускника частной школы, и я слегка съеживаюсь, потому что некоторые в ресторане оборачиваются, чтобы увидеть, кто это разглагольствует.

– Tres bien! – добавляет он на очень плохом французском, и я не могу сдержаться и начинаю хихикать, потому что это настоящее шоу.

– Ммм, ты говоришь по-французски? – спрашиваю я, когда мы садимся.

– Mais bien sur! – отвечает он, и это звучит примерно как «Мей бьен соор».

Я сижу и думаю: лучше бы он заткнулся, но потом одергиваю себя – нельзя же быть такой вредной. Просто он немного эксцентричен; это, может быть, даже по-своему мило, надо только немного привыкнуть, и все.

И знаете что? Мы очень приятно проводим время. Эд довольно забавный. Он рассказывает кучу историй об инвестициях, и, надо признать, по большей части я ни черта не понимаю, потому что инвестиции явно не мой конек. Но, рассказывая что-то, он хихикает, и это очень мило, даже заразительно: я вторю ему и удивляюсь, как хорошо проходит вечер.

Но если мне с ним приятно общаться, это вовсе не значит, что я влюблена. Хотя, может быть, не обязательно чувствовать влюбленность, это не главное? И я зря жду, что земля уйдет у меня из-под ног, как это было с Ником? Сами посудите: с Ником ничего не вышло, так, значит, нужно искать вовсе не это?

Вот я сижу рядом с богатым, обаятельным, честным мужчиной, который к тому же хочет жениться. Большинство женщин готовы умереть, лишь бы оказаться на моем месте, и пусть он не совсем в моем вкусе, неужели я не смогла бы влюбиться в него? Сижу и представляю себе, что целую его. Представляю, как его лицо приближается к моему, и... фу! Фу, гадость! Эти усы! Фу, фу, фу!

– Ты умеешь готовить? – Голос Эда возвращает меня на землю.

Я пытаюсь затолкать мысль о поцелуе подальше в голову, но, к несчастью, мне это не удается и она застревает где-то на середине. Ну и ладно.

– Обожаю готовить, – говорю я. – Но только для друзей. Я никогда не готовлю для себя, но приготовить ужин для близких друзей – это для меня самое приятное.

– Вот это да! – восхищается он. – Ты и готовишь хорошо! Либби, есть хоть что-то, чем ты не умеешь заниматься?

– Сексом?

– Ха-ха-ха! – Он откидывается назад на стуле и закатывается смехом. – Уморительно!

А я сижу, улыбаюсь и думаю: ну и клоун, в самом деле, – но не в плохом смысле, скорее, мне любопытно. Приносят счет, а это всегда неловкий момент, потому что я не уверена, стоит ли предложить заплатить поровну. Но на этот раз решаю не беспокоиться, ведь Эд сам сказал, что он старомоден. К тому же мы выпили столько вина, плюс шампанское в самом начале, что мне не хватило бы денег, даже если бы я хотела заплатить. Поэтому просто откидываюсь на стуле и наблюдаю, как Эд достает платиновую кредитку «Америкен экспресс» – платиновую! Я раньше никогда не встречала никого, у кого была бы платиновая карточка! А когда официантка забирает ее, наклоняюсь и благодарю его за приятный вечер.

– Либби, – искренне говорит он. – Это я должен тебя благодарить. Ты просто замечательная!

Я улыбаюсь, потому что мне кажется, что обо мне так уже давно никто не думал. Раньше я всегда преследовала мужчин, влюблялась по уши, сидела и думала, какие же они замечательные, хотя и не произносила этого вслух, чтобы не отпугнуть их. А тут передо мной мужчина, который не только так думает – у него хватает смелости сказать это!

Мне это очень даже нравится, и, честно говоря, если уж с Ником у меня кончено, можно встречаться с кем-то, кто меня обожает. Даже если мы едва знакомы.

Мы садимся в машину и по пути домой начинаем говорить о личной жизни. Он расспрашивает меня обо всем – почему у меня никого нет, с кем был мой последний роман и сколько длились самые долгие отношения. Я все время отчаянно пытаюсь не ляпнуть что-то не то, чтобы не показаться полной неудачницей в личной жизни, приставучей, навязчивой и закомплексованной. В результате просто забываю расспросить его.

Но он, похоже, не возражает и даже ничего не говорит, когда я заявляю, что еще не встретила подходящего мужчину, что сама ушла от всех своих предыдущих бойфрендов, а мой самый долгий роман продолжался год (ну ладно, девять месяцев, но ему же не обязательно об этом знать). Я упоминаю Ника, но совсем вскользь, говорю, что мне было очень больно и я все еще страдаю, но изо всех сил стараюсь не придавать этому значения, потому что он для меня ничего не значит.

Эд внимательно кивает, и мне кажется, что как бы оценивает, получится ли из меня хорошая жена. Но, конечно же, это нелепо выглядит на первом свидании.

Пригласить его на чашечку кофе? Не уверена, что хочу этого, и вообще не знаю, что мне с ним дальше делать, но, к счастью, Эд останавливается около моего дома и не выключает мотор, поэтому я предполагаю, что он спешит домой.

– Подожди, – говорит он, выпрыгивая из машины. – Я помогу тебе выйти. – Он обегает вокруг «порше» и открывает мне дверцу, – клянусь, я многое бы отдала, чтобы моя мать меня сейчас увидела!

– Можно с тобой снова встретиться? – спрашивает он.

И, даже не подумав, хочу этого или нет, я отвечаю «да».

– Завтра ты свободна?

– Нет, к сожалению.

На самом деле я всего лишь еду к родителям, но завтра – как-то слишком скоро. Если бы я была от него без ума, то, конечно бы, согласилась и на завтра, но не совсем уверена, нравится он мне вообще или нет. Физически он меня совершенно не привлекает, поэтому я решаю дать себе передышку и подумать об этом несколько дней.

– Я свободна на следующей неделе, – говорю я. – Может, во вторник.

– Потрясающе! – говорит он, даже не заглянув в ежедневник. – Я заеду за тобой в восемь, ты не против?

– Хорошо, – отвечаю я. – Еще раз спасибо за прекрасный вечер.

Эд провожает меня до входной двери, и я неуклюже поворачиваюсь и вставляю ключ в замок; ломая голову, как бы с ним попрощаться, поворачиваюсь, и он целует меня в обе щеки.

– Тебе спасибо, Либби, – говорит он и идет к машине.

Глава 16

Я намеревалась молчать как рыба, клянусь, но мама опять затягивает свою волынку по поводу того, что я еще не замужем, и у меня само выскакивает, что вчера я ходила на свидание с Эдом Макмэхоном. Моя мать, разумеется, знает, кто такой Эд Макмэхон. Она в состоянии глубокого шока: ее лицо меняется на глазах.

– С Эдом Макмэхоном, банкиром?

– Да, мама, – говорю я и не могу скрыть гордость в голосе, – с Эдом Макмэхоном, банкиром.

В какой-то момент я с ужасом понимаю, что она готова кинуться мне на шею, но, слава богу, этого не происходит.

– Боже, как ты с ним познакомилась? – спрашивает она.

– Мы познакомились в «Меццо», – отвечаю я. – Он попросил мой телефон и с тех пор мне все время названивает.