Текст книги "Всё может быть"

Автор книги: Джейн Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Мы направляемся в итальянское кафе за углом – единственное приличное кафе в этом районе. Вдруг какая-то женщина останавливается напротив нас как вкопанная, подходит и похлопывает Аманду по плечу.

– Извините, – говорит она. – Вы – Аманда Бейкер?

Аманда благосклонно кивает.

– Я обожаю вашу программу. Смотрю вас по телевизору каждое утро.

– О, спасибо! – отвечает Аманда, роясь в сумочке. – Хотите фотографию с автографом?

Я в изумлении наблюдаю, как Аманда вытаскивает из сумки свою большую, глянцевую черно-белую фотографию. Женщина восторженно пялится на нее.

– От Аманды... – Аманда делает торжественную паузу и вопросительно смотрит на женщину.

– Для Джеки, – говорит она. – О, мне не терпится рассказать знакомым, что я вас встретила. В жизни вы намного красивее, чем на экране.

– Спасибо. – И Аманда выводит свою подпись.

Женщина рассыпается в благодарностях и торопливо уходит.

– Боже, – говорю я. – И часто такое бывает?

– Постоянно, – вздыхает Аманда. – Это сводит меня с ума.

Разумеется, это не сводит ее с ума. Напротив, она наслаждается каждой минутой своей славы. Именно этого Аманда так долго ждала, и теперь, когда наконец добилась своего, делает то же, что и все настоящие звезды, – жалуется на известность.

В баре мы заказываем каппуччино и садимся у окна. Наконец-то Аманда снимает солнечные очки и разглядывает зал – не смотрит ли кто на нее, – но официанты-итальянцы работают полный день, поэтому утреннее телевидение не смотрят.

– Ну, Либби, – спрашивает она, проводя пальцами по идеально уложенным волосам, – как дела?

– Отлично, – отвечаю я. – На самом деле, просто потрясающе.

– Да? Как у тебя с Эдом Макмэхоном?

Я рассказываю, что он познакомился с моими родителями, что все почти идеально и я думаю, что он и есть мой единственный.

– Держись за него, – говорит она, когда я завершаю рассказ, – многие женщины мечтали бы прибрать к рукам Эда Макмэхона.

Она умалчивает, что она – одна из этих женщин, но у нее и так все на лице написано, и тот факт, что она с удовольствием занялась бы Эдом, придает мне больше решимости. Мне еще сильнее хочется стать миссис Эд Макмэхон.

Вы что, думали, я оставлю девичью фамилию? Не говорите глупости. Какой смысл звонить в «Нобу», чтобы забронировать столик на имя Либби Мейсон? Вот на имя миссис Эд Макмэхон – совсем другое дело. Это как в тех экспериментах, которые ставят в новостных телешоу: мистер и миссис Джо Блоггс звонят в десять крутейших ресторанов города, чтобы забронировать столик на двоих, но им говорят, что все расписано на ближайшие три месяца. А потом один из журналистов звонит в те же места и говорит, что Элизабет Херли и Хью Грант хотели бы заказать столик сегодня вечером, – извиняется, что так скоро, но просит постараться. Естественно, менеджер ресторана тут же рассыпается в любезностях и делает все возможное, чтобы найти свободный столик в любое удобное для них время.

Я не говорю, что Эд Макмэхон того же круга, что Элизабет и Хью, но любому продвинутому человеку в этом городе известно, кто он такой. Джулс как-то спросила меня: испытывала бы я к нему такие же чувства, если бы он был Эдом Макмэхоном, сварщиком. Я вывернулась, ответив, что его работа – неотъемлемая часть личности, но честный ответ дать так и не смогла. Хотя, вы, наверное, уже догадались, что бы я ответила.

Когда я возвращаюсь в офис, меня ждут два сообщения: одно от Джулс, другое от матери. Сначала я звоню маме. Она не может сдержать восторг и в течение двадцати минут лопочет, что он замечательный парень и лучший из всех, кто когда-либо у меня был, что со стороны видно, как он меня обожает. Слава богу, про ужин она и не заикается.

Только я снимаю трубку и собираюсь позвонить в «Телеграф» – спросить, понравилось ли им интервью, и договориться о фотосессии, – телефон звонит снова (поверьте, в пиаре так постоянно – то звонки по делу, то личные). Это мой отец.

– Пап, что случилось?

Отец никогда мне не звонит. Я даже сразу не узнала его голос – он вообще редко открывает рот.

– Просто решил позвонить тебе, поблагодарить за вчерашний вечер.

– О! Мама уже звонила. Тебе понравилось?

– Да. Было здорово. Ты счастлива с ним, Либби?

Это еще что за черт? Сначала отец звонит мне на работу, потом спрашивает о моих любовных отношениях... Ничего не понимаю.

– Почему ты спрашиваешь, пап?

– Знаешь, твоя мать на седьмом небе от счастья, потому что он так богат и хорошо к тебе относится, но я просто хотел узнать, насколько все это серьезно.

– Он что, тебе не понравился? – Мое сердце падает.

– Ты хочешь, чтобы я честно сказал?

– Да.

– Мне кажется, он от тебя без ума. В материальном плане он может обеспечить тебя всем, что тебе нужно. Но... – И он замолкает.

– Продолжай, пап.

– Ну, дело в том, что я не совсем уверен, что он тебе подходит.

– Почему?

Он вздыхает.

– Я точно не могу объяснить, но я хотел убедиться, что ты довольна, потому что желаю тебе самого лучшего.

– Но ты думаешь, что он мне не подходит. – У меня такое чувство, что папа о чем-то умалчивает, и мне не хочется вытягивать из него правду.

– Если ты счастлива, Либби, я тоже счастлив.

– Я счастлива, пап. Честно.

– Хорошо. Ладно, дорогая, это все, что я хотел узнать. Увидимся в воскресенье?

– Хорошо. Пока, пап.

– Пока.

Зачем он позвонил? Понимаю, что вчера ему было немного не по себе и рассказы Эда его усыпили. Даже я признаю, что Эд иногда может нагнать смертельную скуку, но зато у него есть другие подкупающие черты, да и разве можно все время быть смешным? Не думаю.

Я уже дважды сегодня разговаривала с Джулс, но хочу узнать, что она скажет по поводу этой странной беседы с папой. К тому же мне интересно, что она решила насчет Пола. Я звоню ей на мобильный, потому что знаю, что сейчас она едет к клиенту.

– Мой отец его возненавидел.

– Ты шутишь! – выдыхает она. – Он так и сказал?

– Ну, нет. Не совсем так. Но все ясно. – И я пересказываю ей наш разговор.

– Хмм... может, просто родительская забота. Эд же намного старше тебя и всех твоих предыдущих бойфрендов; может, отец просто беспокоится за тебя.

– А при чем тут это?

– Так. Понятно. У меня только что появилась отличная мысль. Помнишь этого парня, Пола? Почему бы нам всем вчетвером не поужинать? У меня все равно не хватит смелости встретиться с ним один на один – слишком уж похоже на свидание, – но, если вы двое там будете, это совсем другое дело. У меня будет шанс узнать Эда получше, и, будь уверена, я скажу тебе все, что о нем думаю.

– Великолепно! – говорю я, и, хотя идти куда-то с Джулс и без Джейми кажется мне странным, по крайней мере так она не отвертится от встречи с этим парнем. Я пытаюсь встать на сторону Джейми, но запасной вариант все равно не повредит – так, на всякий случай. – Когда у тебя свободный вечер?

– В пятницу.

– Отлично.

– Либби? Тебе тут опять кое-что принесли. – Джо звонит по внутреннему телефону.

– Только не говори, что это цветы.

– Нет. Это кое-что более загадочное. Иди сама посмотри.

Я иду на ресепшн и вижу большой пластиковый пакет с логотипом Гуччи. Мое сердце чуть не останавливается – я-то знаю, мы не занимаемся рекламой для Гуччи (а как бы хотелось!), так откуда он взялся? К тому же на нем написано: «Либби Мейсон».

Джо потирает руки и торопит:

– Открывай, открывай!

Так я и делаю, но сначала выуживаю карточку и громко читаю:

– «Моей дорогой Либби за то, что она так старалась вчера вечером. Я люблю тебя. Эд».

– О господи, – визжит Джо, – открывай же этот проклятый пакет!

Я медленно разрываю оберточную бумагу и вытаскиваю полотняный мешочек на шнурке с вышитым логотипом Гуччи. Внутри лежит шоколадно-коричневая кожаная сумка Гуччи, с бамбуковыми ручками. Именно о такой я всегда мечтала.

– Как же тебе повезло, – выговаривает Джо.

– У тебя тоже такая есть! – говорю я, поглаживая натуральную кожу, мягкую, как масло.

– Да, но я за нее заплатила! Триста десять фунтов!

– Ты шутишь! – Теперь уже я визжу.

– Не могу поверить – твой бойфренд подарил тебе сумку от Гуччи!

– Господи, я тоже не могу.

Естественно, я опять набираю Джулс, и, хотя она в восторге, в ее голосе есть что-то странное, какая-то сдержанность. Я начинаю допрашивать ее, пока наконец она не говорит то, что действительно думает:

– Я беспокоюсь, Либби. Как будто он хочет купить тебя.

– Не говори глупости! – фыркаю я, все еще поглаживая свой восхитительный подарок. – Для него три сотни – все равно что три фунта для нас с тобой.

– Все равно, – говорит она, – если он забросает тебя подарками, тебе будет очень трудно уйти от него.

– Но я не собираюсь уходить. – В первый раз в жизни Джулс начинает раздражать меня, чего раньше никогда не случалось.

– Боже, извини, – говорит она. – Я тебе радостный момент порчу. Это здорово, и я завидую, вот и все.

– Сумка потрясающая, – с улыбкой говорю я. – Тебе действительно станет завидно, когда ты ее увидишь.

– Такая, как в новом «Татлере», да? Они пишут, что такая сумка должна быть у всех шикарных девушек.

– Да, она самая.

– Ну и везучая же ты. Конечно, я завидую, и мне не терпится увидеться с ним в пятницу.

– Хорошо. А мне не терпится познакомиться с Полом. Да, если ты вдруг меня не узнаешь, я буду с сумкой Гуччи!

Сначала мы направляемся в «Сарторию» и почти сразу находим место для парковки – даже удивительно для Вест Энда. Я заказываю кир – я теперь всегда его заказываю, как раз подходящий напиток для моего нового имиджа роскошной, изысканной спутницы Эда Макмэхона.

И, если вам интересно, на мне коричневая кожаная юбка, которую я купила вчера. Как бы мне ни нравились мои брючные костюмы, Эд неохотно признался, что любит, когда женщины носят юбки, – и мне хочется сделать ему приятное, тем более что юбка великолепно смотрится с моей новой сумкой Гуччи. (Ладно, ладно, больше не буду упоминать об этой сумке.)

Эд сидит рядом со мной и держит меня за руку под столом. Каждые пять минут мы целуемся, что само по себе очень мило и должно мне нравиться, но почему-то ужасно раздражает. Я пытаюсь освободить руку, но тут он снова смотрит на меня как грустный щенок. Я чувствую себя виноватой, беру его за руку и легонько ее пожимаю.

Потом приходят Джулс и Пол (звучит как-то странно: Джулс и Пол, вместо Джулс и Джейми). Эд встает и пожимает им руки, говорит, как приятно снова увидеться с Джулс. Пол смущенно стоит в сторонке.

Пол очень... очень милый – знаю, звучит неопределенно, – но, хоть он в точности такой, как описывала Джулс, это все же не Джейми, и я не знаю, смогу ли к нему привыкнуть.

Мы сидим и ведем светскую беседу – какой замечательный ресторан, мы слышали, что тут прекрасная кухня. Подходит официант, чтобы принять заказ. Эд никак не может выбрать и просит меня заказать для него тоже. Я так рада – это значит, что он мне доверяет и мы по-настоящему близки.

Эд сегодня в ударе, он все время расспрашивает Джулс о чем-то и, слава богу, не рассказывает свои занудные истории об инвестициях. Я молю бога, чтобы Джулс он понравился.

Меня охватывает жуткое раздражение, когда половина закусок повисает у Эда на усах. Вчера было то же самое – мне пришлось тихонько толкнуть его и показать жестом, чтобы вытер усы, пока мои родители не видят. Сегодня я чувствую себя более уверенно и хочу показать Джулс, как мы близки, поэтому беру салфетку и начинаю вытирать остатки еды. У Эда совершенно идиотский вид, но он рад, что я так хорошо за ним ухаживаю.

Джулс начинает рассказывать о каком-то своем клиенте, у которого так часто меняются предпочтения, что он сводит ее с ума. Она называет его «хамелеоном».

– Ммм, извините? – прерывает ее Эд.

– Да? – Она останавливается на середине предложения.

– Вы оговорились. Мне кажется, «хамелеон» значит совсем другое.

Джулс застывает на месте.

– Хмм, а по-моему, нет, – медленно произносит она.

– Думаю, вы не правы. Что, по-вашему, это значит?

Джулс смотрит на него как на ненормального, и я, честно говоря, тоже – нужно быть не в своем уме, чтобы прервать Джулс, когда она оживленно что-то рассказывает.

– Непостоянный. Изменчивый, – говорит она. – Человек, который постоянно меняет мнение и страдает от перепадов настроения.

– Насколько мне известно, хамелеон – это ящерица, пресмыкающееся с длинным языком.

– Но это слово также может обозначать «изменчивый», – говорит Джулс тоном, не терпящим возражений.

– Не подумайте, что я невоспитан, но «Оксфордский толковый словарь английского языка» дает следующее дословное определение: «ящерица семейства пресмыкающихся, легко меняющая окраску», – настаивает Эд.

Мне хочется умереть от стыда.

– На самом деле, – Пол пытается разрешить ситуацию, – вы оба правы. «Хамелеон» – это ящерица, но так же называют и постоянно меняющих мнение людей.

– Пол – биолог, – говорю я, пытаясь разрядить напряжение, – он отлично разбирается в хамелеонах, и нам придется с ним согласиться.

Слава богу, это слегка снимает напряжение, но с этого момента атмосфера уже не столь жизнерадостна, как в начале ужина, и Джулс время от времени бросает на Эда уничтожающие взгляды – когда думает, что никто не видит.

– Ну, должен признаться, – восклицает Эд (когда мы уже собираемся заказать кофе), как бы совершенно забыв о том, что они с Джулс едва не подрались, – мне очень приятно познакомиться с лучшей подругой Либби!

– Спасибо, мне тоже приятно, – цедит Джулс сквозь зубы. – А Либби знакома с вашими лучшими друзьями?

И тут я понимаю, что, кроме Сары, Чарли и гостей на загородном балу, я больше никаких друзей Эда не встречала. Более того, я о них даже не слышала. Он говорит только о коллегах, а разве это не внушает подозрения? Я смотрю на Эда и жду, что он скажет.

– Ха-ха, – смеется он. – У меня не так много друзей.

– Почему же? – злобно бормочет Джулс.

Я пинаю ее под столом.

– Но должны же быть хоть близкие друзья? – настаивает она уже более вежливо.

– О да, да, конечно. Сара и Чарли – Либби их знает. И... хмм... наверное, я так много работаю, что у меня не было возможности завести друзей.

Я вижу, что Эд в замешательстве, и встреваю в разговор:

– Сара и Чарли – прекрасная пара. Я тебе рассказывала, помнишь?

Джулс кивает.

– Мне просто интересно, с кем вы общались до того, как встретили Либби.

– Я не очень-то часто встречаюсь с друзьями, – говорит Эд. – Я или на работе, или дома.

– Тогда, наверное, вы очень рады, что встретили Либби, – улыбается Пол.

– О да, – говорит он и сияет от облегчения, что Джулс от него отстала. – Очень. – Он наклоняется и целует меня в губы.

– Мне нужно в дамскую комнату. Джулс?

– Иду, – отвечает она и кладет салфетку на стул.

Мы встаем и направляемся в туалет.

– Ну? Что ты думаешь? – вырывается у нее, только мы закрываем дверь.

– Он милый, – отвечаю я. – Действительно хороший парень.

– Знаю, – вздыхает она и наносит новый слой помады. – Но он не Джейми, да?

– Ммм, да. Не Джейми.

– О боже, – говорит она. – И что же мне делать?

– Ты что-то собираешься делать? – Я в изумлении гляжу на нее.

– Мне не хочется, – отвечает она, – но, хоть это звучит странно, я чувствую, что, если тоже изменю Джейми, мы будем квиты и тогда я смогу простить его.

– Ты уверена, что хочешь этого?

– Нет. Мне не хочется этого делать. Но, по-моему, это единственный выход. Ну, хватит обо мне. Эд. Он явно без ума от тебя.

– Я знаю! Но что ты о нем думаешь?

– Хочешь, чтобы я честно сказала?

Я в этом не уверена – не хочу ссориться с Джулс, ведь она моя лучшая подруга. Ничего хорошего она все равно не скажет, а спорить не хочется.

Я пожимаю плечами.

– Послушай, – говорит она, успокаивая меня. – Признаюсь, мы не очень-то приятно пообщались. Я не в восторге от всей этой истории с хамелеоном и именно сейчас не могу сказать о нем ничего хорошего. Но вижу, что он очень хорошо к тебе относится, и за это ему благодарна.

– Он правда тебе не нравится?

– Не знаю. Я слишком мало времени с ним провела. Но самое главное – чтобы тебе было хорошо.

– Он тебе понравится, правда! – уверяю я. – Он может быть очень милым, если не обращать внимания на все это напыщенное дерьмо.

– Ты хочешь сказать, что на это можно не обращать внимания?

– О, Джулс! – Я обнимаю ее. – Пожалуйста, порадуйся за меня! Так хорошо ко мне еще никто в жизни не относился.

– Вот это меня и пугает, – говорит она, уткнувшись мне в плечо. – Я боюсь, что тебе нравится то, как он с тобой обращается, а не сам человек.

Я освобождаюсь от объятий и в свою очередь наношу новый слой помады.

– Я так не думаю, – говорю я, подкрашивая верхнюю губу. – На самом деле.

– Хорошо, – говорит она и улыбается мне в зеркале. – Раз уж ты так говоришь, я тебе верю.

– Они тебе понравились?

– Да, – медленно произносит Эд.

Мы едем к нему домой.

– Как тебе Джулс?

– Она очень самоуверенная, – отвечает он.

– Она тебе не понравилась, да?

– Конечно, понравилась, – говорит он, наклоняется и целует меня, когда мы останавливаемся на светофоре. – Она же твоя лучшая подруга, она не может мне не нравиться.

Мне хотелось услышать не это, к тому же я не совсем ему верю, но наверняка у них это пройдет. Уверена, все будет в порядке. Должно быть в порядке.

Мы паркуемся, и, когда идем по направлению к дому, Эд вдруг поворачивается, хватает меня и крепко обнимает.

– Я хотел подождать, – говорит он, – чтобы все было как полагается. Но думаю, лучше сделать это сейчас, Ты выйдешь за меня?

Эти слова я мечтала услышать всю жизнь. Так почему же, мое сердце не разрывается от счастья? Почему мне не хочется танцевать от радости? Почему я чувствую себя абсолютно, совершенно нормально?

– О'кей, – наконец отвечаю я и наблюдаю, как выражение лица Эда меняется с обеспокоенного на восторженное.

– Правда?

– Да.

– Ты станешь моей женой?

– Да.

– О боже. Думаю, стоит отпраздновать это событие.

Мы заходим в дом. Я сижу на диване, смотрю, как Эд открывает бутылку шампанского, и думаю: почему мне кажется, что это самое большое разочарование в моей жизни? Он протягивает бокал, садится рядом и обнимает меня. Я остаюсь почти безучастной. Но, может быть, так всегда бывает? Может, это чувство экстаза, страстного любовного порыва, когда тебе делают предложение, бывает только в голливудских фильмах? Может, в реальной жизни все по-другому и так даже безопаснее – я никуда не улетаю на крыльях любви, твердо стою на земле. Да, мне явно больше нравится, когда любят меня, а не я безумно влюблена, – так легче себя контролировать.

Мы выпиваем немного шампанского, и я решаю позвонить родителям, бужу их и сообщаю радостную новость.

Моя мать издает вопль. Я не преувеличиваю – вопль.

– Она выходит замуж! – кричит она отцу. – О, Либби, я не знаю, что сказать, я в восторге, не могу поверить, что ты выходишь замуж, боже милостивый, уже не думала, что доживу до этого дня, и ты выходишь за Эда Макмэхона, такая прекрасная партия, и он достался тебе...

Клянусь, я не выдумываю – все это она произносит на одном дыхании.

Она не говорит: «Поскорей бы рассказать все соседям», но я знаю, именно об этом сейчас думает.

Потом трубку берет отец и говорит:

– Поздравляю, дорогая. Я очень рад за тебя.

Я передаю трубку Эду и слышу, как моя мать визжит от восторга. Наконец мы заканчиваем разговор, и мне хочется позвонить Джулс, ведь она первая должна узнать, не считая моих родителей. Но я не уверена, что хочу разговаривать с ней в присутствии Эда. Лучше позвоню, когда буду одна, завтра утром; а сейчас мы идем спать.

Глава 24

Я плохо спала прошлой ночью. Мы с Эдом занимались «любо-о-овью», и, хотя с каждым разом у него получается все лучше, в каком-то смысле все становится хуже. Ему удалось невероятно улучшить технику, но все его действия на сто процентов предсказуемы. Я попыталась объяснить ему, что нужно разнообразить нашу сексуальную жизнь, но он обиделся: решил, что я его критикую. Я пыталась объяснить, что, хоть он и прочитал учебник по сексу, сам процесс не должен быть похож на главу из книги. И это была не критика. Просто было бы приятно, если бы иногда он делал что-то неожиданное, а не повторял все время одно и то же.

Эд извинился, а я почувствовала себя виноватой – ведь все-таки сегодня он сделал мне предложение – и тоже извинилась. Через минуту он уже спал, а я лежала с открытыми глазами еще несколько часов, пытаясь во всем разобраться. Конечно, все это похоже на сон и сложно привыкнуть к мысли, что это – на всю жизнь. Что он – единственный мужчина, с которым мне предстоит спать до конца моих дней.

Но Эд такой милый, когда спит. Я долго наблюдала за ним и вдруг, часа в три утра, почувствовала огромную волну радости, которая будто захлестнула меня с головой. Я выхожу замуж! Я, Либби Мейсон! Я стану женой! Мне никогда больше не будет грустно и одиноко! Я никогда не буду одна!

Я вылезла из постели и стала гулять по дому, открывая все двери и заходя в пустые комнаты. С улыбкой стояла посреди огромных залов и понимала, что все это теперь принадлежит мне. Потом пошла в тренажерный зал и стала приноравливаться к тренажерам, пока не поняла, что весь дом трясется и я могу разбудить Эда. А мне не хотелось его будить. Это был момент моего личного счастья. Господи! Я выхожу замуж!

Я спустилась вниз, приготовила себе чашку чая и села на диван, свернувшись калачиком, все еще хихикая, как ненормальная. Теперь я буду жить в этом доме. Мне никогда больше не придется ходить по торговым центрам. Я представляла, как буду показывать свой дом Джулс. И Сэл. И Нику.

Господи! Что скажет Ник? Хочется, чтобы он порадовался за меня и в то же время хоть капельку приревновал, сожалея, что у нас ничего не получилось, – это поднимет мою самооценку.

Я сидела и вспоминала всех своих знакомых, которым мне бы хотелось поскорее сообщить о предстоящем событии, а потом решила составить список – кого приглашу на вечеринку по случаю празднования помолвки. Но бумаги не нашлось, да к тому же мне уже хотелось спать. Я вернулась наверх и забралась в постель рядом с Эдом. И только примерно без пятнадцати шесть наконец уснула с улыбкой на лице.

– Я не смогла! – выпаливает Джулс, когда я звоню ей на следующее утро. – Пол зашел ко мне на чашечку кофе. Либби, это было ужасно. Так странно – сидеть рядом с ним, пить кофе и знать, что сейчас он попытается что-то сделать. Мне было страшно от одной этой мысли, и я все время вскакивала, чтобы принести печенье, сахар, еще что-то. Это был кошмар.

– Ну и что? Ты это сделала?

– Нет! – Она чуть не кричит. – Он попытался поцеловать меня, и я запаниковала! Начала бормотать, что недавно рассталась с мужем и еще не готова начать отношения, и... Я просто не смогла. О, Либби, я полная неудачница.

– Что он сказал?

– А что он мог сказать? Он вел себя очень мило, поцеловал меня в щеку и сказал, что все понимает, и позвонит, и готов подождать.

– Так ты думаешь, что все-таки переспишь с ним, чтобы отомстить Джейми?

– О черт, не знаю. Прошлой ночью я не смогла себя перебороть, но сейчас уже не так уверена.

– Джулс, ты действительно думаешь, что это поможет? Если ты отомстишь Джейми?

– По крайней мере мы будем квиты. Но я не знаю, смогу ли пройти через все это.

– Ты собираешься снова увидеться с Полом?

– Он, наверное, теперь не захочет мне звонить. Как ты думаешь? Он позвонит?

– Конечно, позвонит, и, кстати, я выхожу замуж.

– Но как мне себя вести, когда он позвонит?

– Джулс? Ты слышала, что я только что сказала?

– Нет. Что?

– Я выхожу замуж.

Долгое молчание.

– Джулс?

– О боже!

– Знаю! Ты можешь поверить? Эд сделал мне предложение вчера, когда мы приехали домой.

– И ты мне не позвонила? Ах ты корова! Почему ты мне не позвонила?

– Не хотела говорить при нем. Так что, ты не собираешься поздравить меня?

– Я не могу поверить, – говорит она. – Когда? Когда вы собираетесь пожениться?

– Мы об этом еще не разговаривали. Но не волнуйся, не раньше чем через год.

– Обещаешь?

– Обещаю. Джулс, ты что, не рада за меня?

– Господи, Либби. Да я прыгаю от счастья. Ты сегодня пойдешь к Эду?

– Нет. У меня выходной. Хочется отдохнуть от него и побыть в одиночестве.

– И ты даже не захочешь пойти со мной в «Маркс и Спенсер», поужинать и полистать свадебные журналы? Мы выберем тебе платье.

– У тебя сохранились твои свадебные журналы?

– Либби, ты же знаешь, я ничего не выбрасываю. У меня их целые кипы и кучи адресов отелей, ресторанов для приемов.

– Так, я еду к тебе. Сразу после работы?

– Да. Я поставлю шампанское на лед. Черт. Жаль, что Джейми нет.

Слава богу, в первый раз она дала понять, что действительно скучает по нему.

– Да, – отвечаю я. – Мне тоже.

К обеду я уже раззвонила о помолвке всему миру, и, хотя обычно на работе личные звонки не приветствуются, сегодня утром Джо Купер разрешил мне звонить сколько угодно и сам послал за шампанским, чтобы устроить небольшое празднование.

Вот почему я люблю свою работу: всем тут настолько нравится расслабляться, что используют любой предлог, лишь бы оторваться от дел. Джо искренне рад, надеюсь (наверное, у меня паранойя), не потому, что хочет поскорее от меня избавиться.

– Ты собираешься нас покинуть? – спрашивает он, подливая мне шампанского.

– Так легко ты от меня не отделаешься, – смеюсь я, – раньше чем через год я отсюда все равно не уйду.

– Ты скоро сама станешь нашей клиенткой, – с улыбкой говорит он. – «Обворожительная жена Эда Макмэхона устраивает благотворительный обед»... Я уже вижу заголовки.

Я смеюсь. Вообще-то, это неплохая мысль. Хорошо было бы заняться благотворительностью, ведь мне нечего будет больше делать, кроме как ходить по магазинам, обедать с подругами и, может, потом присматривать за детьми.

Вот это жизнь! Я, конечно, могу продолжать работать еще какое-то время, пока у нас не появятся дети, но это же будет не изнурительная работа за крошечную зарплату. Может, я останусь здесь на неполный рабочий день или вступлю в какой-нибудь престижный благотворительный комитет и буду устраивать обеды с показами мод и всякие приемы. Господи, мне хочется уволиться прямо сейчас.

Все меня поздравляют, и шампанское ударяет мне в голову. И тут Джо, которая бегает туда-сюда и пытается отвечать на звонки в перерывах между тостами, кричит:

– Либби, Ник звонит! Сказать, что перезвонишь позже?

– Нет, я подойду. – Я бегу к своему столу, подальше от всех, и беру трубку.

– Привет, Ник!

– Поздравляю. Мне Сэл только что сказала.

Это только мое воображение или на самом деле в его голосе звучит разочарование – совсем чуть-чуть? Но теперь, когда у меня есть Эд, разговор с Ником меня уже не волнует.

– Понятно. Спасибо. Правда, невероятно: я – и выхожу замуж?

– Я не могу поверить. Мы будто еще вчера встречались.

Ах так, теперь, ни с того ни с сего, оказывается, что мы «встречались». До этого мы вроде просто спали вместе.

– Ну, как говорит моя мать, когда придет время, ты почувствуешь.

– И время пришло?

– Да.

– Я рад за тебя, Либби. Надеюсь, он понимает, как ему повезло?

– О да, – смеюсь я, потому что мне ясно как божий день, что Ник жалеет, что у нас ничего не получилось, а всегда приятно слышать это, когда именно тебя, грубо говоря, бросили.

– Хорошо. Слушай, мне пора идти. Я просто хотел поздравить тебя. Надеюсь, что ты будешь счастлива, Либби. Ты это заслужила.

– Ник! На тебя не похоже. Что это еще за ерунда – как повезло Эду, я заслуживаю счастья? – Я не могу удержаться. От шампанского у меня развязывается язык.

Ник смеется.

– Извини. Я много думал о тебе в последнее время, и иногда очень жалею, что у нас ничего не получилось.

– Ха-ха! – говорю я. – Ну что ж, мне первой повезло.

– Да, – серьезно говорит он. – Наверное, ты права. Ну ладно, мне правда пора, но нам обязательно надо встретиться. Может, отпразднуем вдвоем, вспомним старые добрые времена.

– Только обещай не приставать ко мне.

– Это будет трудно, – говорит он, и я слышу по его голосу, что он улыбается. – Но обещаю не приставать больше одного раза.

– Отлично, – отвечаю я. – Это поднимет мою самооценку. – Как, впрочем, и весь этот разговор, думаю я. – Позвоню тебе, когда все немного утрясется, хорошо?

– Было бы здорово. О, передавай привет Джулс и Джейми.

Еще один человек, который не знает о Джейми. Я опускаю трубку и думаю, что мне тоже жаль, что у нас с Ником ничего не получилось. Мы так подходили друг другу – чего не скажешь про нас с Эдом, – и, бог свидетель, это действительно была настоящая страсть. Но Ник никогда не смог бы дать мне все то, что я хочу. И так ли уж важно, что Эд не вызывает таких чувств? Что с того, что он не слишком нравится моим друзьям? Главное, что он воплощает мои мечты.

Я знаю, что у Джулс и так куча журналов, но не могу удержаться и убегаю из офиса в середине дня, чтобы купить еще три. Ведь Джулс выходила замуж сто лет назад, а мода на свадебные платья меняется и мне хочется точно знать, что актуально сейчас.

Хотя я делаю все необходимые звонки и общаюсь с клиентами, эти журналы весь день мозолят мне глаза: они словно шепотом зовут меня из своего пакета на углу стола. Наконец беру их и отправляюсь в туалет, сажусь на опущенную крышку сиденья и быстро пролистываю. Но мне хочется изучить каждую страницу. Каждое платье.

Когда я возвращаюсь из туалета, то от нечего делать рисую несколько набросков платьев в своем блокноте, представляя, как иду по церковному проходу, а все мои друзья замирают, оценивая мою невероятную красоту и тонкую талию – в своих фантазиях ко дню свадьбы я похудела на пять килограмм, – и, разумеется, я самая красивая невеста, какую они только видели в своей жизни.

Потом я вспоминаю об обручальных кольцах и начинаю ходить по офису и примерять обручальные кольца тех, кто замужем или помолвлен, чтобы посмотреть, какое лучше смотрится на моей руке. У Деборы красивое антикварное кольцо с изумрудом в оправе из россыпи крошечных бриллиантов – потрясающая вещь, но я не хочу изумруд, у меня будет огромный навороченный бриллиант, а эти бриллиантики в оправе, на мой взгляд, слишком маленькие. К тому же, в шутку говорю я Деборе, изучая кольцо на безымянном пальце левой руки, я все еще могу свободно двигать рукой.

У Бекс каплевидный бриллиант, и он нравится мне куда больше, хотя я бы хотела один каплевидный и два круглых по бокам с каждой стороны.

– Где ты собираешься покупать кольцо? – спрашивает Бекс и смеется надо мной: я расхаживаю по офису, вытянув перед собой руку.

– Понятия не имею! – смеюсь я. – Я всего-то пару часов как помолвлена! А есть какое-нибудь правило, сколько мужчина должен потратить на обручальное кольцо? Может, шесть месячных зарплат или что-то вроде того?

– Шесть! – восклицает Бекс. – Мечтать не вредно, дорогая моя! Одну зарплату, и в твоем случае это означает целое состояние, потому что это ведь зарплата Эда Макмэхона.

Господи! Меня снова накрывает, и я с криками ношусь по офису и снова сообщаю всем, что выхожу за Эда Макмэхона, пока их не начинает от меня тошнить. Джо Купер говорит, чтобы я или заткнулась, или отправлялась домой. Я бы, конечно, выбрала последнее, но и так в последнее время слишком часто уходила домой пораньше, поэтому крадусь обратно к своему столу и делаю еще пару рисуночков свадебных платьев перед уходом.