Текст книги "Всё может быть"

Автор книги: Джейн Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– «Меццо»? – с благоговением произносит моя мать, которая, хоть и никогда не выезжала из пригорода, всю жизнь мечтает об этом и потому читает все модные журналы (в пиаре мы называем это «подающая надежды звезда»). – Как там внутри?

– Нормально, – я пожимаю плечами. – Просторно.

– И там ты познакомилась с Эдом Макмэхоном? Ну, Либби, предупреждаю тебя: на этот раз не вздумай облажаться.

– Что ты сказала?

– Ты меня слышала. Не вздумай все испортить. Эд Макмэхон очень, очень богат.

– Боже, мам, – с отвращением говорю я, – ты всегда думаешь только о деньгах?

Самое забавное, что все воскресенье, вспоминая свидание с Эдом, я ловлю себя на мысли, что улыбаюсь. Нет, я не влюблена по уши, не теряю голову от страсти; просто сама удивляюсь, что так хорошо провела время. Не то чтобы я с нетерпением ждала вторника, но мне бы хотелось еще раз с ним встретиться, потому что в нем явно что-то есть. Не знаю, что именно, но точно есть.

И я чувствую себя такой взрослой. Конечно, Эду уже под сорок, значит, я должна вести себя соответственно, когда мы вместе.

Моя мать, похоже, уже занялась подготовкой к свадьбе, но это меня не раздражает. Это кажется даже забавным, ведь я не собираюсь за него замуж. Это уж точно.

– Расскажи мне о нем.

Моя мать слушает меня с открытым ртом.

– Он милый.

– Что значит «милый»? Должно быть что-то еще.

– Ладно. Он милый, и... – я пристально наблюдаю за ее лицом, – он ездит на «порше».

Она чуть не падает в обморок, но медленно приходит в себя.

– «Порше»? И как же это, ездить на «порше»?

– Удобно, мам. А ты как думала?

– Куда он тебя пригласил?

– В «Ривер кафе».

– О, это очень дорогой ресторан. Что ты заказала?

Я рассказываю, и мне нравится, что она ловит каждое мое слово: наконец-то мне достается столько же внимания, сколько Олли.

– Вы договорились снова встретиться?

Я киваю.

– Мы ужинаем во вторник.

– Как здорово! Что ты наденешь? Ради бога, не вздумай надеть один из своих ужасных брючных костюмов. Оденься женственно. У тебя есть какое-нибудь красивое платье?

Я знала, что все хорошее кончается. Она опять взялась за свое: Либби-неумеха, ничего не может сделать правильно.

– Вообще-то, все мои брючные костюмы от знаменитых модельеров! – возмущенно говорю я. – И в них нет ничего ужасного. Сейчас все так ходят.

– Но мужчинам нравится женственность, – упрямо твердит она. – Им хочется увидеть красивые ноги.

Я изумленно качаю головой.

– Ты будто все еще живешь в пятидесятых.

– Может быть, – фыркает она. – Но я знаю, что нравится мужчинам, знаю, что они терпеть не могут жестких, мужеподобных деловых женщин.

Прежде чем я успеваю возразить, что она несет чушь, звонит телефон. Я спасена.

– Олли! – кричит она. – Привет, дорогой! Как дела?

Я кладу ноги на кофейный столик и включаю телевизор.

– Подожди. Убери ноги! – шипит она, убирая мои ноги со стола, и, чтобы насолить ей, я увеличиваю громкость. Чтобы неповадно было.

– Либби! – кричит она. – Сделай потише! Твой брат звонит из Манчестера!

А я не знала. Я делаю потише.

– Как поживает мой любимый мальчик? – говорит она. – Я корчу рожу, уставившись в телевизор. – У нас с папой все хорошо, но мы скучаем. Когда ты к нам приедешь? Понятно. Нет, нет, не волнуйся, я знаю, как ты занят. Как твоя программа? Ты такой умный, Олли!

– «Ты такой умный, Олли»! – передразниваю я громким шепотом.

Она все слышит и бросает на меня убийственный взгляд.

– Твоя сестра здесь, – говорит она. – Да. Подожди. Хорошо, дорогой. Поговорим на неделе. Большой привет от папы. Целую. – И передает мне телефон.

– Привет, Олл, – рассеянно говорю я, не отвлекаясь от показа каких-то отвратительных нарядов в «Модном шоу».

– Привет, старшая сестренка. Как жизнь?

– Нормально. У тебя?

– Нормально.

– Как поживают твои друзья?

– Что?

– Ну понимаешь, Олли, твои друзья.

– О! – Он смеется. – Кэролин, что ли?

– Ммм, хмм.

– Она прелесть. Не могу поверить, но мне действительно хорошо с ней.

– Здорово, Олл. – Я игнорирую мать, которая вопросительно уставилась на меня. Несомненно, пытается расшифровать, о чем это мы разговариваем.

– Как ты? Как Ник?

– Все кончено. Капут. Конец.

– О, Либби, мне так жаль. Мне казалось, он такой классный парень. Что случилось?

Я смотрю на мать, которая притворяется, что поглощена вытиранием пыли, но на самом деле не пропускает ни одного слова.

– Потом расскажу.

Он смеется.

– Там мама, да?

– Как ты думаешь?

– Есть кто-нибудь на примете?

– Вроде да. Вчера ужинала с одним парнем, но он не в моем вкусе.

Моя мать поднимает брови.

– В любом случае, – продолжаю я, – поживем – увидим.

– Ладно, – говорит он. – Приезжай ко мне. Серьезно, было бы здорово какое-то время провести вместе. Мы уже давно с тобой как следует не общались.

– Да, – киваю я, – было бы здорово. Посмотрим, когда я буду свободна.

Мы прощаемся, я встаю и направляюсь к выходу.

– Что было бы здорово? – спрашивает мать и притворяется, что ей совсем не интересно.

– Поехать в гости к Олли, – говорю я. – Он только что меня пригласил.

– Отличная мысль! – Она сияет. – Может, мы с папой тоже сможем выбраться, все вместе поедем на поезде. Настоящая семейная поездка!

– Хмм... – я повожу плечами, – может быть.

В понедельник утром Джо звонит из приемной.

– Ради бога! – кричит она. – Немедленно иди сюда!

– Что?

– Иди сюда! Быстро!

Я иду через офис в приемную и там, на столе, вижу клумбу. Ну, конечно, не совсем клумбу, а букет, такой огромный, что занимает всю комнату.

– Боже! – выдыхаю я. – Это мне?

– А кому же, – говорит Джо с улыбкой до ушей. – Давай, давай, посмотри карточку. От кого это?

Я дрожащими руками открываю карточку, в глубине души надеясь, что цветы от Ника, хоть и знаю, что этого не может быть – он бы никогда не прислал такого букета, это не в его стиле, де и денег бы не хватило.

– «Милая Либби, – читаю я вслух, – спасибо за прекрасный вечер. С нетерпением жду вторника. С любовью. Эд».

– Что еще за Эд?

– Поклонник, – беззаботно отвечаю я, хватаю цветы и вприпрыжку бегу в свой кабинет, с удовольствием замечая восхищенные взгляды коллег.

Это, наверное, звучит глупо, но мне почему-то хочется тоже что-нибудь ему послать. И не потому, что Эд мне безумно нравится, а потому, что он сделал мне приятное и я хочу ответить ему тем же.

Если бы я была в него влюблена, я бы не сделала этого, потому что слишком усердно играла бы в игры и изображала из себя недотрогу. Но, во-первых, мне все равно, если мой подарок его отпугнет, и, во-вторых, уверена, что он будет только рад. Это закон подлости: ты нравишься тем, кто тебя вообще не интересует, а тебе нравятся одни мерзавцы. Но с Эдом все по-другому. Я не знаю пока, как к нему отношусь. Понимаю, что безумной страсти нет и в помине, но мне хочется снова его увидеть. Просто так надоело быть одной.

Я возвращаюсь в приемную к Джо.

– Так, – вздыхаю я, – ты выиграла. Я все тебе р асскажу, если ты мне поможешь.

– Ура! – кричит она, когда я заканчиваю рассказывать, хотя я старалась не вдаваться в подробности, только обрисовала все вкратце. – Давай пошлем ему виртуальный букет.

– Что?

– По интернету. Можно послать виртуальный букет или корзинку со сладостями, они просто потрясающие. Он с ума сойдет, когда увидит. Подожди. У него есть электронная почта?

– Откуда я знаю?

– Посмотри на визитке.

Я бегу в свой офис и приношу визитку, – конечно же, в самом низу есть электронный адрес.

– Хорошо, – говорит Джо. – Найду кого-нибудь, кто меня прикроет, и все тебе покажу.

Через десять минут мы с Джо сидим перед компьютером и стучим по клавишам. Нашли! Сайт, где можно посылать виртуальные цветы и подарки.

– Это бесплатно?

– Конечно, дурочка. Это же виртуальные цветы. Значит, не настоящие.

Она нажимает мышкой на корзинку с чипсами, печеньем и пирожными и через плечо спрашивает:

– Что ты хочешь написать?

– Дорогой Эд, спасибо за прекрасный букет. Я подумала, что ты проголодался, но оставь мне парочку шоколадных пирожных. Я их обожаю... С нетерпением жду нашей встречи, до вторника. Либби.

– С любовью. Либби? – спрашивает Джо, печатая мое сообщение.

– Хорошо, хорошо. С любовью. Либби. И что дальше?

– Просто посылаешь, и он получает сообщение, что его ждет виртуальный подарок. Он идет на сайт и забирает его.

– Здорово. А можно я еще кому-нибудь пошлю?

– Что, еще одному поклоннику?

– Хмм...

Джо встает, я сажусь на ее место, а она возвращается в приемную, и за десять минут я успеваю послать корзинки Джулс, Джейми, Олли и Сэл.

Естественно, Джулс звонит через полчаса и захлебывается от смеха, так что я едва ее слышу.

– Потрясающе! – хохочет она. – Как ты до такого додумалась?

– Почему это ты вдруг проверяешь свою почту среди белого дня? Ты разве не работаешь?

– Должна была работать, – говорит она, – я сидела в интернете и искала поставщиков испанской мебели. Мне сказали, что у них есть своя страничка, и тут я получила письмо от тебя. Мне так понравилось, Либби! Просто супер!

Я рассказываю ей про цветы и про то, как я послала такую же корзинку Эду. Она визжит и хлопает в ладоши на том конце провода.

– Боже мой, Либби! – говорит она. – Он с ума сойдет! Клянусь, он никогда не встречал такую, как ты!

Я тоже так думаю. В конце рабочего дня, прямо перед уходом я проверяю свой почтовый ящик, и, разумеется, там сообщение: «Дорогая Либби! Твоя корзинка просто объедение! Какой приятный сюрприз! Должен сказать, мне еще никто ничего подобного не дарил. Я рад, что тебе понравился букет. Не могу дождаться нашей встречи. С любовью. Эд».

– Ого! – говорит Джо, которая стоя у меня за спиной пробегает глазами сообщение. – Теперь он точно попался.

Я отправляюсь домой с улыбкой.

Сегодня я улизнула с работы пораньше, чтобы хорошенько подготовиться, потому что хочу хорошо выглядеть – даже не ради Эда, а ради себя. Хотя мне определенно нравятся все эти цветы и ощущение, что наконец встретила кого-то, кто меня обожает.

Итак, я делаю маску для лица, наношу кондиционер для волос и пробую новую помаду «Мак». Ведь нет ничего плохого в том, что я стараюсь выглядеть как можно лучше. К тому же Ник никогда не ценил Либби-модницу, и мне так приятно снова наряжаться! Хотя я все еще думаю о нем, не очень часто, но думаю.

И сегодня я опять даже не прикасаюсь к бритве, потому что, как бы мне Эд ни нравился, я не могу себе представить, что между нами что-то происходит. Даже если это случится, то уж точно не сегодня – вот почему под брюками (да, под брюками, пусть мамочка идет к черту) мои ноги волосатые, как будто я не брилась целый месяц.

Мне так даже нравится. Не прыгать сразу в постель, не бросаться с головой в омут и не закручивать роман, а просто встречаться. Там посмотрим, что получится. Может быть, мне удастся влюбиться в него? Или окажется, что он особенный? А что, если мне даже удастся убедить его сбрить эти отвратительные усы?

Я очень довольна тем, как выгляжу сегодня. Брючный костюм светло-серого цвета; маленькие жемчужные сережки, совершенно не в моем стиле, – мама подарила на день рождения пару лет назад – и замшевые туфли без каблука кремового цвета.

Боже, видела бы меня сейчас моя мать! Я – воплощение изящной молодой женщины. Несмотря на брюки. Я чуть не смеюсь, глядя на себя в зеркало, потому что больше похожа на Слоан Рейнджер, чем на принцессу Диану в юности, но Эду это понравится. Это такая игра, а я – словно ребенок. Сегодня притворюсь изысканной, взрослой и шикарной. Весело! Хей хо! О боже!

Только я нанесла последний слой бесцветного лака – не решилась шокировать Эда своим любимым зеленым и синим, – как звонит телефон.

– Что ты сегодня ела? – Разумеется, это Джулс.

– На завтрак ничего. Шоколадное печенье «Хобноб» в одиннадцать, – как ты думаешь, сколько в нем калорий?

– По-моему, семьдесят восемь.

– Черт, ладно. Салат «Цезарь» на обед и днем еще яблоко.

– Ты молодец. Ты просто умница! Печенье – это еще ничего, если сравнить с тем, что я ела сегодня.

– Выкладывай.

– Так. На завтрак я съела огромную тарелку хлопьев. Огромную. Правда. Отвратительно. Потом, часов в десять, снова проголодалась и съела три шоколадные конфеты. Потом у меня был бизнес-ланч с клиенткой и я съела жареные овощи – они прямо-таки тонули в оливковом масле – и огромную тарелку пасты со сливочным соусом, а еще мы взяли крем-брюле на двоих, но она почти к нему не притронулась, и я все съела!

Джулс такая врушка. Я-то точно знаю, что было на самом деле. Она съела маленькую тарелочку хлопьев. Про шоколадные конфеты наврала. Овощи без масла. Пару ложечек пасты и капельку крем-брюле. Не может быть, чтобы она ела все то, о чем рассказывает, и при этом оставалась такой худенькой. Знаю, иногда она говорит правду, но в большинстве случаев она как огня боится жирной пищи и только поклюет немножко, ничего не съест. У нее прямо пунктик, поэтому так часто мне и звонит, спрашивая, что я ела. Я, конечно, не против, но к чему зря забивать себе голову?

Я, наверное, не лучше, но она заставляет меня следить за собой. Это не значит, что, если бы мы не обсуждали, кто что съел, я бы сметала все подряд. Хотя кто знает...

– От ужина придется отказаться! – решительно заявляет она. – На сегодня хватит. А завтра сажусь на диету.

– Ради бога, Джулс!

– Что? Что?

– Ничего.

Нет смысла говорить, что ей не нужно худеть, наоборот, надо поправиться, она все равно мне не поверит. Каждый раз мы встречаемся, и первым делом она спрашивает: «Я толстая?», и я смотрю на ее изящную, как у эльфа, фигурку и отвечаю: «Нет! Не говори глупости». А она возражает: «Ты разве не видишь – щеки? Вот. Вот». И она похлопывает по невидимому двойному подбородку и весь день пытается его разгладить. Вот что значит быть женщиной.

– Что ты надела?

Я описываю свой наряд.

– Ммм... шикарно.

– Знаю. Не совсем в моем стиле, но я не могу надеть что-то из ряда вон, он же в обморок упадет.

– Ты знаешь, кто ты?

– Кто?

– Ты женщина-хамелеон.

– Кто-кто?

– Я тут статью читала. Про женщин, которые меняют свой внешний вид, увлечения, привычки, во всем подстраиваясь под мужчину, с которым встречаются.

Не хочется признаваться в этом, но, как обычно, Джулс совершенно права – я всегда так поступаю. Пытаюсь изменить себя, подстраиваясь под мужчину. Знаю, что это неправильно, но все равно неосознанно так делаю. Просто не могу удержаться.

Сама Джулс так не поступает никогда. Однажды мы сели и попытались понять, почему я так делаю. Тогда мы еще не знали, как это явление называется, и решили, что единственная причина – моя низкая самооценка.

Джулс решила, что, раз в нашей семье Олли был любимчиком, я не могу и предположить, что кто-то полюбит меня такой, какая я есть, и всегда пытаюсь стать кем-то другим.

– Ну спасибо, – с горечью в голосе говорю я, потому что всегда немного завидовала ее уверенности в себе.

– Не обижайся, – она слегка опешила. – Ничего страшного. Я тебе даже завидую. Ты можешь проснуться утром и подумать: «Хмм, кем я стану сегодня?»

Я не могу удержаться и смеюсь.

– Я иногда хочу быть похожа на тебя, – говорит Джулс.

Я чуть со стула не падаю.

– Джулс! Да ты с ума сошла! Ты хочешь быть одинокой, неуверенной в себе? И чтобы у тебя внутри был радар, который отпугивает нормальных мужчин и привлекает одних ублюдков?

– Эд не ублюдок.

– Откуда ты знаешь? Хотя нет, он недостаточно красив, чтобы быть ублюдком.

– Джон тоже красотой не отличался.

– Он просто не в твоем вкусе. Мне он казался очень даже симпатичным.

– Слушай, Джейми пришел, мне пора. Приятного вечера, сразу позвони.

– Хорошо. Пока.

– Эй, Либби!

Я снова прикладываю трубку к уху.

– Веди себя прилично!

Ну, это уже беда какая-то. Звонит звонок, я открываю дверь, и Эд опять стоит на пороге с огромным букетом цветов.

– Эд, – говорю я (мне приятно его внимание, но я не хочу привыкнуть к этому, принимать это как должное), – моя квартира уже на цветочный магазин похожа. У меня ваз больше нет!

– Прости, Либби.

У него обиженный вид, и я начинаю чувствовать себя стервой.

– Нет, нет, не говори глупости. Просто ты балуешь меня. Прекрасный букет, спасибо.

Он входит и стоит в гостиной, а я открываю дверцы всех шкафов, надеясь, что где-то окажется ваза, о которой я не знаю. В конце концов достаю из холодильника бутылку молока и выливаю содержимое в раковину.

Мне приходится обрезать стебли сантиметров на тридцать, но розы все равно невероятно красивые. Даже в бутылке из-под молока. Такая смесь роскошного и повседневного. Прямо как я и Эд.

Глава 17

Мы идем в «Айви», и, кажется, Эд всех тут знает. Мне начинает нравиться быть рядом с ним – у него такой утонченный вкус, и вместе с тем он очень наивный, какой-то неуклюжий, неловкий. Это выглядит трогательно.

Он заказывает шампанское, и, когда мы поднимаем бокалы, я вдруг слышу знакомый щебечущий голосок:

– Либби! Дорогая!

Я поворачиваюсь и вижу Аманду, которая вся так и блистает в крошечном черном платьице. Я, как принято, целую воздух у ее щек, а она просто застывает напротив нашего столика, глядя то на меня, то на Эда. Мне ничего не остается, как представить их друг другу.

Получается очень забавно: Эд встает и пожимает ей руку, а Аманда начинает тараторить что-то с идиотской улыбкой, хлопать ресницами и отчаянно кокетничать, так что мне, прямо скажем, становится за нее стыдно. Наконец она уходит, и я вздыхаю с облегчением.

– Кто это?

– Аманда Бейкер. Телеведущая.

– Ясно. Она знаменита?

– Не так знаменита, как ей хочется.

– Ха-ха! Хорошая шутка, Либби. Откуда ты ее знаешь?

– Я ее агент по связям с общественностью.

– Значит, ты можешь сделать ее знаменитой?

– Это замкнутый круг. Нельзя стать знаменитой, если про тебя не пишут газеты, но никто не хочет писать о ком-то, кого никто не знает. Но я стараюсь.

– Я редко смотрю телевизор, наверное, поэтому ее не узнал. Смотрю только новости.

– Что же ты делаешь вечером дома?

– Обычно работаю, слушаю музыку.

– Значит, если я скажу тебе, что влюблена в доктора Росса, ты даже не поймешь, о чем речь?

Его лицо вытягивается.

– Кто такой доктор Росс, Либби?

– Забудь, – смеюсь я. – Тебе не понять.

Еда вкусная, шампанское тоже, и мне нравится сидеть здесь и глазеть на звезды, – каждый раз, когда я шепотом сообщаю Эду, что вошла очередная звезда, он в недоумении смотрит на нее. Просто удивительно, что он понятия не имеет, кто все эти люди. Бога ради, здесь же полно настоящих звезд театра и кино, а Эд их никогда в жизни не видел!

– Либби, – говорит он, пока мы ожидаем кофе, – я думаю, ты потрясающая девушка. Я никогда не встречал такой, как ты.

– Спасибо. Правда? Почему ты так думаешь? – Понимаю, неприлично напрашиваться на комплименты, но не могу удержаться: после истории с Ником мне необходимо повышать самооценку.

– Просто ты такая яркая, энергичная, в тебе столько жизни. Мне очень хорошо с тобой, и... – он делает паузу.

– И? – тороплю я.

– Не знаю, стоит ли говорить об этом так рано, это, должно быть, звучит глупо, но ты мне очень, очень нравишься.

– Это не глупо.

– Нет, я серьезно. Ты мне очень нравишься.

– Ты мне тоже нравишься.

– Вот и отлично. По-моему, у нас с тобой что-то особенное.

Я улыбаюсь, – что я могу сказать? Мы же едва знакомы.

– Ты хочешь посмотреть мой дом? – спрашивает он на обратном пути.

– С удовольствием! – отвечаю я.

И это правда, потому что мне любопытно побольше узнать о нем, о том, где и как он живет. Мне хочется порыскать у него по дому и понять, получится ли у нас что-нибудь.

Нет, я не считаю, что мы предназначены друг для друга, но уже чувствую опасное желание все спланировать наперед. Сколько раз приходилось сидеть у себя дома и воображать, как выйду замуж за парня, с которым всего один раз сходила на свидание! И пусть я не влюблена в Эда, что мешает помечтать о свадьбе? Честно говоря, он особой роли в этой мечте не играет. Нет-нет, когда я воображаю день своей свадьбы, меня куда больше заботит платье, церковь, подружки невесты... А вот у жениха все время размытое лицо, он не имеет такого значения.

Свадьбу пока планировать не буду, но побывать у него дома все равно хочется.

Мы останавливаемся на широкой улице, и самое странное не роскошь и великолепие, а то, что здесь живет человек такого возраста, как Эд. Понятно, что он купил этот дом, рассчитывая завести семью, но мне кажется безумием жить в районе, где одни престарелые, когда ты еще молод. В любом случае, если мы поженимся, я бы хотела купить новый дом, начать вместе с нуля.

В холле пол сделан из черного и белого мрамора. Заметно, что Эд невероятно гордится своим домом. Он распахивает дверь, и я вижу самую грандиозную прихожую в своей жизни. Огромная, просторная, с великолепной лепниной на стенах и потолке, она совершенно пуста.

– Ммм, ты недавно переехал? – спрашиваю я.

– Нет, я живу здесь уже два года, – отвечает он.

– А где же мебель?

– У меня никак руки до этого не доходят, – пожимая плечами, говорит он. – И потом, я надеюсь, что моя будущая жена займется интерьером.

– Но ты мог бы нанять дизайнера.

– У меня был дизайнер! – возмущенно восклицает он, указывая на шторы с ламбрекенами и фестонами.

– О, понятно.

Он проводит меня наверх, в безупречно обставленную огромную спальню. Рядом с ней – просторная гардеробная со шкафами от стены до стены и отдельная ванная.

Следующая дверь ведет в кабинет, а наверху есть тренажерный зал, сауна и пустые спальни. Их много, очень много. Видимо, этот дом – бесконечная череда пустых комнат, и мне начинает казаться, что я попала в дом с привидениями, потому что совершенно очевидно, что в этих комнатах никто никогда не был. В доме нет тепла, он похож на музей, на выставочный зал, и мне становится как-то жутковато.

Мы спускаемся на первый этаж. Кухня отделана в деревенском стиле, и я издаю вздох облегчения, потому что здесь стоят диванчики, а французские окна выходят в сад. Судя по горам книг и журналов, разбросанных по комнате, Эд обитает именно здесь.

Тут довольно уютно. Конечно, я бы все переделала. Для начала выбросила бы сухие букеты, развешанные под потолком. Но, в общем, все не так уж плохо.

Эд готовит кофе, а я сижу, осматриваюсь и решаю, что бы изменила, если бы жила здесь. Я бы обила диваны яркой тканью в желто-синюю клетку, избавилась бы от отвратительного крашеного кухонного стола и поставила бы старинный сосновый, я бы...

– Тебе нравится? – прерывает Эд мои грезы.

– Твой дом?

Он кивает.

– Тут просто потрясающе, – отвечаю я, и это действительно так. Но я решаю не говорить о том, что он похож на морг. – Тебе не скучно бродить по такому огромному дому в одиночестве?

– Ты права, – говорит он и внезапно становится похож на заблудившегося маленького мальчика. – Иногда мне одиноко.

И клянусь, у него такой славный вид, что мне хочется его обнять.

Он подходит и садится рядом со мной на диван. Внезапно атмосфера становится напряженной, потому что я знаю, что он собирается поцеловать меня, но не уверена, что хочу этого. Я пытаюсь не встречаться с ним взглядом, пристально уставившись в кофейную чашку, потому что чувствую, что Эд смотрит на меня, и изо всех сил молю бога, чтобы он не поставил свою чашку на стол.

Он ставит чашку на стол. Его рука проползает по краю дивана, но пока еще не касается моей спины, и мне хочется с криком убежать отсюда, потому что в этот самый момент я совершенно ясно осознаю, что мне не хочется его целовать.

Надо сказать, это для меня незнакомое чувство. Если я решаю пойти с кем-то на второе свидание, так это потому, что я влюблена, и, представляя, каким будет поцелуй, молю Бога, чтобы он случился поскорее.

Помню, Джон не целовал меня аж до шестого свидания. На свидании номер четыре я была уверена, что сейчас это произойдет. Мы пошли в кино, он отвез меня домой, и, даже когда не захотел подняться на чашку кофе – сказал, что утром у него встреча, – я все равно с надеждой подставила губы. Но он лишь улыбнулся и поцеловал меня в обе щеки.

Через два свидания Джон приготовил мне ужин у себя дома. После ужина ястояла на кухне, помогала ему мыть посуду и думала: а может, он считает меня просто другом? Но тут он схватил меня и начал целовать, а через две минуты мы, уже охваченные страстью, занялись любовью прямо здесь же, на полу. И я помню свое отчаянное желание поцелуя. Так почему же сейчас мне так хочется, чтобы Эд держался от меня подальше?

Вдруг – я не понимаю, как это происходит, – он уже целует меня. Я очень бы хотела сказать, что это приятно, что у меня в животе все переворачивается и я внезапно чувствую, что влюбляюсь в него... Но это отвратительно. Слишком много языка. Слишком много слюны. Слишком много усов. Фу, меня чуть не стошнило.

Знаете, можно забыть, что такое мужчина, который не умеет целоваться, когда многие годы тебе такие не попадались. Я и забыла. И сейчас будто снова вернулась в свои тринадцать лет, когда меня тискали прыщавые мальчики, которые пытались быть похожими на взрослых мужчин, но понятия не имели, что и как делать.

Я шатнулась, едва поборов желание вытереть рукавом рот, и поклялась, что никогда и ничто не заставит меня еще раз поцеловать его. Даже «порше».

Но обниматься с ним мне нравится, он обнимает меня, и это даже приятно, по крайней мере было бы приятно, если бы я так не напрягалась при мысли, что он сейчас меня еще раз поцелует.

– Либби, – говорит он, уткнувшись носом мне в шею, – давай я отвезу тебя домой.

Что-что? По всем правилам он должен был попросить меня остаться, а я должна была отказаться! Что же это такое? Он должен умирать от желания, каждая клеточка его тела должна хотеть меня!

Да, да, я его совсем не хочу, но он все равно должен хотеть меня! И все же по крайней мере мне не придется больше с ним целоваться.

Мы садимся в машину, и на этот раз всю дорогу Эд держит свою руку на моем колене, но самое забавное, что это не сексуальный жест, так он вроде показывает, что я его собственность. Мне хочется, чтобы он убрал ее, но не представляю, как его об этом попросить, поэтому все время ерзаю на месте, кладу ногу на ногу и обратно, но все без толку.

– Когда мы увидимся снова? – спрашивает он, провожая меня до входной двери и все время держа за руку.

– Ну, на этой неделе я занята, – отвечаю я.

– О! – Его лицо вытягивается. – Вообще-то, я хотел пригласить тебя на бал.

– На бал? Какой бал? – В голове звучит голос моей матери: встречайся с ним, и, может, тебе понравится кто-то из его друзей.

– Мои друзья устраивают ежегодный бал за городом. Мне кажется, тебе там понравится, и я хотел бы, чтобы ты поехала со мной.

– Когда?

Он отвечает, что на следующие выходные, и я говорю, что с удовольствием поеду.

– У тебя есть подходящее платье?

– Подберу что-нибудь.

– Послушай, Либби, я надеюсь, ты не сочтешь это за наглость, но я бы хотел купить тебе что-нибудь особенное. Можно?

Что я, дура что ли? Конечно, можно.

– Если ты действительно этого хочешь, – отвечаю я.

– Очень. Пойдем по магазинам в субботу?

Мой мозг включается моментально. По магазинам в субботу. Никаких нежностей на публике, – значит, никаких поцелуев.

– Отлично.

– Хорошо! Увидимся в субботу. – Он обнимает меня за талию, и его голова снова приближается, но я ловко клюю его пару раз в губы, и это не так уж плохо. А потом с загадочной улыбкой исчезаю в дверях. Ничего, справилась, поздравляю я себя.

Но оказавшись дома, в безопасности в своей квартире, я думаю об этом поцелуе и тут – ничего не могу с собой поделать – начинаю вспоминать свои ощущения, когда Ник целовал меня; воспоминания захлестывают меня, и вот уже по щекам ручьями текут слезы. Боже мой, неужели я еще не наплакалась так, что на всю жизнь хватит?

Я скучаю по нему. Не могу ничего поделать – ужасно скучаю. И Эд, хоть он и милый, совсем не Ник и никогда им не станет.

Забавно, но иногда поплакать даже полезно. Когда я нарыдалась вволю, мне стало намного лучше. Понимаю, с Ником все кончено и к Эду я отношусь совсем по-другому, но, может, любовь и секс – это совсем разные вещи, может быть, со временем получится любить Эда. Может быть.

– Ни в коем случае. Нет смысла.

– Но он такой милый, Джулс! Может, со временем...

– Либби, он поцеловал тебя, и тебя чуть не стошнило. Что именно изменится со временем?

– Не знаю, – пыхчу я. – Может, мне надо привыкнуть к тому, как он целуется.

– Попробуй.

– Боже, ты только хуже делаешь!

– А что, что я должна сказать? Я говорю, чтобы ты забыла о нем, а ты отвечаешь, что он милый, поэтому я говорю, чтобы ты продолжала с ним встречаться, а ты отвечаешь, что я делаю только хуже. С тобой невозможно.

– Извини. – Я сворачиваюсь калачиком на диване.

Мы сидим у Джулс дома, на кухне.

– Что у вас тут происходит? – входит Джейми.

Наклоняется и целует меня в щеку; взъерошивает волосы Джулс и ставит чайник. Глядя на этот нежный жест, я вдруг чувствую себя ужасно одиноко.

Я тоже так хочу. Хочу, чтобы кто-то любил меня так сильно, что даже не мог бы пройти мимо и не прикоснуться ко мне, чтобы он боготворил меня, даже если я просто сижу в пушистых тапочках, ненакрашенная, с хвостиком на голове – как сейчас Джулс.

Мне уже до смерти надоело быть одной. Иногда я чувствую себя нормально и мне это даже нравится. Но сейчас – просто тошно. Мне двадцать семь лет, и я заслуживаю любви и того, чтобы жить в красивом доме, а не в паршивой квартирке в Лэдброук Гроув. Я заслуживаю, чтобы кто-то приносил мне цветы и покупал подарки. Я заслуживаю того, чтобы быть чьей-то второй половиной.

– Опять проблемы с мужчинами? – бросает Джейми через кухню.

– Естественно, – отвечаю я. – Как всегда.

Джейми приносит три чашки кофе и садится.

– Джулс говорила, что ты встречаешься с Эдом Макмэхоном. Повезло тебе, скажу я.

– Да, – постанываю я. – Но он мне не нравится.

– Жаль, – говорит Джейми. – Мне кажется, он неплохой парень. Может, со временем все изменится.

– Расскажи ему про поцелуй. – Джулс толкает меня в бок.

Я рассказываю про поцелуй и даже про язык, слюну и усы.

Джейми морщится.

– Честно говоря, Либби, мне кажется, ничего хорошего из этого не выйдет.

– Но зато, – прерывает Джулс, – в субботу он ведет ее по магазинам. За бальным платьем.

– Во всем есть свои плюсы, – говорит Джейми. – По крайней мере тебе останется дорогущий наряд на память.

В пятницу днем присылают очередной букет. Мне совсем не весело – я привыкла, что Эд дарит мне цветы, и воспринимаю это как должное. Моя квартира уже похожа не на цветочный магазин, а прямо на оранжерею.

Интересно, Бог вообще слышит меня? Типично, правда? До двадцати семи лет я мечтала встретить кого-то, кто бы обожал меня, и вот наконец нашелся такой человек, а я ни капельки не рада. Почему он мне не нравится? Почему я не могу заставить себя полюбить его? Может, я смогу. Посмотрим, что будет в субботу.

А пока я не собираюсь больше ничего ему посылать, потому что, честно говоря, не уверена, стоит ли мне поощрять его. Нет, пока не разберусь в своих чувствах, думаю, не стоит.