Текст книги "Наследник братвы (ЛП)"
Автор книги: Джейн Генри
Соавторы: Софи Ларк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 12
Клэр
Каким-то образом я вернулась на свое место. Пристегнулась. Ошеломленно смотрю вниз на ремень безопасности. Все кажется сюрреалистичным.
Я все еще чувствую огненную кожаную плеть на своей заднице и бедрах, но болезненные ощущения от наказания уже начали исчезать, сменившись теплотой.
Уверена, что это из-за оргазма.
Он перевязал порез на руке, который уже начал заживать, как будто у него есть какая-то сверхчеловеческая сила. Я, с другой стороны, все еще залечиваю свои раны.
– Этим ты занимаешься? – спрашиваю я тихим шепотом. Стараюсь, чтобы в моем голосе не было обиды.
Не знаю, куда мы направляемся, но эта дорога мне незнакома. Еще бы. Хотя уверена, что он с удовольствием потащил бы меня обратно в секс-клуб, но он стал мишенью и не может вернуться в одно и то же место дважды.
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает он. За окном сгущаются сумерки, светло-серо-голубые с меланхоличным оттенком. Его большая, грубая рука – та самая рука, которая довела меня до оргазма всего несколько мгновений назад – ложится на мое левое бедро. Он делает вдох. Интересно, осознает ли он, что сделал.
– Ну, в отношениях. Девушка бросает тебе вызов – ты наказываешь ее. Доминируешь над ней. Доводишь до оргазма. И так заставляешь ее подчиниться.
Такое забавное выражение – заставить кого-то подчиниться. Однажды я прочитала это в интернете и подумала, что это странно, но по какой-то причине сейчас это слово вполне подходит.
Почему мы говорим об этом? Почему я заговорила об этом? Я не хочу говорить о том, что он делал с другой женщиной, так же как не хочу снова чувствовать этот безжалостный укус его ремня.
По крайней мере, пока что.
Он ухмыляется. Мне нравится эта ухмылка.
– Нет.
– Константин, не ври. Ты лучше этого.
– Я же сказал тебе, маленькая птичка, я не вру. Говорю правду. Доминировал ли я над женщинами? Да, – грубая грань его акцента делает каждое слово резким.
Он пожимает плечами, прежде чем резко повернуть налево, и мы поднимаемся на небольшой холм.
– Шлепал ли я женщину раньше? Тоже да. Мне нравятся извращенные вещи, и мне нравится все контролировать. Это ты уже поняла.
Ах, да. Можно и так сказать.
– Но у меня нет отношений с женщинами, Клэр. Так что, нет. Ты знаешь, что мы с Рокси были помолвлены по договоренности, без любви. То, что мы здесь сделали, было лишь между нами, – он заезжает в гараж и останавливается на втором этаже в месте с надписью «частная парковка». На его лице задумчивое выражение, как будто он хочет сказать что-то еще, но не может заставить себя сделать это.
Он полностью поворачивается ко мне, вся сила его взгляда проникает внутрь.
– У нас были долгие дни. На одну ночь мы свободны от преследовавших нас по пятам адских псов, – он подавляет вздох, но я замечаю усталость, которая пересекает его черты.
Касаясь моей щеки с удивительной нежностью, он говорит:
– Сегодня вечером мы отдохнем.
Я киваю. Мысль о побеге или о том, чтобы добраться до моей семьи, стала далекой и приглушенной. Я сердцем чувствую, что его подставили. Что он не убивал Рокси. В том, как он допрашивал человека в подвале ранее, была искренность, которую нельзя отрицать. Но не только это. То, как он себя вел, вопросы, которые он задавал…
Если он виновен в ее убийстве, зачем ему проводить свое время так близко к месту своего краха? Если бы он был виновен в ее убийстве, он был бы сейчас так далеко отсюда, что они никогда бы его не нашли. У него есть деньги, связи и ресурсы. Но вот он здесь, прочесывает подбрюшье Пустоши в поисках человека, ответственного за смерть Рокси, потому что он невиновный.
Я верю Константину. На самом деле, я даже верю, что я для него особенная. И все же…
– Что? – спрашивает он, мгновенно замечая смятение, которое я пытаюсь скрыть. – Говори, Клэр. Скажи мне, что тебя беспокоит.
Сделав глубокий вдох, я признаю:
– Я знаю, что это был брак по договоренности. Но ты, кажется… очень хотел отомстить за нее.
Константин вздыхает. Впервые вижу на его лице нечто большее, чем усталость; вижу глубокую печаль. Это ранит меня до глубины души.
– Я не мщу за Рокси, – признается он. – Я мщу за нашего ребенка.
Мое сердце падает, как камень.
– Она была беременна? – шепчу я.
– Да. Всего два месяца, но она носила моего сына и наследника.
– Мне так жаль. Этого не было в отчете…
Он горько смеется.
– Меня не обвиняли в этом убийстве. И никто не заплатит за это, если я не заставлю их заплатить.
Мое сочувствие подобно водовороту, разрушающему изнутри. Я не знаю, что сказать. Я ничего не могу сказать, чтобы утешить его.
Вместо этого я просто вкладываю свою руку в его и крепко держу.
Константин сжимает в ответ, достаточно сильно, чуть не раздавливая пальцы.
– Пусть это тебя не беспокоит, маленькая птичка, – говорит он. – Это мое бремя.
Большие окна открывают нам вид из парковки. Мы подъехали к зданию такого размера и величия, что я пораженно поднимаю глаза.
– Где мы? – спрашиваю я, медленно выбираясь из машины. Мой голос замирает от благоговения, когда я вижу роскошный коридор. Я много путешествовала со своей семьей и никогда не видела такой роскоши, как эта. Полы выложены сверкающим мрамором с золотыми акцентами, из динамиков над головой звучит тихая музыка, а двери лифта поблескивают. На столах стоят большие вазы с ароматными свежими розовыми и белыми цветами, а охранники в форме кланяются.
– Сюда, сэр, – говорит Константину один из охранников.
Взмахом руки лифт бесшумно открывается, открывая роскошный бордовый ковер и встроенное освещение над зеркалами. Картина роскоши.
– Общественный или частный, сэр? – осунувшееся лицо мужчины не выражает никаких эмоций. Он либо не знает, кто такой Константин и чем он занимается, либо у него есть отличный способ скрыть это.
– Частный, спасибо, – я замечаю, как он сует охраннику сложенные купюры, прежде чем ведет меня к лифту. Дверь плавно закрывается перед нами. Я моргаю, уставившись на свое блестящее отражение. Мои щеки порозовели, глаза блестят. При воспоминании о том, что заставило меня покраснеть, румянец становится еще гуще.
– Это частный лифт в отеле, – говорит Константин мне на ухо. Ах, уединенный вход, которым могут пользоваться политики или известные музыканты. Он кладет руки мне на талию, притягивая ближе к себе. Я чувствую, как его член прижимается к моей заднице.
– Тебя возбудило мое наказание? – спрашиваю я хриплым голосом, который не узнаю как свой собственный.
– Ты, блять, понятия не имеешь насколько, маленькая птичка. У меня очень сильно встал, когда я наказывал тебя, а ты боролась и извивалась. Но когда твой рот открылся, пока ты кончала, меня добило… с тех пор я мучительно тверд.
Я краснею.
– Это не совсем справедливо.
– Никогда не говорил, что это так.
Дверь лифта открывается, показывая роскошный коридор, похожий на тот, что находится внизу, с богатой золотой отделкой. Сверкающий мрамор, толстый плюшевый ковер, цветы в больших, щедрых вазах, чарующий аромат.
Он хочет отдохнуть.
Ночь, свободная от драк с людьми, от того, чтобы прятаться от погони и выяснить, кто несет ответственность за смерть Рокси – и ужасную потерю его ребенка. Ночь отдыха от того, чтобы нести на себе всю тяжесть.
Его большая, грубая рука находит мою, когда мы идем по коридору. Каждый шаг отдает в саднящие ягодицы. Я до сих пор не могу поверить, что у него хватило наглости так меня выпороть. Все еще не могу поверить, что мне… понравилось? Разве? Ну, нет. Это было слишком больно, но… то, как я кончила – это уже другая история.
Невозможно сказать, где я нахожусь. Я путешествовала, но никогда не был в Пустоши, а за пределами собственно города слишком много отелей, чтобы их сосчитать. Однако вопрос остается открытым. Если бы я знала, где нахожусь, попыталась бы я сбежать? Нет. Сейчас я зашла слишком далеко. Я должна помочь ему найти убийцу Рокси. И если это мой отец… не могу даже думать об этом.
С быстрым щелчком карточки дверь отпирается. Он толкает ее внутрь и тянет меня за собой.
– О боже мой, – выдыхаю я, когда он впускает меня. Я раньше жила в роскоши, но это потрясающе. Удобная мебель, комната оформлена в естественных тонах с великолепными акцентами. Тут примерно еще пять комнат, одна ванная, похожая на спа, и одна с джакузи и баром на балконе.
– Вау. Это невероятно. Ты был здесь раньше?
Он оглядывается вокруг и пожимает плечами.
– Нет. Отелем владеет отец Эммануэля.
– Ах. Значит, ты здесь в безопасности?
Его брови немного приподнимаются.
– Да, мы здесь в безопасности. Люди у двери, которые впустили меня – охрана братства. Никто не доберется до нас через них.
Я замечаю в нем усталость. На костяшках его пальцев все еще видны слабые следы крови после допроса Найла Магуайра, и есть несколько рваных ран, которых я раньше не видела.
– Пойдем, Клэр, – он протягивает мне руку, его большая ладонь обращена вверх. Ждет меня.
Я делаю шаг к нему и провожу ладонью по его руке. Так нежно, что сначала едва замечаю, он притягивает меня к себе и целует в щеку.
– Милая девочка, – шепчет он мне на ухо. – Милая, красивая, прелестная девочка.
Не знаю, что его так восхищает во мне.
Я все еще вижу обычную девушку, которая немного измождена после всего, что произошло. Я не та, кем он должен интересоваться или гордиться. Я настолько проста, насколько это вообще возможно. И все же, когда он смотрит на меня…
Делаю шаг к нему. Его тяжелые руки мягко ложатся мне на плечи.
– Ты выглядишь озадаченной, Клэр. Что такое? – его брови хмурятся, пока он ждет ответа. Я вздрагиваю, вспоминая, что он сделал в последний раз, когда я удостоилась такого сурового взгляда.
Качаю головой, но он заставляет меня посмотреть на него, схватив за подбородок.
– Ах, ах, маленькая птичка. Я задал тебе вопрос.
В его тоне есть нежные отголоски, отчего мое сердце бьется быстрее. Я все еще не оправилась от наказания, которое получила за непослушание.
– Ты для меня загадка, – говорю я прямо. Это правда. Он такой жестокий и порочный, но в нем есть и нежная сторона, которую, держу пари, очень, очень немногие видели…
Он не спрашивает меня почему и не подвергает сомнению мое заявление. Он только вздыхает и кивает.
– Понимаю.
– Правда?
– Конечно. Все отношения в моей жизни, от родителей до друзей, были сложными по одной и той же причине.
Я не подвергаю это сомнению. Я верю ему.
Его телефон вибрирует в кармане.
– Стой тут.
Не двигаюсь. Едва дышу. После сегодняшнего дня я физически не в состоянии бросить ему вызов.
И вот так просто нежная сторона Константина исчезла, ее место занял безжалостный убийца. Он ругается по-русски, затем задает несколько вопросов глубоким, резким голосом, в котором звучит властность. Ничего не понимаю, но все равно дрожу.
Я отворачиваюсь от резкого звука его язвительных слов, но он хватает меня сзади за футболку и притягивает к себе. Мое тело врезается в его. Он выключает телефон и швыряет его. Я ахаю, но тот приземляется на кучу подушек на большом, пушистом диване. Он заглушает мой вздох поцелуем.
С резким стоном его язык касается моего, и мое тело сотрясается от удовольствия, как будто вспоминая отголосок недавнего оргазма. Его пальцы запутались в моих волосах и причиняют болезненный, эротический толчок, который проникает глубоко в мое сердце. Я стону, и это только больше подбадривает его.
Сжав пальцы, он оттягивает мою голову назад, и когда мой рот открывается в судорожном вздохе, он углубляет поцелуй. Возможно, у Константина и есть нежная сторона, но в этом поцелуе проявилась другая. Его губы кусаются, пальцы тянут, тело прижимает мое к своему, как будто он хочет проглотить меня целиком. И мое тело реагирует, как будто я интуитивно знаю, что будет дальше.
Его рот перемещается от моих губ к подбородку, неторопливо, но настойчиво, в то же время он быстро раздевает меня.
– Я хочу тебя обнаженной, маленькая птичка. Я хочу тебя видеть. Хочу попробовать тебя на вкус. Хочу поглотить тебя.
Я почти стону только от его слов, быстро помогаю ему раздеть меня. Сброшенная одежда валяется у моих ног, и когда я стою перед ним обнаженная, он с минуту любуется мной.
– Чертовски красиво, – говорит он, его глаза светятся удивлением и похотью. Я задыхаюсь, когда его огромные руки обхватывают мою ноющую задницу и сжимают. – Все еще болит, Клэр? Скажи «нет», и я снова разожгу этот огонь для тебя, – предупреждает он.
– Ох, я просто умираю, – бормочу я, что вызывает у меня кривую улыбку. Я чувствую себя странно, ведь он все еще полностью одет, как будто это подчеркивает наш дисбаланс в силе.
Он хлопает ладонью по моей заднице, что причиняет адскую боль, затем обхватывает и дергает меня вверх. Мои ноги инстинктивно обвиваются вокруг него. Мое тело в огне. Моя голова откидывается назад, и он проводит языком по моей шее, груди, его массивные руки твердые, но нежные. Мы идем в спальню. Я смутно вижу большое окно и мерцающий свет, а когда мы входим в комнату, то вижу огромную кровать.
С неохотой он снимает меня со своего тела и ставит на пол. Его голос грохочет, как битое стекло.
– Раздень меня, птичка.
Я тянусь к его рубашке и задираю ее, ткань комкается в моих пальцах. Она падает на пол. Я никогда не была с ним так близко, и ничего не могу с собой поделать. Открываю рот, провожу пальцами по его телу, его точеным плечам, мускулистым рукам. Опираюсь на его плечи, обхватываю его руками, наклоняюсь ртом к его груди и провожу языком по его соску.
– Боже, – проклинает он. Улыбаюсь про себя, когда его штаны натягиваются от силы эрекции. Сжимаю бедра вместе, сердце болит от желания почувствовать его в себе.
Облизываю губы и медленно опускаюсь на пол. Мягкий, бархатистый ковер касается колен. Мои пальцы дрожат, когда я тянусь к пряжке ремня. Помню, как ему понравилось, когда я отсосала у него, и не терпится попробовать снова. Я никогда раньше не делала этого для мужчины, и промокла, просто услышав, как он стонет от удовольствия. Расстегиваю его ремень так быстро, как только могу, затем снимаю его с петелек. Собираюсь бросить его на кровать, но он забирает ремень у меня из рук.
– Ах, ах, Клэр. Отдай это мне.
Я замираю. Он же не будет шлепать меня сейчас? Нет. С лукавым блеском в глазах он надевает его мне на голову и затягивает петлю на моей шее. Пульс учащается. Что он делает?
– Сними.
Дрожащими руками я расстегиваю его штаны и спускаю их. Его эрекция поднимается. Я тяжело сглатываю, охваченная безудержным вожделением. Тянусь к его боксерам и спихиваю их вниз, обхватываю его толстый, покрытый венами ствол и наклоняюсь ближе. Провожу языком по самому кончику, а затем громко стону от соленого вкуса.
Закрываю глаза и полностью беру его в рот, как раз в тот момент, когда он затягивает ремень вокруг моей шеи. Я могу дышать, но мне нужно сосредоточиться. Опьяняюсь от возбуждения и слегка задыхаюсь, но единственное, что я могу чувствовать прямо сейчас, – это порочная, ни с чем не сравнимая похоть, которая течет по моему телу подобно току. Я посасываю и дразню, прежде чем провести ртом по его стволу, снова и снова.
Мне нравится, как он затягивает самодельную петлю на моей шее, предупреждая о том, насколько он опасен, как близко к краю безумия мы катаемся. Мне нравится чувствовать его свободную руку в волосах, дергающую и направляющую мою голову, чтобы доставить ему удовольствие.
– Хватит, – скрежещет он. – Я хочу быть в твоей киске, когда кончу.
Ремень обвивается вокруг меня, и он быстро снимает его и отбрасывает в сторону.
– Вставай, – приказывает он, рывком поднимая меня на ноги. Раздраженный моей медлительностью на дрожащих ногах, он поднимает меня и несет в маленькую комнату – чулан? Он включает свет, и комнату слабо освещает. Я ахаю. Это что-то вроде гардеробной, украшенной зеркалами. Здесь нет ни стен, ни окон, только зеркала.
Не говоря ни слова, он берет мои руки и прижимает их к одному из зеркал, стоя позади. Поверхность прохладная. Своей ногой он мягко толкает мою внутреннюю часть икры.
– Раздвинь ножки для меня, – моя киска сжимается. Блять.
Я смотрю в зеркало, когда он занимает позицию, его огромные, покрытые татуировками пальцы так контрастируют с кремовой белизной моих бедер. Я полностью обрисована грубым, мускулистым, татуированным альфа-самцом.
Мои руки перед собой, ноги раздвинуты, он направляет свой член в меня. Его глубокий, мужской стон делает меня невероятно влажной. Я не могу дышать. Не могу думать. Только чувствовать и наблюдать.
Его глаза удерживают мои в зеркале, когда он скользит внутрь. Это восхитительное чувство, не похожее ни на что, что я когда-либо испытывала раньше. Я наполнена им. Так идеально и блаженно наполнена.
– О Боже, – бормочу я, когда он двигает бедрами. Удовольствие пронзает мое тело, а я еще даже не достигла оргазма. Этот ракурс, его размер и мое безумно возбужденное тело…
– Не двигайся, – приказывает он, предупреждающе хлопая по бедру.
Я стону в ответ, как раз когда он толкается. Снова и снова он посылает волны эйфории по моим конечностям, ни разу не отрывая взгляда.
– Ты моя, – твердит он, подводя меня к самому краю. – Моя, черт возьми.
Он удерживает мой взгляд с последним толчком, который чуть не раскалывает на части. Я вскрикиваю, интенсивность оргазма слишком велика. Полный экстаз, пронизанный каждым нервом. Он рычит, освобождаясь; его пальцы, сжимающие мои бедра, причиняют боль, но я не хочу, чтобы он останавливался. Это все, что мне нужно.
– Да, – стону я, мое тело содрогается от спазмов чистого, неподдельного блаженства, эхом отдающихся во мне. – Константин. Да.
Глава 13
Константин
Интересно, что Клэр имела в виду, когда сказала «да»?
Соглашалась ли она с тем, что принадлежит мне, или она просто потерялась в своем оргазме?
У меня были планы на Клэр. Я намеревался использовать ее как оружие против ее отца.
Но чем больше времени я провожу с ней, тем меньше мне хочется поторговаться ее жизнью.
Я вообще не хочу ее отдавать.
Никогда не испытывал подобного влечения.
На ощупь ее кожа не похожа на обычную человеческую – шелковистая текстура так же непохожа на кожу других женщин, в сравнении как бархат и шерсть. Ее запах опьяняет меня. И хватка ее киски вокруг моего члена как будто создана лишь для меня.
Ее природное упрямство против потребности понравиться мне – восхитительная дихотомия, которую я не могу не использовать. Мне нравится, как она пытается сопротивляться, но лишь беспомощно тонет в желании, равном моему собственному.
Она спит, а я наблюдаю за невинной пустотой ее дремлющего лица, за тем, как поднимаются и опускаются ее изящные плечи.
Она голая под простыней.
Я уже жажду снова обнажить это тело, от которого кровь приливает к моему члену еще до того, как я прикасаюсь к ней.
Мне требуется вся сила воли, чтобы оставить ее в покое.
Вместо этого я обдумываю свой следующий шаг.
Юрий разыскал поставщика этого дорогого вина. Очевидно, его доставили к нам домой в тот день, когда Рокси откупорила его. Она была дурой, приняв подарок, не подтвердив отправителя, и я был дураком, выпив его с ней, не осознавая, что Рокси никогда бы не потратила столько собственных денег на вещь без бриллиантов.
Очевидно, мне нужно найти отправителя вина. Настоящего отправителя, а не то дерьмовое имя, которое было написано на счете или квитанции.
Я объясняю это Клэр, когда она наконец просыпается.
– Я пойду с тобой, – быстро говорит она.
– Думаешь, заложница сама решает, куда ей идти и где оставаться? – говорю я. – Помнишь, когда я был в Десмаксе, а ты сидела по другую сторону стола? Теперь все наоборот.
Клэр хмурится.
– Это не моя вина, что ты был в тюрьме, – говорит она. – И разве тебе не нужна моя помощь? – она колеблется. – Я думала, именно поэтому ты держал меня с собой…
Я вижу страх в ее глазах. Осознание того, что у меня могло быть много причин удерживать ее, и большинство из них неприятные.
– Никто не причинит тебе боль, – говорю я ей грубо.
– Никто, кроме тебя, – говорит она, следы от ремня все еще видны на ее заднице и бедрах.
– Делай, как я говорю, и больше не будет повода для наказания, – рычу я.
– Я пойду, – говорит Клэр, ее волевой дух снова поднимается. – Я хочу пойти с тобой.
– Зачем?
– Хочу знать правду, – твердо говорит она. – Если мой отец действительно способен посадить невиновного человека в тюрьму… тогда я хочу знать.
– Ну, – говорю я. – Невиновным его не назовешь.
– Невиновный в этом конкретном преступлении, – говорит Клэр с тенью улыбки на губах.
– Ты думаешь, что хочешь узнать, Клэр… но правда может быть болезненной. Разрушительной. Это не просто убьет будущее… а уничтожит даже приятные воспоминания в твоем сознании, изменяя все, что было раньше.
Клэр обдумывает это, ее лицо напряженное и мрачное.
– Я понимаю, – говорит она. – И все равно хочу знать.
– Ты можешь пойти со мной, – соглашаюсь я. – Но на этот раз никакого вмешательства.
После минутного колебания она кивает.
В нашем номере есть туалетные принадлежности и свежая одежда – на этот раз одежда действительно куплена для Клэр, а не позаимствована у сестры Юрия.
Я включаю воду в душе, все пять кранов. Комната наполняется паром, вода льется сверху дождем.
Я намеревался позволить Клэр принять душ первой, но как только вижу ее обнаженное тело, скользкое от мыла, то присоединяюсь к ней.
У нее отметины повсюду, не только на заднице. Я не был нежен прошлой ночью.
Возможно, вспомнив об этом, она намыливает мочалку и начинает мыть мое тело, нежно и бережно, как служанка. Надеясь доставить мне удовольствие.
Ее прикосновение в сочетании с горячей водой феноменально расслабляет. Я прислоняюсь к прохладному стеклу, позволяя ей намыливать мою грудь, живот и даже член. Он набухает, когда она моет мои яйца, которые тяжело ложатся на ее ладонь.
Клэр опускается на колени, чтобы вымыть мои ноги и даже верхушки ступней.
Есть что-то невероятно эротичное в ее склоненной голове, ее стройных плечах, ее внимательных прикосновениях. Она прикусывает край губы. Уверен, что если бы я прикоснулся к ее половым губкам, то обнаружил бы, что они мокрые не только от воды. Ей это нравится так же сильно, как и мне. Опускаясь передо мной на колени, ее сердце бьется быстрее.
Теперь мой член торчит прямо.
Клэр смотрит на меня, ожидая приказа, чтобы положить его в рот.
Вместо этого я говорю:
– Иди, сядь на ту скамейку.
Сбитая с толку, Клэр встает и занимает новую позицию на скамейке в душе.
Теперь это я преклоняю перед ней колени. Что-то новое в моем опыте.
Клэр была такой хорошей девочкой, она заслуживает награды.
И я тоже хочу вкуса этой сладкой киски.
Раздвигаю ее колени, обнажая ее влагалище.
Пальцами исследую ее самые интимные части.
Клэр краснеет, поднимая руку, как будто хочет оттолкнуть меня, но она знает, что лучше не пытаться остановить меня.
Когда ее половые губки приоткрыты, я вижу гладкий маленький бугорок ее клитора, крошечный и изысканно чувствительный. Провожу по нему подушечкой большого пальца. Ее колени пытаются сжаться вместе, но мои плечи не позволяют. Ее бедра дрожат, и она откидывает голову на стенку душа, тихо дыша.
Ее соски напряглись.
Я наклоняюсь вперед, прижимаясь ртом к ее влагалищу. Вдыхаю ее аромат, едва различимый сквозь мыльный пар, но тем не менее присутствующий – сладкий, насыщенный мускус, тоньше любых духов.
Провожу языком по ее щели, танцуя кончиком по клитору.
Теперь она ничего не может с собой поделать: она запускает руку в мои волосы и беспомощно стонет, прижимая мое лицо к своей киске.
Я лижу ее клитор долгими, ровными движениями, протягивая руку, чтобы погладить ее мыльную грудь. Прошлой ночью я был груб с ее сосками, покусывал и теребил их, пока она не начинала кричать.
Сегодня я нежно массирую ее грудь, провожу ладонями по соскам, заставляя ее стонать глубоко и беспомощно, как будто она готова на все, лишь бы я продолжал.
Кладу ее бедра себе на плечи, руки под ее попку, и одним движением встаю, поднимая ее в воздух.
Теперь она совершенно беспомощна, в ловушке на моих плечах, ее руки вцепились в мои волосы. Я погружаю свой язык глубоко в нее, а клитор трется о мое лицо.
Ее вздохи головокружительны и полны страсти. Уверен, что у нее кружится голова от жары в душе, вода льется прямо ей на голову, пар наполняет легкие.
Тем не менее, она прижимается бедрами к моему лицу, мои пальцы погружаются в мягкую плоть ее ягодиц, пока я трахаю ее своим языком.
Она начинает кончать. Я чувствую прилив феромонов, восхитительную химическую алхимию ее кульминации. Я прижимаюсь к ее клитору, выпивая каждую каплю ее сладости, пожирая ее.
Когда проходит первая волна, я хватаю ее за талию и скольжу вниз по своему телу, опуская ее на свой член. Она ахает, когда я проникаю в ее набухшую, чувствительную киску, ее бедра обвиваются вокруг моей талии, руки обнимают шею.
Мы трахаемся лицом к лицу, что я делаю почти так же редко, как делаю куни. Я целую ее, позволяя ей ощутить собственную сладость, задержавшуюся у меня во рту. Ее губы мягкие и припухшие, язык теплый.
Она начинает кончать снова, почти без перерыва, и я ловлю себя на том, что тоже кончаю, без предупреждения, без контроля.
Обычно мне приходится приложить усилия, чтобы кончить, я люблю трахаться жестко и агрессивно. Этот оргазм овладевает мной без согласия. Я взрываюсь внутри нее прежде, чем понимаю, что происходит. Сила происходящего настолько велика, что у меня слабеют ноги; я едва могу держать нас обоих.
Я толкаюсь в нее, все еще целуя, все еще глядя в эти большие темные глаза.
Знакомое чувство пронзает меня. Чувство грандиозности и правильности, которого я никогда не испытывал во время секса.
Это почти пугает меня.
Я опускаю ее, вырываясь, все мое тело дрожит.
– Что? – говорит Клэр. – Что не так?
– Ничего, – говорю я грубо.
Я не могу смотреть на ее лицо, раскрасневшееся от жара и удовольствия. Она сияет, как богиня. Не могу смотреть на нее.
– Одевайся, – приказываю я. – Пора идти.
***
Клэр спокойна, когда мы едем на винодельню.
Знаю, что она обеспокоена моей резкой сменой настроения. Почувствовала ли она то же самое? Поняла ли она, что, когда я посмотрел в ее глаза, мне показалось, что моя грудь разорвется, если я не отведу взгляд?
Винодельня находится в шикарной части Пустоши, районе, куда мне действительно не следовало бы ехать при данных обстоятельствах. Я должен был послать Юрия или Эммануэля, чтобы они справились с этим поручением, но не хочу этого делать – я начинаю испытывать странное чувство паранойи, относительно круга людей, которым доверяю.
Чувствую себя явно не в своей тарелке, паркуясь перед зеленым тентом с витиеватой надписью «Изысканное вино и цветы Бальдаччи».
Грузовик доставки также припаркован у входа – тот же темно-зеленый фургон, который, по словам Юрия, был замечен возле моего дома в день смерти Рокси.
Я протискиваюсь через парадную дверь, серебристые колокольчики звенят над головой, предупреждая владельца магазина, который торопливо выходит из задней части, одетый в накрахмаленный белый фартук, его темные волосы аккуратно причесаны, а на носу очки. Аромат свежих цветов смешивается с более насыщенными запахами красного вина и шоколада.
– Добро пожаловать! – говорит он. – Что я могу для вас сделать?
Его глаза скользят по чернилам на моих открытых участках кожи. Интересно, знает ли он, что я из Братвы.
– Скажите, кто прислал бутылку «Шато Марго» в мой дом пятого марта.
Владелец магазина хмурится, его густые черные брови сходятся в одну сплошную линию над крючковатым носом.
– Боюсь, это совершенно невозможно, сэр…
Одним движением я хватаю его за горло, швыряя о ближайший винный стеллаж. Несколько бутылок падают со своих мест и разбиваются о кафельный пол, заливая наши ботинки потоком едкого вина.
Я чувствую, как Клэр напрягается позади меня, но на этот раз она не пытается вмешаться.
– Ты скажешь мне именно то, что я хочу знать, или я разобью каждую гребаную бутылку в этом магазине о твою голову и подожгу все это место, – рычу я.
– Но мы… мы… мы не продаем Шато Марго! – бормочет он, его лицо быстро синеет.
– Константин, – бормочет Клэр, дергая меня за руку.
Я разворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть тощего паренька в таком же белом фартуке, выскальзывающего из боковой двери.
Я бросаю владельца магазина и бегу за ребенком. Он пытается вставить ключ в дверь фургона доставки, но когда видит, что я несусь за ним на максимальной скорости, он роняет ключи и вместо этого убегает по тротуару. Я мчусь за ним, ботинки стучат по асфальту, бегу со скоростью и силой полузащитника регби.
Догоняю парня, врезаюсь в него и сильно сбиваю с ног.
Он уже просит и умоляет, падая на бетон, его руки подняты в защите.
К сожалению, это не тот район, где никто не осмелился бы вмешаться в подобную драку – его крики привлекают покупателей из соседних магазинов. Я вижу, как несколько человек лихорадочно набирают на своих мобильных телефонах три цифры, безусловно, 911.
В этот момент темно-зеленый фургон с визгом подъезжает к обочине, Клэр высовывается из окна со стороны водителя, крича:
– Садись!
Я поднимаю парня за кофту и запихиваю его в кузов фургона, в полудюжину недоставленных букетов и нескольких ящиков вина.
– Веди! – кричу я Клэр.
– Куда?
– Куда угодно!
Я поворачиваюсь к парню.
– У тебя есть один гребаный шанс, ровно один, сказать мне, кто нанял тебя доставить бутылку Шато Марго в мой дом.
Парня трясет так сильно, что у него стучат зубы, и длинная царапина на лице кровоточит.
– Я не знаю его имени, клянусь, он принес вино, заплатил мне двести баксов, чтобы я его отвез, прости, чувак, я понятия не имел, что оно было отравлено или что-то в этом роде, я позже увидел новости о девушке, она была такой милой, когда я привез его, она даже дала мне чаевые, я бы никогда этого не сделал, если бы знал, прости!
Я смотрю на этого парня в полном недоумении, понимая, что он, должно быть, наблюдал, как меня осудили за убийство, которое он совершил невольно.
Я бы хотел свернуть его тощую шею.
Но он неверно истолковал факты – в вино было подмешано снотворное, оно не было отравлено. Я потерял сознание на полу. И Рокси умерла гораздо более ужасным способом.
– Кто тебе заплатил? – рычу я. – Расскажи все, что знаешь.
– У него были темные волосы, э-э, может быть, лет тридцати, одетый в пальто, обычное черное пальто…
– Обычное пальто? – шиплю я.
Я действительно, действительно хочу убить этого парня. Это самое тупорылое описание, которое я когда-либо слышал.
Вместо этого я вытаскиваю свой телефон из кармана и открываю профиль Рокси в Инстаграме.
Ненавижу социальные сети и никогда не позволял Рокси публиковать ни одной фотографии меня или нашего дома.
Но если пролистать далеко назад, то можно увидеть множество фотографий Эвана Портера.
