Текст книги "Лето в Эклипс-Бэй"

Автор книги: Джейн Энн Кренц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11

– Чего, черт возьми, ты ждешь от меня? – проворчал Салливан в трубку. – Я тут пытаюсь заниматься слиянием.

– Горько сообщать тебе это, – прорычал Митчелл на другом конце телефона, – но моему внуку и твоему сыну не нужна помощь, чтобы завершить объединение «Мэдисон и Харт». Они оба управляли своими компаниями много лет. Они знают, что делают. Ты просто мешаешь, стоя у них над душой там, в Портленде. Оставь их в покое и обрати внимание на более важные вопросы.

– Более важные вопросы? Никогда раньше не слышал, чтобы ты употреблял столь изысканные фигуры речи, Митч.

– Должно быть, подхватил их от одного из красноречивых Хартов. Послушай, у нас в Эклипс-Бэй возникла проблема.

Салливан откинулся на стуле и стал разглядывать панораму за окном временного кабинета, который его новый зять, Гейб Мэдисон, ему предоставил. Офис «Мэдисон Коммершл», которая вскоре превратится в «Мэдисон и Харт», был расположен на верхних этажах портлендского офисного здания. Со своего места он мог видеть, как по реке Уилламет плывут суда.

Летний день был солнечным и теплым. Синоптики предсказывали жару на улицах города, но большую часть своего времени в эти дни он проводил Фениксе. Он знал, что такое жара, и это была не она.

– Мне кажется, что это у тебя проблема, Митч, – сказал он, и помолчал недолго, обдумывая более важные вопросы. – А не у меня. Именно ты решил взять на себя заботу о внучатой племяннице Клаудии Баннер.

– Проблема, которую мы обсуждаем касается твоего внука, – парировал Митч. – Я же сказал тебе, что не буду стоять в стороне и не позволю ему…

– Заткнись. – Салливан внезапно поднялся со стула.

Сжимая телефон в руке, он подошел к окну. – Не нужно повторять это еще раз.

– Не нужно повторять чего? – невинно поинтересовался Митчелл. – Что я не позволю Нику втянуть Октавию в связь, а потом бросить ее, когда он решит, что хочет заменить ее какой-нибудь другой дамочкой?

– Ты говоришь о моем внуке. – Рука Салливана яростно сжала трубку, но ему удалось не повысить голоса. – Он не бабник, черт побери.

– Вот как? Тогда почему он не нашел себе хорошую женщину за последние четыре года и не остепенился снова? Ведь именно так поступаете вы, Харты, разве нет? Женитесь и не разводитесь?

– Да, Митч. В отличие от безупречного примера семейных ценностей, который ты подал своим внукам своими тремя или четырьмя женами и Бог знает сколькими романами, мы, Харты действительно уважаем семейные ценности.

– Не впутывай в это моих внуков.

– Трудно не делать этого, ведь они женаты на моих внучках.

– С семейными ценностями у Гейба и Рейфа все в полном порядке, и тебе это известно. Лилиан – страсть Гейба, а Ханна – Рейфа. Ничто не может встать между Мэдисоном и его страстью. Эти два мальчика женаты на всю жизнь.

– Так было и с Ником, – тихо произнес Салливан.

На линии воцарилось молчание.

– Вот где настоящая проблема, – продолжил Салливан. – Ник знал, что женится на всю жизнь. Он не смирился с потерей Амелии. Он не бессердечный, просто старается себя защитить.

– Послушай, я знаю, ребята здесь, в Эклипс-Бэй, любят говорить, что ее смерть разбила Нику сердце. – В голосе Митчелла послышалось грубоватое сочувствие. – Полагаю, это правда, учитывая то, что он – Харт и все такое. Но это не оправдание, чтобы играть в веревочку с такой милой девушкой как Октавия. Она тоже хлебнула горя, черт возьми. Но в отличие от твоего внука, не думаю, что она достаточно сильна, чтобы защитить себя.

– Поэтому ты решил сделать это за нее?

– Кто-то же должен делать это. Не похоже, чтобы у нее имелась семья для выполнения этой задачи.

Салливан помедлил. – Хорошо, твоя точка зрения ясна.

– Нужно прояснить еще одну, пока я здесь, – решительно произнес Митчелл. – Твой внук провел прошлую ночь у нее.

Это заставило Салливана задуматься. – Всю ночь?

– Ну, может, не всю ночь…

Салливан слегка расслабился. – Так я и думал.

– Но абсолютно очевидно, что эти двое крутят роман.

– Очевидно для тебя, может быть.

– Да, очевидно для меня. Видел бы ты, как Октавия бросилась на помощь Нику сегодня днем, когда я загнал его в угол у пирса.

– Что, черт возьми, ты, по-твоему, делаешь, загоняя в угол моего внука?

– Я хотел убедиться, что он понимает, что не может поступить с Октавией как с остальными.

– Проклятие, Митч… – Салливан внезапно замолчал и вернулся к другой части комментария Митчелла. – Что ты имел в виду, когда сказал, что Октавия бросилась на его защиту?

– Она заявила, что он вроде как работает на нее.

– Ник? Работает на Октавию Брайтуэлл? И кем же, черт побери?

– Играет в частного детектива, вроде бы. Как тот парень из его романов.

Салливан героически попытался ухватиться за остатки логики, которая окончательно покинула разговор. – Зачем Октавии понадобился сыщик?

– Это долгая история. Ту картину, которую Фургартон оставил Эй-Зед, Вирджилу и Герольдам, прошлой ночью украли из ее магазина.

– Что она делала у нее в галерее? Хотя, Бог с ней. Я так понимаю, она сообщила Вэлентайну?

– Конечно. Но он сосредоточился на Герольдах, а она думает, что он ищет не в том месте. И Эй-Зед с Вирджилом тоже.

– Поэтому она наняла Ника. – Салливан опустился на уголок своего письменного стола и попытался переварить информацию. – И он согласился это расследовать?

– Похоже, что так.

– Странно.

– Как я уже сказал, у нас здесь творится черти что, Салливан. Неприятно это признавать, но думаю, чтобы все уладить в этот раз, мне понадобится помощь.

– Погоди минутку…

– Буду держать тебя в курсе.

Связь с Митчеллом прервалась.

Салливан очень медленно потянулся через стол и набрал другой, такой же хорошо знакомый номер. Ему нужен был совет человека, чьей интуиции он за долгие годы привык доверять.

Его жена, Рейчел, ответила после второго гудка.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Почему ты спрашиваешь? – проворчал он.

– Потому что сейчас середина дня, и ты должен быть с головой в сложностях слияния «Харт Инвестментс» и «Мэдисон Коммершл».

Он мог слышать птиц. Где-то на заднем плане плескалась вода. Он знал, что она на улице у бассейна в их опустевшем доме с его невесткой, Элейн. Две женщины вместе укрылись в Фениксе, составляя компанию друг другу, пока их мужчины обговаривали детали объединения с Гейбом Мэдисоном.

Салливан представил себе Рейчел в купальнике, тело гладкое и мокрое. Она все еще остается для него единственной, подумал он. Другие перестали существовать, с тех пор как он встретил ее все эти годы назад, сразу после финансового краха «Харт и Мэдисон». В те дни он был полностью одержим задачей восстановить свою деловую империю.

Но он получил тяжелый урок, узнав, что великая сила генов Хартов могла так же стать и их самой ужасной слабостью. По природе Харты были целеустремленными и такими упрямыми, что другие вещи, важные вещи, иногда просто отбрасывались. Если Мэдисонами управляла их страсть, Харты иногда бывали чересчур хладнокровными и безжалостными, преследуя цель.

Рейчел спокойно играла роль противовеса его настойчивой одержимости «Харт Инвестментс». Она помогла ему сосредоточиться, дала почувствовать, что он не один. Все долгие, тяжелые годы, когда он боролся за создание «Х.И.», Рейчел была рядом, иногда шла с ним нога в ногу, чтобы напомнить, что у него есть и другие приоритеты. Именно Рейчел показала ему, что значит семья. Именно Рейчел спасла его, не дав скатиться по наклонной и превратиться в подобие человека.

– Гейбу и Гамильтону не нужна моя помощь, – сказал он. – Они затолкали меня в угловой офис на этаже под президентскими апартаментами и дали ясно понять, что позвонят, если я понадоблюсь.

– Я так понимаю, звонят они нечасто?

– Нет. По правде говоря, я здесь немного соскучился. Подумываю, съездить на побережье на пару дней.

– Что случилось в Эклипс-Бэй? – тотчас же спросила она.

– Ничего.

– Там Ник с Карсоном.

– И что? Я подумал провести немного времени со своим правнуком. Карсон многое унаследовал от меня. Когда-нибудь он будет управлять империей. Ему нужна моя помощь в его ранние, формирующие годы.

– Ты все еще не сказал мне, что случилось.

Проблема быть женатым на такой женщине столько десятков лет состояла в том, что она могла читать его мысли.

– Только что звонил Митч, – осторожно сказал он. – Похоже, у Ника с Октавией Брайтуэлл роман. Или вроде того.

– Ну – ну.

– И что же это значит?

– Это значит, что Нику уже давно пора завести серьезные отношения с женщиной.

– По словам Митча, в этом-то и проблема, – сказал Салливан. – Он думает, что Ник относится к Октавии несерьезно.

– Ник ведь не станет заводить с ней интрижку? – Теперь в голосе Рейчел слышалось искреннее беспокойство. – Только не в Эклипс-Бэй. Подумай о слухах.

– Меня беспокоит мысль то, что Митч пытается справиться с ситуацией в одиночку.

Глава 12

– Честное мнение, Октавия. – Джереми посмотрел на пять картин, прислоненных к стенам спальни, которую он использовал как студию. – Я справлюсь. Правда. Я так думаю.

Она вгляделась в глубины картины, стоявшей перед ней. Это был портрет бабки Джереми. Эдит Ситон сидела в своем антикварном магазине, маленькая, решительная фигурка в окружении кусочков прошлого. Было что-то почти сюрреалистическое в старинных блюдах и маленьких сувенирчиках, хранившихся в стеклянных шкафчиках и разложенных на столах.

Картина показывала комнату полную воспоминаний чужой жизни. Лицо Эдит походило на гобелен, сотканный из множества эмоций и решимости, наложенных одно на другое с таким сильным, ясным видением, что можно было разглядеть личность женщины в каждом мазке.

– Это просто волшебно, Джереми. – Она не отрывала глаз от картины. – Когда ты сказал, что хочешь показать мне некоторые картины, я и не догадывалась, что они будут так хороши.

Джереми заметно расслабился. Он выглядел довольным. – Я нарисовал эту с фотографии моей бабки, которую сделал в прошлом году. Я знал, она прожила всю свою жизнь в этом городе. Редко когда уезжала, даже в Портленд. Эклипс-Бэй – вот весь ее мир.

– Как долго она одна?

– Дай-ка подумать, дед умер восемь, может, девять лет назад. Это он на фото в рамке, что висит за стойкой. Они оба выросли здесь. Поженились в день, когда закончили школу. Они прожили вместе почти шестьдесят лет.

Она уставилась на картину-в-картине и смогла различить очертания мужчины с узкими плечами, что всегда сопровождало старость. В наклоне головы мужчины была заметна некая самоуверенность, почти лихость. У зрителя создавалось впечатление, что одно время Ситон старший был красивым мужчиной и знал это.

– Шестьдесят лет – долгий брак, – сказала она. – В моей семье никому никогда не удавалось прожить друг с другом так долго.

– Мама как-то рассказывала мне, что в молодости дед был тот еще бабник. Но бабка притворялась, что не знает о его маленьких эскападах.

– Твой дед заводил романы прямо здесь, в городе?

– Похоже что так. Он прожил здесь всю свою жизнь и никогда особо не разъезжал.

Она содрогнулась. – Это, должно быть, было тяжело для твоей бабушки.

– Уверен, так оно и было. Она очень гордилась именем Ситон.

– Браки всегда непонятны, когда смотришь на них со стороны. – Она отвернулась от картины. – Мне очень хотелось бы устроить выставку твоих работ, Джереми. Но как я уже объясняла, чтобы помочь твоей карьере, ее нужно провести в портлендской галерее, а не здесь, в Эклипс-Бэй.

– Знаю. Эклипс-Бэй нет на экране радара мира искусства.

– Да, и боюсь, что в городе у меня все расписано. Там выставки каждый месяц до конца лета, а потом я планирую продать обе галереи.

– Понятно, – сказал он.

– Но я конечно могу повесить парочку твоих картин в моей галерее здесь, в городе и посмотреть, не купят ли их. У меня предчувствие, что купят. Ты действительно очень талантлив. Что скажешь?

– Доверюсь твоей интуиции. У тебя глаз наметан, по крайней мере, в том, что касается искусства.

– Хочешь сказать, что это не так в том, что касается других вещей?

– Ладно, ладно, признаюсь, что у меня сильные сомнения относительно того, что ты встречаешься с Ником Хартом.

– Я так и думала. – Она сложила руки на груди и прислонилась бедром к краю стола. – Он сказал мне, что ты думаешь, что у него был роман с твоей бывшей женой.

Джереми казался ошеломленным. Затем это выражение помрачнело, и его лицо напряглось от едва сдерживаемого гнева. – Не могу поверить, что он в самом деле говорил с тобой об этом.

– Он не обсуждал детали. Он просто заявил, что ты думал, что у твоей бывшей жены была с ним интрижка, когда вы еще были женаты.

Рука Джереми сжалась в кулак. – Значит, он признал это, – тихо произнес он.

– Нет, он этого не признавал. Он просто сказал, что ты в это веришь.

– Это – не догадка, понимаешь. – Джереми не сводил глаз с портрета своей бабки. – Лаура сказала мне, что была с ним.

– Где сейчас Лаура?

– Слышал, она снова собирается замуж. За адвоката из Сиэтла.

– Когда она его встретила?

– Откуда мне знать? Я не слежу за ее личной жизнью.

– Вы с Лаурой, – осторожно сказала она, – Полагаю, у вас двоих были проблемы и до того, как вы расстались?

– Верно. Мы много ругались перед концом. Так обычно и бывает перед разводом, разве нет?

– Именно так было в моей семье. – Она внимательно посмотрела на него. – Вы сильно ссорились?

– Достаточно сильно.

– Это были такие ссоры, когда оба человека говорят вещи, которые должны ранить другого сильнее всего?

Джереми, нахмурившись, поглядел на нее. – Иногда. Послушай, я правда не хочу обсуждать события, касающиеся моего развода, хорошо? Это – не самая моя любимая тема для беседы.

– Я понимаю. Но не могу избавиться от мысли, что, может быть, Лаура сказала тебе, что у нее с Ником был роман, потому что знала, что это поразит тебя сильнее, чем если она скажет, что влюбилась в человека, которого ты никогда не встречал. Это могло быть еще и способом защитить мужчину, с которым она в то время встречалась.

– Ты о чем? Думаешь, что должна защитить Харта? Не трать попусту время.

– Что за ужасная ситуация, пытаться понять, верить ли своему лучшему другу или своей супруге. Никто не должен принимать таких решений.

– Послушай, я не нуждаюсь в сочувствии, – выдавил он. – Все кончилось. Я это пережил, как говорится, хватит?

– Скажи-ка мне одну вещь, ты когда-нибудь спрашивал Ника прямо, спал ли он с Лаурой?

– Я однажды сказал ему, что мне все про них известно, да, – прорычал Джереми.

– Ты обвинил его. А не спросил.

– Какая разница? Он это отрицал.

– Ник когда-нибудь в прошлом лгал тебе о чем-нибудь важном?

– Какое отношение имеет ко всему этому прошлое?

– Лгал? – мягко повторила она.

– Нет. Но, может быть, в прошлом у него не было причины лгать мне.

– Ты знал его с тех пор, когда вы оба были еще детьми. Ты когда-нибудь видел, чтобы он обманывал, обворовывал или предавал друзей?

– Все меняется, когда дело доходит до секса, – сказал Джереми со зловещей уверенностью.

– Ты так считаешь? Лично я – нет. Обманщики обманывают, а лгуны лгут. Именно это они делают, когда положение вещей для них неблагоприятно, или когда они не могут получить то, чего хотят, каким-нибудь другим путем. Большинство моих знакомых, которые могут лгать тебе в лицо, делали это и раньше. Тетя Клаудия всегда говорила, что мошенничество – это искусство, которое требует навыка и аккуратности.

Джереми был мрачен. – По слухам, твоя тетка знала в этом толк.

– Да. Единственное, что могу сказать в ее защиту, это что со временем она пожалела о том, что наделала. Но мы говорим не о ней. Расскажи мне о Лауре. Оглянувшись назад, можешь вспомнить случаи, когда она тебе лгала?

Джереми начал что-то говорить, но закрыл рот, прежде чем произнес хотя бы слово. Он просто стоял на месте, уставившись на один из пейзажей, которые он нарисовал.

– Как долго вы были знакомы? – спросила она.

– Мы поженились через три месяца после нашего знакомства. Она думала, что… – Он остановился.

– Она думала, что беременна?

Джереми кивнул. – Для меня все было в порядке вещей, а вот моя семья была несколько озадачена поспешностью, и бабушка пришла в ужас. Она немного старомодна, ну, ты понимаешь.

– Да. Я понимаю.

Джереми скорчил гримасу. – Однако, именно она стала мне самой большой поддержкой, когда узнала, что Лаура из известной сиэтлской семьи. Ну а что касалось меня, то я был рад обзавестись семьей. Это казалось таким правильным, понимаешь? У Ника был Карсон, а у меня… Но у нас с Лаурой не сложилось. В конце концов, казалось, что она не была беременна.

– Она солгала?

Он запустил пальцы в волосы с затравленным видом. – По правде говоря, я не знаю. Иногда я задумывался об этом. Она просто сказала, что ошиблась. Тест не так сработал или что-то вроде.

– Как долго вы были женаты?

– Восемнадцать месяцев. Как я уже сказал, она была из старинного сиэтлского семейства. Множество связей. Ее родители никогда не были от меня в восторге. Они думали, что она могла бы найти кого-нибудь получше. Один или два раза у меня было такое ощущение, что она могла выйти за меня просто, чтобы бросить им вызов, а потом…

– Начала жалеть о своем решении.

– Дела стали быстро ухудшаться, когда я сообщил ей, что думаю переехать в Эклипс-Бэй. Я сказал, это хорошее место для того, чтобы завести семью. Она возненавидела эту идею, так что я отказался от нее.

– Тебе здесь нравится. Ведь так? – спросила Октавия.

Он какое-то время разглядывал портрет своей бабки. – Странно, но мне и правда нравится здесь. Чувствую себя здесь как дома, понимаешь?

Ее охватило тоскливое чувство. – Да. Понимаю.

Иногда чувства, касающиеся мест подводят, подумала она, но нет нужды думать об этом. Ее интуиция подсказывала ей, что Джереми был в Эклипс-Бэй дома. Так же как у Хартов и Мэдисонов, здесь в Эклипс-Бэй история его семья насчитывала несколько поколений.

Она ошиблась, решив, что тоже принадлежит Эклипс-Бэй, но с ее стороны это было лишь принятием желаемого за действительное. Теперь она знала это. Ее поиски дома еще не окончены.

– Мне просто любопытно, – продолжила она, – Лаура была против того, что ты приводил время за занятиями живописью?

Джереми слегка дернулся, видимо, удивленный вопросом. Рот его превратился в тонкую, твердую линию. – Она называла это «игрой в художника».

– И последний вопрос. Ты часто видел Ника, когда вы с Лаурой были женаты?

Джереми снова помолчал какое-то время. Потом покачал головой. – Нет. Все меняется, когда женишься, понимаешь? У Лауры были свои друзья. Большую часть времени мы проводили с ними.

– И все же она нашла время для романа с Ником? – Октавия развела руками. – Очнись, Джереми.

– Что, черт возьми, это значит? Думаешь, что можешь вот так просто вмешаться в происходящее и разобраться в нем, не зная людей, которые в нем замешаны?

– Я кое-что знаю о Хартах. Бог свидетель, у них есть недостатки, но я и правда не могу представить, чтобы кто-нибудь из Хартов волочился за женой другого мужчины.

Она отошла от стола. – И посмотрев твои картины, я узнала чуть больше и о тебе. Ты можешь достаточно ясно увидеть личность и характер человека, чтобы передать их на холсте. Попытайся увидеть Ника своим взглядом художника. Спроси себя, как бы ты нарисовал его.

– Проклятие, ты и впрямь втрескалась в него, не так ли?

– Мои чувства к Нику не имеют никакого отношения к нашему разговору. – Она вытащила ключи от машины из своей наплечной сумочки и направилась к двери. – Но скажу тебе одну вещь, Джереми. Я не позволю тебе использовать меня, чтобы наказать его за то, чем, по-твоему, он занимался с Лаурой.

Глава 13

– Слышал, ты расследуешь пропажу той картины. – Сэнди Хиксон с профессиональной ловкостью провел шваброй по ветровому стеклу BMW и стер грязную полосу движением руки. – Точь-в-точь как частный сыщик в твоих книгах.

Ник прислонился сбоку к своей машине, дожидаясь, когда Хиксон закончит. Он поглядел на Сэнди сквозь линзы своих солнечных очков. Многие считали, что Сэнди был рожден для работы на заправке. Поговаривали, что тинэйджером он имел склонность списывать телефонные номера со стен в туалете, те, перед которыми были заманчивые слова для любителей повеселиться…

Договаривался ли Сэнди о свиданиях, благодаря какому-нибудь из номеров, которые он находил на грязной белой кафельной плитке туалета заправочной станции все еще оставалось вопросом открытым, но одно было точно: заправка Эклипс-Бэй была alma mater для местных сплетен.

– Ты читал мои книги, Сэнди?

– Не. Ничего личного. Я читаю не слишком много художественной литературы, п’н’маешь? Предпочитаю журналы.

– Да, знаю я, какие журналы ты предпочитаешь. В них во всех на центральном развороте дамочки, чей размер груди существует лишь в царстве виртуальной реальности. Кто бы говорил о художественном вымысле.

Сэнди не обиделся. Он окунул свою швабру обратно в ведро с водой и еще раз провел по ветровому стеклу. – Я читаю их в основном из-за статей, п’н’маешь?

– Ну конечно. Поскольку тебе известно, зачем я здесь, у тебя что-нибудь есть для меня?

Лицо Сэнди приняло лукавое выражение. – Об этой картине ходят кое-какие слухи.

– Что-то, что, по-твоему, может помочь мне ее найти?

– Ну, вообще-то кое-кто поговаривает, что ты подобрался близко. – Сэнди фыркнул, по-видимому, наслаждаясь лишь ему одному понятной шуткой. – По сути, очень близко.

Фырканье перешло в ржание.

Ник не пошевелился. Чувство юмора у Сэнди так и не изменилось со средней школы.

– Что ты слышал? – спросил Ник.

– Слышал, что ты снюхался с главной подозреваемой, вот что я слышал. Вау. Ты близок к цели, так держать, друг мой. Наверное, ты не смог бы подобраться ближе, даже если бы захотел.

Сэнди больше не мог сдерживаться. Он так расхохотался, что выронил швабру. Она упала в ведро, расплескивая грязную воду на его ботинки. Но он не обратил на это внимания.

Ник мгновение наблюдал за ним, обдумывая свои варианты. Желание свернуть тощую шею Сэнди было почти непреодолимым, но с усилием он все же смог устоять перед искушением.

– Главная подозреваемая, – повторил Ник. – Это, должно быть, Октавия Брайтуэлл?

– Угадал. – Сэнди снова начал постанывать от смеха.

Ник заставил себя ждать, пока смех Хиксона не перешел в хрюканье.

– Кто сказал тебе, что Октавия – главная подозреваемая, Сэнди?

– Да так, пара ребят. – Все еще сдавленно хихикая, Сэнди снова достал свою швабру.

– Мне нужно имя, Сэнди.

– Ну, во-первых, Юджин. Кажись, он сказал мне об этом первым.

– Юджин Вудс?

– Ага.

– Тот самый Юджин, что постоянно сидит без работы и проводит большую часть своего времени в «Тотал Эклипс», хлеща пиво, болтая со своим старым приятелем Стручком Дуэйном и притворяясь, что ищет работу?

– Тот самый Юджин, ага. – На лице Сэнди появилось выражение острого интереса. – А что? Хочешь поговорить с ним?

– Да. Думаю, что хочу поговорить с ним.

В глазах Сэнди мелькнула тревога. – Постой, Ник, не думаю, что это и впрямь хорошая идея. Юджин мало изменился с тех пор, как был ребенком. Он получил прозвище Грязный Юджин не просто так, т’ же знаешь.

– Люди меняются, Сэнди. Они взрослеют.

– Только не Грязный Юджин. Он такой же, каким был в третьем классе. Все так же отберет твои деньги на обед, если сможет придумать способ это сделать. И Стручок все тот же. Всегда соглашается на все, что Юджин хочет, чтобы он сделал.

– Буду иметь это в виду, Сэнди.

Ник оттолкнулся от машины и зашагал через улицу ко входу в гриль-бар «Тотал Эклипс».

– Что открывает ключ? – спросила Гейл.

Октавия взглянула на ключ, висевший на крючке в стенном шкафу. – Если честно, не знаю. Ничего здесь, в галерее, это точно. Я перепробовала все замки. Должно быть, он принадлежал Норин. Я выброшу его на днях. Но боюсь его выкидывать, пока не удостоверюсь, что он не от чего-нибудь важного.

– Понимаю, что ты имеешь в виду. В этом ключе есть что-то, от чего ты дважды подумаешь, прежде чем выбросить его, так? Даже хотя ты не знаешь, что он открывает.

– Да. – Октавия захлопнула дверцу шкафа и с улыбкой обернулась. – Ладно, думаю, это все. Еще какие-нибудь вопросы?

– Пока нет.

Они вышли обратно в галерею и остановились у витрины. Снаружи по тротуару бродили туристы. День был солнечным и приятно теплым.

Сегодня у Октавии снова пробудилось необъяснимое ощущение, что все хорошо, даже несмотря на то, что прошлой ночью у нее не было дикого и безумного секса, и то, что перед ней стоял все тот же ряд проблем, что и раньше, до того как ее жизнь здесь, в Эклипс-Бэй, так преисполнилась приключениями.

Гейл тоже сегодня выглядела лучше. Она казалась веселой, и даже немного возбужденной.

На ней был темный, легкий костюм с крошечным шарфиком на горле. Ее медовые волосы были гладко зачесаны в аккуратный узел на затылке. Чересчур официально для Эклипс-Бэй, подумала Октавия. Но, в конце концов, она пришла сюда наниматься на работу.

– Боюсь, что это лишь временная вакансия, – сказала Октавия. – Я планирую продать галерею в конце лета, и не знаю наверняка, понадобится ли тому, кто ее купит, помощник.

На другой стороне улицы в конце квартала она увидела Ника, который прислонившись к боку своей машины, разговаривал с Сэнди Хиксоном на единственной городской автозаправке. Один лишь его вид, даже издалека, что-то сотворил с ее пульсом. Есть что-то восхитительно неотразимое в том, как этот мужчина стоит, подумала она; волнующая, едва уловимая, мужская грация, которая посылала ее мысли в исключительно эротическом направлении.

Очевидно, беседа с Сэнди была увлекательной. Она подумала, занимается ли Ник расследованием, или просто пытается занять себя, пока Сэнди заправляет машину и моет ветровое стекло. С расстояния было невозможно угадать.

– Я понимаю, что ты не можешь обещать ничего после лета, – быстро ответила Гейл. – Но это даст мне хоть какую-то передышку, чтобы оглядеться и попытаться подыскать что-нибудь постоянное в Чемберлене или институте. Я очень признательна за это, Октавия.

– Но не так как я за то, что ты согласилась на это место, – сказала Октавия.

– Уверена, что у меня еще возникнут вопросы, но думаю, что в основном я разобралась. Как я уже тебе говорила, у меня был кое-какой опыт в розничной торговле и мне всегда нравилось искусство. В некотором роде это для меня идеальная работа. Уверена, мне она понравится.

– Ты можешь начать с сегодняшнего дня. Если ты свободна, конечно?

– Да. Мама присматривает за Анной. Я позвоню ей и скажу, что начала работать. Она будет очень рада.

– Хорошо. В следующие несколько недель мне нужно переделать уйму дел. Я планирую переехать, ну, ты знаешь. И кроме того есть еще Выставка Детского Искусства. И мне надо начать переговоры о продаже обоих офисов «Брайт Вижнз». – Этот список задач стал ее мантрой, поняла она. Она пробегала его в уме, каждый раз когда чувствовала себя подавленной или удрученной тем, что станется с ее жизнью в конце лета. Он помогал ей сосредоточиться.

Гейл помедлила. – Знаю, это не мое дело, но не возражаешь, если я спрошу, почему ты считаешь, что должна продать галереи и уехать за пределы штата?

– Довольно долго я плыла по течению, – сказала Октавия. – Пытаясь решить, чего хочу от своего будущего. У меня все еще нет всех ответов, но я несомненно пришла к выводу, что мне нужно двигаться дальше.

Гейл сочувственно закивала. – Поверишь ли, но я точно знаю, что ты имеешь в виду. У меня было такое же ощущение после развода. Тяжело принимать решения. Но Анна, которую нужно было поддерживать эмоционально и финансово, очень помогла мне собраться и двигаться дальше.

– Уверена, что так оно и было. – Она следила за Ником на другой стороне улицы и думала, что хотя о нем можно много чего сказать, нельзя отрицать, что он отличный отец. – Ничто так не помогает расставить приоритеты, как ответственность за ребенка.

– Верно. Дети всегда на первом месте.

Интересно, будут ли у меня когда-нибудь свои, подумала Октавия. Смеющееся личико Карсона заплясало перед глазами. И она оттолкнула его.

– У меня вопрос к тебе, – сказала она Гейл. – Зачем ты вернулась в Эклипс-Бэй?

– Анна достигла того возраста, когда начала спрашивать, почему ее папочка не приходит ее повидать, – сказала Гейл. – Я подумала, что ей пойдет на пользу, если она станет больше времени проводить с моим отцом. Позитивная мужское влияние, понимаешь?

– Да, – тихо сказала Октавия. – Понимаю.

Внизу на заправочной станции Ник выпрямился, готовясь уйти. Ее охватило предвкушение. Она задумалась, не собирается ли он подъехать к галерее, чтобы отчитаться о ходе расследования. Может, предложить ему поговорить за ленчем. Да, это – хорошая идея. Деловой обед. Она сможет оставить в галерее свою новую помощницу.

Но Ник не стал садиться за руль. На ее глазах он целеустремленно зашагал через улицу, направляясь ко входу в «Тотал Эклипс».

– Что за черт? – Она вышла на тротуар, чтобы видеть получше. – Боже милостивый, он собирается зайти в этот притон.

– Кто? – Гейл вышла за ней. Она озадаченно поглядела в конец улицы. – Ник Харт?

– Да. Уже почти время ленча. Может, он решил заказать там сэндвич.

– В «Тотал Эклипс»? – Гейл наморщила нос. – Верный способ заполучить пищевое отравление, если тебе интересно мое мнение.

– Ты права. – Внезапно ее укололо прозрение. – Готова поспорить, он идет по следу.

Гейл с нескрываемым любопытством посмотрела на нее. – Значит, это правда? Ник Харт играет в частного детектива для тебя, Эй-Зед и остальных?

– Он не играет в частного детектива. Он проводит основательное расследование случившегося.

– Хмм. Не знаю, скольких основательных людей он собирается отыскать в «Тотал Эклипс», особенно в это время дня.

– Здорово сказано. – Она пробыла в городе достаточно времени, чтобы узнать кое-что о клиентуре «Тотал Эклипс». – Знаешь, мне это не нравится. С кем, по-твоему, он собирается разговаривать внутри этого заведеньица?

– Ну, там Фред, владелец, – сказала Гейл.

– Ну конечно. – Она немного расслабилась. – Он обслуживает бар. Бармены всегда знают полезные слухи. Герой книг Ника часто обращается к ним.

– И если память мне не изменяет, – сухо продолжила Гейл, – днем обычно можно рассчитывать найти там Грязного Юджина и его закадычного дружка Стручка Дуэйна.

– Я знаю, о ком ты. Я иногда вижу их на улице и у Фултона. Они всегда вместе. Я слышала имя Грязный Юджин, но не знала, что того тощего зовут Стручок.

– Дуэйн и Юджин были приятелями, сколько все их помнят. Они поощряют друг в друге самое худшее. Юджин лезет в драку, а Дуэйн его поддерживает. Все считали, что любой, кто делает то, что говорит ему Юджин, должен быть настоящим стручком. Отсюда и кличка.

– Логика понятна.

– В большом городе люди, наверняка, сказали бы, что Юджин и Дуэйн – продукты распавшихся семей. Но здесь мы зовем их просто недоносками.

Ник распахнул дверь и шагнул в извечный мрак «Тотал Эклипс». Он снял солнечные очки и позволил застоявшемуся запаху сигаретного дыма, пролитого пива и прогорклого жира окутать его. Эта смесь навевала воспоминания.