Текст книги "Лето в Эклипс-Бэй"

Автор книги: Джейн Энн Кренц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Думаю, ты прав. Проснуться с кем-то утром – это немного не то. Гораздо интимнее, что ли. Наверное, он боится, что если проведет с ней ночь, у женщины может сложиться неверное представление, несмотря на Серьезный Разговор. Он изо всех сил старается избегать серьезных отношений, с тех пор как умерла Амелия.

– Одно дело заняться жарким сексом и уехать затемно, – согласился Рейф. – Другое – смотреть в глаза женщине за завтраком. Это переводит отношения на совершенно новый уровень.

Ханна улыбнулась и похлопала себя по животу. – Точно так и вышло с нашими отношениями. Но зато ты умеешь готовить. Это – совсем меняет дело.

Уинстон взбежал по ступенькам и подошел к входной двери. Рейф повернув голову, увидел, как пес исчез в холле.

– О-оу, – сказал он.

– Что-то не так?

– Только что понял, что мы оставили дверь открытой.

– И что?

– Эдди все еще за стойкой. Он, должно быть, слышал все, о чем мы разговаривали с Ником несколько минут назад. Чувствую, что теперь он знает, кто на самом деле Октавия Брайтуэлл. Наверное, ждет не дождется, когда перво-наперво расскажет обо всем этом на почте завтра утром.

Ханна застонала. – Ты прав. О-оу.

– Что за черт. Это должно было произойти рано или поздно. В конце концов, в Эклипс-Бэй невозможно долго хранить тайну.

– Верно. – Ханна минуту пожевала нижнюю губу. – И все же, я думаю, нужно первым делом позвонить Октавии завтра утром и предупредить ее. Она ведь нездешняя. Она не готова к тому, что случится, когда наступит завтра.

Рейф улыбнулся, но ничего не сказал.

Она подняла брови. – Что?

– Мне вдруг пришло в голову, что Октавия не такая уж и посторонняя.

– Что ты имеешь в виду?

– Она – ведь родственница Клаудии Баннер, помнишь? – Он крепче обнял Ханну и подтолкнул ее спиной к открытой двери. – Ее семья была втянута во все это с самого начала. Точно так же как Мэдисоны и Харты.

Глава 7

Все взгляды обратились к ней, когда она вошла в булочную «Летающая Тарелка» чуть раньше девяти следующим утром. И все тут же незаметно отвернулись.

Даже если бы Ханна не потрудилась позвонить ей утром и предупредить, подумала Октавия, она прожила в Эклипс-Бэй достаточно долго, чтобы знать, что означает такое особое внимание.

Появились новые слухи, и она оказалась в самом их центре.

Она прекрасно понимала, что произойдет, если она согласится на свидание с Ником Хартом, напомнила себе Октавия. И тот факт, что теперь всем известно, что она – родственница Клаудии Баннер лишь добавлял остроты в ту кашу, что заварилась в Эклипс-Бэй.

Она замерла в проеме дверей и сделала глубокий вдох. Харты и Мэдисоны ежедневно имели дело с этой проблемой. Тетя Клаудия бы и глазом не моргнула. Если они смогли это пережить, значит и она сможет.

Она вежливо улыбнулась небольшой группе людей и двинулась дальше, прокладывая дорогу меж столиками. Путь к стойке показался ей очень длинным, но она его все же одолела.

– Доброе утро, – сказал она Герольду в яркой мантии, которая ждала, когда она сделает заказ. – Кофе со сливками, пожалуйста.

– Да прибудет свет будущего сегодня с вами. – Украшения Герольда – анк и медальон в форме скарабея – мягко звякнули, когда она приветственно подняла ладонь. – Ваш кофе будет готов через минуту.

Дверь снова отворилась, как раз когда Октавия вручала деньги Герольду. Ей не нужно было оглядываться через плечо, чтобы узнать, кто вошел в булочную. Неожиданно охватившее ее возбуждение говорило само за себя.

– Здрасьте, мисс Брайтуэлл, – крикнул Карсон из дальнего угла зала. – Папа сказал, что видел вас здесь.

Она обернулась, держа в руке стаканчик. Мучительная тоска охватила ее при виде Ника с сыном. В своих подобранных по цвету черной ветровке, джинсах, тенниске и кроссовках, Карсон был элегантной уменьшенной копией своего отца. Но сходство было гораздо глубже, подумала она. Уже сейчас в Карсоне ощущались задатки сильной воли, ясного ума и той спокойной чуткости, которые были фирменными знаками Ника. Было и еще кое-что. Карсон вырастет мужчиной, на чье слово можно положиться, потому что честность была в природе семьи Харт.

Каков отец, таков и сын.

Она подавила внезапный наплыв эмоций безжалостным усилием воли. У Ника и Карсона есть все, что нужно, в том, что касается семьи. А она уезжает в конце лета.

– Доброе утро, – сказала она Карсону. Она взглянула на Ника и почувствовала, как жар его взгляда затронул ее нервные окончания, вызывая небольшие взрывы. – Привет.

– Доброе утро, – сказал он.

В его тихом приветствии присутствовала легко заметная интимность, неясная, томная нежность, которую, она была уверена, отметили все в булочной. Она поняла – с такой сильной уверенностью, что ей пришло в голову, уж не развились ли у нее телепатические способности – что он думал о поцелуе на ночь на ее крыльце.

Не то, чтобы у нее было право жаловаться. Она тоже думала об этом.

Вообще-то она провела большую часть ночи, вызывая его в памяти, анализируя, обдумывая каждый нюанс и вспоминая собственную реакцию. Она изучила этот поцелуй так, как изучала бы картину, которая завладела ее вниманием и заставила ее захотеть заглянуть поглубже.

Ее реакция была слишком острой, и она это знала. В действительности же, ночная одержимость подробностями того случая на крыльце заставляла ее чувствовать себя очень неловко этим утром. Можно подумать, что это – ее первый настоящий поцелуй. А это уже совсем ни в какие ворота не лезет. Вот что случается, когда почти два года не заводишь ни с кем отношений. Женщины склонны слишком остро реагировать на то, что засуха наконец кончилась. Им нужно иметь хоть какие-то перспективы.

Ник и Карсон подошли к стойке. В глазах Ника были смешинки и еще что-то. В них было сочувствие.

Он с легким интересом огляделся вокруг. – Не волнуйтесь об этом. Стало известно, что вы – родственница Клаудии Баннер, и что нас видели вместе в моей машине прошлой ночью.

– Да, я знаю. Первым долгом этим утром мне позвонила Ханна, чтобы предупредить.

– Об этом забудут через пару дней.

Она была не так уж уверена в этом, но решила, что сейчас не время и не место спорить по этому вопросу. – Конечно.

– Дайте мне минуту, чтобы взять кофе для себя и немного горячего шоколада для Карсона, – сказал он. – А затем мы проводим вас до галереи.

Прежде чем она смогла возразить или согласиться, он стал диктовать заказ Герольду.

Карсон смотрел на нее, пока они ждали кофе и шоколад. – Вы уже вставили в рамку мой рисунок?

– Я собиралась сделать это сегодня утром. – Она улыбнулась ему. – Хочешь помочь мне?

Он задохнулся от восторга. – Да.

Ник забрал стаканчики и бумажный пакет от Герольда и, еще раз быстро оглядев булочную, направился к двери.

– Ну ладно, вы двое, – сказал он уголком рта с невозмутимым спокойствием маршала с Дикого Запада. – Давайте-ка выбираться из этой Передряги.

– Мисс Брайтуэлл собирается сегодня надеть рамку на Уинстона, – сообщил Карсон. – Я буду помогать.

– Здорово, – сказал Ник.

Карсон развернулся и помчался вперед, совершенно не обращая внимания на плохо прикрытое любопытство, охватившее всех в зале.

– Харт с головы до ног, – пробормотала Октавия.

– О, да.

На улице начинали рассеиваться остатки утренних облаков. День обещал к полудню стать теплым и солнечным.

Магазины напротив пирса стали открываться на день. Октавия заметила, что на «Сувенирах Бухты», «Доме Сладостей» и «Древностях Ситон» горят огни.

– Похоже, я немного припозднилась сегодня утром. – Она остановилась перед дверью «Брайт Вижнз» и скользнула ключом в замок.

Карсон и Ник последовали за ней в галерею и подождали, пока она выключит сигнализацию и включит свет.

– Где мой рисунок? – спросил Карсон.

– В задней комнате вместе с остальными, – ответила Октавия. – Но сначала нужно допить наш шоколад и кофе, прежде чем мы начнем надевать рамку. Не хочу, чтобы что-нибудь пролилось на рисунки.

– Хорошо. – Карсон занялся своим шоколадом. Он казался очень сосредоточенным на опустошении своего стаканчика в рекордное время.

– Помедленней, – тихо сказал Ник.

В голосе его не было никаких грозных ноток, обратила внимание Октавия; никаких скучных нотаций о хороших манерах. Просто совет, произнесенный со спокойным, мужским авторитетом.

Октавия подождала, пока все три стаканчика не оказались в корзине для мусора, и наконец открыла дверь мастерской.

– Ну хорошо, – сказала она, – давай займемся подходящей рамкой для Уинстона.

Ник дошел с ними до дверей задней комнаты. Бросил взгляд на часы.

– Почта уже должна прийти. Я сбегаю за ней, пока вы работаете над картиной. Увидимся через несколько минут, ладно?

– Ладно. – Карсон не повернул головы. Его внимание было поглощено матирующими материалами и рамками, которые Октавия раскладывала на верстаке.

– А вы наденете на мой рисунок золотую рамку, мисс Брайтуэлл? Думаю, Уинстон будет здорово смотреться в золотой.

– Мы посмотрим и золотую и черную, чтобы узнать, какая смотрится лучше, – сказал она.

– Видно, я здесь не нужен, – сказал Ник. – Увидимся позже.

Через несколько секунд дверь галереи закрылась за ним. Октавия и Карсон, поглощенные своим занятием, ничего не заметили.

Митчелл Мэдисон набросился на него из засады, как только он зашел на почту.

– Слышал, что у тебя было свидание с Октавией Брайтуэлл прошлым вечером, – бросил он.

– Слухи не удержишь.

– Вы вместе ездили к Фургартону, забрали какую-то старую картину, а затем поехали к ней домой. Это так?

– Да, сэр. Вы хорошо осведомлены.

– А теперь слушай сюда. – Митчелл приблизил свое лицо к лицу Ника. – Я думал, что ясно дал понять Салливану, что не буду стоять в сторонке, пока ты водишь Октавию за нос.

– Ваши соглашения с моим дедом – конечно ваше личное дело, но я, наверное, должен вам сообщить, что обычно не спрашиваю у Салливана, приглашать ли мне женщину на свидание. Я не думаю, что вы можете винить его за то, что мы с Октавией вчера поужинали.

Митчелл зловеще прищурил глаза. – Вот как?

– И еще, просто чтобы внести ясность, я не называю то, что было вчера вечером у нас с Октавией, словами «водить за нос».

– Как же, черт возьми, ты это называешь?

– Свиданием. Взрослые люди, не связанные другими отношениями, часто этим занимаются.

– По мне, это звучит похоже на «вождение за нос». – Митчелл выпятил подбородок. – Она сказала тебе, что Клаудия Баннер была ее двоюродной бабкой, и что Клаудия умерла?

– Думаю, сейчас об этом знает весь город.

– Плевать я хотел на весь город. Меня интересует только то, что происходит между тобой и Октавией.

Ник прислонился к одному из старомодных кассовых аппаратов, скрестил руки и посмотрел на Митчелла с мрачным интересом. – Не возражаете, если я спрошу, с каких это пор вас так заботит моя личная жизнь?

– С таких что у тебя репутация обольстителя, который бросает подружек и заводит с ними Серьезные Разговоры, чтобы они с самого начала знали, что ты не относишься к ним серьезно. Черта с два я останусь безучастным и позволю тебе так же обойтись с внучкой Клаудии Баннер. У этой девочки нет семьи, чтобы за ней присмотреть, так что этим буду заниматься я. Обращайся с ней хорошо, или будешь отвечать передо мной. Этот вопрос мы прояснили?

– Безусловно. А теперь могу я забрать свою почту?

Митчелл нахмурил брови, но неохотно отошел с дороги. – Знаешь, Харт?

– Что?

– Если у тебя остались хоть какие-то мозги, женись снова. Угомонись и найди своему парнишке мать.

– Если мне когда-нибудь понадобится совет Мэдисона относительно моей личной жизни, я обязательно вас спрошу.

В конце концов они остановились на золотой металлической рамке. Про себя Октавия думала, что черная лучше подчеркивала серый мех Уинстона, но Карсону больше понравилась яркая.

Когда они закончили, она поставили рисунок к остальным, которые приготовила для выставки.

– Уинстон выглядит просто здорово, – довольно сказал Карсон. – Жду не дождусь, когда же будет Выставка. Я боялся, что вы не захотите повесить мою картину, потому что Папа вам надоедал.

– Ты шутишь? – Она вывела Карсона из мастерской в галерею и закрыла за собой дверь. – Я бы никогда не позволила своим личным чувствам помешать мне повесить красивый рисунок вроде твоего. Это плохо влияет на бизнес.

– Прадедушка говорит, что любой бизнес – всегда очень личное дело. Просто люди не любят это признавать.

– Все знают, что твой прадедушка настоящий гений, когда дело касается бизнеса.

– Ага. – Карсон выглядел очень довольным. – Он говорит, что я тоже буду гениальным бизнесменом. Он говорит, что через несколько лет я буду управлять своей собственной компанией.

– А тебе этого хочется?

– Конечно.

Она подавила улыбку. В его словах не было и тени сомнения. – Здорово уже в таком раннем возрасте знать, кем ты хочешь стать.

– Угу. – Маленькие бровки Карсона слегка нахмурились. – Спасибо, что сходили на свидание с Папой вчера ночью.

– Не за что.

– Последнее время он вел себя немного странно.

– Мне жаль это слышать.

– Это не ваша вина. – Теперь выражение лица Карсона стало внимательным и очень серьезным. – Просто все твердят ему, что он должен найти себе новую жену, чтобы у меня была новая мама.

– Давят на него.

– Ага. Вот и дядя Рейф с дядей Гейбом говорят то же самое. Я слышал, как Дедушка говорил Бабушке не давить так на Папу, но она и тетя Лилиан, и тетя Ханна, все говорят, что он нуждается в давлении.

– Хмм.

– Они думают, что Папа не хочет жениться снова, потому что все еще грустит, из-за того что моя мама на небесах и все такое.

– Ну, может, это правда, – мягко сказала она.

– Может быть. – Карсон явно сомневался. – Я не помню ее, а Папа помнит. Он говорит, что она была очень красивой и очень любила меня.

– Я уверена, что она тебя очень сильно любила, Карсон.

– Да, и все говорят, что Папа любил ее. Но я не думаю, что именно поэтому он не хочет жениться снова. Он однажды сказал мне, что если ты кого-то теряешь, это не значит, что ты больше никого не полюбишь в будущем…

Это – опасная территория, подумала она. Пора сменить тему.

– Карсон, может, нам лучше поговорить о чем-нибудь другом.

Он не обратил на это внимания, полный решимости высказать то, что собирался. – Знаете, я думаю, папа просто еще не нашел леди, которая ему действительно очень-очень нравилась бы?

– Вполне возможно. – Она обошла стойку и вытащила лист бумаги. – Я пытаюсь решить, как развесить детские рисунки. Я подготовила маленькую карту галереи. Хочешь помочь мне выбрать лучшее место для Уинстона?

– Хорошо. – Он забрался на стул. – А что насчет вас, мисс Брайтуэлл?

Это заставило ее остановиться. – Меня?

– Вы когда-нибудь встречали человека, который вам действительно очень-очень нравился и за которого вы хотели бы выйти замуж?

– Пока нет. – Она подняла карандаш.

– Думаете, что когда-нибудь встретите?

– Может быть. Надеюсь, что так. Мне бы очень хотелось, чтобы у меня был сын, похожий на тебя.

– Да? – Карсон выглядел польщенным. – Вы могли бы завести своего собственного ребенка, если бы вышли замуж.

– Да. – Давно пора сменить тему. Она подтащила план галереи поближе, чтобы они оба могли его видеть. – А теперь, прежде всего нам нужно помнить, что все рисунки должны быть вывешены на правильной высоте, так чтобы люди любого возраста могли хорошенько их рассмотреть.

Он исследовал план. – Не слишком высоко.

– Верно. – Она набросала несколько рисунков на плане выставки. – Я думала подобрать их по возрасту художника, но сейчас решила, а может лучше вместо этого разместить их по сюжету

– Хотите сказать, что повесите все рисунки животных вместе?

– Именно. – Она сделала еще несколько знаков на листе бумаги. – Вдобавок к твоему портрету Уинстона, у меня есть много рисунков с лошадьми и одна или две с коровами.

– А собак кроме Уинстона у вас нет, ведь так? – поспешно спросил он.

– Пока нет.

– Хорошо. Значит, моя будет лучше всех.

– Кажется, здесь витает дух соперничества.

– А?

– Всем известно, что Харты очень целеустремленные. Им нравится побеждать.

– Прадедушка говорит, что победа гораздо лучше поражения.

– Почему-то меня это не удивляет. Я подозреваю, что это ваш фамильный девиз. И он конечно в чем-то справедлив. Но такая точка зрения упускает, что не все ситуации можно рассматривать в рамках «выиграл-проиграл».

– А?

Она улыбнулась. – Не обращай внимания. Просто мысли вслух. Дело в том, что Детская Выставка Искусства – это не соревнование. За лучший рисунок не будет никакой награды.

– О. – Он пожал плечами и тут же забыл об этом. – Можно задать вам вопрос?

– Какой?

Карсон поднял глаза от плана здания. – Вам нравится мой папа, мисс Брайтуэлл?

Она удивилась, но без промедления ответила. – Да.

– Сильно?

– Достаточно, чтобы пойти с ним на свидание, – осторожно сказала она.

– Вы ему тоже нравитесь. Очень. Вот почему он звонил вам столько раз. Он не хотел разозлить вас или что.

– Карсон, я правда думаю, что не…

– Он никогда не приглашал леди на свидание так много раз, после того, как она отказала ему раз или два.

Она наморщила нос, против воли приятно удивившись. – Подозреваю, что я могла невольно возбудить те хищнические инстинкты Хартов, о которых мы только что говорили. – Возбудить, наверное, не совсем правильное слово в данных обстоятельствах, подумала она. – Пусть лучше будет вызвать.

– А?

– То отношение к победе, которое мы обсуждали минуту назад. Возможно, твой отец решил, что убедить меня пойти с ним на свидание, это что-то вроде игры. Ему хотелось победить, поэтому он продолжал приглашать меня, пока я не сказала да.

– О. – Карсон подумал над этим какое-то время, а затем покачал головой. – Нет. Я не думаю, что все так. Папа говорит, что ему не нравятся люди, которые играют в игры.

– Мне тоже не нравятся. – Она решительно повернулась к плану здания. – Думаю, что картины с домами будут хорошо смотреться на двух панелях в центре зала. Как по-твоему?

Дверь галереи отворилась. Она быстро подняла глаза, ожидая увидеть Ника, возвращающегося с почты. Но это был Джереми Ситон, который неторопливо вошел в выставочный зал.

Он был хорош собой, хоть и несколько угловат. Его светло-каштановые волосы были коротко подстрижены в том консервативном стиле, который так подходил институтскому служащему. Его одежда осталась той же, что и была во времена работы в Академии: брюки цвета хаки, застегнутая на все пуговицы рубашка с открытым горлом и дорогие на вид мягкие кожаные туфли.

– Доброе утро, Джереми. Что-то подсказывает мне, что ты услышал об Апсолле.

– Да. Не смог устоять, чтобы не придти и увидеть его своими глазами. – Он быстро, непринужденно улыбнулся ей, а затем посмотрел на Карсона. – Я тебя знаю. Ты – сын Ника Харта, верно? Ты все больше походишь на своего папу с каждым днем. Готов поспорить, что ты меня не помнишь. Мы редко встречались последнюю пару лет. Я – Джереми Ситон.

Карсон покачал головой. – Я не помню.

– Я так и думал. Ну да неважно. В старые времена мы с твоим папой все время были вместе.

Карсон выглядел заинтригованным. – Вы знали Папу, когда он был маленьким?

– Точно. Мы вместе играли в бейсбол. А когда немного подросли, также вместе играли в пул в «Тотал-Эклипс».

– А что вы еще делали? – нетерпеливо спросил Карсон.

Джереми с задумчивым видом потер подбородок. – Насколько мне помнится, огромное количество времени мы колесили по Бэйвью Драйв по ночам в пятницу и субботу, хвастая своими машинами и пытаясь покрасоваться перед девчонками. Здесь в Эклипс-Бэй было не так уж много интересных занятий в те дни.

– И все еще не так уж и много, насколько я могу судить, – сказал Ник, возникая в дверном проеме. – Привет, Джереми. Давно не виделись.

Октавия могла бы поклясться, что температура в галерее стремительно упала, по меньшей мере, градусов на двадцать или тридцать. В воздухе ощущался холодок.

Джереми опустил руку и развернулся с нарочито важным видом и вежливым выражением лица. – Харт. – Голос его оставался спокойным, но вся теплота из него испарилась. – Слышал, что ты приехал в город на лето.

– А я слышал, что ты приехал сюда на постоянное место жительства и получил работу в Институте, – сказал Ник таким же лишенным всякого выражения тоном. – Совсем оставил науку?

В галерею хлынули ядовитые потоки тестостерона. Может быть, Ник и Джереми и были хорошими друзьями в прошлом, подумала Октавия, но что-то в их отношениях разладилось.

– Просто подумал, что хотелось бы попробовать что-то иное, – сказал Джереми. – Каждый нуждается в переменах время от времени. Как идет писательская работа?

– Отлично.

– Сегодня утром слышал на почте, что ты надеешься на помощь Октавии в каком-то особом изыскании для своей следующей книги, – холодно сказал Джереми.

– Ты достаточно долго прожил в Эклипс-Бэй, чтобы понимать, что не стоит прислушиваться к сплетням, ходящим на почте.

– Мне совсем не хотелось бы думать, что в сплетнях, которые я услышал сегодня, есть хотя бы толика правды.

– Если разобраться, не имеет значения, есть ли в них хоть какая-то правда или нет, – сказал Ник. – В любом случае, это – не твое дело.

Замешательство и что-то, похожее на тревогу, появилось на личике Карсона. Как точно она понимает, что он чувствует, подумала Октавия. Эта неприятная маленькая сцена зашла слишком далеко.

– Апсолл у меня в мастерской, Джереми, – бодрым голосом сказала она. – Заходи за стойку, и я покажу его тебе. Ты ведь разбираешься в искусстве. Интересно было бы узнать твое мнение.

Ни один из мужчин даже не взглянул на нее. Они смотрели друг на друга, словно два льва, замершие над поверженной зеброй.

Мне точно не идут полоски, подумала Октавия.

Она откашлялась. – Джентльмены, если вы хотите продолжить беседу, вы можете выйти на улицу. Я бы хотела напомнить вам, что здесь ребенок. Предлагаю найти какое-нибудь уединенное место, где вы могли бы выставлять себя полными идиотами не на публике.

Это отвлекло их внимание. Оба мужчины повернулись к ней. Огонь в их глазах разморозил бы замороженную пиццу в две секунды.

– Умираю, так хочу увидеть Апсолла, – невыразительно произнес Джереми.

– Прошу сюда. – Она развернулась и вернулась в комнату за стойкой. Джереми последовал за ней. Ник остановился в дверях. Но не вошел в комнату. Карсон застыл у его бока.

– Что такое Апсолл? – спросил Карсон.

Октавия немного торжественно развернула картину. – Вот, – сказала она, – это Апсолл. Я думаю.

Карсон посмотрел на головокружительный взрыв цвета на холсте. – Здорово. Как будто художник уронил большое ведро краски, и она выплеснулась сюда.

Губы Ника дрогнули. – Лучше даже я бы не сказал.

Джереми промолчал, внимательно разглядывая холст. После нескольких минут тщательного осмотра, он присел на корточки перед картиной и стал рассматривать мазки в углу холста.

– Ну? – спросила Октавия. – Что ты думаешь?

– Это определенно его стиль. У Апсолла была очень характерная манера наложения краски на холст.

– Да. Именно так он добивался такой невообразимой глубины цвета. Это, конечно, может быть копия, но на ней грязь и пыль, как будто накопившиеся за десятки лет.

– Что означает, что даже если это и копия, ее сделали много лет назад.

– А работы Апсолла не были популярны до нашего времени, – сказала Октавия. – И не было никакого смысла кому-то тратить время и силы на подделку одной из его картин много лет назад.

– Это могла быть работа его почитателя или ученика, – сказал Джереми с сомнением. – Какова вероятность того, что настоящий Апсолл пролежал в старом доме Фургартона столько лет?

– Я – конечно, не специалист, – сказал Ник из дверей. – Но следуя твоей логике, Ситон, каковы шансы, что у Фургартона имелась отличная копия работы неизвестного художника?

Джереми даже не взглянул на него. – Как ты уже сказал, ты – не специалист.

– Но в этом Ник прав, – твердо сказала Октавия. – Находку хорошей копии объяснить было бы ничуть не легче, чем находку оригинала. С учетом обстоятельств, я склонна верить своему чутью. Думаю, это – настоящий Апсолл. Но я все равно собираюсь узнать еще одно мнение, просто чтобы удостовериться.

Джереми выпрямился и засунул руки в карманы брюк. Он продолжал рассматривать картину еще одну долгую минуту. Затем вдруг резко кивнул.

– Думаю, ты права, – сказал он. – Это – Апсолл. А значит, Аризоне Сноу, Вирджилу Нэш и Герольдам неожиданно улыбнулась удача.

– Похоже на то. – Октавия снова завернула картину.

– Кто бы мог подумать? – Джереми покачал головой. – Настоящий Апсолл, спрятанный в Эклипс-Бэй.

Ник улыбнулся с холодным удивлением. – Кто сказал, что Эклипс-Бэй – не центр мирового искусства.