Текст книги "Лето в Эклипс-Бэй"

Автор книги: Джейн Энн Кренц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 22

– Как я понимаю, – сказал Митчелл в мобильный телефон, – ввязаться в драку из-за леди Октавии все равно что сделать предложение. Тебе лучше поговорить со своим внуком, или мне придется сделать это за тебя.

– Не лезь в это, Митч, – сказал Салливан. – Все наладится гораздо быстрее, если ты не станешь вмешиваться.

– Тысяча чертей. – Митчелл срезал несколько сорняков садовой лопаткой. Он мог слышать приглушенный звук работающего мотора. Салливан звонил с заднего сидения своего лимузина. – Весь чертов город о ней болтает.

– Полагаю, что весь город говорит так же и о Нике.

– Ну, вообще-то, да, но это другое. Он – Харт. Здесь все болтают о вас, Хартах и о нас, Мэдисонах.

– Если она собирается стать женой Ника, ей лучше привыкать быть темой здешних разговоров.

Хоть какой-то прогресс, подумал Митчелл. Упрямый старый болван по крайней мере использовал слово жена и имя Ника в одном предложении. Он перестал издеваться над сорняками и рассеянно постучал по рукоятке лопатки. – При условии, что он не удерет.

– Ты когда-нибудь встречал Харта, который бы удрал?

– Нет. Вы все чертовски упрямы.

– Почти как вы, Мэдисоны, а?

– Наверное.

На том конце ненадолго воцарилось молчание.

– Просто надо продержаться до рассвета, Митч, – тихо произнес Салливан.

Лопата застыла у Митча в руках. Слова эхом отозвались у него в голове, навевая воспоминания. Просто надо продержаться до рассвета.

Он спрятал лопатку и поднялся на ноги с низкой садовой скамейки. Схватив трость, он зашагал по гравиевой дорожке, которая вилась между пышно разросшимися цветочными клумбами, к оранжерее.

Но на уме у него были отнюдь не эти великолепные розы. Вместо них у него перед глазами вдруг встали зловеще зеленые джунгли постепенно погружающиеся в темноту. Это была ночь, в которую повсюду поджидала смерть. Никакой надежды на спасение до рассвета.

Чтобы пережить ту ночь, нужно было молчать и не поддаваться панике. И самое главное, нужно было доверять человеку, который прикрывал тебе спину, и чью спину, в свою очередь, прикрывал ты.

Просто надо продержаться до рассвета – были последние слова, которые они с Салливаном сказали друг другу, прежде чем устроиться и молча нести вахту в ту ночь.

Слова стали чем-то вроде их персонального кода, клятвы двух молодых мужчин, которые вместе прошли через ад. Ни он, ни Салливан ни за что бы не дожили до рассвета, если бы не прикрывали друг друга. Просто надо продержаться до рассвета значило Можешь рассчитывать на меня. Я здесь, с тобой. Мы вместе пройдем через это. Ты можешь довериться мне, друг.

Он засунул старые воспоминания обратно в дальний угол своей памяти и сосредоточился на настоящем. Открыл дверь оранжереи и шагнул внутрь.

– Ты закончил свой список? – спросил он.

– Да, но он чертовски короткий, А ты?

– Тоже. Многие ребята, имевшие отношение к «Харт и Мэдисон» в то время, либо переехали, либо умерли. У нас была секретарша, Энджи, помнишь ее?

– Конечно, – ответил Салливан. – Но она умерла лет десять или двенадцать назад. Мы оба ходили на похороны.

– Ее сын все еще живет в городе. У него магазин электронных приборов.

– Не вижу здесь никакой связи. Он даже не родился, когда здесь была Клаудия. Кроме того, Клаудия ничего не сделала его матери, кроме как ненароком лишила ее работы, когда компания пошла ко дну. Энджи не слишком расстроилась из-за потери места, насколько мне помнится. Она нашла работу у Джорджа Адамса, а позже вышла за него замуж. Кто еще есть у тебя в списке?

Митчелл достал маленький блокнот из кармана и открыл его. Он быстро перечислил имена горстки людей, которые прямо или косвенно были связаны с «Харт и Мэдисон» в те дни. И остановился, когда дошел до последнего имени в списке.

– Есть и еще кое-кто, – медленно произнес он. И прочитал имя вслух. – Помнишь его?

– Черт, да. Он и в моем списке тоже…

– Знаешь, я даже одно время думал, что это он нас надул.

– Это потому что ты был так ослеплен Клаудией, что у тебя зрение затуманилось. Ты был готов винить кого угодно, только не ее.

– Да, что ж, позже я все же смог видеть снова.

– Думаешь, она и его тоже кинула? Сделала ему предложение, от которого он не смог отказаться, а потом ему пришлось ее покрывать?

– Что-то вроде того, – сказал Митчелл.

Они еще немного поговорили, сравнивая записи, прорабатывая различные сценарии и исключая другие возможности. Наконец они поняли, что нашли возможный ответ.

Оба не особенно этому обрадовались.

– Я расскажу об этом Нику и Октавии сам, – сказал Митчелл. – Что если мы ошиблись?

– Не думаю, что мы ошиблись, но в любом случае, это будет очень неприятно для всех, кто в этом замешан. Ничего не предпринимай. Мы с Карсоном приедем чуть после полудня. Что ты скажешь, если мы не будем никому об этом рассказывать, пока не пройдет Детская Выставка Искусств? Я не хочу всех расстроить и испортить это событие. Нет никаких причин, почему это не может подождать до завтрашнего утра.

– Да, – согласился Митчелл. – Нет причин портить веселье сегодня вечером.

Ник сидел на старых деревянных качелях на крыльце, положив ноги на перила, и наблюдал, как блестящий черный лимузин медленно приближается к нему по длинной подъездной аллее.

Ему не понравились выводы, к которым он пришел после разговора с миссис Берк сегодня днем, но он должен был признать, что если сложить все кусочки головоломки вместе, все сходилось.

Единственной проблемой было, как и когда поговорить с подозреваемым.

Это нужно сделать очень осторожно, подумал он. На кону оказалась репутация одного из уважаемых членов общества. Как бы ему ни хотелось это сделать, он не видел способа не поднимать шума, ведь Октавия должна быть полностью оправдана. А в этом деле она была для него самым важным.

Правда обязательно выйдет наружу, думал он, следя за лимузином, движущимся по немощеной дорожке. Он совершенно точно не собирался позволить облаку слухов и подозрений нависать над Октавией всю оставшуюся жизнь. Кто-то должен упасть, и это будет не она. А значит, нет никакого способа обойти неприятности, к которым все это ведет.

Лимузин плавно остановился перед коттеджем. Задние дверцы распахнулись, прежде чем водитель смог выбраться из-за руля.

– Папа. – Карсон бросился к нему со скоростью сто миль в час. – Папа, мы вернулись.

Салливан вылез с другой стороны машины с тростью в руке и начал обходить машину кругом.

Ник поглядел на бегущего к нему Карсона. Мой сын.

Карсон оказался в его объятиях, и он закружил мальчика в таком знакомом ритуале приветствия.

Когда он поставил Карсона на ноги, он увидел, что Салливан наблюдает за ними. В лице старика были любовь и гордость. Он молчал, но слова были не нужны. Ник точно знал, о чем он думает. Я не всегда в жизни поступал правильно, но, клянусь Богом, на одно ты всегда можешь рассчитывать, я бы отправился в ад и обратно ради вас двоих, без всяких условий.

Ник встретился глазами с Салливаном. Я бы сделал то же самое ради тебя, подумал он. Без всяких условий.

Салливан слегка улыбнулся, и Ник понял, что тот прочел его мысли.

Водитель лимузина поставил на крыльцо два чемодана и посмотрел на Салливана. – Что-нибудь еще, сэр?

– Нет, спасибо, Бен. Мы все остаемся на несколько дней. Я позвоню тебе, когда ты мне понадобишься. Осторожней на пути в Портленд.

Бен кивнул. – Конечно.

– Пока, Бен, – сказал Карсон.

– Увидимся, парень. Буду ждать встречи с твоей собакой, когда тебе ее наконец подарят.

– Ладно, – согласился Карсон.

Бен кивнул всем и сошел по ступенькам. Сел за руль большого автомобиля, завел мотор и поехал в сторону главной дороги.

Ник взъерошил Карсону волосы. – Как поездка?

– Мы остановились по пути, и я купил мороженое, а прадедушка и Бен – кофе, а потом мы смотрели пещеры. Очень большие пещеры. Больше тех, что у нас в Дэдхенд-Коув, – возбужденно воскликнул Карсон.

– Мы останавливались размять ноги, – сказал Салливан, поднимаясь по ступенькам, – но все равно быстро добрались. – Он поднял брови. – Не хотели опоздать на выставку.

Карсон посмотрел на Ника. – А мисс Брайтуэлл уже повесила мою картину?

– Когда я заезжал в галерею пару часов назад, она была закрыта, так что я не заходил внутрь, – пояснил Ник. – Октавия и Гейл были очень заняты, готовясь к вечеру. Наверное, они вывешивают портрет Уинстона как раз в эту минуту.

– Здорово. – Карсон развернулся и побежал в дом.

Салливан остановился рядом с Ником. Они посмотрели, как дверь за Карсоном захлопнулась.

– У меня был долгий разговор с Митчеллом сегодня на пути из Портленда, – сказал Салливан. – Мы сошлись на одном имени для тебя. Но мы думаем, что должны пойти с тобой, когда ты пойдешь к этому человеку. Если мы правы, все это началось еще в дни «Харт и Мэдисон». Мы с Митчем чувствуем себя в ответе за сложившуюся ситуацию.

– Тот самый побочный вред, о котором ты говорил?

– Боюсь, что так.

– Как зовут подозреваемого? – спросил Ник.

Салливан сказал.

– Это очень хорошо во все вписывается, – сказал Ник. И поднял один из чемоданов. – Я пришел к тому же.

Салливан поднял другой чемодан. – Нет причин, почему это не может подождать до завтра, ведь так? Когда это станет известно, никто не сможет говорить о чем-нибудь другом. Будет сумасшедший дом.

– Если Октавия согласится, это может подождать до завтра, – ответил Ник. – Но не дольше. Я не хочу того, что случится, когда все это выплывет наружу, но я должен первым делом думать об Октавии.

Салливан кивнул. – Она для тебя на первом месте, так?

– Так.

В шесть часов того же вечера все места на стоянке были заняты. Десятки местных, туристов и отдыхающих толпились на улице и тротуаре.

Цветные шарики качались в открытых дверях магазинов и галереи. Температура в этот день была выше средней, двадцать восемь градусов, и позднее летнее солнце разгоняло вечерний холод. Ежегоднее Летнее Празднество Эклипс-Бэй было в самом разгаре.

Октавия вздохнула от облегчения, когда несколько детей, таща за собой родителей, ворвались в «Брайт Вижнз», как только открылась дверь.

– Похоже, выставка все-таки не будет катастрофой, – шепотом сказала она Гейл, которая украшала стол с печеньем и пуншем.

Гейл хихикнула. – Я же говорила тебе не беспокоиться. Неужели ты и правда думала, что кто-нибудь останется в стороне? Каждый ребенок, рисунок которого есть на выставке, будет здесь сегодня вечером, а все остальные местные придут, просто чтобы увидеть тебя и Ника вместе. В конце концов, ты – та леди, которая разрушила чары.

– И кроме того, конечно, есть еще тот факт, что я знаменитая воровка картин, – сухо заметила Октавия.

– Эй, немного дурной славы не помешает, когда дело касается рекламы.

– Просто все это – лишь еще одно доказательство старой аксиомы, полагаю. «Мне все равно, как ты меня называешь, пока ты правильно пишешь мое имя».

Веселье Гейл померкло. – Людям и впрямь очень любопытны твои отношения с Ником. И я не могу сказать, что слухи о пропаже Апсолла не подогрели всеобщий интерес. Но главное – то, что ты действительно нравишься людям, Октавия. Ты – очень хороший человек.

Октавия состроила гримаску. – Ты имеешь в виду, для воровки картин?

– Гейл права. – Из толпы появилась Ханна и схватила шоколадное печенье. – Ты и галерея «Брайт Вижнз» – часть этого города. Люди не стали бы говорить о тебе, если бы не считали тебя законным членом здешнего общества. Местные никогда не болтают о приезжих. Их не интересуют отдыхающие и туристы.

– Нравится тебе это или нет, – добавила Гейл.

Ханна взглянула на дверь. – А вот и парочка самых больших твоих почитателей.

Октавия проследила за ее взглядом и увидела Юджина и Дуэйна, входящих в галерею. Они были сами на себя не похожи. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что оба побрились и надели чистые рубашки и брюки по такому случаю. Волосы Юджина были напомажены каким-то блестящим гелем, а Дуэйн собрал свои в «конский» хвост.

Парочка остановилась у входа, перегородив движение. Хотя оба вошли в галерею с нарочито храбрым видом, теперь казалось, что обоим не по себе. У нее было ощущение, что ни один из них не знает, что же делать дальше.

– Ты только погляди, – проворчала Гейл. – Они и правда застегнули рубашки.

– Немного ломает представление, когда волосатое пузо Юджина не видно сквозь дыры в майке, а? – задумчиво произнесла Ханна.

Гейл нахмурилась. – Надеюсь, они здесь не для того, чтобы устроить скандал.

– Не волнуйся, – сказала Ханна. – Шон Вэлентайн на улице разговаривает с Ником, Эй-Зед и Вирджилом. Юджин и Дуэйн не станут создавать проблем, когда неподалеку начальник полиции.

– Согласна, нет причин для тревоги. – Октавия взяла два бумажных стаканчика с пуншем. – Они не стали бы так стараться выглядеть прилично, если бы планировали устроить еще одну драку.

Она прошла через толпу туда, где неуверенно застыли Юджин и Дуэйн.

– Привет, – радостно сказала она, протягивая им по стакану. – Я рада, что вы выбрались сюда сегодня.

– Спасибо. – Юджин заметно расслабился и взял один из стаканчиков с пуншем. – Мы с Дуэйном решили, что нам пора узнать что-нибудь об искусстве, знаете ли?

– Конечно. – Она махнула рукой в сторону сладкого стола. – Берите печенье.

– Смотри, Дуэйн, у них бесплатная еда.

Он направился к столу.

– Здорово. – Дуэйн осушил содержимое своего стаканчика и зашагал вслед за Юджином.

В этот момент в двери вошел Ник. Взгляд его проследил за Юджином и Дуэйном. – У тебя здесь все в порядке?

– Да, в полном, – ответила она. – Я просто поприветствовала парочку законных представителей здешнего общества.

Он вскинул брови. – Неужели я слышу иронию?

– Наверное. – Она посмотрела на Карсона, который вместе с Анной стоял перед портретом Зеба. Двое детей казались целиком погруженными в разговор. Два маленьких знатока искусства, подумала она. – Скажи честно, Ник. Ты бы мог назвать меня членом здешнего общества?

– Ты шутишь? Сегодня здесь все от Грязного Юджина и Стручка Дуэйна до жены будущего мэра. А еще представители как семьи Харт, так и семьи Мэдисон. Поверь мне, в Эклипс-Бэй просто нельзя быть более законным членом общества.

– Ты надо мной смеешься, да?

– Я говорю правду. Есть и еще кое-что, что гарантирует тебе почетное место в нашем городке.

– И что же это?

– Ты сняла проклятье.

Она скорчила рожицу. – Если ты упомянешь это дурацкое проклятье еще хоть раз, клянусь, я…

– Я был бы признателен, если бы ты не называла мою прошлую личную жизнь дурацкой, – сказал он с мрачным достоинством.

– У тебя, по крайне мере, была в прошлом личная жизнь. Когда я оглядываюсь назад, то начинаю задумываться, уж не я ли была заколдована. Два года – долгий срок между свиданиями.

Он улыбнулся ей так, что у нее поджались пальцы на ногах.

– Но это стоило ожидания, верно? – спросил он.

– Я не собираюсь отвечать на такой компрометирующий вопрос. Не на публике, в любом случае. А сейчас, прошу меня извинить, я пытаюсь принимать гостей выставки. – Она сделала шаг в сторону.

– Кстати, – добавил он, понизив голос, – я еще кое о чем хотел сказать тебе.

Она остановилась и вопросительно посмотрела на него. – Да?

Он огляделся, по всей видимости, проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь. Затем схватил ее за руку и потащил в тихий уголок зала.

– Митч, Салливан и я думаем, что нашли зацепку в деле Апсолла.

Пораженная, несколько секунд она просто смотрела на него. Он стоял очень близко, прижав одну руку к стене позади нее. Было что-то очень мужское в том, как он слегка нависал над ней, заслоняя комнату своими широкими плечами. Все его тело говорило об обладании и спокойной уверенности в том, что она принадлежит ему, которые, она знала, могли видеть все мужчины в зале.

Чувство дежа вю охватило ее. Именно так он стоял рядом с ней на выставке картин Лилиан, подумала она. В тот вечер он тоже оказался между ней и толпой, заслоняя ее ото всех, заставляя остро ощущать его присутствие, а потом пригласил ее на свидание. В глубине души она знала, куда приведет свидание с Ником, и мужество подвело ее в ту ночь.

Правда позже она сумела придумать множество по-настоящему хороших причин избегать риска завязывать с ним отношения, но правда заключалась в том, что смелость подвела ее в решающий момент – в ту первую ночь. Она сбежала от него тогда и еще несколько раз после.

Но сегодняшний вечер был другим. Сегодня, благодаря тому, что она наконец-то рискнула, она знала его гораздо лучше и ближе, и могла видеть, что скрывалось под внешним налетом. Вдобавок к чувственной угрозе, которую он собой представлял, в нем чувствовались сила, достоинство и прямота. Боже милостивый, я влюбилась.

Она машинально понизила голос до шепота. – Кто? Что? Где? Объясни мне, что происходит, Ник.

Он внимательно посмотрел на нее. – Никто не имеет большего права на ответы, чем ты. Но сегодня днем Салливан и Митчелл попросили меня попросить тебя дать им время до полудня завтрашнего дня, чтобы все проверить.

– Зачем откладывать?

– Мы должны убедиться. Речь кое о ком с глубокими корнями в здешнем обществе. Могут пострадать люди. Мы не можем позволить себе ошибиться.

Она стала изучающе рассматривать его лицо. Он и в самом деле очень переживал из-за того, что может случиться, когда все будет сделано.

– А если вы правы? – мягко спросила она.

– Будет жуткий скандал. И едва ли все это обрушится только на голову человека, который взял картину. Наверняка, под перекрестный огонь попадут и другие. Невинные свидетели.

– Побочный вред.

– Да.

Она вздрогнула. – Ненавижу эти слова. В переводе они означают, что могут пострадать хорошие люди.

– Да, – снова сказал он. Но на этот раз глаза его стали холодными. – Я сказал Салливану и Митчу, что хотя и хотел бы дать им немного времени, я не собираюсь позволить скрывать все это или замалчивать. Так или иначе, завтра к полудню твоя репутация будет восстановлена, и неважно, кто пострадает. Я не позволю посадить тебя за решетку.

Он говорит совершенно серьезно, поняла она. Он совершенно ясно давал понять, что она для него важнее всех. От понимания этого ею вдруг завладело странное чувство. Никто никогда не вступал ради нее в битву, а теперь, меньше чем за неделю, Ник ввязался из-за нее в барную драку и собирался обвинить уважаемого члена общества в воровстве. И все ради нее.

– Хорошо, – сказала она. – Передай Митчу и Салливану, что я подожду до завтра.

– Спасибо. Они будут благодарны.

– Я должна им хотя бы это, – сказала она. – Хотя бы из-за тетя Клаудии. – Она выглянула из-за его плеча. – Я, пожалуй, пойду. Людей все больше, и похоже, печенье закончилось.

Она начала обходить стену его плеч.

– Я хотел сказать тебе еще кое-что, прежде чем ты сбежишь, – тихо произнес он.

Она оглянулась на него, думая о том, что надо достать еще печенья. – Да?

– Кое-что, о чем мне стоило сказать в ту первую ночь на выставке Лилиан. Кое-что, о чем я знал уже в то время. Кое-что, о чем я знал все это время. Просто не совсем понимал до недавнего момента. Наверное, потому что я несколько отвык от этого.

– И что же?

– Я люблю тебя.

Она уставилась на него, раскрыв рот. – Ты лучше иди займись печеньем.

Он оттолкнулся от стены и исчез в толпе.

– Когда у тебя будет своя собака? – спросила Анна.

– На мой день рождения, – ответил Карсон. – Когда щенки подрастут, и их можно будет забрать. Папа говорит, что мы поедем в Портленд, и я смогу выбрать одного. Уинстон родился там же.

– Как ты собираешься его назвать?

– Не знаю. Я пока думаю.

– Когда ты привезешь его сюда, в Эклипс-Бэй, можно мне будет на него посмотреть?

– Конечно, – сказал Карсон, чувствуя себя очень великодушным. – И можешь придти на мой день рождения.

– Хорошо. А ты хочешь придти на мой?

– Да, – отозвался Карсон. – А когда он?

– Пятнадцатого августа.

– Я приведу с собой свою собаку, – пообещал Карсон. И посмотрел в другой конец комнаты, где стоял Джереми и разговаривал с Ханной и бабушкой и дедушкой Анны. – Он будет твоим новым папой?

– Может быть. – Анна откусила кусочек печенья. – Маме он, по-моему, очень нравится. Бабушке и дедушке тоже. Мама говорит, что у них хороший вкус в том, что касается мужчин, и на этот раз она собирается их послушать.

– Мне он тоже нравится. А тебе?

– Угу. – Анна с жаром кивнула. – Прошлым вечером он приходил к нам обедать, и мы все смеялись, а потом играли в настольные игры. Ему понравились мои рисунки. Было здорово. – Она посмотрела на Октавию, которая шла через комнату к столу с печеньем. – Мисс Брайтуэлл будет твоей новой мамой?

– Думаю, да, – ответил Карсон. Затем нахмурился, все еще немного тревожась о сложившемся положении. – Если только папа снова чего-нибудь не испортит.

Незадолго до окончания вечера Октавия заметила братьев Уиллис.

Она хотела пожелать им приятного вечера и поблагодарить их за то, что те пришли на выставку, когда вдруг вспомнила о таинственном ключе, который нашла в шкафу.

– Торранс? Уолтер? У вас есть время для короткого разговора?

– Хотите что-нибудь здесь переделать? – Уолтер задумчиво оглядел галерею. – Перекрасить здесь все не помешало бы. Можем предложить вам скидку на несколько баночек краски цвета кротового меха.

– Я пока не собираюсь ничего перекрашивать. Это скорее вопрос технического обеспечения. Я нашла в шкафу ключ. Он не подходит ни к одной из дверей. Вы двое устанавливали сигнализацию и замки здесь, вот я и подумала, что вы можете его узнать. А если нет, я его выброшу.

Они последовали за ней в мастерскую и с интересом осматривались, пока она снимала ключ с крючка в шкафу.

– А здесь немного тесновато, – сказал Торранс. – Мы могли бы встроить стеллажи или, может, полки, чтобы хранить все эти картины.

– Неплохая идея, – согласилась она. – Я подумаю об этом. – Она протянула им ключ.

Уолтер взял его и бегло оглядел. – Нет проблем. Думаю, мы знаем, от чего он, так ведь, Торранс?

– Конечно, знаем, – ответил Торранс. – По крайней мере, он той же марки, что мы использовали для той работы. Помнится, мы получили спец-заказ после тех нескольких случаев взлома, что случились пару лет назад. – Он поглядел на Октавию. – Оказалось, что какие-то дети дурачились. Отдыхающие, вы же понимаете. Шон Вэлентайн со всем разобрался, но некоторые начали нервничать и попросили модернизировать их замки и все такое.

– Будет нетрудно проверить, подходит ли ключ туда, куда по-нашему, он подходит, – сказал Уолтер.