Текст книги "Поэмы Оссиана"

Автор книги: Джеймс Макферсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 44 страниц)

Кухулин * сидел у стен Туры под сенью листвы шелестящей. Ко мшистой скале прислонил он копье. На траве лежал его щит. Когда он думал о могучем Карбаре,** герое, которого в битве сразил он, пришел с океана дозорный,*** Моран, сын Фихила.****

* Cuchullin, или, вернее, Cuth-Ullin – голос Уллина, – поэтическое имя, данное бардами сыну Семо, потому что он командовал войсками провинции Ольстер (Уллин) в войне с фирболгами или белгами, населявшими провинцию Коннахт. Кухулин еще в ранней юности женился на Брагеле, дочери Сорглана, и, переселившись в Ирландию, жил некоторое время вместе с Конналом, внуком по материнской линии Конгала, властителя Ольстера. Благодаря своей мудрости и доблести он вскоре стяжал себе такую славу, что был избран опекуном несовершеннолетнего Кормака, верховного короля Ирландии, и единоначальником в войне против Сварана, короля Лохлина. Совершив множество великих подвигов, он пал в бою где-то в Коннахте на двадцать седьмом году жизни. Он был так могуч, что сида его вошла в поговорку и про сильного человека говорят: "Могуч, как Кухулин. В Дунскехе на острове Скай показывают руины его дворца, а камень, к которому он привязывал своего пса Луата, до сих пор носит его имя.

** Cairbar, или Cairbre, означает сильный человек.

*** Кухулин, уже извещенный о вторжении, которое замыслил Сваран, разослал разведчиков по всему побережью Уллина, или Ольстера, дабы они сразу же заметили появление неприятеля, и одновременно послал Мунана, сына Стирмала, просить Фиигала о помощи. Сам он собрал цвет ирландского юношества в прибрежном замке Туре, рассчитывая задержать продвижение врага до прибытия Фингала из Шотландии. Такое раннее обращение Кухулина к иноземной помощи позволяет заключить, что ирландцы в то время не были столь многочисленны, как впоследствии, и это служит важным доводом против утверждения, будто этот народ существовал в глубокой древности. По свидетельству Тацита, во времена Агриколы считалось, что один легион способен подчинить весь остров римскому владычеству, а это вряд ли было бы возможно, будь он заселен на несколько веков раньше.

**** Moran означает множество, а Fithil, или, вернее, Fili, – младший бард.

"Восстань, – сказал юноша, – Кухулин, восстань: я зрел корабли Сварана. Кухулин, много у нас врагов, много героев мрачно-бурного моря".

"Моран, – ответил вождь синеокий, – ты вечно трепещешь, сын Фихила! Твой страх приумножил число врагов. А это, быть может, король холмов одиноких * спешит мне помочь на зеленых просторах Уллина".

* Фингал, сын Комхала и Морны, дочери Тадду. Дедом его был Тратал, а прадедом Тренмор, часто упоминаемые в поэме. Согласно преданию, у Тренмора было два сына: Тратал, которому он передал королевство Морвен, и Конар, прозванный бардами Конар великий; последний был избран королем всей Ирландии и являлся предком Кормака, занимавшего ирландский престол во время вторжения Сварана. Вероятно, здесь уместно отметить, что в имени "Фингал" ударение стоит на последнем слоге.

"Я зрел их вождя, – говорит Моран, – он высок, как скала ледяная. Копье его, словно ель опаленная, щит, как луна восходящая. Он сидел на прибрежной скале, а вокруг теснилося тучами его темное воинство. "Много, вождь мужей, сказал я, – много у нас дланей войны. Ты по праву зовешься Могучим Мужем, но многих могучих мужей мы зрели с открытых ветрам стен Туры".

Как прибой, бьющий о скалы, ответствовал он: "Кто в этом краю сравнится со мной? Героям не устоять против меня: их повергает во прах моя длань. Никто не может противоборствовать Сварану, кроме Фингала, короля грозовых холмов. Некогда мерялись мы силами с ним на вересковой пустоши Малмора,* и наши стопы повергали деревья. Утесы рушились с мест своих, а ручьи меняли течение, с рокотом убегая от нашего единоборства. Три дня мы вновь начинали наше сраженье, и терои, дрожа, стояли поодаль. А на четвертый день Фингал говорит, что пал король океана. Но Сваран ответствует: он устоял! Так пусть же "мрачный Кухулин покорится тому, кто силен, как бури Малмора"".

* Meal-mor – большой холм.

"Нет, – отвечал синеокий вождь, – смертному не покорюсь я вовек. Мрачный Кухулин возвеличится или умрет. Ступай, сын Фихила, возьми мое копье. Ударь в звонкий щит Катбата.* Он висит на скрипучих вратах Туры. Не мир, а войну возвещает голос его. Герои мои на холме услышат его".

* Cabait или, вернее, Cathbait, дед героя, так прославился своей доблестью, что потомки пользовались его щитом, когда надо было оповестить сородичей о военной опасности. Как мы увидим, Фингал также воспользовался своим щитом в 4-й книге. Пока не изобрели волынку, чтобы созывать войско, обычно трубили в рог.

Он пошел и ударил в горбатый щит. Горы и скалы откликнулись. Гул прокатился по лесу; вздрогнули серны на оленьем озере. Курах * спрыгнул со звонкой скалы и Коннал, копьеносец кровавый. Высоко вздымается снежная грудь Кругала.** Сын Фави уже не преследует лань темно-бурую. "Это щит брани", сказал Роннар. "Это копье Кухулина", сказал Лугар. Сын моря, надень доспехи! Калмар, подыми звонкую сталь! Пуно, герой вселяющий ужас, восстань! Карбар, приди от багряного дерева Кромлы! Согни колено белое, Эт, и спустись с потоков Лены! Распрями свое белое тело, Каолт, когда будешь идти по свистящему вереску Моры: тело твое белее, чем пена бурлящего моря, когда мрачные ветры взметают ее на гремучие скалы Кутона.***

* Cu-raoch – означает безумство битвы.

** Cruth-geal – белотелый.

*** Cu-thon – печальный звук волн.

И вот я вижу вождей, гордых свершенными подвигами. Души их возжены памятью о битвах старинных и деяньях минувших времен. Глаза их, сверкая огнем, ищут врагов отчизны. Могучие длани сжимают мечи, и латы стальные мечут молнии. Словно потоки горные хлынули они, с ревом бросился каждый со своего холма. Сверкают вожди брани в доспехах предков своих. Темные, мрачные, следуют за ними ратники, словно стаи туч грозовых позади метеоров багряных. Оружия лязг все громче звучит. Серые псы завывают рядом. Нестройно врывается песнь боевая, и ответствует эхом скалистая Кроила.* На сумрачном вереске Лены стояли они, словно туман, застилающий горы осенние, когда темными клочьями оседает он на вершинах и подъемлет главу к небу.**

* Crom-leach – это место, где друиды поклонялись своим богам. Здесь название холма на берегу Уллина, или Ольстера.

** ... тучам подобные, кои Кронион

В тихий, безветренный день, на высокие горы надвинув,

Черные ставит незыбно.

Гомер. Илиада, V, 522.

"Привет вам, – сказал Кухулин, – тесных долин сыны, привет вам, ловцы оленей. Другая охота близится, словно темные волны, хлынувшие на берег. Будем ли биться мы, брани сыны, или сдадим мы Лохлину зеленый Инис-файл?* Говори же, о Коппал,** первый из мужей, крушитель щитов! Часто ты бился с Лохлнном, так подымешь ли вновь копье отца своего?"

* Так называлась Ирландия по имени расположенного там поселения Fa-lans. Innis-fail, т. е. остров Fa-il или Falans.

** Коннал, друг Кухулина, был сыном Кайтбата, владетеля Тогормы, или острова синих волн, возможно, одного из Гебридских островов. Матерью его была Фионкома, дочь Конгала. У него был сын от Фобы из Конахар-нессара, который впоследствии стал королем Ольстера. За помощь, оказанную в войне против Сварана, ему были пожалованы земли, которым по его имени дано название Tir-chonnuil или Tir-connel, т. е. земля Коннала.

"Кухулин! – спокойно ответил вождь, – остро копье Коннала. Любо ему сверкать в бою, обагряясь кровью тысяч. Но, хотя к сражению тянется длань, сердце мое желает мира для Эрина.* Ты – первый в войнах Кормака, так погляди же на черный флот Сварана. Неисчислимы мачты его у наших брегов, как тростники на озере Лего. Суда его, словно леса, туманом одетые, когда под порывистым ветром одно за другим клонятся долу деревья. Много вождей боевых у него. Коннал желает мира. Даже Фингал, первый меж смертных, уклонился бы от десницы Сварана, Фипгал, кто повергает могучих, как бурные ветры вереск, когда потоки с ревом несутся по гулким склонам Коны и ночь, окруженная тучами, нисходит на холм".

* Erin, название Ирландии, происходит от ear, или iar, – запад и in остров. Оно прилагалось не только к Ирландии, поскольку весьма возможно, что у древних слово lerne означало Британию севернее Форта. Ведь сказано, что Иерне находится севернее Британии, а это не может относиться к Ирландии (Страбон, кн. 2 и 4).

"Беги же, вождь-миролюбец, – промолвил Калмар,* сын Маты, – беги, Коннал, к тихим своим холмам, где никогда не сверкало битвы копье. Гоняйся за темно-бурым оленем Кромлы и рази стрелами пугливых косуль Лены. Но ты, Кухулин, синеокий сын Семо, властитель брани, расточи сынов Лохлина ** и ворвись в ряды их гордыни. Да но посмеют корабли Снежного царства носиться по мрачным валам Инисгора.*** Подуйте, о вы, мрачные ветры Эрина! взревите, вихри вересковых пустошей! Пусть я погибну в бурю, восхищенный на грозовую тучу гневными тенями мужей; да сгинет Калмар в буре, если охота была милее сердцу его, нежели битва щитов".

* Calm-er – сильный человек.

** Гэльское название Скандинавии в целом; в более узком значении название Ютландского полуострова.

*** Innis-tore – остров китов, древнее название Оркнейских островов.

"Калмар, – неспешно ответил вождь, – я никогда не бежал, о сын Маты. Я летел на битву вместе с друзьями, но мала еще слава Коннала. На моих глазах побеждали доблестные и выигрывали битву. Но, сын. Семо, внемли моему гласу, чти древний трон Кормака. Отдай сокровища, и половину земель за мир, пока не придет Фингал со своим воинством. Но если ты изберешь войну, тогда и я подыму копье и меч. Радостно быть мне средь тысяч, и душа моя озарится во мраке сраженья".

"Любо мне бряцанье оружия, – отвечает Кухулин, – любо, как гром небесный перед весенней грозой. Но созовите же все племена прославленные, да узрю я сынов брани. Пусть пройдут они по равнине, сверкая, как солнечный луч пред бурей, когда восточный ветер сбирает тучи и дубы Морвена вторят эхом вдоль берегов.

Но где мои боевые друзья, сподвижники десницы моей в грозный час? Где же ты, белогрудый Катбат? Где грозовая туча войны, Духомар? * И мог ли ты покинуть меня, о Фергус,** в день бури? Фергус, первый на веселом пиру нашем, сын Россы, десница смерти! сходишь ли к нам ты, как косуля с Малмора, как олень с гулкозвучных холмов?*** Привет тебе, сын Россы! что омрачает ныне душу воина?"

* Dubhchomar – черный человек крепкого сложения.

** Fear-guth – человек слова или военачальник.

*** Будь подобен серне или молодому оленю на расселинах гор. Песнь песней Соломона [II, 17].

"Четыре камня высятся на могиле Катбата,* – ответствовал вождь. – Эти руки предали земле Духомара, грозовую тучу войны. Катбат, сын Тормана, ты был лучом солнечным на холме. А ты, о бесстрашный Духомар, ты был как туман над болотистым Дано, когда он плывет по осенним равнинам и приносит смерть людям. Морна, прекраснейшая из дев! покоен твой сон в скалистой пещере. Ты сокрылась во мраке, как звезда, что прорезает небо пустыни, и одинокий путник скорбит о мимолетном луче".

* Тут подразумевается обряд погребения у древних шотландцев. Они рыли могилу в шесть-восемь футов глубины, покрывали дно чистой глиной и на нее клали тело умершего и, если он был воином, рядом с ним меч и наконечники двенадцати стрел. Мертвеца покрывали еще одним слоем глины, в который укладывали олений рог – символ охоты. Потом яму засыпали землей и по краям ставили четыре камня для обозначения границ могилы. Эти четыре камня и упоминаются здесь.

"Поведай, – сказал синеокий сын Семо, – поведай, как пали вожди Эрина? Сражены ли они сынами Лохлина в геройской битве или иное злосчастье заточило вождей Кромлы в темный и тесный дом?" *

* Могила. – Дом, назначенный всем живущим. Иов.

"Катбат, – ответил герой, – пал от меча Духомара под дубом потока шумного. Духомар пришел в пещеру Туры и сказал любезной Морне:

"Морна,* прекраснейшая из женщин, любезная дочь Кормака-карбара. Почему ты сидишь среди круга камней, одна в скалистой пещере? Хрипло рокочет поток. Стонет под ветром старое дерево. Пред тобой возмущенное озеро и мрачны тучи на небе. Но ты, словно снег на вереске, и кудри твои, как туман Кромлы, когда клубится он на скалах и сияет в лучах заката. Груди твои, как две гладких скалы среди многоводного Бранно; руки твои, как два белых столпа в чертогах Фингала могучего".

* Muirne или Morna – женщина, всеми любимая.

"Откуда, – спросила белорукая дева, – откуда пришел ты, Духомар, самый угрюмый из смертных? – Сумрачно и ужасно твое чело. Что вращаешь ты очи багровые? Разве Сваран явился на море? Что слыхать о врагах, Духомар?"

"С холма я вернулся, о Морна, с холма темно-бурых ланей. Трех застрелил я из тугого лука. Трех затравили мои охотничьи псы быстроногие. Любезная дочь Кормака-карбара, люблю я тебя, как душу свою Оленя царственного я сразил для тебя. Высоко вздымал он ветвистую голову и быстры, как ветер, были ноги его".

"Духомар, – спокойно ответила дева, – я не люблю тебя, угрюмый муж. Каменное сердце твое жестоко, и ужасное чело твое мрачно. Тебе Катбат, тебе, сын Тормана,* отдала любовь свою Морна. Ты словно луч солнца на холме в сумрачный день ненастья. Не встретил ли ты любезного сына Тормана на холме его ланей? Дочь Кормака ждет здесь при хода Катбата".

* Torman – гром. Отсюда происходит имя Юпитера Тарамиса у древних.

"И долго придется ждать Морне, – сказал Духомар, – ибо кровь его на моем мече. Долго придется ждать Морне Катбата. Он пал у потока Бранно. Высоко на Кромле я воздвигну ему могильный холм, о дочь Кормака-карбара. Отдай же свою любовь Духомару; как буря, сильна его десница".

"Значит сражен сын Тормана? – молвила дева, обливаясь слезами. – Сражен на гулкой своей пустоши юноша снежногрудый? Тот, что бы первый в охоте на холме, гроза пришлецов заморских! Поистине мрачен ты, Духомар,* и жестока для Морны десница твоя. Но дай мне тот меч враг мой, любезна мне Катбата кровь".

* Она подразумевает значение его имени – мрачный человек.

Он отдал меч, уступая ее слезам, но она пронзила его отважную грудь. Пал он, как камень, отторгнутый горным потоком. Руку простер и молвил.

"Дочь Кормака-карбара, ты сразила Духомара. Холоден меч в груд моей, Морна, я чувствую холод его. Отдай меня деве Мойне; * Духомаром грезила она по ночам. Она воздвигнет мне могильный холм, и охотник, узрев его, восславит меня. Но вынь же меч из груди моей, Морна сталь холодна".

* Moina – нежная душой и телом.

Она подошла, обливаясь слезами, она подошла и вынула меч из груди его. Он вонзил сталь в ее белое тело, и рассыпались по земле ее золотые кудри. Кипучая кровь струится из раны и багрит ее белые руки. Трепетом смерти объята, лежала она, и отзывалась пещера Туры на ее стенанья".

"Да почиют в мире, – сказал Кухулин, – души героев; велики был деяния их в грозный час. Так пусть же на тучах летают они вкруг меня* и являют мне воинственные лики свои, чтобы тверда была душа моя в час опасности, а десница подобна грому небесному. Но ты явись мне в лунном луче, о Морна, да узрю я тебя в окне в час моего отдыха, когда мирными станут мысли мои и отзвучит бряцанье оружия. А сейчас собирайте силы племен наших и пойдемте на бой за Эрин. Будьте рядом с моей боевой колесницей, пусть ваш бодрый клич сольется со стуком ее колес. Положите возле меня три копья. Следуйте за моими скакунами, дабы душа моя крепла в друзьях моих, когда мрак битвы сгустится вокруг сиянья моей стали".

* Тогда считалось (а некоторые горцы считают и поныне), что души усопших летают вокруг своих живых друзей и иногда являются им, когда те замышляют великие свершения.

Как источник пенистый свергается с затененной мрачной кручи Кромлы,* когда катится по небу гром и темная ночь скрывает половину холма, так яростны, так ужасны ринулись неисчислимые сыны Эрина. Вождь их словно кит океанский, за которым стремятся волны, источает водометом доблесть свою и разливает по брегу могущество.

* Словно река наводненная в поле внезапная хлынет, Бурно упавшая с гор, отягченная Зевсовым ливнем.

Гомер [Илиада, XI, 492].

С горных срываясь высот, покрытые пеною реки

Гул издают и бегут на равнину, и каждая путь свой

Опустошает.

Вергилий [Энеида, XII, 523].

Сыны Лохлина услышали шум, подобный реву потока зимнего. Сваран ударил в щит свой горбатый и кликнул сына Арно. "Что за жужжанье с холма несется, точно мушиный рой летит ввечеру? Нисходят ли долу сыны Инис-файла или шумные ветры стонут в лесу отдаленном? Так ропщет Гормал пред тем, как волны подымут белые гребни. О сын Арно, взойди на холм и обозри темный облик вересковой пустоши".

Он пошел и быстро вернулся, дрожа. Дико блуждали глаза его. Сильно стучало сердце в груди. Сбивчива, прерывиста и медлительна быта речь его.

"Восстань, сын океана, восстань, вождь темно-бурых щитов. Я вижу тьму, я вижу, как низвергается поток битвы, неумолимо движется мощь сынов Эрина. Колесница, колесница брани близится, словно пламя смерти, стремительная колесница Кухулина, благородного сына Семо. Она изогнута сзади, как волна под скалой, как золотистый туман вересковой, пустоши. Бока ее украшены дорогими каменьями и блещут, как море вкруг корабля ночного. Из тиса лощеного дышло ее, а сиденье из кости гладчайшей. По бокам ее сложены копья, а низ – подножье героев. Справа влечет колесницу копь храпящий долгогривый, широкогрудый, гордый, высоко скачущий, сильный питомец холма. Громко звенят его копыта; грива стелется на лету, словно дым струится над вереском. Блестят бока скакуна, и имя ему Сулин-Шифадда.

Слева влечет колесницу конь храпящий – тонкогривый, высокоглавый, звонкокопытный, быстрый скакун, сын холма. Дустроналом зовут его бурные сыны мечей. Тысячью ремнями стянута колесница. Их гладкая кожа блестит средь клубов пены. Узкие ремни, сверкая самоцветами, обвивают стройные шеи коней, – коней, что, как клубы тумана, летят над речными долинами. Бег их – буйство оленя дикого, сила орлицы, камнем падающей на добычу. И подъемлют они шум, словно зимний вихрь, на склонах снежной вершины Гормала.*

* Холм в Лохлине.

На колеснице узрел я вождя, могучего, бурного сына мечей. Имя героя Кухулин, сын Семо, повелитель чаш. Алые его ланиты подобны луку моему лощеному. Сверкают широко раскрытые синие очи его под темной дугою бровей. Власы его развеваются вкруг чела, словно пламя, когда, склонившись вперед, он потрясает копьем. Беги, властелин океана, беги; он грядет, словно буря вдоль речной долины".

"Да разве бежал я хоть раз от битвы несчетных копий? – отвечал король. – Разве хоть раз я бежал, сын Арно, вождь малодушный? Я шел навстречу буре Гормала, когда высоко вздымалась пена валов. Я шел навстречу небесным бурям, так мне ли бежать от героя? Да будь это сам Фингал, моя бы душа и пред ним не померкла. Восстаньте на битву, мои тысячи, разлейтесь вокруг как гулкозвучная бездна морская. Сбирайтесь вокруг блистающей стали короля вашего, неколебимые, как скалы моей родины, что встречают радостно бурю и простирают темные рощи навстречу ветру".

Как темные бури осенние свергаются с двух гулкозвучных холмов, так ринулись друг на друга герои. Как два темных потока, спадая с высоких скал, встречаются, мешают воды и с ревом несутся по равнине, так громогласно, сурово и мрачно встретились в битве Инис-файл и Лохлин. Вождь схватился с вождем и воин с воином; лязгает звонко сталь о сталь; в куски разлетаются шлемы. Повсюду льется кровь и дымится.* Звенит тетива на луках лощеных. Носятся стрелы по поднебесью. Копья летают, как метеоры, золотящие бурный лик ночи.

* Читатель может сравнить это место с подобным у Гомера (Илиада, IV, 446)

Рати, одна на другую идущие, чуть соступились,

Разом сразилися кожи, сразилися копья и силы

Воинов, медью одеянных; выпуклобляшные разом

Сшиблись щиты со щитами; гром раздался ужасный.

Вместе смешались победные крики и смертные стоны

Воев губящих и гибнущих; кровью земля заструилась.

Стаций весьма успешно подражал Гомеру:

В битве сшибаются щит со щитом и навершье с навершьем,

Меч беспощадный с мечом, с грудью грудь и с пикою пика.

[Фивиада, VIII, 398].

Громя броню, оружье грохотало

Неистово, и медных колесниц

Ободья бешено вращались...

Мильтон [Потерянный рай, VI, 209].

Как океан возмущенный, когда высоко он вздымает валы, как последний раскат небесного грома, так грохотала битва. Хоть там собрались сто бардов Кормака, готовых воспеть войну, но бессильны были голоса ста бардов, чтобы послать временам грядущим вести о стольким смертях. Ибо много героев пало, и широко разлилась кровь доблестных

Оплачьте же, сыны песен, смерть благородного Ситаллина. Пусть огласится темный вереск стенаньями Фионы над любезным ее Арданом.* Пали они, как два оленя пустыни, от рук могучего Сварана, когда посреди тысяч ревел он, словно ярый дух бури, что восседает в смутной мгле на тучах Гормала и тешится гибелью моряка.

* Sithallin означает красивый муж, Fiona – прекрасная дева, Ardan гордость.

Но не покоилась праздно и твоя рука, вождь острова туманов,* многих сразила десница твоя, о Кухулин, сын Семо. Меч его был словно перун небесный, когда разит он сынов долины, когда падают опаленные люди и все холмы вокруг охвачены пламенем. Дустронал ** храпел над героями павшими, и Шифадда *** в кровь окунал копыто свое.

* Остров Скай, названный не без основания островом туманов, так как его холмы задерживают облака, идущие с запада, со стороны океана, и вызывают почти непрерывные дожди.

** Один из коней Кухулина – Dubhstron-gheal.

*** Sith-fadda, т. е. широкий шаг.

Поле брани лежало за ними, как дубравы, поверженные в пустоши Кромлы, когда вихрь, отягченный духами ночи, пролетит над вереском.

Плачь на утесах ревущих ветров, о дева Инис-тора.* Склони над волнами прекрасный свой лик, ты, что прекраснее духа холмов, когда парит он в полдневном луче над безмолвием Морвена. Он пал, он сражен, твой юноша, бледный полег он под мечом Кухулина! Уж доблесть не вознесет юношу столь высоко, чтобы он смог сочетать свою кровь с королевской. Тренар, любезный твой Тренар умер, дева Инис-тора. Воют дома серые псы его, видя призрак, скользящий мимо. Висит в чертоге спущенный лук. Тишина царит на равнине ланей его.

* Дева Инис-тора – дочь Горло, короля Инис-тора или Оркнейских островов, Тренар – брат короля Инискона – предположительно одного из Шетландских островов. Оркнейские и Шетландские острова подчинялись в то время королю Лохлина. Мы видим, что псы Тренара, оставленные дома, почуяли смерть своего хозяина тотчас, как он был убит. По понятиям тех времен душн героев сразу же после смерти переносились на холмы своего края – в те места, где провели счастливейшие дни своей жизни. Считалось также, что псы и лошади видят призраки усопших.

Как тысяча волн стремится на скалы, так ринулись полчища Сварана. Как скала встречает тысячу волн, так встретил Сварана Инисфайл. Смерть вокруг подъемлет вопль, мешая его со звоном щитов. Каждый герой – столп мрака, а меч – перун огневой в длани его. От края до края гремит поле, точно сотня молотов один за другим кует багряное чадо горнила.

Кто эти двое на вереске Лены, столь темные и угрюмые? Кто они, двум тучам подобные, и мечи их сверкают над ними, как молния? * Колышутся холмы окрест, и скалы, поросшие мхом, содрогаются. Кто ж это, как не сын океана и колесницевластный вождь Эрина? С тревогой следит за ними множество дружеских глаз, смутно различая их в зарослях вереска. И вот уже ночь скрывает вождей во мгле и пресекает ужасную битву.

* ... подобные двум черным тучам,

Чреватым артиллерией небес,

Что, грохоча, над Каспием несутся.

Мильтон [Потерянный рай, II, 714].

На дремучем склоне Кромлы разделал Дорглас оленя, добычу ранней охоты, когда герои не покидали еще холма.* Сто юношей сбирают вереск, десять героев раздувают огонь, триста отбирают гладкие камни. Пиршества дым широко расстилается.

* Древний обычай приготовления снеди для пира после охоты передавался по традиции из поколения в поколение. Выкапывали яму, и ее стенки выкладывались гладкими камнями, а рядом наваливали груду гладких и плоских кусков кремня. Камни и яма как следует прогревались горящим вереском, после чего на дно клали дичину, а на нее слой камней, и так повторялось до тех пор, пока яма не заполнялась. Затем все покрывали вереском, чтобы удерживать пар. Насколько это справедливо, я не могу сказать, но до сих пор можно видеть ямы, которые, как утверждают простолюдины, служили этой цели.

Кухулин, могучий военачальник Эрина, духом воспрянул. Опершись на копье лучистое, молвил он сыну песен, Карилу, древнему годами, седовласому сыну Кинфены.* "Разве сей пир уготован лишь для меня одного, а король Лохлина останется на бреге Уллина вдали от оленей родных холмов и шумных чертогов своих пирований? Восстань, Карил, древний годами, и передай слова мои Сварану. Скажи ему, пришлецу с моря ревущего, что Кухулин правит пир. Так пусть же он слушает здесь шум моих дубрав под тучами ночи. Ибо холодны и суровы буйные ветры, что бушуют над пеной его морей. Пусть же и он здесь восхвалит трепетную арфу и услышит песни героев".

* Cean-feana, т. е. глава народа.

Пошел сладкогласный старец Карил и позвал короля темно-бурых щитов. "Восстань со шкур охоты твоей, восстань, Сваран, король дубрав. Затевает Кухулин веселие чаш, раздели же пир синеокого вождя Эрина".

Словно угрюмый ропот Кромлы пред бурей раздался его ответ. "Пусть даже все твои дочери, Инис-файл, простирают ко мне свои снежные руки, пусть исторгают вздохи из грудей и обращают с любовью нежные очи, все равно недвижим, как тысяча скал Лохлина, останется

Сваран здесь, пока утро юным лучом моего востока не озарит мне путь ко смерти Кухулина. Лохлина ветер ласкает мне слух. Он реет над моими морями. Он шепчется в вышине с парусами и приводит на память зеленые леса мои, зеленые леса Гормала, что отзывались гулко ветрам, когда копье мое на охоте обагрялось кровию вепря. Пусть же уступит мне мрачный Кухулин древний престол Кормака, не то горные потоки Эрина заалеют кровавой пеной его гордыни".

"Зловеще звучит голос Сварана", – сказал Карил, древний годами.

"Зловеще для него одного, – отвечал синеокий сын Семо. – Но, Карил, возвысь свой голос и поведай о подвигах былых времен. Отгони ночь своим пением и подари нам радость скорби. Ибо сонмы героев и любезных дев обитали в Инис-файле. И сладостны песни печали, что звучат на скалах Альбиона, когда смолкает шум охоты и потоки Коны ответствуют гласу Оссиана".*

* Оссиан, сын Фингала и автор поэмы. Нельзя не восхититься искусством, с каким поэт столь естественно влагает похвалу себе в уста Кухулина. Упомянутая здесь Кона, вероятно, небольшая речка, протекающая через Глен Ко в Аргайлшире. Один из холмов, окружающих эту романтическую долину, до сих пор называется Scornafena, или холм народа Фингалова.

"В минувшие дни, – Карил запел, – явились сыны океана в Эрин.* Тысяча кораблей неслась по волнам к любезным равнинам Уллина. Сыны Инис-файла поднялись навстречу племени темно-бурых щитов. Были там Карбар, первый из мужей, и Грудар, юноша статный. Давно уже спорили они о пятнистом быке, который мычал на гулкой пустоши Голбуна.** Каждый притязал на него, и смерть нередко мелькала на острие их стали.

* Эпизод этот здесь вполне уместен. Калмар и Коннал, два ирландских героя, горячо заспорили перед битвой о том, следует ли вступать в бой с противником. Карил пытается успокоить их рассказом о Карбаре и Грударе, которые, хоть и были врагами, сражались на войне бок о бок. Поэт достигает своей цели, и в третьей книге мы обнаруживаем, что Калмар и Коннал вполне примирились.

** Golb-bhean, как и Cromleach, означает изогнутый холм. Здесь это название горы в графстве Слайго.

Бок о бок бились герои, и заморские пришлецы бежали. Не было на холме славнее имен, чем Карбар и Грудар. Но, увы, зачем по-прежнему мычал бык на гулкозвучной пустоши Голбуна? Они увидали, как скачет он, белоснежный. Ярость вернулась к вождям.

На травянистых брегах Лубара * бились они и пал Грудар, ясный, как солнечный луч. Свирепый Карбар пришел в долину гулкозвучной Туры, где Брасолис,** прекраснейшая из сестер его, затянула в одиночестве песнь скорби. Она воспевала подвиги Грудара, тайно ею любимого. Она горевала, что остался он на поле кровавом, но все же надеялась, что он вернется. Из-под покровов виднелась белая грудь, словно луна из-под ночных облаков. Нежнее арфы звучал ее голос, изливая песнь скорби. Грударом была полна душа ее, к нему втайне обращала она взор свой. Когда же вернешься ты в доспехе своем, воин могучий?"

* Лубар – река в Ольстере. Labhar – громкий, шумный.

** Brassolis означает белогрудая женщина.

"Возьми, Брасолис, – подойдя, сказал Карбар, – возьми, Брасолис, этот щит окровавленный. Укрепи его высоко в чертоге моем, доспех моего врага". Нежное сердце затрепетало в ее груди. Обезумев, бледная бежала Брасолис. Она нашла своего юношу, простертого в крови. Она умерла на вереске Кромлы. Здесь почиет их прах; Кухулин, и эти два одиноких тиса, поднявшись из их могил, желают сплестись в вышине. Прекрасны были они – Брасолис, дочь равнины, и Грудар, сын холма. Бард сохранит имена их и повторит для времен грядущих".

"Приятен твой глас, о Карил, – сказал синеокий вождь Эрина, – и любезны предания минувших времен. Они, словно тихий дождь весенний,* когда солнце озирает поле и легкое облако парит над холмами. Сыграй же на арфе во славу моей любви, воспой одинокий солнечный луч Дунскеха. Сыграй на арфе и прославь Брагелу,** ту, что оставил

* Гомер уподобляет слова, проникающие в душу, падающему снегу:

Речи, как снежная вьюга, из уст у него устремлялись!

[Илиада, III, 222].

** Брагела была дочерью Сорглана и женой Кухулина. После смерти Арто, верховного короля Ирландии, Кухулин, возможно по приказу Фингала, перебрался в Ирландию, чтобы взять на себя управление делами этого королевства на время несовершеннолетия Кормака, сына Арто. При этом он оставил жену свою Брагелу и родовом имении Дунскехе на острове Скай.

я на острове туманов, супругу сына Семо. Подъемлеть ли ты на скале прекрасный свой лик в надежде узреть паруса Кухулина? Куда ни глянь, несутся морские валы, и пену их белую примешь ты за мои паруса. Воротись домой, любовь моя, уже ночь наступает и ветер холодный вздыхает в твоих волосах. Уйди в чертоги пиров моих и вспомни прошедшие годы, ибо я не приду назад, покуда не стихнет буря войны. О Коннал, говори мне о войнах и битвах, изгони ее из моей памяти, ибо любезна мне дочь Сорглана, бела ее грудь, а волосы черны, как вороново крыло".