Текст книги "Агент Веги и Другие истории"

Автор книги: Джеймс Генри Шмиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 53 страниц)

Джейк, Джейк, как же так, подумал, он, а с другой стороны, возможно, все даже к лучшему.

Огромная комната завертелась каруселью вокруг Гарольда, но он дотянулся до пульта и вновь уселся на тумбу. Чей-то голос пополам со слезами выкрикивал его имя. Конечно, Элизабет.

– Все в порядке, – с трудом выдохнул Гарольд, – я принял на себя небольшой разряд, вот и все.

Посыпался град вопросов.

– Капитан Хиски, оказывается, был не настолько мертв, как я полагал. Теперь он мертв настолько, насколько необходимо.

Голоса звучали все тише и тише. Гарольд понял, что для него все кончено. Какое-то время он еще проживет, но заряд, хоть и был слабым, наверняка вызвал необратимые изменения во внутренних органах. Еще час-другой сердце, почки и легкие будут медленно разлагаться, постепенно превращаясь в кашу. Совершенное оружие – смертоносное оружие…

– …немедленное лечение…

О, да, конечно. А как же иначе.

Однако он собрался с силами и прислушался к тому, они ему говорили, после чего пришел в ужас.

– Не входите сюда, – убеждал он, – я же объяснял, по какой причине. Даже в броне. Если вы уберете экраны, тозиены просочатся в другие, свободные сейчас от них секции. Этих тварей нельзя остановить, они слишком быстрые. Вы должны подождать, пока не убедитесь, что они все подохли.

Однако есть и еще один вариант, сказали ему. Между его секцией силового поля и следующей имеется маленький аварийный шлюз для персонала, и если уважаемый мистер Кейдж сможет последовать инструкциям, то ему останется лишь добраться до этого шлюза. Бронированный скафандр туда не пролезет, но Гарольд поместится. Когда он окажется внутри шлюза, биосенсоры совершенно точно подскажут, смогли туда проникнуть рильфские тозиены или нет.

Гарольд подумал, что план выглядел достаточно надежным.

– Хорошо, – сказал он, – давайте попробуем.

Он с трудом поднялся на ноги.

– Только умоляю, не убирайте экраны.

Понадобилось немало времени, прежде чем он смог добраться до главного входа в помещение управления. Он бросил последний взгляд на труп Джейка Хиски и повернул направо, как ему и подсказывали. Тозиены последовали за ним, привлеченные единственным движущимся существом. Он прошел один коридор, затем другой, нашел дверь, за которой располагалась небольшая комнатка.

– Кажется, я на месте, – громко сказал он.

– Да, вы на месте, – откликнулся Элстон, – шлюз не будет видно, пока он не откроется, но это в середине стены, прямо напротив входной двери.

– Не открывайте пока, – попросил Гарольд. – Мои жужжащие приятели тоже здесь.

Он пересек комнату. Как и предупреждал Элстон, на ровной стене невозможно было заметить никаких признаков того, что за ней находится вход в аварийный шлюз, но он встал точно напротив центра двери, и, насколько мог судить, от него до шлюза было не более метра.

– Профессор Элстон, – позвал он.

– Да?

– Я стою прямо перед шлюзом, но все равно подождите, пока я не скажу вам, что можете открывать.

– Мы готовы, – ответил Элстон. – И поймем, когда вы очутитесь внутри.

Гарольд выудил из карманов обе пушки, взял их одной рукой за рукоятки и оглянулся. Держась одной рукой за стену, он другой поднял пушки над головой и помотал ими в воздухе. Тозиенов мгновенно привлекло это движение, они сгустились вокруг, встревоженно жужжа. Навигатор швырнул пушки в дальний угол комнаты. Жужжание отдалилось. Пушки грохнулись о дальнюю стену и с треском упали на пол. Воздух над ними шумно сгустился.

– Давайте! – сказал Гарольд.

Он увидел перед собой узкий проем двери и упал в него. После этого, как ему казалось, он продолжал долго-долго падать сквозь мягкую тьму.

Сначала он ничего не чувствовал. Затем, периодически, стал смутно ощущать, как проходит время, много времени, годы, века. Оно двигалось спокойно и неторопливо. Появлялись и исчезали какие-то тени. Иногда возникала какая-нибудь мысль. Одна мысль тянула за собой другую, та – третью, и вот уже возникали целые стаи мыслей. Наконец он смог собрать воедино несколько фактов. Он осознавал, что эти факты имеют большую ценность, поскольку они стыковались друг с другом и образовывали слитные структуры.

Осторожно и скрупулезно Гарольд извлек из памяти еще несколько фактов. Он приучил свои мысли переключаться с одного факта на другой, и они играли вокруг, точно стайка мальков. Затем наступил момент, когда ему показалось, что теперь у него в руках накопилось достаточно фактов, и их можно выстраивать по порядку.

Так он и поступил.

Первая стайка фактов собиралась легко. По ходу дела он даже припомнил, что все это ему сообщила одна из теней. Оставшиеся на борту «Горделивой Сью» предпочли не сдаваться Полиции Системы без боя, и бой там разыгрался жаркий. (Еще бы, вдруг промелькнула сторонняя мысль, ведь я сам их натаскивал). Однако, в конце концов, «Горделивая Сью» была разбита наголову – выживших на ее борту не осталось.

Корабль Рильфов, дрейфовавший у внешних границ Системы, безмолвно развернулся и отправился в обратный путь, как только к нему попытались приблизиться. В данный момент он стремительно исчезал с экранов кораблей Полиции Системы, которые взялись его сопроводить. Он уже находился на расстоянии четверти светового года от Солнца и гордо удалялся прочь.

На этом первая группа фактов исчерпывалась.

Прочее выглядело более запутанно. Он сам, например. Сначала просто лежал здесь без движения, затем его возили на маленьком коричневом животном, какие когда-то в обилии водились на Земле, затем снова начал ходить – все это представлялось ему сплошной загадкой. Были периоды, когда Гарольд, так сказать, присутствовал, а были периоды полной прострации, в которые его организм периодически проваливался. Затем, когда он выходил из такого состояния, то не помнил, что с ним происходило. Поначалу он не придавал этому значение, но потом это начало его беспокоить.

– Дело в том, – мягко сказала Элизабет, оказавшаяся рядом, когда он впервые серьезно задумался об этом странном феномене, – доктор сказал, что помимо физических повреждений, сильный удар от этого разряда испытала также твоя нервная система. Тем не менее, ты медленно, но верно поправляешься, Гарольд.

Значит, он поправляется. Что ж, пока удовлетворится этим.

– Как долго это продолжается? – спросил он.

– Почти четыре недели, – ответила Элизабет. Она улыбалась. – Ты действительно идешь на поправку, Гарольд. Что тебе показать сегодня?

– Давай посмотрим еще несколько подземных отсеков, – сказал Гарольд.

Астероид профессора Элстона тоже представлял собой изрядную головоломку. В Подземном Городе на Марсе и навигационной школе Полицейской Академии Системы к частным астероидам относились так же, как и на Земле. Курортные местечки, где живут только самые богатые и навороченные, которые поддерживают контакт с Землей постольку поскольку. По-видимому, владельцы частных небесных тел сознательно поддерживали такую репутацию. Элизабет рассказала, что она сама до того, как несколько лет назад не начала учиться в Солнечном Университете, не знала, что ныне астероиды выполняют ту же функцию, что земные монастыри и замки в средневековье. Они накапливали и хранили жизнь, знания и культуру, оберегая их от самых неистовых потрясений в виде войн и прочих катаклизмов. Астероиды надежно, сохраняли в себе то, что было утрачено или исчезало на прародине человечества, Земле, а хитроумные системы защиты делали их неприступными бастионами. Растения и животные на поверхности астероида образовывали живые заказники. В подземных отсеках чудес было еще больше. Во многих отношениях астероид функционировал как филиал Солнечного Университета, и к тому же функционировал независимо.

Все увиденное Гарольдом подтверждало правдивость рассказанной ему истории. Однако время от времени навигатора упорно посещала мысль, что картина все же остается неполной. Ему не давало покоя одно обстоятельство. Миниатюрная планетка хоть и представляла собой незначительную крупинку в пустыне космоса, все же по человеческим меркам была весьма обширна. При этом лишь малая ее часть использовалась, причем, использовалась довольно странно. В сердцевине астероида скрывались объемы, которые по уровню коммуникаций могли бы сойти за жилой район Подземного города на Марсе. Проведя последние восемь лет на межпланетном корабле, Гарольд невольно задумался о том, что если бы население астероида увеличилось даже в сто раз, он все равно не был бы перенаселен. Повсюду он натыкался на огромные хранилища культурных ценностей, и Элизабет любила бродить по ним, и Гарольд бродил вместе с сестрой, хотя сокровища литературы, искусства и тому подобное его не очень интересовали. Красивые вещи, конечно, но неживые.

* * *

Кроме того, были еще и исследовательские лаборатории. Один шаг в прозрачную капсулу, похожую на каплю дождевой воды, гладкое скольжение по извилистым коридорам, проход сквозь череду автоматических шлюзов, и вот она – лабораторная галерея. В каждой из лабораторий работало два-три, максимум четыре человека. И хотя ученые ожидали прихода гостя Элстонов, Гарольда, все равно представляли и почтительно показывали достопримечательности. Элизабет взирала на представленные проекты с вежливым интересом. А вот заинтересованность Гарольда стремительно росла.

– Некоторые из экспериментов, которые вы проводите, весьма небезобидны, – как-то заметил он в разговоре с Дереком Элстоном. Последнее время раненого перестали навещать периоды забытья.

Дерек покачал головой.

– Я их не провожу, – сказал он. – Это проекты Солнечного Университета и Полиции Системы. Они просто используют возможности астероида.

– Почему вы позволяете проводить их здесь?

Дерек Элстон пожал плечами.

– Ну, где-то ведь их нужно проводить. Если произойдет какая-нибудь ошибка в расчетах, наша защитная система сможет снизить ущерб и сократить человеческие потери.

Астероид действительно обладал необычайно мощной системой защиты. Настолько мощной, что трудно было представить, для каких мирных целей она могла понадобиться. Гарольд основательно ее изучил и вновь удивился.

– В Одиннадцатой, – заметил он как бы вскользь, – проектируют нечто вроде артиллерийского орудия, работающего от прямой энергии Солнца. Если что-то подобное было бы применено против вашего астероида, система защиты испытала бы серьезное потрясение.

Дерек внимательно посмотрел на навигатора.

– Полагаю, – небрежно спросил он, – вам не объясняли назначение этого устройства?

– Честно говоря, ваши ученые неохотно говорили об этом, – признался Гарольд, – но я как-то встретил нечто аналогичное за границами Системы.

– Представляю себе, сколько вы узнали там того, что далеко выходит за пределы программы навигационной школы.

Дерек почесал затылок, глубокомысленно изучая Гарольда.

– А попробуйте-ка догадаться, зачем подобные проекты проводятся на моем астероиде? В конце концов, я вынужден признать, что и Полиция Системы, и Солнечный Университет могли разместить их и в другом месте.

– У меня сложилось впечатление, – сказал Гарольд, – что причина тому – секретность. Эти проекты разрабатывают совсем не то, что может пригодиться частному астероиду.

– Верно, совсем не то. А вы, оказывается, наблюдательный молодой человек! Итак, есть отдельные люди, а есть человечество. Это не одно и то же. В этом веке земное человечество отступило на шаг и, по сути, существует на планете фрагментарно. И хотя люди живут и за пределами Системы, но они не составляют человечества.

– Вы хотите сказать, что человечество существует здесь?

– Да, здесь. В Солнечном Университете, в Полиции Системы, в таких крупных центрах, как Подземный город на Марсе. Все это различные формы одного и того же явления. Человечество, точнее, то, что от него осталось, находится здесь. Именно здесь оно сохранило себя в качестве наследника Земли и именно здесь вновь собирается с духом.

Гарольд задумался.

– Но зачем держать это в тайне? Почему не объявить об этом открыто?

– Потому что такое объявление отпугнет землян, а это опасно. Земля смотрит на внеземную Систему с нескрываемым раздражением. Однако там видят наше очевидное отсутствие организованности и целеустремленности, а также относительную малочисленность, поэтому мы не вызываем у землян беспокойство. Они знают, что потребуются колоссальные усилия, чтобы уничтожить нас, а мы, по их мнению, того не стоим. Поэтому земляне продолжают свои кровавые локальные конфликты, мини-войны и тому подобное, что, в конце концов, приведет к тому, что кто-то установит свою диктатуру. А в это время человечество Системы не особо интересуется намерениями Земли. Проекты, которые вы видели, лишь бледные копии других. По численности населения, по уровню технологий, по запасам сырья мы с каждым годом приближаемся к землянам. Даже сейчас я сомневаюсь, что всех ресурсов Земли хватит, чтобы серьезно помешать этому процессу, но в настоящий момент мы вынуждены скрывать мощь, которая у нас есть, и мощь, которую мы обретем в ближайшее время. Мы не хотим конфликтов с землянами. Некоторое время человечество деградировало, но потом, как бы отдельные люди ни сопротивлялись этому, оно начинают эволюционировать снова, как происходит такое всегда. Популяция вынослива. Подождем немного…

* * *

И этот разговор, решил Гарольд, был высшей степенью доверия. Ведь информация исходила от одного из лидеров Системы. Хотя Элизабет и Салли имели общее представление о ситуации, они ничего не знали о подоплеке. Профессор Элстон, очевидно, сделал ему предложение.

Лишь только навигатор подумал об этом, как в нем стало нарастать некое чувство, нечто вроде растерянности или замешательства. Элизабет, почувствовав, что с братом происходит непонятное, забеспокоилась.

Наступил следующий день. У Гарольда в руке снова была пушка, а в другой – три последних прозрачных шарика из дюжины, которые он подобрал как-то в одной из лавчонок еще за пределами Системы. Он подбросил их вверх, и они устремились вдоль ровной поверхности скалы. Когда траектория их полета устремилась вниз, навигатор выхватил пушку и трижды выстрелил. Каждый из шариков вспыхнул и испарился бесследно.

Он знал, что Дерек Элстон находится у него за спиной, поэтому засунул оружие в кобуру и обернулся.

– Отличные выстрелы, приятель! – заметил Дерек. – Мне не удалось развить меткость у себя, но всегда приятно наблюдать, как работают настоящие профессионалы.

Гарольд пожал плечами.

– У меня было время, чтобы попрактиковаться, и была мотивация.

– Не сомневаюсь, – Дерек вынул какие-то листы. – Это окончательные результаты медицинского и психологического освидетельствования. Судя по ним, состояние вашего здоровья пришло в норму. Хотите ознакомиться?

Навигатор покачал головой.

– Нет. Я уже двое суток назад узнал эту новость. – Он похлопал себя по карману, где лежала пушка. – Это была проверка.

Они мгновение изучали друг друга. Гарольда интересовало, а как теперь профессор заговорит о сокровенном? Элстоны были более чем щедрыми хозяевами, и Дерек гордился достижениями Системы. И у него имелись на то веские основания.

Но Гарольд путешествовал по звездам целых восемь лет. И, несмотря на крушение прежних планов и то безобразие, в конце концов, уничтожившее «Горделивую Сью», он нашел то, что искал. Система оказалась маленькой и убогой. Он не мог врасти в нее.

«Успокойся», – сказал он себе.

– Я не совсем уверен, чем буду заниматься дальше. Но я собираюсь вновь отправиться к звездам.

– Надеюсь на это! – быстро ответил Дерек.

– Я подумал, а поймете ли вы… в особенности Элизабет.

– Конечно, она поймет! Я пойму. Мы все поймем. – Дерек улыбнулся. – Но прежде чем вы скажете об отъезде, хочу показать вам еще один проект. Вы должны его оценить…

Мужчины прошлись коридором со стальными переборками. Массивный запор открылся сам собой при их приближении. Вспыхнул свет.

– Зайдите и полюбуйтесь! – пригласил Дерек. – Это наш третий командный пункт, откуда можно управлять механизмами астероида. Немногие догадываются о его существовании.

Гарольд посмотрел по сторонам. Сначала он пришел в восторг, потом испытал благоговение.

– Не возражаете, если я опробую? – спросил он.

– Не возражаю, вперед, мой друг!

Однажды, года два назад, он бывал в контрольной рубке самого большого новейшего и гордого внесистемного звездолета. То, что он видел тогда, меркло перед тем, что увидел сейчас. Его охватил зуд нетерпения.

– У вас есть соответствующий энергозапас, чтобы управиться с этим? – спросил он.

– У нас полно энергии.

– А куда направляется астероид?

– Я же вам говорил, что человечество еще не освоило внешние миры, но оно готово туда отправиться! И мы, на нашем астероиде, готовы. Внешние системы не будут знать о том, что мы с ними наравне, до тех пор, пока мы сами не скажем им об этом.

– Так, значит, этот астероид намерен двинуться к внешним системам?

– Нет, не этот. У нас остаются еще кое-какие функции, которые мы должны выполнять на своей орбите, но существуют другие астероиды и первый из них будет готов отправиться к звездам не позднее, чем через три месяца. Его обитатели хотят использовать опыт прожженное космического волка. Догадываетесь, о ком идет речь, капитан с внесистемным прошлым? Если это вас заинтересовало, то я могу доставить вас на этот астероид уже сегодня.

Гарольд глубоко вздохнул.

– Лучшего предложения я не получал в жизни!

НА КРЮЧКЕ

Барни Чард, тридцатисемилетний финансист, предприниматель, иногда шантажист, иногда аферист, человек весьма компетентный во всех вышеперечисленных видах противозаконной деятельности, стоял на шатких деревянных мостках, щурясь на послеполуденное солнце в ожидании, пока его нынешнему потенциальному клиенту надоест делать вид, что ему интересно ловить рыбу.

Клиента, находящегося здесь же, на мостках, с удочкой в руке, звали Оливером Б. Мак-Алленом. Это был удалившийся на покой доктор физики, хотя на самом деле покой можно было считать относительным. Лет десять назад он был одним из лучших специалистов в стране в своей области. Сейчас, одетый в то, что он сам условно называл «рыболовным костюмом» и что делало его похожим на престарелого бродягу, Оливер потенциально являлся одним из самых богатых людей в стране. В свое время он сделал некое секретное изобретение, которое назвал «Труба Мак-Аллена». Именно из-за этой «Трубы» Барни Чард и приехал его повидать.

Доктор Мак-Аллен то поднимал, то мягко опускал удочку, прищуренно глядя на спокойную гладь воды. Он, по-видимому, был озабочен какими-то соображениями, никак не связанными со столь здоровым видом спорта. У этого человека явно имелся какой-то пунктик. Изобретение, подумал Барни, оказалось сильнее своего изобретателя. Мак-Аллен побаивался своей «Трубы» и на повестке дня у него сейчас должен маячить тот неоспоримый факт, что тайну мак-алленовской «Трубы» можно сохранить не иначе как в сотрудничестве с Барни Чардом. У Барни имелись свидетельства ее реального существования, но они не были ему нужны. Разбрасывая соответствующие намеки то там, то сям, можно было свести на нет все предосторожности Мак-Аллена, которые он искусно создавал на протяжении двенадцати лет.

Следовательно, Мак-Аллену необходимо было поразмыслить о том, каким образом заставить мистера Чарда молчать.

Однако Барни дал старому ученому еще один повод для размышлений. Мистер Чард, человек широкого кругозора, отнюдь не случайно производил на него впечатление широко раскрытого денежного мешка. Изящные манеры, строгий, но дорогой костюм, «роллекс» в платиновом корпусе… а Мак-Аллену требовались деньги до зарезу. Он и сам когда-то был довольно богат, но с тех пор как отказался от эксплуатации коммерческого потенциала своей «Трубы», работа над ней проедала остатки его состояния. По крайней мере, этим, как установил Барни, объяснялось внезапное обнищание Мак-Аллена. Старик месяцами сидел на бобах.

Следовательно, мысли Мак-Аллена должны были опять-таки пойти в том направлении, что нужно не только упросить мистера Чарда молчать, но и заставить его оказать некоторую финансовую поддержку. А что в этой ситуации может предложить физик взамен, кроме своей «Трубы»? Барни внутренне ухмыльнулся, кидая окурок сигары в бледно-янтарную воду. Хорошая марка говорит сама за себя. Вежливое молчание – вот и все, что сейчас необходимо. Он зажег еще одну сигару, с умеренным любопытством прикинув, в каком штате находится маленькое озерцо, на воды которого они сейчас смотрят. Висконсин, Миннесота, Мичиган казались одинаково вероятными. Однако значение имело лишь то, что полчаса назад «Труба Мак-Аллена» переместила их в мгновение ока сюда из дома физика в Калифорнии.

* * *

Доктор Мак-Аллен глубокомысленно откашлялся.

– Любите рыбалку, мистер Чард? – спросил он. Придя в себя после первого шока, вызванного откровениями Барни, он снова стал говорить в своей обычной краткой, отрывистой манере, которую Барни запомнил, когда слышал его голос последний раз.

– Нет, – с улыбкой признался Барни, – все как-то недосуг.

– Слишком заняты, да?

– То одно, то другое, – согласился Барни.

Мак-Аллен вновь откашлялся. Он был пухлым бодрячком, хотя ему было за семьдесят, цветущего вида, щеки румяные, как яблоки, загорелое лицо. Выцветшие голубые глаза задумчиво взирали на Барни поверх очков в стальной оправе.

– Вам ведь лет тридцать пять, верно?

– Тридцать семь.

– Женаты?

– Разведен.

– Какие-нибудь хобби?

Барни рассмеялся:

– Немного играю в гольф, но не занимаюсь этим серьезно.

Мак-Аллен прищелкнул языком.

– А что вы делаете для развлечения?

– О, я бы сказал, мне нравится почти все, чем я занимаюсь.

Барни любезно улыбнулся, ощущая, как внутри него растет настороженность.

Он ожидал, что Мак-Аллен будет задавать вопросы, но ведь не такого же рода.

– Главным образом – зарабатывать деньги, да? Ну что ж, неплохое хобби, – одобрил он. – Очень практичное. Я… уф! Момент…

Кончик хрупкой удочки в руке слегка кивнул, и в двадцати метрах от края мостков начал подрагивать зеленый с белым поплавок. Затем поплавок исчез. Мак-Аллен быстрым, ловким движением приподнял свой конец удочки на полметра вверх и замер.

– На крючке! – наконец объявил он, сияя детской улыбкой.

Рыба на конце удилища не особенно сопротивлялась, но старик мотал леску необычайно медленно и аккуратно, иногда отматывая немного обратно, чтобы потом вновь смотать. Казалось, что доктор полностью захвачен этим занятием. Пока рыба не показалась в непосредственной близости от мостков, на поверхности воды не было заметно ни малейшего волнения. Затем Мак-Аллен опустился на колено, высоко держа удочку одной рукой, а другой вычерпнул подсачником свой улов. Барни мельком увидел ничем не примечательный зеленовато-серебристый блин с красными лягушечьими глазками.

– Очень милый краппи, – сообщил он, широко улыбаясь, – а теперь…

Мак-Аллен положил удочку на мостки и потянулся вниз рукой. Раздались шлепки рыбьего хвоста по воде. Краппи вильнул плавником еще несколько раз на прощанье, и был таков.

– Ушел! – воскликнул Барни раздосадованно.

– А что, нельзя? – оглянулся Мак-Аллен. – Ну, уж нет, молодой человек, это я дал ему уйти. Он неплохо сидел на крючке. У краппи очень чувствительные губы, но я пользуюсь специальными затупленными крючками, чтобы оставить ему отличные шансы выжить.

Он встал вместе с удочкой, отряхивая песок с мешковатых штанов.

– Все равно у меня полно рыбы к столу, – добавил он.

– Вам, наверное, нравится это занятие? – с любопытством спросил Барни.

С серьезностью искреннего приверженца рыбной ловли Мак-Аллен посоветовал ему тоже изведать ее прелесть.

– Это захватывает. Причем, до такой степени, что может стать образом жизни. Я начал ловить рыбу примерно тогда же, когда пошел под стол пешком. Три года назад я решил, что накопил достаточно опыта, чтобы написать об этом книгу. Моя книга вызвала много споров, причем споров очень серьезных. Я бы сказал, гораздо более серьезных, нежели те, что вызвал любой из опубликованных мною трудов по физике.

Он мельком взглянул на Барни и продолжил на полном серьезе:

– Говорил же вам, что, окунув в воду удочку, я, как следует, успокоюсь после огорчения, которое вы мне доставили. Так и вышло, рыбалка – отличная терапия, насколько мне известно. Я тут подумал немного. Возможно, мне и будет интересно ваше предложение… но хотелось бы поговорить с вами о «Трубе», мистер Чард, а также еще о некоторых вещах.

– Необычайно рад это слышать, доктор, – торжественно произнес Барни. – Поверьте, мне искренне жаль, что я вас расстроил.

Мак-Аллен пожал плечами.

– Ничего страшного. Вы подали мне парочку ценных идей. Поговорим прямо здесь, – он указал на открытую всем ветрам ветхую лачугу на берегу. – Я не уверен, что Калифорния – подходящее для этого место. Поэтому и предложил вам небольшое путешествие.

– Полагаете, ваш слуга – не вполне надежный человек?

– Это Фредерикс ненадежный? О, господи, нет! Конечно, он знает о «Трубе», но Фредерикс привык к тому, что я все время что-нибудь изобретаю. Он со мной уже сорок лет.

– Сегодня, в начале нашей беседы, – заметил Барни, – он подслушивал.

– Да, это на него похоже, – согласился Мак-Аллен. – Он всегда очень интересуется теми, кто приходит ко мне. А с другой стороны… нет, дело просто в том, что в наши дни, когда подслушивающие устройства столь совершенны, никогда нельзя быть уверенным, что вас не подслушивают.

– Совершенно верно, – Барни бросил беглый взгляд на кабину. – А почему вы уверены, что в этом месте нас не подслушают, доктор?

– Здесь это никому не нужно, – сказал Мак-Аллен и обвел рукой вокруг. – Все это зарегистрировано не на мое имя. Ближайший сосед живет напротив, через озеро. Я никогда не прихожу сюда иначе, как через «Трубу», и потому не привлекаю ничьего внимания.

Он вернулся по мосткам на берег. Барни Чард последовал за ним, вперив задумчивый взор в основание загорелой шеи Мак-Аллена и растрепанные метелки седых волос, выбившихся из-под рыболовной шапочки с козырьком. Барни умел в точности определять склонность к физическому насилию у людей, с которыми имел дело. Он был решительно убежден, что ни Мак-Аллен, ни Фредерикс, престарелый мулат, выполняющий всю работу по дому, не обладают агрессивностью. Однако правая рука Барни небрежно скользнула в карман, и теперь покоилась на револьвере двадцать пятого калибра. В конце концов, ситуация была весьма необычной. Человеческий же фактор, как таковой, был предсказуем. Этот фактор и был специальностью Барни. Однако здесь с ним было связано нечто совершенно неведомое – «Труба Мак-Аллена».

Когда дело касалось его личной безопасности, Барни Чард предпочитал не рисковать.

Стоя на верхней ступеньке стертой деревянной лесенки, ведущей в лачугу, он вновь взглянул на озеро. Ему показалось, что в этой громаде неподвижной воды, освещенной с запада садящимся багровым светилом, есть что-то нереальное. Не то что он так чувствовал, но еще меньше часа назад они сидели в доме Мак-Аллена в Южной Калифорнии, и за окном, затененным оливковыми деревьями, бил в глаза яркий полдень.

– Но я не могу… я и, правда, не представляю… – доктор Мак-Аллен перестал запинаться, и его лицо по другую сторону стола приобрело выражение тщательно скрываемого смятения, – что могло вас заставить придти к столь… столь экстраординарным выводам, молодой человек?

Барни покровительственно улыбнулся, откидываясь на спинку стула.

– Ну, косвенно, сэр, как показывают фотографии, можно сказать, что всему виной ваша страсть к рыбалке. Видите ли, в прошлом месяце я случайно заметил вас на Майорке…

* * *

Сама по себе случайная встреча на острове представляла умеренный интерес. Барни скорчился за рулем какого-то древнего автомобильчика рядом с частным домом, в коем происходили некие перспективные деловые переговоры. Случилось так, что обсуждаемое дело было затеяно Барни, однако личное присутствие там он счел нецелесообразным. В ожидании, пока его помощники уладят все необходимые формальности, он коротал время, наблюдая за пожилым толстяком, который удил рыбу из маленькой лодки примерно в сотне метров от берега. Через некоторое время старик втащил лодку на берег и, спустя несколько минут, появился в дальнем конце маленькой пустой улочки, неся в одной руке снасти, в другой – холщовый и, по-видимому, пустой мешок. В таком виде он имел оплошность прошлепать мимо автомобильчика с его водителем. В это время Барни осенило: он мгновенно узнал старика, и волны памяти отнесли его на двенадцать лет назад.

Доктор Оливер Мак-Аллен. Тогда, двенадцать лет назад, это имя много значило в науке, но затем оно было не то чтобы забыто, а скорее сознательно предано забвению. Работая над важным правительственным заказом в одном крупном университете, Мак-Аллен вдруг неожиданно и без особой шумихи подал в отставку. Барни, имевший финансовый интерес в одном из университетских договоров, навел справки. В случае, если Мак-Аллена отстраняли от работы, он терял почти все свои деньги. Вскоре ему строго конфиденциально сообщили, что доктор Мак-Аллен скрылся. Под маркой некоего заблуждения, а именно, совершенного им будто бы открытия колоссальной важности, ученый убедил руководство устроить публичный эксперимент. После того, как демонстрация закончилась полным провалом, Мак-Аллен гневно обвинил некоторых из своих коллег в том, что они саботировали его изобретение, и покинул университет. Дабы защитить честь учебного заведения, дело замяли.

Ага, значит, далекая Майорка стала тем местом, где сбившийся с пути физик решил провести остаток своих дней! Глядя на удаляющуюся фигуру, Барни подумал, что, в конце концов, выбор старика не так уж плох. Приятный остров в красивом море – он вспомнил, что слышал о пристрастии Мак-Аллена к крючкам и лескам.

Днем позже, когда майоркское дело благополучно завершилось, Барни улетел обратно в Лос-Анджелес. В тот вечер он собирался развлечься в компании парочки загорелых фигуристых девиц, чьи представления о первоклассном отдыхе состояли в том, чтобы пить всю ночь, а на заре выйти в море прокатиться под парусом. Барни внутренне поежился, представляя себе последнее, но пообещал доставить спортсменок на муниципальный пирс Сладкого пляжа вовремя, чтобы нанять какую-нибудь прогулочную лодчонку. Барни сдержал обещание. Одна из девушек, как заметил он не без удовлетворения – к утру ему пришлось немного подустать от обеих – трепетно позеленела, усаживаясь в плавно покачивающееся у причала суденышко. Барни дружески помахал подружкам на прощанье и уже собирался уходить, как вдруг заметил среди прочих удильщиков пухлого старика, торопливо собирающего снасти на корме своей лодки. Барни пригляделся и несколько раз удивленно моргнул. Перед ним вновь предстал ни кто иной, как Оливер Б. Мак-Аллен.