Текст книги "Смерть под псевдонимом"

Автор книги: Джеймс Дин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава 7

Впрочем, если уж быть совсем точным, она являлась не плагиаторшей, а самозванкой, и эта самая самозванка, совершенно ошарашенная, растянулась сейчас возле моих ног.

И опять поправлюсь: ошарашенная и разъяренная.

Лже-Доринда довольно быстро пришла в себя.

– Смотри куда прешь, придурок! – рявкнула она и уже в сидячем положении обрушила на меня и моих предков поток ругательств, весьма красочных, хотя порой и повторяющихся.

– Извините, пожалуйста, – стараясь сохранять невозмутимость, произнес я и протянул ей руку.

Ухватившись за нее, лже-Доринда дернула так, точно хотела свалить меня на пол, однако я без особого труда воспрепятствовал этой попытке и поставил ее на ноги прежде, чем она успела что-то сообразить. На благодарность рассчитывать не стоило.

– Извинение принимается, – буркнула лже-Доринда.

– Спасибо, – отозвался я. Необходимость извиняться перед ней по какому бы то ни было поводу вызывала досаду, поскольку я чувствовал себя более уязвленным. Само ее присутствие здесь оскорбляло меня. Однако пока еще не время предъявлять претензии.

– Я, пожалуй, тоже поприсутствую на вашей сегодняшней лекции, – как можно миролюбивее продолжал я. – Очень любопытно послушать о тонкостях написания романов про смелых женщин, занимающихся частным сыском.

– Думаю, что-то новое вы наверняка узнаете, – холодно произнесла лже-Доринда, отряхивая брюки. – Я впервые на литературной конференции, но уверена, что мне есть о чем рассказать. Мое творчество оценивается столь высоко, что я чувствую себя просто обязанной поделиться ценными мыслями с начинающими литераторами.

Это ж надо быть такой наглой! Мне так и хотелось придушить ее на этом самом месте. Если бы моя кровь еще могла кипеть, она бы тут же забурлила. Мысль о том, что эта женщина будет расхаживать здесь, выдавая себя за Доринду, высокомерно и чванливо разглагольствовать от ее имени, вызывала во мне ярость.

А лже-Доринда даже не замечала моего мрачного взгляда.

– В своих книгах я некоторым образом преобразую детективный жанр, хотя должна заметить, что вовсе не считаю себя создательницей детективов, – заявила она, произнеся последнее слово с некоторым пренебрежением. – Прежде чем начать писать, я прочитала два или три детектива и поняла, что запросто могу сотворить что-нибудь и получше, и посерьезнее. Даже используя при этом те или иные детективные элементы.

Я заставил себя отступить на шаг назад, опасаясь, что не удержусь от какого-нибудь физического воздействия. Что за претенциозный вздор! Эту женщину нужно остановить как можно скорее. Пусть для этого придется раскрыться, пожертвовать своей анонимностью, но я не могу позволить ей нести тут всякую чушь и тем самым порочить мое… ну, то есть как бы мое, доброе имя.

– Мне наверняка удастся почерпнуть из вашего выступления что-то ценное для себя, – выдавил я сквозь стиснутые зубы. Удивительно, как это еще лже-Доринде удалось разобрать мои слова.

Она снисходительно улыбнулась и прошла мимо меня в столовую.

Какое-то время я стоял неподвижно, кипя от негодования и пытаясь взять себя в руки. А также борясь с искушением разнести что-нибудь к чертовой матери. Хотя это было бы даже благим делом, учитывая крайнюю безвкусность некоторых так называемых произведений искусства, украшающих комнаты Кинсейл-Хауса. Начать можно было хотя бы вон с тех аляповато раскрашенных фигурок на ближайшем столе, изображавших членов королевского семейства.

Если бы в эту самую минуту не появился Джайлз, от некоторых из них уже осталась бы кучка осколков.

– Саймон! – воскликнул мой помощник. – Что с тобой? Видел бы ты свое лицо!

В нескольких словах я объяснил, что произошло. Джайлз присвистнул.

– Вот стерва! И что же мы будем делать?

– Я, Джайлз, сейчас пойду на ее семинар и постараюсь там держать себя в руках, – ответил я. – А для тебя есть одно задание. Я хочу, чтобы ты немного полюбезничал с Мэри Монкли, помощницей леди Гермионы, и попытался выяснить об этой лже-Доринде все, что возможно. Может быть, тебе попадется на глаза какая-нибудь переписка между ней и леди Гермионой. Если получится, добудь адрес или что-то в этом роде. В общем, я хочу узнать, кто такая эта женщина.

Джайлз вздохнул:

– Я бы скорее предпочел сесть на муравейник, чем общаться с этой мышью, с мисс Монкли. Да она, наверное, в обморок упадет при моем приближении!

– Джайлз, по-моему, ты недооцениваешь свою способность очаровывать дам определенного возраста. Похлопай перед ней своими густыми ресницами, скажи что-нибудь своим вкрадчивым бархатистым голосом, и минут через пять она будет ворковать с тобой, позабыв про всякую робость.

Мой беспечный тон, по всей видимости, не очень-то подействовал на парня.

– Саймон, если ты и впредь будешь поручать мне подобные миссии, я потребую прибавки к жалованью. – Он немного помолчал. – Или скорее буду настаивать на дополнительных льготах определенного характера.

– Джайлз, в общем, сделай, о чем я прошу, – сказал я, игнорируя похотливую ухмылку на его лице. – Результатов ожидаю к полудню.

– Слушаюсь, сэр! – Джайлз вскинул ладонь к виску и щелкнул каблуками. – Не возражаете, если я сначала позавтракаю?

Взмахом руки я позволил ему идти, и он прошествовал в столовую. Сам же я, усмехаясь, чувствуя, что ко мне возвращается хорошее настроение, направился наверх, в свои апартаменты, чтобы захватить то, что могло понадобиться мне для утреннего заседания.

Минут через десять я снова спустился вниз, прошел в ту комнату, где намечалось выступление лже-Доринды, и выбрал себе место в задних рядах. Пока я сидел и ждал, заходили другие участники конференции, занимали стулья. Кто-то переговаривался, кто-то открывал блокноты, готовясь записывать мудрые советы, ожидаемые от Доринды Дарлингтон.

И наконец, задержавшись всего лишь минут на пять, появилась сама госпожа лекторша. Она сразу же прошла в переднюю часть этой небольшой гостиной, превращенной в конференц-зал при помощи двух десятков стульев, расставленных в несколько коротких рядов. Встав спиной к роскошному мраморному камину, лже-Доринда потеребила стопку листов, которые положила перед собой на кафедру.

Она не стала особо представляться – назвала лишь имя да упомянула пару книг, которые якобы написала. Я начал закипать. Как и предполагал, сохранять спокойствие было нелегко.

Но все оказалось даже хуже, чем я ожидал.

– Я не пишу детективы, – сразу же заявила лже-Доринда. – Я пишу романы, в которых имеют место случаи загадочных смертей, и кое-кому – а именно моей главной героине – приходится разбираться в произошедшем. По этой причине на меня и навесили ярлык писательницы-детективщицы, и даже издатели помещают на обложках моих книг фразу «захватывающий роман». – Она выдержала эффектную паузу. – Однако то, что я пишу, – это серьезная проза, в которой, помимо прочего, речь идет о преступлениях и убийствах.

Прежде чем она успела продолжить дальше, в переднем ряду поднялась рука.

– Да, слушаю вас, – холодным тоном произнесла лже-Доринда.

– Так, значит, вы не расскажете, как писать детективные романы? – спросил кто-то из присутствующих.

– Если вы немного потерпите и выслушаете меня до конца, – ответила самозванка, – то узнаете, как писать именно романы. Так что сидите и не перебивайте.

После ее слов по комнате прокатился ропот, который исходил не только от меня. С ходу грубить слушателям – не лучший способ начинать лекцию. Каждый раз открывая рот, лже-Доринда все глубже и глубже выкапывала себе яму, и я только выжидал момент, чтобы столкнуть ее туда и завалить, образно говоря, слоем грязи.

Несколько секунд лже-Доринда вглядывалась в свои записи, затем подняла глаза и вновь заговорила:

– Все вы, конечно же, читали мои книги и, вероятно, полагаете, что знаете, о чем они. Однако я собираюсь проанализировать свои произведения в вашем присутствии и объяснить, что же там в действительности происходит. Уверена, вы лучше поймете, когда я использую методы текстологии применительно к собственному творчеству. Вы увидите: то, что многие ошибочно относят к определенному жанру прозы, на самом деле является чем-то иным.

На мгновение мне показалось, что я попал в какое-то другое измерение. Я всегда считал, что пишу весьма качественные детективные романы, а не просто примитивные истории на тему «кто это сделал». И тот напыщенный вздор, что несла самозванка, вся эта несусветная чушь ничем иным и не было – сплошная чушь и вздор. Наверное, многие писатели испытывали чувства, сходные с моими, когда слышали или читали отзывы о своих работах. С одной стороны, конечно, забавно услышать «авторскую» интерпретацию собственного творчества. Но с другой… все это опять же было отъявленной, несусветной чушью, поскольку она не написала ни единого слова в тех книгах, которые разбирала сейчас по косточкам.

Я сдерживался сколько мог, слушая бессвязные разглагольствования о тропах, мотивах и прочих литературных тонкостях, однако эмоции все же взяли надо мной верх.

Резко поднявшись, я остановил несущийся словесный поток:

– Все это полнейшая чушь, и вы это прекрасно знаете!

– Что? О чем вы? – Замолчав, лже-Доринда захлопала глазами. Она так увлеклась, излагая свою мини-диссертацию, что не сразу осознала услышанное и не сразу поняла, кто ее прервал.

Я постарался тщательно подбирать слова.

– Слушая ваши путаные и претенциозные речи, я даже в какой-то мере усомнился: а вы ли в действительности написали все эти книги?

Прежде чем лже-Доринда ответила, кто-то еще подал голос:

– Я по два раза прочитала многие ваши романы и должна заметить, что не нашла в них ничего такого, о чем вы рассказываете.

Мне даже хотелось зааплодировать – спасибо, отважная девушка.

– Вы сами не знаете, о чем говорите, – надменно произнесла лже-Доринда. – Вы оба. – Она перевела взгляд на меня. – Ну разумеется, именно я написала эти книги.

– А почему же вы раньше никогда не появлялись на публике? – поинтересовался я. – Вы ведь еще ни разу не подписывали свои книги публично. Почему же только теперь вы предстали перед обществом и принялись рассказывать о своем творчестве?

– Прежде я не видела в этом необходимости, – отозвалась лже-Доринда. – Я полагала, что мои книги все скажут сами за себя. Но, прочитав о них немало отзывов, причем весьма ошибочных, я решила, что мне все же следует появляться в обществе и рассказывать о своих работах, если есть хоть малейшая вероятность, что их поймут должным образом. Нынешняя конференция как раз подходящее место для того, чтобы начать.

– Возможно, – сказал я, постаравшись, чтобы эти три слога прозвучали как можно более вызывающе. – Но также возможно, что вы просто присвоили имя настоящего автора, который предпочитает сохранять инкогнито. Возможно, что вы просто авантюристка, надеющаяся подобной выходкой привлечь к себе внимание.

Головы присутствующих, ожидающих очередного словесного залпа, поворачивались то ко мне, то в сторону лже-Доринды.

– Я понятия не имею, кто вы такой и что, черт возьми, о себе возомнили! – уже на повышенных тонах продолжала она. – И я не понимаю, почему вы придираетесь ко мне и пытаетесь дискредитировать столь нелепым образом. Но если вы не угомонитесь, мне придется поручить своим адвокатам возбудить против вас иск!

– Да неужели? – усмехнулся я. Ситуация принимала весьма забавный оборот. – И что же вы скажете своим так называемым адвокатам, когда они выяснят, что вы не та, за кого себя выдаете? Не думаете ли вы, что они придут от этого в восторг?

– Почему?.. Почему вы так себя ведете? – всхлипывающим голосом воскликнула лже-Доринда и… неожиданно расплакалась.

Осуждающие взгляды присутствующих обратились на меня: все ждали моей реакции. Одно дело, конечно же, спорить с женщиной и совсем другое – довести ее до слез.

– Да потому что вы намеренно представляете в ложном свете творчество настоящей Доринды Дарлингтон! Я знаком с Дориндой и поэтому знаю, что вы самозванка!

Раздался всеобщий возглас удивления, и все как одна головы вновь повернулись в сторону моей оппонентки: что же она ответит на прямое обвинение?

Слезы на ее глазах мгновенно высохли.

– Ну хорошо, мистер Всезнайка, если я не Доринда Дарлингтон, то кто же тогда?

– Настоящая Доринда предпочитает не раскрывать свою личность.

– Удобная отговорка!

– Ну зачем вы упорствуете? Зачем продолжаете эту игру?

– Именно вы и затеяли какую-то непонятную игру! – Лже-Доринда негодующе топнула ножкой.

– Да не волнуйтесь вы так, – с притворным сочувствием произнес я. – Скоро все закончится. Агент Доринды подъедет немного попозже и с радостью подтвердит, что вы самозванка.

Комната наполнилась гулом голосов: ошеломленная аудитория обсуждала происходящее.

Я ощутил, как меня окатила волна ненависти, исходящей от лже-Доринды. По правде говоря, я даже удивлялся тому, что она до сих пор не подняла лапки кверху и не убежала прочь, проливая крокодиловы слезы, как несколько минут назад.

– Жду с нетерпением! – отозвалась лже-Доринда. – Скорей бы уж за меня заступились.

– Да вы, видно, совсем уже… не в своем уме! – начал горячиться я. – Вы же мошенница! И прекрасно это понимаете! Почему бы во всем не сознаться и не прекратить этот спектакль?

– Да в гробу я тебя видала! – огрызнулась лже-Доринда и, подхватив свои бумаги, направилась к выходу.

Глава 8

Вспыльчивость и раздражительность, в какой-то степени присущие мне, – это пережиток тех времен, когда я был еще обычным человеком. Порой мне с трудом удается сдерживать свои эмоции, хотя по большей части я обладаю вполне добродушным и веселым нравом.

Когда лже-Доринда покинула комнату, участники конференции заерзали на своих местах и стали вполголоса переговариваться. Наверное, я все-таки рановато вступил в игру и вообще вопреки собственным намерениям слишком рьяно принялся изобличать самозванку. Ну что ж… Чему быть, того не миновать.

Решив воспользоваться сложившейся ситуацией, я поднялся и прошел вперед. Дождался, когда стихнет шум голосов, и заговорил:

– Примите мои извинения за ту небольшую перебранку, что я здесь учинил, но все вы сами являетесь литераторами, и я надеюсь, что вы поймете мое негодование по поводу факта кражи интеллектуальной собственности.

Я сделал паузу, и присутствующие энергично закивали головами, тут и там стали раздаваться возгласы: «Ну конечно! Разумеется!»

– Это дело не будет так оставлено, и со временем вы узнаете обо всех подробностях, – заверил я, хотя у меня вовсе не было намерения объяснять, кем же является Доринда на самом деле. – До конца заседания еще есть время, и я надеюсь, что вы разрешите мне поговорить о творчестве настоящей Доринды Дарлингтон. Я прочитал все ее книги и просто восторгаюсь ими, поэтому мне хочется поделиться с вами своими впечатлениями. – Я скромно улыбнулся.

Не встретив возражений, я принялся вкратце обсуждать структуру своих детективов, давая собравшимся советы и указания по части создания сюжетов и образов, а также по прочим аспектам писательского труда. Думаю, можно без преувеличения сказать, что в моем выступлении было куда больше толка и уж тем более правды, чем в лекции лже-Доринды.

Я как раз собирался ответить на один из вопросов, когда в комнату вплыла леди Гермиона.

– Доктор Керби-Джонсон! – рявкнула она. – Будьте любезны на пару слов!

Все присутствующие вскочили вместе со мной.

– Конечно, леди Гермиона, сейчас. Думаю, на этом можно закончить. Если возникнут еще какие-то вопросы – обращайтесь. С радостью отвечу. – Я улыбнулся своим слушателям и сопровождаемый аплодисментами последовал за хозяйкой дома.

Принимая во внимание интонацию леди Гермионы, было ясно, что она пребывает в гневе, и я немного побаивался, что причиной тому именно моя стычка с лже-Дориндой, которая, конечно же, времени даром не теряла. Судя по решительному развороту плеч графини, меня ожидал грандиозный разнос, но я тем не менее улыбался: для нее тоже найдется парочка сюрпризов.

Леди Гермиона не проронила больше ни слова до тех самых пор, пока мы не вошли в гостиную, где уже сидела лже-Доринда, спокойно наливавшая себе чай.

Графиня властно указала на стул и, когда я проигнорировал приказ, прищурилась, уселась сама и устремила на меня свой гневный взор.

Я ждал.

– Что это за нелепые выходки, доктор Керби-Джонс?! Как вы смеете срывать заседание?! Что за ахинею вы тут несете?!

Пока леди Гермиона переводила дыхание для следующей тирады, я поспешил возразить:

– Ахинеей, как вы изволили выразиться, является все то, что наговорила вам эта женщина. Уж не знаю, кто она на самом деле, но только не Доринда Дарлингтон, и смею вас заверить, что я могу доказать свои обвинения.

Леди Гермиона захлопала глазами. Наверное, за всю ее жизнь никто еще не разговаривал с ней в подобном тоне. Должно быть, в прошлом аристократы впадали в такое же состояние растерянности, когда доведенные до крайности крестьяне решались на бунт.

– Вот видите, леди Гермиона?! Что я вам говорила?! – возликовала лже-Доринда. – Да он же просто наглец! Отъявленный грубиян! Да как он смеет разговаривать с вами в такой вызывающей манере?! Да он… – Она осеклась, как только графиня перевела на нее свой буравящий взгляд.

– С чего же вы взяли, доктор Керби-Джонс, что эта женщина не Доринда Дарлингтон? – довольно кротко поинтересовалась хозяйка дома.

– Дело в том, уважаемая леди Гермиона, – продолжил я уже гораздо мягче, с примирительными нотками в голосе, – что настоящая Доринда является моим близким другом, и я представляю, как она будет потрясена, узнав, что кто-то пытается выдать себя за нее. Да еще столь неподобающим образом.

Самозванка хотела было что-то сказать, но леди Гермиона жестом ее остановила.

– В таком случае кто же настоящая Доринда? – спросила она.

Я развел руками, как бы извиняясь.

– К сожалению, я не вправе разглашать эту информацию. Потому что Доринда – очень скромный человек, склонный к уединению. Она не любит появляться на публике и предпочитает, чтобы ее книги сами за себя говорили.

– Все это слишком неопределенно, – нахмурилась леди Гермиона, но я видел, что сомнение уже пустило свои корни. Она была явно раздосадована, а в ближайшем будущем самозванке не светило ничего хорошего.

Я улыбнулся:

– Прекрасно понимаю ваше положение, леди Гермиона, и совершенно искренне вам сочувствую. Вы и предполагать не могли, что какая-то аферистка воспользуется вашей доверчивостью и проникнет в ваш славный дом, чтобы играть здесь в свои грязные игры и порочить ваше доброе имя. – Заметив, что лже-Доринда вновь порывается что-то сказать, я заговорил еще громче: – Но скоро сюда приедет Нина Якнова и прояснит ситуацию раз и навсегда. Она прекрасно знает настоящую Доринду, и эта женщина поплатится за свой поступок.

Тяжко вздохнув, леди Гермиона откинулась на спинку кресла и посмотрела сначала на меня, а затем на «эту женщину», как я теперь решил мысленно называть самозванку. Я молча ждал.

– Действительно, давайте дождемся прибытия Нины, – вставая, предложила графиня. – А до тех пор я попрошу вас, мисс Дарлингтон… или как там еще… воздержаться от контактов с другими участниками конференции. Надеюсь, долго это не продлится – я ожидаю Нину к вечернему чаю. Тогда мы окончательно разберемся с этим делом, и одному из вас придется покинуть мой дом.

Сверкая глазами, «эта женщина» тоже поднялась с места.

– Ну что ж… Думаю, что уехать придется не мне! Потому что если меня вынудят уехать, то об этом пожалеете не только вы, леди Гермиона! Уж можете быть уверены! Если мне придется уехать, кое-кто за это заплатит, и очень дорого! – Она по-лисьи оскалила зубы. – Если меня выгонят, я просто-напросто поеду в Брайтон и проведу несколько дней в отеле «Марстон-Армс». Я слышала, что это прелестное и довольно укромное местечко, где можно укрыться от любопытных глаз.

Тот эффект, который возымели на леди Гермиону последние слова плутовки, был поразительным: кровь отхлынула от ее лица, челюсть отвисла, и она стала медленно оседать обратно в кресло. А «эта женщина» рассмеялась и, высоко подняв голову, вышла из комнаты.

– Леди Гермиона, что с вами? – Я бросился к графине и опустился рядом с ней на колено. Она была явно охвачена страхом, возможно даже, что у нее случился сердечный приступ.

– Бренди, – пробормотала леди Гермиона, вяло махнув рукой в сторону подноса с напитками. – Плесните, пожалуйста, немного бренди.

Я тут же исполнил просьбу, и по мере того как она опустошала стакан маленькими глотками, краски постепенно возвращались на ее лицо.

– Спасибо, доктор Керби-Джонс, – слабым голосом поблагодарила графиня. – Теперь вам известен один из моих маленьких секретов: я имею некоторые проблемы с сердцем, и подобные омерзительные сцены действуют на меня не лучшим образом. Но через несколько минут я буду в полном порядке.

Эти слова леди Гермиона произнесла, не глядя мне в глаза. Я прекрасно понимал, что приступ был вызван скорее упоминанием об отеле в Брайтоне, чем непосредственно самой конфронтацией с «этой женщиной». Однако дабы не заставлять сердце графини вновь учащенно забиться, я не собирался о чем-либо расспрашивать. По крайней мере сейчас.

Леди Гермиона, несомненно, что-то скрывала. А «эта женщина»? Она действительно знает какую-то тайну или просто блефует? И удастся ли ей с помощью имеющегося компромата настроить против меня графиню?

Я продолжал озабоченно смотреть на леди Гермиону. Похоже, что она уже вполне пришла в себя, хотя все же была еще слаба. Тем не менее она поднялась с кресла, старательно делая вид, будто ничего из ряда вон выходящего не случилось.

– Спасибо, доктор Керби-Джонс. Я уже чувствую себя достаточно хорошо. А теперь прошу прощения, но мне нужно посмотреть, как там остальные. Чуть позже жду вас здесь же к чаю. Буду весьма признательна, если вы пока воздержитесь от упоминания при других о том, что здесь произошло. – Взгляд графини был почти что умоляющим.

– Ну разумеется, леди Гермиона, – заверил я. – Всегда к вашим услугам.

Она вышла. Проводив ее взглядом, я стал думать, чем же мне теперь заняться: до начала моей собственной лекции оставался еще целый час.

– Довольно забавная сценка, вы не находите?

От неожиданности я даже вздрогнул. Голос раздался сзади, и, обернувшись, я увидел голову Декстера Харбо, которая, словно отделенная от туловища, торчала над спинкой кушетки, стоявшей в углу комнаты напротив окна.

– Вы давно здесь? – зачем-то спросил я. Абсолютно бессмысленный вопрос – ну разумеется, все это время он находился в гостиной.

Харбо поднялся с кушетки. Жмурясь и зевая, потянулся. Я молчал, ожидая ответа.

Он проигнорировал мой вопрос.

– Я вообще-то не собирался спать, но в моей комнате чертовски неудобная кровать. Так что решил немного вздремнуть здесь, пока драконша обходит свои владения.

– А у вас разве нет утренних лекций? – Я еще раньше просматривал расписание и точно помнил, что Декстер Харбо этим утром также должен был проводить свой мастер-класс.

Декстер фыркнул.

– Я дал всем письменные задания. Потому что вовсе не собираюсь стоять там и распинаться. Они ведь тоже писатели, по крайней мере считают себя таковыми. Ну уж ручки-то в руках держать умеют.

– Весьма здравая мысль. Но вам ведь нужно прочитать то, что они напишут, и дать свою оценку.

– Ну уж нет! Делать мне, что ли, больше нечего? Они сами выставят друг другу оценки. – Декстер ухмыльнулся. – Вы, может быть, действительно приехали сюда работать, а вот я – нет.

– Да… Не слишком разумно с моей стороны, – сухо согласился я.

– Но на этот раз вам, кажется, удалось немного оживить атмосферу, – с некоторой восторженностью в голосе заметил Харбо. – А то я уж думал, что опять целую неделю придется скучать в этом Кинсейл-Хаусе. Но чую, что эта королева драмы еще заварит кашу.

Я решил не обращать внимания на его насмешливый тон и ехидное выражение лица.

– Не хочу, чтобы обо мне сложилось ложное представление, – сказал я. – Впрочем, даже не обо мне.

– Интересно, что же она замыслила? – задумчиво произнес Харбо и вдруг устремился к подносу с напитками. Он плеснул в стакан изрядную порцию виски и залпом опрокинул в себя. Затем налил еще, но теперь уже стал пить не спеша, задерживая жидкость во рту и смакуя.

– Думаю, мы это скоро узнаем, – отозвался я. – А вы встречали эту женщину раньше?

Декстер со стуком опустил стакан на поднос.

– Доринду Дарлингтон? Не могу сказать, имел ли такое уж удовольствие. – Он прошел мимо меня и направился к двери. – Ну а теперь, если не возражаете, пойду, покажусь шайке своих стажеров.

Видимо, мистер Харбо считал меня недостаточно смышленым, чтобы осознать, что он так толком и не ответил на мой вопрос.

Ситуация становилась все более интригующей. Что Декстеру Харбо известно об «этой женщине»? И почему он не признается, что знает ее?