Текст книги "Полуночный Валентайн (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Она продолжает нервную болтовню, но я больше не слушаю. Я просто смотрю на Тео. Смотрю на его лицо. В его глаза.

Его прекрасные, призрачные, таинственные глаза, которые лучатся всей этой ужасной болью и тоской.

ГЛАВА 10

Тео хватает вилку, разламывает ею омлет и забрасывает огромный кусок в рот. Он жует ровно два раза, потом заглатывает все одним глотком, а затем снова впивается со стуком о тарелку столовым прибором в омлет так сильно, будто это живот его злейшего врага. И расправляется с долей одним укусом.

Официантка, решив, что Тео, похоже, доволен своей едой, посылает мне облегченную улыбку, а затем убирается так быстро, как только может.

– Я знаю прием Хеймлиха⁵, если все эти злобные жевательные движения случайно заставят кусок бекона встать у тебя поперек горла.

Тео отрывается от еды, чтобы попялиться на меня. Но он уже должен понять, что я не пасую, когда он делает свое фирменное лицо серийного убийцы.

– Интересно вот что, – спокойно продолжаю я. – Мне кажется, что я обнаружила причину твоей таинственной проблемы со мной.

Он затихает, от чего создается впечатление, что он не дышит.

Я указываю на его тарелку.

– Денверский омлет с беконом и лимонным пирогом. Это то, что я заказала в первый вечер, когда приехала в город, ты тогда сидел в кабинке позади меня в закусочной. Помнишь?

Его лицо заметно бледнеет.

Жизни не хватит, чтобы понять, что не так с этим человеком.

– Ты злился, потому что я скопировала твой заказ, верно?

Тео вздрагивает и моргает. Нельзя с уверенностью сказать, застала ли я его врасплох, потому что права или потому что мое заявление далеко от истины, а может он тупо пытается понять, о чем, черт возьми, я говорю. Так что, конечно, у меня начинается поток моей речевой диареи, которая никогда в истории ничего не решала, но ведь у нас всех есть присущие только нам черты характера.

– Ну, я хочу сказать, что если ты всегда заказываешь здесь эту еду, то, вероятно, заказываешь такие же блюда везде, когда хочешь перекусить. Это имеет смысл. Я поступаю точно так же. Черт, да я обожаю денверский омлет и пирог с лимоном! Как ни странно, это моя любимая еда! Итак, ты подслушал, как я заказала то же, что и ты, и решил... ну, не знаю, может быть, ты подумал, что я издеваюсь над тобой?

Выражение его лица – полное смятение.

– Ты прав, это похоже на бред. Перед тобой не было тарелки, когда я приехала, так что я не могла знать, что ты там ешь. Хм. Так что, может быть, тебя просто взбесило, что кто-то еще в мире любит те же два блюда, что и ты? Ну, то есть, учитывая твое отвращение в целом к человеческой расе. Или, может быть, странные совпадения делают тебя таким сумасшедшим, как и меня, потому что знаешь, ну нет такой вещи, как причинные связи между чем-либо, но глупая часть нас отказывается в это верить?

У меня заканчивается дыхание и теории.

Тео долго таращится на меня, разглядывая мое лицо, его тело все еще как у статуи. Затем он осторожно кладет вилку, берет телефон и начинает печатать. Он даже не утруждается отправить его, просто держит сотовый, чтобы я могла прочитать текст.

«Тебе не светит стать детективом».

Я посылаю ему свою сладчайшую улыбку, способную вызвать кариес.

– А тебе, Солнышко, не светит стать клоуном. Итак, вот мы два человека, которые херово общаются, лопают одинаковые омлеты в понедельник утром и заставляют дерьмо другого выплескиваться, хотя только один из них знает причину. Разве жизнь не прекрасна?

Я поднимаю вилку и продолжаю копаться в своем завтраке.

Через мгновение Тео строчит сообщение в телефоне и протягивает его мне для прочтения.

«Для того, кто не материться, ты определенно много ругаешься».

Я смотрю на него. Он приподнимает плечо, типа «просто наблюдение». Потом я начинаю смеяться, потому что-либо это, либо начать рыдать.

– Ты меня просто убиваешь, ты в курсе? Проблемы гиперболической геометрии менее непонятны, чем ты.

«Гиперболическая геометрия? Это твой способ сообщить, какой у тебя большой мозг?»

Закатывая глаза, я отодвигаю его телефон от своего лица.

– Солнышко, мой мозг размером с твое плохое отношение.

Тогда происходит чудо – мы улыбаемся друг другу.

– Вам нравятся Ваши блюда?

Официантка появляется у нашего стола. Из кухонной двери на другой стороне ресторана три кухонных сотрудника в белом таращатся на нас, держа руки за спинами.

Когда я приподнимаю бровь, они в мгновение ока исчезают на кухне.

Тео делает знак «ОК» официантке. От кого-то другого этот жест выглядел бы дружелюбным, но ему удается сделать его враждебным. В ужасе, официантка испаряется без звука.

Глядя, как она уходит, я вздыхаю.

– Боже. Да ты можешь и монахиню заставить захотеть совершить убийство. Ты когда-нибудь задумывался, ну не знаю, чтобы быть дружелюбным время от времени? Или это идет в разрез с кодексом Мистера Высокий-Темный-и-Угрюмый?

Он поворачивается и смотрит на меня сияющими глазами и изогнутыми уголками губ. Хлопая длинными ресницами, он делает невинное лицо и указывает на свою грудь.

– Да, ты, – я возвращаюсь к своему омлету, покачав головой и удивляясь тому, что снова улыбаюсь. Я начинаю наслаждаться его резкими перепадами настроения? Вот это поворот!

Мы едим. Интересно, чувствует ли он меня, также как я его? Каждое его небольшое движение фиксируется у меня голове, как шкала Рихтера, отслеживающая магнитуду землетрясения. Я никогда не встречала кого-то столь противоречивого. По моему опыту, мужчины, как правило, намного проще женщин, но этот конкретный представитель сильной половины человечества сложнее, чем кубик Рубика.

Или, может, он просто чокнутый.

– Я хочу поговорить с тобой кое о чем. О том, что ты прислал мне по электронке, – небрежно говорю своей тарелке.

Тео принимает это как сигнал, чтобы снова нацепить застывшую мину на лицо, но так как я ожидала такой реакции, то не позволяю ей сбить меня с толку.

– Ты написал, что не стабилен. Что, честно говоря, очевидно. Я не собираюсь лезть в твою личную жизнь, но с одной стороны, ты говоришь мне нанять тебя, а с другой, ты заявляешь, что слышишь голоса, видишь призраков и что у тебя есть история с наркотиками, законными и не очень. Видишь ли ты в этом проблему с точки зрения потенциального клиента?

Ответа я не ждала, поэтому, когда его не получаю, то продолжаю говорить.

– Мне очень нравится Куп. Я слышала много хорошего о твоей кампании, твоем трудолюбии и таланте. Книга с компьютерными изображениями, которую ты приносил, невероятна. Конкуренты и рядом не стояли. Но ты, мистер Валентайн, вызываешь тревогу. Честно говоря, я не знаю, что с тобой делать. Не думаю, что могу тебе доверять. А при совместной работе наличие доверия даже не обсуждается. Ты сказал, что мы никогда не сможем быть друзьями, и я могу принять это... Но не буду принимать неопределенность в твоей способности делать свою работу. Я должна быть уверенной, что ты будешь на месте, будешь профессионалом и будешь абсолютно адекватным, независимо от твоих личных проблем.

Я поднимаю голову и изучаю его. Он смотрит на меня с болезненным выражением на бледном лице.

– Этот дом для меня больше, чем просто здание, – объясняю ему низким, но уверенным голосом. – Мой спасательный круг. Обещание. И, наверное, единственное, что я когда-либо полюблю снова. Ты понимаешь?

Он вглядывается мне в глаза далеко за грань вежливости. Потом присылает сообщение.

«Да. Больше, чем ты можешь себе представить».

Изо рта вырывается вздох, потому что «Здравствуйте, загадочное заявление, садитесь и присоединяйтесь к разговору». Следом после первого, приходит второе смс.

«Мне жаль, если я задел твои чувства комментарием про друга. Последнее, что я хотел сделать, это обидеть тебя. Просто находиться рядом с тобой тяжело».

Я отрываю глаза от телефона и смотрю Тео в глаза.

– Скажи, почему, – требую с колотящимся сердцем.

Он ерзает возле меня с неровным дыханием и дикими глазами.

– Тео. Ты не получишь работу, если не объяснишь свое поведение. С меня хватит этого шпионского бреда.

Он смотрит вниз на остатки своего омлета, словно ищет там ответ. Затем ненадолго закрывает глаза, задумывается и поднимает трубку.

«Потому что ты ужасно страшная. Обезьяны в зоопарке и то красивее».

– Ладно, – раздраженно бормочу я, потому мне казалось, что я близка к разгадке этой непонятной ситуации. С грохотом ударяю своим телефоном об стол. – Рада знать, что ты считаешь это забавным. Было интересно познакомиться с тобой. Удачи!

Я отодвигаю стул назад, готовая прорваться мимо него или даже перелезть, если он не будет двигаться. Но Тео протягивает руку и касается моей кисти кончиком пальца.

Статическое электричество потрескивает на моей коже, горячее и острое, словно нож. Я выдергиваю руку, втягиваю вздох и пялюсь на него, моргая от удивления.

Его губы расходятся, и клянусь, клянусь, он собирается что-то сказать. Но потом делает резкий вдох, сердито качает головой и лезет в бумажник. Швыряет банкноты на стол, вскакивает со стула и оставляет меня в одиночестве смотреть за его уходящей спиной, когда он проходит через ресторан.

Через несколько минут на мой телефон приходит еще одно сообщение.

«Потому что из-за тебя все мои раны нарывают».

Когда официантка приходит с двумя тарелками лимонного пирога, я все еще неподвижно сижу, перечитывая смс Тео в сотый раз.

* * *

Длинная прогулка до дома на холоде не очищает мою голову и не успокаивает нервы. Я все также в замешательстве, когда открываю входную дверь. Я провожу несколько часов в интернете в поиске других подрядчиков, пока не набираю небольшой список новых перспектив. Почувствовав уныние, что не могу дозвониться до первых двух, решаю оставить все до завтра.

Провожу остаток дня в депрессии, оплачивая счета, занимаясь стиркой и другими отвлекающими делами, пока не наступает время сна. Я раздеваюсь и лезу под покрывало под звук рычащего живота. После самого странного завтрака на свете у меня не было настроения для приема пищи.

Я заставляю его раны нарывать? Что, черт возьми, мне с этим делать?

Ничего, отвечает моя прагматичная сторона. Забудь его. Этот человек безнадежен.

Проблема безнадежных идей в том, что они безумно соблазнительны для тех, кто знает, что значит быть потерянным.

Около полуночи я все еще таращусь в темный потолок, думая о Мистере Загадка, когда вдруг ощущаю запах гари.

Мое сердце подпрыгивает к горлу. Принимаю вертикальное положение, скидываю одеяло и включаю свет. Все в спальне выглядит нормальным, но едкий запах безошибочен. Я бегу вниз, борясь с нарастающей паникой, и следую, принюхиваясь, через дом, ударяя по каждому переключателю, мимо которого прохожу, пока дом не загорается, как рождественская елка.

И нахожу искомое в гостиной.

Черные клубы дыма вздымаются от электрической розетки возле окна. Это та самая розетка, треск которой я слышала несколько раз. Тонкое серое облако зависло на потолке, продвигаясь наружу медленными, расширяющимися волнами, как рябь на воде после того, как в нее бросили камень.

Матюгнувшись, я подбегаю к окну и распахиваю его в попытке проветрить комнату от дыма. Холодный ночной воздух врывается внутрь, дым начинает вырываться наружу. Я бегу обратно наверх за мобильным телефоном и набираю 911 на обратном пути вниз. Отвечает бойкий женский голос.

– Девять-один-один, что у Вас случилось?

– Мой дом горит!

– Назовите ваш адрес и номер для обратного звонка, мэм.

Я называю адрес, она повторяет его за мной, я подтверждаю, после чего она просит меня рассказать ей, что именно происходит.

– Замыкание внутри стены на первом этаже на западной стороне здания с видом на пляж. Не знаю, насколько огонь большой, но там много дыма, – мне удается звучать рационально, хотя у меня трясутся руки и я не могу перевести дыхание.

– Где вы сейчас находитесь, мэм?

– Недалеко от выхода.

– Мне нужно, чтобы Вы немедленно покинули дом, мэм! Отойдите на безопасное расстояние и дождитесь прибытия пожарной службы. Вы понимаете?

Диспетчер просто издевается. Не могу сказать, что виню ее, но мне не хочется уходить.

– Мэм! – гаркает она, когда я не отвечаю.

– Я выхожу, – поворачиваюсь на пятках и бегу к входной двери, но потом резко останавливаюсь у лестницы. Выдыхая холодным, как снег дыханием, я поднимаю глаза на второй этаж.

Свадебный альбом.

Я тороплюсь вверх по лестнице в главную спальню. Диспетчер, должно быть, слышит мое тяжелое дыхание и топот ног по полу, потому что спрашивает:

– Вы сейчас снаружи?

– Почти! – отвечаю, затаив дыхание. – Мне нужно кое-что забрать. Я не могу покинуть дом без...

– Мэм, необходимо, чтобы Вы немедленно покинули помещение! – кричит она.

Теперь я действительно разозлила ее. По любому, она хочет просунуть руку в трубку и придушить меня. Я бросаюсь к шкафу, хватаю белый кожаный фотоальбом с полки над вешалкой для одежды, засовываю его подмышку и в который раз возвращаюсь к лестнице, задыхаясь и ругаясь под нос с нарастающей паникой. Диспетчер бормочет что-то еще, чего мне не разобрать из-за собственных бормотаний «Пожалуйста нет, пожалуйста нет, пожалуйста, Боже нет» в голове.

Если «Баттеркуп» сгорит дотла, я потеряю последнее, что связывает меня с Кассом. Если наша мечта покроется пламенем, не думаю, что переживу это.

Я уже на нижней ступеньке лестницы, когда Тео открывает входную дверь.

Она с грохотом ударяется о стену. Деревянные щепки разлетаются повсюду. Я прибываю в ступоре, теряю равновесие и роняю альбом и телефон, плюхаясь на задницу в процессе всего. Двигаясь с невероятной скоростью, Тео бежит по коридору в сторону кухни. Затем распахивает дверь в подвал. Я слышу, как тяжелые сапоги маршируют по лестнице. Спустя один удар сердца, весь дом погружается во тьму.

В панике и дезориентации, я выкрикиваю его имя.

Вдалеке, вой сирены прорывается сквозь ночную тишину.

В течение нескольких секунд стук шагов Тео эхом отдается от деревянной лестницы подвала. Затем ослепляющий белый луч света прорезает темноту. Мужчина приближается, немного пружиня. Он проносится мимо меня в гостиную, настолько сосредоточенный, что даже не замечает моего присутствия.

Вместе с фонариком он несет кувалду и огнетушитель.

– Алло? Вы там?

Громкий крик диспетчера доносится через мобильный телефон, валяющийся на ступеньке рядом со мной. Игнорируя это, подбираю фотоальбом и пробираюсь к Тео в гостиную.

Когда я вхожу в комнату, он устанавливает фонарик на пол. Тот направлен на стену, освещая место, из клина белого света которого поднимается дым. Затем мужчина берет кувалду в руки и поднимает ее высоко над головой.

От громкого звука разбивающейся на куски штукатурки я подпрыгиваю.

Длинными, плавными ударами Тео взмахивает кувалдой снова и снова, пока не проламывает огромное отверстие в стене над розеткой. Дым выплывает. Подвергнутые новой волне кислорода небольшие языки оранжевого пламени с большей яростью подпрыгивают и вспыхивают.

Тео роняет кувалду, хватает огнетушитель и разбрызгивает белую пену на стену, огонь и полыхающую розетку, пока в канистре ничего не останется.

Завывание сирен пожарной машины раздается еще ближе.

Тео замечает меня, стоящую в дверях и сжимающую в руках свадебный альбом, дрожащую так сильно, что стучат зубы. У него тяжелое дыхание. Его шея обмотана проводами. В игре света и тени его лицо выглядит красивым, потусторонним и ужасающим, словно ангел мщения явился, чтобы свести счеты.

Я хрипло бормочу:

– Ч-что... Как... – мое заикание прерывается кашлем, вызванным дымом в комнате.

Тео указывает на меня и тычет пальцем в сторону входной двери.

Я понимаю, что он велит мне убираться, но не могу пошевелиться. Могу только пялиться на него. Шок пригвоздил меня к месту.

Он отшвыривает огнетушитель и пересекает комнату несколькими длинными шагами. Затем поднимает меня на руки и движется к входной двери, в то время как я цепляюсь за него одной рукой, а другой прижимаю свадебный альбом к груди с бешено бьющимся сердцем.

Я рассматриваю его профиль, когда он выносит меня в ночь и через улицу. Тео мягко опускает меня на ноги на тротуаре, убеждается, что я устою на ногах, затем поворачивается обратно к дому.

– Тео.

Он останавливается и смотрит на меня.

– Как ты здесь оказался? – спрашиваю дрожащим голосом.

С ревом двигателя пожарная машина поворачивает за угол и начинает подниматься к дому. Тео достает маленький блокнотик из кармана и начинает писать. Когда заканчивает, вырывает лист бумаги и протягивает его мне. Я беру его дрожащими пальцами, а Тео поворачивается и возвращается в дом.

Когда пожарная машина замедляется около меня, я читаю его слова под красными мигалками, запахом дыма, который щиплет мой нос и морским бризом, который охлаждает мою разгоряченную кожу.

«Я всегда буду рядом».

 

ГЛАВА 11

– Вы счастливица, мисс Данн. Короткое замыкание внутри стен чрезвычайно опасно. Мы видели, как целые дома сгорали за считанные минуты. Эти старые викторианские особняки особенно уязвимы из-за устаревшей проводки. Вам придется заменить все как можно скорее.

Со мной разговаривает пожарный Джон. Под желто-черным пожарным шлемом у него сверкают карие глаза и улыбка в тридцать два зуба. Он кажется абсолютно без ума от себя. Похоже, он разочарован, что не было настоящего экшена. Когда он прибыл, то сразу же начал лаять на своих людей, чтобы те разворачивали шланги и вытаскивали оборудование из грузовика. А сам в это время нарезал круги вокруг, как охотник на охоте за слоном.

Можно провести параллель с генералом, который будит свои войска для последнего штурма на войне. А вместо кучи врагов обнаруживает, добравшись до поля битвы, одного тощего парня с рогаткой.

– Угу, – рассеянно отвечаю я, пристально глядя на входную дверь дома, чтобы увидеть хоть какие-то признаки Тео.

Я стою через дорогу, где он оставил меня, в шортах и футболке, босиком и потрясенную, не обращая внимания на холод. Мой свадебный альбом прижат к груди, руки как тиски сжимают его.

– Да, – говорит Джон, ухмыляясь. – Замыкание – это полный пиз*ец. Температура в десять тысяч градусов от начального пирофакела дуги. Объедините это с закрытым пространством, заполненным горючими материалами, такими как изоляционная обмотка и деревянный каркас, и получите настоящий кошмар. Был у нас вызов в прошлом месяце, так у того парня было около десяти предметов, подключенных в розетку с реально старой проводкой...

– Вот, пожалуйста, мэм.

Появляется другой пожарный, прерывая эту увлекательнейшую историю. Этот парень помоложе и посерьезнее Джона. Он накрывает меня одеялом, потом кивает боссу.

– Спасибо.

– Пожалуйста. С Вами все в порядке, мэм?

– Да. И, пожалуйста, зови меня Меган, Я ненамного старше тебя.

Он застенчиво улыбается. Это милый, настоящий американский мальчик. Интересно, Сюзанна встречала этого парня? Если я расскажу ей о нем, она, вероятно, подожжет свою кухню.

– Как там дела? – спрашиваю его.

– Мы проверяем, нет ли других очагов возгорания. Пока что, похоже, все в порядке, но мы должны убедиться перед отъездом. Тео отлично сработал, отключив электричество. Все, вероятно, было бы много хуже. Пока провода под напряжением, горение может продолжать распространяться по проводке. Если такое происходит, можно сразу попрощаться с домом.

При упоминании имени Тео мое внимание сосредотачивается.

– Ты знаешь Тео?

Милый пожарник пожимает плечами.

– Конечно. Все знают Тео.

Ну, конечно же. Сисайд – маленький городок, а Тео прожил в нем всю жизнь. Я здесь незнакомка, а не он.

– Он случайно не упоминал, как попал сюда раньше вас? Он пожарный доброволец или что?

– Нет, – вклинивается Джон, – он просто сова, так вроде это называют. Мы часто видим, как он бродит по ночному городу. Парень любит приглядывать за происходящим.

Происходящим? Поднимаю глаза и смотрю на пляж. Ближайшая постройка – трехэтажное здание кондоминиума в четверти милях вверх от побережья.

Я думаю о человеке, которого видела стоящим на пляже сразу после звонка Крейгу этим утром. Мужчина с широкими плечами и длинными ногами в черном плаще. Человек, меланхолично уставившийся на пляж, словно искал кого-то или что-то потерянное.

Это был Тео. Теперь я в этом абсолютно уверена.

Меня должно беспокоить это прозрение, но, как ни странно, этого не происходит. Страха нет, только любопытство. Возможно, я выдаю желаемое за действительное. Но моя интуиция подсказывает, что Тео Валентайн для меня не опасен. Во всяком случае, хоть мне и не ясно почему, но вроде как это я гораздо более опасна для него.

Словно призванный моими мыслями, Тео появляется в дверном проеме. На расстоянии наши взгляды встречаются. Мужчина светится красным и желтым от огней пожарной машины. Он снял ветровку перед тем, как вернуться в здание и теперь стоит в белой футболке с длинными рукавами, покрытой сажей. На щеках и переносице большой черный мазок, как раскрас военных. Это подчеркивает его глаза, мрачно сверкающие под нахмуренным лбом.

Он направляется прямо ко мне.

– О, вот и наш герой! – говорит Джон и протягивает руку в знак приветствия. Его милый подчиненный машет.

Тео им нравится. Всем нравится этот человек-сфинкс, который бродит по городу посреди ночи, немой и не спящий из-за демонов, преследующих его.

Острый удар сочувствия скручивается внутри, пока я наблюдаю за приближением Тео. Одиночество признает одиночество, как одинокий волк завывает, чтобы получить отдаленный отклик другого в холодную зимнюю ночь.

Когда Тео доходит до нас, то останавливается, кивая сначала Джону, затем милахе-парню.

Только потом смотрит на меня пронзительными, словно лазерные лучи, глазами.

– Я так понимаю, – начинаю я, – что ты, возможно, спас мой дом своей оперативностью.

Он даже не вздрагивает. Не улыбается, не двигается и не моргает. Просто ждет.

– Джон говорит, что мне нужно срочно заменить проводку в «Баттеркупе».

Джон поддакивает:

– О, определенно. Как можно скорее. Вам не стоит включать электропитание, пока мастер все не исправит.

Ладно, Вселенная. Ты победила.

– Итак, ты начинаешь завтра, – обращаюсь к Тео. Чувство неизбежности отягощает слова, но губы будто знали все это время, что им придется сформировать их. – По факту, уже сегодня. Первым делом с утра, если сможешь.

Удерживая мой взгляд, Тео медленно кивает.

– Начни с электричества. А там посмотрим, – подразумеваю «посмотрим, как там у нас пойдет». Покажет ли он нормальное человеческое поведение. – Договорились?

Один удар сердца, два, затем Тео протягивает ладонь. Я перекладываю свой свадебный альбом в левую руку, чтобы протянуть ему правую. У него большая, теплая ладонь, обтянутая грубой перчаткой. Мы не трясем руками, как при рукопожатии. Вместо этого, просто стоим там, держась друг за друга и глядя в глаза, посылая что-то вроде потрескивающего электричества в холодный воздух. Это кажется длится вечность, пока Джон не прочищает горло, привлекая внимание.

– Что ж, чудесно. Я теперь спокоен, зная, что ты позаботишься обо всем, Тео. В доме такого размера замена может занять неделю или около того, да?

Тео отпускает мою руку, но не мой взгляд. И поднимает три пальца.

– Три дня?

Тео кивает, затем Джон хихикает, поворачиваясь ко мне.

– Считай, звезды улыбнулись тебе, Меган. Тео лучший подрядчик в округе.

Улыбка Тео начинает медленно растягиваться и продолжает расти, пока не захватывает все его тело, что он практически светится изнутри. Не могу вспомнить, когда в последний раз видела что-то настолько прекрасное.

– Прекратят ли когда-нибудь это твердить, – тихо бормочу себе под нос.

* * *

К моменту отъезда пожарных, я физически, умственно и эмоционально истощена. Чувствую себя мокрой половой тряпкой, которую какой-то злой гигант отжал и швырнул в кирпичную стену. Я наблюдаю, как пожарная машина грохочет по улице, и поднимаю руку в ответ, когда один из пожарных машет мне из кабины.

Одиноко двигаюсь к дому под шум прибоя, составляющий мне компанию. Решаю налить себе стакан виски.

Тео растворился в ночи, как призрак, прежде чем я смогла задать ему какие-либо вопросы. Меня волнует, почему он оказался в моем доме, когда вспыхнул пожар. Он жестоко ошибается, если считает, что его исчезновение помешает мне устроить допрос завтра.

В голове столько вопросов, что она идет кругом.

С одеялом, обернутым вокруг плеч, и альбомом, надежно прижатым подмышкой, я вхожу в дом, закрывая за собой дверь. Уничтоженная полученным диким ударом, дверная ручка отваливается, когда я касаюсь ее. Вздыхая, оставляю все так, как есть.

Игнорируя занозу в стопе, иду на кухню. Перемещаюсь по темному дому с большим фонариком, который вручил мне Джон, прежде чем он и его команда отчалили. Попутно рассматриваю удручающий вид внутренностей моего дома, вывалившихся сквозь отверстия в плинтусах и дыры в штукатурке под потолком в различных местах, где мужчины явно искали другие «очаги возгорания» в проводке. В доме полный кавардак, но он стоит.

Спасибо Тео Валентайну за то, что он по какой-то необъяснимой причине появился раньше пожарных. Что он знал, где в моем доме находятся огнетушитель, фонарик и кувалда. Что поднял меня и унес на руках, прилагая столько же усилий, сколько потребовалось мне, чтобы нести свадебный альбом, а я, между прочим, не крошечный, нежный цветочек. Что добавил еще один кусочек в постоянно растущую головоломку своей загадочной запиской: «Я всегда буду рядом».

Прячу записку между страницами свадебного альбома, потому что не хочу ее потерять. Почему-то это важно для меня. В ней есть смысл, какая-то подсказка.

Прохожу на кухню, кладу альбом и фонарик на стол. Открываю шкаф, беру стакан и достаю бутылку виски из другого шкафа. Наливаю себе порцию. Выпиваю все на одном дыхании, вздрагивая, когда пары обжигают нос, после чего наливаю еще.

Когда я оборачиваюсь, издаю леденящий душу крик.

Тео опирается на мраморный островок, скрестив руки на груди и пялясь на меня.

– Твою мать, Тео! – грохочу я. – Ты напугал меня до усрачки! Какого хрена ты тут делаешь?

С обеспокоенным выражением лица он указывает на меня, а затем делает знак «ОК».

– Да, все в порядке! Боже! – я прикладываю руку ко лбу, тяжело дыша из-за внезапного всплеска адреналина в крови. – Я думала, ты ушел!

Тео качает головой.

– Ну, теперь-то я в курсе!

Он неподвижно наблюдает за мной. Я нависаю для поддержки над столом, натягиваю одеяло вокруг плеч и пытаюсь восстановить спокойствие. Через мгновение мне удается взять себя в руки достаточно, чтобы больше не орать. Да я на глазах становлюсь истеричкой!

– Прости. Я не хотела кричать на тебя, просто не люблю сюрпризы. Не подкрадывайся ко мне так больше, ладно?

Он в раскаянии кивает, и теперь я чувствую себя идиоткой за потерю хладнокровия. В конце концов, этот человек спас мой дом. Меньшее, что я могу сделать, – это быть вежливой.

– Окей. Это я снова извиняюсь. Но хочу добавить, что немного странно, что ты стоишь тут на моей кухне в темноте. На самом деле, это более чем странно, – мой смешок печален. – Но с тобой пора бы к этому уже привыкнуть. Ты дал слову «странный» совершенно новое понятие.

От улыбки Тео комната постепенно светлеет. Жаль, что он делает это так редко, потому что подобная улыбка может положить конец войнам.

Я пользуюсь возможностью, чтобы проглотить больше виски. Хорошо, что я в шоке не выронила стакан, а то, вероятно, начала бы пить прямо из бутылки.

– Вот, – ставлю бокал на прилавок и тянусь к штуковине с бумажными полотенцами. Отрываю белый квадрат и протягиваю его Тео. – У тебя немного сажи на лице.

Он берет бумажное полотенце и вытирает им лицо, размазывая сажу, а не очищая. Когда он останавливается и смотрит на меня для подтверждения, что так лучше, я вздыхаю и качаю головой.

– Хуже, – мочу полотенце под краном. Затем, по-видимому, теряю всякую связь с реальностью, потому что стою перед Тео и начинаю протирать его лицо.

Встревоженный, он застывает.

– Да, знаю, – говорю я. – Но если ты можешь быть странным, то и я тоже. И ты как-никак спас мой дом. Я не могу позволить тебе уйти, выглядя, будто только что отработал двойную смену на угольной шахте.

Он дышит поверхностно, смотрит на меня глазами с темными мешками. Его тело напряжено так сильно, что вполне может разорваться надвое. Руки крепко сцеплены на краю мраморного стола, словно он использует его для поддержки.

– Расслабься, Солнышко. Пытка скоро закончится, – я встречаю его пристальный взгляд. – И вот тогда я начну допрос.

Он сглатывает.

– Да, тебе следует бояться. У меня есть вопросы, приятель. Куча вопросов.

Он выглядит расстроенным, но потом смиренным, ненадолго закрыв глаза. Когда снова открывает их, то протягивает руку и хватает мое запястье.

Я замираю. Сердце начинает колотиться. Я не привыкла к физическому контакту, обходясь без него годами. А большая рука Тео, держащая мое запястье, – это больше, чем просто контакт. Кожа к коже, внезапное тепло в воздухе и шум в ушах, похожий на звук океана.

Когда его пальцы слегка нажимают на пульс на запястье, словно он считает удары моего сердца, меня поглощает темное, болезненное дежавю.

Касс прикасался ко мне вот так. Его пальцы всегда искали места, где проявляется мой пульс – горло, запястье, впадина под коленями – легкое прикосновение к бьющейся вене, заставляющее кровь циркулировать быстрее.

И сейчас все возвращается. Пульс под нажатием кончиков пальцев Тео начинает скакать, пока не становится диким и неуправляемым, как трепыхающийся высоко в небе лист от свирепого ветра.

Это первый раз за многие годы, когда я действительно чувствую себя живой.

Мое дыхание кажется громким в тихой комнате. Тео всматривается в мое лицо с необычайным вниманием. Наши носы в сантиметрах друг от друга. Под ожогом его глаз я чувствую себя незащищенной, обнажившей всю свою защиту, расплющившей тщательно выстроенные границы, словно соломенный домик, на который подул большой серый волк.

Я чувствую себя голой.

Отрываю руку и делаю несколько коротких шагов назад. Одеяло спадает с плеч и сползает на пол.

Тео поднимает руку с раздвинутыми пальцами в знаке «стоп». Или, «все нормально».

Господи, да кого я обманываю? Я ни хрена не понимаю, что он имеет в виду. Может, он сообщает, что я тяну на пятерку по десятибалльной шкале!

– Уже поздно, – шепчу я пересохшим ртом. Внезапно, все мои вопросы не кажутся такими важными. Важнее выпроводить Тео из моего дома, чтобы я могла остаться наедине с морем огня, кипящим в крови. Капельки пота выступают на моей груди, и я так учащенно дышу, что практически задыхаюсь.

Это не страх или шок, или что-то столь же простое. Я узнаю это чувство, как будто вспоминаю старого друга, увиденного издалека после долгой разлуки.

Желание имеет особый вкус, который, однажды попробовав, никогда не забыть.