Текст книги "Тлеющий уголек (ЛП)"

Автор книги: Джессика Соренсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Ты в порядке, бабушка? Может быть, я должна пойти разбудить маму?

– Нет, нет, – прошептала она. – Ты должна прислушаться, Эмми. Ты услышишь это, моя жизнь ускользает. Ты должна принять это, ладно?

 В ее взгляде было столько отчаяния, что я закрыла глаза и стала слушать стук ее сердца, шелест ее дыхания, затихающий танец крови в ее венах. Там было тепло, затем холодно, будто свет замерцал внутри меня, и на мгновение я почувствовала себя всемогущей. Когда я открыла глаза, она лежала на кровати и глаза ее были закрыты. Она выглядела умиротворенной, и я позволила ей лежать там некоторое время, прежде чем разбудить свою мать и сказать ей, что бабушка умерла.

 Моя мама спросила, что случилось, и я рассказала ей. Она посмотрела на меня как будто это моя вина. Может быть, так и было. Я почувствовала, как жизнь покидает ее тело, и моя собственная жизнь растет.

После похорон, моя мать отправила меня жить с отцом-механиком и по совместительству автоугонщиком. Он пытался воспитывать меня, пока не исчез, затем он вернулся жить с моими мамой и братом.

 – Открой глаза, – требует глубокий голос. – Давай же. Открой глаза, черт возьми.

Шепот изменяется в отчаянную мольбу.

– Пожалуйста, Эмбер... Пожалуйста, очнись... Ты должна быть одной из них – я знаю это.

Мягкие губы прикоснулись к моим, и разряд жизни бьет мое сердце, как дефибриллятор, заряжая его жизнью.

– Возьми это, пожалуйста... – голос умоляет. – Ты должна принять это.

 Душевный и поэтичный голос шепчет в моей голове, чтобы вернуть мое тело обратно к жизни, затем еще одна жизнь вливается в каждую мою частичку и наполняет здоровьем мое тело. Мое сердце увеличивается и заставляет кровь снова течь по телу, затем рука давит мне на сердце и мои легкие раздуваются. Мои веки открыты, и вода устремляется вверх по горлу, и я как будто окунулась в грязную воду, пока поток кислорода попал мне в легкие. Мне кажется, мое тело парит выше деревьев, но все размыто, как несфокусированный объектив камеры. Я протираю глаза, встаю и тело испаряется в ночном небе.

– Ты в порядке? – кашляя, спрашивает мой спаситель.

Я вытираю глаза кончиками пальцев.

– Я думаю да... Как ты...?

– Что это было?

  Луна выглядывает из туманного облака, и дождь накрапывает с неба, когда я, наконец, смотрю на своего спасителя. Великолепный парень с вечеринки, стоит на коленях на каменистом берегу рядом со мной, его глаза поглощают меня. Его черные волосы влажные и бусины воды стекают с его бледной кожи. Серебряный череп на его ожерелье блеснул в лунном свете, и его длинные, черные ресницы подрагивают от дождя. Его красота захватывает дух, так что я мгновенно увязла в нем, и почти забываю, где я нахожусь.

– Ты... Ты прыгнул и спас меня? – я кашляю, зажав рот.

 Он смотрит на меня так, как никто никогда не делал прежде. Так, будто я что-то ценное.

– Да... На секунду я подумал, что потерял тебя.

Я вижу порез у него на лбу и круги под глазами, которых не было не вечеринке.

– Ты в порядке?

 Он кивает, его взгляд медленно прошелся по моему телу, пока он убирал волосы со лба.

– Я в порядке. А вот за тебя я волнуюсь.

– Что случилось? – я убрала мокрые волосы со лба. Неужели я чуть не умерла?

– Я не уверен, – говорит он, озадаченный. – Я ехал домой с вечеринки и увидел сломанное на части ограждение. Так не было, когда я ехал, и я решил проверить. Я увидел, как твой автомобиль погружается в озеро, побежал вниз и прыгнул.

– Это было очень смело. – мои легкие и горло словно избиты.

– Мне кажется, мы должны вызвать скорую и отвезти тебя к врачу. – он встает и отчищает свои джинсы от грязи и камушек. – Это была довольно серьезная авария, и ты не дышала, когда я вытащил тебя.

 Я беру металлические фрагменты Челленджера, разбросанные на склоне горы, понемногу скатывающиеся обратно ко мне.

– Я думаю, что тормоза отказали, и тогда кто-то врезался в меня.

Его глаза увеличиваются.

– А потом они просто оставили тебя.

Я пожала плечами, выжимая волосы.

– Они, наверное, думали, что я мертва.

Он сглатывает и прочищает горло.

– Ты должна сообщить об этом. Это как ударить и убежать.

– Нет, это не так. Мои тормоза, отказав, стали причиной катастрофы с самого начала. – я прикасаюсь к своей пульсирующей голове. – Хотя, я не уверена, как они сломались, и я только что проверила тормозные колодки и провода.

 Кто-то порезал их? Владелец автомобиля, который врезался в меня? Или парень с татуировкой Х на глазу? Но кто хотел навредить мне? Если задуматься, то многие люди.

 Он недоуменно взглянул на меня.

– Ты сама заменила тормозные колодки?

– Мой папа был механиком, – объясняю я хмуро. – И ему очень нравилось учить меня, когда он работал с машиной.

– Был механиком?

– Он умер несколько лет назад.

– Мне жаль, я знаю, как это тяжело. Я тоже потерял отца. – он протягивает мне руку, чтобы помочь встать. – Мой телефон в машине. Как думаешь, ты сможешь идти? Или мне понести тебя?

 Мне понравилась эта идея: его худощавые руки обвили мое тело, моя голова прижимается к его груди. Но тогда бы ему пришлось прикоснуться ко мне, и последнее, что я хочу видеть – как этот великолепный парень умрет.

– Я думаю, я смогу идти... – я напряглась, когда он прикоснулся к моей руке, его пальцы скользнули по моим костяшкам, затем скользнули вниз по моей руке, переплетя наши пальцы.

  О, Боже мой. Это, наконец, произошло, только после стольких лет шума, сейчас там тишина. Никто никогда не трогал меня так раньше, без душащей меня смерти, крадущий мой кислород. Но нет ни крови, ни боли, ни конечного срока. Это волнующе и страшно, мое тело целиком и полностью наполняется желанием. Но я понятия не имею, что с этим делать. Его взгляд остался на мне, когда он рывком поднимает меня на ноги, затем его глаза быстро осматривают мое тело, задерживаясь на моей рубашке, прилипшей к груди, одновременно рукой он скользит к моей пояснице.

– Ты в порядке? – спрашивает он, и я клянусь, он знает мой секрет.

  Я киваю, и дождь льет на нас, пока мы поднимаемся в гору. Мои ноги ватные, а моя кожа чешется и поцарапана. Я прикасаюсь к ложбинке на шее, и меня охватывает паника.

– О, мой Бог! – я разворачиваюсь к озеру, держась за шею. – Я потеряла свое ожерелье.

Он встает передо мной и кладет руки мне на плечи.

– Мне жаль. Оно было важно для тебя?

– Моя бабушка дала мне его перед смертью, – я смотрю через его плечо на рябь озера, представляя, как ожерелье плавает на самой вершине. Но моего воображения не хватит, чтобы вернуть его, и я сосредотачиваюсь на движении вверх по склону.

– Ты никогда не говорил мне свое имя, – говорю я, пока мы поднимались по гравию.

  Он обнимает меня за талию, поднимая вверх и огибая очередную скалу на нашем пути.

– Ашер... Ашер Морган.

– Ашер... Мне нравится это имя. Ты только приехал в Хэлоус Гроув? – спросила я, пока мы по холму поднимались к шоссе. Дождь заканчивается, на земле месиво, грязь и лужи. Моя одежда промокла и липнет к телу. – Я никогда раньше не видела тебя.

– В понедельник будет мой первый день.

 Он ведет нас вниз по дороге к ограждению, обнимая меня за талию.

– Я только что переехал сюда из Нью-Йорка.

– А зачем ты переехал сюда? – я оглянулась на темную пустую дорогу.

Он тихо смеется.

– За красивыми пейзажами.

  Я хмуро гляжу на сосны, окаймляющие дорогу.

– Я думаю, что это может быть плюсом для некоторых людей, но я уверена, это не реальная причина твоего переезда сюда, не так ли?

– Тебе здесь не нравится? – спрашивает он, уклоняясь от ответа.

– Нет... Я не против низких слоев населения, но многие люди против. Моя лучшая подруга Рэйвен ненавидит это здесь. -за истекший час меня догоняет еще одна ужасная мысль и я почти падаю на землю. – О нет. – я выскальзываю из хватки Ашера и бегу вниз по дороге, спотыкаясь, как пьяная.

 Он хватает меня за руку и разворачивает к себе лицом.

– Ты не можешь сбегать вот так, у тебя может быть сотрясение или что-то еще, а шок просто заглушает боль. Честно говоря, я даже не знаю, как ты выбралась живой.

 Я тоже. Это случилось так же, как предвестник смерти говорил. Пока я стою здесь и дышу, мое сердце бьется.

– Я должна найти свою подругу Рэйвен... Ту девушку с розовыми волосами. Она укатила с этим парнем, который... Который пил. Вот что я делала... Я пыталась преследовать ее. И я не могла поймать сигнал на своем телефоне. – я проверила пустые карманы. – Как далеко твоя машина?

– Это просто развилка на дороге. Я не хотел оставлять ее на улице и стать причиной очередной аварии. – он схватил меня за руку, и мы поспешили на развилку, где припаркован черный ГТО 1960-х годов с красными гоночными полосками. Дверь открыта, фары и двигатель работают, раздражающе пахнет выхлопными газами. Он прыгает на водительское сиденье и проверяет сеть на своем телефоне.

– Нет сигнала, – бормочет он, швыряя его в подстаканник.

Я стучу ногой по земле, присматриваясь к лесу. Рэв, где ты? Я волнуюсь.

– Позволь мне отвезти тебя в больницу, чтобы тебя осмотрели, – говорит Ашер. – Я уверен, к этому времени твоя подруга уже вернулась домой, а если нет, ты сможешь позвонить ей, как только мы поймаем сигнал. И ты должна позвонить в полицию.

– Нет, спасибо. Сейчас я нормально себя чувствую. – больницы переполнены смертью, и я стараюсь избегать их любой ценой. – И никакой полиции.

– Я думаю, ты должна пойти. Сейчас ты чувствуешь себя хорошо, но это может быть просто шок, – его взгляд перемещается на мою голову. – И у тебя довольно неприятная рана на голове.

Я обхожу вокруг машины и направляюсь к пассажирской двери.

– Ты можешь отвезти меня домой? Я попрошу маму забрать меня, когда я скажу ей про машину. – я замолкаю, как всплывает еще одно воспоминание. – Может ты видел, как кто-то ехал перед тобой?

Он наклоняет голову, выбираясь из машины.

– Я никого не видел на дороге.

Я только взялась за ручку двери, как меня настигло головокружение.

– Черт, я надеялась, что ты видел, кто мог ударить меня.

Он идет прямо по грязи, огибая машину спереди и, дойдя до меня, останавливается.

– Ты помнишь что-нибудь о том, как выглядел автомобиль?

Я качаю головой и начинаю дергать дверь.

– Я видела только свет фар.

– Позволь мне сделать это, – он протягивает руку и открывает дверь машины.

– Спасибо, – говорю я Ашеру, представляя его в фетровой шляпе и полосатом костюме, будто сейчас 1940-е года, а парни джентльмены. Пригибая голову, я проскальзываю в машину, и он захлопывает дверь. Внутри машины приятно. Кожаные сиденья, противоугонная приборная панель – это то, что мой отец хотел сделать на Челенджер. Но теперь он ушел, покоится на дне озера, вместе с моей смертью, которую я больше не могу увидеть, почувствовать или попробовать.

Я тяжело вздохнула. Что, если моя смерть исчезла? Ашер прыгает в машину и пристегивается ремнем безопасности, затем смотрит на меня и хмурится.

– Что случилось?

– Ничего, – я пристегиваюсь ремнем безопасности. – Я просто думала о моей машине, лежащей на дне озера. На самом деле, это был автомобиль моего отца.

– Мне жаль, Эмбер. – он нежно сжимает мою руку, а затем переключает ручник, по-прежнему держа мою руку. Я напрягаюсь от прикосновения, но от спокойного отдыха расслабляется тело.

– Я в порядке. – я смотрю из окна на контуры деревьев, в то время, как он нежно гладит заднюю часть моего запястья, и у меня сбивается дыхание. – Он был старый и разваливался. Наверное, поэтому тормоза и отказали. – но в глубине души, мне кажется, были замешаны «Дэнни Зуко» или парень, которого он якобы видел в моей машине.

– Что это была за машина? – отпустив мою руку, он включает обогрев, и теплый воздух приятно согревает мою сырую одежду.

Я обняла себя за плечи.

– Додж Челленджер 1970 года.

Он медленно свистит.

– Черт, это плохо.

Я пожала плечами, наблюдая, как мы петляем через горы вокруг озера.

– Это просто машина. Я буду жить.

– Вы с отцом были близки? – его голос звучит осторожно.

Я ковыряю черный лак на ногте большого пальца.

– Да, мы были довольно близки. Я к нему переехала, когда мне было четыре года и жила с ним, пока он не исчез.

– Как он умер? – спрашивает он и добавляет. – Можешь не говорить, если не хочешь.

– Я не уверена, – говорю я тихо. – Полицейские не нашли его тела, но они обнаружили его машину в горах и его... кровь была повсюду.

Его серые глаза увеличиваются:

– Это должно быть трудно для тебя, не знать, что с ним случилось?

Я киваю, опуская такие детали, как песочные часы, окрашенные кровью на лобовом стекле, массивное пятно в форме Х на траве перед машиной, и черные перья везде.

– Я действительно не хочу говорить об этом.

 Он смотрит сочувствующим взглядом, и пряди влажных волос падают на его лоб.

– Я понимаю. Моя мама любит говорить о моем отце, хотя это до сих пор причиняет боль.

– Позволь спросить, как он умер?

  Он молчит, пока мы огибаем горы и проезжаем через деревья в равнину. Город молчит, все в безопасности в своих постелях.

 Здесь ограничение скорости и он нажимает на тормоз, замедляя автомобиль. – Он был убит... на работе.

  Он избегает зрительного контакта со мной, уставившись в окно пустым взглядом. Кажется, он скрывает подробности.

– Где он работал?

 Ашер тяжело сглатывает, его костяшки побелели. Он берет свой телефон и проводит по экрану.

– У меня появился сигнал, ты будешь звонить своей подруге?

  Я не буду давить на него. Если кто и сможет понять необходимость в секретах, то это я.

Я указала ему, где мой дом и затем набрала номер Рэйвен. Через несколько гудков, меня перекидывает на голосовую почту.

– Эй, Рэв, я просто интересуюсь, все ли у тебя в порядке, ведь ты спасла меня от этого гота. У меня была сумасшедшая ночь, и я потеряла свой телефон. Но я позвоню тебе, как только вернусь домой. – я положила трубку и отдала Ашеру телефон.

– Итак, я должен спросить и, не пойми неправильно, но как вы стали друзьями? – спрашивает Ашер, облизав губы. – Вы кажетесь полными противоположностями.

– Так и есть, но она моя лучшая подруга, – я отвечаю, кусая свои ногти. – Единственный друг, на самом деле.

Он хмурится.

– Твой единственный друг? В это трудно поверить.

Мой голос полон сарказма.

– Правда?

 Выворачивая руль вправо, он поворачивает вниз по моей улице, и затем улыбается мне.

– Почему тебя это удивляет? С тобой легко общаться, ты красивая и любишь машины.

 Я кусаю губу, сдерживая ухмылку.

– Поэтому я не понимаю, что заставило тебя прыгнуть в озеро, чтобы спасти меня? – я смотрю на его мятую одежду с хлопьями грязи. – И испортить свою одежду.

  Он припарковался напротив моего дома, узкого двухэтажного таунхауса, отчаянно нуждающегося в покраске.

– Ты шутишь? Ты позволила исполниться моей мечте стать героем, – он подмигивает мне.

– Да, да, я вижу. – я открываю дверь, сдерживая улыбку. – Я уверена после сегодняшнего вечера, ты забудешь про меня.

– Про кого? – он дразнит меня, ухмыляясь.

– Видишь, ты уже забыл, – шучу я и хватаюсь за сиденье, чтобы вылезти.

– Подожди, – он склоняется над консолью, его пальцы обхватывают мой локоть. Я останавливаюсь, повернув голову, встретившись с ним взглядом, спокойно дыша от его молчаливого прикосновения.

– Да?

  Он облизывает свои губы.

– Пообещай, что хотя бы сходишь к врачу, просто убедиться, что все в порядке.

 Сжав губы, я киваю.

– Ладно.

– И никто не сможет забыть тебя, Эмбер. Поверь мне.

 Его глаза блестят, делая мою кожу горячей, а затем без предупреждения он приближается и нежно целует меня в уголок рта. Адреналин витает в моей крови, в то время как его руки скользят вниз по моим рукам, затем талии, и, наконец, останавливаясь на моих бедрах.

 Когда он отстраняется, он смотрит мне в глаза, но ничего не говорит. Не зная, как реагировать, я выхожу из машины, закрываю дверь и машу ему, пока он отъезжает.

– Да, посмотрим, как ты поступишь, когда мы увидимся снова, – бормочу я под нос, но улыбка проскальзывает, когда я касаюсь пальцами губ.

***

– Йо, где ты была? – кричит Йен с дивана в гостиной. Он ест Fruit Loops и смотрит фильм, где у главных актеров сильный французский акцент.

– Перед уходом я говорила тебе, что иду на вечеринку, – я снимаю пиджак и бросаю на перила.

 Он оглядывается через плечо и его рот распахивается.

– Почему ты выглядишь так, будто купалась в озере в одежде?

– Ты разве не слышал? Все крутые ребята так делают, – я тащу свою задницу вверх по лестнице.

– С каких пор ты крутая? – кричит он, пока я бреду к своей комнате.

  Я захлопнула дверь, включила светильник и начала снимать свои промокшие сапоги. Я стонала при каждом движении, руки и ноги отяжелели, голова раскалывалась.

– Это были мои любимые сапоги! – я тащусь к шкафу, чтобы положить их обратно, надеясь, что они высохнут и не будут загублены.

Вдруг, звуки всхлипов доносятся из задней части шкафа. Я замираю.

– Привет, – я отдернула занавес. – Кто там?

 Рэйвен выбегает и бросается мне на шею.

– Боже мой! Где ты была?!

Дождь, вода, кровь. Она не дышит. Я поглаживаю её спину, но я раздражена.

– Где я была? Это я у тебя должна спросить, где ты была? Ты просто оставила меня там и ушла с парнем, чью смерть я видела.

– Я знаю, – её слезы намочили мою рубашку. – Прости, Эм. Я думала... Я не знаю, о чем я думала. Трудно вспомнить хоть что-то.

  Я оторвалась от нее и нахмурилась.

– Рэйвен, ты ведь не пила из предложенной тебе чашки?

 Она кусает губу и смотрит виновато.

– Мне нужно было еще выпить, а мою ты выбросила в мусор. Поэтому я выпила ту, которую мне предложил тот очень милый парень. Ну, не считая эту странную тату у него на глазу.

– Рэйвен, – я успокаивающе вздыхаю, напоминая себе, что должна быть терпеливой. – Я люблю тебя, но иногда ты такая идиотка! Сколько раз мы говорили о том, что нельзя пить из чашек людей, которых мы не знаем? Особенно, нравится, как ты его описала. Потому что я думаю, что этот парень не был милым, он был подонком. Но ты была слишком пьяна, чтобы заметить это.

– Я знаю, – вопит она. – Я сожалею.

Я плохо себя чувствую.

– Я знаю, но ты должна быть осторожна.

 Тыльной стороной ладони, она вытирает следы туши.

– Ты думаешь, мне подсунули снотворное или типа того?

– Я не уверена. – обняв ее за плечи, я веду Рэв к кровати, где она сворачивается клубком, как маленький испуганный ребенок. – Ты помнишь, что случилось с Ладеном?

 Она быстро качает головой и прижимает подушку к груди.

– Все размыто, – у неё дергается глаз. – Но, Эм, мне кажется, сегодня вечером я видела смерть.

 Мои мышцы напряглись, и с губ готовы были сорваться сотни вопросов, но её плач превратился в истерические рыдания. Я вздохнула, решив не настаивать до утра, когда она немного отдохнет и протрезвеет. Схватив пижаму, я направляюсь в сторону ванной, чтобы принять душ.

– Эм... Почему ты выглядишь так, словно купалась? И что ты сделала со своей головой?

– Это долгая история, – я зеваю и потягиваюсь, подняв руки над головой. – Я объясню утром, когда мы немного отдохнем.

  Она закрывает глаза. –

Оставь свет включенным, ладно?

***

После горячего душа и надев чистую одежду, я смотрю на себя в зеркало, положив руку на сердце. Я умерла сегодня вечером. Мое сердце перестало биться, а потом ожило, все из-за Ашера. Но как он спас мою жизнь? Это ощущалось так же, как когда бабушка умерла и её жизнь вошла в меня.

 Я на цыпочках вернулась в комнату. Рэйвен вырубилась на животе, заняв всю кровать, поэтому я накрыла её одеялом, заметив синяки на ее запястьях и локтях. Ее рубашка порвалась и есть небольшая царапина на плече от лезвия в форме буквы Х.

– Что же с тобой сегодня случилось? – шепчу я, кладя руку на порез, она морщится и переворачивается.

  Мой мозг рычит, и череп будто треснул. Я беру одеяло, хватаю черный маркер из комода и располагаюсь на полу, возле стены, которая отображает всю мою бредятину. Я вожу маркером по стене, будто моя рука одержима.

 Как перышко в пыльном шторме, без направления

 Ворона летит по жизни, беспомощная и опустошенная,

 Приходит ночь, и ветер исчезает.

 Затем он летит на землю камнем

 И, оторвавшись, становится угольком.

 Я решаю закончить на сегодня со стихами, но моя рука живет собственной жизнью, заставляя вернуться к стене снова. Я царапаю букву Х сверху вниз, пока она не покрывает всю стену. Затем в центре я рисую эскиз песочных часов.

 Когда я закончила, маркер падает из моей руки, и я отшатываюсь от стены. Я моргаю несколько раз, но рисунок остается. Это после аварии? Или я начинаю сходить с ума как отец?

 Обессиленная, я падаю на пол. Спустя несколько секунд я засыпаю.

Глава 5

За неделю до исчезновения, мой отец стал вести себя странно, его поведение и отношение стали более неприветливыми, чем обычно. Однажды, когда я пришла домой из школы, я нашла его в гараже, с засунутой головой под капот машины и при работающем двигателе. Я торопливо открыла гараж, и он закашлялся, когда дверь открылась.

– Мне жаль, Эмми, – сказал он, банально. – Я не сообразил, что она закрыта.

 Я побежала вниз по ступенькам и заглянула под капот. – Пап, ты в порядке... – внутри капот был покрыт маленькими красными крестиками. – Что это?

– Я не уверен... я не знаю, как они там оказались. – Он захлопнул капот и, мне пришлось отшатнуться, чтобы мои пальцы не оказались сплющены металлом. – Но тебе не нужно беспокоиться обо мне, Эмми. У меня все под контролем. Что мне нужно для тебя сделать, так это найти ожерелье, которое бабушка дала тебе.

– Один камушек темно-бордового цвета?

 Он оживился, выпрямил плечи, подбородок поднялся вместе с настроением. – Да, ты знаешь, где он?

 Я покачала головой. – Я не уверена, куда положила его... но я начну проверять с ящиков в подвале, если ты хочешь.

 Он кивнул, и желтая искра промелькнула в его глазах. – Ты не могла бы сделать это для меня, Эмми? Пожалуйста – спросил он, и я кивнула, после чего он оглянулся на стену через плечо. – Ты что-нибудь видишь сзади меня?

– Нет, там ничего нет, кроме стены и инструментов.

 Он запрыгнул на пассажирское сиденье своей машины и вытащил небольшой нож из бардачка. – Хорошо. Теперь иди и найди ожерелье.

 Я смотрела на него, удивляясь, почему он ведет себя так странно, как вдруг, прилетела ворона и приземлилась на балку, несколько перьев упало на пол. При виде вороны, папа озверел.

– Убирайся отсюда, ты, чертов маленький демон! – Он бросил отвертку в ворону, но промахнулся, и ворона каркнула. – Убирайся!

 Замахав крыльями, ворона улетела, и папа расслабился, возвращая мне свое внимание.

– Эмми, если и есть вещь, которую тебе нужно знать о жизни – никогда никому и ничему не доверяй. Жизнь – просто игры разума, мы с тобой пешки.

 Это был первый раз, когда я начала переживать, что, может быть, мой отец сходит с ума. После этого, он быстро пошел вниз, тем более, я пока не могла найти, этот чертов кулон.

***

Я проснулась на полу, прижимаясь щекой к паркету, с пером на лбу и странным рисунком на стене, прямо перед моими ногами.

– Какого черта? – встаю и потираю глаза, щурясь на солнечный свет, проникающий сквозь занавески. Затем, я беру перо и замечаю подтеки красной краски на руках. – Что я делала прошлой ночью? – я помню, как падала в озеро, Ашер спас меня, а Рэйвен плакала. После этого пустота, будто я с похмелья, но я вчера не пила ни капли алкоголя.

 Рэйвен нет в постели, когда я выхожу, а в комнате порядок, одежда убрана, мои книги сложены на полку, мои карандаши, ручки и маркеры убраны обратно в ящик стола. Это её способ извиниться.

  Сосед напротив наблюдает за мной со своего крыльца, когда я открываю окно и выбрасываю перо. Я тянусь закрыть окно, но застываю, замечая, что кто-то наблюдает за мной с тротуара. Его руки засунуты в карманы черных джинс, а пронзительные глаза подведены черным карандашом. У него бледная кожа, как призрачный туман, а волосы черные, как воронье перо.

– Ладен? – я прищуриваюсь, высунувшись.

 Он пристально смотрит на меня, и злая улыбка кривит губы, его рот двигается, но он стоит слишком далеко, чтобы разобрать, что он говорит.

 Качая головой, я просто закрываю окно и отхожу к кровати. Я переодеваюсь в пару черно-розовых клетчатых шорт и в свою любимую футболку с Alkaline Trio (рок-группа из Чикаго, основанная в 1996 году), а затем я оттираю красный маркер со своих рук и лица. Я подвела свои серые глаза карандашом, взъерошила свои длинные черные волосы и наклонила голову вниз. Ломота и боль от аварии стали утихать, за исключением незначительной головной боли и крошечного пореза на лбу, который стал заметно меньше.

 Рэйвен и Йен сидят за столом, когда я вхожу на кухню. На Рэйвен джинсовая юбка, едва прикрывающая её бедра, и любимая розовая рубашка с глубоким декольте. На Йене серая вязаная шапочка, надвинутая на его грязные каштановые волосы, а его джинсы и футболка забрызганы разноцветной краской.

 Рэйвен хлопает ему ресницами и скользит ногтями вверх по руке Йена.

– Боже, это так круто.

– Это потрясающе, правда? – он говорит своим глубоким голосом, который использует, когда хочет произвести впечатление на девчонок. – Ты обязательно должна прийти, проверить.

– Ох, наверняка, – Рэйвен облизывает губы и улыбается. Кажется, всё нормально. Она смотрит на меня, и её улыбка сияет. – Эмм, дорогая, я ждала, когда ты проснешься, – легко спрыгивает со стула и берет меня за руку, делая мне убийственный знак. – Увидимся позже, Йен, – она подмигивает ему и кокетливо машет рукой.

– Позже, красавица, – говорит он и обращает свое внимание на меня. – Эй, Эмм, ты в последнее время разговаривала с мамой?

– Нет, – отвечаю я, в то время как Рэйвен тянет меня к входной двери. Я шевелю рукой и вдыхаю затхлый воздух. – Зачем? Что-то случилось?

– Я не уверен, – он идет в холл, следуя за нами. – Она ведет себя странно, не как обычно... я поймал ее, разговаривающей сама с собой, но это было так, как будто она говорила кому-то, кого там не было.

– Ты переживаешь, что она снова перестала принимать лекарства? – я снимаю свою кожаную куртку с вешалки, она хрустит и пахнет грязной озерной водой вперемешку со свежим дождем.

– Я не уверен, – он смотрит на Рэйвен и, наклоняясь, понижает голос. – Когда мои закончились, я пошел взять немного у неё из пузырька, он был полон.

– Почему ты просто не получил еще? – я надеваю куртку, стряхнув с нее пыль и высохшую грязь. Иногда, я ощущаю себя нянькой для Йена и моей мамы. Интересно, что будет, если я когда-нибудь съеду – насколько все плохо, чтобы рухнуть. – У вас, ребята, даже не одинаковые рецепты.

– Мне все равно, – говорит он, беспечно пожав плечами. – Кроме того, не в этом дело. Рецепт закончился месяц назад.

 У Рэйвен звонит телефон, она открывает дверь и выходит на лужайку перед домом, чтобы ответить.

– Ну, мы должны поговорить с ней, – говорю, чрезвычайно важно. – Ты знаешь, что ей нравится, когда она не на них, и последнее, что ей нужно, так это снова пройти через еще один кризис.

– Я знаю, – соглашается он, нахмурившись. – Почему бы тебе не прийти вечером домой, а я приготовлю что-нибудь, и мы сможем сесть и поговорить с ней?

– Ты приготовишь что-нибудь? – я сомневаюсь.

– Хорошо, я возьму кое-что.

– Ладно, я буду. – я вышла наружу и закрыла дверь, вдыхая прохладный воздух, пытаясь расслабиться, но мама заставляет меня поволноваться.

 Рэйвен все еще болтает по телефону, её голова качается вверх и вниз, пока я иду рядом с ней. – Ага, ага, – она спрашивает губами, – Где твоя машина?

– Это длинная история, – говорю я, тяжело вздыхая. У меня нет шансов попасть куда-либо, например, в школу или на работу. И я не могу позволить себе новую.

– Черт, – я ругаюсь, выдыхая.

 Рэйвен кривится на мою реакцию

– Нет, не ты, – говорит она в трубку.

 Она болтает, пока я стою на обочине в том месте, где Ашер оставил меня прошлой ночью. Шок прошел, и я сложила кусочки аварии, возвращаясь к каждой детали. Я пришла к ошеломляющим выводам, что я должна была умереть; что я упала в озеро и была зажата в автомобиле, который утонул. Это случилось в точности, как мой предвестник смерти сказал, но мое сердце бьется, и мои легкие дышат под моими ребрами. Я сажусь на корточки на обочине и опускаю голову, приказываю себе дышать. Это всё неважно, потому что я жива.

– Итак, что случилось с твоей машиной? – Рэйвен прогуливается по обочине и прячет свой телефон в карман юбки. – И почему, ты уставилась на обочину, словно она съела твоего щенка?

   Я резко отвожу глаза и поднимаюсь на ноги.

– Что с тобой случилось прошлой ночью? Я волновалась.

Она прикусывает нижнюю губу, сдерживая улыбку.

– Ну, ситуация вышла из-под контроля, и я излишне остро отреагировала.

– Излишне остро отреагировала? – спросила я. – Из-за чего?

– Хм... Ладен – ничтожество. Я имею в виду, он пытался соблазнить меня и это нормально – я привыкла к этому. Но я действительно, была не в настроении, чтобы трахаться.

– Мне кажется, сегодня утром я видела его стоящим перед домом. – Я оглянулась на то место.

Её тело застывает, а глаза увеличиваются:

– Что он делал?

– Смотрел на меня, как маньяк, – моя интонация легкая, хотя тема слегка извращенская. – Что именно ты делала с ним прошлой ночью? Разбила его сердце на кусочки?

 Она качает головой, глядя на улицу.

– Я ничего с ним не делала. Он был единственным, кто пытался слишком надавить на меня.

– Так вот почему ты плакала? – спросила я, наблюдая, как падают хрустящие осенние листья. – Потому что, он слишком давил на тебя?

– Слишком надавил... – она стягивает волосы в пучок и закрепляет их резинкой со своего запястья. – Слушай, Эмм, я знаю, что я сорвалась на тебя вчера вечером, но я клянусь, что это не то, что ты думаешь. Никто не подсыпал мне что-то, и я была не так пьяна, как ты думала.

Мы отпрыгиваем от обочины, когда включается поливочная система.

– Тогда, что ты скажешь о видении смерти?

– О чем ты говоришь? – спрашивает она, когда мы вскидываем руки над нашими головами и бежим к краю дороги, подальше от пульверизатора. Наша обувь и ноги снизу мокрые.

 Я понижаю голос, выжимая волосы.

– Прошлой ночью ты сказала, что видела смерть?

 Она вытирает воду с лица, достает пачку жвачки из кармана и кидает одну в рот. – Я сказала?

– Да и ты была больше, чем расстроена – ты просто сходила с ума.

 Она надувает пузырь, пытаясь вспомнить.

– Мда, возможно, я была не такой трезвой, как думала. Или, может быть, твоя способность перепутала наши головы. – она медленно жует жвачку, обдумывая. – Ну, я не знаю, почему я говорила о смерти, но я была расстроена, потому что не понравилась действительно горячему парню, так что я побрела с Ладеном, потому что он был заинтересован.

– Я никогда не видела тебя расстроенной, за исключением одного раза. – после того, как она нашла свою мать. – Парни для тебя одноразовые. Как ты могла расстроиться из-за того, что один отшил тебя?