Текст книги "Тлеющий уголек (ЛП)"
Автор книги: Джессика Соренсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Она держит ожерелье и указывает на холм.
– Оно лежало на обочине дороги. – она протягивает мне ожерелье, и я застегиваю его на шее, затем она берет меня за руку и помогает встать на ноги.
Ее смерть такая же темная, как и небо, но я ощущаю, как в её жилах течет жизнь.
– Меня сбила машина... кажется. – мой мозг затуманен, но я помню, как кубарем неслась вниз, ломая кости, разрывая кожу. – Я не уверена... Ты можешь просто отвезти меня домой?
Она изучает меня с беспокойством в глазах.
– Я думаю, мы должны отвезти тебя к врачу.
Я верчу руки, проверяя на боль, но все хорошо, починено, залатано.
– Не надо врачей. Я просто хочу домой.
Она обнимает меня за поясницу. Её смерть молчит, но её жизнь шепчет мне: Возьми меня, возьми меня, возьми меня.
Это занимает некоторое время, но мы поднимаемся обратно на вершину холма, где деревья снова цветут. Ее автомобиль припаркован на обочине дороги с работающим двигателем и открытой водительской дверью.
Я выворачиваюсь из ее рук, чувствуя себя странно свободной.
– Может, мне стоит пойти пешком.
– Садись в машину, – заявляет она сурово, но с изможденным видом. – Тебе нужно вернуться домой. Сейчас в городе комендантский час, в связи с найденным телом Фарры.
Возможно, тот человек, что убил ее, пытался убить и меня.
– Хорошо. – я сажусь в машину и захлопываю дверь.
Она забирается на водительское сиденье и пристегивается, затем склоняется над консолью и защелкивает мой ремень безопасности, и выезжает на дорогу. – Я действительно думаю, что тебе нужно обратиться к врачу. Выглядишь дерьмово.
– Я в порядке. – я вытаскиваю розу из своих волос и провожу пальцем вдоль сухих лепестков, очарованная отсутствием блеска. – Автомобиль просто немного задел меня, и я упала с холма.
– Да, конечно. – она нажимает на газ и на всей скорости несется с холма, визжа шинами. – Ты не выглядишь так, словно он немного задел тебя. Он проехался по тебе.
– Я не пойду к врачу, – настаиваю я. – Отвези меня домой.
Она вздрагивает от моего враждебного тона и не говорит ни слова всю дорогу.
***
К тому моменту, как мы подъехали к моему дому, я успокоилась. Еще рано, но небо уже омрачено тучами. В гостиной горит свет, а машина моей мамы припаркована на подъездной дорожке.
Я отстегиваю ремень и оборачиваю пальцы вокруг дверной ручки.
– Мне жаль, что я накричала на тебя. Я не знаю, что со мной не так... я просто чувствую себя так... в замешательстве.
Рэйвен сжимает губы и смотрит на мой дом.
– Все нормально. Ты ведь оставалась моим другом, несмотря на мой маленький нервный срыв.
– Ты о Ладене? – я стряхиваю грязь с ног.
Она медленно кивает.
– Я не готова говорить о случившимся, но я клянусь, я не имею ничего общего с его исчезновением. И ты должна пообещать мне, что, когда будешь готова, расскажешь о том, что произошло сегодня.
– Ты имеешь в виду с Камероном? – спрашиваю я, потянув ручку и открыв дверь. – Или с машиной?
У нее появились мешки под глазами, а оливковая кожа стала бледной.
– С обоими.
– Камерон оказался отморозком. – я толкаю дверь. – И, когда я буду готова, я постараюсь объяснить, что произошло с машиной.
Она улыбается.
– Я люблю тебя, Эмм. Ты же знаешь это, верно?
– Я тоже тебя люблю, – и в этот момент я серьезна.
Я вылезаю из машины и иду домой. Мама просматривает счета за кухонным столом с едой на вынос перед ней. Она в своей униформе, в клетчатом платье, поверх которого одет белый передник, волосы убраны в пучок.
– Где ты была? – спрашивает она, отрываясь от счетов.
Я захожу на кухню.
– Я была на озере.
Она выпячивает свои карие глаза.
– Почему ты вся в грязи и исцарапанная?
– Я подралась с розовым кустом.
– И ты проиграла?
– Нет, кажется, я выиграла. – в моей руке до сих пор мертвая роза, и я бросаю её на стол.
Она откладывает бумагу и смотрит на розу.
– Откуда ты это взяла?
– Это то, что осталось после боя, – я плюхаюсь в кресло и хватаю фри из пакета.
Она берет в руки розу, вертит ее в пальцах, и мертвые лепестки осыпаются на стол.
– Знаешь, я не ожидала, что твой отец уйдет.
– В который раз? – я жую фри. – Когда он съехал или когда пропал?
– Эмбер, я надеюсь, ты не думаешь, что той отец вернется. – она кладет розу на стол. – Он, наверное, мертв.
– Я это знаю. – я беру со стола счет за телефон, на котором стоит ярко-красный штамп ПРОСРОЧЕНО. – Но я не приму это окончательно, пока не найдут его тело.
Она собирает мусор и выкидывает его в корзину.
– Я не хотела обвинять тебя в смерти бабушки. – она надевает куртку и застегивает пуговицы. – Просто я была расстроена. – Мама гладит мое плечо и зачесывает волосы назад, как делала, когда я была ребенком. – Если тебе нужно поговорить о чем-нибудь, я рядом. – я киваю, стараясь не заплакать, и она берет ключи со стойки. – Увидимся утром.
После ее ухода я пошла в ванну, проверить её флакончик в аптечке. Она опять принимает лекарства, и это объясняет прогресс в ее поведении.
Я закрываю шкафчик и выхожу в коридор. По пути к своей комнате я натыкаюсь на Йена.
– Ты дерьмово выглядишь, – сообщает он, разглядывая мою грязную одежду. – Эмбер, этот парень не... Он пытался...
Я качаю головой, прежде, чем он сможет закончить.
– Я скатилась с холма.
Он скользит в выцветшую фланелевую куртку.
– Эй, я жду кое-кого сегодня вечером, так что не запирайся.
– Я никогда не запираюсь, – говорю я, вытаскивая сухую траву из волос. – Ты знаешь, что мама опять принимает лекарства?
Он ерошит волосы и натягивает капюшон на голову.
– Да, я разговаривал с ней сегодня утром. Она появилась после того, как ты ушла, не в себе, и я заставил её их принять.
– А что насчет тебя? – спрашиваю я. – Ты все еще принимаешь свои?
Он закатывает глаза. – Конечно.
– И это единственный препарат, который ты принимаешь?
Он прячет руки в карманы.
– Ты же знаешь, что я больше не занимаюсь этим дерьмом. С тех пор, как... ну, в любом случае, я собираюсь немного проветриться. И, как я уже сказал, оставлю дверь открытой на случай, если мой друг придет раньше меня. – он остановился на верху лестницы. – И да, если бы я был тобой, я бы пошел с парнем с темными волосами.
Я сжимаю дверную ручку от спальни.
– О чем ты говоришь?
– О парнях. – он начинает спускаться по лестнице. – Мне не нравится этот парень, Камерон... он слишком... я не знаю, дерзкий, что ли, – определенно не твой тип.
– Ты даже не встречался с Ашером, – спорю я без особой причины, потому что тоже выбираю Ашера.
Он пожимает плечами и исчезает, спускаясь по лестнице, и спустя несколько мгновений захлопывается передняя дверь. Я вздыхаю и открываю дверь в спальню. Все, что я хочу сделать, это принять горячий душ и смыть сегодняшний день.
– Эй.
Звук его голоса заставляет мое сердце воспарить. Ашер сидит на моей кровати, с капюшоном на голове, играясь с пером ворона. Окно открыто, и порывы ветра развевают края бумаги и картин, висящих на моей стене.
– Как ты сюда попал? – спрашиваю я, закрывая за собой дверь.
Под капюшоном он отрывает взгляд от пера. – Твой брат впустил меня.
– Так вот что он имел ввиду... – мямлю я и ищу правильные слова. – То, что произошло ранее... с Камероном – я не должна была этого делать.
– Что именно делать? – в его словах есть подтекст. Он кладет перо на кровать, стягивает капюшон с головы и ворошит пальцами волосы.
– Ты действительно хочешь, чтобы я тебе сказала? – я облокачиваюсь спиной на дверь и скрещиваю на груди руки.
Его взгляд прикован ко мне, когда он встает.
– Мне нужно знать – незнание сводит меня с ума. – он слегка меня касается. – Особенно, когда ты так выглядишь.
Я оттираю с руки оставшуюся грязь.
– Я упала с холма.
Он качает головой и медленно подходит ко мне, ближе, устраняя дистанцию между нами.
– Я говорю не про грязь.
– О. – я взглянула на тесьму на рубашке, наполовину расшнурованную. – Он привез меня на озеро, прыгнул в воду и достал мое ожерелье из машины на дне озера.
Удивительно, но он невозмутим.
– И... – он делает еще один шаг ко мне.
– А потом появилось полгорода, и я свалила. Я пошла вниз по шоссе. Автомобиль занесло на меня, и я упала с холма.
Он в миллиметре от меня, и я чувствую жар его тела.
– Машину занесло на тебя?
Я сглатываю комок в горле.
– Вот так я упала с холма.
– Они сделали это нарочно? – спрашивает он.
Я пожимаю плечами.
– Трудно сказать, но возможно.
Он закрывает глаза и глубоко вдыхает. Когда он вновь открывает глаза, его зрачки расширены, осталось только узкое кольцо серого. Он опирается руками о дверь, ловя меня в ловушку своих рук.
– Ты в порядке? – его глаза исследуют мое тело в поисках ран, но все порезы и синяки уже зажили.
Я киваю, не в силах отвести от него взгляд.
– Я же говорила тебе, я ходячее чудо.
Его взгляд опускается к моим губам, и его голос усиливается рычанием.
– Он целовал тебя?
– Что?
– Камерон, – его голос скрипит. – Целовал тебя?
У меня сводит живот, и я облизываю потрескавшиеся губы.
– Ты действительно хочешь знать ответ?
Он проводит языком с пирсингом по краю зубов.
– Мне нужно знать, иначе это сведет меня с ума.
– Он целовал мою шею, – поморщившись, честно признаю я. – И часть груди.
– Это все? – он приподнял проколотую бровь. – Это единственное место, куда он целовал тебя?
Я не понимаю, почему он не решил, что это плохо, потому что так оно и есть. На самом деле, я чувствую себя шлюхой.
– Это единственно место, куда он целовал меня... но я не понимаю, почему ты ведешь себя так, будто это не имеет никакого значения.
– Для тебя это много значило? – спрашивает он. – Тебе... тебе понравилось?
Я обдумываю, что он сказал. Мне понравилось? Честно говоря, обдумав, я понимаю, что те чувства, которые я испытывала с Камероном, базируются скорее на обольщении, чем на самих чувствах. С Ашером в эмоциональном плане все мощнее и интенсивнее.
– Мне нравится, когда меня целуешь ты, – говорю я, пробегаясь пальцами по его рубашке, ощущая твердость его мускулов под ней. – Я не хочу, чтобы он снова целовал меня... только ты...
Его дыхание учащается, и глаза становятся, как у зверя, небольшая полоска серого истончается, оставляя только черный зрачок.
– Могу я поцеловать тебя сейчас?
Почему он всегда сначала спрашивает? Я хватаю его за рубашку и тяну к себе, наши губы податливо соединяются. Его губы не протестуют, и он легко проскальзывает языком в мой рот, наполняя страстью каждую частичку моего тела.
Он подхватывает меня под ноги и поднимает вверх, мои ноги оборачиваются вокруг его талии, затем он несет меня к кровати, и мы вместе падаем. Я чувствую себя живой и бодрой. В данный момент не существует ничего, кроме меня и его.
Мои руки находят молнию на его куртке и начинают расстегивать её. Он понимает намек и наклоняется достаточно, чтобы вытащить руки и сбросить ее. На нем клетчатая рубашка, которую я неуклюже расстегиваю, но он ловит мои руки, останавливая меня.
– Ты уверена, что в порядке? – спрашивает он, затаив дыхание, его губы распухли. – Ты кажешься взволнованной.
Я расстегиваю другую пуговицу.
– Я в порядке.
– Но я не хочу, чтобы мы двигались слишком быстро, – говорит он, пока я расстегиваю пуговицы. – Ситуация и так развивается стремительно, и я боюсь, если мы начнем снова... в горячке... мы не сможем остановиться.
– Ты не хочешь этого? – Господи, пожалуйста, скажи нет.
– Нет, – он проводит рукой по моей щеке. – Но неважно, чего хочу я... Имеет значение только то, чего ты хочешь.
– Я хочу тебя, – говорю я, вдыхая тишину его прикосновений, пока он гладит меня по щеке подушечкой большого пальца. – Я чувствую... я чувствую, что ждала тебя всегда. – это звучит глупо, но это правда, и она заставляет его слегка улыбнуться.
Он медленно расстегивает оставшуюся часть рубашки, выскальзывает из нее и бросает на пол рядом с курткой. Дыхание перехватывает при виде его поджарых мускулов и татуировки, покрывающей гладкую кожу. С правой стороны, прямо на ребре, изображена Ангел с черными перьями за спиной, из её глаз катятся слезы. Её черные волосы откинуты назад и переходят в перья. С противоположной стороны наколота надпись, и я пробегаюсь пальцами по витиеватым буквам:
Чернота сотрясла землю и захватила тела смертных.
Огонь возник над полями, и голод овладел океанами.
Смерть победила гнев и Ангела Смерти. Так было суждено, но всегда есть жертва.
Один прекрасный Мрачный Ангел со смертью в ее крови и на ее плечах объединила их, и единственным выбором она спасет мир.
Но не так легко отказаться от борьбы.
Он накрывает меня своим телом, каждая наша частичка идеально дополняет друг друга, и я обнимаю его, сжимая плечо, притягивая ближе к себе. Он целует меня, посасывая нижнюю губу, кусая ее, дразнит колечком в языке прежде, чем проложить дорожку из нежных поцелуев ниже, к шее. Мое тело подчиняется ему, задыхаясь от желания и требуя еще больше тишины. Я хочу забыть об этой ночи. Я хочу быть с ним.
Моя грудь вздымается, когда он развязывает тесемки на рубашке и раскрывает ее, затем, потянув меня за руки, он рывком снимает ее и расстегивает лифчик. Я закрываю глаза, и меня поглощает красота момента, прежде чем его губы возвращаются ко мне.
Каждый раз, когда он делает вдох, мои соски касаются его груди. Я задыхаюсь и постанываю, пока он не может больше этого выносить. Внутри все горит, почти больно, нужно чем-то заполнить, и я должно об этом позаботиться.
Он снимает мои ботинки, срывает шорты вместе с трусиками, а затем снимает с себя джинсы и боксеры, накрывая мое тело своим.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Я нервничаю, и не только из-за самого акта близости, но и из-за боли. Рэйвен рассказывала мне ужасы о том, как она потеряла свою девственность, и как это было ужасно больно, но она уверяла меня, что это того стоило.
Приглаживая волосы, он смотрит мне в глаза.
– Ты уверена?
Я киваю, не задумываясь, зная, что это самый подходящий момент. Для меня. – Уверена.
Мышцы его шеи двигаются, когда он сглатывает, затем выпрямляет руки и отталкивается от меня. Я потрясена, что он уходит, и пытаюсь прикрыть грудь, удивляясь, почему.
– Что случилось? – спрашиваю я.
Он хватает свои джинсы с пола, лезет в задний карман и достает презерватив, а я тяжело выдыхаю. Он возвращается на кровать, матрас прогибается под его весом, когда он ползет ко мне.
– Ты прекрасна, – говорит он, убирая волосы с моего лица. – Это первое, что я подумал, когда увидел тебя на вечеринке.
Я облизываю губы, встревоженная и взволнованная, когда он располагается между моих ног, ставя руки по обе стороны от моей головы.
Мое сердце бешено бьется в груди, когда я сгибаю колени и скольжу руками по его спине, а он наклоняется ко мне и страстно целует. Я оборачиваю ноги вокруг его талии, когда он начинает проникать в меня.
Черт, это больно. Словно меня разрывают на части самым неестественным способом. Чем дальше он входит, тем сильнее боль, и я изо всех сил стараюсь не закричать.
Когда мои ноги сжимаются вокруг его талии, он отрывает от меня губы, сдувая волосы с глаз.
– Ты в порядке? – спрашивает он, удерживаясь неподвижно, наполовину внутри меня, а в его глазах застыла нерешительность. – Это твой первый раз... не так ли?
Разве не очевидно? Я киваю и, желая поскорее закончить с этим, выгибаю бедра, обхватывая его и заставляя пройти путь до конца. Я делаю вдох и выдох, его челюсть напрягается, но не от боли, а в напряжении.
– Все нормально, – говорю я, расслабляя ноги, чтобы ему было удобнее.
Он закрывает глаза, его рука скользит вниз по мне, вызывая марашки, пока он не достигает бедра. Крепко сжав, он толкнулся в меня, и я выгибаю спину, закатив глаза.
– Боже... Эмбер... – его глаза открыты, дыхание неровное, под стать моему, наши груди поднимается и пускается в унисон.
Я тяну его ближе, и он опять вбивается в меня, боль утихает, и сменятся чистым и удивительным наслаждением. Я двигаю бедрами вверх, желая большего, и он двигается со мной, толкаясь все сильнее и сильнее. Он удерживает мой взгляд, наблюдая, как я кусаю губу, чтобы не кричать. Я вонзила ногти ему в спину, и он испускает горловой стон, двигаясь быстрее. Боль рассеивается, и желание заполняет мое тело. Я двигаюсь вместе с ним, наши тела безупречно сталкиваются, и он кусает меня за шею, обхватывая грудь. Моя кожа влажная, и все тело начинает покалывать. С последним глубоким ударом, горячая спираль пронзает мое тело, я откидываю голову назад, глаза закатываются в чистом блаженстве, и я распадаюсь на части. Мои ноги натянулись вокруг него, пока я ловлю воздух, задыхаясь.
Спустя несколько мгновений, движения Ашера замедляются и становятся рваными, затем он успокаивается. Его голова наклонена вперед, и я чувствую его жаркое быстрое дыхание на своей шее, когда он целует ее.
– Эмбер... это было... – он подыскивает слова.
– Удивительно. Идеально. Безупречно. Абсолютно. Бессмертно и вечно желаемое и нужное, – я шепчу слова, которые позже буду рисовать на своей стене об этом моменте и всем, что я чувствовала с ним.
Он улыбается, отклоняясь назад, и смотря мне в глаза.
– Я собирался сказать невероятно, но это тоже подходит.
Улыбка касается моих губ, и я тяну его вниз, чтобы поцеловать. После очень долгого, нежнейшего поцелуя, он выходит из меня, и затем мы вместе лежим в постели. Его рука обнимает меня, и моя голова покоится на его груди. Я отвлеклась от событий сегодняшнего вечера. В горячке стремительно развивающихся событий я забыла об аварии и своей смерти. Вот так просто. Но почему? Потому что у нас был секс? Я почему-то думаю, что случившееся может быть большим, чем просто сексом. Может, потому что Ашер подарил мне себя? Дар тишины.
– О чем ты думаешь? – спрашивает он, играя с моими волосами.
– О жизни и смерти, – признаюсь я.
Он колеблется.
– Ты ведь знаешь, что можешь все мне рассказать, верно? Я чувствую, словно... я не знаю... ощущения, словно ты что-то держишь в себе, думая, что, по каким-то причинам, не можешь никому доверять.
В моей голове крутятся слова отца. Эмми, если и есть что-то, что тебе следует знать о жизни, так это то, что нельзя доверять никому и ничему. Жизнь – это гребанная игра разума, и мы с тобой в ней лишь пешки.
– Я хочу, чтобы ты узнала меня и раскрылась, – добавляет он. – Я чувствую, как много ты держишь в себе.
– Ты тоже, с твоим отцом. Ты не любишь говорить о нем, и ты так до конца и не рассказал, почему переехал сюда. – я прикусила язык. – Извини. Я не знаю, в чем моя проблема. – Травма головы. Смерть. Или, может быть, это потому, что мое тело дрожит в каждом месте, где он касался меня.
Он тяжело сглатывает.
– Нет, все в порядке. – он скользит вниз так, что наши глаза оказываются на одном уровне, прижимаясь своей голой грудью к моей. – Ты хочешь знать кое-что обо мне, поэтому я расскажу тебе... я переехал сюда, чтобы избежать напоминаний об отце. Даже после того, как он умер, тяжелые воспоминания окружали меня в доме, который он оставил мне в своем завещании... каждое место, где мы ходили вместе... воспоминания были повсюду, и я нуждался в бегстве – бегстве от смерти.
– Я все понимаю, – я чувствую себя стервой. – Я не должна была заставлять тебя рассказывать мне.
– Я хотел рассказать тебе. – он заправляет мне прядь волос за ухо и на мгновение пожирает меня своими губами. – Потому что хочу, чтобы тебе было комфортно делиться со мной.
Я открываю рот, чтобы сказать ему все, выплеснуть свои сердце и душу, но, опять же, слова отца эхом отзываются в моей голове.
– Иногда, я чувствую, что жизнь – это просто один большой тест, чтобы увидеть, как долго мы сможем выживать.
Я кладу голову ему на грудь и крепко зажмуриваюсь, ожидая, когда он уснет.
– Хочешь услышать, что означает моя татуировка? – спрашивает он, его голос мягкий, как перышко.
Я удивлена. Я думала, он разозлится или решит, что я сошла с ума.
– Да, я хотела бы услышать.
– Это история, которую мне постоянно рассказывал отец. – он удерживает мою руку на своей груди, его сердце быстро бьется под моей ладонью. – Чернота сотрясла землю и захватила тела смертных. Огонь возник над полями, и голод овладел океанами. Смерть победила гнев и Ангелов Смерти. Это был конец, но одна жертва отменила все. Один прекрасный Мрачный Ангел со смертью в её крови и на ее плечах объединила их, и единственным выбором она спасла мир. Но бой не будет легким. Смерть могла бы играть с её разумом и жизнью, но Ангелы сделают все возможное, чтобы защитить ее. Она будет бороться, правильно и неправильно, и может все испортить, но, в конце концов, ей придется сделать правильный выбор, иначе Смерть победит и людей, и Ангелов ждут вечные муки.
– Но что это значит... – мои веки тяжелеют, и я начинаю дремать. – И почему они начинают бороться... Разве обе они не смерти? Или это было из-за...– Душ. Я пытаюсь открыть рот, чтобы спросить его, знает ли он про ту историю в книге, но усталость завладевает моим телом.
– Уже поздно, – шепчет Ашер, нежно целуя кончик моего уха. – Я останусь здесь, пока ты не уснешь.
Мои веки подрагивают.
– Хорошо...
Спустя несколько секунд, я засыпаю без сновидений, засыпаю, свободная от смерти.
Глава 15
Я просыпаюсь от стука в парадную дверь, чем дольше это продолжается, тем громче стук. Наконец, я сбрасываю одеяло и встаю с кровати. Ашер ушел, и в моей комнате темно, а за окном мигают красно-синие огни. Я натягиваю футболку и шорты и спускаюсь вниз.
В последний раз, когда приходили копы, Йен разбил машину. Мама отправилась с ним, потому что раны от смерти Алисы были еще свежи, а он был в больнице в течение двух дней, восстанавливаюсь от тяжелой травмы головы.
Я распахиваю входную дверь. На крыльце стоят двое патрульных. Один низкий и мускулистый, другой высокий и неуклюжий. Полицейский автомобиль припаркован на подъездной дорожке, и мои соседи уже собрались на крыльце, наблюдая за происходящим в своих пижама, красные и синие огни освещают их сжечь-ее-на-костре выражения лиц.
Низкий офицер читает бумаги, прикрепленные к планшетке у него в руках.
– Вы Эмбер Роуз Эдвардс?
Мой пульс замирает.
– Да, это я.
– И вы владелица Додж Челленджер 1970 года?
Ох, черт. – Эмммм...
– Если соврете, у вас будут большие проблемы, – предупреждает офицер.
– Она моя. – у него крошки в усах, и я не могу перестать на них смотреть. – Или моего отца и моя.
– Ваш отец Патрик Эдвардс? – спрашивает высокий, и я киваю. – Он исчез несколько лет назад, и вас вызывали на допрос.
Я киваю.
– Да, и что?
Он хмурится и скользит пальцем по бумаге.
– Здесь говорится, что вы на испытательном сроке за хранение наркотиков.
Я прикусываю язык. Наркотики не мои – они были Йена. Но я взяла упаковку для него, так как он страдал маниакальными эпизодами. (Маниакальный эпизод – это аффективное расстройство, характеризующееся патологически повышенным фоном настроения и увеличением объема и темпа физической и психической активности.) – Да, это я.
– Вы должны пойти с нами. – он снимает наручники с пояса и держит их в руке, как предупреждение о том, что мне лучше хорошо себя вести. – Ваш автомобиль был вытащен сегодня из озера.
– Я не знала, что автомобиль в озере – это преступление, – говорю я, облокотившись о дверной проем.
Он являет мне абсолютную нетерпимость.
– На самом деле, немного подозрительно, что вы не сообщили об этом, и он обнаружен неподалеку от места преступления.
– Что? – запинаюсь я, выпрямляясь. – Какого преступления?
– На озере произошел инцидент, – объясняет низкий офицер. – Ночью пропала девушка, и мы получили анонимку, что ваш автомобиль может быть найден на дне озера – в последнем месте, где её видели.
– Это бред, – возражаю я. – Я была здесь в своем доме весь день.
– Что насчет вашей машины? – спрашивает он со снисходительной ухмылкой, от которой появляются морщинки вокруг глаз.
Я колеблюсь.
– Она пропала уже как неделю или около того.
– Угнали? – спрашивает он, и я качаю головой. – Тогда почему вы не сообщили об аварии?
Я пожимаю плечами и лгу:
– Не хотела, чтобы на меня злилась мама.
Копы обмениваются взглядами, и низкорослый сходит с крыльца и направляется к полицейскому автомобилю.
Тот, что повыше, говорит:
– Я офицер МакКинли, а это офицер Адамс. Мы должны отвезти вас в участок для допроса. Если вы пойдете по-хорошему, мы не будем использовать наручники.
Я смотрю вокруг, в смеющиеся глаза соседей, и планирую побег. Я исчезла однажды и смогу сделать это снова.
– Хорошо. Могу я, по крайней мере, обуться?
Он спускает очки и смотрит на мои шлепки.
– Эти подойдут.
Мудак. Я поскальзываюсь в шлепках и иду за ним. Дверь гаража открыта, и машины Йена внутри нет. Рэйвен выбегает из дома в шелковой пижаме и тапочках и останавливается на краю дороги.
– Что происходит? – шепчет она, насторожено поглядывая на копов.
– Возьми своего брата, и отправляйтесь в участок, чтобы внести за меня залог, – шиплю я. – Не Йен и не моя мать. Я не хочу, чтобы они имели с этим дело.
Она кивает с широко распахнутыми глазами.
– Хорошо, встретимся в участке.
Я наклоняю голову, когда залезаю на заднее сидение полицейской машины. Последний раз, когда я была в такой, там пахло дымом, потом и старым мясом. Эта пахнет примерно так же.
Офицеры залезают и хлопают дверьми. Мы поворачиваем на дорогу, и я замечаю Камерона, вылезающего из джипа около своего дома. Посмотрев в мою сторону, он улыбается и машет мне. Внезапно, у меня появляется идея о том, кто рассказал офицерам по поводу моей машины на дне озера.
Глава 16
Я жду в комнате для задержанных около часа, пока мелкий коп уловками пытается сломать меня. Они заставили меня снять все украшения и опустошить карманы. Я откинулась в кресле, положив голову на спинку, и стала поочередно смотреть то на часы, то на кирпичную стену, всматриваясь сквозь стекло. Мои мышцы болят и горят от аварии или от секса (а возможно и от того и от другого) и я массирую ноги, пытаясь унять боль.
Наконец в комнату входит детектив Краммер, закрыв за собой дверь. Она одета в простой черный костюм, светлые волосы зачесаны в пучок. Она ставит стул напротив меня, кидает папку на стол и надевает очки.
– Эмбер Роуз Эдвардс, – её тонкие губы дернулись в коварной ухмылке. – Вот мы и встретились снова.
Я выпрямляюсь в кресле:
– Вот и встретились.
Она осматривает меня:
– Тяжелая ночь?
Я смотрю на нее с безучастным выражением на лице:
– Не-а.
Она исследует страницы папки:
– Где сегодня твои мать и брат? Ты ведь живешь с ними, верно?
– Да... Моя мать всю ночь работала в закусочной, – говорю я ей. – А мой брат у друга.
– Тебе нужно позвонить им? – она закрывает папку и скрещивает руки. – Кто-то должен забрать тебя, когда мы здесь закончим.
– Нет, брат моей подруги заберет меня, – я скрещиваю руки на столе. – Моей маме нельзя пропускать работу, а Йен, вероятно, не ответит на телефон.
Она снимает очки в квадратной оправе и протирает линзы рукавом пиджака:
– Ты знаешь, почему тебя привезли сюда?
Я беспечно пожимаю плечами:
– Потому что моя машина была найдена на месте преступления.
– На таком же месте преступления, как у твоего отца и Ладена Миллера, – говорит она. – Что ты знаешь о Маккензи Бэйкер?
– Маккензи Бэйкер? – её шокирующие слова сбивают с толку. – Она – та, кто исчезла сегодня?
– Я буду задавать вопросы, – предупреждает она. – Итак, что ты знаешь о ней?
– У нас с ней несколько совместных уроков, и она была капитаном в группе поддержки. На самом деле, это все, что я знаю о ней.
– Ты была на сегодняшней вечеринке? На озере? Несколько человек сказали, что видели тебя там.
– Я была на озере до начала вечеринки, – отвечаю я. – Но я ушла, когда начали появляться люди.
Она что-то помечает сверху папки:
– И как ты добралась до дома?
– Я уехала с подругой, я ей позвонила, и она забрала меня, – говорю я, и она что-то пишет в своем списке.
– С кем ты ездила туда? – она пишет номер в уголке папки.
– С парнем, – отвечаю я и она поднимает на меня глаза. – Камерон Логан.
Она, кажется, не знает этого имени, но копы хорошо играют тупых:
– И кто он?
– Он только что переехал сюда из Нью-Йорка, – объясняю я. – Он живет на моей улице.
– Он был той причиной, по которой ты уехала? – она возвращает очки обратно.
– Отчасти, – говорю я нерешительно. – Он флиртовал с другой девушкой.
Она открывает папку и просматривает свои заметки:
– Как зовут эту девушку?
– Маккензи Бэйкер.
Она поднимает голову:
– Ты же знаешь, что ложь только усугубит твое положение.
– Я не лгу, – заверяю я ее. – Это правда.
Она неохотно возвращается к папке и делает еще несколько пометок. Затем закрывает паку и снимает очки:
– Будем на связи, снова. У меня нет сомнений, – она протягивает мне руку для рукопожатия. – Ну а пока, для тебя лучше оставаться в городе.
Мои мышцы напряглись, когда я взяла её за руку. Густое, мерзкое ощущение охватывает руку. Кровь и тысячи лепестков, разбросанных по грязи. Ангел стоит в центре толпы, лишенный крыльев и избитый до синевы. Лицо завешено нимбом из черных волос. Она делает шаг вперед и поднимает нож, но черная фигура спускается с неба и хватает её за плечи. Она кричит, пока они летят вверх, вверх, вверх, а затем он сбрасывает ее на землю.
Я замечаю знак Х на ее запястье:
– Кто вы?
Она одергивает рукав пиджака и поворачивается к двери:
– Осторожней, Эмбер, – говорит она, открывая дверь и прижимая папку рукой. – Говорят, безумие передается через поколение. У твоего отца была диагностирована шизофрения, которая может проявиться и в молодом возрасте. – она захлопывает за собой дверь.
Я изо всех сил стараюсь, чтобы не вскочить со стула, сломать замок, догнать её и причинить ей боль.
***
Спустя тридцать минут меня освободили. У них нет никаких реальных доказательств, ведь я ничего плохого не совершала, кроме того, что не сообщила, что моя машина пропала. Я подхожу к окну, чтобы забрать свои вещи, и большая черноволосая дама с ярко-синими тенями протягивает мне пластиковый мешок с моими браслетами. Она поворачивается спиной к окну, когда я приподнимаюсь и бью кулаком по стеклу.
Она раздраженно оглядывается на меня:
– Я могу чем-то помочь?
Я подняла мешок и трясу им перед окном:
– Да, у меня было ожерелье здесь.
Она разворачивается в своем кресле и скептически смотрит на мешок:
– Одну минуту, пожалуйста, – она катится к телефону, берет его и не спеша вешает трубку. – Это все, что было получено.
Взглянув на сумку, я качаю головой:
– Нет, у меня было ожерелье с большим бордовым камнем.
– Ну тогда, похоже, вы с легкостью сможете его найти, когда вернетесь домой, – она выбирается из своего стула и идет в сторону двери.
Я сваливаю браслеты на прилавок, застегиваю их на запястьях и надеваю серебряные серьги-крылья на уши:
