Текст книги "Тлеющий уголек (ЛП)"
Автор книги: Джессика Соренсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
– Ну, во-первых, он не отшивал меня. – она вскидывает руки и взлохмачивает свои волосы. – Он просто был взволнован. И, кроме того, это не единственная причина, почему я была расстроена. Ладен оставил меня на обочине, как полный придурок.
Я уставилась на нее.
– Как ты добралась домой?
– Я шла, – беспечно объяснила она. – Мы были прямо на мосту, так что, это не такое уж и большое дело.
– Прошлой ночью казалось большим делом, – отмечаю я.
Она вздыхает и садится на бордюр. Я сажусь рядом с ней, и мы вытягиваем ноги на дороге, в то время как теплый солнечный луч согревает на нас.
– Помнишь, как мы сидели здесь и ждали, когда мой отец придет домой.
Я улыбаюсь и откидываюсь на руки.
– Он всегда нам что-то привозил, конфеты или Play-Doh (детский пластилин).
Она смеется, вспоминая, и в уголках глаз появляются морщинки.
– Боже, он казался таким хорошим отцом, а оказался полным придурком, бросив своих детей.
– Твоей вины нет в том, что он ушел.
Я смотрю на светильник Джека (один из основных атрибутов праздника Хэллоуин, представляет собой вырезанную в виде головы тыкву с подсветкой (традиционно – свечой, но сегодня часто используется электрическая подсветка) на крыльце дома через дорогу, вспоминая, как отец Рэйвен помог нам сделать одного, похожего на кота. Это был один из редких моментов, полных невесомого смеха, тыквенных семечек и мягкого осеннего воздуха.
– Я знаю. Это была моя мать и её тупая наркозависимость. – она замолкает, сжимая челюсть. – Как мы оказались с такими дерьмовыми родителями? – её глаза расширяются. – О черт, я не это имела в виду. Твой отец был хорошим парнем. У него просто были некоторые дурные привычки.
– Как угон автомобилей, – бормочу я, глядя в ясное небо.
– Я же сказала, мне жаль... Слушай, я до сих пор злюсь из-за того парня прошлой ночью, и я даже не знаю, почему говорю такие вещи.
– Все нормально. – я щелчком сгоняю комара с моего колена. – Но я должна кое-что знать.
Она стирает немного блеска для губ над верхней губой.
– Что случилось?
Я знаю, что она хочет мне сказать то, что позволит ей чувствовать себя лучше.
– Насколько горяч был парень?
Её глаза загораются, и она визжит, брыкая ногами вверх и вниз.
– Боже мой, он был так чертовски горяч. Серьезно, Эмм, жарче любого неудачника в этом городе.
– А сколько ему лет? – мне становится интересно. – Он не был стар, как тот парень, с которым вы встречались несколько месяцев назад... и он не был женат, верно? – с ней я должна это проверить. Список парней Рэйвен бесконечен и ему нет предела. Она будет встречаться с кем-то, кого она сочтет достаточно горячим, который втянет ее в большие неприятности. Я жду, когда она изменится, повзрослеет, но этого не происходит.
– Я думаю, он наш ровесник... на самом деле, он только что переехал сюда из Нью-Йорка.
Комок поднимается у меня в горле.
– Да? Нью-Йорк? Это довольно круто.
– Это не круто. Это восхитительно! – она радостно улыбнулась. – И у него очень красивые темные глаза и сексуальное кольцо в брови.
– Похоже, твой тип, – ревность горит под моей кожей, когда я понимаю, о ком она говорит. Ашер. Мой Ашер.
– Нет, не совсем, но мне бы хотелось.
– Но вроде бы, ты говорила, что он не запал на тебя, верно?
Она щурится на меня.
– Пока нет, но он будет моим. И ты мне в этом поможешь. – она тянет меня за руку, её ногти впиваются мне в кожу, и я морщусь. – Завтра его первый день в школе, и я должна сказочно выглядеть, – её брови нахмурились, когда она посмотрела на подъездную дорожку у моего дома. – Ты так и не рассказала мне, где твоя машина?
– Я разбила её прошлой ночью, – говорю я, не желая ничего ей объяснять. – По пути домой.
– О нет, Эмм, мне очень жаль. – она обнимает и целует меня в щеку.
Я задерживаю дыхание, сжимая руки в кулаки.
– Все нормально. – я мягко похлопываю её, отчаянно нуждаясь, чтобы она отпустила меня. – Это была всего лишь машина... Рэйвен, пожалуйста, не могла бы ты, отпустить меня?
– Ой, извини, – она шагает назад, освобождая меня от бремени её смерти. – Машину можно починить?
– Если только мы достанем её из озера, – мой тон солнечный, но мое сердце обуглилось.
– Подожди минутку. Ты загнала ее в озеро? – она отмахивается от моей руки, и я вздрагиваю. – Почему, ты не сказала мне прошлой ночью, когда я упомянула о твоей одежде?
– Ты была расстроена, – я пинаю мыском сапога камни на дороге. – Я не хотела сделать еще хуже.
– Мне жаль, – она морщится. – Я ужасный друг.
– Ты не ужасный друг, – заверяю её. – Просто, ты отвлеклась на свои собственные проблемы.
Она согласно кивает, в то время как мы идем в сторону её таунхауса с правой стороны дороги. На улице тихо и воздух нежно ласкает кожу. Хрустящие листья вихрем падают с ветвей деревьев, покрывая лужайки розовым и оранжевым. Сейчас конец октября и газоны украшены декорациями для Хэллоуина: ведьмы, поддельные надгробные плиты и пластиковые скелеты.
– Эмм, как ты выбралась из озера? – она останавливается, чтобы поправить ремешок на своей босоножке. – Живой?
– Все эти советы по выживанию от моего папы, ютящиеся в моей голове, наконец-то помогли.
– Ты выбралась сама? Как? И как ты ходишь совершенно нормально?
– Я думаю, мне просто повезло, – я не знаю, почему я лгу. Есть какая-то часть меня, которая не хочет, чтобы она знала.
– Повезло? Больше похоже на чертово ходячее чудо. – она идет немного в стороне и в нескольких шагах передо мной, глядя мне в глаза. – Я не могу поверить, что меня не было рядом с тобой. Мне так жаль. – она останавливается, рассматривая что-то, а потом меняет тему, не мешая мне идти. – Давай. Нам с тобой нужно пройтись по магазинам, потому что тебе нужна поддержка, а мне что-то сексуальное завтра в школу. – Рэйвен спешит к дому.
Я следую за ней и жду около её Toyota Corolla, пока она бежит в дом за ключами. Вот что я люблю в Рэйвен. Она почти не задает вопросы. Она не спрашивала, как я вернулась домой. Что я собиралась сделать с машиной моего отца. Почему я не пошла в больницу. Но так как я не люблю быть мнительной, мне интересно, что, если, с нашей дружбой что-то не так, если она должна была задать эти вопросы. Однажды, я прочитала цитату Уильяма Шекспира о дружбе «Человек должен терпимо относится к недостаткам своего друга». Если, я сказала Рэйвен неправду – то, что она не хочет услышать – нашей дружбе конец?
– Итак, мы должны остановиться и заправиться, потому что бензина мало, – она крутит ключи на пальце, когда выходит из дома.
– Я думаю, мне нужно было остаться дома – говорю я ей, прислонившись к машине. – Я чувствую себя немного нехорошо.
Она указывает на меня пальцем, пока несется по ступенькам ко мне.
– Ни в коем случае. Ты должна быть моим модным консультантом. – она осмотрела мою одежду, останавливаясь передо мной. – Или, по крайней мере, составь мне компанию.
Я сдаюсь и лезу в машину.
– Мы можем, по крайней мере, остановиться и забрать мой телефон? По-моему, он где-то на дне озера.
– Конечно, – она залезает в машину и выезжает на дорогу, но дает по тормозам, так как по дороге проезжает грузовик, следующий за красным Jeep Wrangler. Грузовик паркуется на подъездной дорожке перед домом через улицу и две двери, а Jeep снаружи. Это один из крупнейших домов на улице, с обновленными верхними этажами и с цветущими кустами роз во дворе.
– Похоже, кто-то, наконец, переедет в дом старика Кэри. – говорит она.
Двое парней выходят из грузовика, одетые в серые комбинезоны; грузчики, я полагаю.
Мы выезжаем на улицу, когда парень вылезает из машины, вытягивая длинные ноги и Рэйвен замедляет движение. Его светлые волосы сверкают на солнце и власть в его пепельных глазах, которые пылают силой, когда он отправляется в дом. Джинсы свободно висят на бедрах, сапоги прикрывают ноги, а футболка Henley плотно облегает его стальной пресс и худые руки.
– Это тот парень, с кладбища, – бормочу я вслух, окидывая его взглядом при дневном свете.
– Какой парень с кладбища? – Рэйвен рассматривает его, будто он какая-то вкусняшка, пока он расхаживает по лужайке. Она обмахивается. – Боже, он горячий.
– Мы должны ехать, – я тянусь и переключаю коробку передач. – Я обещала Йену, что вернусь к обеду.
Мы припарковались посреди улицы и было очевидно, что мы пялимся на нового соседа. Он идет через лужайку, но затем останавливается в центре, повернул голову в нашу сторону и смотрит на нас, улыбка играет на его рубиново-красных губах.
– О, Боже мой! Он – расхититель гробниц! – Рэйвен хлопает рукой по рулю, щелкая. – Мы должны пойти туда.
– Даже не думай, – шиплю я, но она уже поворачивает руль. – Ты же сама сказала, он – расхититель гробниц.
Её глаза лукаво сверкают, и я сутулюсь в кресле, пока она едет к его дому.
– В чем проблемы? – спрашивает она и выключает радио, подъезжая к обочине. – Разве ты не хочешь узнать, кто он? И почему, он копал могилу в середине ночи. Я имею в виду, может быть, ты неправильно поняла, что происходило, и теперь он мог бы это объяснить тебе.
Я качаю головой и закрываю лицо руками, позволяя моим волосам упасть вперед.
– Зачем? Чтобы ты могла с ним встречаться?
– Или, может быть, ты? – она паркуется перед джипом. – Тебе действительно нужно преодолеть свой страх перед мужчинами, Эмм. Мы -девятнадцатилетние. Мы можем пить и ходить в бары с поддельными документами, трахаться, когда мы хотим, однако, ты в таком, мать твою, ужасе, ты даже никогда с парнем не целовалась.
– Потому что, я не могу. А не потому, что не хочу, – я злюсь на нее. – Знаешь ли ты, на что это похоже, когда ты целуешь парня... и одновременно с этим чувствуешь течение его смерти? – я качаю головой, когда она закатывает глаза. – Неважно. Мы можем просто уехать?
– Иногда ты чертовски странная, – нажав на кнопку на двери, она открывает окно и машет ему. – Взбодрись!
Он подходит, развязно покачивая бедрами, делая большие шаги, дерзость сквозила в каждом движении. Каждый шаг источает самоуверенность и сексуальность практически капает с него, когда он наклоняется и упирается руками в дверь, его темные глаза скользят по нам неторопливо.
– Привет, красавчик, – Рэйвен соблазнительно мурлычет, пока её палец скользит вверх по его руке. – Мы заметили, что кто-то, наконец, переезжает в дом старика Кэри и решили приехать и представиться.
– Старика Кэри? – он кивает головой, усмехаясь, но за этим скрывается боль. – Я полагаю, ты говоришь о моем дедушке.
– О, он был твоим дедушкой? – Рэйвен прижимает руку к сердцу. – Мне очень жаль, что он умер.
– Ты знала его? – с сомнением спрашивает незнакомец. – Правда?
– Ах да, я приносила ему суп, пока он болел, – она медленно облизывает губы. – Я очень горевала, когда он умер.
– Я сомневаюсь, – его взгляд фокусируется на мне, заставляя меня напрячься от напряжения. – Ты получила обратно свой блокнот, Эмбер?
Я сжимаю губы, шокированная. Я думала, он будет отрицать, что знает меня, учитывая, при каких обстоятельствах мы встретились.
– Получила, – я выпрямилась на сиденье и заправила волосы за уши. – Спасибо, что заглянул ко мне домой.
– Мне показалось, он важен тебе, – его взгляд проникает мне под кожу, пока он склоняется к открытому окну. – Ты получила мое сообщение?
-Ты имеешь в виду стихотворение? – я спрашиваю, и он кивает. – Да, я получила... Оно печальное и красивое.
– Но ты поняла его, поняла? – его голос навязчиво уносит меня в ночь, когда я впервые увидела его. Он посасывает зажатую зубами губу, ожидая моего ответа.
– Я не уверена, – я не могу оторвать он него взгляд, потребность прикоснуться к нему распаленным телом, будто в моих венах жидкий огонь. Я напряжена, будто стою на краю обрыва, готовясь к прыжку, но не уверена, что парашют раскроется.
– Читай лучше. – его глаза затуманены страстью, он выпускает закушенную губу и из меня вырывается небольшой вздох. Он улыбается, довольный моей реакцией. – Думаю, в конце концов, ты поймешь.
Я бы покраснела, если бы не сексуальное напряжение внутри.
– Я уверена в этом.
Рэйвен прочищает горло и ее тон недовольный.
– Извините, ребята, что прерываю вас в такой момент – хотя, я с удовольствием бы посмотрела, как вы трахаете друг друга. – она закатывает глаза. – Но мы должны ехать.
Я моргнула при звуке ее голоса. Я и забыла, что она здесь.
– Да, мы должны ехать.
– Хорошо, – он захлопывает дверь машины и наклоняет голову, отходя. – Может быть, позже вечером увидимся, Эмбер. – он подмигивает мне. – На кладбище.
Мой желудок трепещет от страха и восторга.
– Да, возможно.
Рэйвен бросает машину вперед, и он отходит.
– Подожди, – зову я и он останавливается. – Ты никогда не говорил мне своего имени.
Рэйвен осуждающе поднимает брови.
– Ты имела в виду нам?
– Камерон, – Он сверкает сексуальной ухмылкой. – Камерон Логан. – он машет и отворачивается от нас, подпирая открытый багажник грузовика.
Подруга закрывает окно и разворачивает машину к главной дороге.
– Хорошо, что за херня? С каких пор, ты ведешь себя как маленькая шлюшка?
– Я не шлюха, – протестую я, не принимая это на свой счет, потому что Рэйвен почти всех так называет. – Я была дружелюбной.
– Ты никогда не говорила с парнями так, – обвиняет она, дорожное покрытие заканчивается в конце нашей улицы, затем она поворачивает направо и срывается по шоссе. – И откуда он знает твое имя? И где ты живешь?
– Это было в моем блокноте, – я пожимаю плечами, все еще ошеломленная произошедшим.
– Все-таки, это жутко, – она опускает козырек вниз. – И о каком стихотворении вы, ребята, говорили?
Я опускаю окно и позволяю ветру охладить мою пересохшую кожу.
– Он писал в моем блокноте.
– Ты имеешь в виду одну из той жути, что ты повесила на стену? – она морщится. – Это звучит так, будто он был написан серийным убийцей.
– Ты это говоришь обо всех стихотворениях, – напоминаю я ей. – И он был просто глубоким.
– Все, Эмм. На мой взгляд, этот парень – полный мерзавец... глядя на тебя... ты практически испытала оргазм.
– Нет, – протестую я.– И почему он мерзавец? Потому что, он знает мое имя и пишет стихи?
Она брезгливо смеется.
– Я не ревную к тебе.
Я переключаю радиостанции.
– Я никогда этого не говорила.
Она смахивает мою руку со стерео и поворачивает на какую-то попсовую музыку, зная, что я ее не люблю. Она подпевает на всю мощь своих легких, размахивая руками и покачивая головой. Я откидываю назад голову и смотрю на мелькающие деревья. Я почти уснула, когда она притормаживает.
Я открываю глаза и начинаю расстегивать ремень, но мы остановились в очереди машин, не у магазина.
– Где мы? – я протираю уставшие глаза.
– Застряли в пробке. – она нетерпеливо барабанит по рулю.
– Подожди, что... пробка? – я быстро сажусь. Этот город слишком мал для пробок, уже несколько машин выстроились в ряд в каждую сторону на мосту и вниз по дороге. Полицейские автомобили заблокировали улицы, а полицейский ограждает центр моста желтой лентой и пытается направить всех в объезд.
– Что происходит? – мямлю я, опуская окно вниз, чтобы лучше все рассмотреть.
– Наверное, кто-то сделал что-то глупое, – скучающе протянула она. Рассматривая свои ногти в поисках изъян.
Ряд машин ползет вперед и Рэйвен давит на газ, медленно продвигаясь. В середине секции, Х распылены по асфальту, а в бетонное ограждение моста врезался старый заржавевший Кадиллак. Окна разбиты, капот всмятку и с задней шины капает кровь. Черные перья на земле и капоте.
– Разве это не Ладена? – я прищуриваюсь на машину. – О Боже, это она.
– Хм... Я думаю, прошлой ночью, он попал в беду. – она улыбается от этой мысли.
– Это не могло случиться прошлой ночью, – говорю я. – Я видела Ладена сегодня утром.
– Как ты можешь быть уверена, что видела его? – спрашивает она с искорками в глазах.
Я смотрю на нее подозрительно.
– Ты мне что-то недоговариваешь?
– Есть много вещей, о которых я не говорю тебе, – ухмыляется она и подкручивает стерео.
Я оглядываюсь на место происшествия. Есть песочные часы, нарисованные на заднем стекле красным, и перья по всему капоту и на земле. Это точная картинка того места, где полиция нашла машину моего отца, только географическое положение другое. И я боюсь, что, как и с исчезновением моего отца, я стану главной подозреваемой.
Глава 6
Когда наступила ночь, я не пошла на кладбище. В новостях объявили, что Ладен считался пропавшим без вести и что есть доказательства грязной игры. Моя мама, в итоге, пропустила ужин, и Рэйвен заняла свое место за столом. Она действовала как лунатик, словно она была под кайфом от новости, что Ладен пропал или от чего-то другого.
В то время как мы с Рэйвен ходили по магазинам, я пыталась расспросить ее о подробностях прошлой ночи, но всякий раз она переводила разговор на одежду. Я рано ложусь, но глубокой ночью просыпаюсь от звука маминого голоса.
– Йен! – кричит она вверх по лестнице, пьяно бормоча. – Мне нужна твоя помощь.
Йен закрылся на чердаке, с очередной своей «музой», таинственными персонами, которые каждую ночь пробираются на чердак, чтобы он мог их нарисовать. Я поднимаюсь с кровати и встаю вверху лестницы.
– Мам, Йен на чердаке, – говорю я устало, потирая глаза и зевая. – Что тебе нужно?
Она хмурится, глядя на меня.
– Мне нужна помощь, чтоб подняться по лестнице.
Я вздыхаю и бегу вниз по лестнице. Её каштановые волосы растрепаны и связаны в пучок, а глаза налились кровью. Она была красавицей, но её образ жизни быстро состарил её тело
Мама дергает вниз подол платья и, вздыхая, обвивает руками мою шею. Она пахнет текилой и сигаретами и видение ее смерти душит меня, как оно всегда делает, когда я соприкасаюсь с ней. Она лежит в постели с таблетками и бутылками, умирая в своем собственном пламени. Затаив дыхание, я веду её в комнату, укладываю на кровать и снимаю туфли.
Она щурится на меня мутным взглядом.
– Ты так похожа на него, – бормочет она. – У тебя его глаза и все.
Она имеет в виду моего отца.
– Тссс...Отдохни немного, – говорю я, бросая туфли на пол.
– Интересно, если ты такая же, как он, – говорит она, перекатившись на бок. – Я уверена, ты будешь... убийцей... Ты убила свою бабушку.
Её слова бьют меня в сердце, как ржавый, зазубренный нож, но она не в первый раз произносит это.
– Мам, папа никого не убивал.
– Да, он сделал... да, сделал, – она засыпает.
Я сдерживаю слезы и выбегаю из комнаты. Я не плачу. Я никогда не плачу, но я не могу уснуть. Я читаю стих Камерона, снова и снова, пока слова не сливаются и вообще теряют смысл. Как и моя жизнь.
***
На следующее утро я проспала, и, если я не потороплюсь поднять свой зад, то опоздаю на урок английского. Я выгляжу бледной, и у меня синяки под налившимися кровью глазами. Я быстро одеваюсь в рваные джинсы, серые армейские сапоги и черный жилет поверх полосатой футболки. Рэйвен пишет мне, пока я спускаюсь по лестнице, затягивая свои волосы в хвост.
Рэйвен: Нужно подвезти тебя сегодня.
Я останавливаюсь на лестнице и отвечаю.
Я: Зачем? Что-то случилось?
Она отвечает через секунду.
Рэйвен: Нужно кое-что сделать сегодня. Не опаздывай.
Я: Просто держись. Я почти у двери.
Рэйвен: Уже уехала.
Рэйвен: Кстати, в новостях сказали, что Ладен исчез в тот вечер.
Я: ...бред. Я видела его во дворе дома.
Рэйвен: Неважно. Ты сказала, что знаешь, как он умрет. Ты говорила, я помню. Вот почему я тусовалась с ним.
Я: Необязательно, что он умер, просто пропал.
Рэйвен: Ну, если ты так говоришь. Но в любом случае, мне пора. Увидимся на биологии.
Я бросаю свой телефон в сумку, удивляясь, как, черт возьми, я собираюсь идти на урок. Я уже пропустила слишком много, и я не хочу соскочить. Я раздумываю, пнуть ли Йена, чтобы он проснулся и отвезти его, но тогда мне придется объяснять, что случилось с папиной машиной. Я к этому не готова. Единственный вариант – сесть в чрезмерно переполненный пассажирский автобус, наполненный неизбежными знаками смерти.
– Что с тобой? – спрашивает Йен, жуя печенье в дверях кухни.
– Ничего, – я хватаю свои ключи со стола. – Просто устала.
– Мама говорила тебе что-нибудь прошлой ночью? – спрашивает он. – Что-то типа почему она не принимает свои лекарства?
– Она когда-то о чем-то говорит? – я щелкаю, засунув ключи в карман.
Йен поднимает руки и отступает.
– Извини. Я просто спросил. Но лучше я буду держать рот на замке.
Я открываю рот, чтобы извиниться, но он возвращается на кухню, отгораживаясь от меня. Я хватаю куртку с перил и выхожу на улицу. Надеваю куртку и смотрю в конец улицы на скамейки перед автобусной остановкой. Ходить пешком или ездить на автобусе? Боже, я понятия не имею.
Джип Камерона вдруг появляется у обочины. Он опускает вниз окно и манит меня пальцем.
Я начинаю идти, но потом колеблюсь.
– Обещаю, я не кусаюсь, – он ослепляет меня восхитительной улыбкой. – Конечно, разве что, ты этого хочешь.
Я начинаю тяжело дышать, моя грудь вздымается. Мои ноги по собственному желанию несут меня вниз по ступенькам, через траву и я останавливаюсь на расстоянии нескольких сантиметров от его двери.
– Ты выглядишь потерянной, – говорит он, его темный взгляд под очками скользит по моему телу.
– Мне нужно на урок, – говорю я, обхватывая себя руками. Его взгляд заставляет чувствовать меня голой, и я не уверена, нравится ли мне это или это заставляет чувствовать меня дискомфорт. – Но моя машина... сломалась, – я неловко мнусь.
– Запрыгивай, – он кивает на пассажирское сиденье – Я отвезу тебя в колледж... мне все равно записываться на следующий семестр.
– Я собиралась идти пешком, – я регулирую ремешок своей сумки. – Это не такая уж проблема.
Он качает головой и смеется, снимая очки:
– Запрыгивай, Эмбер. Я не против подвезти тебя. Поверь мне... На самом деле, я более чем рад.
Я удерживаю его взгляд на мгновение, в поисках скрытого смысла, затем я смотрю на угол улицы, где люди ждут автобус.
– Хорошо... Спасибо. – я обхожу капот и сажусь на переднее сиденье. Внутри машины пахнет ванилью, смешанной с оттенком землистого одеколона. Камерон ждет, пока я пристегнусь ремнем, затем надевает очки и гонит по дороге. Он носит темно-синие джинсы и черную рубашку на пуговицах с закатанными до локтей рукавами. Его рука лежит на коробке передач, а пальцы постукивают в такт журчащей из магнитолы музыки. Принуждение давит, и я переплетаю пальцы, его близость поглощает меня.
– Ты всегда такая тихая? – спрашивает он после минуты неловкого молчания.
Я отворачиваюсь от окна.
– Я просто не вижу смысла в разговоре, если нечего сказать.
Его глаза увеличились.
– Ладно, извини, что спросил.
Я тереблю свой кожаный браслет.
– Извини. Я не думала, что выйдет так злобно. Просто тяжелое утро.
Он кивает и продолжает с осторожностью.
– Но уверен, нам есть, что сказать, и вопрос в том, ты сама скажешь или предоставишь это мне?
– Я не ожидала, что ты положишь его там, – говорю я, потрясенно. – Но ладно.
– Первое, что ты должна знать обо мне – я ненавижу тайны. Они бессмысленны и запрашивают от человека слишком много энергии, к тому же, раскрытие тайны приносит много боли другому человеку. – его губы двигаются, как перо поэта по листу бумаги.
– Итак, почему вы раскапывали могилу на кладбище в ту ночь? – я выгладываю карты на стол.
Он ухмыляется с интересом.
– Убедиться, что в гробах действительно мертвые тела.
Я не знала, как реагировать.
– Уверена, они там.
– Видишь, вот почему я думаю, что мы можем общаться, – ловко подмечает он. – Многие люди выпрыгнули бы из машины после такого ответа.
Я откидываю челку с глаз.
– Многие люди, прежде всего, не садятся в машину.
– Здорово подметила. – он щелкает поворотником и поворачивает на школьную дорогу. – Я делал грязную работу моих родителей. Мой дед – старик Кери, как зовет его твоя таинственная подруга – владел драгоценностью, которая дорога моей семье, как память. Она передавалась из поколения в поколение. Но никто не может найти, куда мой дед спрятал её, так что они послали меня, чтобы проверить в гробу, на всякий случай он просил похоронить его с ней и никогда не говорил никому, кроме своего друга, который занимался организацией похорон моего деда.
По какой-то причине его рассказ напоминает мне фильм 1980-х с Томом Хэнксом, который я однажды смотрела «Предместье».
- Ты нашел?
– Опять же, тебя это не напрягает, – он довольно ухмыляется, развлекаясь нашим разговором. – Нет, я не нашел.
– Вы не подумали спросить друга твоего деда, прежде чем рыться в его гробу? – спрашиваю я. – Возможно, было проще начать с этого.
– Хмм... – он глубокомысленно потирает подбородок. – Я никогда не думал об этом. – он смеется. – Конечно, думал, но оказалось, что друг моего деда тоже умер, спустя несколько дней после похорон.
– Это странно, – я разрываюсь от того, что верю ему. – Так кто был тот человек, который действительно копал?
Его улыбка дрогнула, а лицо покраснело от гнева.
– Ты видела его?
Я медленно киваю.
– Да...
Его гнев меня пугает.
– Он мой дядя.
– Он тебе не нравится? – спрашиваю я.
Он теребит в руках брелок и грусть оттеняет его глаза.
– Он... терпимый. – он поворачивает на переполненную школьную стоянку, и все глазеют на нас. У города очень маленькая населенность и неопознанная машина – это большая новость. Я почти вижу невидимый поток сплетен, перемещающийся из машины в машину.
– Вау, это как быть кинозвездой, – замечает он, в то время как паркуется на свободном месте.
Улыбка изгибает мои губы.
– О, все будет намного хуже. Поверь мне. Новый парень – это будет заголовком газеты. – я делаю движение рукой. – Ну, может, это не будет так грандиозно. Кто-то еще переехал сегодня сюда.
Он достает ключи из зажигания.
– Ты знаешь кто это?
– Да, я встретила его на вечеринке в субботу вечером, – я отстегнула ремень безопасности. – Его зовут Ашер Морган.
Темная тень появляется на его лице.
– И ты уже познакомилась с ним?
– Да... – я удивленно приподнимаю брови. – На вечеринке, я же сказала.
Он смотрит на приборную панель, беспокойно позвякивая ключами, а затем открывает дверь и вылезает из машины.
Я выскакиваю и обхожу его.
– Ты сказал, что ненавидишь секреты,– говорю я, пока мы загораживаем вход под навес. – Но это не касается тебя.
– Нет, я сказал, что секреты бессмысленны и могут причинить кому-то боль. – Он прибавляет шаг и машет через плечо. – Увидимся, Эмбер.
Все студентки пялятся на него, пока он поднимается, практически пуская слюни. Я закатываю глаза и направляюсь к боковому входу. После обеда он, вероятно, будет трахать Маккензи Бэйкер в подсобке.
Боковой вход – спокойный уголок в маленькой школе, ведущий прямо туда, где у меня английский. Я роюсь в сумке, пока иду в холл, достаю телефон и пишу Рэйвен.
Я: Ты еще в школе?
Я брожу по коридору, украшенному фальшивой паутиной и оранжевым и черным конфетти, укладывая все в своей голове пока жду ответа.
Я: Эй, ты в порядке?
Снова нет ответа. Я кладу телефон обратно в сумку и решаю проверить изостудию. Иногда Рэйвен ходит туда ради удовольствия, когда нет профессора, она говорит, что это наиболее спокойное место, чтобы рисовать горы снаружи, вместе с тренировкой на футбольном поле, где парни бегают без рубашек.
Я заглядываю внутрь, но там только один парень рисует в дальнем углу, так что я начинаю отступать.
– Эмбер, – окликает парень.
– Ашер? – я захожу в класс. – Что ты здесь делаешь?
Он прячет улыбку.
– Рисую.
– Но как ты здесь... Я не знала, что можно начать уроки в середине семестра.
– Я не начинал, – отвечает он. – Профессор – брат моего отца и я задержался, чтобы поздороваться с ним... одно приводит к другому. – он поднимает кисточку. – Я не удержался.
– Я смотрю, у тебя есть связи, – говорю я насмешливым тоном.
Улыбка освещает его синевато-серые глаза, затененные прядями волос.
– Я думаю, можно сказать и так.
Я борюсь с желанием пройти через комнату, пробежаться руками по его худощавым плечам, запустить пальцы в его волосы, наклонить его и засосать его язык в свой рот.
– Ну, еще увидимся, – я машу и отступаю назад, чтобы покинуть комнату.
– Разве тебе не интересно, что получилось? – он устанавливает кисти на поднос и движется ко мне.
Я ставлю свою сумку на стол и плетусь через парты, его взгляд все время удерживает меня. К тому времен, как я добираюсь до него, моя кожа шипит от его взгляда и сексуального напряжения между нами.
На нем черная толстовка, натянутая на футболку с изображением At the Drive-In (американская пост-хардкор группа из Эль-Пасо, Техас, существовавшая в период с 1993 по 2001 и в 2012 году.) и выцветшие джинсы, заляпанные капельками черной краски, Йен часто выглядит точно также. Он откидывает свои черные волосы с глаз, и я замечаю небольшой шрам вдоль брови, прямо под его пирсингом.
Он жестом указывает на холст.
– Итак, что ты думаешь?
Я поворачиваю голову и мой рот приоткрывается в удивлении. Это самая прекрасная картина, которую я когда-либо видела. Безупречные мазки кистью черной краской изображают ангела-мужчину с опущенной головой, а темные волосы свисают на глаза. Его ступни вычерчены черным кругом, как будто он привязан на одном месте, и он плачет. Страдание и мука выражаются в нем настолько реально, что я хочу протянуть руку и утешить его.
– Это прекрасно, – я выдыхаю в восторге. – Я чувствую его боль и страдания. Словно это убивает его, находясь в ловушке в этом месте.
– Так значит, ты писатель, – говорит он, немного недовольно.
Я поворачиваюсь к нему лицом и понимаю, что он стоит намного ближе, чем я думала. По привычке, я делаю шаг назад и ногой сталкиваюсь с мольбертом.
– Когда-нибудь я хочу стать им.
Он берет прядь моих волос и заправляет ее за ухо, напоминая, что я должна бояться его прикосновений; что его касание приносит только утешение, а не печаль.
– Ты знаешь, некоторые считают, что глаза – зеркало души? – спрашивает он негромко.
Я поднимаю брови.
– Ты знаешь, что это подкат, правда?
Его напряженное выражение захватывает дух, когда он проводит большим пальцем по моей щеке и ссадине вдоль скулы. Прикосновение его кожи к моей посылает покалывание по всему телу и наполняет меня чувствами, которые я никогда не испытывала прежде, потому что они могут прийти только через контакт с другими.
– Это сейчас, но давным-давно люди считали, что глаза человека позволяют постичь собственную душу. Они показывали их настоящие чувства и беззащитность. – он нежно водит пальцем под моими глазами. – У тебя красивые глаза, но в них так много грусти.
Я проглатываю комок в горле и сосредотачиваюсь на его губах. Господи Всевышний, у него такие сочные губы.
– Эмбер, – шепчет он и на время снимает цепи, которые связывают меня с каждой человеческой смертью. – Я хочу поцеловать тебя, – его голос падает до хриплого шепота, когда он наклоняется. – Пожалуйста, скажи мне, что я могу тебя поцеловать... Боже, пожалуйста, просто скажи это.
