Текст книги "Секрет Эллы и Миши (ЛП)"

Автор книги: Джессика Соренсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 7

Элла

Дин включил наверху свою музыкальную установку на полную громкость, да так, что завибрировал потолок. Я начала собирать мусор на кухне, стараясь избегать очередной встречи с ним. Подперев бедром мусорное ведро у края стола, я начала двигаться вдоль столешницы, сталкивая в линию выставленные бутылки в ведро.

Вытащила мешок, я завязала его, держа подальше от себя. – Господи, как же воняет.

– Все ещё убираешь за отцом, как я погляжу, – произнес Дин, входя в кухню. Он одет в слаксы[18]18
  Слаксы(англ. slacks) – брюки свободного покроя из плотной хлопчатобумажной ткани. Шьются из плотного смесового габардина, имеют свободную форму, часто – складки от пояса и отвороты внизу, и не имеют стрелок. Изобрёл их Эдмонд Хаггар (Edmond Haggar).


[Закрыть] и рубашку с кнопками, рукава которой закатаны до локтей. Его темно-коричневые волосы коротко подстрижены, и это демонстрирует шрам на верхней части лба, куда я случайно ударила его во время несчастного случая, когда мы играли в бейсбол с распоркой для палатки, и баскетбол. – Ничего не меняется здесь, даже если ты уезжаешь на год. – Он открывает холодильник и крадет пиво. – Хотя выглядишь иначе. Ты, наконец, стала в ладах с законом?

– Тебя действительно это волнует? – Я перетаскиваю мешок для мусора к задней двери. – Думаю, ты абсолютно ясно дал понять, когда в последний раз был здесь, что не придаёшь значения тому дерьму, что происходит со мной.

Он хлопает крышкой от бутылки. – Ты до сих пор сердишься по этому поводу?

– Ты сказал мне, что я убила нашу мать, – тихо говорю я. – Как я могла это забыть?

Он потягивает пиво и пожимает плечами. – Я думал, что ты уехала, чтобы двигаться дальше.

Я делаю глубокий вдох. – Я не двигалась дальше, а просто сбежала так же, как и ты.

– Я убежал по той же причине, что и ты. Убежал, потому что пребывание здесь означает переосмысление прошлого и тех вещей из него, которые должны быть заперты и никогда уже больше не вспоминаться.

– Ты имеешь в виду события, связанные со смертью мамы. И тот факт, что из-за меня она мертва или, что я несу ответственность за ее смерть.

Он сдирает этикетку с бутылки пива. – Почему ты всегда так тупа относительно всего? Это доставляет людям неудобства.

Я возвращаюсь к своим старым привычкам, и мне нужно взять себя в руки. Открыв заднюю дверь, я бросаю мешок с мусором на заднем крыльце. – Хочешь пообедать? Мы можем съездить в Алпин, где никто не знает нас.

Он качает головой, проглатывает остатки пива, а затем бросает пустую бутылку в корзину. – Единственная причина, по которой я вернулся сюда – забрать остальные свои вещи. Потом я уйду. У меня есть вещи, вернуться к которым гораздо важнее, чем к семейной драме и отцу-алкоголику.

Он оставляет меня на кухне, и несколько секунд спустя музыка становится еще громче. Этот оживлённый ритм сводит меня с ума, поэтому я включаю на кухне радио, взрывая «Shameful Metaphors» Chevelle, после чего начинаю подметать кухню, игнорируя слова брата. Он всегда любил придираться к мелочам, разрывавшим меня на куски, что было нормально, но на похоронах он пересек линию, вернуться за которую мы никогда уже не сможем.

Задняя дверь распахивается, и порывы ветра проникают в дом, когда мой папа спотыкается об порог на кухне. Его обувь развязана, джинсы порваны, красная рубашка окрашена грязью и жиром. Его рука завернута в старую тряпку, пропитанную кровью.

Уронив веник на пол, я подбегаю к нему. – Господи, ты в порядке?

Он уклоняется от меня и кивает головой, шатая раковину. – Просто порезался на работе. Нет причин для беспокойств.

Я выключила музыку. – Папа, ты не пил на работе, ведь так?

Он поворачивает кран и склоняет голову. – Мы с ребятами выпили по два шота во время обеденного перерыва, но я не пьян. – Он удаляет тряпку и засовывает руку под воду, выпуская вздох облегчения, как только вода смешивается с его кровью. – Твой брат дома? Мне показалось, что я видел его автомобиль на дороге.

Схватив бумажные полотенца, я начинаю оттирать кровь, которой он заляпал стол и пол. – Он наверху собирает свои вещи.

Отец слегка соприкасается рукой с бумажным полотенцем, морщась. – Ну, это хорошо, я полагаю.

Я наклоняюсь, чтобы рассмотреть его руку. – Может, отвезти тебя к врачу? Выглядит так, словно может понадобиться наложить швы?

– Я буду в порядке. – Он хватает бутылку водки, делает большой глоток, а затем обливает ей свою руку.

– Пап, что ты делаешь? – я хватаюсь за аптечку над раковиной. – Пользуйся спиртом из аптечки.

Дыша через стиснутые зубы, он оборачивает свою руку бумажным полотенцем. – Видишь, как новенькая.

– Туда все еще может попасть инфекция. – Я достаю аптечку и кладу её на столешницу. – Тебе, правда, стоит позволить мне отвезти тебя к врачу.

Он быстро взглянул на меня, его глаза были полны агонии. – Господи, ты так сильно похожа на неё, что это просто сумасшествие какое-то… – Он волочит ноги, проходя сквозь дверной проем в гостиную. Несколько секунд спустя я услышу, как включает телевизор, и воздух наполняется дымом.

Подавленные ранее чувства вновь проявляются, пока я убираю аптечку обратно в шкаф. Загибаясь от громкой музыки, я стараюсь заглушить боль и принимаюсь за посуду. Мой телефон вибрирует в кармане, и я вытираю руки о полотенце прежде, чем проверить свои сообщения. Есть одно вчерашнее голосовое сообщение от Миши, которое я все еще не прослушала, и новое текстовое сообщение от него же.

Текстовое сообщение мне кажется менее опасным из двух зол. Моя рука дрожала, пока я читала его снова и снова, а потом наконец-то ответила. Бросив телефон на столешницу, я сфокусировалась на уборке, потому что так проще. И просто это то, чего я сейчас хочу.

Миша

Я врываюсь в дом Эллы. Что-то плохое произошло, вероятнее всего, из-за её дебильного братца. Элла очищает низ столешниц с такой энергией, которой позавидует любой барабанщик. Её волосы собраны вверх, но несколько прядей свободно спадает на лицо. Я приближаюсь к ней сзади, желая прикоснуться, но вместо этого выключаю музыку.

Она роняет рулон с бумажными полотенцами, который держала, и он раскатывается по полу. – Ты чертовски напугал меня, – она прижимает руку к груди. – Я не слышала, как ты вошел.

– Ну, это вполне очевидно, – я ищу её глаза, переполненные несчастьем.

Она нервничает, собирая тарелки в стопку и унося их в шкаф, после чего снова возвращается к раковине. Она на взводе. В ней сейчас слишком много энергии. Её мама была такой же большую часть времени. Но Элла – не такая, как её мама, понимает она это или нет.

Я забираю тарелки из её рук и ставлю их в раковину. – Ты хочешь сказать мне, что все это время убиралась?

Постукивая пальцами по своим бедрам, она кивает головой. – Я не должна была посылать тебе это сообщение. Не знаю, почему все-таки я сделала это.

Она начала отворачиваться от меня, но я поймал её за низ рубашки. – Элла Мэй, прекрати говорить со мной так, словно мы – деловые партнеры. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой, и вижу, когда ты чем-то обеспокоена.

– Я же сказала, что со мной все было в порядке. – Её голос звучал так, словно она пыталась подавить слезы. Эта девушка никогда не позволяла себе плакать, даже тогда, когда умерла её мать.

– Нет, ты не в порядке, – я притягиваю её за плечи ближе к себе. – Тебе необходимо отпустить это.

Она уставилась в пол. – Я не могу.

Подсунув палец под подбородок, я приподнимаю её голову, глядя ей прямо глаза. – Нет, ты можешь. Это убивает тебя изнутри.

Её плечи дрожат, и она позволяет своей голове опуститься мне на грудь. Я поглаживаю её по спине, говоря ей, что все будет хорошо. Это не много, но на данный момент этого достаточно.

В конце концов, она отходит. Её лицо непроницаемо. – Где Лила?

– Я оставил её с Итаном в мастерской. – ответил я, усаживаясь на кухонный стол. – Она должна вернуться сюда, как только её автомобиль будет в порядке.

Элла пристально смотрит в окно, погруженная в свои мысли. – Она могла бы просто поехать домой, после того как Итан закончит с её машиной. Ей не нужно возвращаться сюда.

– Где она живет?

– В Калифорнии.

– Тогда ей лучше всего не уезжать сегодня. – Я взглянул из окна на солнце, прячущееся за небольшими холмами. – Уже поздно, к тому она собирается сама сидеть за рулем, верно?

Элла кивает, накручивая волосы вокруг пальца. – Я беспокоюсь о том, что она сама поведет. Она очень испугалась, когда мы встретились с Грэнтфордом возле уборной, которая находится у озера.

Мои пальцы вжались в край стола. – Вы столкнулись с Грэнтфордом?

Она убирает от волос руку, позволяя ей упасть сбоку. – Да, но это не было чем-то грандиозным. Он просто вел себя как обычно, и ты знаешь сам как.

Я выпускаю столешницу из своей мертвой хватки, пытаясь вычистить злость из своей головы. Не важно, что говорит Элла, Грэнтфорд не должен был оставлять её одну на мосту той ночью, когда она чуть не прыгнула.

Я вытягиваю ноги перед собой и меняю направление нашей беседы. – Как ты все-таки подружилась с Лилой?

Она прикусывает нижнюю губу, размышляя. – Мы были соседками по комнате. – Она пожимает плечами, позволяя своей губе выскочить из-под зубов, и это сводит меня с ума, потому что все, что я хочу сейчас делать, так это укусить её. – Она была очень хорошей и, что самое главное, отличалась от всех моих здешних друзей. Мне хотелось перемен.

Я спрыгиваю со стола и двигаюсь по направлению к ней. – Перемены – это здорово, но замыкаться в себе – это совсем другая история, Элла…. Ты когда-нибудь рассказывала кому-нибудь, что произошло с твоей мамой?

Её плечи напрягаются, и она поворачивается в сторону двери, собираясь уходить. – Это не твое дело.

Я преграждаю ей путь. – Нет, мое. Я знаю тебя уже целую вечность, поэтому имею полное право знать, что творится в твоей голове.

Её глаза сужаются, и она ставит свои руки на бедра. – Убирайся с моего пути, Миша Скотт.

– Почему ты теперь называешь меня по фамилии? – спрашиваю я. – Раньше, когда ты злилась на меня, ты просто называла меня кретином.

– Я больше не использую подобные слова, – говорит она категорически. – Я стала лучше.

– Правда? – обвиняю я. – Потому что мне кажется, что ты все время злишься на меня.

– Я пытаюсь не злиться, – кипятится она. – Но благодаря тебе, мне очень трудно сдерживать себя.

– Ладно, тебе нужно еще время. Мне уже хватит твоего упрямого дерьма. – Схватив её за талию, я закидываю её себе на плечо.

Она издает испуганный вздох и начинает барабанить кулаками по моей спине. – Черт возьми, Миша, отпусти меня!

Игнорируя её, я выхожу через заднюю дверь и иду вниз по дороге. Я думаю о том, чтобы схватить её за задницу, только потому, что могу это сделать, но я боюсь, что она в ответ может укусить меня… хотя, это звучит неплохо.

– Миша, – яростно продолжает она. – Отпусти меня!

Моя мама выходит из дома как раз тогда, когда я несу Эллу в сторону гаража. Она одета в черное платье, слегка короткое для её возраста. Её волосы завиты, как у пуделя, и на лице слишком много косметики. Должно быть, у неё очередное свидание.

Она останавливается на верхней ступеньке и наклоняет свою голову в сторону, чтобы лучше рассмотреть. – Элла, это ты?

Элла перестает сопротивляться и приподнимает голову, чтобы взглянуть на мою маму. – Здравствуйте, мисс Скотт. Как поживаете?

– Здравствуй, милая, у меня все хорошо… но, почему Миша тащит тебя на плече? – спрашивает она. – Тебе больно?

Элла качает головой. – Нет, я в порядке. Просто Миша думает, что он забавный.

И это значит, что на самом деле ей нравится то, что я делаю, просто она не хочет этого признавать.

– По правде говоря, я беру её с собой прокатиться, – хитро говорю я, медленно двигая рукой вверх-вниз по задней части бедра Эллы, за что она игриво бьет меня по голове. – Я доставлю тебя на гонку на своей машине. И ты думаешь, что я извращенец?

Моя мама вздыхает, качает головой и открывает свою сумочку. – Так приятно снова видеть вас вместе. – Она достает ключи от машины и, стуча каблуками, сбегает вниз по ступенькам. – Миша очень скучал по тебе, пока тебя не было.

– Пока мам, – прощаюсь я, снова направляясь в сторону гаража, пока она садится в свой «Cadillac», припаркованный на улице возле обочины.

– Она собирается на свидание? – с любопытством спрашивает Элла.

– В последнее время она уже побывала на куче свиданий. – Я распахиваю автомобильную дверь и усаживаю её на пассажирское сиденье.

Она пытается выбраться. – Я никуда не собираюсь сегодня, Миша.

Я осторожно толкаю её обратно в кресло. – Я не позволю тебе сидеть в своей комнате и дуться, в то время как рядом обитает твой брат. Давай выберемся и немного повеселимся.

Она замолкает, скрещивая руки на груди таким образом, что её грудь практически выпрыгивает из топика. – Но я должна быть там, когда Лила вернется. Я не могу позволить ей вернуться к Дину и моему отцу, развалившемуся на кушетке.

– Я позабочусь об этом. – Я отвожу взгляд от её груди, беру свой сотовый и набираю сообщение Итану.

Я: Мы с Эллой собираемся на проселочную дорогу. Не хочешь взять Лилу и встретиться с нами там?

Элла откидывается на сиденье. – Что ты там делаешь?

Я поднял свой палец. – Подожди-ка секундочку.

Итан: Да, звучит круто.

Я: Лила согласна? Убедись, что ты спросил её, а не только себя.

Итан: Она сказала, что согласна… но, Элла не против поехать туда?

Я: Мы узнаем об этом, когда доберемся до туда.

Итан: Чувак, она надерет тебе задницу.

Я: Увидимся с тобой там.

Я засовываю свой телефон в задний карман джинсов и закрываю ее дверь прежде, чем залезть на водительское сиденье.

– Куда ты меня повезешь? – спрашивает она, пытаясь казаться раздраженной, но её заинтересованность просачивается сквозь глаза.

– Это сюрприз. – Как только дверь гаража открывается, я съезжаю вниз по подъездной дорожке. – Лила и Итан встретятся с нами там.

– Сюрприз, да? – обдумывает она. – Я не любительница сюрпризов.

Мои губы расходятся в улыбке. – Ты ужасная лгунья.

Она молчит, и я знаю, что выиграл на этот раз. Это сложно, но я сделал это. Быстрым движением я выруливаю машину на дорогу и, скрепя шинами, уношусь в ночь. Я счастлив, ведь мне удалось отколоть еще один крошечный кусочек от доспехов, которые она носит.

ГЛАВА 8

Элла

Я понимаю, что у меня гораздо больше проблем, чем я думала. Как только мы выезжаем на проселочную дорогу, страсть воспламеняется во мне. И пламя становится все жарче по мере того, как мы приближаемся к «Помехе» – старому заброшенному ресторану, расположенному в конце дороги.

Это прекрасная комбинация для уличных гонок: длинная прямая горная дорога, скользящая между деревьями. Черное небо, яркая луна и плывущие облака. Я вздрагиваю, вспоминая ночь на мосту. Мы частенько гоняли до того, как я исчезла.

Миша получает текстовое сообщение прямо тогда, когда мы добираемся до конца дороги. Он выруливает машину в сторону, маневрируя между ямами. Подняв ручной тормоз, он проверяет телефон, выключает его и разочарованно смотрит перед собой.

– Что случилось? – спрашиваю я. – Ты выглядишь расстроенным.

– Ничего не случилось. Все отлично. – Врет он, но как я могу нажимать на него, в поисках правды, когда сама лгу?

– Так это и есть твой сюрприз? – я стараюсь, чтобы мой голос звучал разочарованно, но получается даже слегка радостно.

Миша бросает на меня косой взгляд. – Не улыбайся, милая девчонка. Это разрушит весь твой я-безразлична-и-не-падка-на-такое-дерьмо настрой.

Я решила остаться беспристрастной. – Ты планируешь участвовать в гонках сегодня?

– Ты имеешь ввиду, будем ли мы участвовать в гонках? – Он заманчиво улыбается все еще сидя в темном салоне автомобиля. – Ну, я думал о том, чтобы оставить тебя здесь рядом со мной.

Перед деревьями тянется ряд автомобилей с зажженными фарами и их владельцами, стоящими поблизости. Они – грубая толпа, в основном парни, за исключением Шелии – крупной девушки с руками толще моей ноги. Она единственная девушка, которую я когда-либо действительно боялась.

– О, Майки здесь. – Я тру лоб тыльной стороной ладони. – Он все еще ездит на том шестицилиндровом куске дерьма в своей «Camaro»?

– Да, он все еще катается на ней. – Миша откидывается назад на сиденье, изумленно исследуя меня сквозь темноту. – Ты думаешь, именно против него мне стоит пойти?

– Это ж очевидный выбор. – Мне не нравится, в каком направлении работают мои мысли, но не могу отключить свой основной инстинкт. Я всегда была своей среди парней, благодаря чему в моей голове теперь роилась куча знаний об автомобилях. Лила – первая девчонка, с которой я подружилась. – Хотя, что это будет за победа, учитывая, что ты сидишь за рулем автомобиля, который способен взять на себя гораздо больше.

– Ты думаешь, мне следует взять кого-нибудь из своей же собственной лиги?

– Если ты хочешь, чтобы победа означала что-нибудь, тогда да.

Мы смотрим друг на друга, словно магниты, желающие стать ближе друг к другу. Но стоит повернуть один не в том направлении, как они начнут сами отталкиваться.

– Так, кто же он, милая девчонка? – Миша положил свою руку на подголовник позади меня, спустив пальцы мне на плечо. – Щенок или большая собака?

В воздухе повис вызов, поддразнивающий и способный вызволить меня реальную сегодня наружу. Я хочу сдаться, всего лишь на несколько часов, и позволить моему внутреннему «Я» развязать веревки. Хочу снова дышать, но боюсь потерять контроль – боюсь, что снова начну чувствовать все, включая и чувство вины.

– Миша, думаю, нам нужно вернуться. – Я обратно пристегнула ремень безопасности. – Это уже не мое.

Он плотно сжимает губы. – Пожалуйста, у нас ведь может быть эта ночь? Только ты и я. Я действительно сейчас нуждаюсь в этом.

Странная атмосфера окутывает нас, и в его глазах читается печаль. – Ладно, что случилось? Кажется, ты немного не в себе сейчас. Плохие новости в том сообщении, что ты получил?

Он прослеживает пальцем силуэт татуировки в форме восьмерки на своем предплечье. – Ты помнишь, когда я сделал её?

Я рассеянно прикасаюсь к своей спине.

– Как я могла забыть, ведь у меня есть точно такая же на спине.

– Ты помнишь, почему мы сделали их?

– Я ничего не помню о той ночи.

– Точно, но все же ты будешь помнить об этом вечно, и не важно, что тогда случилось, в этом то и вся ирония. – Он позволяет своим пальцам задержаться на татуировке, символизирующей вечность.

– Что-то беспокоит тебя. – Я тяну нижнюю часть своей рубашки вниз, чтобы прикрыть свою татуировку. – Не хочешь поговорить об этом?

Он качает головой, все еще сосредоточенный на татуировке. – Неа, все в порядке.

Чтоб отвлечь его от мыслей, я указываю пальцем на великолепный «Понтиак GTO» 1970 года, голубой с белыми гоночными полосками. – Как насчет Денни? У него все еще есть 455?

Глаза Миши наполняются темнотой. – Думаешь, нам стоит взять на себя большую собаку?

– Думаю, что ты должен взять на себя большую собаку, – уточняю я. – И а я буду просто смотреть, как ты надираешь ему зад.

Выражение его лица темнеет.

– Ни в коем случае. Я не участвую в гонках, если тебя нет рядом со мной в машине. Это традиция.

Чувство голода возникает внутри меня. – Хорошо, я поеду с тобой, только сделаешь для меня одну вещь?

– Скажи что хочешь, и считай оно твое, – сказан он, не мигая.

Мой голод заставляет меня приблизиться к нему ближе. Упираюсь локтями в консоль, отчего мои руки дрожат. Он не двигается, замороженный, словно ледяная скульптура, пока я касаюсь губами его уха.

– Убедись, что выиграешь, – выдыхаю я, и мое тело прикасается к нему по своей собственной инициативе, прежде чем я сажусь обратно в кресло.

Выражение его лица не поддается расшифровке. Его дыхание тяжелое, его взгляд неумолим. – Вот и отлично. Тогда поехали выигрывать нашу гонку.

Мы вылезаем из машины и пересекаем грунтовую дорогу, направляясь к ряду автомобилей и их владельцев. Одной рукой я защищаю глаза от света фар, в то время как другую я оборачиваю вокруг себя, понимая, что эти парни собираются обливать меня дерьмом из-за того, что я так одета.

Миша покровительственно обнимает меня. – Расслабься. Я не дам тебя в обиду, детка.

– Так, так… И что это у нас здесь? – Майки, владелец «Camaro», делает пару шагов в нашу сторону. У него черные волосы, серьга в носу, и его толстая шея покрыта опоясывающей татуировкой в виде колючей проволоки. – Позорный дуэт снова жаждет, чтоб им надрали задницу?

Я закатываю глаза. – Ты побил нас однажды, да и победа была засчитана автоматически из-за спущенной шины.

Его лицо искажается, когда он замечает мою рубашку, топик и накрученные волосы. – Что, черт возьми, с тобой произошло?

Чандра, его подружка, заливается смехом. Её платье настолько обтягивающее и короткое, что кривые и длинные ноги, торчащие из-под него, делают её почти такой же высокой, как и я. – Вот черт, она ж превратилась в маленькую принцесску.

Миша сжимает мое плечо, пытаясь сделать так, чтоб я оставалась спокойной.

– Итак, кто первый? Или все струсили?

Глаза Майки устремились на Мишин «Chevelle», и в них промелькнуло что-то нервное. – Думаешь, ты можешь просто прийти и сразу начать участвовать в гонках после просиживания в течение года?

Я говорю Мише одними губами: «Год?»

Миша пожимает плечами.

– Что? Тебя не было. Так почему, черт возьми, я должен хотеть гонять с тобой?

– Опять же, ты должен двигаться дальше без … – я затихаю. Майки будет использовать то, что я говорю против Миши, поэтому мне лучше следить за своим ртом. – Мы хотим состязаться с Бенни.

Смех Майки эхом разносится в ночи. – Ты и твоя армия?

Я указываю на «Chevelle» Миши, припаркованную рядом с дорогой. – Армия уже здесь.

Майки качает головой и прогоняет нас прочь. – У этой калымаги нет шансов против «GTO». Теперь уходи и возвращайся, когда найдешь что-нибудь получше.

Он испытывает мое терпение. Достаточно.

– Против твоей? – парирую я прямо в лицо Майки. – Мне кажется, на твою машину можно только смотреть, но никак не садиться за руль.

Миша потягивает меня назад за плечи, и нотка развлечения раздается в его голосе. – Полегче там, тигренок. Давай попытаемся не заработать приключения на свои задницы сегодня, ладно?

Бенни спрыгивает с капота своего автомобиля, бросает сигарету на землю и разрешает своим приятелям присоединиться к нам. – В чем дело? Я слышал, будто кто-то хочет погонять со мной?

Бенни из тех парней, которых все уважают, потому боятся. Когда он был новичком, он влез в драку в школе со старшеклассником вдвое больше его и избил парня довольно сильно. Никто не знает, чем все-таки закончилась драка, но и этого уже было достаточно, чтобы все стали осторожны с Бенни.

Майки указывает пальцем резко на меня. – Вот эта принцесса хочет бросить тебе вызов в гонке на вот этой вещичке.

Глаза Бенни устремились к «Chevelle», после чего он вскинул свою бритую голову и скрестил руки на груди. – Миша, а разве это не твоя тачка?

Миша погладил меня по спине и подмигнул. – Моя, да и очевидно же, что она мой пресс-секретарь.

Бенни обсуждает это, а потом оборачивается к Майки, который не сводит с меня глаз. – Не вижу в этом ничего ужасного. У меня нет проблем с тем, чтобы погонять с Мишей. Вообще, может быть довольно здорово, для разнообразия погонять с ним. – Бенни похлопал Майки по спине довольно сильно, а затем ударил кулаком по Мишиной руке.

– Спасибо, мужик, – говорит Миша с соответствующим кивком. – Тогда выстраиваемся в линию?

Бенни кивает, и задумчиво смотрит на дорогу. – Да, мужик, думаю, это сработает.

Они болтают еще некоторое время о правилах, в то время как Майки продолжает хмуриться на меня, словно разъяренная собака. Как только они закончили разговаривать, мы с Мишей возвращаемся назад к машине, в то время как все остальные рассеиваются в сторону стартовой линии, расположенной прямо перед «Помехой».

– Итак, каков твой план? – спрашиваю я. – Потому что победить его будет очень нелегко.

– Ты – мой план. – Он открывает пассажирскую дверь для меня. – С тобой в машине невозможно проиграть, иначе ты никогда не позволишь мне спокойно жить.

Засунув голову в машину, я падаю на сиденье, а затем смотрю на него. – Я не поспособствую тому, чтоб твоя машина гнала быстрее.

Он улыбается, хлопая дверью. – Уверен, что все будет как раз наоборот. – Он скользит по передней части капота и забирается на водительское сиденье.

– Ты такой хвастунишка, – замечаю я.

Он заводит двигатель, и из-под капота доносятся признаки жизни. – Это как в той пословице: горшок над котлом смеется, а оба черны.

Я откидываюсь на спинку сиденья и скрещиваю руки. – Кем я только не была в этой жизни, но точно не хвастунишкой.

Он берет пальцами меня за подбородок и поворачивает мою голову к себе. – Выпускная вечеринка Тэйлор Крипнер два года назад. Ты стояла на крыше дома со сноубордом, примотанным к твоим ногам, крича всем, что готова спрыгнуть. Думаю, это можно расценить как хвастовство.

Я делаю невинное лицо. – Но я ведь прыгнула, не так ли?

– Да, умудрившись сломать себе при этом руку, – говорит он. – И это уже не относится к делу.

– Ты прав, – говорю я, касаясь небольшого шрама на руке, где кость прорвала кожу. – Я красовалась, а потом тебе пришлось вести мою унылую задницу в больницу, сидеть и ждать в приемной, пока мне делали операцию по собираю руки воедино.

Его палец проследил линию вниз по шее прямо к ключице. – Я был там, потому сам этого хотел.

– Ты пропустил работу из-за меня.

– Меня это никогда не волновало.

Мой пристальный взгляд невольно переключается на его губы. Внезапно, мне захотелось поцеловать его, прям как я сделала это той ночью на мосту. Это чувство овладевает мной, заставляя меня почувствовать себя неуютно. Я откланяюсь назад, увеличивая пространство между нами. Заметив, что я вновь плотно вжалась в кресло, он увеличил обороты двигателя, раскручивая шины и направляя машину к линии старта.

Он кидает на меня самодовольный взгляд, приподнимая бровь. – Вот теперь это выпендреж.

Качая головой, я еле сдерживаю улыбку. Бенни выстраивает на линии свой «GTO» рядом с Мишиным «Chevelle», а его девушка дефилирует между двумя этими автомобилями. Она одета в джинсы и короткую футболку, которая открывает живот. Перекинув свои длинные черные волосы через плечо, она поднимает руки вверх. Люди выстраиваются в линию вдоль дороги, наблюдая и делая ставки на победителей.

В стороне я замечаю Итана и Лилу, беседующих о чем-то. Лила кокетливо теребит пряди волос. И когда они здесь появились?

Миша игнорирует меня, наблюдая за Бенни через открытое окно. – До базовой линии и обратно?

Рука Бенни небрежно покоится сверху руля. – Да, мужик. Первый вернувшийся – победитель.

Они отводят взгляд друг от друга. Бенни подает сигнал своей подруге, и она кивает головой.

– На старт! Внимание! Марш! – Её руки опускаются, и визг шин рассекает воздух. Облако пыли окружает нас, когда мы срываемся с места. Деревья на обочине размытые, а небо – сплошная полоса звезд. Я молчу, пока Миша продолжает разгонять автомобиль все сильнее и сильнее, и вскоре что-то внутри меня просыпается от глубокого сна.

Бенни вырывается вперед и резко выворачивает прямо перед нами. Его красные задние огни ослепляют ночью, а из выхлопной трубы появляются тонкие облака дыма. Миша ускоряется, подталкивая бампером заднюю часть «GTO».

По мере приближения к финишу Бенни ускоряется все сильнее, но это еще не конец. Миша знает способ обогнать автомобиль, при этом не снижая скорость. Это, конечно, чертовски страшно, но постоянно срабатывает. Кроме того, длинный кузов «GTO» не позволяет Бенни набрать достаточное ускорение.

Мы достигаем конца, и вероятно, мне следовало бы волноваться. Дорога стелется через крутой, каменистый холм, и места для разворота слишком мало, но меня никогда это не пугало, даже сейчас. Думаю, я не способна изменить то, что у меня в крови.

«GTO» начинает крениться на бок, пока Бенни пытается повернуть. Миша сворачивает в сторону, чтобы обойти его и проскочить в промежутке между автомобилем и деревьями. Я хватаюсь за ручку над головой, визжат тормоза, и мои ноги упираются в консоль. Это напоминает катание на аттракционах. Все смешалось – деревья, небо, Миша. На секунду я закрыла глаза, и мне показалось, что я лечу. Это вернуло меня опять в ту ночь на мосту. Она сказала, что может летать.

Автомобиль выравнивается, и Миша вдавливает педаль газа в пол. Как я и предсказывал, Бенни становиться тяжелее снова встраиваться в линию. К тому время, как мы в очередной раз ускоряемся, он ненамного, но отстает от нас. Миша прибавляет газу и переключает передачу на более высокую.

Удлиненный капот «GTO» материализуется за моим окном, и Миша, видя это, бросает на меня взгляд, давая понять, что он готов сбавить скорость, если я только скажу ему.

Но я этого не делаю.

Люди разбегаются в стороны, паникуя из-за наших огромных скоростей, когда мы пересекаем финишную черту. Пока не ясно, кто победил, и как вовремя остановить машину, прежде чем она въедет в «Помеху». Вопль тормозов и облака пыли рвутся через окно в салон. Мое тело бросает вперед из-за резкого торможения машины, и я ударяюсь головой об консоль.

Миша пытается восстановить контроль над рулем и выровнять машину, которую занесло из-за резкого торможения. Все утихает, и пыль медленно оседает. Миша и я уставились в лобовое стекло, громко дыша, и наши глаза настолько большие, что напоминают мячики для гольфа. Бампер «Chevelle» остановился буквально в миллиметре от очень большого дерева.

– Вот дерьмо, – шепчет Миша и смотрит на меня, своими выпученными глазами. – Ты в порядке?

Я убираю руку с консоли. Моя грудь вздымается из-за тяжелых вздохов. Потирая шишку на лбу, я поворачиваюсь в своем кресле в сторону Миши. Внутри меня поселилось жуткое спокойствие, и один из моих самых больших страхов стал реальностью – я адреналиновый наркоман. Вот так просто и понятно, но мне кажется, что я всегда была такой. Просто раньше я себе в этом никогда не признавалась.

Я больше не в состоянии контролировать себя.

Как только я наклоняюсь в сторону Миши, сердце начинает учащенно биться в груди, возвращая меня к жизни. Закрыв глаза, я касаюсь своими губами его губ, нежно смакуя его на вкус. Это немного усмиряет мой голод, и я отодвигаюсь назад, позволяя моим глазам открыться. Миша смотрит на меня своими голубыми глазами, в которых, казалось, затаился весь мир. Его рука появляется на моей шеи и притягивает меня назад к его губам.

Что-то лопается внутри меня, словно резинка. Одним быстрым движением, поддерживаемым моим желанием, Миша приподнимает меня над консолью, и я усаживаюсь между его коленями, обнимая его за шею. Его руки касаются моих бедер и, скользя под юбку, оставляют обжигающий след на моей коже. Мое дыхание колеблется из-за его прикосновений. Никто никогда не прикасался ко мне так прежде, не заставив при этом меня убежать. Обычно, стоит мне сблизиться с кем-то настолько близко, как я сбегаю прямиком к себе в комнату, охваченная неуверенностью в себе, паникой, недоверием и незнанием.