Текст книги "Секрет Эллы и Миши (ЛП)"

Автор книги: Джессика Соренсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 18

Элла

Миша не отвечал, и это выедало мне мозг. Мне нужно выяснить, где он, но благодаря Кэролайн это затруднительно. Она – фотограф, и хочет сделать снимки различных мест нашего города. Я отвожу ее сначала к озеру, потому что это самая солнечная часть города, и кружу вокруг, что дает ей разнообразные виды. Когда мы достигаем моста, она по-настоящему восхищена и хочет запечатлеть его.

– Он содержит в себе так много истории, – говорит она. – И он, вероятно, хранит в себе множество воспоминаний для любого человека.

Я поражаюсь – возможно, призвание Кэролайн в телепатии, а не фотографии.

Нас окружает тонкое облако пыли, когда я нажимаю на тормоза и паркую машину у начала моста, а она выпрыгивает со своей сумкой для камеры, висящей на плече. Лила и я плетемся за ней, наслаждаясь приятными минутами, и я останавливаюсь на границе дороги перед мостом.

– Так это тотмост? – спрашивает Лила, глядя на меня сквозь солнечные очки.

Я уставилась на место, на которым, целуясь под дождем, стояли я и Миша.

– Да, тот самый мост. – С трепетом в сердце, я ступаю на бетон и поднимаюсь к поручням.

Хватаюсь за планку, смотрю на озеро, сверкающее на солнце куда ярче, чем в ту дождливую ночь.

Кэролайн щелкает своей камерой, снимая озеро под разными углами, пока Лила бродит позади. Ветер обдувает мои волосы, и я закрываю глаза, возвращаясь в ту ночь. Ранее, тем утром я перебирала аптечку мамы и наткнулась на упаковку таблеток, которые она принимала, чтобы держать свои галлюцинации под контролем. Я задавалась вопросом: если они работали, то какой же заставляли ее мозг видеть жизнь. Поэтому я приняла одну, чтобы убедиться лично, а затем отправилась на вечеринку с Мишей.

Как только я забралась в машину, он почувствовал, что со мной что-то не так.

– Ты выглядишь так, словно не от мира сего, – сказал он. – Может, нам лучше остаться дома сегодня.

Я покачала головой и кивком указала ему ехать. Хмурясь, он повез нас на вечеринку, но почти на протяжении всей ночи пристально следил за мной, следовал по пятам, точно щенок. Обычно я не возражала, но во мне росло возбуждение вперемешку с желанием выяснить, о чем же, черт возьми, думала моя мать. Поэтому, когда Миша был поглощен очередной девушкой, я загнала в угол Грэнтфорда и попросила отвезти к мосту. Он счастлив был услужить, думая, что ему что-нибудь перепадет.

Когда мы прибыли на мост, дождь лил как из ведра. Я вежливо поблагодарила его и сказала, что он может уезжать. Он разозлился и начал жаловаться, по какой тогда, черт возьми, причине он привез меня сюда.

Я, пожав плечами и захлопнув дверь, вышла под дождь. Он убрался с моста, шины его пикапа забрызгали грязью мои ботинки. Я подошла к перекладинам и поднялась на бордюр, наблюдая за водой сквозь пелену дождя. Но было недостаточно близко, так что я поднялась на перекладину, точно так же, как я помнила, делала она.

Было все еще непонятно, почему она так делала – почему думала, что может летать, и я решила, что так никогда и не выясню.

Я вырвалась из своего воспоминания и сконцентрировалась на Кэролайн, которая все еще делала фотографии, только теперь большой объектив камеры был вблизи моего лица.

– Ты глубокий мыслитель, – замечает она и снова щелкает. – И ты фотогенична.

Я качаю головой.

– Нет, это не так. Практически.

Она делает еще одно фото и убирает камеру.

– Как фотограф, я смотрю на все другим взглядом. Я думаю, это помогает видеть людей иначе – более четко.

– Как зеркало?

– Да, типа того.

Она наводит объектив на озеро и начинает делать снимки. Я откидываюсь на поручни и листаю свои сообщения. Оно только одно – голосовое от Миши, оставленное несколькими неделями ранее. Я решила, что, может, наконец, настал момент.

Я нажимаю «прослушать» и прикладываю к уху.

«Привет, Элла, это Миша, – говорит он нервно (не как обычно) и вздыхает. – Ладно, это было глупое приветствие, так что притворись, что ты не слышала его…»

Уголки моих губ подергиваются в улыбке. Вот это больше похоже на него.

«…Вообще, я в каком-то смысле раздражен, что ты просто исчезла и не позвонила, – он замолчал, и я слышу Итана на заднем плане – На самом деле, я чертовски зол. Я даже не знаю, что сказать. Ты просто все бросила, после всего, через что мы прошли. Ты хоть знаешь, каким сумасшедшим я был, думая, куда ты уехала и жива ли ты вообще?…»

Сердце сжимается груди. Я никогда не слышала его голос таким расстроенным.

«… Ты просто бросила всех, а люди нуждаются в тебе, даже если ты другого мнения. Грейди болен – у него рак, и… – он прерывисто вздыхает, – я до сих пор люблю тебя… Не знаю, что еще сказать, и, наверное, в сказанном для тебя больше нет смысла… можешь не перезванивать мне».

Пикнуло, и сообщение закончилось. Это не то, что я представляла. Я ни разу не посмотрела на все с его точки зрения – как он, должно быть, переживал. Я послала ему еще одно сообщение, но он не ответил. Опять.

* * *

Прошла неделя, а я до сих пор ничего не слышала о Мише. Он не звонил мне и не отвечал на сообщения, его телефон сразу переключается на голосовую почту. Его мама без понятия, где он, и она начинает по-настоящему беспокоиться.

С тех пор, как я вернулась с моста, небольшие воспоминания того, что случилось, когда Миша забрал меня той ночью, мелькали в голове. В ту ночь произошло что-то невероятно важное, не с Мишей – со мной.

Пока я сидела на крыльце, уставившись на его подъездную дорожку, я пришла к заключению, что сейчас самое время, чтобы понять, что же происходит с Мишей. Я думала только об одном человеке, который мог знать, где он находится. Итан. Для операции я нуждаюсь в поддержке.

– Что конкретно мы пытаемся выведать у него? – спрашивает Лила, когда я подъезжаю к магазину, где работает Итан.

– Где Миша, – говорю я ей, ставя рычаг переключения скорости в нейтральное положение. – И думаю, Итан как раз может знать.

Она хмурит лоб, глядя на открытую дверь гаража. Итан работает с машиной, подбрасывая и ловя отвертку, словно бейсбольный мяч.

– И зачем тогда я здесь?

– Потому что ты моя поддержка.

– И что именно ты хочешь, чтобы я сделала?

– Пока не уверена, – я кусаю ногти, оценивая ситуацию.

Итан одет в неплохую пару джинсов и клетчатую рубашку с пуговицами; не его рабочая одежда, это означает, что он может уйти, если захочет, наверняка и уйдет, усложнив все настолько, насколько сможет. Особенно, если Миша наказал ему ничего не рассказывать мне.

Он запрокидывает голову и смеется над чем-то, что говорит его отец. Затем его глаза находят понтиак «Firebird» моего отца и их выражение затухает. Я открываю дверцу, он бросает инструменты и скрывается в магазине. Я бегу по гравию и распахиваю входную дверь, оставляя Лилу позади.

Сидящая за прилавком миссис Грегори – мама Итана. У нее такие же темные волосы и карие глаза, как у него. Она, мимолетно посмотрев, отрывается от журнала, и взгляд ее сверкает.

– Элла, это ты? – она поднимается со стула и обходит прилавок, чтобы обнять меня. – Я не знала, что ты вернулась, милая.

– На лето. – Глаза скользят по помещению магазина. – Итан здесь?

Она указывает за плечо.

– Он только что забежал в кладовую. Хочешь, я схожу за ним?

– Вы не против, если я это сделаю? – спрашиваю я вежливо.

– Конечно, милая. – Она отходит в сторону и позволяет пройти за прилавок.

Кладовка заполнена рядами и рядами полок, на которых запчасти от машин. Здесь тихо, темно, и капает раковина.

– Итан, – говорю я, прикрывая за собой дверь. – Я знаю, что ты здесь.

Я слышу шуршание в углу по другую сторону от меня. Спешу к покрышкам, выглядываю за полку и замечаю его, перебегающего в другое место. Я быстро мчусь обратно, надеясь перекрыть доступ к двери.

– Итан, ты можешь, пожалуйста, поговорить со мной? – мой голос отдается эхом.

Смотрю налево, потом направо, и выхожу к шинам.

– Слушай, я знаю, он сказал тебе, куда уехал; пожалуйста, просто скажи мне… или по крайней мере сообщи, что он в порядке.

Вдруг он раскрывает себя, находясь через несколько проходов.

– Он говорил мне не сообщать тебе, где он был.

Я сжала губы из-за острой муки в сердце.

– Мне нужно знать. Я переживаю за него.

Он облокачивается локтями на край полки.

– Ну, теперь ты знаешь, какон себя чувствовал последние восемь месяцев.

Болезненное чувство реальности накатывает на меня.

– Пожалуйста, прошу, просто скажи мне, где он. Незнание убивает меня.

Он смотрит на меня, будто колеблется в правдивости моей искренности.

– Он уехал увидеться с отцом.

Моя челюсть практически падает на пол.

– Когда он узнал, где его отец?

Итан вздыхает и прислоняется к полке.

– Несколько месяцев назад папаша принялся названивать домой, прося поговорить с Мишей. Миша не хотел, но потом, пару дней назад, он наконец-то решил, что пришло время увидеться с ним.

– И он до сих пор со своим отцом? – спрашиваю я.

Итан колеблется.

– Нет… Скажем так, визит прошел не очень удачно.

Я сглотнула ком в горле.

– Он в порядке?

– Не уверен… Когда я говорил с ним в последний раз, он остановился у каких-то наших старых друзей в Фэрроу Парк.

– Он собирается возвращаться?

– Опять же, я не уверен.

Я рухнула на холодный бетонный пол и уронила голову на руки.

– Почему он не сказал мне?

Итан делает громкий вдох и садится рядом со мной.

– Потому что он не хотел, чтобы ты имела дела с его проблемами, когда у тебя и своих полно. Он все время беспокоится о тебе. Это, вроде как, раздражает.

Я подняла голову и нахмурилась. Он посмеивается и пихает меня локтем.

– Что? Я единственный, кто слушал его, когда он говорил о тебе все восемь месяцев. В какой-то момент я почти заткнул уши, чтобы больше не слышать этого.

Я нежно погладила его по колену.

– Прикидывайся кем угодно. Ты не такой плохой парень, каким хочешь, чтобы люди тебя считали.

Он понимает тайный смысл моих слов.

– Да-да, говори, что хочешь, но глубоко внутри, я у тебя просто обычный придурок, как и все парни здесь.

Смеясь, мы поднялись и вышли в коридор, где у прилавка ждет парень. Итан подходит к двери и смотрит на Лилу, сидящую на капоте моей машины, проверяющую время.

– Так что ты собираешься делать? – спрашивает он, когда я толчком открываю дверь.

– Я еще не уверена, – говорю я. – Сомневаюсь, что ты скажешь мне, где находится дом, в котором он остановился.

– Я не думаю, что это хорошая для тебя идея – отправиться туда. Он должен проветрить голову. – Итан возвращается к прилавку, засунув руки в карманы. – Мне нужно уделить внимание клиенту.

Я состыковываюсь с Лилой у машины, и она соскальзывает с капота.

– Он сказал что-нибудь?

Мы забрались внутрь, и я быстро объяснила ей непонятные детали того, что случилось.

– Так куда же мы направляемся? – спрашивает она, закрепляя ремень безопасности.

Солнечный свет искриться сквозь лобовое стекло, отражаясь в моих глазах.

– Мы отправляемся домой.

* * *

Прошло еще пару дней, и я все еще ничего не слышала от Миши. Это сбивает меня с толку. Я сильно скучаю по нему, но делаю все возможное, чтобы занять себя, не хоту быть убитой одиночеством и беспокойством.

Дин и Кэролайн уехали домой несколько недель назад. Кэролайн сказала, что они приедут навестить меня, прежде чем лето закончится, или она, по крайней мере, увидит меня снова на свадьбе, которая будет в октябре.

Лила ушла с Итаном не на свидание, на чем они оба настаивали, когда я подняла эту тему. Папа закрылся в своей комнате. У него была бурная ночь и он с кем-то подрался. Я получила звонок от Денни в два часа утра, говорящего мне приехать и забрать его. Решив, что мне нужен перерыв от собственного дома, я приглядывала за отцом, который быстро уснул, и потом поехала к дому Грейди. Машина Эми припаркована рядом с трейлером и передняя дверь широко открыта, немного раскачиваясь на ветру.

Я выпрыгиваю из машины, когда она выходит наружу с сумкой на плече и коробкой вещей Грейди в руках.

Я опасаюсь, не произошло ли самое худшее.

– Все в порядке?

Она вздыхает, переносит коробку на бедро так, чтобы смогла открыть свободной рукой дверь.

– У него тяжелый случай пневмонии и он был доставлен в госпиталь в Монро.

Я опираюсь рукой на багажник автомобиля для опоры.

– Он в порядке?

Качая головой, она ставит коробку на сидение и захлопывает дверь бедром.

– Его тело уже борется с раком. Это только делает все еще хуже.

– Я должна увидеть его, – бормочу я и возвращаюсь к своей машине.

– Сейчас он не может принимать гостей, Элла, – говорит она чутко. – Его иммунная система слишком плоха.

Я хмурюсь.

– Вы скажете мне, когда к нему можно будет?

Она посылает мне маленькую улыбку, но что-то есть в ее глазах, что мне не нравится.

– Да, хм. Я скажу.

Когда я вернулась на дорогу, наблюдая, как она запирает дверь, я чувствую себя беспомощно и неуправляемо. Я хотела убежать назад в Вегас, или куда-то еще настолько же далеко так, чтобы не чувствовать этого.

Но я не уехала.

* * *

Я старалась не сильно переживать о Грейди, но мысли продолжали возвращаться к нему. Будет ли он лежать на больничной кровати со стерилизованно-белыми стенами? Или Эми взяла коробку с его вещами, чтобы украсить их для него?

– Что это за песня? – Лила лежит на животе на моей кровати, перелистывая страницы журнала.

– «Black Sun» Jo Mango[22]22
  «Черное солнце» Джо Манго


[Закрыть], – говорю я, точа один из своих угольных карандашей в мусорку.

– Она грустная. – Лила хмурится, опираясь щекой на подбородок. – От нее мне хочется плакать.

– Это хорошая песня для рисования. – Я возвращаюсь к рисованию на полу. Темные линии образуют куски разбившегося зеркала, и я начала делать набросок гитары в одном из них. Когда я закончила, каждый кусочек содержал в себе что-то из моей жизни, но его полное завершение может занять некоторое время.

Лила поднимает голову и смотрит в окно.

– Ты слышала это?

Кто-то кричит снаружи, достаточно громко, чтобы перекрикивать музыку.

Я затемняю один из углов мизинцем.

– Вероятно это всего лишь соседи.

Крики становятся громче, и Лила нервно садится, оттягивая шторы.

– Элла, там мужчина и женщина дерутся около дороги.

Я кладу карандаш на пол и подхожу к окну. Там был маленький, полный мужчина и высокая, статная женщина, которые кричали друг на друга, около границы моего двора.

– Это Андерсоны, – объясняю я. – Они всегда так делают.

– Мы должны остановить их, – говорит Лила обеспокоенно. – Он может ранить ее.

– Я позабочусь об этом, – говорю ей я. – Ты оставайся здесь.

Я спускаюсь по лестнице босиком в боксерских шортах и майке, высовываю голову за дверь, но Андерсоны исчезли с улицы.

Слова и музыка «Behind Blue Eyes»[23]23
  «За голубыми глазами»


[Закрыть] в исполнении The Who вырывается из стерео в комнате Миши по-соседству. Эта песня под его плохое настроение, единственная, которую он проигрывает снова и снова, когда в депрессии.

В доме нет света, но один светит ярко посреди ночи – в гараже. Из открытой двери торчит бампер его «Chevelle». На нем большая вмятина, которой не было, когда он уезжал, и царапина на углу крыла.

Спускаюсь по ступенькам, ледяной бетон под моими босыми ногами. Я ищу его через окно гаража, он осматривает что-то на полке с сигаретой во рту. Я наблюдаю, как он двигается, мой пульс мгновенно ускоряется, и мне приходится поработать над тем, чтобы дышать.

Когда он отталкивается от полки с коробкой в руке, то поворачивает голову в сторону окна, будто чувствует меня там. Наши глаза встречаются. Он ставит коробку на землю и исчезает с поля зрения.

Через пару секунд он выходит из гаража. Его джинсы низко свисают на бедрах и свет на крыльце освещает его грудь, подчеркивая четко очерненные мышцы и курсивный шрифт татуировки на его ребрах.

– Когда ты снова начал курить? – спрашиваю я с дорожки.

Он вытаскивает сигарету изо рта, приковав глаза ко мне.

– Я разочаровался несколько дней назад… Думаю, слишком много всего происходит.

Я делаю несколько маленьких шагов по дорожке, и сердце бухает в груди.

– Это из-за твоего отца?

Миша подходит к траве, которая растет перед забором, разделяющим наши дома.

– Как ты узнала об этом?

Я остановилась возле забора и обвила себя руками, чтобы сохранить тепло.

– Итан сказал мне.

Он качает головой, раздраженно.

– Он хуже девчонки.

– Эй, – я симулирую оскорбление, пытаясь улучшить его настроение. – Не все девушки плохие. Я всегда отлично хранила секреты. Ты знаешь это.

Он кладет руки на забор и хватается за ограду.

– Я больше не знаю, правда ли это, – он жестом указывает на меня. – Может это то, кем ты всегда была. А может, это место просто вернуло тебя к той, какая ты есть.

Он расстроен, и я должна добраться до причины, почему.

– Ты можешь рассказать мне о своем отце.

– Могу ли я? – Его бедра прижимаются к забору. – Не думаю, что ты сможешь справиться с этим прямо сейчас – ты едва справляешься с собственными проблемами.

Я пересекаю небольшое расстояние до забора.

– Испытай меня.

Его глаза изучают мое лицо, ища что-то глубоко во мне. Потом его голова падает, побеждено, и он глубоко вздыхает.

– Это было почти так же больно, как в тот день, когда ты убежала. Я имею ввиду, у него есть целая чертова семья… – Его голос треснул​, и он прочистил горло. – Будто мы были не достаточно хороши для него или типа того.

Боль в его голосе почти убивает меня. Я закрываю глаза и говорю себе, что могу это сделать – что теперь я сильнее. Глаза открываются, и я кладу руку под его подбородок, заставляя смотреть на себя. Его глаза стеклянные, будто он вот-вот заплачет, Миша пытается смотреть в сторону. Я кладу дрожащую руку на его щеку, и удерживаю взгляд.

– Я знаю, сейчас это ранит, – говорю я, борясь со своим голосом. – Но станет лучше. Это просто займет некоторое время, и в этот раз я буду здесь, с тобой. Я обещаю.

Он выглядит неубежденным. Не зная, что еще сказать, я встаю на носочки, наклоняюсь через забор и мягко касаюсь своими губами его. Тепло ласкает мой рот и кожу.

– Ты нужна мне прямо сейчас, – бормочет Миша рядом с моими губами и с таким сильным желанием в глазах, что колени подгибаются. – Мне нужно это прямо сейчас.

Его руки обхватывают мою шею, намного мягче, чем та сила в его голосе, и он сталкивает наши тела. Он искушает меня мягким касанием своих губ, и каждая унция сексуального напряжения взрывается между нами. Я ничего не могу с собой поделать – я утопаю в нем.

Мои губы с готовностью открываются, потерянные в дурманящем моменте, когда он скользит своим языком глубоко мне в рот, полностью меня поглощая. На вкус он как сигареты, смешанные с мятой и запахом одеколона, это опьяняет.

Мои руки прошлись по его голой груди и сцепились за его спиной. Звенья ограды вонзились мне в кожу, когда мы сжали их между телами, пытаясь похоронить себя друг в друге. Миша отстранился на секунду и мои губы дрогнули в протесте, но он поднимает меня над забором, побуждая обнять его ногами за талию. Внутренняя поверхность бедер пылает, когда они задевают его бедра. Каждая его часть прикасается ко мне, и это заставляет тело пылать. Я, изгибаясь, вжимаюсь в его тело, простонав, когда его губы возвращаются к моим с еще большей жадностью.

– О Боже, от этих ощущений так хорошо, – стонет Миша, прежде чем направиться к своему дому.

– Что ты делаешь? – шепчу я против его губ, зная, куда он идет, но не уверена, что готова сейчас к этому.

– Шшш… – Его горячий язык скользит мне в рот, и я забываю о споре.

Его руки держат меня за задницу, когда он пинает заднюю дверь и спотыкается на кухне. Он сваливает лампу и врезается в стену, слепо неся меня по коридору в его спальню. Потом мы упали на кровать, запутавшись друг в друге. Музыка громкая, и он тянется к стерео и делает тише, так что она мягко распространяется по комнате.

– Ой! – визжу я, извиваясь. – Что-то только что ткнуло меня.

– Я уверен, что так оно и должно было случиться, – шутит Миша с дикими глазами.

Я толкаю его в грудь и вытягиваюсь, извлекая из-под себя барабанную палочку. Он выхватывает ее из руки, мягко смеясь, кидает через плечо, и она приземляется где-то в темноте.

Его лицо становится серьезным, когда он откидывает мои волосы назад, смотря мне в глаза так страстно.

– Ты знаешь, что я понял, что люблю тебя, когда нам было шестнадцать? Но я не хотел говорить тебе, потому что боялся, что ты убежишь.

Я облокотилась на локти, приближая наши лица. Пряди его волос у моего лица.

– Но тогда я была нормальной. Или почти нормальной.

Он уперся своим лбом в мой.

– Да, но я думал, что все так и должно было произойти, когда люди влюблены.

Я понимаю, как сильно я должно быть ранила его, когда убежала, после того, как он пытался сказать, что любит меня.

– Миша, мне так жаль.

Его челюсть сжимается и слегка откидывает голову назад. Потом он снова целует меня, это чувствуется как-то по другому – более интимно. Начинают появляться мои опасения, но я подавляю их и позволяю голове откинуться на подушку. Его губы следуют за моими, и он целует каждый мой страх. Моя грудь прижата к его, моя шея изгибается под его поцелуями на моей коже, посасывая и покусывая на всем пути.

– Черт, – стонет он, когда его рот достигает изгиба моей груди. Ткань моей майки тонкая и на мне нет лифчика. Нерешительно, его язык мягко скользит между моих грудей. Мгновенно, мои соски твердеют и неудержимый стон срывается с моих губ, когда желание охватывает тело.

Я сажусь, сбивая его, и он отодвигается.

– Что не так? – спрашивает он.

Делая глубокий вдох, я закрываю глаза и стягиваю майку. Моя грудь вздымается, голая и выставленная на показ, мои легкие растягиваются от воздуха. Я никогда раньше не заходила так далеко с парнем – никогда не хотела. Приближаться ближе к кому-то значит привязаться, а привязанность только ранила меня в прошлом. Но Миша другой. И всегда был. Я просто не понимала этого, до сегодняшнего момента.

Он неспешно берет меня и накрывает своим телом, сталкивая наши оголенные части тел вместе, когда мы падаем обратно на матрац. Мои пальцы запутываются в его мягких волосах, когда его руки путешествуют вниз от моих плеч к груди. Моя спина приподнимается, стремясь утолить голод в теле, но я не уверена, как это сделать. Приостановившись, я выгибаю бедра и трусь об него. Вспышка экстаза поднимается во мне и вздох срывается с губ.

Услышанный несдержанный стон посылает меня в состоянии тревоги, и я возвращаюсь к реальности. Я не уверена, что мозг готов отправиться туда, куда, очевидно, хочет мое тело – несмотря на то, что я могу позволить себе полностью отдаться этому.

– Миша, подожди, – говорю я натянутым голосом.

Он быстро отпрянул, его рука все еще сжимает мою грудь.

– В чем дело?

– Извини. Я просто не могу… Я не думаю, что уже готова.

Он нежно целует меня в лоб и приподнимается на локтях, его тело все еще нависает надо мной. Пальцами, он рисует линию от моего виска к челюсти, и мои веки закрываются.

– Позволишь мне попробовать еще одну вещь?

Я открываю глаза, ошеломленная от его прикосновения.

– Я не уверена, что могу пойти дальше сегодня вечером.

– Просто доверься мне, хорошо? – говорит он. – И если это будет слишком много, просто скажи, и я обещаю, что остановлюсь.

Я кусаю губу, зная, куда он клонит.

– Хорошо.

Не торопясь, глядя на меня, он перемещает рот и целует мою шею, посылая мурашки по коже. Губы двигаются вниз и задерживаются чуть выше груди. Мои глаза закрыты, когда его рот трогает сосок и язык скользит над ним. Он с силой всасывает его, и клянусь Богу, я не могу дышать. Мои ноги сжались вокруг него, и чем дольше он пожирает меня, тем ожесточеннее двигается его рот. С каждым движением его языка, мои бедра горят жарче.

Мне нужно… кое-что.

– Миша, я…

– Шшш… – шепчет он, и оставляет восторженные поцелуи на моей шее. – Я позабочусь об этом.

Его пальцы скользят вниз по моему животу и внутрь моих шорт, оставляя теплый путь на коже. Когда его губы снова находят мои, его палец скользит глубоко в меня. Слова песни исчезают, когда моя паника разрывается на тысячи блаженных кусочков.

Миша

Когда Элла выкрикивает мое имя с головой, откинутой назад, и ее взгляд расфокусирован, это отличается от всего, что я испытывал раньше. Она доверяла мне достаточно, чтобы позволить сделать это с ней, что не делал никто, и это снова заставляет меня чувствовать себя живым.

Правда, мой член так тверд, что это даже немного больно.

«Behind Blue Eyes» The Who застрял на повторе и заполняет этот момент. Это песня, которую я включаю, когда мне плохо, но не думаю, что теперь все будет по-прежнему – не после сегодняшнего вечера.

Я откидываю волосы с ее лба.

– Ты в порядке?

Ее зеленые глаза остекленели, когда она кивает головой вверх и вниз. Этот взгляд на ее лице вызывает улыбку на моих губах.

– Я лучше, чем просто в порядке. – Она наклоняется и целует меня.

Я приближаюсь к ней, усиливая поцелуй, потом отпускаю, нуждаясь в том, чтобы остыть.

– Ты должна остаться здесь сегодня.

Я ожидал ее протеста, но она кивает, натягивая обратно майку через голову.

– Хорошо, но воспользуюсь твоим телефоном, чтобы написать Лиле. Я не взяла с собой свой.

Я целую ее в лоб, потом в висок, вдыхая ее.

– Я собираюсь принять душ. Скоро вернусь.

Удерживая смех, она тянутся к моему телефону на тумбочке.

– Холодный?

Я хватаю какую-то одежду из комода и отступаю в дверной проем.

– Тебе лучше быть осторожной с этим, Элла Мэй. Или я могу передумать, и тебе придется мириться со мной весь остаток ночи.

Она плюхается обратно на кровать, отсылая сообщение.

– Может это то, на что я надеюсь.

Качая головой, я бросаю одежду на пол и прыгаю на кровать, ставя колени по обе стороны от нее. Она смеется, когда я игриво ловлю ее руки над головой. Я двигаю губы к ее ушку и мягко тяну за него. Я дышу на ее шею, позволяя своему дыханию заставить ее вздрогнуть, дразня ее и сводя наши тела с ума. Она стонет и ее ноги начинают двигаться ко мне.

Вздыхая, я отстраняюсь, пока еще больше не завелся.

– Хорошо, я должен принять душ, – я слезаю с кровати, наблюдая за ней, пока иду к двери.

Как только я снаружи, вся боль, которую я чувствовал из-за своего отца, снова накрывает меня, но все, что я могу делать, это лишь продолжать дышать.