Текст книги "Секрет Эллы и Миши (ЛП)"

Автор книги: Джессика Соренсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 6

Миша

Боль в её глазах почти убивает меня. Если бы это было возможно, я вернулся бы в прошлое и помешал ей спуститься по тому дереву в ту ужасную ночь. Возможно, тогда у меня все еще была бы моя лучшая подруга.

Решив сделать случайную остановку, чтобы попытаться вытянуть Эллу из ее собственной головы, я припарковал автомобиль на парковке перед небольшим кафе, расположенным в центре города между «Stop n’ Shop» и «Bubba’s Sports Barn». Заглушив двигатель, я терпеливо ожидаю, когда же она отругает меня.

Ее лицо краснеет, когда она понимает, где мы находимся.

– Миша, я сейчас, правда, не в настроении для этого. У меня есть, чем заняться так же, как и Лиле.

– Ну, давай же, ты не видела, как я играю уже целую вечность, – уговариваю я, используя свой самый лучший обольстительный голос. – Я всего лишь сыграю одну песню в начале или в конце, а затем мы уйдем.

– Звучит здорово, – говорит Лила с заднего сиденья, наконец, немного расслабившаяся, стоило нам удалиться от трейлера Грейди. – Я люблю слушать группы, вокалисты которых всегда такие сексуальные.

– Миша играет на гитаре и поет соло, – говорит Элла со вспышками собственничества в глазах. – Он не вокалист. Он – соло исполнитель.

– Мне все равно. – Лила треплет голову Эллы, и, мне кажется, что она подтрунивает над ней. – Группа или нет, парень, который может петь и играть, неимоверно горяч.

Я харизматично усмехаюсь и склоняюсь над консолью. – Давай, милашка. – Я обматываю прядь ее волос вокруг пальца. – Ты знаешь, что хочешь прийти и посмотреть на меня, такого горячего, сексуального и поющего на сцене. Ты знаешь, что тебе недоставало этого.

Ее глаза сужаются на мне, когда она перебарывает улыбку. – Ты знаешь, что этот голос не действует на меня. Я видела, как ты постоянно используешь его на куче своих девчонок.

– Я не использовал его на девчонках с тех самых пор, как ты ушла, – позволил я правде просочиться наружу. Я использовал его, чтобы появиться и исчезнуть, когда мне самому этого хотелось, но как только ситуация с нашей дружбой начала меняться, во мне образовалась пустота, которую я пытался заполнить, но безуспешно, ведь это могла сделать только она. – И я не хочу использовать его на любой …

Она прижимает свою руку к моему рту. – Я пойду с тобой, но только если ты перестанешь говорить о вещах, которые заставляют меня чувствовать себя не комфортно.

– Подожди. А как же моя машина? – Лила двигается вперед и поправляет свои волосы, используя зеркало заднего вида. – Уже поздно. Не закроется ли мастерская в ближайшее время?

Я отодвигаю руку Эллы от своих губ и переплетаю ее пальцы со своими. – Мы повернём время вспять. Я обещаю.

Элла колеблется, глядя на кофейню, словно она – мышь, собравшаяся идти в логово льва.

Я сжимаю ее руку. – Живей, давай, входи. Все с тобой будет в порядке.

Она смотрит на наши руки, а затем её глаза пристально глядят на меня, бросая мимолетный взгляд на мои губы прежде, чем она решается заглянуть мне в глаза. – С нами будет кто-нибудь еще?

– Келли и Майк, Рене и Итан, – говорю я. – Грэнтфорд больше не появляется здесь, хотя, фиг его знает…

Её пухлые губы извились в усмешке. – Потому что ты зарядил ему кулаком прямо в лицо.

– Он это заслужил. – Я улыбнулся в ответ и отпустил её руку, чтобы выйти из автомобиля. Такое чувство, будто я мог бы быть уже где-то с ней.

Она выходит, потягиваясь и растягивая спину, выставляя при этом грудь вперед. Это заставляет меня хотеть сорвать с неё рубашку, затащить на заднее сиденье машины и делать то, что я никогда не делал с теми, о ком заботился раньше.

– На что ты пялишься? – Она тянет майку, стараясь прикрыть живот.

Она действительно не осознает, насколько она красивая. Никогда не осознавала. Даже когда она была в своем прежнем панковско-готовском обличии, она привлекала внимание парней.

Я качаю головой, не в силах оторвать от неё глаз. – Ни на что. Просто задумался.

Она хлопает дверью, и мы идем через переполненную автостоянку. Я опускаю свою руку ей на поясницу, но она шевелиться и отходит за Лилу, позволяя той встать между нами.

Я нахмурился. Может быть, я не так хорош, как думал.

Элла

Если он и дальше продолжит смотреть на меня так, то моя сдержанность растает, превратившись в лужу горячей, насыщенной парами жидкости. У Миши самые пронзительные глаза во всем мире: цвета морской волны, всматривающиеся в тебя с невероятной интенсивностью. Он флиртует со мной так, как и раньше всегда делал в шутку, и мне хочется играть вместе с ним.

Но сейчас все иначе: более напористо и реально. Похоже, будто он бросает мне свое сердце в открытую, чего никогда не происходило раньше. По крайней мере, не со мной. Разве что в тот день, когда я исчезла.

Кофейня переполнена людьми, даже не смотря на то, что сейчас вечер субботы. Каждая кабинка, каждый столик заняты, и парень с магнитно-каричневыми волосами играет на клавишах на сцене, его голос немного фальшивит. Бармен усердно трудится за барной стойкой, которая занимает все пространство от двери до угла. Люди работают за своими ноутбуками.

– Где мы сядем? – Лила сканирует комнату. – Здесь же нет свободных мест.

Миша замечает Итана и Рене за угловым столиком и машет им. – Ситуация с местами решена, – говорит он, беря меня за руку и направляясь к ним.

Рене – невысокая темно-рыжая девушка, подводящая себе сильно глаза лайнером. Её глаза устремлены в зону, где рука Миши переплетена с моей. Я пытаюсь вытащить руку, но Миша еще сильнее сжимает её.

– Привет, Элла. – Она натянуто улыбается своими темно-красными губами. – Ну, что ты делала?

– Ничего особенного, – я не усложняю, ведь с Рене, чем проще, тем лучше.

– И вот мы встретились снова. – Итан улыбнулся Лиле своей обнажающей ямочки на щеках улыбкой и подвинул для неё стул. – Видимо, ты решила здесь остаться еще на некоторое время.

Лила посмотрела на него, пока садилась. – Спасибо. Отчасти, я вынуждена остаться, так как мою машину изуродовали вчера ночью.

Миша падает на последний оставшийся свободным стул за нашим столом и начинает тянуть меня вниз, чтобы я села к нему на колени. Мои глаза осматривают помещение в поисках свободного стула, но народу так много, что некоторые даже вынуждены стоять возле стены.

– Я не кусаюсь, Элла Мэй. – В глазах Миши читается вызов. – Если ты, конечно, не попросишь меня.

Все за столом уставились на меня. Не желая устраивать сцен, я села к нему на колени. Итан с недоумением взглянул на Мишу, который проигнорировал этот взгляд, крадя булочку из корзинки, стоящей посреди стола.

Он засунул её в рот. – Уже пришло время «Свободного микрофона»?

Темные брови Итана сошлись вместе. – Что? Неужели ты подумываешь о том, чтобы снова начать играть? Потому что все, что я могу подсказать тебе, так это чертово время.

– Что ты имеешь ввиду, говоря «снова»? – спрашиваю я, запихивая в рот булочку. – Почему он не играл?

Итан закатывает рукава своей рубашки, скрещивает руки на столе и смотрит на Мишу их секретным взглядом, взломать который мне никогда не удавалось. Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Мишу, но тут же сожалею об этом. Его глаза настолько интенсивны, что на секунду я оказываюсь выброшенной из своей стихии.

– Ты прекратил играть? – спрашиваю я его. – Почему ты это сделал? Это все еще твоя мечта?

Он пожимает плечами, обвивая свои руки вокруг моей талии. – Все уже не то, когда ты не сидишь здесь и не смотришь на меня.

– Были времена, когда я не смотрела, как ты играешь. – Я опустила свои руки ему на плечи. – Даже тогда, когда я жила здесь.

Он качает головой, и прядь светлых волос спадает на лоб. – Это не правда. Ты никогда не пропускала мои выступления.

Я снова обдумываю это и понимаю, что он прав. – Я не хочу, чтобы ты перестал жить своей жизнью только из-за того, что меня здесь больше нет.

– И я не хочу, чтобы ты была где угодно, кроме этого места. – Он сжимает мое бедро, и я инстинктивно подпрыгиваю, в то время как тепло, сопровождаемое легким покалыванием, спиралью скручивается между моих ног.

– Вы готовы сделать заказ? – прерывает нас официантка. Мы все говорим, что хотим заказать, и официантка записывает, хихикая. Особенно сильно это проявилось, когда она писала заказ Миши, и это несмотря на то, что я сижу у него на коленях.

Её зовут Кензи, и она мне всегда не нравилась. Пользуясь помощью Стейси Харрис, она издевалась над девушкой из школы, которая была в инвалидной хозяйке. Я небрежно облокачиваюсь на грудь Миши, словно делаю это случайно. Кажется, никто и не заметил этого, кроме официантки. И Миши. Его сердцебиение ускоряется, словно близость моего тела сводит его с ума.

Она хмурится и засовывает заказ в свой передник. – Я сейчас вернусь с вашими напитками.

Я ожидаю, что Миша начнет меня отчитывать за это, но он по-прежнему молчит, продолжая держать свои руки на вершине моих бедер. Я знаю, что это не правильно, и что он не принадлежит мне. Я ясно дала это понять в тот день, когда чуть не прыгнула с моста, но я ничего не могу с собой поделать. Еще с тех самых пор, как мы были детьми, я всегда чувствовала необходимость держать его подальше от девчонок, которые были недостаточно хороши для него.

Старые привычки отмирают с трудом.

Миша

Итан смотрит на меня так, словно я идиот. Скорее всего потому, что я улыбаюсь как идиот, но я ничего не могу с собой поделать. Элла воюет с официанткой. Она никогда раньше такого не делала даже до своего отъезда.

– Интересная группа, – Лила заорала, пытаясь перекричать играющую на сцене банджо-группу. – Вы играете в таком же стиле?

Итан, Рене и я рассмеялись. Даже Элла прикрывает рот рукой, с трудом пытаясь не засмеяться.

– Нет, милая, это не похоже на то, что я играю. – Я сделал глоток кофе. – Моя музыка более…

– Горячая и сексуальная, – говорит Элла, и я смотрю на неё. Она игнорирует мой взгляд и продолжает, – Думаю, их музыка больше напоминает The Spill Canvas[15]15
  The Spill Canvas(англ. The Spill Canvas) – альтернативная рок-группа из города Су-Фолс (Южная Дакота).


[Закрыть].

Лила стряхивает крошки со стола. – Ты всегда слушала эту группу, когда училась?

Элла кивает, и слегка неловко двигается. – И её тоже.

Тот факт, что она все еще слушает такую музыку, заставляет меня почувствовать себя немного лучше. По крайней меня, хоть в этом она не изменилась. Я продолжаю держать одну руку на её ноге, боясь, что, если я освобожу её полностью, она снова убежит. Я краду очередную булочку из корзинки и погружаю её в рот. Лила начинает болтать и Итаном, а Рене погружается в свой сотовый телефон.

Я смахнул волосы Эллы в сторону и прислонился губами к ее уху. – Так ты думаешь, я горячий и сексуальный, да?

Она сдерживает улыбку, делая вид, будто бы целиком погружена в песню банджо. – Нет, я сказала, что твоя музыка горячая и сексуальная.

– Это одно и тоже. – Я осмеливаюсь поцеловать её в плечо, наслаждаясь мягкостью её кожи, черт знает, как её желая, что одна мысль об этом вызывает у меня эрекцию.

Элла замечает это и начинает ерзать у меня на коленях, делая еще хуже. – Спокойнее парень, – шутит она, нервно смеясь, после чего сжимает губы и начинает вставать.

Я ловлю её за бедра и опускаю её задницу себе на колени. Мы так идеально подходим друг другу и это так сногсшибательно, что все те чувства, которые я испытывал к ней до её отъезда, снова вернулись ко мне.

– Миша, – протестует она с дрожью в голосе. – Не надо. Здесь люди…

Я заставил её замолчать, когда мои пальцы достигли края её юбки. Я не могу остановиться, ведь держал в себе это сексуальное напряжение, кажется, целую вечность. У меня начали появляться подобные чувства к ней, когда мне было около шестнадцати. Я старался игнорировать как можно дольше, так как знал, что она сойдет с ума, когда узнает. Было лишь несколько поцелуев, которые мне удалось получить украдкой, но в ту ночь на мосту все изменилось. Она сошла с ума, как я и предполагал.

Как только она уехала, я сначала спать с кем попало, пытаясь избавится от голода, живущего внутри меня, но вскоре понял, что все было бесполезно. Элла забрала часть меня, которую не возможно было заполучить назад, не вернув Эллу.

Поэтому я взялся за край её юбки, и её пальцы погрузились в мои бедра. Интересно, как далеко мне следует зайти, учитывая, что мы сидим в переполненном людьми помещении. Я почти отступаю, но одна её нога отклоняется в сторону, что я расцениваю как открытое приглашение.

– Итак, настало время «Свободного микрофона», – произнесла в микрофон официантка, которая совсем недавно раздевала меня глазами. – Если вы еще не зарегистрировались, то можете сделать это у Фила вон там. – Она указывает на владельца – мужчину средних лет, сидящего в углу рядом с динамиками.

– Я думаю, это сигнал для себя. – Элла быстро встает, думая, что ей удалось сорваться с крючка.

Прежде чем пойти зарегистрироваться, я провожу пальцами по её пояснице и шепчу на ухо, – Не думай, что все закончилось, потому что это еще не конец.

Она вздрагивает, и я ухожу прочь от стола с довольной улыбкой на лице.

– Итак, сукины дети, – произносит Фил из-за стола. Он бывший участник одной из популярных в 80е групп, и все еще выглядит так, словно принадлежит тому десятилетию со всеми этими пятиконечными звездами и неоновой одеждой. – Посмотрите, кого собака принесла.

– Скучал по мне, да? – я вписал свое имя на листе регистрации.

– Ты издеваешься надо мной? – спрашивает он. – Все, что мы слышали за последние несколько месяцев – банджо-музыка и пара хиппи, играющих на бонго. Клянусь, мне казалось, что я снова и снова оказывался в Вудстоке[16]16
  Вудстокская ярмарка музыки и искусств(англ. Woodstock Music & Art Fair, в разговорной речи Вудсток) – один из знаменитейших рок-фестивалей. Проходил 15–18 августа 1969 года на одной из ферм городка в сельской местности Бетел, штат Нью-Йорк, США. Число посетителей – около 500 тысяч, из них 1500 журналистов. Стал символом конца «эры хиппи».


[Закрыть].

Я смеюсь, роняя ручку на пол. – Ну, приятно осознавать, что по мне скучали.

Фил возится с усилителями. – Больше, чем просто скучали. Пожалуйста, скажи мне, что ты снова решил начать играть здесь. Я отчаянно нуждаюсь в чем-то подобном. Это место в упадке.

Я вежливо улыбаюсь, пятясь к столу. – Нет, вероятнее всего нет. Не думаю, что готов торчать здесь очень долго. Я знаю места, куда мне нужно отправиться, чтобы люди меня заметили.

Возвращаясь к столику, я пересекся с Наоми. Она – дочь Фила. Высокая, с длинными темными волосами, и она просто восхитительно поет. Я играл с ней прежде, чем она отправилась в турне с группой. Мы были довольно близки, но я не разговаривал с ней с тех пор, как она уехала.

– О, Боже мой, я так рада встретиться с тобой, – сказала она. Немного красной помады отпечаталось у неё на зубах.

– И это все? – поддразнил я, пятясь назад.

Она засмеялась и похлопала меня по плечу. – Вижу, ты все еще полон дерзким отношением к окружающим.

Я перевожу тему. – Так, значит, ты вернулась в город?

– Да, но всего лишь на пару недель. Можем ли мы поболтать после того, как ты выступишь? Есть кое-что, что мне очень нужно сказать тебе. Кое-что весомое, по правде говоря.

– Как ты узнала, что я буду выступать?

Она указала пальцем на стол. – Я просто видела, как ты вписал себя.

– Хорошо, я найду тебя позже. – Я машу на прощанье, задаваясь вопросом, что она может от меня хотеть.

Элла

Проклятый Миша. Он убивает меня своими прикосновениями и тоскующими взглядами, а теперь он еще собирается и петь. У меня всегда была слабость к его голосу. Мы любили сидеть на его кровати, и пока он что-то бренчал на гитаре, я делала наброски. Такими были идеальные моменты моей жизни.

– Элла, что с тобой? – обвиняющее спрашивает Лила. – Ты выглядишь слегка покрасневшей.

Я потягиваю свое латте, поворачивая держатель салфеток, стоящий посреди стола таким образом, чтоб можно было увидеть свое отражение на поверхности нержавеющей стали. – Здесь просто немного жарко. Вот и все.

– Да, конечно, жарковато. – Лила не перестает смотреть на меня, и у меня складывается впечатление, будто она пытается забраться в мою голову.

Шаги Миши раздаются на сцене, расположенной недалеко от нашего столика, и мое сердце начинает петь непроизносимыми словами.

Садясь на стул и кладя на колени гитару, он прижимается губами к микрофону, прикусывая кольцо в нижней губе. – Песня называется «То, что никто никогда не видит».

Он наигрывает аккорды, и его глаза встречаются с моими,

Я вижу это в твоих прекрасных глазах, как пятна на солнце.

То, что хочешь скрыть и никому не показать.

Ослеплен твоим светом.

Больно смотреть, почти больно дышать.

Не могу видеть то, что другим не дано

В тени твоего света.

Прошу, впусти, прошу, не отвергай.

Не буду шептать и не сдамся

И даже если умру, хочу в сердце с тобою остаться.

Окутан тьмой и больше не наивен.

Разбит на части, погружен в печаль.

Теряю свет твой.

Стремясь так страстно к миру, непризнанная ими

Душа сияет лишь в тебе, ненужная отныне

Она ослеплена твоею тьмой.

Прошу, впусти, прошу, не отвергай.

Не буду шептать и не сдамся

И даже если умру, хочу в сердце с тобою остаться[17]17
  Прим.:перевод песни выполнен Натальей Цветаевой.


[Закрыть].

Одной длинной нотой он заканчивает песню. Толпа аплодирует, а мои глаза уносятся прочь от его пристального взгляда к двери. Мне так рьяно хочется убежать, словно это помещение охвачено огнем.

– Срань Господня, – выдохнула Лила, обмакивая себя. – Ты была права. Это было ГОРЯЧО.

– Я могу играть на ударных, – Итан постукивает по столу, издавая барабанящие звуки. – И я очень хорош в этом.

– Не позволяй ему себя одурачить. – Рене отпивает глоток своего кофе, и ухмылка начинает виться на её губах. – Он играет на ударных в рок-группе, вот и все.

Итан бросает на Рене неодобрительный взгляд. – Ты не могла бы помолчать? Это уже не смешно.

Лила смотрит на меня, ожидая объяснений.

– Они всегда такие, – поясняю я, тяжело вздыхая. – Вечно дерутся как кошка с собакой.

Лила кладет локти на стол и подпирает руками подбородок. – Элл, а разве твой брат не играет на ударных?

– Да, Дин играл, – говорю я. – Немного.

– Сейчас Дин такой горячий, – замечает Рене, стремясь забраться ко мне под кожу.

Миша забирает гитару и подготавливает сцену для следующей исполнительницы – девушки с розовыми дредами, которая выглядит так, словно затаила обиду на весь мир. Высокая девушка с длинными ногами ждет Мишу у края сцены. Её волнистые черные волосы стекают вниз по её спине, её серые глаза восхитительны, а улыбка сияет очень ярко. Зовут её Наоми, и она дочь владельца кафе. Миша играл с ней несколько раз.

Она что-то говорит Мише, и он смеется. Вспышка зависти полыхает во мне, но я быстро её подавляю. Она уводит его от сцены, а в это время рука Миши гуляет по её спине. Он бросает на меня последний взгляд, прежде чем пропадает с ней за сценой. Я не могу прочитать его, и это пугает меня даже больше, чем когда мне это удается.

Лила пьет свое латте и бросает на меня взгляд поверх края чашки. – Меня не волнует, что ты говоришь. Этот парень любит тебя.

Я молчу и разрываю салфетку, пока её очертания не принимают форму сердца. – Он, возможно, и любит, но это не та любовь, о которой ты говоришь.

– Итак, Элла, – прерывает нас Итан, и, могу поклясться, он сделал это нарочно. Если это и правда так, то я ему благодарна. – Как тебе городская жизнь?

– Потрясающе. – Я рву салфетку и бросаю её в пустую корзинку.

– Звучит не очень убедительно. – Итан кладет руку на спинку Лилиного стула, и закидывает ногу на ногу. – Тебе там не нравится?

Я заставляю себя взбодриться и усесться прямо. – На самом деле, там очень мило. Там есть масса всего, что можно делать, да и университет отличный.

– Ты ведешь себя странно. – Итан смотрит на меня, потирая подбородок. – Что-то заставляет тебя быть на взводе.

– Я в абсолютном порядке, – отрицая, говорю я. – Несмотря на то, что сегодня мне задают чрезмерное количество вопросов.

Лила смотрит на меня, облизывая пену с губ. – Он прав. Ты выглядишь унылой. – Она трогает мой лоб. – Ты случаем не заболела?

Миша возвращается к столу. Народу в кофе немного поубавилось. Он хватает свободный стул, поворачивает спинкой вперед, а затем садится.

– Итак, чем мы планирует заниматься всю ночь? – спрашивает Итан, пока Миша проверяет сообщения на своем сотовом телефоне.

– Я должен взять машину этой милой леди и доставить её к тебе, чтобы ты на неё посмотрел. – Миша кивает головой, указывая на Лилу.

Итан выглядит польщенным. – Для меня большая честь быть тем, кто займется этой машиной.

Миша убирает телефон в карман. – Нам нужно добраться до дома Эллы и забрать машину, а затем уже добраться до твоей мастерской через полчаса-час.

– Идеально, – Итан машет рукой официантке, чтобы она принесла нам счет.

– Что ты думаешь? – спрашивает меня Миша. – Звучит как план?

Я пожимаю плечами, отвлеченная мыслями о том, куда он ходил с той девушкой. – Да, конечно.

Все берут свое кофе на вынос, и мы направляемся к выходу. Я оставляю свое кофе на столе с чем-то еще, но я не уверена с чем именно.

Возможно, с частичкой моей новой личности.

* * *

Миша и я не разговариваем на протяжении всей дороги домой. Это бесит немного Лилу, и я беспокоюсь о том, что, чем больше времени она проведет здесь, то тем меньше времени ей захочется потом проводить со мной на территории кампуса. Когда мы сворачиваем на дорогу, ведущую к моему дому, я замечаю очередную из причин, по которой не хотела возвращаться домой, стоящую возле гаража.

– Чей это автомобиль? – Лила вытягивается вперед на своем сиденье. – Он великолепен.

– Почему он здесь? – гримасничаю я, хмуро глядя на блестящий красный «Порше» с регистрационными номерами штата Огайо.

– Будь милой, – предупреждаем Миша голосом, полным сарказма. – Он твой брат.

– Да, но от этого он не перестает быть придурком, – бормочу я. – И он поклялся, когда уходил, что никогда больше сюда не вернется.

– Это машина твоего брата? – спрашивает Лила. – Господи, чем он занимается по жизни?

Я зажимаю кончиками пальцев нос с обеих сторон. – Фиг его знает…

– Хорошо, а как тогда он смог позволить себе такую машину? – заинтересованно спрашивает Лила.

– Это не его машина, – говорю я. – Она принадлежала моей матери.

Миша и я обменялись косыми взглядами, вспоминая тот день, когда автомобиль таинственным образом появился в гараже. Она никогда не рассказывала, как он у неё появился, и мы с Дином некоторое время после его появления ожидали приезда полиции, которая бы конфисковала его и арестовала маму за кражу. Этого не произошло, и с течением времени все это превратилось в игру нашей матери. Не только с машиной, но и с жизнью. Мы никогда не знали, что она нам говорит в определенный момент: правду или ложь.

После её смерти, Дин забрал машину себе. Он действовал так, словно у него было на это право, хотя, возможно, так оно и было. Он был не единственным, кто покинул дом той ночью, оставив нашу мать в покое.

– А вот этот великолепный автомобиль твой, – напоминаю я Лиле, обращая её внимание на другую машину. – Тебе следует получить её починенную прежде, чем Итан скроется из мастерской.

Лила откидывается обратно на сиденье. – Я бы очень хотела познакомиться с твоим братом прежде, чем уеду.

– Уверена, он все еще будет здесь, когда ты вернешься. – Вообще, я очень надеюсь, что он уже уедет.

– Давай, Лила, мы сделаем это быстро. – Миша открывает дверцу. – Мы можем отвезти ему машину и вернуться. Это не слишком далеко.

Когда я вылезаю, он встречается со мной взглядом над крышей машины. – Ты поедешь с нами?

– Думаю, что лучше останусь здесь. – Мои глаза устремились к задней двери. – Кто знает, почему он здесь, и что на это скажет отец? Не думаю, что отец будет связываться с его дерьмом.

Кладя руки на крышу, он наклоняется. – Но сможешь ли ты связаться с его дерьмом?

– Я буду в порядке, – уверяю я его. – Просто сделайте её машину. Она должна забрать её, прежде чем это место её затянет.

– Этот город – не плохой. – Миша закрывает дверцу. – И ты раньше, кстати, думала также.

– Я также верила в то, что моя мама поправится, – сказала я. – И посмотри, к какому разочарованию это привело.

Лила смотрит из машины на меня ошеломленными глазами. – Элла, я не знала, что твоя мама была больна.

Выражение лица Миши сохраняется. – Давай, Лила. Элла права, если Итану станет скучно, он слиняет.

Они направляются к автомобилю Лилы, а я поднимаюсь вверх по подъездной дорожке, жалея о том, что не могу вернуться в объятья Миши и залатать огромную дыру в своей груди.

Миша

Я беспокоюсь за Эллу на протяжении всего пути в мастерскую. Дин никогда не был хорошим братом, и на похоронах он обвинил Эллу в смерти матери. В основном, именно он разорвал её в клочья. Возможно, так он скорбел, но это было хреново по отношению к сестре.

– Так что же произошло между Эллой и её братом? – спрашивает Лила, положив руки на консоль.

– Думаю, тебе лучше поговорить об этом с ней. – Я поворачиваю на стоянку мастерской. – Это не моя история.

Лила отстегивает свой ремень безопасности. – Но Элла никогда ничего не рассказывает мне о своей жизни. Она всегда умалчивала об этом, и я думала, что такова её сущность, но все здесь говорят о ней, и я сомневаюсь в том, что она такая.

– Раньше она была довольно разговорчивая. – Я потянулся к ручке, но засомневался, нуждаясь в том, чтобы вырвать это из своей груди. – Элла, которую я знал, не была такой чопорной и правильной девушкой, с которой ты знакома. В её груди всегда полыхал огонь, и она никогда не смирилась бы ни с чьим дерьмом. Из-за этого она постоянно попадала в неприятности. Элла также относилась к такому виду людей, которые готовы принять удар на себя, даже если это была не их вина.

– Думаю, я видела эту её сторону, когда мы были в ванной, когда только переехали в город, – размышляла в слух Лила. – Ко мне начал приставать парень, и Элла его чуть не убила.

Я пытаюсь сдержать улыбку. – Она? Неужели она это сделала?

– Такой она была, когда ты её знал? Она была полной задницей? – усмехается Лила, и я понимаю, что она не так уж плоха, как я сначала о ней подумал.

– Да, она всегда была задницей. – Я открываю дверь, и мои ботинки соприкасаются с гравием, когда я вылезаю.

Несколько машин было припарковано перед металлическим ангаром и обе гаражные двери были открыты. Грузовик был припаркован внутри, и хозяин мастерской – отец Итана – работал под капотом.

– Чем ты занимаешься? – спрашивает Лила, когда мы двигаемся к входу.

– Немного этим, – шучу я, – немного тем.

– Значит, это секрет. – Она поднимает на меня взгляд.

Я раскачиваю цепочку, висящую на джинсах. – На данный момент, да.

– Ясненько. – Она не давит, отчего начинает мне нравиться еще больше.

Итан ждет нас в холле, сидя в кресле и закинув обутые ноги на невысокий столик, откинув голову назад. – О, черт, время. Я уже было собирался уходить.

Лила начинает смеяться, доставая телефон из своей сумочки. – Вы ребята, похоже, не врали.

Итан опускает ноги на пол и встает. – Чего смешного?

– Ничего. – Не обращая на него внимания, я опираюсь руками на прилавок. – Просто мы с Эллой сказали ей, что если мы не поторопимся, то ты заскучаешь и слиняешь.

– Так значит, вы говорили обо мне за моей спиной. – Он обходит прилавок, приближаясь к Лиле. – Ключи у тебя или ты оставила их внутри? – Я бросаю ему ключи, и он успешно их ловит. – Где Элла?

– Объявился её брат, – объясняю я. – Она была вынуждена вернуться домой.

Брови Итана устремились вверх. – И ты оставил её там наедине с ним?

– Только чтобы пригнать машину сюда, – отвечаю я. – Мы с Лилой планируем вернуться назад.

Лила взглянула сначала на Итана, затем на меня. – С братом Эллы что-то не так?

– С ней все будет в порядке. – Я прислонился к стеклянной двери, сложа руки на груди и проверив свои часы. – Но нам следует вернуться.

– Я думаю, что мне лучше остаться здесь, – говорит Лила, хмуро смотря на свой телефон.

– Ты уверена? – спрашиваю я. – Итан позаботится о ней.

Она выглядит расстроенной, швыряя телефон в свою сумочку. – Да, мне просто нужно убедиться, что все идет по плану.

– Хорошо, но ты сможешь найти дорогу обратно до дома? – Я держу дверь открытой.

– Я позабочусь о том, чтоб она добралась до места назначения, – пожимает плечами Итан.

Лила поправляет сумочку на плече и слегка ему улыбается. – Спасибо.

– Отлично, раз с вами обоими все решено, то думаю, мы увидимся позже.

Я пересекаю парковку в сторону улицы. Уже довольно поздно, и шанс, что автомобиль Лилы будет готов к концу дня, чертовски мал. Я достаю телефон и набираю сообщение Элле.

Я: Просто хочу убедиться. Ты в порядке?

Я иду по тротуару мимо огороженных домов и высохших газонов. На углу группа детей, выглядящих слишком молодо для тех, кто учится в старшей школе, обменивает денег на наркоту. Эта часть города довольно паршивая, но сейчас дела обстоят лучше, нежели, когда мы с Эллой были детьми.

Элла всегда была любопытная. Много раз нас преследовали за то, что мы суем носы не в свое дело, и частенько я получал по заднице за то, что защищал Эллу.

Но я сделал бы это снова с большим удовольствием, потому что всегда это сводится к тому, что я и она выступаем вдвоем против целого мира. Так было всегда.

Мой телефон завибрировал в кармане, и я проверил сообщение, удивившись, увидя имя Эллы на экране.

Элла: Нет, не думаю, что я в порядке.

Не тратя ни секунды на раздумывания, я бегу настолько быстро, насколько могу, к ней домой.