Текст книги "Секрет Эллы и Миши (ЛП)"

Автор книги: Джессика Соренсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 4

Миша

– Эта девчонка уже заставила тебя всего пылать и беспокоиться, – Итан потянулся за содовой. – Посмотри на себя. Напился после восьми месяцев трезвости, и я не верю, что это совпадение, ведь то же самое случилось в ту ночь, когда она появилась.

Я закинул в себя еще один шот[11]11
  Шот(англ. shot, точнее – шот гласс, shot glass) – аналог нашей стопки, которая, однако, имеет ёмкость 45 мл (у стопки емкость 100 мл), для употребления одной унции (~ 30 мл) напитка, а также коктейлей «кордиалз» и «шуттерс», выпивающихся «залпом», одним глотком (Б-52, Устрица, Героин, Баскетбол и тп.)


[Закрыть] и вытер рот тыльной стороной ладони. – Со мной все в порядке, парень. Я не могу винить в том, что делаю, никого, кроме самого себя. Элла в этом не виновата.

Итан рассмеялся, закидывая голову назад и ударившись об угол шкафа. – Кого, черт возьми, ты пытаешься убедить? Ты знаешь, точно так же как любой человек в этой комнате, что вы оба являетесь друг для друга проблемой, которая никогда не будет разрешена, пока вы не трахнитесь и не покончите со всем этим.

Я ударяю его по руке сильнее, чем планировал. – Смотри, ты сегодня весь вечер ходишь по тонкому льду.

Он поднимает руки, сдаваясь. – Прости, я забыл, как ты заводишься, когда ты в таком состоянии.

Я хватаю его за рубашку и рывком притягиваю к себе. – Каком «таком»?

Снова он поднимает руки. – Миша, чувак, успокойся и пойди выпей кофе или чего-нибудь еще. Ты не в своем уме.

Я отпускаю его и запускаю пальцы в волосы, расстроенный тем, что не осознаю чего-то.

– Кофе – это бред… Мне нужно что-то еще, – мои глаза скользят к окну задней двери, и вдруг я понимаю, что мне нужно. Я похлопываю Итана по плечу. – Выгони всех до того, как придет моя мама, ладно?

– Хорошо, чувак сделает, – вдохновлено говорит он, – но куда ты сваливаешь?

– На прогулку, – я расталкиваю людей со своего пути и, спотыкаясь, выхожу через заднюю дверь. Восстанавливая равновесие, направляюсь через газон и перелезаю через забор. «Firebird»[12]12
  Понтиак Firebird (англ. Pontiac Firebird) – автомобиль, выпускавшийся концерном General Motors с 1967 по 2002 года.


[Закрыть] отца Эллы припаркован на подъездной дорожке, значит, он, должно быть, вернулся из бара. Хотя, не имеет значения. Он не заметит, да его и не волнует, если я проникну внутрь. Я делаю это с тех пор, как мы были детьми.

Хотя, с возрастом мои намерения становились немного грязнее.

Я пялюсь на ее окно, пока не подхожу к дереву. После пьяной борьбы я забираюсь наверх и медленно, но верно двигаюсь по ветке к окну. Сложив руки биноклем, заглядываю внутрь. Люстра не горит, но лунный свет бросает след на ее кровать. Она крепко спит. Я осторожно открываю окно, и вспарываю палец о ржавый гвоздь.

– Твою ж мать… – я сосу свой палец, привкус крови и водки горчит на языке, когда я головой ныряю в окно и с мягким стуком падаю на пол.

Ее подруга с выпученными глазами вскакивает на пол с кровати. – О, Боже.

Я прикладываю палец к губам, как только оказываюсь на ногах. – Шшш…

Она по-прежнему выглядит обеспокоенной, поэтому я ослепляю ее своей самой очаровательной улыбкой.

Чем, кажется, завоевываю ее, и она оседает обратно на свою кровать. Так аккуратно, как только могу, я перешагиваю ее кровать и заползаю к Элле. Она всегда крепко спала, вот и сейчас не шевелится. Я прижимаюсь грудью к ее спине, обвивая рукой за талию, и чувствую ритм ее дыхания. Бог мой, я так сильно мечтал об этом. Это нездорово. Зарываюсь лицом к ее шее, вдыхая аромат ее волос: ваниль вперемешку с чем-то, что принадлежит только ей.

Закрываю глаза и, впервые за последние восемь месяцев, погружаюсь в мирный сон.

Элла

Половину ночи я сплю ужасно, ворочаясь, как принцесса на горошине. Только я далеко не принцесса, а горошина – это мои угрызения совести. Не знаю, почему чувствую себя виноватой из-за сдувающегося Миши. Мне было весело последние восемь месяцев. Хотя, он не жил по соседству со своими печальными щенячьими глазами и очаровывающей сексуальностью.

Мой беспокойный сон стал еще хуже, когда отец завалился домой посреди ночи, натыкаясь на чашки и бутылки, в жопу пьяный. Позже я слышу его рыдания в ванной, где умерла моя мама. Слышать это по-прежнему больно, потому что его слезы – моя вина.

Когда я засыпаю, это заканчивается тем, что я оказываюсь в лучшем за свою жизнь ночном отдыхе. Когда же я просыпаюсь далеко за полдень, чувствую себя свежей и спокойной. Пока не понимаю, почему.

Миша в моей кровати, держит меня в своих длинных, худых руках. Его тело изогнуто вдоль моего, поэтому каждая частица его тела касается меня. Я узнаю его по запаху одеколона, смешанного с мятой и еще чем-то, что принадлежит только Мише. Делаю вид, что сплю, охваченная чудным сном, отказываясь просыпаться пока он не уйдет.

– Я знаю, что ты проснулась, – шепчет он мне на ухо. Его голос хриплый, а дыхание несвежее из-за выпивки. – Так что открой глаза и перестать избегать меня.

– Ты в курсе, что входить в чужой дом без приглашения – незаконно, – говорю я с закрытыми глазами. – И прокрадываться в чью-то кровать – смахивает на извращение.

– Я не входил, я ввалился, – говорит он, развеселившись. Я щипаю его упругую грудь и он смеется. – Вот это моя дерзкая девочка, – он прикасается мягкими губами к моему лбу. – Я скучал по тебе, Элла.

Открывая глаза, я извиваюсь в его объятиях. – Пожалуйста, не начинай. Слишком рано.

Его глаза насторожены, а волосы взъерошены. Он робко усмехается, издавая звук, который проникает в самую глубь моей души. – Притворись, что это все, чего ты хочешь, милая девчонка. Мы оба знаем, что в глубине души ты втайне рада быть прижатой моим телом, – он привлекает меня к своей груди, одновременно обвивая своими ногами мои.

Мои веки трепещут от его тепла. Боже, я так сильно скучала по этому. Слишком сильно, также, видимо, как и мое тело.

– Так куда ты сбежала? – спрашивает он, разрушая мой момент блаженства. – В институт, в Вегасе? Блин, это так удивляет меня, ведь ты никогда не любила учебу.

Мой мозг вернулся к реальности. – Мне не хочется обсуждать это прямо сейчас. Я просто хочу расслабиться летом, а затем отправлюсь обратно в кампус.

Он моргает, и его ресницы касаются моего лба. Его прикосновение отдается теплым покалываем в моих бедрах, и я сжимаю губы, чтобы не застонать.

Он хмурит брови. – Такое чувство, что тебя похитила банда монахинь или что-то в этом роде.

– Возможно, – покорно говорю я. – Если бы это было так, то это никому не повредило бы.

Он обдумывает, и хитрая ухмылка искривляет его губы. – Это не правда. Монахини не занимаются сексом, а я все еще не исполнил мечту всей своей жизни – заняться с тобой сексом.

Я открываю рот, мой язык в ступоре и заряжен таким же извращенным ответом, но я прикусываю его, вспоминая, что больше не такая девушка. – Мне нужно разбудить Лилу. У нее впереди долгая дорога.

Одним стремительным броском я оказалась прижата его телом, а руки – в ловушке над головой. Его глаза, цвета морской волны, изучали мои, и было похоже, что я смотрю в бесконечный океан. Он посасывает свое кольце в губе, погруженный в мысли. – Ты расскажешь мне, милая девчонка, – заявляет он, опуская голову так, что его губы оказываются рядом с моей щекой. – Ты всегда все мне рассказывала.

– Миша, пожалуйста… – я презираю, что говорю, затаив дыхания. – Ты знаешь, почему я ушла. Ты был здесь той ночью… ты видел меня… я не могу сделать этого снова, – тревога сдавила горло, и мышцы напряглись под тяжестью его тела. – Пожалуйста, дай встать. Я не могу дышать.

Он приподнялся на руки. – Ты могла бы поговорить со мной, вместо того, чтобы бежать. И ты знаешь это.

Я потрясла головой. – Нет, не могла. Не в тот момент. Тогда все было иначе. Ты отчасти стал причиной моего побега.

– Потому что ты поцеловала меня? – спрашивает он, понижая голос до хриплого шепота. – Или, потому что я нашел тебя там…. той ночью.

Я сглатываю гигантский комок в горле. Поцелуй был частью этого. Это был поцелуй, который выбил землю у меня из под ног; поцелуй, который лишил дыхания, остановил сердце, и чертовски напугал меня, потому что возникли чувства, которых я никогда раньше не испытывала, те, что застали меня врасплох.

– Я не хочу говорить об этом. А теперь слезь с меня, – я протискиваю руки между нами и давлю ему на грудь.

Он вздыхает и скатывается с меня. – Хорошо, не говори, но это не значит, что ты можешь снова сбежать от меня. Я буду преследовать тебя на этот раз, – угрожает он и, подмигивая, встает с кровати. – Одевайся, я встречу тебя на подъездной дорожке. Ты должна навестить Грейди сегодня.

– Нет, спасибо, – отказываюсь я и натягиваю одеяло на голову. – И я говорила тебе прошлой ночью, что у меня есть дела на сегодня. Кроме того, разве ты не страдаешь от похмелья после прошлой ночи? Ты был просто в хлам.

– Не делай этого, – говорит он, раздраженный. – Не притворяйся, будто ты по-прежнему способна проникать вглубь меня. Тебя не было в течение восьми месяцев, и многое изменилось.

Я потеряла дар речи. – Миша, я….

– Давай, выбирайся из постели. Ты навестишь Грейди, хочется тебе этого или нет. – Он сдергивает с меня одеяло и бросает его на пол, и теперь я лежу перед ним в своих клетчатых шортиках и обтягивающем топе, под котором нет лифчика. Он окинул меня долгим взглядом, с темной, похотливой вспышкой в глазах, и мурашки побежали по всей моей коже.

Я прикрыла себя руками. – Не собираюсь к Грейди. Я только вернулась домой, и у меня здесь есть свои дела.

– У него рак, Элла. – Он отступил к двери, засовывая руки в карманы потертых джинсов. – Так что подними свою своевольную, страдающую от раздвоения личности задницу из постели и навести его, пока еще можешь.

Мои руки опускаются по бокам от меня, как только я сажусь. – Почему никто не рассказал мне?

– Если бы ты хоть кому-нибудь сообщила, где ты была, то мы бы тебе рассказали, – произнес он. – Хотя, я уверен, твой отец знал, где ты была, просто он никогда никому не скажет.

Я этого и не отрицаю.

– Более того, я сообщил тебе это в голосовой почте, которую оставил вчера, – сказал он, глядя на мой телефон, лежащий на столе. – Но полагаю, что ты даже не прослушала её?

Я покачала головой. – Нет, я была слишком удивлена тем, что увидела твой номер на экране.

Он кусает кольцо в губе. Миша всегда так делает, когда нервничает. – Да, тебе, наверное, следует просто удалить его. Думаю, ты еще не готова для этого.

Мой взгляд устремляется к телефону. Что, черт возьми, происходит? Я поднимаюсь с постели, выгибаю спину и потягиваюсь, как кошка. – Насколько плох Грейди?

Он сглатывает с трудом. – Он умирает, так что ты должна одеться и позволить мне отвезти тебя повидаться с ним.

Я начинаю возражать, но переосмысливаю свою первоначальную тупость. Грейди часть моего прошлого, от которого мне никогда не удастся сбежать. В какой-то момент, он был как отец для нас с Мишей. Я даже однажды звонила ему из Вегаса, хотя не сказала, где нахожусь.

Я киваю. – Дай мне одеться, я буду снаружи через секунду.

– Увидимся внизу, – подмигивает он и исчезает в коридор, оставляя дверь за собой широко открытой.

Лила быстро вскакивает с постели, прижимая простынь. – О, черт. Что это было? Я имею в виду, он влез сюда через окно посреди ночи, и просто забрался к тебе в постель.

– Именно это он и сделал, – я открываю окно, впуская легкий ветерок. Пряди волос развеваются вокруг моего лица. – О, нет.

Лила вытягивает руки над головой. – Что случилось?

Я неохотно смотрю на нее. – Думаю, кто-то, видимо, спутал твою машину с холстом.

Она выпрыгивает из кровати, отталкивает меня с пути локтем, чтобы посмотреть на ущерб, нанесенный ее красивому, практически новому «Мерседесу». – Моя бедная крошка!

Я вытаскиваю юбку и розовый топ из сумки. – Одевайся, и пойдем проверять повреждения.

Она дуется. Похоже, будто она может сейчас заплакать. – Я не могу так ехать домой. Родители убьют меня.

– Я знаю много людей, которые могут привести ее в порядок для тебя, – говорю я, открывая дверь. – Или знала, но уверена, все осталось по-прежнему.

Она кивает, и я иду умываться в ванную на первом этаже, игнорируя ванную на втором. Включаю душ так, что зеркало запотевает и скрывает мое отражение. Расчесываю волосы, пока они, наконец, не развеваются абсолютно естественно. Затем наношу легкий оттенок блеска для губ и выхожу из ванной, но сталкиваюсь с отцом на лестнице.

– Когда ты приехала? – его дыхание пахнет джином, и глаза красные. Его щеки впали за последние восемь месяцев, а кожа сморщилась, словно из-за язв. На исходе сорока лет, он выглядит примерно на шестьдесят.

– Прошлой ночью, – говорю я ему, беря его за руку и помогая подняться. – Я была в кровати еще до того, как ты вернулся.

Он похлопывает меня по спине. – Хорошо, я рад, что ты дома.

– Я рада быть дома, – лгу я, улыбаясь, когда мы достигаем самого верха ступеней.

Отец убирает свою руку из моей и трет шею. – Тебе что-нибудь нужно? Например, помощь, чтобы перетащить твои коробки.

– Думаю, я справлюсь сама, но все равно спасибо, – отказываюсь я, выставляя руку, когда он шатается в сторону лестницы.

Он кивает и его взгляд плавно движется к ванной, дальше по коридору. Отец, возможно, думает о том, как сильно я похожа на нее. Ему больно смотреть на это, по крайней мере, он сказал так в тот вечер, когда я отправилась на мост.

– Думаю, мы поболтаем с тобой позже. Может, сможем пообедать или что-то в этом роде, – не давая мне времени на ответ, он зигзагом прошел по коридору в свою комнату и захлопнул за собой дверь.

Мой отец начал пить, когда мне было около шести, спустя несколько месяцев после того, как моей матери поставили диагноз биполярное расстройство. На тот момент, его привычка выпивать не была такой плохой. Он, бывало, проводил несколько ночей в баре и иногда на выходных, но после смерти матери, водка и пиво прочно вошли в наши жизни.

Когда я возвращаюсь в комнату, Лила одета в желтый сарафан, со светлыми кудряшками и чрезмерно большими солнцезащитными очками, скрывающими глаза.

– Я чувствую себя дерьмово, – заявляет она, положив руки на бедра.

– Это место производит такой эффект на многих людей, – я хватаю свой телефон, отмечая мигающую лампочку голосовой почты, когда надеваю вьетнамки.

Мы выходим на улицу, оставляя позади задымлённый воздух, и шагаем в ярком солнечном свете в окружении декораций из изношенных домов и квартир. Окрестность полна оборотов мотоциклетных двигателей, и вдалеке слышатся отзвуки ссор влюбленных, и Миши нигде не видно.

Давным-давно, я чувствовала себя как дома, когда считала нормальным уличные гонки и беспризорное существование, но теперь ощущала себя потерянной.

Лила начинает грызть ногти, когда в ужасном изумлении смотрит на машину.

– Вблизи это выглядит еще хуже.

Я обхожу ее машину со сложенными руками, оценивая ущерб. Похоже на корзину с фруктами, только вместо фруктов, она переполнена намеками и красочными словами. Я на грани смеха. – Они находят тебя хорошенькой.

Она качает головой. – Это не смешно. Ты знаешь, сколько будет стоить исправить это?

Отец Лилы – юрист, большая шишка в Калифорнии. Ее родители всегда присылают ей такие вещи как одежда, деньги и машины. Она никогда не работала, ни одного дня в своей жизни, и сделала тяжелыми для меня те времена, когда я работала официанткой в «Аплби»[13]13
  Аплби(англ. Applebee) – сеть ресторанов.


[Закрыть], умоляя брать выходной, чтобы ходить с ней на вечеринки.

– Итак, что нам делать? – она скоблить зеленую краску на фаре ногтем.

Я указываю на улицу. – Здесь неподалеку есть автомагазин.

Она смотрит дальше на дорогу, которая покрыта выбоинами и выложена грязными водостоками.

– Но это «Мерседес».

– Уверена, покраска машины не зависит от производителя, нет разницы.

– Но что, если они что-то с ней сделают?

– Типо покрасят после того, как покрасили? – говорю я с сарказмом, и она хмуриться. – Прости. Мы найдем кого-нибудь, хорошо? Можем сделать это где-то в Алпин. Там немного поприятнее, чем здесь.

– Я не могу ехать на ней, когда она так выглядит, – жалуется она и указывает на машину. – Это омерзительно.

– Значит, я поведу, – протягиваю ей руку за ключами.

– Ты шутишь? – она гладит капот своей машины. – Это моя малышка. Никто не водит ее, кроме меня, и ты это знаешь.

– Я думаю, твоя малышка нуждается в серьёзной пластической операции. – Миша прошествовал от крыльца своего дома и перешёл дорогу. Он переоделся в черные джинсы, облегающую серую футболку, и его светлые волосы свисают на его глаза. Используя свои длинные ноги, он перепрыгивает через заборное ограждение между нашими дворами. – Я знаю прекрасное место, чтобы ее исправить, и это здесь, в городе, так что вам не придется ехать так далеко. – Он подмигивает Лиле. – Кстати, я Миша.

– Привет, я соседка по комнате Эллы. Ну, или старая соседка по комнате, в любом случае, – говорит она с теплой улыбкой, и очки соскальзывают вниз на край её носа. – Мы не уверены, будем ли делить комнату в общежитии в следующем семестре.

Он одаривает её своей ​​улыбкой игрока. – В одной комнате с Эллой? Это, должно быть, тяжело. – Он стреляет в меня озорным взглядом, пытаясь вывести меня из себя.

Лила смеется и возвращает свои очки на глаза. – Нет, она довольно милая соседка по комнате, на самом деле. Она убирается и готовит, и все в этом духе. Это как иметь в своём ​​доме горничную.

– Элла всегда была хороша в этих вещах, – соглашается он, зная истинную причину. Еще до того, как моя мама умерла, она никогда хорошо не заботилась о доме. Мне пришлось научиться заботиться о себе в очень молодом возрасте, в противном случае я бы голодала и сгнила в доме, наводнённом крысами. – Так ты хочешь, чтобы я отвез твой ​​автомобиль к магазину, о котором говорил? Как я уже сказал, это действительно близко.

– Да, это звучит здорово, – она шаркает своими сандалиями о бетон. – Я предпочла бы отправиться куда-нибудь поблизости.

Я мысленно закатываю глаза. Оставь это Мише, ведь этот парень может заполучить любую женщину, даже противореча себе, если, конечно, захочет этого.

Миша закидывает руку мне на плечо и целует в лоб. – Но для начала, я должен забрать эту прелестную девушку, чтобы повидать старого друга.

– Пожалуйста, прекрати меня так называть, – умоляю я. – Мне никогда не нравились прозвища, и ты это знаешь. Я даже не поняла, почему ты назвал меня так.

– В этом-то и вся привлекательность, прелестная девчонка, – он притягивает меня ближе и ласкает щеку своими губами, целуя, от чего моя кожа теплеет. – Теперь ты готова пойти повидать Грейди? Ты можешь тоже пойти, если хочешь… Лила?

– Да, Лила. Лила Саммерс. – Она протягивает свою руку, которую Миша пожимает. – И, конечно, я пойду с вами. Это место заставляет меня немного нервничать.

– Разве твоя семья не ждет тебя дома вечером? – Я вырвалась из-под руки Миши.

– Я написала им, сказав, что уеду не раньше завтрашнего дня. – Лила извлекла сотовый телефон и начала пролистывать контакты. – Машина будет готова завтра, не так ли?

– Трудно сказать, – говорит Миша. – Итан – лучший, но слегка медлительный.

Она вскидывает голову и в ее глазах виден восторг. – Итан – это тот Итан, что был на вечеринке вчера вечером? Тот, у которого сексуальные волосы и реально большие руки?

Миша прикусывает губу, сдерживая смех, и награждает меня косым взглядом. Я не могу сдержать улыбку.

– Да, тот самый, – говорит он. – Теперь ты чувствуешь себя лучше, отдавая свою машину ему?

– Хорошо, да, если ты считаешь, что с этим порядок? – уточняет она. – Я очень требовательна к тому, кто работает с моей машиной или, по крайней мере, мой отец очень требователен к тому, кто работает над ней.

– Все будет хорошо, – уверяет он, подмигнув. – Я еще никогда не разочаровывал девушек.

– Оу, да? – смеется Лила, глядя на меня с тревогой, будто беспокоится, что вступила на мою территорию.

– Ну, ты собираешься с нами или как? – гул ревности, образовавшийся в груди, щипает меня изнутри.

– Ну же, поехали, красавица, – Миша обходит забор и поднимается по подъездной дорожке в гараж.

Когда я ступила внутрь, у меня отпала челюсть. Между стенными полками и инструментами, в самой середине был припаркован блестящий Chevy Chevelle SS[14]14
  Chevrolet Chevelle – это автомобиль среднего класса, выпускавшийся Chevrolet (подразделением General Motors) в период с 1964 по 1977 год. Он основывался на платформе GM A-body и был одним из самых успешных автомобилей Chevrolet. Машина выпускалась с кузовами купе, седан, кабриолет и универсал.


[Закрыть] 1969 года, покрашенный в дымчато-черный цвет с вишнево-красной полосой посередине. – Ты все-таки отремонтировал ее?

Он гладит блестящий безупречный капот, его глаза горят от возбуждения.

– Наконец, после четырех лет разговоров, я все-таки нашел время для нее, – его глаза находят мои в поисках одобрения. – Так что ты думаешь?

– Какая-то она старая, – строит рожицу Лила, глядя на машину. – И реально большая.

– Я думал, тебе нравиться, когда вещи большие? – поддразнивает Миша. Я ударяю его по руке, и он смеется. – Оу, я имел в виду руки. Боже, вытащи свой мозг из сточной канавы.

Я закатила глаза. – Это не так, ты извращенец.

Он пожимает плечами, его глаза блестят на солнце, пробивающемся через заляпанное стекло.

– Ну и что. Это развеселило тебя, не так ли?

– Мы на ней поедем к Грейди? – выбираю я нейтральный тон.

Он плавно достает ключи из кармана и бросает мне. – Да, и ты за рулем. Она в твоем распоряжении.

Я быстро качаю головой и бросаю ключи ему, как будто они раскалены. – Нет, спасибо. Я не хочу.

Он взметнул бровь, выглядя при этом сексуально. – Что ты имеешь в виду под тем, что ты не хочешь?

– Я имею в виду то, что не хочу быть за рулем. – Эти мои слова реально убивают меня. Я прохожу вблизи передней части автомобиля, открываю дверь и жестом предлагаю Лиле сесть.

– Но в ней установлен форсированный восьмицилиндровый движок, – говорит он пораженный. Ключи свисают на его пальцах. – Как ты можешь не хотеть прокатиться на ней?

Мои внутренности вздрагивают от мысли управлять этим, но я не буду прогибаться. – Это здорово, Миша, но я предпочла бы быть пассажиром.

– Что значит «форсированный движок», или что ты там сказал? – интересуется Лила, направляясь в сторону машины. – Постойте, вы, ребята, обсуждаете машины? Элл не любит машины. На самом деле, она в большинстве случаев заставляла нас ездить на автобусе, когда мы уезжали из кампуса.

– О, правда? – Его тон подразумевает иное. – Это новость для меня.

– Это пустая трата бензина, – лгу я, пытаясь скрыть правду, что скучаю по этому. Погоня, скорость, адреналин зашкаливает.

Лила ныряет на заднее сидение машины. Я залезаю на переднее пассажирское, и Миша открывает дверь гаража. Он выжимает газ, позволяя двигателю взреветь, дразня меня, прежде, чем сдает задом на подъездную дорожку.

– Я начинаю думать, что Элла, которую ты знал, разительно отличается от той, которую знаю я. – Лила пристёгивает свой ремень безопасности.

Он с пробуксовкой трогается с места. – Я думаю, в этом что-то есть, Лила, потому что та, которую я знал, любила машины. На самом деле, она торчала с парнями в гараже днями напролет, в то время как другие девчонки играли со своими волосами и макияжем, – он сверкает опасной ухмылкой в мою сторону. – Ее всю переполняли эмоции, когда мы отправлялись на гонки.

Независимо от того, как сильно я стараюсь перебороть свое возбуждение, у меня ничего не выходит. Те жаркие летние ночи, полеты вниз по шоссе нос к носу с другим автомобилем, и порыв, стремительно проносящийся через все мое тело.

Миша прокладывает путь пальцем по моей шее и замирает на моём пульсе. – Ты волнуешься, просто думая об этом.

Его прикосновение распространяется страстным желанием через все мое тело. Я ударяю его по руке и, скрестив свои руки на груди, сосредотачиваю свое внимание на окне, наблюдая размытые окрестности, пока он едет, превышая скоростное ограничение. Миша переключает скорость, и двигатель начинает рычать громче, желая жечь резину.

– Неужели, такая быстрая езда законна? – нервно спрашивает Лила. Мы оглядываемся назад на неё, уцепившуюся за край кожаного сиденья. – Просто кажется, что мы едем слишком быстро, особенно, учитывая местность.

Миша решительно удерживает мой пристальный взгляд, пока снижает скорость, уменьшая обороты двигателя. – Как ты думаешь? Повысить скорость? Или понизить?

Я хочу сказать ему, чтоб он сбавил скорость, а затем накинуть ремень безопасности и отвернуться, но страсть к скорости, что раньше была мертва, снова забушевала во мне.

– Хм… Я не думаю, что это хорошая идея. – Позади раздается голос Лилы.

Автомобиль движется все быстрее и быстрее вниз по узкой дороге, и его глаза, бросая мне вызов, ждут, когда я скажу ему сбавить скорость. Часть меня желает этого. Отчаянно желает. Но поскольку он уже передвигает рычаг переключения передач на следующую скорость, все убыстряясь и убыстряясь, мое тело умоляет позволить ему делать это и дальше.

– Знак «Стоп»! – Внезапно кричит Лила.

Глаза Миши искрятся, словно солнечный свет, отражающийся на поверхности океана. Он резко жмет по тормозам. Визжа, автомобиль останавливается, при этом бросая нас всех вперед. Я вытягиваю руку, стараясь спасти себя от удара об приборную панель.

– Ты с ума сошел? – Раздается голос Лилы, пока она садится назад на сидение, одновременно пытаясь поправить платье. – Что случилось с вами обоими?

Миша и я смотрим друг на друга, и мое тело горит скрытым желанием, существование которого я не хочу допускать. Сердце бьется в моей груди, влюбленное, как и прежде, и снова живое. Секунда, и я возвращаюсь в место, которое потеряла.

И тут Миша разрушает момент.

– Смотри, та старая Элла все еще жива. – Он нагло улыбается, проезжая через перекресток. – Она просто нуждалась в небольшом толчке.

Я демонстративно щелкаю застежкой ремня безопасности. – Нет, её больше нет. Она ушла навсегда.

– Делай все что хочешь, но я верну её обратно. – Он прикусывает губу и, всматриваясь в улицу, бормочет: – Я не позволю той ночи погубить тебя навсегда.

Но это произошло. Произошедшее сломало меня на миллион частей и развеяло по ветру, словно опавшие листья. Та ночь была одной из самых невероятных ночей, которые у меня когда-либо были.

В ту ночь я быстро упала на самое дно.