Текст книги "Секрет Эллы и Миши (ЛП)"

Автор книги: Джессика Соренсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Я не хотел бы говорить об этом.

Она раздраженно взмахнула руками. – Не понимаю тебя. Всю старшую школу ты говорил о том, что хотел бы отправиться в турне с группой.

– И я все еще хочу, – сказал я, – но не уверен, смогу ли я оставить близких мне людей.

Ее лицо расслабилось, и она опустила руки. – По правде говоря, я тебя понимаю. Мне тоже не хотелось оставлять отца одного, но, поговорив с ним, я смогла ему все объяснить, и ты знаешь что? Он понял.

– У меня все намного сложнее, Наоми. – Я сел на кровать, желая, чтобы она ушла. – Я ведь беспокоюсь не только о маме.

Она села рядом со мной и по-турецки скрестила ноги. – Это из-за Эллы?

– Черт, неужели я настолько предсказуем? – сказал я. – Я ведь всегда думал, что чертовски хитёр.

Она фыркает от смеха. – Ты никогда не был хитрым. Да и дело не только в тебе. Это касается вас обоих. Но знаешь что, ты не можешь сосредоточить всю свою жизнь вокруг одной девушки. Тебе нужно двигаться дальше и жить такой жизнью, какой сам пожелаешь.

Она не понимает этого. – Давай не будем больше говорить об этом.

– Хорошо. – Она подняла руки вверх, показывая, что сдается. – Прости, делай, как знаешь. Я просто хочу дать тебе повод для размышлений.

Она гладит меня по колену, а затем выходит в коридор. Как только дверь закрылась, я упал на кровать. Возможно, она права. Возможно, настало время отпустить её.

– Черт, пора уже что-то решать.

Мои глаза блуждают по дому Эллы. Свет не горит, за исключением одного окна. Окна ванной, где умерла ее мама. Свет там не включали уже 8 месяцев. Так почему же сейчас включили?

ГЛАВА 15

Восемь месяцев назад…

Элла

– Ты ведь не всерьез решила забраться на это дерево? – Миша хмурится мне в темноте. Он одет в пару сексуальных джинсов, в которых хорошо смотрится его задница, и в черную футболку, идеально ему подходящую. – Ты собираешься сломать себе шею.

Я потираю руки и посылаю ему коварный взгляд.

– Ты знаешь, как сильно я люблю вызовы.

У него за спиной на небе сияет луна, и его светлые волосы почти светятся.

– Да, но ты немного выходишь за пределы допустимого. Не думаю, что тебе следует лазить по деревьям.

– Я буду в порядке, – отмахиваюсь я от него, подтягивая рукава своей кожаной куртки. Он всегда волнуется за меня. Мне нравится, что он это делает, но это не значит, что я всегда его слушаю. – Кроме того, если отец застанет меня и при этом будет трезвым, то я получу разнос за то, что убежала тайком и напилась, поскольку сегодня ночью я должна была присматривать за мамой.

Хватая ветку, я пытаюсь зацепиться ногой за другую. Но она падает на землю, и я с разочарованием мычу. Миша смеется, качая головой и подходя ко мне.

– Если ты сломаешь шею, милая девочка, – говорит он, – это будет не моя вина.

– Ты знаешь, твое прозвище для меня не подходит. – Я снова хватаюсь за ветку. – Ты должен поразмыслить над новым.

Он откидывает мои волосы назад и прижимает губы к уху.

– Оно подходит абсолютно. Ты самая красивая девушка, которую я знаю, Элла Мэй.

В своем затуманенном мозгу я стараюсь обработать то, что он говорит.

– Ты пытаешься быть смешным?

Он качает головой.

– Я был полностью серьезен, но не надо паниковать. Я уверен, ты забудешь обо всем этом, как только наступит утро.

Я в подтверждении киваю головой.

– Ты, вероятно, прав.

Он снова смеется и его теплое дыхание щекочет ухо, посылая мурашки по телу. Я бы обернулась, схватила его за рубашку и проникла языком в его рот, но не хочу рушить нашу дружбу. Сейчас он все, что у меня есть, и я нуждаюсь в нем больше, чем в воздухе. Поэтому, как могу, подавляю свои чувства.

Он касается пальцами моей талии там, где задралась рубашка, делая ситуацию еще более неловкой.

– Хорошо, на счет три я собираюсь подсадить тебя. Будь осторожна. Один… Два… Три… – Он подхватывает меня, и я закидываю ноги вверх.

Кора чуточку царапает заднюю часть ног, ладони Мишиных рук поддерживают мою задницу, пока он меня подсаживает. Это заставляет меня хихикать.

После того, как я забираюсь, он залезает сам. Его руки воссоединяются с моей талией, и он помогает мне пролезть сначала дальше по дереву, а потом в окно. Я оказываюсь внутри и опускаюсь на пол, в сопровождении его тихого, обволакивающего смеха.

– Ты будешь жалеть об этом утром, – говорит он со смехом в голосе. – У тебя будет адская головная боль.

Я становлюсь на колени рядом с окном, Миша, находясь на ветке, отступает назад.

– Эй, Миша, – я указываю в него пальцем, и он, закатив глаза, возвращается к подоконнику. Я оборачиваю руки вокруг его шеи. – Ты мой герой. Ты знаешь это? – я целую его в щеку.

Его кожа такая мягкая. Я начинаю отодвигаться, когда его голова поворачивается ко мне и наши губы ненадолго соединяются, а когда он отстраняется, у меня не получается распознать его эмоции.

– Сладких снов, милая девочка. – Миша усмехается и спускается вниз.

Голова становится еще туманней, когда я закрываю окно. Он нарочно поцеловал меня? Я отбрасываю прочь эту мысль и выдергиваю руки из куртки. Дом погружен в тишину, исключая звук текущей воды, раздающийся из ванной. Я направляюсь в коридор, представляя, как мама снова покинула помещение, не выключив воду. Она иногда так делает, когда отвлекается.

Дверь заперта, так что я стучу.

– Мам, ты здесь? – зову я.

Вода выливается снаружи, и я понимаю, что ковер под моими ногами мокрый. Я очень быстро трезвею и бросаюсь к своему шкафу, хватая вешалку. Растянув железку, я вставляю один конец в замок ванной. Он щелкает, и я открываю дверь.

Крик, который вырвался изо рта, разбивает счастье всего мира на тысячу осколков. А тишина, которая следует за ним, достаточна, чтобы полностью затмить их.

Миша

– От чего ты такой счастливый сегодня? – спрашивает мама, когда я захожу в дом.

– Я такой же счастливый, как и всегда, – я присоединяюсь к ней у кухонного стола, и краду печенье с тарелки.

Она снимает очки и потирает крылья носа. Перед ней на столе калькулятор, чековая книжка и большое количество счетов.

– Нет, я достаточно долго не видела у тебя подобной улыбки.

– У меня просто была очень хорошая ночь, – я достаю свой бумажник и протягиваю маме пару двадцатидолларовых купюр и одну стодолларовую. – Вот, это то, что я получил за неделю работы в магазине.

Мама качает головой и пихает деньги обратно мне.

– Миша Скотт, я не собираюсь брать деньги своего сына.

Я бросаю их поверх счетов и отталкиваюсь от стола.

– Да, ты возьмешь. Я хочу помочь.

– Миша, я…

– Перестаньте спорить и возьмите их, юная леди, – предупреждаю я с юмором в голосе.

Она побеждено вздыхает и берет деньги.

– Ты хороший сын. Ты знаешь об этом?

– Я такой лишь потому, что меня научили, – я направляюсь в свою комнату, но слышу крик снаружи. Возвращаюсь на кухню. – Ты только что слышала это?

Глаза мамы огромны, пока она смотрит на дверь черного входа.

– Я думаю, это из дома Дэниелсов.

Миллион различных сценариев проносится в моей голове, когда я выбегаю на улицу, перепрыгиваю через забор и врываюсь в ее дом.

– Элла!

Тишина. Лишь наверху бежит вода. Я быстро поднимаюсь по лестнице.

– Элла… – мое тело застывает, подобное льду. Элла стоит в дверном проеме, а ее мама находится в ванне, наполненной красной водой, выплескивающейся на пол. – Элла, что случилось?

Она вздрагивает и затем поворачивается ко мне. Ее зрачки расширены, и взгляд на ее лице будет преследовать меня до конца жизни.

– Я думаю, она покончила с собой, – тупо говорит она и протягивает руки, запачканные кровью. – Я проверила у нее пульс, его не было.

Я достаю мобильный и звоню 9-1-1. Как только я вешаю трубку, Элла падает в мои руки и остается в них, не двигаясь до тех пор, пока не приезжает скорая. Она не плачет – она еле дышит, и это почти убивает меня, потому что я не могу ничего сделать, чтобы помочь ей.

ГЛАВА 16

Сегодняшний день

Элла

Не знаю, почему я здесь. Я бегу по улице с таким большим количеством адреналина, бьющегося во мне, словно моя грудь вот-вот должна взорваться. Дождь лил как из ведра, и все, о чем я могла думать – это как оказаться настолько далеко от дома Миши, как только возможно, но разум вернулся ко мне, и я каким-то образом стала осознавать происходящее.

С одежды капает на пол ванной комнаты, который до сих пор окрашен в красный цвет из-за ее крови. Я сажусь и прижимаю колени к груди, глядя на ванную.

Что-то погибло во мне, когда я нашла ее, но я не совсем уверена, что именно. Может, моя душа. Той ночью я была так решительно настроена пойти на эту глупую вечеринку, что оставила ее одну в доме, хотя папа наказал мне присматривать за ней.

Было одно простое правило: приглядывать за мамой. А я даже не смогла следовать ему.

– Элла, что ты здесь делаешь? – Миша замечает меня из дверного проема, его одежда и волосы пропитаны дождем.

Я обнимаю колени и зажмуриваю глаза.

– Я видела, как ты шел с Наоми в свою комнату.

– Хорошо… – его голос звучит смущенно. – И почему ты кажешься расстроенный?

– Не важно, – говорю я. – Все это абсолютно не важно.

– Конечно же важно, – он садится рядом и кладет руки на колени. – В противном случае тебя бы здесь не было.

– Ты прав, все-таки важно. – Я провела пальцем по трещине между плиткой. – Я не хочу, чтобы ты был с Наоми.

– Погоди секунду. Ты думаешь, я переспал с ней?

– А разве это не то, что ты обычно делаешь, когда ведешь девушку в свою комнату?

– Мы с Наоми просто разговаривали, – бормочет он тихо. – И я месяцамине водил девушек к себе.

Мне стало лучше, когда я услышала это от него, и столкнулась лицом к лицу с неизбежным. Я могу бежать от этого столько, сколько пожелаю, и могу пытаться заглушить это в себе, но чувства к Мише будут присутствовать всегда – они контролируют меня.

– Знаешь, ты до смерти напугала меня в ту ночь, – говорит он, уставившись на ванну. – То, как ты выглядела, когда я нашел тебя… Я больше никогда не хочу видеть это выражение в твоих глазах – эту пустоту.

– Это была моявина, – Я позволила этому вырваться из моей души и ворваться в мир. – Я должна была присматривать за ней в ту ночь, но я была эгоисткой и думала, что эта глупая вечеринка намного важнее.

Он разворачивает мою голову к себе и смотрит мне в глаза так, что я могу видеть, как много он вкладывает в то, что говорит.

– Ты не эгоистка. Тебе было семнадцать, и ты совершила ошибку, как и делают все семнадцатилетние.

– Она умерла по моей вине. – Слова царапают горло. – Если бы я осталась дома, как и должна была, тогда она бы не умерла.

– Ты должна отпустить это, – говорит он, его голос напряжен. – Ты не можешь продолжать винить себя за то, что было тебе неподвластно.

– Я бы хотела все вернуть. – Слезы жалят уголки моих глаз. – Я хочу все повторить.

Он накрывает мою руку своей.

– Я думаю, тебе следует поговорить с кем-нибудь об этом. В противном случае, это станет преследовать тебя вечно.

Я смахиваю слезы и вытягиваю свою руку из-под его руки.

– Ты думаешь, что я схожу с ума.

Он становится передо мной на коленях, берет лицо в свои руки и заставляет смотреть на себя.

– Посмотри на меня. Никто не думает, что ты сумасшедшая. Ты сильная, но ты прошла через много дерьма и, возможно, тебе требуется чуточку помощи, чтобы справиться с этим.

– Думаю, я вляпалась куда сильнее, чем ты предполагаешь, – говорю я. – Я даже не могу больше смотреться в зеркало.

– Это не звучит по-сумасшедшему. – Он убирает волосы с моего лица и смотрит добрым взглядом. – Ты прекрасна.

Я медленно качаю головой.

– Это не так. Тут нечто другое. Как будто, если я посмотрю в зеркало – увижу то, что на самом деле у меня внутри.

– То, что внутри – не плохое.

– Да, плохое. Если бы ты знал правду, ты бы не захотел быть со мной.

Он внимательно оценивает меня и потом поднимает меня на ноги, потянув за руки.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я; он направляет меня, держа за плечи, к зеркалу аптечки.

Я морщусь от вида девушки, смотрящей на меня: большие зеленые глаза, мокрые волосы на голове торчат, тушь течет по лицу. Я начала отступать, но Миша держит меня на месте и заставляет смотреть на себя.

Его голубые глаза сцепились с моим отражением.

– Когда я увидел тебя той ночью, я чувствовал себя абсолютно беспомощным. Мне нравится возможность помогать тебе, что бы это ни было – падаешь ли ты с крыши и мне следует отвезти в тебя в больницу, или надо помочь забраться на дерево. Это навсегда стало моим делом с тех пор, как мы были детьми, и я любил каждую секунду, но в ту ночь я абсолютно ничего не мог сделать, чтобы помочь тебе. Я больше никогда не хочу чувствовать подобное. – Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. – Я люблю тебя, Элла Мэй, и ничто, никогда не изменит это. Ты можешь отталкивать меня, убегать, но я буду продолжать любить тебя.

По щекам потекли горячие слезы из глаз. Мои плечи тряслись, когда я обернулась и спрятала лицо на его груди. Руки обняли за талию, и Миша поднял меня. Мои руки и ноги обвились вокруг него, будто он мой спасательный круг… а может он и был им.

Я продолжала рыдать, когда он нес меня в мою комнату и уложил на кровать. Вокруг темно и музыка из соседнего дома залетает в открытое окно. Слезы продолжают литься из глаз, и я кладу руку ему на грудь, чувствуя биение сердца. Я выплакивала многолетние слезы, которые до этого сдерживались, пока, наконец, глаза не стали сухими.

Потом я снова вздохнула.

Миша

Я просыпаюсь рано утром в состоянии паники. Элла быстро заснула в моих руках, ее глаза опухли от слез, и она цеплялась за меня, будто я – все для нее. Это то, чего я всегда хотел, но что-то во мне не могло решиться, и я должен разобраться с этим, прежде чем увязну с ней еще глубже. Ей нужен кто-то сильный, и пока я не разберусь лицом к лицу с вещами, мучившими меня, я не могу быть таким для нее.

Но я буду.

Аккуратно, я убираю ее голову с моего плеча и выскальзываю из комнаты. Ее папа храпит на диване, на полу разбитая бутылка, дверь черного входа открыта настежь. Я запираю ее и перепрыгиваю через забор. Мой двор загроможден бутылками пива и окурками от сигарет, мамина машина припаркована на подъездной дорожке.

Внутри все выглядит так же плохо, и я чувствую себя придурком за то, что оставляю маму убираться, но если я не соберусь сейчас, то струшу. Так что я спешу в свою комнату, где Итан в отключке лежит на моей кровати, его руки и ноги свисают с краев матраса. Он все еще в одежде с прошлой ночи, и комната воняет перегаром вперемешку с сигаретами.

Я закидываю кое-какую одежду в сумку и беру ключи с комода.

– Ты куда-то собрался? – Итан приподнимается на кровати, протирая глаза.

Я вешаю сумку себе на плечо.

– Я собираюсь в небольшую поездку. Вернусь через несколько дней.

Он смотрит на меня с изумлением.

– В одиночку?

– Да, это то, что я должен сделать сам.

Он что-то обдумывает.

– Ты собираешься увидеться с отцом, не так ли?

Я громко выдохнул.

– Да, приятель, но никому ничего не говори, идет?

Итан кивает.

– Хорошо, если это то, чего ты хочешь.

– Так точно, – я открываю дверь. – Ах да – помоги моей маме убраться…. и присмотри за Эллой.

Он откидывается на кровать.

– Хорошо, старик, будет сделано.

Я хватаю свой бумажник и выхожу из комнаты, задаваясь вопросом, каким же я буду, когда вернусь обратно.

Элла

Я просыпаюсь в пустой постели, но стараюсь сохранять спокойствие. Я пишу Мише сообщение и спрашиваю, где он, поскольку знаю, что у него есть объяснение.

– Я уверена, ничего плохого, – произношу я, но тревожное ощущение сжимает все внутри.

Я одеваюсь в пару шорт и майку, спускаюсь вниз, направляясь к его дому, но Дин, Лила и девушка с короткими черными волосами сидят за кухонной стойкой, перед ними кружки с кофе. На стойке коробка пончиков, кто-то вынес мусор и помыл посуду.

– О Боже, так приятно, наконец, встретить тебя, – девушка с черными волосами поднимается и встречает меня на полпути.

– Взаимно, я полагаю… – Я пожимаю протянутую руку, смотря на Лилу, а потом на Дина.

Дин встает и стряхивает крошки со своей рубашки.

– Элла, это моя невеста, Кэролайн.

Мой рот формируется в букву «о». Она не такая, как я себе представляла: невысокая и худая, с желтовато-коричневой кожей и волнистыми волосами до плеч. Она надела жилет поверх футболки и пару черных джинсов. На запястье была татуировка бабочки и несколько пирсингов в ушах. Я представляла ее более чопорной, каким казался мой брат.

– Дин так много рассказывал мне о тебе, – говорит она, по-настоящему улыбаясь. – И я, наконец, рада увидеть твое лицо, чтобы сопоставить тот образ из его историй, которые он мне рассказывал.

Мои глаза нашли Дина, и я приподняла брови.

– Истории, значит? Я бы хотела услышать их.

Она не упускает ни одной детали.

– Ну, к примеру то, как сильно ты любишь рисовать и как любишь машины. Он так же говорил, что ты посещаешь университет в Неваде, это так здорово, ведь я туда поступила.

– Я думала, ты не в курсе, где я была, – говорю я Дину.

Он с беспокойством переминается.

– Папа сообщил мне во время пятиминутного разговора. Но, в любом случае, это не такое уж и большое дело, Элла, – рассказать своей невесте о младшей сестре.

– Лишь отчасти, – в моем голосе кроется скрытый смысл, который понятен только ему. – Все ведь учитывается.

Дин шипит сквозь зубы:

– Элла, не начинай это дерьмо. Слишком рано с утра.

Кэролайн смотрит на Дина, на меня и снова на Дина.

– Ты не лгал. Ваши отношения действительно немного напряженные.

Отстраняясь от разговора, я собираю волосы в хвостик и наливаю себе чашку кофе. Вдыхая аромат, я смотрю в окно, машины Миши поблизости нет.

– Где он, черт возьми? – бормочу я сама себе.

Внезапно чья-то рука тянет меня из комнаты.

– Эй, – протестую я, когда горячий кофе выливается мне на ногу. – В чем твоя проблема?

– Слушай, – говорит Дин, когда мы оказываемся в гостиной. – Я не приглашал ее, она сделала мне сюрприз.

– Так ты не хотел ее присутствия здесь? – я делаю глоток кофе, скрывая веселье.

Он напряженно потирает заднюю часть шеи.

– Есть вещи обо мне, которые она еще не знает, и я не думаю, что готов рассказать ей.

– Но ты ведь рассказал ей обо мне.

– Но не об отце. Или о маме.

Я ставлю чашку на стол и полотенцем вытираю кофе с ноги.

– Хорошо, и что же ты хочешь делать с этим?

– Можешь прогуляться с ней днем, пока я упакую оставшееся в моей комнате? – спрашивает он. – И тогда я смогу увезти ее отсюда завтра утром.

– Ты должен рассказать ей правду. – Я бросаю полотенце на диван. – Избегай проблемы, но рано или поздно она загонит тебя в ловушку.

Он делает раздраженное лицо.

– Кто бы говорил.

– Я знаю и работаю над этим, – мой голос немного дрожит, и я прочищаю горло.

Его лицо краснеет.

– Можешь просто отвлечь ее?

– Пускай, – я пожала плечами. – Но куда ты хочешь, чтобы я отвела ее?

– Езжайте к озеру, или еще куда-нибудь, – говорит он. – Не важно, пока ты держишь ее подальше отсюда.

Я забираю кофе и иду на кухню, в то время как он отправляется наверх, чтобы закончить собирать вещи.

– И Элла, – кричит он сверху, – ты выглядишь по-другому сегодня. Счастливее.

Я посылаю ему мимолетную улыбку, и отворачиваюсь, удивляясь, что выгляжу по-другому.

ГЛАВА 17

Миша

Во время пути я позвонил отцу и получил адрес, по которому он проживает. Он попытался поговорить со мной немного, но я повесил трубку. Спорить с ним о поручительстве – не то, что я хотел бы выяснять по телефону.

Он живет в двух часах езды, и этот факт выводит меня из себя. Два часа езды и он ни разу не заехал. Когда я добираюсь до дома, руки практически выжили все соки из руля. Он живет в двухэтажном, из белого кирпича, особняке. Соседние окрестности приятны глазу – огромные дома и люди, выгуливающие собак вдоль тротуара. Это не то место, где проворачивают дела с наркотиками, здесь нет драк и отстойных машин, припаркованных у дороги.

Я сижу в машине, уставившись на красную входную дверь с висящей на ней большой надписью «Добро пожаловать». Перед домом цветы, а трава зеленая и подстриженная. По этой причине он оставил нас? Потому что хотел осуществить воображаемую жизнь. Почему, твою мать, он не мог преобразовать ее вместе с нами?

Мой мобильный пищит в кармане, и я прерываю сигнал. Это Элла, я не могу говорить с ней прямо сейчас.

Входная дверь открывается, и мужчина лет сорока выходит на крыльцо. Его волосы такого же светлого цвета, как и мои, но пореже. Он одет в черный костюм и выглядит как надменный придурок.

Он поднимает газету с земли и, спустившись с крыльца, щурится в моем направлении. Мысленно я считаю до пяти, с усилием отдергиваю руки от руля и выбираюсь из машины. Он мгновенно узнает меня, и его лицо сереет.

– Миша? – он засовывает газету под мышку. – Это ты?

Я делаю еще один глубокий вздох и пересекаю лужайку.

– На самом деле, я без понятия, что здесь делаю.

– Почему бы тебе не зайти внутрь, чтобы мы смогли поговорить? – предлагает он.

Я следую за ним в дом, который внутри еще милее, чем снаружи: паркетные полы, массивные люстры, недавно покрашенные стены с семейными фотографиями.

– У тебя есть семья?

Он бросает газету на стол и жестом предлагает расположиться в гостиной.

– Да, дочь двенадцати лет и сын восьми.

Чувствуя себя неудобно, я сажусь в кресло, обложенное декоративными подушками. Он садится напротив меня. Похоже, он и понятия не имеет, о чем говорить или что делать.

– Ну и… как твои дела?

– Супер. – На стене большой портрет, сделанный в церкви – его и его жены с их свадьбы; я уставился на него, делая подсчеты. – Как давно ты женат?

Он неловко ерзает, откинувшись назад в кресле, и закидывает ногу на ногу.

– Миша, мне бы сейчас не хотелось говорить об этом.

– … Так что ты сделал? Сбежал от нас и женился на первом попавшемся человеке, который был поблизости? – В моем голосе обжигающая злость.

Он смотрит в сторону окна… и до меня доходит.

– Ты виделся с ней, когда еще был с мамой, да?

Он снова встречается со мной глазами, глазами, как у меня.

– Послушай, Миша, между твоей мамой и мной происходили вещи, которых ты не понимаешь… Я не был счастлив.

– Между тобой и мной тоже происходили вещи, – огрызаюсь я. – И какое на это ты найдешь объяснение?

Он протирает рукой лицо и измученно вздыхает.

– Мне жаль.

Я сжимаю руки в кулаки, борясь с желанием вскочить и задушить его.

– Тебе жаль? Отличный ответ, ублюдок.

Из ящика журнального столика он вытаскивает пластиковую папку и кидает ее на кофейный столик, расположенный между нами.

– Твой дедушка в своем завещании оставил тебе в распоряжение определенную сумму.

Мои глаза переключаются от папки на отца.

– Поэтому ты пригласил меня внутрь?

Он открывает папку и вынимает тонкую стопку бумаг.

– Я думал, может ты воспользуешься ими, чтобы поступить в колледж. Это было бы неплохо, правда?

Качая головой, я поднимаюсь на ноги.

– Я не собираюсь в колледж, ты бы понимал это, если бы знал, каким я стал после шести лет.

Он протягивает через стол бумаги и кладет рядом ручку.

–Пожалуйста, просто возьми деньги, Миша. Я хочу знать, что ты всем обеспечен, иначе это станет преследовать меня.

Я замираю.

– Планируешь ли ты снова увидится со мной?

Его молчание подтверждает ожидаемый мною ответ.

– Боже, не хочу я твои чертовы деньги, – я бросаю в него бумагами и несусь к двери. – Отдай их своему настоящемуребенку.

Он не зовет меня и не следует за мной, когда я вылетаю наружу. Я вижу только машину, становясь более разъяренным с каждым шагом, я ударяю кулаком в водительское окно. Оно не разбивается, но костяшки на пальцах саднит.

– Твою мать! – кричу я, сжимая руку, и старушка через дорогу, которая работала в саду, поспешно прячется в своем особнячке.

Я запрыгиваю внутрь и несусь по дороге, не имея абсолютно никакого представления, куда, черт возьми, я еду.