Текст книги "Вечность Эллы и Миши (ЛП)"

Автор книги: Джессика Соренсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Я рад, что она признается в этом мне. – Я тоже, но затем, когда я думаю о том, что мы введем правило об «отсутствии одежды внутри дома», то я снова становлюсь счастливым.

Она закатывает глаза и расчесывает пальцами волосы. – Если, в конечном итоге, ты не поедешь в Калифорнию, что чем ты собираешься заниматься?

– Мы в любом случае приобретем только наше с тобой жилье, и не имеет значение, где мы в тот момент будем жить, – говорю я, целуя ее в лоб. – Ты, конечно, можешь думать о том, что это происходит слишком быстро, но ты должна помнить, что технически мы с тобой живем вместе еще с тех пор, как были детьми. Я говорю о том, что мы едва ли покидали друг друга с того момента, как нам исполнилось шесть. – Я делаю паузу, так как слезы внезапно наполняют ее глаза. – Детка, что случилось?

Она вытирает слезы тыльной стороной ладони. – Ничего. Просто я, действительно, хочу, чтобы это сработало.

Обнимая ее, я кладу подбородок ей на макушку и мягко потираю ее спину. – Это сработает. И ты знаешь почему? – спрашиваю я ее, и она кивает. – Потому что большинство людей делают это вслепую. Они не знаю плохую сторону человека, с которым строят отношения. Но мы знаем изъяны и недостатки друг друга. Мы знаем, что делает нас сильнее.

– Я действительно люблю тебя. – Она сжимает свои руки вокруг меня.

– Я тоже люблю тебя, – отвечаю я, прокладывая поцелуи по ее шее. – Больше, чем что-либо на этом свете.

ГЛАВА 19

Элла

Я горжусь собой из-за того, что сказала правду Мише и из-за того, что не переживаю слишком сильно во время поездки, по крайней мере пока. К тому времени, как я одеваюсь и выхожу из комнаты, я чувствую себя, вроде как счастливой. Однако, когда я захожу в кухню, мое настроение резко падает.

Кэролайн стоит рядом с плитой, её черные волосы убраны с лица, фартук повязан на талии, и она что-то помешивает на сковородке. Миша склонился над микроволновкой, в ожидании, пока разогреется масло. На нем джинсы, которые свободно висят на бедрах, а его светлые волосы до сих пор немного влажные после душа. Дин за столом, в брюках и рубашке на пуговицах, и он чистит кукурузу.

– Мы привезли её с собой, – объясняет он, когда замечает, как я пялюсь на кукурузу. – Кэролайн хотела её.

– О, хорошо. – Я поворачиваюсь к Кэролайн. – Что ещё нужно готовить?

Она прогоняет меня свободной рукой.

– Ты ничего не готовишь.

Я беру ложку со стойки.

– Я всегда готовлю рождественский ужин.

– Вот почему он всегда отстойный, – бормочет Дин себе под нос, когда выбрасывает шелуху в мусор.

– Я делала все, что могла, – говорю я. – И не то чтобы я хотела этим заниматься. Просто больше никто не стал бы это делать. И в половине случаев, никто не стал бы это есть.

Кэролайн уменьшает газ на плите.

– Ты не готовишь в этом году. Это не правильно, что ты провела всю свою жизнь, заботясь обо всех подряд.

Я бросаю взгляд через плечо на Мишу.

– Что ты ей сказал?

Микроволновка пищит, и он открывает дверцу.

– Я ничего ей не говорил.

Озадаченная, я смотрю на брата.

– Ты…

Закатывая глаза, он бросает початок кукурузы в большой глиняный горшок на столе.

– Послушай, все, что я сделал, это заметил, что ты готовила для нас практически каждый день, пока я рос.

Кэролайн улыбается, когда накрывает сковородку крышкой.

– Он видится кое с кем для обсуждения своих припадков гнева.

Мои глаза возвращаются к Дину, в ожидании, пока он возразит ей, но он лишь пожимает плечами и берет другой початок кукурузы, который надо почистить.

– Мы готовим ужин. – Кэролайн подает знак Дину, чтобы он добавил что-то.

Он разочаровано вздыхает.

– Ты должна пойти развлечься. Побудь ребенком для разнообразия. Мы все приготовим к папиному приезду.

– Как он вообще доберется сюда? – спрашиваю я, кладя ложку на стойку. – У него нет машины.

– Его консультант подбросит его, – объясняет Кэролайн, подключая миксер к розетке. – Я думаю, он живет в часе езды отсюда.

Она начинает напевать, пока смешивает несколько цитрусовых в чаше. Дин сосредоточен на кукурузе, а я стою там, неуверенная, что мне делать. Наконец, я бросаю взгляд на Мишу, в поисках помощи.

– Мы могли бы поехать на «Бэк Роуд» и сделать несколько трюков, – предлагает он, ставя масло на стол.

– Твоя машина не предназначена для трюков, – говорю я, пока он идет ко мне. – Поэтому в последний раз мы застряли.

– У меня есть цепи, которые мы сможем использовать, если застрянем. – Он крадет зефир из открытого пакета на столе. – Кроме того, мне нужно несколько вмятин на той испорченной машине, чтобы сделать её прежней.

Он бросает зефир мне, и я открываю рот, чтобы поймать его, но он попадает мне в лоб.

– Но я люблю твою машину. – Я поднимаю зефир и бросаю в мусор. – Не хочу видеть её сломанной.

– Я ненавижу её сейчас, – объявляет он. – Мой отец официально испортил её.

– Если ты хочешь сломать её, – подключается Дин, – в гараже есть кувалда.

– Все нормально, – отвечает Миша сдавленным голосом, пока хватает пакет с зефиром и тащит меня к двери. – У меня есть ещё одна идея.

Я хватаю куртку с вешалки у двери и хихикаю, когда он тащит меня к забору. Он без усилий перепрыгивает через него и потом поднимает меня за талию и легко перетаскивает к себе.

– Что за большая идея? – говорю я, затаив дыхание, пока он ведет нас к гаражу, и снег наполняет мою обувь. – Въехать в стену или гонять пока двигатель не взорвется?

Он смеется своим злодейским смехом, когда открывает дверь гаража.

– Мы сделаем трюки в опасном стиле[23].

Я быстро качаю головой.

– Ни за что. Прошлый раз я чуть не заработала сотрясение мозга, кода ты протаранил снежный сугроб.

– Что ж, тебе лучше набраться мужества, – он открывает для меня пассажирскую дверь. – Потому что это будет впечатляюще.

Я просовываю голову в кабину и падаю на место.

– Я не мужик. Я изящная маленькая девочка.

Он прыскает со смеха.

– Хорошо, если ты так говоришь.

Он захлопывает дверь и обходит машину. Его взгляд мимолетно падает на двенадцать упаковок, расположенных на полке, между инструментами и маслом. Когда он видит, что я смотрю на него, он ухмыляется и залезает в машину, нажимая на кнопку, что открывает дверь гаража и зафиксирована на козырьке. Нажимая на газ, он выезжает на подъездную дорожку, скользя слева направо, и лавирует задом, когда мы выбираемся на заледеневшую дорогу.

– Можешь сделать мне одолжение? – спрашиваю я, когда он выворачивает руль.

– Сделаю все, что ты захочешь, – отвечает он, выравнивая машину.

– Можешь постараться не угробить нас? – спрашиваю я, включая обогреватель. – Сейчас, когда мы стали планировать будущее, я вроде как хочу его прожить.

* * *

Итан и Лила следуют за нами к «Бэк Роуд» на грузовике Итана. Небо облачное, но снег не идет. Мы на полпути к старой гоночной точке. Миша должен выбраться и надеть цепи на шины. Наблюдать за тем, как он согнулся и надевает их очень развлекательное занятие, так как штаны продолжают спадать с него. Когда он ловит меня на подглядывании, он подмигивает мне и с намеком дергает бровями. Я поворачиваюсь на сидении, улыбаясь сама себе.

Когда мы добираемся до конца дороги, Миша выбирается и снимает цепи, чтобы мы могли «сделать трюки в опасном стиле», как он называет это. Итан паркует грузовик рядом со снежным сугробом и вместе с Лилой забирается к нам в машину. Перед нами открытая местность, усыпанная снегом. Сосульки свисают с веток деревьев вокруг нас, и крыша «Хича», захудалого кирпичного здания, что когда-то было рестораном, прогнулась.

Миша держит руль и смотрит вперед, он давит на газ и облако дыма вырывается из выхлопной трубы. Шины описывают круги, и я закрываю глаза рукой.

– Что не так? – удивляется он, смеясь. – Где сегодня моя опасная девочка?

– У меня тяжелые времена из-за того, что ты собираешься уничтожить машину. – Я выглядываю между пальцев. – Это слишком трагично.

– Я не собираюсь уничтожать её, – он берет свой айпод и дает мне. – Окажешь мне честь?

Я беру его и листаю подборку, наконец, нажимая на «Face to the Floor» в исполнении «Chevelle».

Миша ухмыляется.

– Прекрасный выбор.

Моя рука мгновенно хватается за сторону сидения, и я упираюсь ногой в приборную панель, когда съезжаю вниз.

– Эл, что ты делаешь? – Лила всматривается в меня через сидение. – И что, черт возьми, за музыка?

– Это «Chevelle», – говорит Итан, будто она должна знать.

Она выгибает брови, когда садится обратно на сидение.

– Хорошо…

– Просто пристегнись, – даю я инструкции, когда Миша смеется, прибавляя оборотов двигателю.

Она подчиняется, быстро пристегиваясь, а Итан наклоняется вперед, кладя локти на консоль.

– Не влети в чертов сугроб, как прошлый раз. Я не хочу ещё одно сотрясение мозга. – Итан и я переглядываемся, потому что сотрясения мозга включило в себя удар наших голов друг об друга.

– Я справлюсь, – заверяет нас Миша с уверенностью, переключаясь на езду. – По крайней мере, я так думаю… если кто-то хочет сбежать, сейчас самое время.

Это относится к Лиле.

– Эй, я не слабачка. – Она обижено кладет руку на сердце. – И я остаюсь.

Миша нажимает на газ, и шины кружатся. Мы устремляемся вперед, медленно ускоряясь, и часто сворачиваем, пока машина борется против глубокого снега. Мороз бушует вокруг автомобиля, когда он меняет передачу и ускоряется, направляясь к концу улицы, что заблокирована огромным снежным холмом. Закрывая глаза, я жду этого, потому что оно приближается. Это случается каждый раз.

– Держитесь крепко, – командует Миша, перед тем как резко включает ручной тормоз.

Машина выходит из-под контроля, как аттракцион на карнавале. С закрытыми глазами, такое впечатление, будто я лечу. Я хочу освободить руки и наслаждаться свободой. Спустя несколько мгновений, машина влетает в сугроб, и я резко лечу теперь уже по-настоящему. Я приземляюсь сверху на Мишу, ударяясь головой о его голову, когда машина рывком останавливается.

– Мудак, – стонет Итан. – Черт. Лила ты в порядке?

– В порядке, – заверяет она его, с ужасом в голосе. – Но почему никто не предупредил меня?

Я открываю глаза и смотрю в голубые глаза Миши.

– Привет.

– Ты в порядке? – он аккуратно дотрагивается до моей головы кончиками пальцев. – Мы стукнулись головами довольно сильно.

Я прижимаю обратную сторону руки к голове.

– Я думаю, ты сделал это специально, чтобы я оказалась на тебе.

– Может чуть-чуть. – Он наклоняется и страстно меня целует, посасывая мою нижнюю губу, перед тем как отодвинуться, оставляя мое тело задыхаться в тепле. – Вообще-то я хотел хорошенько поскользить, но я заглушил машину в последний момент и не потянул тормоз достаточно быстро.

Я начинаю садиться, но он удерживает меня, кладя руку мне на грудь.

– Думаю, тебе следует оставаться на месте некоторое время. Это хорошее место для тебя.

Моя голова лежит у него на коленях, и я могу чувствовать выпуклость через его штаны.

– В самом деле? Даже в такой ситуации.

Его глаза искрятся от восторга.

– И опять, твое лицо в миллиметрах от него.

– Вы двое лучше заткнитесь, – резко предупреждает Итан с заднего сидения. – Это реально бесит, мой желудок не выдержит этого.

Миша целует меня снова и преувеличено стонет, чтобы побесить Итана. Дверь машины хлопает, когда Итан выбирается из неё, и Миша помогает мне сесть.

– Вернусь через секунду, – говорит он. – Достану буксировачный ремень из багажника.

Как только он уходит, Лила перегибается через консоль и садится на пассажирское сидение.

– Итак, позволь мне спросить. Он сделал так, чтобы его автомобиль застрял, чтобы они могли отбуксировать его?

Я колеблюсь, включая обогреватель на всю.

– Он сделал так, чтобы его автомобиль застрял, чтобы сделать заявление своему отцу по поводу починки машины.

– Но его отца здесь нет.

– Ага, это больше для него самого.

Она не понимает этого, и я не пытаюсь объяснить. Если от этого Миша чувствует себя лучше, тогда я счастлива. Это то, чего он заслуживает.

* * *

Примерно час спустя машина свободна. Машина сильно погрязла, и мы должны были принести лопаты из багажника Итана. Это не первый раз, когда мы застряли, и мы вынесли урок ещё во время первого раза: всегда иметь наготове лопаты, буксировочный ремень и цепи. В противном случае, это долгая пешая прогулка домой в холодную погоду.

После того как мы откопали машину, Миша берет буксировочный ремень и наматывает вокруг руки, когда с гордостью осматривает царапины и вмятины на переднем крыле.

– Я поеду домой с Итаном, – говорит мне Лила, хватаясь за ручку двери.

– Подожди, мне нужно спросить у тебя что-то, – я колеблюсь и поворачиваюсь на сидении, чтобы оказаться к ней лицом. – Ты спишь с Итаном?

Её синие глаза округляются, когда она завязывает шарф.

– Нет, мы просто друзья. Господи, Элла, я ни с кем не сплю.

– Я не об этом, – говорю я ей. – Просто вы, кажется, близки… и я имею в виду, что вы делаете наедине?

Она открывает дверь и выходит, её ноги тонут в снегу.

– Мы разговариваем.

Я наклоняюсь, удивляясь, что у этих двоих может быть общего.

– О чем?

– О жизни. – Она закрывает дверь, идет к заду машины, где стоит заведенный грузовик Итана и забирается внутрь.

Однажды я заставлю её признаться, что они делают. Я включаю музыку и подпеваю, пока жду Мишу. Когда он открывает дверь, врывается порыв ветра и охлаждает кабину.

Он засовывает голову внутрь, его щеки розовые от холода, а в волосах блестит снег.

– Что? Ты ведешь?

Я пробегаюсь руками по верху руля.

– Я думаю об этом. А что? Ты не разрешишь мне?

– Я точно разрешу тебе, – смеется он. – Но есть кое-что, что я должен сначала сделать.

С опущенными плечами, я перебрасываю ноги через консоль и сажусь на пассажирское сидение.

– Что тебе нужно сделать?

Он закрывает дверь, делая паузу, пока закусывает кольцо в губе и задумчиво смотрит через лобовое стекло на небо, что темнеет.

– Я до сих пор решаю.

– Нам действительно лучше возвращаться, – говорю я, проверяя сообщения. – Дин написал мне минут пять назад и сказал, что ужин через час. Я думаю, мой отец уже там, а твоя мама и её парень скоро прибудут.

– Кажется, тебя огорчает тот факт, что твой отец там, – утверждает он, пристально смотря на меня.

Я смотрю на облачное небо и снежинки падающие с него.

– Я не огорчена, просто нервничаю.

– Но я думал, письмо улучшило положение вещей, – говорит он. – Он дал тебе знать, что это не была твоя вина.

Мое дыхание вырывается неровно.

– Миша, та ночь всегда со мной, без разницы сказал отец, что это не моя вина или нет.

– Элла, это не твоя вина. – Паника вспыхивает в его глазах; он переживает, что я возвращаюсь к прежнему. – Ты должна начать верить в это.

– Миша, я в порядке. – Я кладу свою руку на его, в знак утешения. – Когда я не говорю этого вслух, тогда это проблема.

Его кадык дергается верх и вниз, когда он сглатывает.

– Хорошо.

Мы сидим в тишине, наблюдая за тем, как снежинки приземляются на капот и летают в свете фар.

Когда он смотрит на меня снова, страсть в его глазах заставляет меня резко вздохнуть.

– Хорошо, больше никакого утопления в наших печалях. Снова время для исповеди.

– Разве мы не делали этого вчера? – Я переплетаю свои пальцы с его. – Думаю, я призналась уже во всем.

– У меня есть мечта, – говорит он, игнорируя мой ответ. – Ну, это больше похоже на фантазию… Но, в любом случае, мы с тобой занимаемся сексом в моей машине. Мы на водительском сидении с тобой верхом на мне.

– Это звучит ужасно похоже на мой сон.

– Это потому что великие умы мыслят одинаково. Но заниматься сексом на капоте в такую погоду не очень выполнимо, так что мне нормально и внутри.

Я смотрю через плечо на дорогу.

– Ты хочешь заняться сексом в машине? Прямо сейчас? Что если кто-то приедет сюда?

– Едва ли сюда кто-то приедет, в такую погоду. Ты знаешь это. – Он пристально смотрит на меня, покусывая чертово кольцо в губе, и мое тело горит огнем от страстного желания. Не думая, я перебираюсь через консоль и сажусь ему на колени.

Его губы искривляются.

– Я, правда, думал, что это потребует больше усилий.

Он раздумывает над чем-то и потом ссаживает меня, чтобы выбраться из машины. Открыв багажник, он берет что-то пред тем как поспешить назад, дрожа от холодного воздуха. На его плечах снег, а в руке одеяло.

– Ты хранишь одеяло в багажнике? – говорю я. – Парень, да ты подготовлен. Как много раз ты занимался сексом в машине?

Он усаживает меня обратно себе на колени и оборачивает нас одеялом.

– Это первый раз, милая девочка.

– Ты никогда не делал этого в машине? – спрашиваю я с цинизмом.

Его лицо лишено веселья, когда он заправляет мне прядь волос за ухо.

– Я знаю, ты видела меня с множеством девушек, но думаю, ты сильно ошибаешься, насчет того, как много усилий я вкладывал в это. Заниматься этим в машине будет чертовски сложно. Кроме того, я берег это место для тебя.

Закатывая глаза, я обвиваю руками его шею.

– И чтобы случилось, если бы мы никогда не сошлись? Тогда ты никогда не осуществил бы свою мечту. И что если бы я не согласилась?

Он сжимает мою задницу.

– О, я знал, что ты согласишься. Ты заводишься от машин так же сильно, как смущаешься от некоторых вещей. Я помню первый раз, когда я взял тебя прокатиться на Звере[24]. Он был куском дерьма, но все равно что-то мог. Ты сидела на пассажирском сидении, высунув руку из окна и у тебя было это выражение на лице, ты так возбуждалась. Это завело меня так сильно, что мне пришлось позаботиться о себе, когда я вернулся домой.

– Я не возбуждалась, – вру я. – Я наслаждалась моментом.

Хитрая усмешка появляется на его губах.

– Если бы я остановился и попросил тебя заняться со мной сексом, ты бы согласилась.

Я качаю головой в знак протеста.

– Нет, не согласилась бы. Ты бы напугал меня, если бы попросил.

Напряженность на его лице сменилась торжеством.

– Я на самом деле понимаю, о чем ты. Ты знаешь, когда дело доходит до сумасшедших вещей, типа прыжков из крыш или драк, ты с удовольствием шла на это. Но потребуй от тебя встречи с твоими чувствами, и ты убежишь так, будто горишь.

– Это потому что я не понимаю их, – говорю я тихо, смотря на темноту снаружи. – Анна… мой терапевт, думает это из-за того, что никто никогда не обнимал меня или ещё что. Я не знаю… Она почти всегда говорит мне странные вещи, например, она думает, что я такая из-за моего детства.

Тишина окутывает нас, и я, наконец, осмеливаюсь посмотреть на него, боясь, что я, возможно, испугала его своим признанием.

– Прости меня. Вероятно, мне следует держать это при себе.

– Я хочу, чтобы ты говорила со мной о таких вещах, Элла, – говорит он. – Я просто удивлен, что ты это сделала. Ты никогда не говоришь многого о том, что происходит на терапии.

– Потому что это личное. – Моя грудь поднимается и опадает, пока я громко дышу.

Он кладет руку мне на щеку и проводит большим пальцем под моим глазом.

– Ты же понимаешь, что мы давно переступили линию личных вещей.

Он прав, так что, призывая уверенность, я продолжаю:

– Она говорит, что меня обнимали недостаточно, и я сказала ей, что ты обнимал меня постоянно, но, кажется, её это не впечатлило.

Он мягко смеется.

– Я помню первый раз, когда я попытался обнять тебя… думаю, нам было около восьми. Ты разбила колено, пытаясь залезть на дерево, и я хотел, чтобы ты почувствовала себя лучше, так что подошел, чтобы обнять тебя.

Я морщусь из-за воспоминания.

– И потом я ударила тебя по руке. Я помню… ты напугал меня. У меня никогда не было кого-то, кто ко мне так приближался.

– Я знаю. – Он приближает свои губы к моим, когда проводит пальцем по скуле. – В следующий раз я был немного более осторожен, я украдкой приобнял тебя и погладил по спине.

– Это было странно для меня, когда ты сделал это, – признаюсь я. – Но там было слишком много людей вокруг, и я не хотела выглядеть чокнутой, сбегая с твоего празднования. Господи, не могу поверить, что я была так стара, когда я помню, что меня впервые обняли.

– Нам было примерно тринадцать? – вспоминает Миша, пока накручивает прядь мои волос на палец. – Я был так рад, что выиграл то чертово пари.

– Это было тупое пари. – Мои веки трепещут, когда его рука пробегается по моим волосам и тянет за корни.

– Мы все знали, что Денни боится высоты. Я вообще не понимаю, почему он попытался спрыгнуть с утеса в озеро.

– Я не дышала во время всего падения. – Я хватаюсь за его плечи. – Думаю, я боялась, что ты поранишься.

– Это потому что ты любила меня. Ты просто ещё этого не знала.

– Ты тоже этого не знал. Ты был так же слеп как я.

– Я знаю, но я помню, как выплыл из озера абсолютно счастливый, потому что выиграл две сотни долларов. Плюс, я был весь на адреналине. Когда я увидел тебя, стоящую на берегу в обрезанных джинсах, что показывали твои длинные тощие ноги, – он щипает меня за задницу, и я качаю головой, – Я даже не думал. Я просто подошел к тебе, поднял и обнял.

– Ты почти выжал жизнь из меня, – вспоминаю я. – И ты намочил всю мою одежду… но мне понравилось это.

Он поднимает бровь.

– Не выглядело так, будто тебе нравится.

– Мне нравилось. – Я вцепляюсь в него взглядом, нуждаясь в том, чтобы смотреть на него. – Это было страшно, но приятно. С тобой все страшно, но приятно.

Его выражение лица меняется из-за моей честности, и он наклоняется для горячего поцелуя, заканчивая разговор. Я с нетерпением расстегиваю куртку и бросаю её на заднее сидение. Он снимает мою футболку через голову и быстро расстегивает лифчик одним движением руки. Его взгляд немедленно опускается. Обхватив одну грудь рукой, он приближает к ней рот, и я отклоняюсь, натыкаясь на гудок. Он гудит в ночь, но я слишком потеряна, чтобы заботиться об этом, когда его рука скользит вниз по животу и пробирается внутрь джинсов. Когда его пальцы внутри, я зажмуриваю глаза, и тепло струится по моему телу. Гудок продолжает сигналить, и «Don't wait» в исполнении «Dashboard Confessions» плывет из динамиков.

– Миша, я хочу тебя, – стону я, когда он посасывает впадинку на шее. – Очень хочу.

Он немного отодвигается назад, его глаза пронизывают мои. Когда его губы возвращаются к моим – это не только страсть и желание, это делает нас цельными.

Поднимая бедра, чтобы снять штаны и трусики, я случайно ударяюсь головой в потолок. Мягко смеясь, он решительно направляет мой рот обратно к своему, пока я мучаюсь с пуговицей на его джинсах, и потом он спускает их вниз. Секунду спустя он внутри меня, и я наклоняюсь вперед, чтобы гудок перестал сигналить, когда я открываю рот, позволяя его языку поглотить меня. Окна запотевают, когда он толкается в меня, и я цепляюсь за него, будто он то, что сохраняет мне жизнь. Потому что именно это он и делает.