Текст книги "Кэш (ЛП)"

Автор книги: Джессика Петерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 30

Молли

СЕКС В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ

Я никогда не думала, что моя квартира в шестьдесят пять квадратных метров – это мало, пока в неё не вошёл Кэш Риверс.

Стоя на кухне в своих джинсах и сапогах, он кажется гигантом. Очень красивым, слегка небрежным гигантом, на которого мне прямо сейчас хочется взобраться, как на дерево.

Он ставит наши сумки на пол и оглядывается.

– Тут мило, Молли.

– Спасибо. – Я внимательно слежу за его лицом, пока его взгляд скользит по открытому пространству кухни и гостиной. – Моё милое, маленькое девичье гнёздышко.

– Это ты. – Его глаза встречаются с моими, и он улыбается. – Мне нравится.

Чувство тепла, распирающее грудь, переливается через край. Конечно, Кэшу понравится. Конечно, он не будет чувствовать себя неуютно или неуместно. Он уверен в себе.

И это заставляет меня задуматься о том, какими неуверенными были все остальные мужчины в моей жизни. Такие, как Палмер.

За окнами вспыхивают огни города. Летний туман рассеялся, и, хотя звёзд не видно, небо раскинулось широко, окрашенное в сумеречный синий, с бледно-оранжевыми краями заходящего солнца.

Красивый вид. Конечно, он не сравнится с закатами на ранчо. Да и мало какие места могут.

Как только мы прибыли в Даллас сегодня днём, сразу направились в офис юридической команды мамы. Кэш провёл рядом со мной все три часа, пока я разбиралась с документами и подписывала всё необходимое. В субботу они обычно не работают, но для меня сделали исключение.

Я думала, что это будет более эмоционально, но держала себя в руках. Подписав бумаги, я фактически признала, что мне не нужно быть рядом с ранчо, чтобы получить своё наследство. Если захочу, я могу никогда больше не возвращаться в Хартсвилл.

Этот пункт в соглашении сильно облегчил мне всё, потому что выбор сделали за меня. Теперь мне самой предстоит решить, каким будет моё будущее. Я не хочу продавать ранчо. Не могу представить, что больше никогда не увижу Пэтси, Салли, Джона Би и парней из семьи Риверс.

Не могу представить, чтобы Кэш был чьим-то другим управляющим.

Господи, этот мужчина на меня так повлиял. Он до ужаса собственник, и теперь я тоже.

Что скажет мама обо всём этом – не знаю. Сегодня вечером у неё мероприятие с подругами, а завтра мы встретимся в нашем любимом месте на обед.

Когда вчера я сказала ей по телефону, что Кэш едет со мной в Даллас, она замолчала.

– Он твой парень? – наконец спросила она.

– Да. И мне бы хотелось, чтобы ты с ним познакомилась.

Я ждала, что у меня скрутит живот, как всегда бывало, когда мама говорила этим тоном – тем самым, который давал понять, что она разочарована.

Да, я так нервничала, что у меня дрожали руки. Но привычной боли в животе не появилось.

– Он ковбой. С ранчо твоего отца, – сказала мама.

– Он наш управляющий, так что, по сути, он ведёт всё хозяйство, да.

– Ага. – Пауза. – И какие у вас планы? Думаю, он не собирается уезжать из Хартсвилла. Они все не хотят.

Я не знала, что ответить. Я понимала, что мама тут же забьёт тревогу, если скажу правду – что у нас с Кэшем пока нет чёткого плана, но мы любим друг друга и пытаемся понять, как нам построить общую жизнь.

– Давай просто идти шаг за шагом, – осторожно ответила я. – Пообещай мне, что дашь ему шанс? Я знаю, что ты не любишь ковбоев…

– И не без причины! Честное слово, Молли, если я узнаю, что он пытается привязать тебя к этому месту…

– Кэш не такой. Поверь мне, ладно? Я тебя никогда не подводила.

Мама вздохнула.

– Знаю, милая. У тебя голова на плечах. Но я думала, у меня тоже, а потом появился твой отец, и мы оба знаем, чем всё закончилось. Ковбои – эгоисты. Они заставляют тебя думать, что любят…

– Не говори так о моём отце, – перебила я.

Я почти слышала, как мама моргнула от удивления.

– Боже, Молли, что с тобой? Ты просишь меня дать этому парню шанс, но я уже вижу, что он тебя здорово обработал.

В постели – да. Да и в жизни тоже, если честно, и это лучшее, что могло со мной случиться.

– Если ты имеешь в виду, что он помог мне открыть глаза, то да, так и есть. Но он меня не дурит. Ты бы поняла это, если бы встретилась с ним. Ты же обещала, что постараешься быть лучше.

– Ладно, – фыркнула мама. – Познакомлюсь с ним. Мне пора. Увидимся завтра.

Она повесила трубку, даже не попрощавшись. С тех пор я от неё ничего не слышала.

Поднимая взгляд на Кэша, я задумываюсь, что он подумает о моей матери. Я сказала ему, что наш разговор не задался, но я избавила его от подробностей. Он не удивился. Но признался, что нервничает перед встречей с ней, и это показалось мне забавным.

– Ну что, освятим моё жильё? – Я плавно пересекаю кухню и обхватываю его за талию. – Твоя хижина уже практически святое место. Нам нужно наверстать упущенное здесь, в Далласе.

Улыбаясь, он опускает руку и сжимает мою задницу.

– Ты вообще-то часто поминаешь Бога, когда мы вместе. «О Боже, Кэш». «Господи, это слишком хорошо, Кэш». «О, мой Бог, не останавливайся». – Его ладонь скользит к пояснице. – Надеюсь, ты не планировала много спать, пока мы здесь.

Я запускаю руку за его спину и сжимаю его задницу в ответ. Такая же твёрдая и аппетитная, как выглядит.

– Никогда в жизни я не была так счастлива от недосыпа.

Он наклоняется, целует меня в губы. Я таю, прижимаясь к нему бёдрами, волна желания накрывает с головой. Тянусь, чтобы вытащить его рубашку из джинсов, но Кэш ловит моё запястье.

– Уилер не должна скоро прийти?

– О… Точно. Чёрт. Ты прав, она будет здесь… – я бросаю взгляд на часы на плите, – с минуты на минуту. Прости, ты меня отвлёк.

Я снова смотрю на Кэша и вижу, как он самодовольно усмехается.

– И это я даже без шляпы.

Я всё ещё улыбаюсь, когда открываю дверь для Уилер десять минут спустя.

– Ты вернулась! – восклицает она и тут же заключает меня в объятия. – Боже мой, боже мой, боже мой, как же я рада тебя видеть! Посмотри, какая ты загорелая! Ты… выглядишь счастливой, подруга.

Я, конечно, рассказывала лучшей подруге о Кэше. Может, поэтому я так заливаюсь краской – мне кажется, она намекает, что я хорошо выгляжу, потому что у меня регулярный секс.

Но, честно говоря, почему бы просто не принять комплимент? Я действительно получаю удовольствие. Я действительно, чертовски счастлива.

– Я скучала, – говорю я. – И платье у тебя, как всегда, потрясающее.

Уилер делает шаг назад и задирает ногу, отчего её платье приподнимается, открывая сверкающие бирюзовые сапоги – главный хит нашей следующей коллекции.

Я ахаю.

– Боже мой, они уже здесь!

– Первая пара с конвейера, – с гордостью заявляет она. – Разве не шик?

– Думаю, ты мне уже нравишься. – Кэш выходит из спальни и протягивает руку. – Уилер, я Кэш. Рад познакомиться.

Глаза Уилер расширяются, когда она поднимает взгляд вверх, вверх, ещё выше. Она крошечная, едва ли метр пятьдесят, а Кэш возвышается над ней, как гора.

Она буквально пялится, машинально пожимая его руку.

– Привет. Ой. Ха. Привет. Молли про тебя рассказывала, но…

– Уилер, – предупреждаю я.

Она переводит на меня свои огромные глаза.

– Что? Ты могла бы подготовить меня получше. Одно дело – ковбои, другое – такие ковбои.

– Она права, – с невозмутимым видом говорит Кэш. – Я из вторых.

Мне одновременно хочется его ударить и поцеловать.

– С каких это пор ты стал таким самоуверенным? – спрашиваю я, прекрасно зная, что он ответит.

Один уголок его губ приподнимается.

– С самого рождения.

– Ох, – Уилер прикладывает руку к груди. – Я так рада, что ты приехал к нам в Даллас, Кэш.

– Так вы с Молли давно дружите? – Кэш берёт у неё с плеча огромную сумку. – Умираю от любопытства, какой она была в школе. Спорю, та ещё бунтарка.

Уилер продолжает на него таращиться, но позволяет взять свою сумку.

– Хорошая догадка. Она была дикой.

– Нет, не была!

Уилер склоняется к Кэшу и заговорщически шепчет:

– Училась усердно, но отдыхала ещё усерднее. Я-то точно не поджигала нашу комнату в общежитии.

– Это был несчастный случай! – Я следую за ними на кухню. – Я до сих пор уверена, что кто-то включил мой выпрямитель обратно.

– Это была сигарета, – отрезает Уилер. – Если бы я не догадалась схватить огнетушитель, выгорело бы всё здание.

– Слава богу, у Молли есть ты, – говорит Кэш.

Уилер сияет.

– Правда? Вот сучка, ей повезло.

Она бросает на меня взгляд через плечо. Беззвучно шевелит губами: святое дерьмо.

У меня уже болят щёки от улыбки. Сердце трепещет, пока я наблюдаю, как мужчина, которого я люблю, и моя лучшая подруга нежно подтрунивают надо мной, узнавая друг друга ближе.

Несмотря на то, что он в новом месте с незнакомым человеком, Кэш чувствует себя абсолютно уверенно. Он обаятелен, забавен, умеет слушать. Задаёт умные вопросы и вдумчиво отвечает на те, что Уилер задаёт ему про ранчо. А когда он начинает хвастаться моими навыками наездницы, моё сердце вообще вылетает из груди.

Единственный алкоголь, который у меня есть, – бутылка вина. Я открываю её и разливаю вино по бокалам, осознавая, насколько изменилась моя жизнь с тех пор, как я открыла последнюю бутылку этого вина с Палмером.

Я в той же квартире. Открываю то же вино.

Но всё остальное совсем другое.

Мужчина, с которым я сейчас, не только хочет остаться, но и мне хочется, чтобы он остался. Я буду убита, если он уедет.

Та тишина, та гнетущая пустота, которые я только теперь осознаю, заполнялись после каждого ухода Пальмера, теперь сменились уютным разговором близких людей и предвкушением по-настоящему потрясающей ночи.

– Классные сапоги, Уилер, – говорит Кэш, когда я протягиваю ему бокал. – Из новой коллекции, верно?

Уилер бросает на меня оценивающий взгляд поверх своего бокала. Она делает это всё время – смотрит, с лёгкой улыбкой на губах.

– Смотрю, ты в курсе дел Bellamy Brooks. – Она снова поворачивается к Кэшу. – Если бы мы делали мужские сапоги, ты бы стал нашей первой моделью.

– Мне пришлось бы снять рубашку?

– Да.

– Тогда записывайте.

Я собираюсь сесть на стул рядом с ним, но Кэш перехватывает меня за бедро и, не говоря ни слова, усаживает к себе на колени, ладонь уверенно ложится мне на ногу.

– У вас талант, девочки. То, что вы делаете – это искусство.

Уилер довольно ухмыляется.

– Услышать такое от ковбоя – высший комплимент. В той сумке у меня ещё несколько пар из новой коллекции. – Она кивает в сторону своей огромной сумки на столе. – Хочешь посмотреть?

– Уилер! – Я подскакиваю. – Ты могла бы сказать раньше!

Она делает глоток вина и медленно поднимается на ноги.

– Извините, что сначала захотела узнать твоего парня поближе.

Кэш усмехается.

– Спасибо.

Я включаю верхний свет, и Уилер начинает выкладывать сапоги на кухонный стол, по одной паре за раз.

Первые – короткие, каштаново-коричневые, с вырезами в форме звёзд, обрамлёнными золотым металлом. Захватывающее зрелище. Другая пара, до колена, цвета слоновой кости, вышитая нежно-розовыми и оранжевыми цветами.

Но больше всего мне нравятся те, что до середины икры. Они похожи на те, что на Уилер, только разных цветов: серебристые, тёмно-серые, лавандовые. Все пары немного отличаются. Серебристые – с металлическим блеском, с классической ковбойской вышивкой, едва заметной на свету. Серые – с узором под питона, закруглённым носком и надписью «Да здравствуют ковбойки», вышитой ярко-красными буквами на голенище.

Но главная звезда – лавандовые. Мы назвали их Madonna не просто так – они действительно крутые. Они металлические, а вышивка выполнена в тёмных оттенках фуксии и пурпурного, которые потрясающе выделяются на фоне нежной лаванды.

Я беру их в руки, любуясь тем, насколько они женственные, безумные и одновременно идеальные.

– Как я догадался, что ты схватишь именно их первой? – Кэш с тихим стоном встаёт и неторопливо направляется на кухню. – Красивые. Как и ты.

– Ты знаешь, тебе не обязательно так стараться. – Я прижимаюсь головой к его плечу. – Ты всё равно получишь своё сегодня вечером, независимо от количества комплиментов.

– Это тонкий намёк на то, что мне пора осушить бокал? – Уилер поднимает свой.

Кэш смеётся.

– Оставайся. А я серьёзно, Молли. Это потрясающая работа.

– Вы такие милые, что это даже противно, – фыркает Уилер, делая длинный глоток вина. – Но да, эта коллекция – просто огонь.

Я ставлю лавандовые сапоги обратно.

– Думаешь, стоит добавить их в шкаф?

– В шкаф? – переспрашивает Кэш.

Уилер хитро выгибает бровь.

– Ты ему не рассказывала про шкаф?

– Теперь мне точно нужно его увидеть, – усмехается Кэш.

От стольких улыбок у меня, кажется, скоро заболит голова.

– Ладно. Покажу вам шкаф.

Я направляюсь к входной двери, но резко сворачиваю в сторону. В небольшом углу спрятана дверь. Я открываю её, включаю свет и отхожу в сторону, пропуская Кэша и Уилер.

– Это, вообще-то, вторая спальня, – объясняю я. – Но у нас столько сапог, что она стала гардеробной и, можно сказать, неофициальным рабочим местом.

Кэш тихо свистит, осматриваясь. На трёх стенах – идеально организованные ряды ковбойских сапог.

– Ну и коллекция у вас, девочки.

– Тут есть по паре каждого дизайна, что мы выпускали, – говорит Уилер, наклоняясь, чтобы поставить сапоги на пол. – Плюс немного тех, что так и не вышли в продажу. Конечно, перед запуском коллекции основную часть мы храним на складе. Но это место для творчества. – Она указывает на стену, обклеенную пробковыми досками. – У нас пока нет полноценного офиса, так что тут мы и генерируем идеи.

– Помогает видеть всё, что мы уже сделали, – добавляю я. – Так мы можем дорабатывать старые дизайны, не повторяя их один в один.

Кэш смотрит на меня, его глаза сверкают.

– Я впечатлён. Это круто.

– Ты крут, – Уилер толкает его локтем. – Но это не по теме. Куда мы собираемся поставить новую коллекцию? – Она задумчиво хмурится, оглядывая комнату.

Здесь и правда почти нет места. На стойках с сапогами не осталось ни единого пустого участка.

– Нам нужен настоящий офис, – говорю я, машинально поправляя торчащую нитку на пробковой доске. – Теперь мы можем себе это позволить.

– Да… – Кэш продолжает оглядываться. – Вы могли бы это сделать…

– Или? – Уилер переводит на него взгляд. – Звучит так, будто у тебя есть идея.

– Может быть. – Его глаза встречаются с моими, а потом снова скользят к сапогам. – Похоже, вам больше нужен не офис, а студия. Потому что больше всего вам нравится именно дизайн, верно?

Сердце трепещет. Чёрт бы побрал этого мужчину за то, что он обращает внимание на всё.

– Ты хорош, – признаёт Уилер.

Кэш смеётся.

– Просто мысль на будущее.

Просто мысль. Как будто мало того, что он украл моё сердце, теперь ещё и мою подругу очаровал.

Я до сих пор не знаю, как мы с Кэшем всё это устроим. Но я почти уверена, что готова бороться за это до конца. Потому что отпустить его… я просто не смогу.

Как только за Уилер закрывается дверь, я буквально бросаюсь на Кэша. Он смеётся, но отступает назад, обнимая меня, пока я прижимаюсь к его шее, целуя и посасывая кожу.

– Что это такое?

– Спасибо.

Он прижимается ко мне, и я отчётливо чувствую его возбуждение, когда его пальцы тянутся к молнии на спине моего платья.

– За что?

– За то, что любишь моих людей.

– Ты их любишь, значит, я тоже. – Кэш отступает, встречаясь со мной взглядом. – Я просто беру пример с тебя, милая. Ты так заботишься о моих людях, что, кажется, они начинают любить тебя больше, чем меня.

Я хмурю брови.

– Ну ещё бы. Ты ведь вечно ворчливый засранец.

Он наклоняется и прикусывает уголок моих губ.

– Этот твой грязный рот.

– Да, есть проблема, – шепчу я, скользя рукой вниз и обхватывая его член через джинсы. – И что ты собираешься с этим делать?

– О, милая… – Его руки находят мои плечи, и он мягко, но уверенно толкает меня вниз. – У меня есть идеи.

Я смеюсь, опускаясь на колени, пока Кэш рывком расстёгивает молнию.

– И какие же?

– Такие, которые займут твой дерзкий рот. Открывай, милая.

– Только для тебя.

– Вот так. – В его глазах вспыхивает желание, когда я вытаскиваю его член из брюк. – Только для меня.

Глава 31

Кэш

ЗОЛОТАЯ ЛИХОРАДКА

– Я даже не знаю, как тебя благодарить, Уайатт. – Я понижаю голос и бросаю взгляд через плечо. – Эти исследования были недостающим элементом головоломки.

– Таллула тоже помогла. Будет чертовски большой проект.

Дверь за моей спиной закрыта, но я не хочу рисковать. Я нахожусь в «шкафу» Bellamy Brooks, как можно дальше от спальни Молли. Сейчас раннее утро, немного за четыре, и она спит как убитая. Хочу, чтобы она отдохнула перед встречей с её мамой позже сегодня.

Я вожу мышкой по PDF-файлам, которые только что прислал Уайатт.

– Ага.

– Нам понадобится куча денег.

– К счастью, ранчо их приносит.

– Ты уже сделал ей предложение?

– Это не твоё чертово дело.

– Ага. Значит, собираешься.

Я осматриваю комнату. Сижу за крошечным столом, зажатым под досками с дизайнерскими проектами Молли и Уилера. Условия для работы так себе, но, честно говоря, в офисе на ранчо они не лучше.

Если понадобится, я мог бы справляться и здесь, когда мы с Молли будем приезжать в Даллас. Особенно если удастся перенести часть её работы в студию, которую я хочу построить для неё на ранчо. У меня даже есть идея открыть магазин Bellamy Brooks в центре Хартсвилла, но пока лучше двигаться шаг за шагом.

– Это должно быть особенным, – я откидываюсь в кресле. – И ещё хочу, чтобы её мама ко мне прониклась, прежде чем делать предложение.

Уайатт присвистывает.

– Удачи. Как ты собираешься убедить женщину, которая ненавидит ковбоев, позволить дочери встречаться с одним из них?

– Я хорош.

– Господи, спаси нас. У тебя впереди непростая задачка. Точно не хочешь подкрепление?

– Не могу вот так налететь на Обри и Молли. Это было бы нечестно. Я знаю, что Молли вас любит, но это я собираюсь на ней жениться. Ну, по крайней мере, надеюсь.

Уайатт ненадолго замолкает.

– Разрешишь сказать честно?

– Будто тебе нужно разрешение.

– У меня ощущение, что ты что-то хочешь мне сказать.

– И что же?

– Слух прошёл, что вас недавно видели вместе в аптеке.

– Да чтоб тебя. В маленьком городке ничего не утаишь, да?

– Вообще ничего.

Я провожу рукой по волосам и глубоко вздыхаю.

Тот случай заставил меня многое осознать. Например, что я готов создать собственную семью. И что женитьба, дети – это не значит, что я бросаю свою семью. Это значит, что я её расширяю.

На самом деле, это показало мне, что я готов поставить на первое место своё счастье. И счастье Молли тоже.

– Мы думали, что Молли беременна. Но нет.

– Но ты хочешь, чтобы она была.

Я сглатываю.

– Да. Но сначала я хочу на ней жениться. Сделать всё как положено.

– Значит, возвращайтесь на ранчо уже помолвленными. Если эти эскизы, которые ты с Таллулой разрабатываешь, не убедят Молли, что у вас всё получится… – Я прямо вижу, как мой брат качает головой. – Горжусь тобой, брат. Ты стараешься. Ты реально меняешься. И мне нравится этот новый ты.

Чёрт, солнце ещё даже не взошло, а у меня уже ком в горле. День обещает быть долгим. Но, надеюсь, хорошим.

– Ценю это, – бурчу я. – Надо вернуться к эскизам. Хочу успеть до того, как Молли проснётся.

– Дай знать, как всё пройдёт, ладно? И не забудьте поделиться новостями, как только всё решится.

– У меня теперь есть границы. Тебе бы тоже завести.

Уайатт только смеётся.

– Удачи.

Тянусь к входной двери квартиры, и Молли, глянув на меня, хмурится.

– Ты без шляпы?

Я кручу её ключи на пальце.

– Ты сказала, ресторан приличный. Решил, что бейсболка не подойдёт.

– Не бейсболка.

Молли ныряет в спальню и через секунду выходит с моей шляпой в руках.

– Вот эта шляпа.

Сердце пропускает удар. Я смотрю на Stetson, потом поднимаю взгляд на неё.

– Разве я не должен завоёвывать расположение твоей мамы, а не пугать её?

– Ты завоюешь её расположение. И будешь делать это в этой шляпе.

Я беру шляпу из её рук.

– Я чего-то не понимаю. Она же ненавидит ковбоев?

– Она ненавидит людей, которые не держат слово.

– Но эта шляпа… Она только подчеркнёт, что я совсем не тот, кого она хочет для тебя.

Молли забирает шляпу обратно, встаёт на цыпочки и надевает её мне на голову.

– Когда она тебя узнает, то поймёт, что ты – именно тот, кто мне нужен. Я встречаюсь с ковбоем. С хорошим человеком. Чем быстрее она это примет, тем быстрее мы все избавимся от этих глупых предубеждений.

Моё сердце делает кульбит. Оставлю это на совести Молли Лак – она всегда умудряется лишить меня дара речи.

Она не пытается меня изменить. Не наряжает меня, не маскирует тот факт, что у меня грубые руки и ещё более грубое прошлое. Наоборот, она выставляет всё это напоказ. Молли нечего скрывать. Значит, и мне тоже.

Я широко улыбаюсь, беру её за подбородок и наклоняюсь для ещё одного поцелуя.

Желание ударяет прямо в пах. И это при том, что мы только что трахались в душе, а до этого – в её огромной мягкой постели. И это не считая того, что было вчера, когда она брала меня в рот, а я потом довёл её до оргазма, пока она вцеплялась в изголовье кровати.

– Как думаешь, обед затянется? – рычу я.

Она смеётся, её тёплое дыхание касается моей щеки.

– Часа на два.

Я бросаю взгляд на её платье.

– Хорошо, что ты не в брюках. Так кое-что в машине будет проще провернуть.

– Что за «кое-что»?

Я ухмыляюсь и открываю дверь.

– Скоро узнаешь. Пошли.

Шлёпаю её по заднице, и она снова смеётся.

Этот звук я хочу слышать до конца жизни. Хотя её мама, если я её не покорю, может эту жизнь и сократить.

Поправляя шляпу, иду за Молли к лифту.

Это далеко не первый раз, когда мне приходится держаться по-ковбойски.

И точно не последний.

Ресторан действительно хороший.

Тот самый тип заведения, где белоснежные скатерти, официанты в пиджаках, а состоятельные посетители потягивают вино из огромных бокалов и ковыряются в изящных салатах и идеально зажаренном лососе.

Но всё-таки мы в Техасе. Я бы чувствовал себя не к месту даже в своих самых приличных джинсах и белой рубашке, если бы не стойка для шляп у стойки хостес, забитая самыми разными ковбойскими шляпами.

Чувствую, как на меня смотрят, пока снимаю свою шляпу и провожу рукой по волосам. Губы Молли дёргаются в улыбке.

– Что? – спрашиваю я.

Она кивает в сторону зала.

– Кажется, Даллас тебя одобряет.

Я оглядываюсь и усмехаюсь. Я высокий, так что привык к вниманию, когда захожу в людные места. Но это тот случай, когда иначе как с юмором не воспримешь. Иначе можно и покраснеть.

Несколько человек, и мужчин, и женщин, откровенно глазеют, пока я вешаю шляпу на стойку и следую за Молли и хостес в зал.

– Да здравствуют ковбои, – говорит одна женщина своей подруге, когда я прохожу мимо.

Я усмехаюсь.

– Кажется, он тебя услышал, – отвечает подруга.

– Надеюсь. И надеюсь, он услышал, что эти Wranglers сидят на нём ну очень, очень хорошо.

Я замечаю Обри задолго до того, как мы подходим к столику. Она светлее Молли, но у них одинаковые носы и горделивые плечи. Её взгляд сначала цепляется за дочь, а потом переключается на меня.

Губы Обри сжимаются, прежде чем на лице появляется натянутая улыбка.

– Привет, ребята.

Она встаёт и обнимает Молли.

– Мам! Привет! Надеюсь, ты не долго ждёшь?

– Вовсе нет. Просто хотела не опоздать и приехала чуть раньше. Сегодня пробок почти не было.

Обри снова смотрит на меня. Её глаза чуть расширяются, пока она разглядывает меня с ног до головы, начиная с ботинок и заканчивая бородой.

– Ты, должно быть, Кэш.

– Да, мэм. Рад наконец познакомиться.

Я протягиваю руку, и она её пожимает. У нас в Хартсвилле принято целовать родных в щёку. Обри мне пока не семья, но терять мне нечего. Вернее, терять мне есть что, но я готов рискнуть.

Так что я наклоняюсь и чмокаю её в щёку. Краем глаза замечаю, как Молли улыбается, а её мама, когда я отстраняюсь, прикрывает щёку рукой.

– Я Обри.

Мне кажется, или её шея начинает розоветь?

– Когда Молли сказала, что ты будешь с нами, это было… неожиданностью.

Я отодвигаю стул для Молли.

– Думаю, для всех неожиданность, что я здесь оказался. Мы с Молли не особо ладили, когда только познакомились.

– Да, я слышала.

Обри внимательно смотрит, как Молли садится. Я придвигаю её стул, а затем тянусь к стулу Обри, но она останавливает меня.

– Я сама, спасибо.

– Как скажете, мэм.

Пока я усаживаюсь напротив неё, задняя часть шеи горит огнём.

Разворачивая салфетку, Обри молча кладёт её себе на колени.

Да, это будет неловкий разговор. Но я не могу сдаваться. Возможно, я не завоюю её доверие за один вечер, но это не значит, что она никогда меня не примет. Мне просто нужно показать ей, что я готов горы свернуть ради счастья её дочери.

Да, у меня пока не так много денег. И моя семья далека от идеала. Но я люблю их, а они любят меня. Я забочусь о своих.

Я буду защищать эту женщину до последнего вздоха. А пока я жив, моя цель – сделать всё, чтобы её мечты сбылись. Я здесь не для того, чтобы разрушить её мечты. Или приглушить её свет. И, к счастью, у меня есть доказательство этого прямо в кармане.

– Ты… загорела, – взгляд Обри скользит по лицу Молли и задерживается чуть дольше, чем нужно.

Молли снова улыбается.

– Спасибо. Я много времени провожу на улице.

– Делая…

– Всякое, – Молли переводит хитрую улыбку на меня.

– Не недооценивай себя. – Я смотрю на Обри. – Молли делает на ранчо практически всё. Вы бы видели, как хорошо она теперь держится в седле.

Обри делает то самое движение губами – что-то между усмешкой и улыбкой.

– Да ну?

– В детстве мне это нравилось, – отвечает Молли, покручивая одну из своих вилок пальцем. – Но я не ожидала, что получу от этого столько удовольствия сейчас.

– Понятно.

Обри берёт меню.

– Так что же изменило твоё мнение о Молли, Кэш? Кроме того факта, что моя дочь вот-вот унаследует миллионы долларов?

– Да чтоб тебя, мам. – Молли пристально смотрит на неё. – Дай нам хотя бы напитки заказать, прежде чем устраивать сцену.

Обри разводит руками.

– Зачем ходить вокруг да около? У меня встреча в два тридцать.

У меня сжимается грудь, когда я замечаю, как боль пробегает по лицу Молли.

– Пожалуйста, не будь такой, – умоляет она. – Если ты даже не дашь ему шанса, мы уйдём.

– И куда?

Обри наклоняется вперёд.

– Я вырастила тебя, Молли. Я знаю тебя лучше всех. Ты должна быть в Далласе. Ты заслуживаешь возможностей, свободы и… – её голос дрожит, – окружения единомышленников. Маленькие города – это могилы для больших мечт.

– Это неправда, – хрипло отвечает Молли.

Обри качает головой.

– Нет, правда.

Я сжимаю руку Молли, давая ей понять, что я рядом.

– Молли действительно принадлежит Далласу. И в этом ты права, Обри.

Обри замирает, моргая, и переводит взгляд на меня.

– Вы… вы собираетесь жить вместе? В твоей квартире?

Она поворачивается к Молли, которая в замешательстве смотрит на меня.

Я снова сжимаю её руку. Держись.

Молли сглатывает. Затем сжимает мою руку в ответ. Хорошо.

– Жизнь в Далласе подходит Молли. Я видел это сам. Bellamy Brooks родился и рос в городе. И теперь, когда вы с Уилер запускаете вашу крупнейшую и, на мой скромный взгляд, лучшую коллекцию…

– Ты её видел.

В голосе Обри слышится обвинение, но я чувствую, что это скорее вопрос.

Я киваю.

– Видел. Это потрясающе.

– Так и есть. Вот почему Молли должна быть здесь, в Далласе, чтобы запустить её. Одна только огласка в местных бутиках… О, здравствуйте.

Обри мельком смотрит на официанта, а затем снова на нас.

– Мы готовы заказать?

Я делаю знак Молли.

– Ты готова, милая?

Я не упускаю того, как она прикусывает губу.

– Готова. А ты?

– Да.

Девушки заказывают вино. Когда я предлагаю взять бутылку, потому что тоже буду пить, выражение Обри становится чуть менее кислым. Но настоящее шоу начинается, когда после её заказа салата Молли называет свой выбор.

Она просит Деревенский бургер, что, судя по всему, означает модный чизбургер с двумя котлетами, специальным соусом и прочими вкусностями. Да – картошке фри, да – чеддеру, да – соусу, солёным огурцам и кетчупу.

– Мне то же самое, – говорю я, передавая меню официанту.

Обри прищуривается, глядя на дочь.

– Молли, это не причинит тебе боль? Глютен, сыр…

– Меня это больше не беспокоит.

Молли поправляет салфетку на коленях.

– Честно говоря, я не уверена, что это когда-либо было проблемой. Я ем буквально всё на ранчо и не чувствовала боли в животе уже несколько недель.

Обри моргает.

– Правда?

– Правда. Я думаю… – Молли машет рукой. – До того, как я поехала в Хартсвилл, я, наверное, на каком-то уровне понимала, что несчастна, но не видела способа что-то изменить. Казалось, что я всё делаю правильно, но тело буквально кричало, что нет.

– И теперь ты думаешь, что всё делаешь правильно, потому что у тебя не болит желудок?

Выражение Обри трудно разобрать. Молли смотрит на меня, затем опускает взгляд на свою тарелку.

– Мне нравится ранчо, мам. Я знаю, что у тебя был другой опыт, но жизнь в Хартсвилле… – Она снова смотрит на меня. – Оно помогло мне исцелиться? Это звучит глупо, но это правда. Я просто чувствую себя лучше там. Здесь мне тоже хорошо, не пойми неправильно. Мне нравятся оба места. Думаю, они мне оба нужны, и в этом проблема.

Приносят вино. Обри делает долгий, молчаливый глоток.

Я тоже пью, переводя взгляд между Молли и её матерью. Чёрт его знает, куда всё это приведёт, но мне нужно удержать разговор, пока он совсем не пошёл под откос.

– Я много думал об этом, – осторожно начинаю я. – О том, почему Гарретт поставил в завещании именно такое условие. Он часто говорил о вас.

Обри фыркает и закатывает глаза.

– Уверена, он рисовал красивую картину.

– У него было много сожалений. – Я сглатываю. – Думаю, он бы многое сделал иначе, если бы у него был второй шанс. Я любил его, но он был упрям, как чёрт. Я говорил ему, что ещё не поздно всё изменить. Попробовать ещё раз.

– Он никогда не слушал, – отвечает Обри.

– Но Молли слушает. И я слушаю. Узнавать твою дочь – это одно из самых больших удовольствий в моей жизни, и это сделало меня лучше.

Я лезу в задний карман и достаю фотографию размером десять на пятнадцать сантиметров.

– Говорите, что хотите, но, мне кажется, Гарретт каким-то образом знал, что возвращение Молли на ранчо Лаки пойдёт всем на пользу. Как будто он тянет за ниточки даже после смерти, понимаете? То, что у него не получилось при жизни, он решил сделать после ухода.

Я осторожно кладу фотографию на стол.

Она зернистая, и я не могу понять, выцвела ли она со временем или была сделана в золотой час, когда свет смягчал контуры трёх фигур. Молли, ей, наверное, лет четыре, сидит на пони между Гарреттом и Обри. На фоне – река Колорадо. По ракурсу я узнаю, что это рядом с тем самым местом, которое я показывал Молли во время нашей первой прогулки по ранчо. Все в ковбойских шляпах и с широкими улыбками.

Обри замирает, глядя на снимок.

– Где ты это взял?

– Гарретт оставил мне банковскую ячейку по завещанию. Я понятия не имел, что в ней. Когда я её открыл, там были сотни ваших фотографий. Он говорил Гуди, что эти снимки – одно из его самых ценных сокровищ, поэтому хотел сохранить их в безопасности.