Текст книги "Кэш (ЛП)"
Автор книги: Джессика Петерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Я стараюсь не обращать внимания. Просто держу её рядом и тихо говорю в самое ухо:
– То, что ты не идеальна, не значит, что ты сломана.
Она молчит, водя пальцами по волосам на моей груди.
– Мне не нужно идеальное. Твоим родителям оно не нужно. Миру тоже не нужно. Нам нужна ты. Ты и твоя неидеальнось. Ты просто заходишь в комнату и она становится ярче, милая.
Она шумно глотает.
– Ты просто так говоришь, потому что у тебя стояк.
Я смеюсь.
– У меня всегда стояк, когда ты рядом. Но даже если бы нет – я бы сказал то же самое.
Я поднимаю её подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза.
– В тебе нет ничего, что надо чинить. Если кто-то заставляет тебя чувствовать иначе, значит, этот человек тебе не подходит.
Она ищет что-то в моём взгляде, её глаза широко раскрыты, чуть влажные.
– Ты говоришь так, будто всё так просто.
– Всё просто, если сделать его простым.
Она улыбается сквозь лёгкую влажность глаз.
– Значит, мне просто сделать его простым.
– Я здесь, чтобы помочь тебе попробовать, милая.
Глава 26
Кэш
ОЧЕНЬ ПЛОХО
Сентябрь плавно переходит в октябрь. Утром стоит чудесная прохлада, даже если днем по-прежнему жарко.
Молли все так же полна решимости освоить все тонкости жизни настоящей ковбойки. Она почти каждый день с нами и стадом. А по вечерам сидит у меня в кровати с ноутбуком на коленях, пальцы мелькают по клавиатуре – готовит запуск компании Bellamy Brooks.
Конечно, мы трахаемся до и после этого. И первым делом утром тоже. Но, черт побери, я поражен тем, как усердно она работает. В конце дня я валюсь с ног. А у Молли, кажется, открывается второе дыхание, когда мы распрягаем лошадей.
Я восхищаюсь ее настойчивостью. Хотя где-то в глубине души понимаю: ее обувной бизнес – одна из главных причин, почему она до сих пор остается в Далласе. Мы говорим обо всем, кроме будущего. Я не спрашиваю, и она не предлагает никаких ответов. Мы просто живем моментом.
Я пытаюсь смириться с этим. Я знаю, что мы отлично ладим. Я знаю, что ей нравится быть со мной. А секс… Господи, это вообще отдельная история.
Но все это не значит, что она влюблена в меня. И уж точно не значит, что она всерьез задумывается о том, чтобы навсегда переехать на ранчо. Было бы странно, если бы я заговорил об этом всего через несколько недель… Чего? Мы встречаемся? Потому что мы ни разу не были на нормальном свидании. Мы просто спим вместе. Хотя то, что между нами, – намного больше, чем просто секс.
Я ломаю себе голову, пытаясь в этом разобраться.
Мне бы следовало послушать собственный совет и расслабиться. Может, этот период просто надо прожить и насладиться им. Почему мне вообще нужны какие-то ответы, если Молли каждую ночь лежит в моей постели?
Потому что чем больше ты впускаешь ее в свою жизнь, тем больнее будет, когда она уйдет. Будто я могу с этим что-то сделать. Будто я могу перестать влюбляться в нее с каждым днем все сильнее. Единственное решение – уйти самому. Но я не могу просто взять и свалить. Да и не хочу. Уходить – не в моем характере. А вот в ее – не уверен.
Что, черт возьми, мне делать?
Я задаю себе этот вопрос в тысячный раз, пока в пятницу днем помогаю Джону Би и Салли делать прививки нескольким телкам. Одна корова уже в загоне, голова надежно зафиксирована в зажиме. Салли вводит вакцину ей в шею – плавно, быстро, сжимает курок многодозового шприца, вводя препарат на пару сантиметров ниже и позади уха телки.
Корова бьется о прутья загона, но спустя пару секунд успокаивается.
– Хорошая девочка, – ласково говорит Салли.
– То есть ты даешь одинаковую дозу всем этим коровам? – Молли смотрит на животных, выстроившихся в очередь. – И используешь ту же иглу и тот же шприц?
Салли улыбается, лукаво сверкая глазами.
– Да и да. Конечно, если игла сломается или возникнут проблемы, мы ее поменяем. Но смысл вот в этом, – она поднимает пугающего вида штуковину. – Так проще для всех. Чем меньше игл, тем ниже вероятность случайных травм, а шприц можно настроить так, чтобы каждая корова получала точную дозу. Чем быстрее мы управимся, тем быстрее они вернутся в пастбище.
Джон Би выпрямляется, разглядывая следующую корову.
– Хочешь попробовать, Молли?
И, конечно, чтобы окончательно свести меня с ума, она улыбается и говорит:
– Если ты не против, я бы с радостью. Сейчас только руки помою.
Когда Молли заканчивает у раковины, Салли подзывает ее к себе.
– Тут есть небольшой нюанс – важно правильно найти место для укола. Но как только поймешь, дальше все просто.
Я отпускаю телку и подгоняю другую в зажим, фиксируя ее голову между металлическими панелями. Салли показывает Молли, как нащупать правильное место на шее – подальше от костей и сухожилий. Они вместе ищут нужную мягкую точку.
Вместо того чтобы отшатнуться с отвращением, Молли наблюдает за процессом с неподдельным интересом. Она берет шприц и позволяет Салли направить руку, вводя иглу под углом в сорок пять градусов.
– У тебя отлично получается, – говорит Салли. – Вот так. Ты справилась! Давай, Молли!
Лицо Молли озаряется широкой улыбкой, когда она нажимает на «курок» и делает укол. Корова снова начинает немного дергаться, но вскоре успокаивается.
Джон Би одобрительно кивает.
– Даже не моргнула, Молли. Отличная работа.
Передавая шприц обратно Салли, Молли поворачивается ко мне с той же сияющей улыбкой. Поднимает руку, подходит ближе и радостно объявляет:
– Да-а-а-а, блядь! Я вакцинировала свою первую корову!
Сердце бьется слишком быстро, но я все равно даю ей пять. И, не задумываясь, сцепляю наши пальцы, прижимая ладони друг к другу. Ее взгляд становится мягче… и что-то в груди у меня тоже.
Мы оба перемазаны в грязи и пахнем, мягко говоря, не свежестью. Но, черт побери, она никогда не выглядела красивее, чем сейчас – горящая изнутри, гордая.
Дома.
Ты принадлежишь этому месту, ковбойка.
Холмистые прерии у нее в крови. А теперь и Молли Лак – у меня в крови. Я не могу представить это ранчо без нее.
– Ты молодец, Молли. – Голос звучит иначе.
За ее плечом я замечаю, как Салли и Джон Би быстро отводят взгляд. Они наблюдали за нами. Их можно понять – мы с Молли устроили, черт возьми, целое представление.
Из заднего кармана ее джинсов раздается вибрация телефона. Она игнорирует.
Я прочищаю горло и пытаюсь снова взять себя в руки.
– Практика залог – мастерства. Повтори.
Губы Молли дергаются в сдержанной улыбке.
– Так точно, сэр.
– Он заставляет тебя так его называть? – Салли хмурится.
Молли бросает на меня лукавый взгляд.
– Ну разве он не редкостный засранец?
Внутри что-то сжалось.
– Не вынуждай меня напоминать, кто тут главный, – предупреждаю я. – Заканчивайте работу.
Они заканчивают. С каждой коровой уверенность Молли растет, и вот уже все привиты, а она все так же улыбается, как дурочка.
Хотя, может, дурак здесь я – потому что даже не пытаюсь скрыть, как смотрю на нее, пока она достает телефон. Ее лицо хмурится, когда она видит экран.
Сердце падает вниз.
Что-то случилось? Что-то не так?
Сейчас почти четыре – время «собираться на отдых». А под этим я имею в виду, что пора улизнуть на вездеходе в нашу хижину и принять душ вместе перед ужином.
– Мне нужно перезвонить, – Молли бросает взгляд на меня. – Увидимся за ужином. Салли, Джон Би, спасибо за урок. Правда, очень ценю.
– В любое время, Молли. Ты отличная ученица, – говорит Джон Би, помахав ей на прощание.
Салли тоже уходит, пробормотав, что пойдет приберется.
И вот мы с Джоном Би остаемся одни. Он смотрит на меня с тем самым понимающим взглядом, пока я делаю вид, что убираю лопаты у двери.
После паузы он говорит:
– Молли оказалась куда больше заинтересована в жизни на ранчо, чем мы думали. Вы, похоже, тоже стали лучше ладить.
Я выпрямляюсь, медленно вдыхаю, кладу руки на бедра. Тело устало, но кровь кипит от предвкушения вечера с Молли.
И от тревоги тоже.
Я сглатываю.
– Она не такая, какой я ее представлял.
– Это видно.
Лицо пылает. Я встречаю взгляд Джона Би, и в его глазах вспыхивает знакомая искра.
Черт. Он меня раскусил. Ладно, нечего скрывать.
– Ты и Пэтси… Я знаю, вы познакомились еще в школе. Но как тебе удалось… – Я подбираю слова. – Ну, удержать ее? Заставить остаться?
Джон Би добродушно усмехается, запихивая руки в передние карманы джинсов.
– Я удержал ее, отпустив.
– Это не имеет смысла.
– Еще как имеет. Пэтси – мечтательница. Я знал, что у нее есть планы на жизнь. Вписываюсь я в них или нет – это уже ее решение. В отношениях, конечно, важен компромисс. Но никто не должен идти на уступки, когда дело касается настоящих мечт.
Я пинаю носком сапога пыль на полу.
– Не спорю.
– Мы начали встречаться еще в школе. Но потом поступили в разные университеты. А после я еще и в ветеринарку подался. Все это время я давал ей понять, как сильно ее люблю. Что готов работать до изнеможения, лишь бы сделать ее счастливой.
Сердце тяжело бьется в груди.
– Понял.
– Так что сначала скажи ей, что чувствуешь.
Я сглатываю.
– Ага.
Джон Би ухмыляется.
– Признаться Пэтси в любви было, наверное, самым страшным моментом в моей жизни. А меня, между прочим, дважды поднимал на рога бык.
– Господи, Джон.
– Профессиональный риск. В любом случае, оно того стоило. – Он делает широкий жест рукой. И я знаю, о чем он говорит – о жизни, которую построил вместе с Пэтси. – Думаю, потому что я не боялся говорить о своих чувствах и желаниях, она тоже не боялась. Мы всегда знали, где стоим по отношению друг к другу.
– Это имеет смысл.
– И во-вторых, вы должны веселиться вместе. Какой смысл быть с кем-то, если вы не можете смеяться и просто кайфовать от времени, проведенного друг с другом? Это и есть основа. Если с этим все хорошо, то, скорее всего, она останется.
Я кручу плечами, запрокидываю голову назад.
– У меня с весельем не очень.
– Ты сам сказал: практика – залог мастерства.
– А насчет того, чтобы отпустить ее? Что ты имел в виду?
Джон обдумывает ответ.
– Это значит позволить ей преследовать свои мечты, пока ты преследуешь свои. Быть честным в своих желаниях, конечно. Но не давить, не заставлять подстраивать свою жизнь под тебя. Я знал, что Пэтси хочет в другой университет. Для нее это был лучший вариант. Да, я до чертиков боялся, что она найдет кого-то нового и забудет обо мне. Но… – Он улыбается уголком рта, чуть самодовольно. – Я позаботился о том, чтобы меня было невозможно забыть.
Я хмыкаю.
– И мне стоит спросить, как именно?
– Сынок, мужчина не болтает о таких вещах. – Его глаза хитро сверкают, когда он смотрит на меня. – Судя по тому, как Молли на тебя смотрит, ты тоже оставляешь неизгладимое впечатление. Так что продолжай делать то, что делаешь. Доверься себе. Остальное само встанет на свои места.
Я колеблюсь.
– А если не встанет?
Джон глубоко вдыхает.
– Значит, так и должно было случиться. Хреново слышать такое, знаю. Но нельзя держаться слишком крепко. Если ты ее отпустишь, и она не вернется… Тогда мы просто соберем осколки и поможем тебе двигаться дальше.
Горло сжимается. Как бы одиноко я ни чувствовал себя в своей ответственности, я знаю: в конце концов, моя семья – настоящая и найденная – всегда будет рядом, если я упаду.
– Ценю это, – хрипло отвечаю я.
Джон подходит и хлопает меня по плечу.
– У меня такое чувство, что Молли вернется.
Я надеюсь, что он прав.
И когда она вернется, я надеюсь, что останется.
Глава 27
Молли
КОГДА ИДЕТ ДОЖДЬ, ОН ЛЬЕТ КАК ИЗ ВЕДРА
– Боже, Молли, тебя теперь невозможно поймать! – на другом конце линии слышится щелканье маминого поворотника. – Отвечай, когда я звоню, милая! А то я начинаю волноваться.
Я юркаю в главную спальню Нового Дома и закрываю за собой дверь.
– Прости, мам, я была до чертиков занята, даже вздохнуть некогда.
Пауза.
– Надеюсь, ты не занята каким-нибудь ковбоем?
У меня внутри все переворачивается, но я заставляю себя нервно рассмеяться.
– Я знаю, как ты относишься к ковбоям.
Осматриваюсь и чувствую, как в животе снова что-то сжимается от увиденного беспорядка. Везде разбросана одежда. Ковер усыпан обувью, на всех возможных поверхностях громоздятся стопки бумаг. Единственное место, которое хоть как-то напоминает порядок – это кровать. Я застилала ее… Господи, когда? В прошлый четверг? Или в тот, что был до него? В общем, в последний раз, когда ночевала здесь, прежде чем окончательно перебралась к Кэшу.
С тех пор я живу в его доме, возвращаясь сюда только для того, чтобы принять таблетки и забрать нужные вещи перед ужином. Поэтому тут такой хаос. Днем я работаю на ранчо, по вечерам занимаюсь Bellamy Brooks, а ночью снимаю стресс с Кэшем в постели. Убираться просто некогда. Я даже попросила уборщиц, которые приходят раз в неделю, не трогать эту комнату. Какой смысл убираться, если я ей не пользуюсь?
Зато Кэша мы меняем простыни постоянно, и от одной только этой мысли мне становится жарко. Даже сейчас, смертельно уставшая после долгого дня на скотном дворе, я чувствую, как внутри вспыхивает тепло при мысли о том, как мы снова собьем эти простыни.
– Алло? Молли? Ты еще тут?
Я моргаю и провожу рукой по лицу. Оно горит.
– Да, прости. Как дела в Далласе?
– У меня для тебя новости, – она растягивает последнее слово, явно предвкушая мою реакцию.
Мое сердце делает кульбит и камнем падает в желудок.
Я знаю… я знаю, что ее юристы нашли способ обойти условия завещания отца. А это значит, что мое обязательное пребывание на ранчо вот-вот закончится.
Я смогу вернуться в Даллас. Снова встречаться с Уилер в милых кофейнях и обсуждать запуск новой коллекции. В девять утра первого числа каждого месяца на мой счет поступают деньги. Их хватает не только на то, чтобы погасить просроченные счета, но и на производство первой партии ботинок из нашей второй коллекции.
Вот почему я по ночам не отрываюсь от ноутбука. Наш производитель держит нас в курсе всех процессов, и видеть, как наша задумка становится реальностью – невероятное чувство.
Но почему тогда у меня внутри словно кирпич?
– Ну? – облизываю губы и смотрю в окно.
На краю гравийной дорожки клок травы обнюхивает олениха. Она никуда не спешит. Просто здесь.
– Ты наконец-то выберешься из этой дыры! Судья постановил, что условие в завещании твоего отца по сути невыполнимо. Я не запомнила всю юридическую чепуху, но теперь, когда процесс наследования подходит к концу, ты получишь свой траст уже на следующей неделе. Вот это удача, да?
Во рту пересыхает.
– Да… Полностью. Вау. Я… даже не знаю, что сказать.
– Ты так воодушевлена, что мои юристы пахали день и ночь, – саркастично говорит мама. – Знаешь, счет за их услуги будет немаленький.
– Конечно. Прости. Я правда ценю все, что ты для меня сделала. Спасибо. Искренне. Просто… Это так неожиданно.
– Неожиданно? – в ее голосе слышится обида, и у меня сжимается грудь. – Дорогая, но разве не этого ты хотела?
– Хотела, – выдыхаю я.
Только вот при мысли о том, что придется покинуть ранчо Лаки, мне кажется, будто я умираю.
Я не осознавала, сколько всего изменилось с момента моего приезда месяц назад, до этого самого момента. Потому что на самом деле изменилось всё.
То, как я отношусь к Хартсвиллю, к жизни на ранчо, к работе с скотом, к жаре, к животным, к ковбоям… и к Кэшу. Я влюбляюсь в это место. Во всё, что с ним связано. Но я также люблю свою работу, своих друзей и семью в Далласе. Я не хочу бросать свою жизнь там. Но я и не хочу уезжать с ранчо.
Мысли кружатся в голове. Я могла бы разделить свое время между Хартсвиллем и Далласом. Проводить недели здесь, а выходные там? Но тогда Уилер останется одна в течение большинства рабочих часов. А мне нужно быть в городе, когда коллекция запустится. Посещать мероприятия в местных бутиках, устраивать поп-апы у друзей.
Может, чередовать недели? Но Кэш не сможет так часто уезжать с ранчо. Да и в какой-то момент он начнет восстанавливать ранчо Риверс, а это значит, что свободного времени у него не останется совсем.
Господи. Я планирую будущее вместе с Кэшем.
Мы ни разу не говорили о будущем. Вообще. Полное молчание на эту тему заставляет меня думать, что мы оба просто избегаем разговора.
Я понятия не имею, что у Кэша на уме. Он не просил меня быть его девушкой. Но в то же время не отпускает меня от себя ни на шаг. Я ловлю его взгляд на себе целыми днями. И когда однажды я попыталась принять душ в Новом Доме, чтобы сэкономить время, он тут же пресек эту идею.
– Ты принимаешь душ со мной в домике, – сказал он. – Это лучшая часть моего дня.
Как я могла не растаять? С тех пор я не принимала душ одна.
Я замечаю, как его братья наблюдают за нами. Уайатт несколько раз упоминал, что Кэш изменился. Что он не был таким приятным человеком уже много лет и что в нем появилось какое-то новое оживление.
Я не рассказывала Уайатту о том, что мы с Кэшем делаем после работы. Это не моя новость, чтобы ее делиться. Но он и так знает.
Все знают.
И, как ни странно, Кэш оказался прав – люди, похоже, по-настоящему рады за нас. Никто не издевается, не кидает косых взглядов.
Я просто продолжаю приходить на работу, и все продолжают уважать меня за это. Все просто.
Резкий сигнал будильника выдергивает меня из мыслей. Я убираю телефон от уха, чтобы выключить его.
– Это твое напоминание про противозачаточные? – спрашивает мама. – Ты все еще принимаешь таблетки, верно?
Нахмурившись, я направляюсь в ванную.
– Конечно, принимаю. Что за вопросы?
– Просто проверяю, не забил ли тебе в голову какой-нибудь идиот-ковбой идиотские мысли.
Нет. Мой ковбой делает совсем другое.
Что бы мама подумала о Кэше? Она явно предвзято относится к ковбоям. Я понимаю, почему она так считает. Но Кэш другой. Он не идиот. И уж точно не болтун.
Он добрее, способнее и умнее любого парня, с которым я когда-либо встречалась.
Но он все равно ковбой. А быть с ним – значит быть в Хартсвилле. И это то, чего мама не понимает и не одобрит. Она уверена, что здесь нет никаких перспектив, особенно если речь идет о карьере за пределами фермерства.
Будет ли она меня ненавидеть, если я останусь? Будет ли обижаться за то, что я выбрала другой путь, нежели она?
Я почти в том же возрасте, в каком была мама, когда собрала наши вещи и уехала с ранчо навсегда.
Как заставить ее понять, что Кэш – другой? Что я – другая?
Мы с мамой похожи, да. Но в то же время мы во многом противоположности. Жизнь на ранчо была не для нее и это нормально. Долгое время я думала, что она не для меня тоже. Ее история была единственной, которую я знала.
Но теперь, когда я начала свою собственную историю, я сомневаюсь во всем.
У меня начинает болеть живот. Впервые за несколько недель.
– Не все ковбои – придурки, знаешь ли, – говорю я, доставая из верхнего ящика таблетки. – Люди здесь другие, да. Но в хорошем смысле.
Мама молчит. Полное молчание.
– Ты возвращаешься в Даллас, Молли.
Она говорит это твердо. Как факт. Но я слышу вопрос в ее голосе. Легкую неуверенность.
Она боится. Добро пожаловать в клуб.
– Разве мне не нужно подписать какие-то бумаги по завещанию? Я вернусь.
– Мои юристы готовы встретиться хоть завтра.
– Эм… не уверена, что смогу так быстро. Но постараюсь.
– Отлично. А потом ты продашь ранчо.
Я прижимаю большой палец к таблетке в блистере. До месячных осталось пара дней. Хотя это отстой, я знаю, что Кэша это не остановит. Но это точно добавит проблем. Да и я сама не чувствую себя особенно сексуальной в такие дни.
– Послушай, мам, я пока ничего не решила…
– И что ты собираешься делать с ранчо, Молли? Это на тебя не похоже. Я толком не разговаривала с тобой уже две недели. Даже больше.
Неужели так долго?
Я смотрю на блистер и понимаю, что да – прошло больше двух недель.
И ещё… Я на третьем дне последнего ряда таблеток. Обычно месячные приходят на первый день. На второй максимум.
Резкий холодный страх пронзает меня.
Моргнуть. Посчитать. Моргнуть и снова посчитать.
– Мы все по тебе скучаем, дорогая, – продолжает мама. – Я на днях встретила Уилер, и она сказала то же самое.
О, Боже. У меня задержка.
Она никогда не бывает.
В памяти вспыхивают моменты: Кэш внутри меня. В постели. В душе. В ванне. На кухне.
Я всегда принимаю таблетки вовремя. Ну, почти. На ранчо режим немного сбился – то на час раньше, то на пару часов позже. Может ли это повлиять на их эффективность?
Господи, Кэш сделал меня беременной?
Я дрожу. Но, что странно, страх начинает отступать.
Я не знаю, что приходит на его место, но это чувство не ледяное. Оно теплое. Приятное.
Это сумасшествие. И неправильно.
Я знаю Кэша всего месяц. Я не готова к ребенку. И он – тоже. Мы даже не обсуждали, кто мы друг для друга. Мы эксклюзивны, но у нас обоих слишком много дел, чтобы отвлекаться на кого-то еще.
Хотя… разве это причина?
– Ты с Уилер должны дать Bellamy Brooks еще один шанс, – продолжает мама. – Важно, чтобы у тебя была возможность работать в Далласе. Я говорю буквально – у этих бутиков десятки тысяч подписчиков.
В груди что-то сжимается.
Я не знаю, что делать. С ранчо. С Bellamy Brooks. С завещанием.
Я просто знаю, что мне нужен Кэш. Сейчас же.
– Мам, мне нужно бежать.
– Подожди, Молли. Нам нужно многое обсудить…
– Я позвоню тебе завтра. Обещаю.
– Дорогая…
– Мам. Мне нужно идти.
– Ты в порядке?
Нет. Да. Я не знаю.
– Я позвоню тебе завтра, – повторяю я.
А потом прощаюсь, сбрасываю вызов и выбегаю за дверь.
