Текст книги "Монстр (ЛП)"

Автор книги: Джессика Гаджиала

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Язык Брейкера скользнул в мой рот, повторяя тот же хищный брачный танец, что и в прошлый раз, обещая и требуя чего-то. Я подняла руки к его плечам, чувствуя, что мне нужно держаться. Рука, обнимающая меня за поясницу, напряглась и надавила вниз, пока я не почувствовала, как обнаженная чувствительность моей киски соприкасается с грубым материалом, сдерживающим его член. Вздох сорвался с моих губ, и рычание вырвалось из него, его рот оторвался от моего, его глаза удерживали мои, когда он притянул мои бедра к своей твердости.

Я вцепилась в его плечи, мой рот открылся в порыве вздоха.

Его рука отпустила мою шею, его пальцы двинулись вокруг нее, чтобы слегка коснуться кожи возле ключицы, отчего по моему телу пробежала дрожь.

– Ты такая чувствительная, – сказал он, его голос был еще глубже, чем обычно, и от этого по телу пробежала дрожь, которую он не мог видеть, но я чувствовала это слишком ясно. – Руки вверх, куколка, – проинструктировал он, обе его руки скользнули вниз, чтобы устроиться на подоле футболки, которая была задрана высоко на моих бедрах. Мои руки поднялись над головой, и без всякого притворства он сорвал материал с моего тела, оставив меня голой на нем, в то время как он все еще был полностью одет. – Твою мать, – сказал он себе под нос, его руки легли по бокам моих бедер, в то время как его глаза блуждали по моему телу.

У меня никогда не было особых причин чувствовать себя неуверенно. Учитывая, что я проводила почти все свое время в одиночестве, надевая все, что хотела, отказываясь от макияжа, почти не утруждая себя тем, чтобы несколько дней расчесывать волосы, мне никогда не приходило в голову что-то чувствовать к своему телу.

Я знала, что большинство на моем месте чувствовали бы себя неловко.

Но ледяные голубые глаза Брейкера окинули меня взглядом, как будто я была чем-то удивительным, чем-то, что нужно запомнить, чем-то, что он никогда не хотел забывать.

Так что мне даже в голову не пришло, что я должна скрывать это от него. Или даже хочу этого.

Его руки скользнули вверх по моим бедрам, вверх по бокам, затем остановились, растянувшись на моей грудной клетке, кончики его больших пальцев коснулись нижней части моей груди.

Его глаза поднялись к моим и задержались, когда его руки поднялись и обхватили мою грудь, сильно сжимая. Мои соски затвердели под его ладонями, и моя грудь внезапно налилась тяжестью, тяжестью, которую я никогда раньше не испытывала.

Мои брови вопросительно сошлись на переносице, но прежде чем он успел заметить выражение моего лица, он уже двигался. Поднимаясь со своего места, и прижимая меня спиной к подушкам дивана, и опускаясь на меня сверху, его губы снова овладевают моими.

Мои ноги боролись под его ногами, пытаясь освободиться. Он поставил колено между ними, подняв часть своего веса, и я вытащила их из-под него и обернула вокруг его талии, снова притягивая его к себе. Он издал рычащий звук, когда его рот приподнялся, пробежав по моей шее, его борода обжигала мою кожу, когда его зубы покусывали ее.

И это было что-то новое.

Все, что я чувствовала, было новым. Странным. Но все равно как-то знакомым. Как будто это всегда было тут, спало под поверхностью, ожидая, что кто-нибудь это разбудит.

И оно проснулось.

И это было всепоглощающе.

Как будто я в огне. Вот каково было быть с Брейкером… как будто я горела, но блаженно погружаясь в это ощущение, желая погружаться все глубже и глубже, чтобы увидеть, где я окажусь, даже если бы это означало, что я превращусь в пепел.

Голова Брейкера наклонилась и опустилась промеж моей груди, его борода пощекотала чрезмерно чувствительную кожу, прежде чем его губы сомкнулись вокруг моего соска и сильно пососали. Я выгнулась дугой, толкая себя все глубже в его рот, моя рука схватила его сзади за шею, прижимая его ко мне. Желая, нуждаясь в большем.

Его голова оторвалась, но только для того, чтобы переместиться и завладеть моим другим соском, посасывая в течение минуты, прежде чем впиться в него достаточно сильно, чтобы я взвизгнула и отдернулась.

На это он поднял голову, чтобы посмотреть на меня, дьявольская улыбка заиграла на его губах.

Он перенес свой вес на одно из предплечий рядом со мной, слегка приподнявшись над моим телом, чтобы дать ему доступ. Он наблюдал за моим лицом, когда его рука скользнула по моим ребрам, вниз по боку, по животу. Затем он сделал паузу, улыбка вернулась на его губы за долю секунды до того, как его рука скользнула между моих бедер, поглаживая мою промокшую промежность.

Все мое тело дернулось вверх, мой рот открылся, чтобы застонать, когда моя рука сильно хлопнула его по плечу.

– Чертовски промокла, – прорычал он, его палец скользнул вверх и нашел мой клитор, быстро обводя его.

Нет, раньше ничто и близко не было похоже на это.

Это ошеломляющее ощущение.

Такое чувство, что я вот-вот взорвусь и развалюсь на части.

И не желая ничего, кроме как испытать это.

Мое сердцебиение ускорилось. Мой пульс сильно бился в горле и висках.

Затем так же быстро, как он коснулся меня, он убрал палец, усмехнувшись, когда я захныкала и прижалась к нему бедрами. Он поднял руку, взял свой палец и сунул его в рот, пробуя меня на вкус.

Я почувствовала, как румянец заливает мои щеки, когда я беспомощно наблюдала за происходящим, одновременно смущенная и слишком возбужденная, чтобы отвести взгляд.

Он издал какой-то одобрительный гортанный звук, вытаскивая палец. – Помнишь, что я говорил о том, чтобы засунуть свой язык в какую-нибудь киску? – спросил он, удивив меня.

Я помнила. Казалось, я помню все, что он говорил.

– Что ты делаешь это, если она действительно сладкая? – я наполовину заявила, наполовину спросила я.

Он слегка кивнул. – У тебя чертовски сладкая гребаная киска, куколка, – сказал он, снова улыбаясь, когда переместил свой вес, наклонился и провел языком по центру моего живота.

Моя рука скользнула в его волосы, когда он двинулся вниз, склонив голову у моего бедра. Затем его зубы впились во внутреннюю поверхность.

– Черт, – прорычала я, мои руки вцепились в его волосы. Затем его голова снова повернулась, и язык прочертил путь, который его палец прошел ранее, не колеблясь, не дразня, опустился на мой клитор, обводя его легким, но твердым нажимом. – О боже… – простонала я, мои бедра приподнялись навстречу ему, и спина выгнулась над подушками.

В моем сердце что-то сжалось, как будто катушку затянули слишком туго. Дыхание стало прерывистым и неглубоким, когда его язык повел меня вверх, все ближе и ближе к чему-то обещающему фейерверк.

Его губы обхватили клитор, нежно посасывая, заставляя меня подпрыгнуть под ним.

И вот тогда я это услышала. Раздался звонок. И почувствовала это. Вибрацию. Прижимающуюся к моей икре. Зазвонил его сотовый.

Я почувствовала, как желание слегка отступает, открывая глаза, чтобы посмотреть на него сверху вниз. Но он либо не обращал на это внимания, либо просто игнорировал это, его губы отпустили чувствительную точку, а язык продолжил свою пытку. Его рука скользнула под него, и я почувствовала, как палец поглаживает мой вход, прежде чем быстро надавить и войти до упора.

– Брейкер… – я застонала, обеими руками схватившись за его голову.

В его сотовом на мгновение воцарилась тишина, прежде чем он снова зазвонил.

– Черт, – прорычал он, отрывая голову от меня, позволяя своим глазам подняться к моим. – Извини, детка… Я должен ответить, – сказал он, его палец выскользнул из меня, когда он сел у моих ног и вытащил свой сотовый из кармана.

Почти мгновенно я сжала бедра вместе, согнув колени под углом в одну сторону. Я плотно сжала их, чувствуя, как настойчиво пульсирует неудовлетворенное желание.

Я только наполовину осознавала это, так как моя нервная система, казалось, была в состоянии повышенной готовности, посылая искры энергии через мои нервные окончания, заставляя мое тело чувствовать, что оно дергается от этого ощущения.

– Йоу, – сказал голос Брейкеру в его телефоне, его глаза внезапно повернулись, чтобы посмотреть на меня, и, клянусь, я увидела сожаление, когда он наблюдал, как я изо всех сил пыталась вернуть контроль. А потом его лицо стало жестким. Вся мягкость покинула его глаза, и они стали ледяными. – Шот?

Последние остатки желания улетучились, когда я взлетела вверх, обхватив руками икры и пытаясь подслушать разговор на другом конце провода. Глаза Брейкера все еще смотрели на меня, но почему-то не видели меня.

– Где ты находишься?

– Тогда как ты мне звонишь?

– Зачем?

– Он там?

– Прекрати пытаться разозлить их и расскажи мне подробности, чувак.

Разозлить их? С чего бы Шотеру пытаться разозлить парней Лекса?

– О чем договариваться?

Договориться? О чем он должен договориться? Знал ли он, что мы работаем вместе? Что мы делаем? Собирался ли он попытаться убедить Брейкера выдать меня?

Мой взгляд метнулся к ноутбуку, все еще находящемуся на форуме. Нет ответа. Но в этом не было ничего удивительного. Это было слишком рано. Мои глаза вернулись к Брейкеру.

– Ты будешь там?

Брейкер фыркнул, закатив глаза.

– Хорошо. Два часа. Тогда увидимся.

– Да?

Глаза Брейкера, казалось, внезапно сфокусировались на мне, изучая мое лицо, как будто он видел меня в первый раз.

– Я знаю.

А потом он убрал телефон от уха и засунул его обратно в карман.

Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как у меня все внутри затрепетало, когда он сел. – Это был Шотер?

– Да.

– Пришло время встретиться с Лексом, – сказала я, надеясь, что страх не просочился в мои слова.

– Да, куколка.

– Хорошо, – сказала я, крепче прижимая колени к груди.

Брейкер увидел это движение, и его взгляд снова смягчился, выпустив задержанное дыхание. А потом он сделал самую странную вещь. Он наклонился к моему колену, наблюдая за мной, и прикусил его зубами.

– Надеюсь, у нас будет шанс закончить то, что мы начали, – сказал он, положив голову мне на колено. – Если нет… будет чертовски обидно. У тебя самая тугая гребаная киска, которую я когда-либо чувствовал.

Ладно.

Он это сказал.

И я почувствовала, как по моему телу пробежала еще одна дрожь.

Брейкер почувствовал ее и вздохнул.

– Мне нужно одеться, – тупо сказала я, наблюдая за ним.

– Да, – согласился он. – В старую одежду, – сказал он без всякой необходимости.

Моя рука потянулась к моему внезапно сильно скручивающемуся животу. – Лучше бы я этого не ела, – сказала я, глядя на еду на столе.

Рука Брейкера скользнула вниз по моей икре, приземлилась на лодыжку и сжала ее. – Я хотел бы сказать, что все будет хорошо… – начал он.

– Все в порядке, – сказала я, качая головой.

У него не было слов утешения, потому что их не было.

Не было никакого способа успокоить нервы.

Потому что не было никакого возможного положительного исхода ситуации.

Я собиралась умереть. Скоро. Так или иначе.

Я мрачно отстранилась от него. Не было смысла откладывать неизбежное. Я потянулась за футболкой, которую он снял с меня, и быстро надела ее, прежде чем вернуться в ванную, где моя старая пижама все еще была свалена на полу.

Несмотря на это, Брейкер ничего не сказал.

Его глаза даже не следили за мной.

Я знала это, потому что, когда я повернулась, чтобы закрыть дверь, я увидела его, наклонившегося вперед, так что его локти были на коленях, уставившегося в ноутбук, как будто в нем были все ответы.

Но этого не произошло.

И теперь этого никогда не произойдет.

Глава 9

Брейкер

В ту секунду, когда я усадил ее себе на колени, я понял, что с ней будут проблемы. Не потому, что, ну, она уже была проблемой во многих смыслах, а потому, что я слишком сильно хотел ее. И это не было просто «сойдет», которое я испытывал к случайным шлюхам из баров или цыпочкам, с которыми я сталкивался в городе. Нет, все было по-другому. Как-то сильнее. Это было не просто желание потрахаться. Я хотел трахать ее семь раз в гребаное воскресенье, а потом еще дважды, просто для пущей убедительности.

Возможно, отчасти это было связано с тем, как она реагировала на меня. Как отзывчиво было ее тело на каждое легкое прикосновение. Это было похоже на то, что она постоянно балансировала на грани душераздирающего оргазма. И черт возьми, если бы я не хотел быть частью этого. Чувствовать ее вокруг своих пальцев, вокруг моего члена, слышать, как она выкрикивает мое имя, впивается ногтями мне в спину.

Да. Чертова проблема.

Я проигнорировал звонок мобильного телефона в кармане, слушая ее стоны и чувствуя, как она извивается, больше заинтересованный в том, чтобы она кончила, чем в телефоне, который я всегда снимал со второго звонка. Но когда он перестал звонить, а затем начал звонить во второй раз, ну… это должно было быть важно.

Я откинулся на спинку дивана, наблюдая, как она поджимает ноги и пытается выровнять дыхание, ее тело слегка дрожало от неудовлетворенной потребности. Должен сказать, что это точно не задевало мою гордость, видеть ее такой, но черт возьми, как я хотел швырнуть телефон через всю комнату, нырнуть обратно между ее бедер и закончить с ней.

Так было до тех пор, пока я не ответил на звонок.

– Йоу. Ты знаешь, что в наши дни невежливо игнорировать свои звонки, чувак. Если только ты не по уши в какой-нибудь хорошенькой киске, – сказал голос Шотера в телефоне, его тон был таким же небрежным, как всегда.

– Шот?

На это раздался сухой смешок. – Кто, блядь, еще может тебе звонить?

– Где ты находишься?

Когда он заговорил, его безразличие было настолько ощутимым, что вы практически могли услышать пожатие плеч в его голосе: – Там же, где я был на прошлой неделе. Какой-то дерьмовый подвал без Wi-Fi, чувак.

Я боролся с желанием фыркнуть. – Тогда как ты мне звонишь?

– Лекс хочет встретиться, – сказал он немного более резким тоном. Он помолчал, словно взвешивая следующие слова. – С тобой и девушкой.

Блядь. Здорово.

– Зачем?

– Думаешь, я посвящен в эту информацию, чувак? – спросил он, с тоном, как будто пытался получить больше. Старый добрый Шот. Всегда с головой в игре, даже когда его использовали в качестве разменной монеты.

– Он там? – спросил я, гадая, как далеко я могу зайти в своих расспросах.

– Нет. Только один из его лакеев. Вялый Член Рик или как то так, – сказал он, и я практически мог видеть, как он ухмыляется мужчине, о котором идет речь. – Ты знаешь, как сильно этим ублюдкам нравятся их прозвища, – продолжил он, и я услышал отчетливый звук удара кулаком по коже, за которым последовал свист воздуха изо рта Шота. Ни стона. Никаких признаков боли. Затем раздался смешок. Он был сумасшедшим ублюдком.

– Прекрати пытаться разозлить их и расскажи мне подробности, чувак.

– Эй, мне нужно как-то развлечься, – сказал он, звуча не хуже, чем обычно. – Два часа. В вагоне поезда. Он сказал, чтобы ты был готов к переговорам.

Это звучало не очень хорошо.

– Каким переговорам?

– Он не сказал. Ты знаешь, как с ним обстоят дела.

Да, черт возьми, я знал. И это не очень хорошо говорило о нашей предстоящей небольшой встрече.

– Ты будешь там?

– При полном параде. Ну, ты знаешь… в наручниках. Как бы то ни было, – продолжал Шот.

Я фыркнул, чувствуя, как мои глаза закатываются. Это было похоже на то, что Шот был биологически неспособен воспринимать серьезное дерьмо всерьез.

– Хорошо. Два часа. Тогда увидимся.

Последовала пауза, тишина, полная чего-то, прежде чем он заговорил снова.

– Эй, Брейкер?

– Да? – спросил я, мне не понравился его тон.

Еще одна пауза. – Она невинна, – напомнил он мне.

Я посмотрел на Алекс, обнаружив, что она пристально наблюдает за мной.

Я знал, о чем говорил Шот. Это было то же самое, что сказал Пейн. Это было то же самое, о чем я думал. Я и Шот, мы выбрали эту жизнь. Мы танцевали со смертью каждый раз, когда брались за работу. Мы объединялись с людьми, которые вполне могли бы когда-нибудь заказать нас самих. Мы знали о риске. Мы охотно принимали его. Мы были виновны во всех возможных последствиях. Что бы с нами ни случилось, мы это заслужили. Мы заслужили всевозможные наказания. От могилы и дальше.

Но не Алекс.

Да, она вляпалась в какое-то глубокое дерьмо. Дерьмо, с которым она не была готова справиться, тем более в одиночку. Но она сделала это, потому что чувствовала, что должна. Она делала это для всех тех женщин на всех тех фотографиях, которые были у нее в файле. Фотографии, от которых она выглядела зеленой. Она не была пресыщена тем дерьмом, которое происходило. Это привело ее в ярость. Была в ужасе от этого. Но она использовала это как стимул, чтобы попытаться покончить с этим. Это было мило, наивно и обнадеживающе с ее стороны.

И невероятно чертовски глупо.

Но она была… невинной.

– Я знаю, – сказал я, вешая трубку.

Алекс пошла в ванную, чтобы переодеться, пока я смотрел на форум на своем ноутбуке. Я не знал, что за людей она знала в даркнете. Все люди, которых я знал, которые регулярно им пользовались, были отбросами общества. Но если Алекс сказала, что там есть хорошие парни – искатели правды, борцы с самосудом, кем бы, черт возьми, она их ни считала, тогда я должен был доверять ей в этом. Мне просто хотелось, чтобы они обратили на это внимание. Что бы они предложили какие-то решения.

Потому что у меня с этим было полное дерьмо.

Я собирался отвести ее в тот вагон, потому что у меня не было выбора. А потом, черт возьми, я знал, что там произойдет. Мне нужно было спасти ее. И мне нужно было спасти его. И я понятия не имел, как мне это сделать. Или даже если бы мне дали такую возможность. Насколько я знал, он собирался привести меня туда, чтобы застрелить. Это был его стиль. Убить Шотера. Пытать Алекс. Потом убить меня. Он питал слабость к ярким проявлениям насилия. И ему нравилось знать, что он проникает тебе под кожу.

Поэтому мне нужно было дать понять, что Алекс ничего для меня не значит.

Я не был уверен, насколько хорошо я справлюсь с этим, но я должен был попытаться.

Шот, ну, это была совсем другая история.

Он знал, что Шотер был хорошим вариантом, которого можно взять и удержать, и он уже знал о нашей связи. Нельзя было притворяться, что он ничего не значил для меня.

Он ожидает, что я захочу защитить его.

Я слышал, как Алекс вернулась из ванной в грязной одежде, держа в руках ботинки.

– Я знаю, что должна быть одета в то, что было на мне, когда ты забрал меня, но мне больше негде хранить героин, – небрежно сказала она, пожимая плечами.

– Я не думаю, что он заметит такие детали, – сказал я в ответ, наблюдая, как она села рядом со мной и надела ботинки, держа шнурки достаточно свободными, чтобы ее рука могла скользнуть в них, если понадобится.

По-прежнему никакой реакции. Все еще настолько хладнокровно, насколько это возможно, относится ко всей ситуации.

Если каким-то чудом мы оба переживем эту ночь, я намеревался выяснить, что с ней не так. Какую жизнь она вела, чтобы быть такой собранной перед лицом собственной смерти?

Какой человек не испытывает по этому поводу хоть какого-нибудь горя?

Черт возьми, если бы я был чертовски уверен, что смотрю в дуло, заряженное пулей с моим именем на ней, даже я бы что-то почувствовал. Подумал бы обо всех сучках, которых я не успел трахнуть. Обо всем виски, которое я не успел выпить. Обо всех отпусках, которые я никогда не брал. Обо всех планах на старость, и о том, что этого никогда не будет. Может быть, подумал бы о том, что у меня не будет шанса найти какую-нибудь сучку, которая мне достаточно понравилась бы, чтобы пристегнуть мой член и позволить ей делать мне минет, чтобы свести меня с ума на следующие двадцать лет.

Еще о чем-нибудь.

Каждый должен хотеть жить для чего-то.

Как гласит старая поговорка… Алекс собиралась умереть ни за что (прим перев.: live for everything, die for nothing – живи ради всего, умри ни за что).

– Ты возьмешь какое-нибудь оружие? – спросила Алекс, и я заметил, что она пристально смотрела на меня. Как долго, я понятия не имел.

Я кивнул, вставая с дивана и направляясь к шкафу на кухне, который был небольшой кладовкой. Я распахнул дверь, чувствуя присутствие Алекс позади себя, заглядывающую на четыре полки с оружием, боеприпасами, ножами, электрошокерами, наручниками, цепями, кастетами – всем, что нужно. У меня все еще был мой Дезерт Игл в грузовике, и он собирался вернуться обратно за пояс, но я схватил нож и сунул его в карман, схватил второй пистолет и ремень, чтобы надеть на лодыжку.

Если бы я не повернулся и не наклонился, чтобы прикрепить ремень к лодыжке, я мог бы не увидеть, как Алекс схватила перочинный нож и сунула его в ботинок, в котором не было героина.

– Я выгляжу слишком чистой? – спросила она, когда я встал.

Я почувствовал, как мои брови сошлись вместе, глядя на ее запыленную одежду. – Что?

– Мое лицо, руки и волосы. Я слишком чистая? Может, мне попытаться немного испачкаться?

При этих словах я почувствовал, как на моих губах заиграла улыбка. – Немного взбодрилась?

– Да. Так что это было убедительно.

– Убедительно для чего, куколка?

– Что ты держал меня в плену, как велено.

– Задача состояла в том, чтобы схватить тебя и удержать. Никто не говорил, что я не могу позволить тебе принять душ и поесть.

– Ох, – сказала она, глядя в окно.

– Ты в порядке? – спросил я, глядя на ее сдвинутые брови.

Она повернулась ко мне со странной маленькой ухмылкой. – Я думаю, что это такой же хороший день, как и любой другой, чтобы умереть, верно? – как будто почувствовав, что это было неправильно, она поспешила сменить тему. – Шотер говорил так, как будто с ним все было в порядке?

– Он подшучивал над приставленным к нему охранником, ему разбили лицо, пока мы разговаривали. Так что, да, он в порядке.

Ее бровь поползла вверх. – Быть избитым – это… хорошо?

Я почувствовал, как мое плечо дернулось. – Шот – умник с острым языком. Если он все еще не засовывает ногу себе в рот, они его еще не сломали.

– О. Хорошо. Так… он будет там? – спросила она напряженно. Как будто она знала, что это серьезное осложнение.

– Да.

Она подняла руку и провела ей по своим почти сухим волосам, заставляя их мягко соскользнуть. Она вздохнула, кивнула, принимая ситуацию. – Ты вытащишь его оттуда, – уверенно сказала она.

– Куколка, у меня есть не только он…

Она подняла руку, и это был такой нелепый жест (кто теперь поднимает руки, чтобы заставить людей замолчать?) что я замолчал и поднял бровь.

– Ты беспокоишься о своем друге. Прежде всего. Не попадай в неприятности из-за того, что я облажалась и попала в плохую ситуацию. Это не твоя работа – исправлять это. Так что позаботься о своем друге и позволь мне самой позаботиться о себе.

С этими словами она повернулась на каблуках и направилась к моей входной двери. Я провел рукой по голове, чувствуя, как короткие волосы цепляются за кожу.

Это должно было стать настоящим кошмаром.

Я должен был как-то защитить Шота. Который хотел, чтобы я забыл о нем и позаботился об Алекс. И в то же время защитить Алекс, которая хотела, чтобы я позаботился о Шоте, потому что ее план состоял в том, чтобы покончить с собой. Тем временем, пытаясь не разозлить печально известного переменчивого и непостоянного Лекса Кита, который был вполне способен убить нас всех сразу.

Иисус Христос.

Если я переживу это, мне нужно будет найти новую гребаную работу.

Дворник. Продавец подержанных автомобилей. Дрессировщик морских свинок.

Гребаное все, что только не гарантировало кровь и ужас на каждом шагу.

Я вздохнул, схватил ключи и вышел на улицу.

Алекс уже сидела в машине, пристегнутая, спокойно отодвигая кутикулу на ногтях, как будто мы не могли попасть в хорошо организованную ловушку.

Если бы она не была так настроена на смерть, из нее получился бы хороший преступник.

–

Перед складом были припаркованы два внедорожника, пустые, капоты уже были прохладными на ощупь. Еще больше укрепляя мою мысль о том, что мы направляемся в ловушку. Алекс не смотрела на меня, когда расстегивала ремень и двигалась к своей двери.

Я схватил свой пистолет, засунул его за пояс брюк и встретил Алекс с ее стороны машины.

– Спасибо, что пытаешься мне помочь, – сказала она, глядя на здание перед собой, пока говорила со мной.

– Я еще не закончил пытаться, куколка, – сказал я, но она пожала плечами, прикусив внутреннюю сторону щеки. – Ты готова? – спросил я, уже слишком хорошо осознавая, насколько хорошо она была подготовлена к тому, чтобы это сделать.

– Ага. Давай покончим с этим.

Она зашагала рядом со мной, когда я впустил нас в парадную дверь, в холл, а затем медленно спустился по лестнице. Рядом со мной она была так спокойна, как только могла. Ни дрожи. Никакого затрудненного дыхания. Только странно пустые глаза и прямые плечи.

Тем временем мое сердце билось как долбаный отбойный молоток.

Мы добрались до нижней площадки, и я услышал голоса за углом. Алекс остановилась, и моя рука потянулась, на мгновение опустившись ей на бедро. Ее глаза встретились с моими, и она заставила свои губы дернуться вверх, прежде чем снова отвернуться. Моя рука опустилась, и мы двинулись вперед, как единое целое, обойдя изгиб стены и оказавшись в поле зрения вагона поезда.

Четыре головы повернулись на шарканье наших ног. Лекс, двое его головорезов и Шот.

Лекс приближался к среднему возрасту с темными волосами, темными глазами и худощавым телосложением. Его головорезы были большими грудами мускулов, один уродливый с бритой головой и черными глазами, другой среднего вида с длинными светлыми волосами и голубыми глазами. У Шота была разбита губа (вероятно, из-за его насмешек над Вялым Членом Рика, когда мы разговаривали по телефону ранее) и исчезающий синяк под глазом. Он чуть сгорбился влево, что наводило на мысль, что у него, вероятно, были ушибы или сломаны ребра. Но с ним все было в порядке. И, блядь, он даже улыбнулся и помахал рукой, когда увидел меня.

Я покачал головой и увидел, как бровь Алекс слегка приподнялась, увидев его.

Было ли это из-за его поведения или потому, что он был красивым парнем, я понятия не имел.

Дверь вагона была открыта, и я вошел первым, Алекс следовала за мной по пятам.

– Брейкер, так приятно снова тебя видеть, – сказал Лекс, его мерзкий голос оставил скользкую пленку в воздухе.

– Лекс, – поприветствовал я, кивая ему. – Шот, – сказал я, тоже кивая ему.

– Ты, должно быть, Алекс, – сказал Шот, позволив одной из своих снимающей-трусики-улыбки расплыться по его лицу. – Составляла компанию моему брату?

– Боюсь, это больше похоже на то, что он припер меня к стенке, – легко сказала она. Для любого другого она казалась такой же непринужденной, как и сам Шот. Но я заметил, что ее глаза даже не скользнули по вагону. Она увидела его и не сводила с него глаз. Как будто она слишком боялась смотреть на людей, которые держали ее судьбу в своих руках.

– Ну, мы здесь, – сказал я, глядя на Лекса. Желая приступить к делу. Ожидание ничему не помогало.

Лекс кивнул. – Алекс Миллер, – сказал он, и я увидел, как ее руки слегка согнулись, прежде чем она сжала их в кулаки, подняла подбородок и повернулась лицом к человеку, которого ненавидела больше всего на свете.

– Лекс Кит, – сказала она тоном, похожим на зазубренное стекло.

– Ты красивее, чем я ожидал. Мои люди говорили, что ты красавица, но я понятия не имел, что ты будешь такой…

– Мы флиртуем с заложником или устраиваем гребаную встречу? – я вмешался, пытаясь сделать вид, что не обращаю никакого внимания на Алекс, ее сжатую челюсть и еще более бледную, чем обычно, кожу.

– Нет ничего плохого в том, чтобы быть немного цивилизованным, Брейкер, – сказал Лекс, и образы тех избитых девушек в файле непрошено всплыли в моей голове. Да, он был чертовски цивилизованным.

– Прошлой ночью я спал на холодном бетонном полу. Прости меня, если я не в настроении для светской беседы, – холодно сказал я. Если бы он знал что-нибудь о моей репутации, он бы знал, что я никогда не был в настроении для светской беседы. Я получил приказ, я выполнил его. Черт возьми, лучше если бы мы обошлись вообще без слов.

Краем глаза я увидел, как Алекс придвинулась ближе к Шотеру. Не ко мне. К Шотеру. Шотера это, похоже, не смутило. Женщины, казалось, всегда стекались к нему. Очевидно, даже в ситуациях жизни или смерти.

Прилив ревности, который я почувствовал при этом, был внезапным и неожиданным. И совершенно, блядь, нелепым. В этом не было никакого смысла. Я не был таким человеком. Я не ревновал. Но, черт возьми, у меня все еще был ее вкус во рту.

– Конечно, – сказал Лекс, врываясь в мои мысли. – Давайте перейдем к делу, – он остановился, глядя на своих людей, что-то безмолвное промелькнуло, потому что они слегка пошевелились. Один направляется к двери, чтобы заблокировать выход, а другой пошел и встал позади Шота и Алекс. – Планы изменились.

– У нас была сделка, Лекс, – сказал я, позволив своему голосу быть резким, потому что это было ожидаемо, когда кто-то нарушал ее.

– Была. Но условия сделки… изменились.

– Изменились, – повторил я сквозь стиснутые зубы.

Он ничего мне не ответил. Кроме того, что его люди двигались, не было ничего, за что можно было бы зацепиться. Никаких интонаций, которые можно было бы прочесть. Никакой улыбки. У ублюдка было отличное бесстрастное лицо.

– Да, видишь ли… Моя потребность в Алекс не так остра, как я первоначально думал.

Его потребность в Алекс? Какого хрена это должно было означать?

– Мне понадобится больше деталей, чем это, Лекс. И у меня нет в запасе целого дня.

Я приподнял бровь сказав это грубо, но этого от меня ожидали, поэтому он ничего не ответил. – Да. Как оказалось, она мне не понадобится еще несколько дней. Но ты можешь понять, почему я не могу позволить ей вернуться к своей жизни теперь, когда она знает о нашем маленьком… соглашении.

Несколько дней.

Несколько дней, чтобы придумать другой план.

Несколько дней, чтобы покончить с этим сукиным сыном навсегда.

Алекс могла бы успокоиться.

Она могла бы жить дальше.

– Так в чем вопрос, Лекс? – спросил я, пытаясь сосредоточиться на настоящем.

– Я говорю о том, что мне нужно, чтобы ты придержал ее для меня.

Слава богу.

Я практически почувствовал вздох облегчения от Алекс. Шотер протянул руку и сжал ее мизинец своим, прежде чем отпустить. Крошечный жест, так похожий на Шотера. Всегда думает обо всех, кроме себя. Хотя Лекс ничего не сказал о том, чтобы отпустить его.

– Ты хочешь, чтобы я подержал эту сучку еще пару дней? – спросил я, зная, что получу нагоняй за то, что назвал ее сучкой, если мы выберемся из этого.

– Оплата будет той же. Считайте это дополнительным отдыхом.

– Отдыхом, где я должен повсюду таскать с собой какую-то цыпочку? – спросил я, качая головой.

Лекс махнул рукой. – Она мне нужна. Мне не нужно, чтобы она была в хорошем состоянии. Держи ее прикованной в своем подвале, мне все равно. Пока она жива и в сознании до конца недели, у меня не будет никаких претензий. Хотя я действительно беспокоюсь, – сказал он, переводя взгляд с меня на Алекс так, что у меня заскрежетали зубы.