Текст книги "Монстр (ЛП)"

Автор книги: Джессика Гаджиала

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Самый лучший, – согласился я, – намного лучше, чем я. И он умен, Алекс. Он хорошо обучен. У него хорошие инстинкты. Я знаю, что он не похож на такого человека из-за его паршивого рта, но это правда. На самом деле, эти дурацкие комментарии, которые он делает… это заставляет людей недооценивать его. Что работает ему на пользу. Что касается выживания, то у него такие же хорошие шансы, как и у нас, даже несмотря на то, что он находится в центре операции Лекса.

На это она издала короткий невеселый смешок. – Тогда это не сулит ничего хорошего никому из нас.

– Послушай, – сказал я, мне не понравилось, что ее тон снова стал пустым, – уже поздно. У нас был чертовски тяжелый день. Нам нужно немного закрыть глаза и поговорить об этом, когда мы отдохнем.

Алекс вздохнула, пожимая плечами. – Хорошо.

– Хорошо, – сказал я, вставая.

– Просто брось мне одеяло и подушку, и я буду спать тут, – сказала она, вставая, чтобы взять посуду.

– Оставь посуду. И о чем, черт возьми, ты говоришь?

Ее брови сошлись на переносице. – Одеяло и подушку, – повторила она, махнув рукой в сторону гостиной, – для дивана. Чтобы я могла поспать. Я имею в виду, я могу обойтись без подушки, если у тебя нет ничего лишнего. Но я как бы… практически голая, и мне нужно одеяло, – она махнула вниз на свои голые ноги.

Я почувствовал, как улыбка тронула мои губы. Неужели она всерьез думала, что я позволю ей спать на диване?

– Ты спишь со мной в постели, – сказал я, направляясь в коридор.

– Нет, правда. Диван вполне сойдет. Я не хочу… мешать.

Я остановился у ванной, повернулся к ней, ожидая увидеть ее улыбку, как будто она дразнила меня или что-то в этом роде. Но все, что я видел, была серьезность.

– Куколка, ты спишь со мной в моей постели. И я хочу, чтобы ты мне мешала. О, и, – сказал я, медленно поднимая и опуская взгляд, – в ней не будет никаких «практически». Если ты в моей постели, ты голая.

С этими словами я вошел в ванную, образ ее широко раскрытых глаз от удивления вспыхнул в моем мозгу, когда я разделся и прыгнул в душ.

Когда я вытерся и вернулся в спальню, низко повесив полотенце на бедра, я обнаружил ее на кровати. Все еще в футболке. Ноги спрятаны под одеялом.

Мои губы изогнулись, когда ее взгляд остановился на мне. И, как будто она ничего не могла с собой поделать, ее взгляд скользнул вниз по моей груди и животу, остановившись на полотенце. Как только ее взгляд задержался на нем, я распахнул его и позволил ему упасть на пол. Она смотрела долгую секунду, прежде чем ее взгляд упал на одеяло вокруг талии.

– Я думал, что чётко сформулировал правило отсутствия одежды, – сказал я, подходя к своей стороне кровати и откидывая одеяло.

– Ты можешь спать, как хочешь. Мне нравится, когда на мне есть одежда.

– К черту то, что тебе нравится, – сказал я, протягивая руку, стягивая футболку через ее голову и бросая ее в коридор.

– Серьезно? – спросила она, прожигая меня взглядом, когда ее рука легла на грудь, прикрывая ее.

– Ага.

– Ты слишком серьезно относишься к своей постели, – проворчала она, скользнув под одеяло.

Я откинулся на спину на минуту, прежде чем протянуть руку и притянуть ее к себе. Она вскрикнула, и ее рука легла мне на живот, пытаясь оттолкнуть. – Расслабься.

– Я сделаю это, если ты меня отпустишь, – сказала она, все еще толкаясь.

Я покачал головой, притягивая ее на свою грудь, одной рукой обнимая ее за плечи, другой обнимая за бедра, одна из ее ног оказалась зажатой между моими. Я провел пальцами по ее бедру, и она перестала сопротивляться, потерлась лицом о мою грудь и издала тихий хныкающий звук из своего горла, который дошел прямо до моего члена.

– Рад знать, что ты готова трахаться в любое время, когда мои руки прикасаются к тебе, куколка, но я устал, так что тебе придется потерпеть до утра, – я улыбнулся, когда почувствовал, что она пытается подняться. – Ложись спать, Алекс.

– Перестань быть таким чертовски властным, – возразила она, но успокоилась.

– Этого не случится, – сказал я, сжимая ее один раз, прежде чем устроиться поудобнее.

Глава 13

Алекс

Я проснулась от холода.

Вот так я поняла, что я одна. Огромное тело Брейкера всю ночь было похоже на раскаленную печь. Теплую, уютную печь. Если бы кто-нибудь сказал мне, что Брайан Брейкер, состоящий из шести футов безжалостных сокращающихся мышц и очень грубого секса – мог спать в обнимку, я бы сказал, что они сумасшедшие.

Так было до того, как он сорвал свое полотенце (горячо), затем сорвал мою футболку (еще горячее) и прижал меня к своему телу, полностью поймав меня в ловушку обеими руками и одной ногой, и не дав мне даже дернуться всю ночь.

Я думала, что буду чувствовать клаустрофобию. Я никогда не спала в одной постели с кем-то другим. И хотя я всегда спала на крошечной кровати с двумя односпальными матрасами, у меня всегда было достаточно места, чтобы ворочаться и метаться, когда я становилась беспокойной. Что случалось часто.

Мой сон никогда не был глубоким. Каждый крик на улицах под моей квартирой и каждый писк запирающейся машины будили меня. Как и мои обычные ночные кошмары.

Но я проспала до утра.

Впервые за долгое время я не могу вспомнить, как долго.

Отчасти это, вероятно, было связано с полной тишиной в уединенном доме Брейкера.

Но это не объясняло, почему не было плохих снов.

Я очень старалась не зацикливаться на этом маленьком факте.

Как я проспала, когда Брейкер выскользнул из-под меня? Да, это была полная загадка.

Я села в постели, потирая сонные глаза. Подошла к его комоду, схватила новую футболку, надела ее и поспешила в ванную.

Порывшись немного, я нашла новую зубную щетку и принялась чистить зубы, а также лихорадочно пыталась навести хоть какое-то подобие порядка в волосах. Учитывая, что единственным вариантом было помыть руки, я не стала умываться и вышла в гостиную.

Только чтобы остановиться как вкопанной, увидев Брейкера, стоящего ко мне сильной спиной, в серых спортивных штанах, низко сидящих на бедрах, стоящего у раковины… моющего посуду.

Моющего. Посуду.

Ситуация была такой неожиданной и странной, что я почувствовала, как странный смех сорвался с моих губ.

При этом звуке голова Брейкера повернулась через плечо. – Что тут смешного?

– Ты моешь посуду? – спросила я, входя в кухню.

– Как еще она очиститься?

– Я не знаю. Я полагала, что крутым парням не обязательно делать такие вещи. Что посуда оживет и вымоется сама из страха возмездия или чего-то в этом роде.

На это он фыркнул, его глаза потеплели. – Там есть кофе.

Хорошо. Это было странно.

Не странно в плохом смысле.

Странно в каком-то странном смысле.

Потому что это было так нормально. Так, вероятно, начинали свое утро большинство людей. Занимались банальной работой по дому. Делились улыбкой. Предлагали друг другу кофе. Это было хорошо… по-домашнему.

Услышав это, я снова рассмеялась.

Потому что таких мужчин, как Брейкер, никогда не следует называть домашними.

Я подошла к кофеварке, налила себе чашку и долила ему. Как ритуал.

Между тем, я никогда раньше не доливала кофе кому-то другому.

– Ты голоден? – спросила я, чувствуя себя неловко от тишины.

– Ты готовишь?

– Я могу поджарить немного тостов, – предложила я, собираясь взять хлеб и положить два ломтика для себя в тостер.

– Конечно, – сказал он, вытирая сковородку с прошлой ночи.

Я стояла, наблюдая, как нагреваются маленькие сморщенные металлические спирали, чувствуя непреодолимое желание заполнить тишину. Что в прошлом было странно для меня. Но с тех пор, как я встретила Брейкера, я, кажется, не могла держать рот на замке. – Где ты научился готовить?

Я скорее почувствовала, чем увидела, как Брейкер остановился. – Что?

– Где ты научился готовить?

– Моя мама.

При этих словах я почувствовала, как у меня закружилась голова. – Серьезно?

Брейкер взял свою чашку с кофе, прислонился бедрами к стойке, наблюдая за мной. – Да. Серьезно. Она позволяла мне помогать, когда я был маленьким. До того, как она умерла.

Еще одна мертвая мать. Мы были печальной парой.

– Сколько тебе было лет? – спросила я, пропуская соболезнования. Никто не хотел слышать это дерьмо.

– Десять.

Черт, десять. Это отстой. У меня было шесть лишних лет со своей.

– Твой отец был на фото? – спросила я, зная, что сую нос не в свое дело, ожидая, что он меня проигнорирует. Вот что делали люди. Вот что делала я.

– Если под «на фото» ты имеешь в виду жизнь, в которой он каждый день выбивал из меня все любящее дерьмо, то да.

Я почувствовала, что вздрагиваю от этого.

Один или два приемных родителя дали мне пощечину. Я знала, как это унизительно и беспомощно. Я не могла себе представить, каково это, когда тебя бьет настоящий родитель. Когда в твоих венах текла их кровь. Когда не было никакой надежды когда-нибудь что-то изменить.

Кроме того, теперь я была знакома с тем, каково это, когда кулак взрослого мужчины бьет тебя. И это было совсем не весело. У меня болела челюсть, когда я открывала ее. Просто боль от синяка, который портил мою кожу, но все равно было больно. И это был всего лишь один удар.

– Он был таким же пьяницей, как отец Шота? – спросила я, надеясь, что это было оно. Иначе, какое могло быть оправдание?

– Нет, куколка. Он был просто придурком. До того, как это был я, это была моя мама.

– Он избивал твою маму? – спросила я, мой голос звучал странно. Слабым.

– Да.

Вот почему. Вот почему он взбесился из-за того, что ударил меня. Не потому, что он был просто благородным парнем. Порядочным человеком. Потому что он видел, как его отец избивал его мать, и он в детстве оплакивал ее беззащитность. И когда она ушла, он был дублером.

Дерьмо.

Я была довольно бесчувственной, говоря ему, чтобы он смирился с этим.

Но откуда мне было знать?

– Как она умерла? – спросила я. Мне было любопытно, и он, по-видимому, действительно откровенничал о своем прошлом.

– Рак легких – просто сказал он, – она не курила. Но папаша да.

О боже.

Хорошо.

Моя история начинала звучать менее ужасно, чем его.

Не то чтобы это было соревнование. Но если бы это было так… он бы победил. Легко.

Я почувствовала, как слезы защипали мне глаза, и почувствовала, как меня захлестнула волна ужаса. Это была не я. Я была не из тех девушек, которые плачут. Я была той девушкой, которая задирала подбородок, расправляла плечи и делала вид, что тебя ничего не трогает. Я не собиралась плакать из-за маленького десятилетнего Брейкера, в то время как большой, мужественный, достаточно хорошо приспособленный Брейкер стоял в нескольких футах от меня.

Его глаза на секунду потеплели, наблюдая за мной. Как будто, может быть, он знал, с чем я борюсь. Затем его голос немного повеселел: – Твой тост горит.

Я резко развернулась, нажала на кнопки, и, конечно же, они почернели. Но их можно спасти. Я порылась в поисках ножа и соскребла обуглившийся край, прежде чем намазать их маслом.

– Спасибо, детка, – легко сказал он, беря треугольник и вгрызаясь в него.

Я не поблагодарила его за ужин.

Дерьмо.

Хорошо.

Мне нужно было приобрести… набор каких-нибудь базовых социальных навыков или чего-нибудь в этом роде.

Я жевала кусочек тоста, глядя в окно на его задний двор. – Так, эм, ты типа… – о боже мой. Мне нужно было перестать бормотать. – Чем ты… занимаешься?

Его голова склонилась набок. – Что?

– Когда ты не… работаешь? Чем ты занимаешься?

Он пожал плечами. – Тренируюсь. Смотрю фильмы. Хожу куда-нибудь с Шотом или Пейном.

Часть меня понимала, что встречи с Шотом или Пейном (чем бы это, черт возьми, ни было) включало в себя то, что все трое разбегались в разных направлениях с разными женщинами. Я подавила странный укол ревности.

Мы занимались сексом.

Это не давало мне права вешать на него свой флаг.

Он, наверное, все время валял дурака.

Почему я вообще думала о его прежних сексуальных завоеваниях? Это было совершенно не мое дело. Он не интересовался моими. И он, черт возьми, не испытывал к ним ревности. Не то, чтобы он знал, что они были просто… жалкими по сравнению с его.

– Алекс, – позвал его голос, и я резко повернула к нему голову, – звал тебя дважды, – сказал он, заставив меня слегка покраснеть.

– Прости. Я была… где-то в другом месте.

– Где?

– Не здесь.

При этих словах я приподняла бровь. – Что это за чертовы стены, куколка?

– Какие стены?

– Колючая проволока высотой в десять футов, которую ты носишь вокруг себя, как защитное одеяло.

Ну и черт с ним.

Он поймал меня.

Но это не означало, что ему нужно было это знать.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Разве ты не пытаешься держать меня на расстоянии?

– Не будь смешным.

Брейкер поставил свою кружку на стойку, покачав головой. – Детка, я почти уверен, что прошлой ночью я был внутри тебя, – начал он, и я почувствовала, как мои щеки запылали. Он не просто так это сказал, – я знаю, как ты чувствуешься и как ты говоришь, когда кончаешь. Я знаю, какая ты на вкус. И ты думаешь, что не можешь сказать мне, о чем ты думала минуту назад? Ты не думаешь, что можешь впустить меня хоть ненадолго?

– С какой целью?

– Потому что так поступают люди, Алекс, – сказал он, его голос стал резким. – Ты не можешь прожить жизнь, прячась за компьютером, говоря себе, что месть важнее жизни. Налаживание связей. Выходить к людям. Делитесь своей историей. Какого хрена ты так боишься этого?

– Я ничего не боюсь! – взвизгнула я, отбрасывая остатки своего тоста, больше не голодная. Я никогда не ссорилась с парнем. Никогда. Это было странно, и от этого у меня сводило живот. И мой старый верный друг гнев поднял свою уродливую голову.

– Чушь собачья, Алекс. Ты всего боишься.

Это было неправдой. Я ничего не боялась. Не так, как большинство людей. Не таким образом, чтобы это делало их осторожными, заставляло их сомневаться в том, что они хотели сделать. Я просто летела вперед, и к черту последствия. Что было худшим, что могло случиться? Я бы умерла? Ну и что?

– Нет, я не…

– Ты так боишься жизни, что, черт возьми, не боишься умереть, Алекс, – сказал он, его голос был мягче, и его слова прозвучали с тяжелым чувством внутри меня.

Потому что он был прав.

Он был прав.

И это было очень разочаровывающе и чрезвычайно расстраивающим.

Я боялась жить жизнью, в которой не было бы мести. Я даже не знала, что может означать такая жизнь. Если бы это у меня отняли, что бы мне осталось?

Мне даже не нужно было останавливаться, чтобы узнать ответ: ничего. У меня бы ничего не было.

Я почувствовала, как мои плечи поникли, голова опустилась к моим ногам.

Боже, я была довольно жалкой.

– Не делай этого, – вмешался голос Брейкера, и я увидела, как его ноги двигаются ко мне, – не отстраняйся только потому, что я прав, – сказал он, его рука скользнула под мою челюсть, с той стороны на которой не было синяка.

– Просто оставь меня в покое, Брейкер, – сказала я тихим голосом. Неужели так трудно было понять, что я хочу побыть одна? Что мне нужно было разобраться с каким-то дерьмом?

– Ни за что. Ты перестанешь зарываться в себя и впустишь меня.

– Почему тебя это волнует? – выпалила я, мой взгляд поднялся к нему, и я сразу поняла, что это ошибка.

– Потому что ты ворвалась в мою жизнь, рассказывая о извращенном порно и желании убить худшего криминального авторитета города за последние годы. Ты показала мне свою выдержку и решимость. Твоя странная разновидность самоотверженной силы. Твой гребаный умный рот. И твое феноменальное гребаное тело. Ты дала мне это. На один день, Алекс. Гребаный день. И я не могу насытиться этим. Так что я хочу большего.

– Что, если я не смогу дать тебе больше?

– Ты сможешь, – просто сказал он, проводя большим пальцем по моим губам, – но, может быть, это немного подождет, – сказал он, его взгляд упал на мои губы.

– Подождет? – спросила я, чувствуя, как тяжесть ложится мне на грудь, а в животе поднимается жар.

– Сначала я думаю, что мне нужно напоминание об этом феноменальном теле, – пояснил он.

При его словах снова возникло то пред-оргазмическое трепетание, и я крепче прижалась к нему бедрами.

– Это я могу тебе дать, – осторожно сказала я, наблюдая, как его глаза потемнели.

– Черт возьми, можешь, – сказал он, отступая. Затем повернулся ко мне спиной и направился в гостиную, – я не собираюсь ждать весь день, пока ты последуешь за мной, – крикнул он, опускаясь на диван, – тащи свою хорошенькую маленькую попку сюда и оседлай меня.

О.

Боже.

Окей.

Хорошо.

Прежде чем мой разум смог принять решение, мои ноги понесли меня к нему. Я обошла его спереди, встав между его раздвинутыми ногами.

– Твой первый шаг, – проинструктировал он, лениво наблюдая за мной.

Я потянулась за подолом и стянула футболку, бросив ее на пол рядом с моими ногами. Я судорожно вздохнула, наблюдая, как его глаза медленно скользят вниз по моему телу, а затем так же медленно поднимаются вверх.

– Иди достань презерватив из тумбочки, – проинструктировал он, и я снова смущенно потянулась за футболкой. – Нет, – сказал он, ставя ногу на нее. – Иди так.

– Брейкер… – попыталась я.

– Позже ты произнесешь мое имя. Мне больше нравится, когда ты говоришь его, когда я внутри тебя. Так что иди, возьми гребаный презерватив, чтобы я мог услышать это снова.

Трепет, трепет, трепет.

Он убивал меня, а он даже не коснулся воздуха вокруг меня. Поэтому я с трудом сглотнула от неуверенности, повернулась и направилась обратно в спальню. Я схватила презерватив из его прикроватной тумбочки и направилась обратно, изо всех сил стараясь держать подбородок поднятым, и щеки покраснели. Мантра, похожая на один из тех нелепых компакт-дисков с гипнотической самопомощью, которые крутятся у меня в голове по кругу: я сильная, уверенная в себе, сексуально опытная женщина, которой не нужно стыдиться своей наготы.

Я передала презерватив Брейкеру, который спустил свои спортивные штаны, небрежно вытащил свой твердый член и надел его.

Я почувствовала, как у меня внутри все сжалось при виде того, как его глаза снова поднялись на меня. – Иди сюда, – сказал он, его голос был грубым и мягким одновременно. Что казалось невозможным, но это было так.

Я придвинулась к нему, поставив колени по обе стороны от его бедер, так что я оседлала его. Он сразу же положил свои руки на мои бедра, двигаясь вверх по ребрам, пробегая по чувствительной нижней части моей груди, прежде чем накрыть ее и сжать, заставляя мою голову откинуться назад со стоном, когда мои бедра опустились, ища его и удовлетворения, которое он предлагал.

– Ты уже мокрая для меня, куколка? – спросил он, одной рукой обнимая меня за спину, чтобы подтолкнуть к себе, его голова наклонилась, чтобы его рот мог взять мой сосок, проводя по нему языком, пока он не напрягся, а затем сильно посасывая.

– Да, – призналась я, мои бедра покачивались на его члене.

– Тогда возьми мой член, – сказал он, двигаясь к другому соску и повторяя пытку, пока мое покачивание не стало более неистовым, и я потянулась между нами, взяла его член в руку и подвинула его ко входу, остановившись, когда он прижался ко мне. Его голова поднялась, одну руку он положил мне на затылок, – прими меня, Алекс, – проинструктировал он, и трепет был таким сильным, что это был практически полноценный оргазм. Поэтому я опустила бедра, чувствуя, как он переступает порог, и со стоном закрыла глаза. – Нет, – сказал он, рука на моей шее сжалась достаточно сильно, чтобы оставить синяк. – Смотри на меня, когда я трахаю тебя.

Мои глаза медленно открылись, чувствуя тяжесть, как будто мне приходилось бороться, чтобы держать их открытыми. Пока я не нашла его ледяные голубые глаза, видя, что холод в них полностью отступает, полностью замененный теплом. И я ни за что не хотела отводить взгляд.

– Хорошо, – тихо сказала я, чувствуя, как он погружается до упора.

– Покажи мне, как ты этого хочешь, – сказал он мне, его другая рука переместилась, чтобы надавить на мою поясницу, направляя.

Затем я начала двигаться. Сначала я просто покачивала бедрами вперед и назад, прежде чем начать движение вверх и вниз, чувствуя, как мое тело крепко сжимается вокруг него каждый раз, когда его член входит.

– Тебе нравится, когда все идет медленно? – спросил он, не выглядя разочарованным, несмотря на то, что он предупреждал меня раньше, что он «не медленный и милый любовник».

Но даже когда он спросил, я почувствовала, как желание достигло апогея, превратившись в непреодолимую, мучительную потребность освободиться. И мои бедра начали двигаться быстрее, дыхание стало более прерывистым, сердце бешено колотилось. Мои руки переместились на его твердую грудь, слегка впиваясь в нее, по мере того как мой темп становился все более и более неустойчивым, слишком далеко зашедшим, чтобы поддерживать его устойчивым.

– Черт, – прорычал он, и опустил обе руки на мои бедра, и он удерживал их на месте, его тело внезапно начало двигаться под моим, входя в меня в быстром, устойчивом темпе, от которого всхлипы становились тяжелыми, с постоянными стонами, когда мое тело почувствовало, что конец близок. – Скажи мне, что тебе нравится, когда я трахаю тебя, – сказал он глубоким, напряженным голосом.

– Мне нравится, когда ты трахаешь меня, – тут же ответила я. Это было правдой. До боли. – О боже… черт… – простонала я, мои ногти впились в кожу его груди, когда я почувствовала, как глубоко внутри меня все сжалось, угроза взрыва. Затем его член снова рванулся вверх, и я почувствовала, как мой оргазм разрывает меня, его имя вырвалось с придушенным вздохом.

Я упала вперед, уткнувшись лицом в его шею, когда он прокатился по мне, заставляя мое тело содрогаться от толчков.

Он продолжал толкаться, даже когда мои стоны превратились в тихое удовлетворение. – Неа, куколка, я с тобой еще не закончил, – сказал он, забавляясь, когда внезапно встал на ноги, увлекая меня за собой, обхватив моими ногами талию.

Обняв его за плечи, уткнувшись лицом ему в шею, я понятия не имела, что мы вообще двигаемся, пока не почувствовала, как моя спина ударилась о стену.

Я вскинула голову и обнаружила, что он смотрит на меня сверху вниз с дьявольской ухмылкой на губах. – Ты сделала это по-своему. Теперь я сделаю это по-своему.

Я почувствовала, как дрожь пронзила меня при этих словах. Но потом его руки соскользнули с моих бедер, спустились под колени, заставляя меня приподняться, и мои бедра неловко дернулись вниз, и, если бы я не была прижата к стене, я бы упала на задницу. Он подтянул мои колени повыше и поднял их, когда начал врезаться в меня, его бедра ударялись о мою внутреннюю поверхность бедер с каждым толчком так, что это могло закончиться синяками. Но я была слишком далеко, чтобы беспокоиться, когда его длина безжалостно толкнула меня обратно вверх, заставляя мое дыхание, которое только что выровнялось, стать прерывистым и неровным.

Его лицо опустилось, двигаясь рядом с моим ухом, когда его тело безжалостно дернулось в моем. – Сладкая гребаная киска, – прорычал он, – тебе нравится, когда все жестко? – спросил он, не нуждаясь в ответе, так как я была на середине стона, как и он.

– Да.

Его голова наклонилась, прижимая мои губы к своим и впиваясь в них, когда его темп каким-то образом стал еще быстрее.

Напряжение внутри усилилось, и я почувствовала, как умоляю его губы. – Не останавливайся.

– Не раньше, чем ты, блядь, закричишь, – пообещал он в ответ, его язык двинулся вперед, чтобы завладеть моим.

Прошло несколько секунд… секунду спустя я почувствовала, как внутри оборвалась спираль, посылая вместе с ней пульсирующий прилив удовольствия, который был сильнее, чем все, что я когда-либо знала раньше.

Потом я закричала. Как он и сказал. Его имя. Как ему нравилось.

Его голова поднялась, наблюдая за моим лицом, когда он проник сквозь мой оргазм, выходя, и снова глубоко погружаясь, когда кончил, рыча мое имя.

– Иисус, блядь, Христос, – сказал он мне в шею несколько минут спустя.

Не в силах заставить свой мозг и речь работать вместе, чтобы сформировать слова, я почувствовала, как моя голова закивала. Господи Иисусе, мать твою.

– Я причинил тебе боль? – спросил он, отступая назад, его руки скользнули из-под моих коленей под мою задницу.

Появилась болезненность. Очень много. Между моих ног. Моей внутренней поверхности бедер. Но это была хорошая разновидность боли.

– Нет, – сказала я, открывая глаза.

На это он кивнул, опуская мои ноги на землю. – Чертовски идеально, – пробормотал он, одна из его рук скользнула вверх по моему животу, чтобы на мгновение обхватить мою грудь, прежде чем остановиться на моей челюсти. Больной стороне. Мягко поглаживая по синяку. – Иди оденься, – сказал он, отходя от меня.

– Зачем? – спросила я, прислоняясь спиной к стене, все еще не полностью доверяя своим ногам, чтобы удержать меня.

– Мы пойдем к тебе домой и возьмем немного твоих вещей, – сказал он, входя в ванную.

При этом мои ноги, казалось, вспомнили о своей работе, когда несли меня к моей футболке. Я накинула ее, прежде чем направиться к двери ванной.

– Что? – спросила я через закрытую дверь.

Она распахнулась, и там был Брейкер. Все еще голый. Все еще в блаженном комфорте.

– Тебе нужна какая-нибудь одежда. Мы возьмем твой ноутбук. Все, что тебе еще нужно. Ты пробудешь здесь некоторое время. С таким же успехом нужно взять твое дерьмо с собой.

С этими словами он проскользнул мимо меня и пошел одеваться.

Часть меня не решалась никуда идти. Покинуть относительную безопасность этого дома. Но он был прав. Мне нужна была одежда. Мой ноутбук тоже был бы нужен. И мои записные книжки. Фотографию моей мамы я хранила в коробке под кроватью. У меня было не так уж много. Черт возьми, мы бы, наверное, спокойно несли в руках все, что у меня было.

Поэтому я пошла в ванную, нашла свои запыленные штаны для йоги и натянула их, решив оставить его футболку, а не надевать свою старую грязную. Затем я надела ботинки, которые дал мне Брейкер, и вышла ему навстречу. Он был переодет в темные потертые джинсы и темно-серую теплую кофту с длинным рукавом, которая слишком хорошо смотрелась на его широкой груди.

– Пойдем, – сказал он, направляясь к двери и оставляя меня следовать за ним.

Глава 14

Брейкер

Я был наполовину удивлен, когда ее дом не был разгромлен. И когда удивление прошло, забеспокоился. Ее дом следовало разорвать на части. Что бы, черт возьми, Лекс ни планировал для Алекс, это должно было включать в себя изучение ее дерьма. Тот факт, что он этого не сделал, был еще одной вещью в длинном списке вещей, которые просто не имели смысла.

Алекс, казалось, это не смутило, когда она направилась прямо к своему шкафу, вытащила большую черную спортивную сумку и начала запихивать в нее одежду.

Я снова оглядел ее жилище, на этот раз не торопясь, чтобы увидеть его более ясными глазами.

У нее действительно ни хрена не было. Никаких фотографий. Никаких безделушек. Ни картин, ни книг. Ничего такого, что позволило бы тебе узнать, кем она была. Я мимолетно задался вопросом, знала ли она вообще, кто этот человек.

– Насколько плоха китайская еда внизу? – спросил я, листая один из ее зашифрованных блокнотов.

– Очень. Но бывает и хуже, – сказала она, хватая горсть бюстгальтеров из своего комода.

– Они тебе не понадобятся, – сказал я, кивая на ее руку, – я пойду возьму немного еды. Не то чтобы твой подгоревший тост не был вкусным, куколка, но мне нужна настоящая еда.

– Ха-ха, – сказала она, беря лифчики и запихивая их в свою сумку, несмотря на то, что я не собирался позволять ей их носить, – что? Ты даже не собираешься спросить меня, чего я хочу? – спросила она, звуча искренне раздраженной этой идеей, когда я стоял в дверях.

– Подумал, что у меня будет достаточно еды, чтобы поделиться.

– Что, если мне не понравится то, что ты закажешь? – спросила она, уперев руки в бока.

– Мы серьезно спорим о гребаной китайской еде?

– Проблема скорее в твоём самоуправстве.

Она могла спорить, о чем угодно. Горячо. Я знал, что если не сдамся, то мы пройдем пару раундов. Без всякой гребаной причины. Именно такой она и была. И если бы это не было так чертовски горячо, я бы, наверное, счел это раздражающим. —Хорошо, куколка. Что ты хочешь съесть?

При этих словах она опустила руки с бедер и пожала плечами. – Я съем все, что угодно.

Это было так нелепо и неожиданно, что я поймал себя на том, что запрокидываю голову и смеюсь. – Ты, блядь, серьезно? – спросил я через смех, – ты злишься на меня за то, что я не спрашиваю тебя, чего ты хочешь, когда тебе плевать, что я закажу?

– Как я уже говорила… это дело принципа.

Иисус Христос.

Она была гребаным психом.

Но я спустился по пожарной лестнице, улыбаясь.

Я наблюдал, как люди за прилавком складывали в коричневый пакет соевый соус и горчицу, когда зазвонил мой сотовый. Этот звук сразу же наполнил меня ужасом. У меня не было другой работы. И хотя не было ничего необычного в том, чтобы получить звонок по поводу новой, они обычно начинали с предварительного сообщения с паролем, чтобы они знали, что это действительно я, прежде чем дозвониться до меня.

Я потянулся к нему и нажал кнопку вызова.

– Да.

– Брейкер, – скользкий голос Лекса донесся до моего уха и подтвердил бурлящее чувство в моем животе.

– Лекс, – ответил я скучающим голосом, хотя кровь стучала у меня в ушах.

– Как держится моя девочка?

Блядь. Это была зыбкая почва. Был шанс, что за мной наблюдали, что бы я не солгал. Но также нехорошо выглядело и то, что я расхаживал рядом с ней без наручников и выглядел ничуть не взволнованным. Черт возьми, когда мы ушли от меня, она выглядела только что оттраханной и довольной.

– Заноза в моей заднице. Потребовала, чтобы я отвез ее домой, чтобы она переоделась.

– Мне нравятся девушки с характером, – заметил он, заставив мои губы скривиться. Ему нравились девушки с характером, потому что ему нравилось ломать их. Больной ублюдок.

– Зачем ты звонишь Лекс? – спросил я, протягивая наличные девушке с едой.

– Присматриваю за своими инвестициями.

– Инвестициями? – повторил я, беря пакет с едой и направляясь к двери, выходя на тротуар.

– Да. У меня есть на нее планы.

– Хватит с меня этого гребаного дерьма, чувак. Чего ты хочешь?

– Мне нужно, чтобы ты привел мисс Миллер завтра ко мне в офис.

Дерьмо.

– В какой офис? – спросил я, зная, что это сильно повлияет на судьбу Алекс.

– Оскар-стрит, – немедля ответил он.

Дерьмо.

Дерьмо.

Дерьмо.

– Во сколько?

– Одиннадцать.

– Буду там, – сказал я, вешая трубку, прежде чем сказать, о чем я на самом деле думал.

А именно, что я должен забрать Алекс и убраться к чертовой матери отсюда.

У Лекса было несколько офисов в разных местах. Там были те, в которых он обсуждал новые деловые сделки. Офисы со столом, книжными полками и боковой панелью, полной хорошего ликера. Затем были «офисы», которые были дешево оформлены в передней комнате, потому что встреча действительно проходила в задней части, и это обычно означало, что много вашей крови будет смыто в канализацию, встроенную в пол.