Текст книги "Монстр (ЛП)"
Автор книги: Джессика Гаджиала
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Монстр
Джессика Гаджиала
Серия: Дикари #1
Количество глав: 23 главы + эпилог
Переводчик: Вера В
Редактор: Екатерина К
Вычитка: Екатерина К
Обложка: Светлана Р
Глава 1
Брейкер
Я не гребаное чудовище.
Хотя я почти уверен, что вы могли бы найти по крайней мере три дюжины людей, которые не согласились бы со мной в этом.
Видите ли, меня зовут Брейкер. Отчасти потому, что это моя фамилия. И отчасти потому, что это то, что я делаю. Я ломаю людей (прим.перев.: Breaker – разрушитель). Людей, которым нужно преподать урок. Люди, которым нужно подчиняться чьей-то воле. Люди, которые разозлили не тех мужчин.
Я их ломаю.
А потом мне за это платят. Хорошо платят.
Я хотел бы сказать, что это меня беспокоило. Что у меня был моральный компас, который боролся против того, что я делаю. Дело в том, что мне было наплевать. Вы не хотите, чтобы у вас были сломаны коленные чашечки или выбиты зубы, тогда не суйте свой нос в тот бизнес, где вам не рады.
Наверное, это делает меня бессердечным сукиным сыном.
Но, придя оттуда, откуда я пришел, да, на самом деле не было особых шансов стать кем-то другим.
Я взбежал обратно по лестнице и принялся расхаживать по складу. Давно заброшенный железной дорогой еще в восьмидесятые годы. Три этажа из красного кирпича, в основном разбитые окна, двери поездов давно закрыты наглухо.
– Черт, – прорычал я, расхаживая по покрытому листьями цементному полу, пиная зеленую пивную бутылку и наблюдая, как она разбивается о дальнюю стену.
Видите ли… У меня были правила.
Я выебу любого, кто встанет у меня на пути. Любого мужчину, за которого мне заплатят достаточно хорошо, чтобы он пострадал. Избить его. Чтобы он навсегда замолчал, когда того потребует случай.
Я не связывался с семьями.
Я бы разбил тебе лицо, но я бы ни за что не тронул твоих детей, чтобы напугать тебя и заставить делать то, что кто-то хочет. Я действовал не так. Тут было много больных ублюдков, которые бы так поступили. За половину того, что я беру. Но я провел черту именно тут.
И я ни при каких обстоятельствах не имел дела с женщинами.
Я их не похищал.
Я не держал их в заложниках.
Я чертовски уверен, что никогда не бил их.
Видите ли, проблема заключалась в том, что одним пролетом ниже меня в старом выпотрошенном вагоне поезда была заперта женщина.
Женщина, которую я похитил.
Женщина, которую я держал в заложниках.
Женщина, к которой мне могут приказать прикоснуться в любое время.
И у меня не было особого гребаного выбора.
Черт возьми, мать твою, Лекс, чувак.
Надо было развернуться и побежать в другую сторону, когда я увидел, что это он меня позвал. Я знал, что лучше не связываться с этим злобным ублюдком. Он сделал себе имя, пролив столько крови, сколько было необходимо, чтобы никто не смел думать о нем как о тощей, хнычущей крысе, которой он всегда был. К несчастью для всех его врагов, он был умным ублюдком. Ему потребовалось меньше пяти лет, чтобы полностью захватить улицы. Если вы занимались незаконной деятельностью, вам нужно было избегать таких, как он.
Такие мужчины, как я.
Я успешно избегал общения с Лексом с того самого дня, как начал заниматься бизнесом. В основном потому, что я всегда переезжал, брался за любую работу, которая мне попадалась, независимо от того, как далеко она была. Но также и потому, что я старался не попадать в поле его зрения. Оставался анонимным. Держась подальше от его больших рук.
Но все это рухнуло, когда я зашел в тот проклятый переулок неделю назад и увидел, как он прислонился к зданию, закуривая сигарету, выглядя как какой-то умник тридцатых годов в тренче и блестящих черных туфлях.
Мне следовало бежать.
Но, в конце концов, я не смог.
– Брейкер, Брейкер, – начал он маслянистым голосом, – Наконец-то мы встретились.
– Да, это не сработает, – сказал я, качая головой, возвращаясь к выходу из переулка.
– О, но у меня есть кое-что твое.
Я почувствовал, как мой позвоночник выпрямился, а тело застыло.
Нет.
В мире был только один человек, который что-то значил для меня.
И если бы он был у него…
– Ты, блядь, серьезно? – спросил я, мой голос был ледяным, когда я повернулся к нему, мои руки сжались в кулаки, каждый дюйм моего тела был напряжен. Мой гнев был холодным. Был ледяным. Смертельно.
– Я верну его тебе без единой царапины, – сказал он, пуская дым вокруг себя, – если ты согласишься на эту работу.
Выбора действительно не было.
– В чем заключается работа?
– Мне нужно, чтобы ты нашел, задержал и придержал кое-кого для меня.
Что касается работы, то она была обычной.
– Кто? – спросил я, мысленно прикидывая, что это был один из глав семей или какой-нибудь торговец, который забыл ему отстегнуть.
– Алекс Миллер.
– Кто, черт возьми, такой Алекс Миллер? – спросил я, зная, что в городе не было игрока с таким именем. Нет, это было не уличное имя. Алекс Миллер звучало властно.
– Мне кое с кем нужно поговорить. Он до сих пор ускользал от моих людей. Поэтому я решил обратиться за помощью к кому-нибудь извне.
– Мне чертовски повезло, – сказал я, качая головой.
Лекс пожал плечами, полез в карман и протянул мне листок бумаги, – это адрес. Наверное, лучше всего посреди ночи. И это не для того, чтобы сказать тебе, как делать свою работу, но тебе нужно быть быстрым. Дерьмовая квартира над каким-то дерьмовым китайским рестораном, но там есть все виды импровизированной охраны.
Здорово.
Импровизированная охрана.
– И за это я получу…
– Десять тысяч за захват. По две штуки каждый день после этого, пока я не разберусь со всем раз и навсегда.
Ну, по крайней мере, для разнообразия мне не нужно убивать.
– И? – подсказал я, приподняв бровь.
– И ты получишь его в том же виде, в каком я его забрал.
– Хорошо, – сказал я, направляясь к выходу из переулка. – Ты знаешь, где оставить деньги, – крикнул я, даже не потрудившись оглянуться через плечо.
Только вот я никогда не видел Алекса Миллера. Того, кто, блядь, жил в (дерьмовой) квартире над (дерьмовым) китайским рестораном, и не выходил оттуда три дня подряд. Шторы были задернуты. Свет оставался приглушенным. Никакого шума. Внутри ничего не было.
Я не мог видеть ничего из предполагаемой импровизированной охраны, о которой меня предупреждали, но это не означало, что ее не было на месте.
Я натянул кожаную куртку, натянул перчатки в тон и поднялся по старой шаткой пожарной лестнице.
Три часа ночи.
Свет в комнате погас почти два часа назад. Это было нужное время.
Я присел на корточки на лестничной площадке, вытащил отмычку из заднего кармана и принялся за дверь.
Тридцать секунд для обычного замка.
Мне потребовалось двадцать.
Вот тебе и безопасность.
Но как только я подумал об этом, поворачивая ручку, я понял свою ошибку. Бутылка с грохотом упала на пол. Алекс чертов-блядь Миллер поставил бутылку на дверную ручку.
Это был один из способов узнать, не вломился ли кто-нибудь.
Я последовал совету Лекса, не теряя времени даром, и распахнул дверь.
Я включил свет, ворвавшись в небольшое помещение.
И замер.
Всего на несколько секунд, прежде чем дотянуться до пистолета, спрятанного у меня за поясом, большого отвратительного Дезет Игл (прим.перев.: Desert Eagle – самозарядный пистолет крупного калибра (до 12,7 мм)) , и прицелился.
В нее.
– Где, черт возьми, Алекс Миллер? – потребовал я, мой голос был достаточно громким, чтобы эхом отразиться от стен.
Девушка осталась наполовину замершей, одна нога была на полу, вторая нога все еще была согнута под углом на кровати.
И она была чертовски великолепна. Как будто мне сейчас нужно было хоть как-то отвлечься.
Может быть, чуть больше пяти футов семи дюймов, стройные, длинные ноги, темно-каштановые волосы, подстриженные до плеч, взъерошенные после сна. Ее лицо было женственным, нежным. Мягкий подбородок, пухлые губы, нос, слегка вздернутый на кончике, и большие темно-карие глаза, кожа как фарфор, но на щеках румянец.
На ней была бледно-голубая легкая футболка и черные штаны для йоги.
Девушка сделала заметный вдох и с трудом сглотнула.
– Я Алекс Миллер.
Блядь.
Я должен был догадаться, что здесь есть подвох.
Конечно, она хотела поиздеваться надо мной.
– Ты, блядь, издеваешься надо мной?
При этих словах ее брови сошлись на переносице.
– Кто ты? – спросила она дрожащим голосом.
Блядь.
Я пугал эту сучку.
Вздохнув, я сунул пистолет обратно в джинсы, подальше от ее глаз и достал шприц.
– Тебе не нужно знать, кто я такой. Но мне нужно знать наверняка, кто Алекс Миллер?
– Есть… удостоверение личности в моей сумочке, – сообщила она, ее взгляд переместился на сумочку на столе рядом с ноутбуком и стопкой блокнотов.
Этого было достаточно для меня. – Сядь, – сказал я ей, и ее задница чуть не упала на кровать.
Я подошел к сумочке, наполовину повернувшись, чтобы не спускать с нее глаз, пока рылся в ней. Нахожу типичное для легкомысленных женщин дерьмо: мятные леденцы, три разных помады, пилочку для ногтей, резинки для волос и, наконец, ее бумажник. Я открыл его, увидев ее права с фотографией, на которой она с гораздо более длинными волосами смотрит в камеру в отделе транспортных средств. И, конечно же, ее звали гребаная Алекс Миллер.
Иисус Христос.
Я вздохнул, бросил ее дерьмо обратно в сумку, увидел зубную щетку и пасту, засунутые в боковой карман, наморщил лоб, затем перекинул длинный ремень сумки через плечо.
– Эй, – начала возражать она, поднимаясь с кровати.
Мой взгляд переместился на нее, и она замолчала, снова садясь. – Во что, черт возьми, ты вляпалась? – спросил я, качая головой, направляясь к ней.
У меня не было выбора.
Никакого.
Я не выполню свою работу… Он умрет. Сначала пострадает. А потом умрет.
Мне пришлось нарушить одно из моих правил.
И эта сучка с ее испуганными глазами и сладким, как мед, голосом собиралась заплатить цену за то, что мне было насрать на другого живого человека.
– Я не знаю, что ты…
Остальная часть ее предложения была прервана визгом, когда я вонзил иглу ей в шею. Ее глаза метнулись к моим. Огромные. Умоляющие. И я чувствовал себя самым большим дерьмом в мире. Расплывчатость овладела ее чертами, и она начала сползать к своему матрасу.
Я оглядел ее комнату.
В конце концов, Лекс был прав.
Это был не просто трюк с бутылкой.
Ее окна были заколочены досками. Повсюду в комнате, на расстоянии вытянутой руки, были бейсбольные биты. На самом деле, скорее всего, именно за ней она и направлялась, когда я ворвался, когда она вставала с кровати. Иду за битой, прислоненной к подножке.
Я посмотрел на ее спящее тело, снова задаваясь вопросом вслух: – Во что, черт возьми, ты ввязалась?
Затем я поднял ее, прижимая к груди, и спустился по пожарной лестнице к своей машине, усадил ее на пассажирское сиденье, а затем направился обратно на склад.
Где я ее запер. А потом взбесился до чертиков.
Глава 2
Алекс
Я должна была работать. У меня было пять заданий в очереди. Хакерство всегда пользовалось большим спросом. Жены, которые хотели зайти в аккаунты своих мужей в социальных сетях, чтобы проверить и посмотреть, не валяет ли он дурака (они всегда так делали), люди, которые хотят удалить какой-нибудь сайт, который клеветал на них, покупатели билетов на ранние концерты. В любом случае, всегда был кто-то, кто хотел сделать это.
И у меня было прискорбно мало наличных.
Я должна была работать.
Но, ну, скажем так, мне трудно сосредоточиться.
Технически я работала. Просто не на работе, за которую что-то платят. Это была та же самая работа, над которой я работала с шестнадцати лет, и я узнала о нем.
Лекс Кит.
Это было такое ласковое имя для такого злобного ублюдка.
И он был хорош.
Осторожный.
Никто не трогал его.
Это была миссия моей жизни – уничтожить его.
Что включало в себя много информации.
Например, наблюдать за камерами, которые я установила. Вокруг его бизнеса. Вокруг ресторанов, которые он часто посещал. Публичные дома, в которых он проводил свое свободное время, избивая и издеваясь над женщинами, которые не могли ничего в своей жизни, кроме как продавать свое тело. Поговорим о том, чтобы воспользоваться преимуществом. Хотя это было даже не самое шокирующее в Лексе Ките.
У меня были блокноты с записями, заполненные (в коде, который я придумала, без ключа) всеми его действиями. Все смерти, за которые он был ответственен – своими собственными руками или по контрактам. Все изнасилования, которые он скрывал, потому что у него в карманах было несколько прикупленных детективов. Все наркотики, которые он ввез контрабандой и откуда. С какими бандами и семьями он был связан (а это были почти все из них). Каковы были его пороки (брюнетки, виски, итальянская еда, сигареты). Каковы были его слабые стороны (вспыльчивость, недоверие). Его сильные стороны (интеллект, его характер, внимание к деталям).
Он был делом всей моей жизни.
Хотя мне за это не платили.
Поэтому на третий день, запершись в своей квартире, я быстро справилась с накопившимися заданиями, наблюдая, как мой онлайн-аккаунт наполняется деньгами, которые позволили бы мне купить еще одну камеру, чтобы поставить ее за пределами спортзала, в котором он проводил свои ранние утренние часы. И хватило на покупку кое-каких продуктов и оплату аренды за неделю.
Люди, которым принадлежал китайский ресторан, были согласны с этим соглашением. Я платила за неделю. Я старалась не шуметь в рабочее время. Я не разрушала это место.
Я жила тут уже несколько месяцев, зная, что должна была переехать уже по крайней мере два раза. Я становилась ленивой.
Что было небезопасно.
Но было не так много мест, где бы не настаивали на том, чтобы вы подписали документы, внесли страховой залог и согласились провести там год своей жизни.
Я нигде не проводила так много времени.
С тех пор, как мне исполнилось шестнадцать.
Ни разу с тех пор, как я нашла тело моей матери в ванне, одетую в ее самое красивое бежевое льняное платье, которое прикрывало ее лодыжки и делало ее похожей на сказочную принцессу. Ее волосы были уложены. Ее макияж идеален. Она выглядела спящей. Но в ту же секунду, как я увидела ее, я поняла, что она мертва.
Я нашла записку на раковине рядом с пустой упаковкой от обезболивающего, которое она приняла.
Записка, которая преследовала меня. Она сказала мне правду.
Записка, которая направила мою жизнь в совершенно новое русло.
Я провела год в приемных семьях и вне их или в приютах, прежде чем окончательно решила, что мне лучше жить одной. Лучше, что бы у меня не крали мое дерьмо. Лучше, чтобы жуткие приемные отцы не приходили ночью в мою комнату. Лучше научиться заботиться о себе, идти своим путем.
Так я и сделала. Работая на любой работе, за которую мне платили бы из подполы. Копила деньги. Искала дешевые места для жизни. Покупала себе оборудование, в котором я нуждалась, чтобы начать процесс медленного разрушения жизни Лекса Кита.
Прошло уже десять лет, а мне так и не удалось. Я каждый год выкачивала немного денег у него. Деньги, которые были запятнаны кровью, поэтому я забирала их и отправляла в благотворительные организации, которые помогали женщинам, пережившим сексуальное или домашнее насилие. Я вызвала у него небольшое раздражение, когда отправляла вирус в его сотовую и компьютерную системы.
Хотя в основном… я просто собирала информацию. Его знакомства. Узнавала, как он действовал.
Ладно, значит, я была немного одержима.
Но победить его было единственным, что имело значение в моей жизни.
Что было немного грустно, если подумать об этом.
Так что я об этом не думала.
Я проверила время на своем мобильном (одноразовом, я была похожа на наркоторговца, испытывающего отвращение к обычным сотовым), выключила ноутбук, поставила бутылку на дверь (я не могла позволить себе хорошую охрану, и это был плохой район, но мои методы всегда оказывались достаточно эффективными), затем выключила свет и легла в постель.
Бутылка разбилась через некоторое время после того, как я наконец заснула. Мое тело пошевелилось еще до того, как мой разум проснулся настолько, чтобы осознанно отреагировать. Я была наполовину на кровати, мое сердце сильно колотилось в горле, пытаясь схватить одну из бит (или даже один из ножей), которые я спрятала вокруг своей кровати.
Вспыхнул свет, наполовину ослепив мои уставшие от сна глаза.
А потом появился мужчина.
С очень огромным пистолетом.
Направленным на меня.
– Где, черт возьми, Алекс Миллер? – потребовал он, его голос был грубым, гортанным и не допускал абсолютно никаких возражений.
На самом деле, все в нем, с головы до ног, было пугающим, предназначенным для того, чтобы напугать до чертиков любого, с кем он пересекался.
Под черными джинсами, обтягивающей черной футболкой и кожаной курткой у него было более шести футов крепких, несгибаемых мышц. На нем были огромные тяжелые армейские ботинки и кожаные перчатки. Перчатки показались мне странными, прежде чем я поняла, что он, скорее всего, пытался не оставлять отпечатков пальцев во время того, что, черт возьми, он собирался со мной сделать.
Его широкие плечи были отведены назад. Рука, державшая его пистолет, была твердой. Его голова была выбрита по бокам, волосы на макушке были длинными и ниспадали на одну сторону, действительно довольно естественного оттенка блонд.
Его лицо было решительным. Широкая челюсть, точеная, с окладистой бородой, которая была на тон или два темнее, чем волосы на его голове.
Потом были его глаза.
Они были самого светлого оттенка синего, который я когда-либо видела. Цвет, который я могла бы описать только как лед. И взгляд, который он бросил на меня, ну, он соответствовал.
Если бы он не был тут, чтобы, возможно, изнасиловать и убить меня, я бы сказала, что он действительно хорош собой. По-настоящему ужасающим образом.
– Я Алекс Миллер, – сказала я, решив сказать правду. Если бы он начал копать, то выяснил бы это сам. Я была не совсем в том положении, чтобы злить плохого парня.
И при этих словах, к моему полному шоку, он выглядел пораженным.
Как будто он хотел… чтобы я была Алексом Миллером.
Почему, я не была уверена. Но это было так. В напряжении вокруг его глаз, в его стиснутой челюсти, в том, как его позвоночник, казалось, еще больше выпрямился.
Затем он убрал пистолет и стал рыться в моей сумочке, чтобы подтвердить мое заявление. А потом он взял мою сумочку. Перекинул ее через плечо, как будто это была самая нормальная вещь в мире.
Именно тогда я поняла, что происходит. Потому что ему не нужна была моя сумочка. Он посмотрел ее. Он лазил в моем бумажнике. Он знал, что у меня нет денег. Так что он взял бы ее с собой только в том случае, если бы…
О боже.
Он похищал меня.
– Во что, черт возьми, ты вляпалась? – спросил он почти печально. И подошел. Как будто он не хотел этого делать, но должен был.
– Я не знаю, что ты… – моя фраза оборвалась, когда его рука быстро двинулась вперед. Я увидела блеск иглы, прежде чем он вонзил ее мне в шею сбоку, боль была острой и мгновенной, заставив меня вскрикнуть. Мои глаза поднялись к нему, безмолвно умоляя, и, к его чести, я увидела там сожаление, прежде чем мое зрение и разум начали плыть.
Потом ничего не было.
Блаженное забытье.
Я проснулась от того, что меня толкали, мое тело ударилось обо что-то твердое и холодное. Я почувствовала, как мои ресницы затрепетали, но держала глаза почти закрытыми, видя только узкую щель, но этого было достаточно.
Достаточно, чтобы увидеть, что я нахожусь внутри того, что выглядело как старый, грязный, выпотрошенный вагон поезда, освещенный строительными лампами, свисающими с крыши вагона, провода змеились из открытых дверей, где я слышала какой-то жужжащий шум. Генератор. За грязными окнами было похоже, что я нахожусь на железнодорожной станции. Только это было не так. Или, по крайней мере, это больше не было ею. Она была заброшена.
Мой похититель повернулся ко мне, и я полностью закрыла глаза, не желая, чтобы он знал, что я уже не сплю. А потом произошла самая странная чертова вещь. Он протянул руку и убрал мои волосы с лица.
– Черт возьми, – пробормотал он себе под нос, слова несли какой-то смысл, который я хотела понять.
Но потом он двинулся, судя по звукам, прочь от меня.
Я снова прищурила глаза и увидела, как он вручную закрывает двери вагона и что-то с ними делает. Я представила, как он запирал их каким-то образом, чтобы я не смогла сбежать. Затем он повернулся, опустив плечи вперед, и рванул вверх по лестнице.
Я медленно подталкивала себя вверх, заставляя свои мертвые конечности работать, одновременно раздраженная и испуганная, когда они двигались как мертвый груз – совершенно бесполезный для меня. Но в конце концов я заставила себя сесть и оглядеться по сторонам.
Я была права. Полуразобранный вагон поезда. Тут даже не было сидений. Только металлические поручни для стоящих пассажиров и покрытые грязью полы.
Нет. Не просто покрытый грязью.
Кровью.
На полу была засохшая кровь.
Черт возьми.
Я знала это.
Мое сердце отказывалось биться в груди, все еще притупленное какими бы то ни было лекарствами, которые он ввел в мой организм. Но страх сумел проникнуть в мой затуманенный мозг.
Он был огромен.
Не было никакого способа, которым я смогла бы отбиться от него. И у меня не было при себе никакого оружия. Я облажалась. Меня собирались пытать, и я окажусь в мусорном контейнере или где-нибудь в неглубокой могиле.
Не убрав сначала Лекса Кита.
Черт возьми.
Все эти годы впустую.
И он просто продолжит делать то, что делал всегда, когда никто не хочет ему противостоять.
Я могла быть девушкой. Молодой. Слабой. Но так или иначе, я была единственной, у кого хватило смелости пробить его броню. Сколько времени потребуется, чтобы кто-то другой сделает шаг вперед?
Стал бы кто-нибудь вообще беспокоиться об этом?
Я должна была, по крайней мере, найти группу, которая обнародовала бы компрометирующие доказательства в случае моего исчезновения или смерти. Просто чтобы информация была там, если кто-то начнет искать. Так что их работа была бы проще. Боже, я была такой глупой. И высокомерной. Думала, что никто не тронет меня. Что я была осторожна. Я была осторожна. Но просто не существовало такой вещи, как достаточная осторожность, когда имеешь дело с кем-то, кто управлял преступной империей.
Здорово.
Это было просто здорово.
Я должна была придумать запасной вариант. Я не занималась легальными делами. Я вмешивалась в жизнь людей и в их бизнес. Из-за этого люди злились и делали глупости. Например, похищали девушек.
И теперь я потеряю шанс сделать что-то, что могло бы что-то значить. Это сделало бы мое существование стоящим.
Черт возьми.
– Почему ты не ищешь, чем бы себя защитить? – спросил его глубокий, раскатистый голос, удивив меня, заставив меня с силой врезаться спиной в стену, к которой я прислонилась.
Я даже не слышала, как он спускался по лестнице. Или снова открыл двери. Или залез в чертов вагон поезда. Он был призраком.
– Это могло бы быть вариантом, если бы мои конечности работали, – сказала я угрюмо, и мои слова немного заплетались.
Его плечо слегка приподнялось и опустилось. – Наркотики скоро выветрятся.
– Ты не мог просто изнасиловать и убить меня сейчас, когда я этого не чувствую? – спросила я и моя челюсть сжалась от гнева. Мой гнев, который перешел в ярость. Это то, что всегда смущало и беспокоило мою маму, когда я росла, как я слетала с катушек, превратившись из нормальной в разъяренного монстра за две целых семь десятых секунды.
– Я не собираюсь насиловать тебя, – сказал он, не сводя с меня глаз, желая, чтобы я ему поверила.
И по какой-то причине я это сделала. По крайней мере, в этом вопросе.
– Так что тогда просто убьешь меня. Хотела бы я сказать, что удивлена. Ты собираешься сначала заставить меня страдать?
При этих словах его брови сошлись на переносице. – Что, черт возьми, с тобой не так? – спросил он с искренним любопытством.
Я подняла левую руку, и удивилась, когда она, следуя инструкциям, помахала в воздухе. – Сколько у тебя времени?
С этими словами я вздохнула, когда он присел передо мной на корточки, уперев локти в колени. – Ты преступница? Дилер? Вор? Кто?
– Не дилер и не вор. А что?
– Потому что нормальные гребаные люди не говорят о своей смерти так, как будто мы обсуждаем, в какой цвет ты собираешься покрасить свои гребаные ногти на ногах.
– Я никогда не говорила, что я нормальная, – уклонилась я. Это была чистая правда.
– Ты ввязалась во что-то криминальное, если меня вызвали, чтобы выкрасть тебя.
– Почему? Ты что, большая шишка или что-то в этом роде?
Честно говоря, мне было любопытно. Казалось, он вел себя так, словно был кем-то важным. Он подкупил меня тем, что казалось его профессионализмом.
Я никогда не видела его раньше. Но, с другой стороны, я смотрела только на Лекса и его коллег.
– Да, куколка, я чертовски большая шишка, – он сделал паузу, давая своим словам осесть, – во что ты ввязалась?
– Честно говоря, я не знаю, – ответила я. Это было правдой. Я действительно этого не знала, – я не совсем тот человек, у которого есть враги, – по крайней мере, не враги, которые знали, что они мои враги.
– Чем ты занимаешься?
– Что?
– Зарабатываешь на жизнь, малыш. Чем ты занимаешься? – спросил он нетерпеливо. Как будто я действовала ему на нервы.
Да, я чувствовала себя очень хреново. Мудак.
Кроме того, я была раздражена комментарием «малыш». Может быть, я выглядела молодо. И, может быть, я была моложе его, но мне никогда не разрешали быть ребенком.
– Я хакер, – сказала я, пожимая плечами, радуясь, что подвижность вернулась к моим плечам. Если бы еще и мои ноги начали реагировать, я бы чувствовала себя намного лучше.
– Хакер? – спросил он, его брови поползли вверх. – Ты хакер?
– Что? Потому что я не какой-нибудь прыщавый извращенец тридцати лет, прячущийся в подвале у своих родителей, я не могу быть хакером?
– Не встречал много хакеров с сиськами, вот и все, – сказал он, слегка ухмыляясь, когда мои глаза начали метать в него кинжалы.
– Слушай, придурок, – начала я, мои слова были гневными, – я понимаю, что у тебя здесь есть работа. Чтобы похитить меня и убить или что-то в этом роде. Но, пожалуйста, просто воздержись от того, чтобы мучить меня своими глупыми мужскими шовинистическими бреднями. Наличие сисек не отменяет наличия гребаных мозгов, идиот.
При этих словах он усмехнулся, звук был низким и глубоким, и, возможно, это заставило мои внутренности странно пошатнуться. Хорошо. Это определенно заставило мои внутренности немного пошатнуться.
– Хорошо, я беру свои слова обратно.
– Что забираешь обратно?
– Ты не преступник.
– Почему нет? – спросила я, безосновательно раздраженная тем, что он пришел к такому выводу. В каком-то смысле я была преступником. Я ежедневно нарушала тонны законов. Конечно, в основном законы о конфиденциальности и кибербезопасности. Но все же. Это были законы. И я их нарушала. Это сделало меня преступником.
– Потому что любой стоящий преступник знал бы что, не стоит называть кого-то, кто держит их в заложниках, придурком и идиотом, когда его жизнь ничего не стоит.
– Может быть, я думала, что ты слишком глуп, чтобы клюнуть на это.
– Не глуп, куколка. Вот почему я знаю, что ты больше, чем какой-то двусмысленный хакер, бесящий каких-то ничтожеств.
– О, пожалуйста, скажи мне, откуда ты это знаешь, – сухо протянула я.
– Я знаю это, потому что знаю, кто меня нанял. И он не никто.
– Кто тебя нанял? – спросила я, чувствуя, как у меня сжимается живот.
Его голова склонилась набок.
– Лекс Кит.
Святое.
Дерьмо.
Глава 3
Брейкер
Она отшатнулась, как будто я ударил ее, физически отпрянув от меня. Ее глаза, и без того большие, расширились.
Значит, она знала, кто такой Лекс Кит.
Что только подтвердило мои подозрения. Что она определенно не была каким-то добропорядочным гражданином, попавшим под перекрестный огонь. Или какая-нибудь случайная цыпочка, к которой Лекс питал слабость, отказала ему или что-то в этом роде.
Хорошие люди не знали, что существуют такие люди, как Лекс Кит.
Хорошие люди не знали точно, насколько плохо, что такой человек, как Лекс Кит, заплатил кому-то, чтобы похитить их.
Все, что оставалось узнать – это то, что она сделала, чтобы заполучить его гнев. Взломала его счета? Украла его деньги? Она жила в самой дерьмовой квартире, которую я когда-либо видел, запах соевого соуса просачивался сквозь стены, полы были потертыми и неровными. Если бы она украла у него, можно было бы подумать, что она могла бы, по крайней мере, купить себе что-нибудь получше, чем двуспальная кровать с разномастной кучей одеял, чтобы защититься от холода поздней осени.
Единственной ценной вещью в ее квартире был ноутбук, который стоял у нее на столе. Не один из простых тоненьких черных, которые можно зайти в любой магазин и купить. Нет. У нее был какой-то специальный, сделанный на заказ. Дорогой.
Что имело смысл, если она была хакером, как утверждала.
– Лекс Кит? – повторила она беззаботным голосом. Ее руки были крепко сжаты, ногти впились в ладони. Напуганная. Она была в полном ужасе.
– Зачем ты ему понадобилась?
Ее глаза встретились с моими, темные и отчаянные. – Я не знаю. Я не знаю, как он вообще узнал, кто я такая.
Я поверил ей. Можете назвать меня сумасшедшим, но я чертовски хорошо умел распознавать ложь. Она была честна со мной.
– Но ты же знаешь, кто он.
Ее голова кивнула вверх-вниз. – К сожалению.
– Так ты знаешь, что он сумасшедший ублюдок?
– Да.
– И знаешь, что он делает с женщинами?
При этих словах она с трудом сглотнула, ее голос стал намного слабее. – Да.
– Черт, – сказал я, поднимаясь на ноги и глядя в открытые двери вагона.
– Кто ты? – спросила она все еще слабым голосом. Я думаю, что мне больше понравилась цыпочка, которая несколько минут назад швыряла в меня ядом. Нет ничего хуже, чем знать, что ты (или ты по договоренности) вселяешь такой страх в женщину. Только самые худшие отбросы делали это.
Может быть, я все-таки был гребаным монстром.
– Брейкер, – честно сказал я. Что хорошего было бы в том, чтобы лгать ей?
– Это похоже на… настоящее имя? – спросила она.
Я обернулся и увидел, что она изучает меня. – Да, куколка, это настоящее имя. Моя фамилия.
– Как тебя зовут по имени?
– Зачем?
При этих словах ее глаза закатились. Закатились. Как будто она злилась на меня. – Отлично. Не говори мне. Мне просто было любопытно. Не нужно быть таким подозрительным. Не то чтобы я представляла для тебя угрозу. Боишься, что я взломаю твой компьютер и увижу, каким извращенным порно ты увлекаешься?
– Извращенное порно? – спросил я, чувствуя, как мои губы дернулись в улыбке.
– Да. Извращенное порно. Трахатели бабушек. Скотоложство (прим.перев.: вид полового извращения – удовлетворение полового чувства путем совокупления с животными). Или более приемлемые, но не менее отвратительные: групповухи, чудовищные огромные члены, анальная групповуха, сперма в жопе, на лице…
