Текст книги "Кронос"

Автор книги: Джереми Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

45

На борту «Титана»

Внимательно поглядывая по сторонам, Аттикус караулил роскошную лестницу, ведущую к двойным дверям зала, в котором хранилась коллекция Тревора. Андреа, охнув от изумления при виде охраняющих двери горгон, осмотрела коридор в обоих направлениях. До сих пор им везло: на пути сюда никто не встретился и не поднял тревогу. Аттикус догадывался, что Тревор сейчас, скорее всего, нацелил команду на то, чтобы выследить и убить Кроноса, будучи уверен, что пленники мучаются в карцере от жары и слепящего света. Нужно воспользоваться шансом и разработать план дальнейших действий. Будет ли он направлен на поиск путей бегства или же, напротив, будет атакой, это Аттикусу еще предстояло решить.

О'Ши стоял на коленях перед двойными дверьми и ковырялся в замке какими-то металлическими инструментами. Он явно хорошо подготовился.

– Вы точно знаете, что делаете? – спросила его Андреа.

– До того как стать «священником», я добывал деньги более традиционными способами, – ответил О'Ши. Замок наконец щелкнул. Но вслед за первым щелчком последовал второй. И третий. – Пригнитесь!

О'Ши бросился на пол, Андреа последовала его примеру. Что касается Аттикуса, он уже давным-давно усвоил, что, если слышишь крик: «Пригнитесь!», нужно послушаться, иначе это может оказаться последним, услышанным в земной жизни. Поэтому он среагировал первым и упал на пол раньше всех. Замешкайся они на мгновение, и град дротиков, выпущенных из ртов прекрасных горгон, утыкал бы их, как подушечки для иголок. В отсутствие других мишеней дротики усыпали стены, лестницу и двери помещения с коллекцией Тревора.

Аттикус поднялся, держа наготове «хеклер». Возможно, их побег до сих пор остался незамеченным, но рано или поздно кто-нибудь из команды убийц наткнется на них.

– Собирайте дротики, – приказал он, – но смотрите осторожнее, не уколитесь. Они могут быть отравлены.

Аттикус подошел к открытым дверям зала.

– Отсюда есть другой выход?

Глаза О'Ши округлились.

– Ммм, нет.

«Ай, как нехорошо, – подумал Аттикус. – Если нас здесь прижмут, нам крышка».

– Но, – обнадеживающим тоном добавил О'Ши, – они не осмелятся открывать огонь здесь, где хранится коллекция Тревора. Он им за это головы свернет.

«Ну, это уже лучше».

– Вперед, – сказал Аттикус, в ходя следом за Андреа в роскошное помещение. – И закроем двери.

Пройдя в зал, Аттикус аккуратно сложил дротики на полу. Темнота обступила их, когда О'Ши закрыл двери. Свет в помещении не горел.

– Что это за место? – спросила Андреа.

Ее голос эхом отразился от стен, выдавая огромные размеры зала. Внезапно ярко вспыхнули лампы. Аттикус, каждую секунду ожидавший нападения, мгновенно пригнулся, поводя вокруг «хеклером» в поисках цели.

– Спокойно, солдат, – усмехнулся О'Ши, который и включил в зале освещение.

Аттикус смерил его недовольным взглядом.

– Прошу прощения, – смущенно произнес О'Ши. – Я всегда неудачно шучу, когда нервничаю.

Не обращая внимания на разговор мужчин, Андреа с изумлением осматривала зал.

– Значит, вот оно. Плевать я хотела на тот клочок бумаги, который подписала. Манфреду конец.

– Эти подписки о неразглашении будут иметь силу в любом суде, – сказал О'Ши. – Я сам в свое время подписал такую.

– Вы, двое. Замолчите. И погасите свет, – перебил Аттикус. Это был приказ, не терпящий возражений.

Пока О'Ши ходил к выключателю, Андреа повернулась к Аттикусу.

– Ты не можешь… не можешь оставить это просто так! Мы должны как-то… сохранить все это! – волнуясь, говорила она, размахивая руками и показывая на величайшую коллекцию сокровищ со всего света.

– Во-первых, – тихим, но убедительным голосом произнес Аттикус, – я ничего не подписывал. А во-вторых… у тебя раздуваются ноздри, когда ты сердишься. Это так привлекательно.

– О господи, – громко прошептал О'Ши, выключая свет.

– Ты не подписывал бумагу? – также шепотом спросила Андреа.

– Нет. Он мне не предлагал. Видимо, слишком был увлечен предстоящей охотой.

– Я чувствую себя такой дурой, – удрученно произнесла Андреа.

В темноте Аттикус нащупал ее руку и сжал в своей.

– У тебя не было выбора. И я подписал бы, если б он попросил. – С той стороны дверей донесся глухой звук. – О'Ши, – прошептал он, – где вы?

Тот не отвечал, и Аттикус начал беспокоиться, но О'Ши, очевидно, хорошо ориентировался в помещении. В дальнем конце зала что-то блеснуло, выдавая его местонахождение.

– Я здесь, – отозвался он громким шепотом.

Ориентируясь на слабый источник света, Аттикус с Андреа прошли мимо египетского обелиска, скелета тираннозавра и множества скрытых в темноте стеклянных витрин, в которых хранились тысячи мелких артефактов. Подойдя ближе, они увидели лжесвященника. Тот сидел прямо на полу возле мини-бара. Свет исходил из открытого небольшого холодильника. Внутри стояли четыре бутылки минеральной воды и упаковка «Сэмюэля Адамса». Одну бутылку пива О'Ши уже открыл и теперь прихлебывал из нее.

– Он действительно хочет быть американцем, – сказала Андреа, покачав головой.

– Я бы не сказал, что он хочет быть американцем, – возразил О'Ши. – Сейчас мало кто за пределами Америки хочет быть американцем. Он просто ценит американские продукты.

Аттикус достал из холодильника две бутылки воды и протянул одну Андреа. Та вода, которую принес О'Ши, конечно, помогла, но лишь в малой степени компенсировала потерю жидкости за время, проведенное ими в карцере. Они жадно выпили все содержимое до дна и принялись за добавку.

– Вы бы поаккуратнее с водой, – с улыбкой сказал О'Ши, – а то вдруг в критический момент, когда надо будет спасать свою шкуру, вам приспичит.

– Выпьем еще по паре бутылок, – ответил Аттикус, – и перед уходом я их наполню в качестве сюрприза Тревору.

О'Ши с немалым трудом сдержал улыбку.

Поморщившись, Андреа стукнула Аттикуса по плечу:

– Фу, гадость какая!

Грянул дружный смех, но уже через пару секунд, словно по команде, все трое сделались серьезными.

– Итак, насколько я понимаю, – начал Аттикус, – перед нами стоят три задачи.

– Убраться с «Титана», – взволнованно произнес О'Ши.

Аттикус кивнул и загнул палец.

– Спасти Джиону, – подсказала Андреа.

Аттикус снова кивнул и загнул второй.

– И помешать Тревору убить Кроноса. – Он загнул третий палец. – Нам потребуется помощь. Единственное место, откуда возможно связаться с внешним миром, – это рубка.

– Нам туда ни за что не попасть, – сказал О'Ши. – Но у меня в каюте есть доступ в Интернет через спутник. Я могу пользоваться электронной почтой и общаться по аське.

– Я смогу зайти под своим аккаунтом? – спросила Андреа.

– Конечно.

– Если я отправлю имейл, нужно будет дождаться ответа.

О'Ши покачал головой.

– Вдвоем нам туда не проникнуть. Я пойду один. Никто пока не знает, что я на вашей стороне.

– Не выйдет, – возразила Андреа. – Вы, может быть, и спасли нам жизнь, но я пока еще вам не вполне доверяю. С моего аккаунта вы получите доступ к весьма деликатным материалам.

– Если бы вы не сказали, я бы и не подумал об этом, – раздраженно бросил О'Ши.

– Андреа права. Вы пойдете вместе. Отправите сообщение в Береговую охрану, ну и всем, кто может вытащить нас отсюда.

Аттикус хотел остаться один. Независимо от того, что они собираются делать, он твердо решил направиться прямиком в рубку и встретиться с противниками лицом к лицу. О'Ши, скорее всего, будет только мешать, что же касается Андреа, Аттикусу не хотелось, чтобы она была рядом, когда запахнет жареным.

– Но… если у нас возникнут проблемы? – спросил О'Ши.

– Я думаю, что команда будет немного занята, – ответил Аттикус.

Андреа, явно нервничая, посмотрела на него. Ей не нужно было ничего говорить, Аттикус и так знал, о чем она думала.

– Понимаю, – сказал Аттикус, обращаясь к ней. – Но Джиона там, живая. Я должен их остановить. Должен попытаться.

Андреа кивнула. Ничем другим ответить она не могла.

До слуха Аттикуса донеслись приглушенные голоса в коридоре. Он моментально повернулся к двойным дверям, которые виднелись в дальнем конце зала между ногами тираннозавра. В полосе света, проникающего под двери, двигались тени. Аттикус не мог точно определить, сколько там человек, но это и не имело значения. Их все-таки обнаружили, и теперь начнется настоящая охота.

Аттикус снял с плеча «хеклер» и аккуратно прицелился между ног динозавра. Андреа дотронулась до его плеча и тихо сказала:

– Ты не можешь здесь стрелять. Экспонаты…

Аттикус скрипнул зубами. Мозг отчаянно искал решение и наконец нашел. Глаза Аттикуса расширились.

– Где твои дротики?

– У дверей, рядом с твоими, – ответила Андреа.

Надежда вмиг улетучилась. Он действительно оставил дротики у входа.

– Мои лежат на баре, – раздался голос О'Ши.

– Так! – Аттикус вскочил и начал на ощупь искать бар. Затем испустил стон:

– Только два? Вы подобрали всего два дротика?

– Эй, вы забыли, что я всего-навсего липовый священник, а не универсальный солдат.

Аттикус вздохнул. Что ж, придется обойтись тем, что есть. Но если дротики не отравлены, единственное, чего он добьется, – разозлит бандитов перед тем, как они наделают в нем дырок.

– Закрой холодильник. – Он вручил «хеклер» Андреа и направился к дверям. – Стойте здесь и будьте готовы бежать, когда я подам сигнал.

Бесшумно, подобно призраку, Аттикус передвигался в почти полной темноте, наступившей после того, как Андреа закрыла холодильник. Он так и не успел обзавестись обувью – ведь ночью его вытащили прямо из постели, и теперь это облегчало задачу. Половицы приятно холодили босые ступни.

Когда двери открылись, широкий луч света прорезал середину зала, выхватив из темноты сражающихся тираннозавра и трицератопса, как будто они были артистами на огромной сцене. Аттикус прижался к гладкому обсидиановому обелиску и быстро заглянул за угол.

В дверном проеме показались силуэты трех человек. Двое были вооружены такими же, как у Аттикуса, «хеклерами», третий, держа у рта рацию, говорил:

– Думаю, они в экспозиции.

Среди шипения помех Аттикус различил ответ:

– Разрешаю стрелять.

Римус.

Но почему он дал добро на стрельбу среди экспонатов Тревора? Неужели эти трое такие искусные стрелки? Или же есть какая-то иная причина? Ответ на вопрос Аттикус получил, прислушавшись к своим ощущениям. За годы, проведенные в океане, он настолько привык к постоянному движению судна, что не всегда замечал изменения скорости, килевую качку или перемену курса. Судно плыло, и это было все, что он мог сказать. Как люди не задумываются о том, как они дышат, так и Аттикус не задумывался о том, как движется судно.

Но сейчас Аттикус услышал рев двигателей и почувствовал усиливающуюся качку. «Титан» с нарастающей скоростью шел по волнам. Преследование Кроноса возобновилось.

Не теряя времени на размышления, Аттикус высунулся из-за обелиска и один за другим метнул два дротика. Первый попал точно в цель, поразив одного из мужчин в шею. Он кулем завалился на пол, точно его подстрелили.

«Они действительно отравлены», – понял Аттикус.

Другому бандиту дротик угодил в бедро, но яд подействовал не так быстро. Раненый взревел и закрутился на месте, озираясь по сторонам, и в этот момент Аттикус кинулся на него. Он сделал это сразу после того, как метнул дротики, приблизившись с той стороны, где стоял еще один из этой троицы, с рацией.

Бандит увидел нападающего только в последний момент, попытался увернуться, но Аттикус сработал быстрее. Он взмыл в воздух и в прыжке нанес врагу сильнейший удар, пришедшийся по виску. Аттикус не мог сказать наверняка, что послужило причиной смерти: непосредственно ли удар, сломанная ли шея, или же яд в конце концов сделал свое дело. Так или иначе, но, падая на пол, противник был уже мертв.

Прежде чем третий бандит успел прицелиться из пистолета, Аттикус снова прыгнул, обхватил его шею ногами и извернулся в воздухе так, что, когда они вместе приземлились на пол, тот ударился головой, и Аттикус услышал, как противно хрустнула зажатая между его ног шея. Вся схватка от начала до конца заняла менее пятнадцати секунд.

Аттикус, не мешкая, снял с убитых оружие, запасные магазины и рацию. Таким образом, к уже имеющемуся «хеклеру» прибавились еще два плюс четыре магазина и полностью заряженный девятимиллиметровый «глок». С таким арсеналом можно уже было на что-то надеяться. Держа в руках трофеи, Аттикус вышел в коридор, осмотрелся по сторонам и, не обнаружив ничего подозрительного, вернулся в зал.

Повернул выключатель, понимая, что больше нет смысла скрывать свое местонахождение, и помахал рукой Андреа и О'Ши. Когда они подошли, он протянул им по пистолету-пулемету и отдал Андреа «глок» взамен «магнума». Для ведения полномасштабных боевых действий было еще рановато, но начало обнадеживало.

– Сколько всего человек в команде яхты? – спросил Аттикус.

– Пятьдесят, – ответил О'Ши. – Сорок шесть, если отбросить тех четверых, которых вы прикончили. И сорок восемь, если считать Тревора и Римуса.

Сорок восемь против одного… С таким неравным соотношением сил в бою ему еще никогда не приходилось сталкиваться. В бытность «морским котиком» Аттикус всегда мог рассчитывать на поддержку товарищей, имел радиосвязь, за ходом операции наблюдали со спутника и в случае необходимости могли обеспечить огневую поддержку с воздуха. Сейчас же его команду составляли талантливый мошенник и женщина-спасатель из Береговой охраны. А противостояли им сорок шесть хорошо вооруженных убийц, один маньяк и один эксцентричный богач. Причем последний был наиболее опасен. Но ради спасения своей дочери он, если потребуется, перебьет всех.

– Готовы? – спросил он.

Андреа и О'Ши кивнули. Поцеловав Андреа, Аттикус сказал:

– Пошлите весточку и потом попытайтесь убраться с «Титана». Я вас догоню. – Он видел, что Андреа готова ему возразить, но времени для препирательств не было. Он посмотрел на О'Ши. – Старайтесь, чтобы вас не заметили. Избегайте столкновений.

Распрощавшись, Аттикус бросился вверх по лестнице, перепрыгивая зараз по три ступеньки. Поднявшись на следующий уровень, он осмотрелся, поводя кругом «хеклером», ничего не обнаружил и двинулся дальше – солдат, выполняющий самую важную миссию в своей жизни.

46

Кронос

Быстрые волнообразные движения мягкого пола подсказали Джионе, что существо увеличило скорость, вероятно спасаясь от нового нападения. Она съеживалась при каждом толчке, в страхе ожидая, что стены плоти снова сомкнутся вокруг нее, грозя раздавить. Теперь, когда она поела и приспособилась держать голову поближе к перегоняющей кислород гигантской артерии, мысли Джионы прояснились. Но вслед за этим пришли уныние и отчаяние. Она все отчетливее понимала, какая судьба уготована ей: медленная смерть внутри морского чудовища.

Да, именно так – это существо было самым настоящим, взаправдашним морским чудовищем. Она не могла составить себе даже приблизительное представление о его размерах. В основном оно строилось на воспоминании об огромных челюстях, когда существо проглатывало ее, и на том, какими она видела их уже изнутри. Все, что Джиона о них помнила, – это – помимо их гигантских размеров – также огромные и невероятно острые зубы.

Но чудовищем было оно или нет, существо не было неуязвимо. На него напали и его ранили. Хотя Джиона пока никак не могла себе представить, кто же мог атаковать его в открытом океане и как его вообще обнаружили. Как бы там ни было, кто-то попытался убить существо и теперь преследовал его. Иного объяснения той скорости, с которой они двигались, быть не могло. Но рано или поздно оно устанет и замедлит ход – и схватка возобновится. Джиона в этом не сомневалась. В любом случае ей не избежать смерти. Она, костлявая, уже дышит в спину и ждет подходящего момента. Если чудовище умрет, Джиона умрет вместе с ним. Если оно выживет, то в конце концов переварит ее либо какое-то время она еще протянет в этом мешке, но не может же она провести в нем весь остаток жизни.

«Уж лучше умереть, чем годы жить внутри этой твари и в итоге сойти с ума», – подумала Джиона.

Тяжело вздохнув, она откинула голову и прислонилась к пульсирующей артерии. Ее мягкие стенки, мерное биение и прилив кислорода немного успокоили девушку. Она закрыла глаза, прикрыла нос, чтобы поменьше чувствовать окружающую вонь, и постаралась расслабиться душой и телом под биение гигантского сердца. Воображение, найдя точку опоры, заняло ее мысли.

Джиона уже давно, сталкиваясь с различными трудными задачами, использовала такой метод их решения: позволяла мыслям свободно течь, куда им вздумается. Предоставляя свободу мозгу и давая волю воображению, она часто получала оригинальные ответы, каких не смогла бы добиться, используя чистый разум. Сознание прояснилось, и темнота уступила место картинкам, так что Джиона начала видеть вокруг живые объемные изображения, сменяющиеся, как в калейдоскопе. Вот она дома, в своей комнате. Потом на пляже, строит вместе с родителями замок из песка. Затем ныряет вместе с отцом.

Пульс участился. Джиона стала мысленно подбираться к моменту нападения. Сначала киты, потом сельдь и под конец ЭТО, появляющееся из глубины. Она заставила картинки сменяться не так часто, прогоняла их снова и снова, с каждым разом фиксируя детали все более четко.

Огромных размеров туловище, совершающее змееподобные движения. Теперь она понимала: существо напоминало рептилию, морскую рептилию, хотя имело плавники и гладкую темную кожу, как у китов-убийц. Девушка задержала дыхание, сконцентрировавшись на воспоминании о глазах чудовища. По контрасту с яростным его нападением, острыми зубами и каким-то неземным обликом, они поразили Джиону тем, что не были похожи на глаза ни одного известного ей живого существа. Они напоминали змеиные, но скрывалось в них что-то еще… Интеллект. Потом Джиона подметила одну странность. Не в самих глазах, а в нависающем над ними лбе. В отличие от всех виденных ею китов, акул или рептилий у этого существа была выразительная морда. Ничего схожего с человеком или даже собакой или – если уж на то пошло – с тюленем, но она отчетливо видела разницу. Глаза существа за секунду до того, как оно проглотило ее, вовсе не принадлежали голодному хищнику. В них светилась сама кротость.

Череда воспоминаний разом оборвалась, когда логика взяла верх и запротестовала. Абсурдно было бы полагать, что этот хищник – хищник из хищников – воспринимает ее не в качестве пищи, а как нечто иное. И тем не менее она была жива, жива после пяти дней, проведенных в чреве морского змея, и сидела, размышляя над своей судьбой. Но тогда встает вопрос: с какой же целью существо проглотило ее? Случайно ли она оказалась на его пути, когда оно преследовало косяк сельди? Или же есть другое объяснение, которого она пока не нашла?

Джионе пришло в голову, что существо может быть единственным в своем роде. Никто никогда не встречал ничего подобного, а если и встречал, то, по крайней мере, не смог поймать и идентифицировать. В противном случае о нем было бы хоть что-то известно; уж отец-то наверняка бы знал. Джионе приходилось слышать о сельдяных королях, выраставших до огромных размеров, которых именно-то и принимали за морских змеев. [43]43
  Сельдяной король ( лат. zeus faber) – рыба из подкласса костистых, отряда колючеперых. Часто достигают длины 5,5 м (при весе 250 кг), но зафиксированы экземпляры длиной до 11 м.


[Закрыть]Но никакой сельдяной король не смог бы достичь таких размеров и остаться незамеченным. Кроме того, эти рыбы имеют серебристую окраску.

Но она также понимала, что это существо по определению не может быть уникальным. Такое попросту невозможно. Оно наверняка очень старое, но не единственное. Для того чтобы живое существо могло продолжать род без появления генетических дефектов, должна существовать определенной численности популяция. В таком случае почему же никто раньше не встречал подобных существ? Если бы в Мировом океане обитала даже относительно небольшая популяция, периодически появлялись бы сообщения о встречах с ее представителями.

Да и как вообще может существовать уникальное, единственное в своем роде существо? Не могло же оно появиться само по себе.

«Может быть, это какой-нибудь мутировавший кит», – предположила Джиона.

Но предположение казалось столь же нелепым, как и другое, уже некоторое время занимавшее мысли и требовавшее к себе внимания. Она достаточно долго игнорировала его, и, хотя никак не могла принять на веру, сейчас было самое время поразмыслить: не является ли это существо уникальным, потому что его создали? Но кто? Ученые? Вряд ли. А кто еще мог создать живое существо? Бог?

Джиона покачала головой. Мысль казалась совершенно невероятной.

Проблема заключалась в том, что Джиона не верила в Бога. Она спокойно общалась с верующими людьми и не была воинствующей атеисткой. Не была она и агностиком. Просто никогда не уделяла особого внимания вопросу веры. Ее больше занимали другие проблемы, а после смерти мамы она и вовсе замкнулась, у нее просто не было времени для размышлений о Боге.

«Ну, теперь-то у меня времени предостаточно», – невесело подумала Джиона.

Она не очень хорошо представляла, с какой стороны подойти к этому вопросу, и поэтому громко заговорила, обращаясь к Богу, как будто ожидая ответа. Хотя Джиона знала, что Он ей не ответит.

– Скажи, если Ты создал это… это существо, то зачем? Зачем было создавать что-то уникальное? Для чего создавать существо, которое не может произвести потомство? Давай предположим на минуту, что Ты действительно создал его; что все необычное, связанное с ним, служит какой-то конкретной цели. Тогда какой? Мне вот кажется, что единственное, на что может быть пригоден этот монстр, не считая того, что он может пожирать огромное количество рыбы, как любой другой хищник, – это проглатывать… и оставлять в живых…

Голос Джионы внезапно прервался, когда она осознала истину. Эта камера, в которой она находилась. Она была идеально приспособлена для пребывания в ней человека. Живого. Здесь есть кислород, поступающий через артерию. Есть пища – если вспомнить ту рыбу. А когда существо подверглось нападению, сжавшиеся стенки спасли ее от серьезных увечий, а возможно, что и от смерти. Но какой смысл этому существу держать ее живой внутри себя? Должна же существовать причина. Но в чем она состоит?

Продолжая разговор с Богом, Джиона в отчаянии вытянула вверх руки и взмолилась:

– Ну дай же мне хоть намек!

«Джиона».

Она замерла.

Это был чей-то голос?

Джиона вытянула шею, прислушиваясь. Быть может, чудовище сожрало и отца и он теперь зовет ее, сидя в такой же камере по соседству? Но она знала, что это не так. Имя прозвучало не громче шепота, но она абсолютно точно слышала его не ушами. Голос пришел откуда-то изнутри. Это было похоже на мысль, но мысль кристально ясную.

Но тем не менее Джиона ошиблась, неверно поняла услышанное слово. Ей послышалось собственное имя. Но на самом деле имя принадлежало не ей а вовсе другому человеку.

Иона.