Текст книги "Кронос"

Автор книги: Джереми Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

40

На борту «Титана»

В крайнем возбуждении Аттикус шагал взад-вперед вдоль окна, протянувшегося во всю стену его гостиной. Ему не терпелось действовать. При каждом проблеске света, отражающемся от поверхности океана, он всматривался вдаль, надеясь увидеть покачивающуюся на волнах громаду Кроноса – живого. Существо, которое он так яростно, еще так недавно желал убить, теперь могло жить, не опасаясь погибнуть от руки Аттикуса. Больше того: он сделает все возможное, чтобы Кронос остался жив. Он обещал Тревору убить Кроноса, как только Джиона окажется вне опасности, но уже понимал, что не сможет это сделать. Жажда мести, полностью испарившаяся, уступила место тревоге за жизнь дочери и возродившемуся интересу к сохранению жизни в океане, вершиной которой был, несомненно, Кронос.

Современная тайна. Неизвестный науке вид. Примитивный, но, однако, разумный. Чего он хочет? Зачем проглотил Джиону, если не имел намерения использовать ее в качестве пищи? И почему его-то он отпустил живым?

Ответов на все эти вопросы не было, поэтому Аттикус, как бы назойливо ни лезли они в голову, отбросил их в сторону. Но вопросы тотчас же сменил поток чувств. Его беспокоило чувство отвращения к самому себе, испытанное, когда он выбирался из разбитой мини-субмарины, которой ни он, ни кто другой больше не сможет воспользоваться, чтобы спуститься на глубину. То обстоятельство, что Кронос и Джиона выжили в битве, преисполняло его надеждой, но в то же время внутри все переворачивалось при мысли о дочери, которая в эту самую минуту сидит одна-одинешенька в чреве загадочного существа. Он был нужен ей, как никогда прежде… и ничего не мог для нее сделать. И страх, самое сильное из чувств, не давал покоя, порождая все новые сомнения. Да, Джиона могла быть жива прежде, но сейчас, возможно, уже мертва. Она могла погибнуть от разрыва пушечного снаряда. Кронос мог выплюнуть ее, находясь глубоко под водой. Желудочный сок мог наконец сделать свое дело. Нехватка кислорода… Аттикус почувствовал себя совершенно разбитым, думая о своей бедной девочке и о том, как мало шансов добраться до нее живой и здоровой.

Он представил, как Джиона, насмерть перепуганная, сидит внутри Кроноса, зная, что рано или поздно умрет и никого в этот момент не будет с ней рядом. Перед мысленным взором проносились воспоминания: вот Джионе три годика и она горько плачет из-за украденной у нее игрушки. В шесть лет она больно ушибла ногу, в десять упала с велосипеда. У него всегда сердце разрывалось при виде плачущей дочки. В такие моменты она становилась такой несчастной и беззащитной… Погрузившись в воспоминания, Аттикус совершенно отвлекся от главного вопроса: что теперь делать?

Он с надеждой посмотрел вдаль, но не увидел ничего, кроме заходящего над океаном солнца. Скоро наступит ночь, за ней утро. К утру необходимо разработать план действий, который не только позволит спасти Джиону из чрева Кроноса, но также убедить Тревора, что после этого существо будет убито. Теперь, когда выяснилось, что дочь жива, Аттикус обратился к своим былым ценностям.

И тотчас же пришло чувство вины. Он предал все, что считал дорогим, ради слепой мести. Убийство некогда составляло неотъемлемую часть его жизни, но с появлением Марии все переменилось. И теперь Аттикус не мог избавиться от уверенности, что ей было бы стыдно за него.

В этот момент в гостиную из спальни вошла Андреа, и, взглянув на нее, он понял, что ошибался. Андреа простила его, как простила бы и Мария. Аттикус был настолько поглощен внутренним монологом, что не заметил, как Андреа с криком: «Лови!» бросила ему бутылку воды.

Бутылка врезалась в лоб и упала на пол. От неожиданности Аттикус пошатнулся и чуть было сам не упал. Восстановив равновесие, он взглянул на пол, пытаясь понять: что ж его так ударило? Затем повернулся к Андреа и увидел, что она прикрывает руками рот. Не то испугавшись, что сделала ему больно, не то пытаясь спрятать улыбку.

– Решила прибить меня? – усмехнулся он.

– Ведь я же тебе крикнула: «Лови!» – возразила Андреа и не смогла-таки удержать рвущийся на свободу смешок. Она подошла к Аттикусу и осмотрела след от удара. – Ничего страшного. – Встала на цыпочки и поцеловала в лоб. – Ну, видишь? Вот, уже лучше.

– О, спасибо. Ты была бы отличной мамой.

Улыбка сошла с лица Андреа, и Аттикус чертыхнулся про себя, сообразив, что сболтнул лишку.

– Прости.

– Тут не твоя вина, – ответила Андреа. И слабая улыбка вновь заиграла на ее губах. – Я ведь действительно была хорошей мамой.

Аттикус подошел к ней вплотную и заглянул в глаза. Они затягивали его, как водоворот, и он не мог с собой ничего поделать. В этот момент все его страхи, тревоги, волнения исчезли напрочь.

– Может быть, и еще будешь?

Андреа счастливо заулыбалась и хотела уже ответить, как вдруг в дверь коротко постучали. Мгновенно рука Аттикуса скользнула к поясу и нащупала перезаряженный «магнум». Если с Тревором они еще смогут найти общий язык, то от Римуса можно ждать всего. Слишком сильный удар, и не один, был нанесен по его самолюбию, и парень явно потерял способность рассуждать здраво, да и раньше вряд ли этим отличался.

Бесшумно пройдя по гладкому деревянному полу, Аттикус подобрался к двери и посмотрел в глазок. В следующий миг он убрал руку с пистолета. В коридоре стоял, переминаясь с ноги на ногу и явно нервничая, О'Ши.

Аттикус открыл дверь и, улыбнувшись, приветствовал одетого во все черное священника:

– Войдите, святой отец.

О'Ши не шевельнулся, и Аттикус нахмурился:

– В чем дело?

– Во всех помещениях есть скрытые камеры, – мягко произнес О'Ши. – Сейчас Тревор в рубке, так что никто за вами не следит. Но можете быть уверены – вас записывают.

Аттикус скривился. Его не удивил факт, что Тревор наблюдает за происходящим на яхте, но вот то, что О'Ши не хочет, чтобы их видели вместе, немного смущало.

– Так что случилось?

– Я все объясню у себя. Пойдемте, – сказал священник, делая шаг назад.

Аттикус хорошо знал, когда не стоит спорить, а нужно подчиниться. Он вышел в коридор, Андреа последовала за ним.

– А за вами что, не наблюдают? – спросил Аттикус, когда они начали спускаться в холл.

– Тревор доверяет мне больше, чем большинству на яхте. Но это все равно что пытаться найти ответ на вопрос, что вам больше нравится: если ребенок покакает на одеяло или если собака нагадит на ковер. В любом случае это будет кучка дерьма. – Он обернулся и с улыбкой добавил: – Так любил говорить мой отец.

– Мудрый человек, – заметила Андреа с ноткой сарказма в голосе.

– Собственно, я имел в виду, – объяснил О'Ши, – что хоть Тревор и доверяет мне, на самом деле не доверяет он никому. Он начал просматривать мои комнаты, как только я появился на яхте.

– Тогда почему…

– Почему мы идем ко мне? – улыбнулся О'Ши. – Дело в том, что я перепрограммировал систему так, чтобы на мониторы передавалось изображение моих комнат в это же время суток, но в другие дни. Повтор, понимаете? Когда я не занимаюсь ничем… этаким, камеры показывают реальную картинку. Но когда мне нужно, я могу запустить старую запись и заниматься чем пожелаю, так что ни Тревор, ни эта гавайская горилла не будут знать, что я в действительности делаю.

– И чем же этаким может заниматься священник, когда он не хочет, чтобы его видели? – спросил заинтересованный Аттикус.

– Если честно, то поначалу я просто разглядывал порнографию. Ну а в последнее время продаю корпоративные секреты.

О'Ши остановился, заметив, что Аттикус и Андреа замерли на месте с озадаченными лицами.

– Ну, идемте же, – поторопил он их, – мы ведь не хотим, чтобы нас засекли.

О'Ши отпер дверь своих апартаментов и распахнул ее, жестом приглашая войти. Видя его нетерпение, гости не заставили себя ждать и прошли внутрь. Едва дверь за ними закрылась, Андреа обратила внимание на висящее на стене массивное распятие. Под распятием стоял U-образный стол с тремя ноутбуками, горящие лампочки на которых служили здесь единственным освещением.

– Итак, вы священник, хорошо разбирающийся в компьютерах, любящий порнографию и продающий корпоративные секреты? – спросила Андреа.

– Не все представители духовенства могут похвастать целомудрием, мисс Винсент, – рассмеялся О'Ши. – Конечно, чтобы меня могли числить по разряду духовенства, я должен бы быть священником. Но, дорогая мисс, я отнюдь не священник.

41

На борту «Титана»

– Вот это номер, – фыркнула Андреа. – То есть вы такой же священник, как я – мать Тереза?

О'Ши улыбнулся, усаживаясь в черное кожаное кресло на колесиках. Затем заложил руки за голову и откинулся на его спинку.

– И тем не менее я здесь и выслушиваю исповеди одного из самых больших грешников на белом свете.

Хотя признание О'Ши и произвело на него впечатление, Аттикус старался не показывать этого. Он так послушно заглотил крючок вместе с грузилом и леской, поверив, что О'Ши священник – сколь угодно эксцентричный, но никак не мошенник. И теперь Аттикусу не хотелось, чтобы его считали таким легковерным. Интересно, в какую еще ложь он успел уверовать, покуда был ослеплен жаждой мести?

– Почему вы рассказываете нам об этом?

– На то есть две причины, – ответил лжесвященник. – Во-первых, я хочу, чтобы вы помогли мне убраться с «Титана». Здесь становится чересчур опасно. Тревор стал сущим параноиком: не доверяет никому, и разоблачение меня – лишь вопрос времени. Пока я пребываю у него в милости, но если его отношение переменится, Римус не замедлит со мной разобраться и, скорее всего, я стану завтраком для Лорел.

О'Ши выпрямился в кресле, улыбка сошла с его лица. Пожевав некоторое время губу, он продолжил:

– Вам, наверное, трудно будет в это поверить. Черт, да я же и сам с трудом верю. Я ведь мошенник… ну, был мошенником. Я раскрутил Тревора на миллионы долларов, притворяясь, будто спасаю его душу от вечного проклятия. И хоть найдется немало людей, которые лишь поздравили бы меня с тем, что я обкрадываю такого человека, как Тревор…

Андреа подняла руку и в знак согласия кивнула.

– …я не могу больше это делать. Знаете, я столько лет прикидывался священником, что во мне развились кое-какие моральные ограничения. Черт, я достаточно хорошо изучил Библию – вон как она вся истрепалась. И понимаете… больше я себя не чувствую здесь в безопасности. Рано или поздно – неважно, верит или не верит он в то, что я могу спасти его бессмертную душу, – он разоблачит меня как обманщика. И я бы не хотел быть поблизости, когда это произойдет.

Аттикус улыбнулся. Он не сомневался: О'Ши пришлось приложить немало ухищрений, чтобы добиться такого положения при Треворе. У Тревора была лучшая служба безопасности, какую только возможно купить за деньги, и все же один-единственный человек, маскирующийся под священника, сумел выудить из него миллионы. Аттикусу на это было плевать: хоть миллиарды. «Титан» представлял собой настоящую сокровищницу похищенных артефактов. Как говорится: что посеешь, то и пожнешь.

– Я помогу вам бежать с «Титана», – пообещал Аттикус.

Улыбка вернулась на лицо О'Ши.

– Но я бы сначала хотел, чтобы и вы помогли мне.

О'Ши с готовностью кивнул, понимая, что за услугу неизбежно потребуется услуга.

– Я уже начал.

Аттикус поднял бровь. Он не был уверен, какую именно помощь может оказать О'Ши, несмотря на то что тот уже проявил изрядную изобретательность и все еще пребывал у Тревора в фаворе. Но у О'Ши, похоже, имелись свои идеи на сей счет.

«Священник» развернулся в кресле и подъехал к столу. Он коснулся тачпэдов на всех трех ноутбуках, и семнадцатидюймовые экраны ожили. На них Аттикус увидел тексты уже прочитанных им статей о «Морском змее из Новой Англии». Андреа склонилась над столом, разглядывая наиболее детализированный набросок змея.

– Боже! Ведь это он.

О'Ши кивнул.

– И много людей видели это существо? – поинтересовалась Андреа.

– С тысяча шестисотых в заливе Мэн зафиксировано более двухсот случаев, – ответил О'Ши. – Большинство наблюдателей дают в целом сходное общее описание. Вертикальные волнообразные движения при передвижении в воде. Лошадиная форма головы. Темная спина и светлое брюхо. Но в менее значительных деталях, таких как глаза, плавники, зубы, свидетельства расходятся. Я лично считаю, что видевшим его впоследствии было трудно описать все подробности – по понятным причинам.

– Естественно, – согласился Аттикус, припоминая собственные – очень смутные – впечатления, сохранившиеся от первой встречи с Кроносом.

– Что касается размеров, тут тоже значительный разброс в сообщениях: его длину определяли от пятидесяти до ста пятидесяти футов. Это происходит, вероятно, из-за того, что большая часть Кроноса, когда он движется, скрыта под водой. Собственно, принимая во внимание то, как он плывет, его невозможно увидеть целиком. Сначала я было думал, что это новый вид…

– Кронос никак не может быть первым представителем вида, равно как и последним, – сказал Аттикус. – Вероятно, в заливе Мэн происходит размножение этих существ. Таким образом, возможно объяснить частые случаи наблюдения, особенно если предположить, что они размножаются раз за много лет, а не ежегодно.

– Да, именно так и я поначалу думал, – сказал О'Ши. – Но если бы здесь обитала целая их популяция – скажем, тысяча особей, число, достаточное для сохранения вида – то их бы видели постоянно. Таким крупным животным, как Кронос, притом что они дышат воздухом, невозможно оставаться незамеченными.

Аттикус уже собирался спросить, откуда О'Ши знает, что Кронос дышит воздухом, но затем понял: лжесвященник прав. Если существо не может каким-то иным способом извлекать кислород из воды, оно должно дышать воздухом, подобно китам. Как же он сам не подумал об этом раньше? Он, профессиональный океанограф, оказался настолько сбит с толку, что проглядел очевидный факт!

– Но теперь у меня появилась другая теория, – заявил О'Ши. – Что, если Кронос – единственный в своем роде?

– Исключено, – возразил Аттикус. – Сложные живые организмы не возникают просто из ничего. А Кронос – посложней многих.

– С последним утверждением я согласен. Но что касается возникновения чего-то из ничего… Вся наша Вселенная возникла из ничего; неважно, верите ли вы в Бога или в Большой взрыв. Вначале не существовало ни времени, ни пространства, ничего, а затем – пуфф! И появилось все.

– А потом еще раз пуфф, и появился морской змей длиною в сто пятьдесят футов, – усмехнулась Андреа. – Я не океанограф и не квантовый физик, но знаю, что такое невозможно. Разве не прошли миллионы лет, прежде чем на Земле появились первые одноклеточные?

– Сотни миллионов, – добавил Аттикус.

– Я вовсе не пытаюсь сказать, будто Кронос возник из первобытной слизи на дне океана. Но думаю, что природа может быть неплохим генным инженером, когда захочет… когда надо заполнить пустующую нишу.

Аттикус скептически приподнял бровь.

О'Ши вскинул руки, словно защищаясь:

– Знаю, знаю. В этой области вы эксперт. Но просто выслушайте меня. – Он вывел на экран одного из ноутбуков изображение. – Возьмем утконоса. Это яйцекладущее млекопитающее. У него сильно вытянутая морда, напоминающая утиный клюв. Охотится он, используя электрорецепторы. Ядовит, как змея, но опасность представляют не зубы, а шпоры. Ну а про хромосомы, определяющие пол утконоса, я даже не заикаюсь. [38]38
  Пол утконоса определяется не двумя, как у всех живых существ, хромосомами, а десятью.


[Закрыть]Единственный его родственник в животном мире – ехидна. Но в отличие от нее утконос питается под водой, имеет перепончатые лапы и клюв. То есть утконос – уникальное существо в царстве животных. Даже его ближайший родственник выглядит, питается и ведет себя совершенно отличным от него образом. И хотя численность популяции достаточна для того, чтобы вид сохранялся, утконос представляет собой генетическую аберрацию, отклонение.

Аттикус скрестил руки на груди.

– Стало быть, наш уникальный вид возник в результате мутации какого-то древнего животного, того же кронозавра, и дожил до наших дней?

Хотя О'Ши ясно видел, что Аттикус ничуть не допускает такой возможности, он отнесся к вопросу всерьез и продолжил свои рассуждения:

– Предположим, вы правы и Кронос поначалу был кронозавром, но просуществовал достаточно долго, чтобы мутировать и адаптироваться к изменившейся окружающей среде. Считается, что кронозавры вымерли в меловой период, который закончился шестьдесят пять миллионов лет назад. Но сейчас известно, что некоторые виды, считавшиеся вымершими, например целакант, который, как предполагалось, исчез шестьдесят миллионов лет назад, преспокойно существуют и в наши дни. Я вовсе не хочу сказать, что Кроносу шестьдесят пять миллионов лет, но без большой натяжки можно допустить, что кронозавры вымерли, скажем, четыре тысячи лет назад. Не спешите утверждать очевидные вещи: что, мол, ни одно существо не может прожить четыре тысячи лет. Надо прежде всего уяснить себе, что мы говорим о случае генетического отклонения. Я не генетик, поэтому позвольте объяснить по-простому. У всех живых существ есть так называемые теломеры. [39]39
  Теломеры – район хромосомы, локализованный на ее конце. Хромосома имеет две теломеры. Теломера содержит специальные последовательности ДНК, обеспечивающие точную репликацию хромосом.


[Закрыть]Их длина определяет продолжительность жизни, без учета несчастных случаев и болезней в терминальной стадии. [40]40
  То есть неизлечимых.


[Закрыть]Доказано, что, увеличивая длину теломер, можно продлить жизнь.

Фармацевтическая компания «Гернетрикс» в настоящее время занимается разработкой специальных препаратов, которые стимулируют рост теломер.

– Где я могла раньше слышать название этой компании? – спросила Андреа.

– Она принадлежит Тревору. И должен вам сказать, он вкладывает в нее немалые средства. Он совершенно всерьез планирует обрести бессмертие, подобно древним богам, которыми так восхищается. Но что я хотел сказать? Если гены Кроноса подверглись коренной мутации на уровне ДНК, то вполне можно предположить наличие у него необыкновенно длинных теломер, и они не сокращаются с возрастом, как у всех живых существ на Земле. Нет ничего невозможного в предположении, что Кронос – единственное в своем роде существо с невероятно большой продолжительностью жизни. Собственно, я уверен, что ему по крайней мере три с половиной тысячи лет.

Аттикус, прищурившись, посмотрел на О'Ши.

– Что вы хотите этим сказать?

О'Ши вздохнул. В конце концов, он был просто мошенником. Правда, Аттикус не мог не признать, что это самый ловкий мошенник из всех, каких он когда-либо встречал. Вряд ли найдутся еще прохвосты столь же сообразительные и прыткие, как О'Ши.

– Сообщения о встречах с Кроносом передаются в устной традиции на протяжении множества поколений. Первое письменное упоминание относится к 1400 году до Рождества Христова.

О'Ши повернулся к столу и, протянув руку за ноутбук, выудил Библию в потертом кожаном переплете.

– Вы вправду считаете, что Кронос упомянут в Библии? – спросил Аттикус.

О'Ши кивнул и, пролистнув страницы, сказал:

– Поначалу я думал, что Кронос описан в Библии под именем Левиафана, что на древнееврейском означает «скрученный» или «свитый». – Он отложил Библию, поработал несколько секунд с ноутбуком и нашел картинку с Левиафаном.

Мрачненькая же гравюра явилась на экране. На гребне черных волн художник изобразил змееподобное существо, нечто среднее между змеей и драконом. В небесах над существом парил ангел с мечом. Аттикус прочитал подпись: «Убийство Левиафана», Гюстав Доре. Сходство между Кроносом и библейским монстром было поразительным, хотя и не стопроцентным.

О'Ши вновь обратился к Библии, продолжая рассказ:

– Если Кронос и есть Левиафан, то мы сталкиваемся с серьезными затруднениями. Согласно некоторым раввиническим текстам, Господь, сотворив самку левиафана, вскоре уничтожил ее, чтобы твари не смогли размножиться. Если бы левиафанам позволено было расплодиться, мир не выстоял бы против них. И в Библии очень подробно говорится о том, как трудно поразить эти существа. Все это подкрепляет мою теорию в отношении Кроноса.

– Но Кронос не Левиафан? – спросил Аттикус.

О'Ши оторвался от Библии.

– Я начал догадываться только тогда, когда вы – и вместе с вами все мы на яхте – увидели свою дочь живой в брюхе этого существа. Вот послушайте, – О'Ши, водя пальцем по строчкам, процитировал отрывок из Библии: – «И предуготовил Бог рыбу большую проглотить Иону, и пробыл Иона во чреве этой рыбы три дня и три ночи». [41]41
  Книга Ионы, 2:1. В каноническом переводе: «И повелел Господь большому киту поглотить Иону; и был Иона во чреве этого кита три дня и три ночи». Приведенный выше вариант перевода ближе к классическому английскому переводу Библии, например к Библии короля Якова. Ср.: «Now the Lord had prepared a great fish to swallow up Jonah. And Jonah was in the belly of the fish three days and three nights».


[Закрыть]

Аттикус вытаращил глаза:

– Иона? Вы хотите сказать, что это существо создал сам Господь, что оно выжило на протяжении стольких тысяч лет, чтобы теперь оно проглотило мою дочь?

– Я не утверждаю, что верю в это. Просто я задаюсь вопросом «А что, если?..» и стараюсь избавиться от предубеждений. Если я предполагаю, что Кронос представляет собой крайний случай генетической аберрации, то единственно справедливым будет допустить, что его создал Бог. Большинство людей верят, что Бог создал на Земле все. Так что, Ему не создать еще одно лишнее существо?

– Но разве Иону проглотил не обычный кит или рыба? – спросила Андреа.

Аттикусу не показалось, что в ее вопросе звучало недоверие. Скорее, звучал интерес. Он понял, что еще очень мало знает о том, какой теперь стала Андреа и во что она верит. Лучше всего, решил он, быть поосторожней в своих суждениях.

– Большинство людей так и думают, – кивнул О'Ши. – Но если этот «кит» когда-то и существовал, он должен был вымереть за прошедшие тысячелетия, и искать его бесполезно. Были изучены гигантские белые и китовые акулы и все виды китов, достаточно крупных, чтобы проглотить человека целиком. А таких, должен вам заметить, не так уж много. Просто невозможно, чтобы кто-либо мог выжить, оказавшись в желудке, например, синего кита. Но в той строфе, что я вам процитировал, содержится больший смысл, нежели люди привыкли в нее вкладывать. Прочитайте ее медленно. Ничего не замечаете?

Аттикус еле удержался от того, чтобы не выбросить Библию в море и не высказать все, что он думает по поводу лжетеорий лжесвященника, но успокоился, когда вставшая рядом Андреа начала читать. Похоже, она восприняла слова О'Ши всерьез. Раз прочитала, другой. На третий ее осенило.

– Предуготовил, – сказала Андреа. Она заметила это. – «И предуготовил Бог рыбу большую…»

– Именно! – воскликнул О'Ши, с торжествующим видом воздев палец кверху. – Бог создал некое существо специально, чтобы оно заглатывало людей и удерживало их внутри живыми в течение нескольких дней. Читая текст дальше, мы узнаем, что Иона претерпел мучения, пребывая во чреве существа, но остался жив. Я не знаю, каким образом Кронос может удерживать живого человека внутри себя, хотя мы в этом наглядно убедились. Но что, если Бог и задумал его таким? Как бы то ни было, я считаю, что Кроносу несколько тысяч лет и – послужил ли он источником для нового мифа об Ионе или же в самом деле был создан Богом – у него имеется модус операнди.

Андреа улыбнулась:

– Он выплевывает людей обратно.

– Точно, – подтвердил с улыбкой О'Ши.

– Если Кронос и проглотил, а затем выплюнул кого-то несколько тысяч лет назад, то вовсе не факт, что он проделает это снова, – сказал Аттикус, чувствуя, что вот-вот взорвется.

О'Ши в оборонительном жесте поднял руки.

– Я думаю, что Джиона не первая со времен Ионы. По моему мнению, Кронос периодически повторял такое в последние несколько тысяч лет. И действует ли он как оплот Бога или нет, но он тем самым изменял проглоченным людям жизни, направлял их на новый путь. На протяжении истории встречаются, хоть они и не широко известны, рассказы о людях, пропавших в море и спустя несколько дней обнаруженных выброшенными на берег. И примечателен факт, который бросается в глаза лишь по прошествии времени: жизнь этих людей после происшествия кардинально менялась – обычно в духовном смысле. Иные отмахнутся и припишут все галлюцинациям, вызванным сильным потрясением. Но я считаю, что для большинства людей это проявление чуда, творцом которого может быть только Бог.

К примеру, – сказал О'Ши, ловко управляясь сразу с двумя ноутбуками – настоящий компьютерный гик. [42]42
  Гик – эксцентричный человек, одержимый технологиями, в том числе компьютерными.


[Закрыть]– В тысяча шестьсот тридцать восьмом году священник по имени Джон Уилрайт плыл на лодке к поджидавшему его в открытом море галеону – и вдруг пропал. Полагали, что он утонул. Но два дня спустя его вынесло на побережье Нью-Гэмпшира. Вскорости, вместо того чтобы вернуться, как планировалось им ранее, в Англию, он основал город Эксетер.

Аттикус посмотрел на Андреа и увидел, как та побледнела.

– Ты в порядке? – шепотом спросил он.

– А? Да, все хорошо, – Андреа выдавила улыбку и взглянула на экран компьютера. На нем был выведен документ, озаглавленный «Соглашение поселенцев в Эксетере, Нью-Гэмпшир, 1639 год». Год спустя после исчезновения священника в море.

На втором ноутбуке О'Ши вывел фотокопию страницы из старого рукописного журнала. Текст был практически нечитаем, но О'Ши и так знал его содержание.

– Это сообщение Джона Джослина. Первое письменное упоминание о Кроносе в историческое время. Он наблюдал его в Массачусетсе на полуострове Кейп-Энн, там, где расположены Глочестер, Рокпорт. К северу от Бостона. Что самое примечательное – было это в 1638-м, в тот самый год, когда пропал Уилрайт. И второе: чтобы попасть на побережье Нью-Гэмпшира из Бостонской гавани, необходимо миновать Кейп-Энн.

Аттикус покачал головой. Трудно было поверить в то, что он сейчас слышал. Он и хотел бы, но логика восставала против.

О'Ши лучезарно улыбнулся.

– Послушайте, Аттикус. Неужели вы не понимаете, что это означает? Я не думаю, что ваша дочь умрет. По крайней мере, не Кронос станет причиной ее смерти. Это существо по некой причине, возможно нуждаясь в своеобразном временном симбиозе, заглатывает людей, держит их некоторое время в своем чреве, а потом выплевывает живыми, как кошка выплевывает комок шерсти.

Аттикус почувствовал, как начала рушиться стена неверия, и вновь ощутил надежду. Уже одно то, что Джиона была все еще жива внутри Кроноса, позволяло предположить невозможное. Тревоги и страхи уступали место облегчению, которое готово было овладеть его рассудком, но тут он вспомнил одну фразу из сказанного лжесвященником:

– Что вы имели в виду, когда сказали: «По крайней мере, не Кронос станет причиной ее смерти»? Вы намекаете, что она все равно умрет?

Улыбка снова сошла с лица О'Ши.

– Полагаю, это зависит от нас. – Он посмотрел в глаза Аттикусу. – Поймите: я достаточно хорошо изучил Тревора Манфреда. Он ни за что не прекратит охоту на Кроноса. Когда он начинает какое-то дело, он обязательно его завершает. Он убьет Кроноса, и я сомневаюсь, что перед этим попытается спасти вашу дочь.

– Но мы же все ему объясним, – сказала Андреа. – Он нас послушает. Должен послушать.

О'Ши только пожал плечами:

– Ну, дело ваше.

Аттикус смотрел на изображение Левиафана, мысли же его были заняты одним: как спасти Джиону? Никто из смертных не смог бы остановить его, когда он так жаждал мести. Теперь же и сам Господь не помешает ему спасти дочь. А если теория О'Ши справедлива, то Бог будет на его стороне.