Текст книги "Кронос"

Автор книги: Джереми Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

31

На борту «Титана», залив Мэн

Тяжелые двойные двери открылись автоматически, пропуская Римуса в роскошную спальню. Он тихо прокрался через комнату, сторонясь шикарной кровати воистину титанических размеров, стоящей на основании из слоновых бивней. Света он не зажигал: он и так превосходно ориентировался в неизменной вот уже много лет обстановке. Из спальни перешел в маленькую библиотеку, заполненную сплошь первыми изданиями, затем в гостиную, обставленную самой современной мебелью, что составляло резкий контраст с многочисленными предметами старины, украшавшими яхту.

Самой примечательной деталью в сияющей роскошью комнате, помимо огромного пятидесятидюймового телевизора с плоским экраном, искусно вписанной в интерьер системы «долби-сурраунд», стола темного дерева и роскошных кожаных кресел, были многочисленные мониторы слежения, сплошь покрывающие одну из стен. На них поступало цветное изображение из всех до единого помещений «Титана». Стена сверкала всеми цветами радуги, демонстрируя происходящее в данный момент в каждой гостиной, спальне и даже в ванной.

Когда Римус вошел, Тревор дал понять, что заметил его, ткнув в один из мониторов ножом для вскрытия конвертов, выполненным в виде турецкого ятагана. Экран заполнял сейчас уже пустой, но тем не менее озаренный лампами карцер.

– Твое счастье, что я за ним наблюдал, – сказал Тревор. – Уверен, что ты бы встретил там свою смерть, не поспей я вовремя. А ты знаешь, как трудно этакому хрупкому тельцу нестись по лестницам? Из меня во время этого забега вышла, наверное, дневная доза пота.

Римус обиженно надулся:

– Я бы справился с ним.

Тревор развернулся в своем кожаном кресле на колесиках. Его, как обычно, черное одеяние почти сливалось с обивкой кресла, так что лицо и будто кукольная шапка белых волос казались причудливой планетой, парящей в космической бездне. Скрюченная поза, в которой он сидел, добавляла странности общей картине.

– Это, боюсь, пока еще вопрос спорный. Ведь тебя в итоге-то одолела женщина!

– Глупая сука! Я ее…

Тревор помахал пальцем перед лицом Римуса.

– Ты будешь относиться к этой женщине со всем уважением до тех пор, пока она и Аттикус находятся на борту «Титана». Когда она сойдет на берег, я дам тебе увольнительную и ты сможешь завершить то, чего не успел в карцере. – Тревор вздохнул и посмотрел на стену с экранами. – Однако какая жалость! Я-то так надеялся поразвлечься.

Он встал и прошел к единственному в комнате окну. На черном небе сияли многочисленные звезды и тянулся белой полосой Млечный Путь.

– Скажи мне, Римус, какие сегодня допущены тобой ошибки?

Римус сразу же выпрямился. От ответа на этот незамысловатый вопрос зависело, что его ожидает: вознаграждение или наказание. Он прокрутил в голове все события прошедшего вечера, пытаясь понять, что он сделал не так.

– Мне следовало закрыть за собою дверь карцера.

– Правильно. Пока Аттикус находится на яхте, свои внеклассные занятия проводи в более скрытой обстановке. Он, может быть, и киллер, но имеет такие моральные устои, что твой святоша. Если он пожелает остаться с нами, – сузив глаза, Тревор посмотрел на Римуса, – я думаю, кое-что поменяется.

– Да, сэр.

– Хорошо. Что еще?

– Я должен был заметить, что за мной следят.

– Снова верно. Не забывай, когда развлекаешься, внимательнее смотреть по сторонам. Уверен, Аттикус умеет передвигаться незамеченным, но ты, в отличие от него, прекрасно ориентируешься на судне. С этого момента избегай проторенных путей. Что еще?

– Я… Черт! Я не обыскал ее на предмет оружия.

– Именно. Сегодня твоя дурацкая оплошность едва не стоила тебе жизни, а в следующий раз это может оказаться моя жизнь. Не вздумай еще раз допустить такую ошибку, иначе она будет стоить тебе подороже месячного жалованья. Понятно?

Под рубашкой Римус весь покрылся противным липким потом. Мирный вид Тревора, улыбка на лице не могли ввести в заблуждение: босс сильно на него гневался.

– А теперь последний вопрос, – сказал Тревор, заложив руки за спину и подойдя к Римусу вплотную, так что лица их почти соприкоснулись. – Какие два важных факта мы узнали этим вечером?

Ответ по первому факту пришел в голову Римуса моментально. Он крепко сжал кулаки.

– Кто-то ему настучал о женщине.

Тревор кивнул:

– Нам, конечно же, необходимо выяснить, кто это был, но я подозреваю, что у любого на судне могла вдруг проснуться эта чертова штука, которая зовется совестью.

Но с этим придется повременить до тех пор, пока мы не завершим охоту. И второе?

Римусу ничего не приходило на ум, и он занервничал. Не в состоянии сконцентрироваться, он отвел взгляд, не выдержав пристального взора голубых глаз босса. Посмотрев на один из мониторов, он вдруг улыбнулся и снова взглянул на Тревора.

– У Аттикуса есть слабое место. Он любит эту женщину.

Тревор улыбнулся в ответ:

– Ты только что вернул потерянное было месячное жалованье, а также сохранил свои яйца.

Римус побледнел и, глянув вниз, увидел направленное на его мошонку дуло пистолета. Когда Тревор отошел и положил оружие на стол, из груди Римуса вырвался непроизвольный стон. Он повернулся к мониторам и сказал:

– Давайте глянем, за чем вы там у себя наблюдали.

Экран заполнило изображение Андреа. Она стояла в ванной комнате Аттикуса и снимала с себя гидрокостюм, за ним последовала обтягивающая синяя футболка, открывая взорам большую грудь, прикрытую лишь спортивным бюстгальтером. Мгновением спустя в ванную вошел Аттикус и присел перед женщиной.

– Хо-хо-хо! А наш приятель не теряет, однако, времени, – с удовлетворением отметил Тревор, откинувшись в кресле и закинув ноги на кофейный столик, покрытый окаменевшим деревом. – Кажется, я все же смогу сегодня развлечься.

Римус подтянул к себе стул и уселся перед экраном. Он впился глазами в женщину и прорычал:

– Она должна быть моей!

– Будет, – сказал Тревор, похлопав Римуса по могучему бицепсу. – Мужская сила по-прежнему при тебе. За это пока не волнуйся. Теперь же – помалкивай и смотри.

Римус послушно скрестил руки на груди и уставился в экран. Положив руки на живот женщины, Аттикус продвигал их вверх. Мысленно Римус дал себе клятву: как бы Тревор ни любил этого сукина сына, он, Римус, заставит его заплатить за нанесенное оскорбление. Едва Аттикус покинет «Титан», он выследит его и убьет. Если же останется на яхте, что ж – Римус выждет удобный момент и подстроит несчастный случай. А когда Аттикуса не станет, эта киска из Береговой охраны будет принадлежать ему, Римусу. Она останется на борту до тех пор, пока ему не наскучит. А потом с нею может поиграть Лорел.

32

На борту «Титана», залив Мэн

Стон вырвался из груди Андреа, когда Аттикус начал обследовать пальцами ее тело. Мышцы непроизвольно сжались, и с каждой секундой она все больше и больше нервничала. Очень немногим мужчинам доводилось видеть ее в одном лишь бюстгальтере. И почти никто не дотрагивался до нее так нежно и ласково.

– Ох! – воскликнула Андреа, когда Аттикус надавил пальцами на ее ребра. – Больно же, черт!

Аттикус улыбнулся и выпрямился:

– Будь они сломаны, было б еще больнее. Хотя есть несколько весьма серьезных повреждений. Тебе повезло, что ты вообще осталась в живых.

– Расскажи все.

– Еще где-нибудь болит?

Андреа хотела сказать, что у нее болит каждая клеточка тела, просто чтобы посмотреть, уделит он им столько же нежного внимания, как и ребрам, но потом решила этого не делать. Хоть они и были когда-то очень близки, все же он еще многого о ней не знает, и Андреа не хотела, чтобы у него создалось превратное представление о ней. Но какое представление не превратно? С каждой минутой, проведенной вместе, она теряла уверенность в себе.

– Нет, просто я жутко вымоталась. А болят только ребра.

Она потянулась рукой за своей футболкой, но Аттикус не позволил этого сделать, мягко перехватив запястье.

– Не так быстро. Подожди.

Он вернулся в спальню. Что он там делал, Андреа не представляла и старалась не думать об этом.

Вскоре он вернулся, неся в руке три кубика льда. Открыл шкафчик в ванной, достал оттуда тонкую махровую мочалку и завернул в нее лед.

– Приложи к тому месту, где болит, и подержи так минут пятнадцать. Это поможет…

– Я знаю, что это даст, – прервала Андреа. Она наблюдала, как Аттикус снял с кровати покрывало и пошел с ним к тахте, стоящей в гостиной.

«Что ж, вроде бы вопрос прояснился», – подумала Андреа.

Она вздохнула и вернулась к осмотру потрясшей ее воображение ванной комнаты. Ее убранство определенно принадлежало иному миру, иному народу, который не мог и ведать уже о том, кто теперь пользуется этой роскошью. Снова посмотрев через дверь в гостиную, Андреа увидела, что Аттикус лежит с закрытыми глазами.

«Уже заснул», – решила она.

Не закрывая дверь, Андреа сняла остальную одежду и включила «индейский» душ. Подобно горному водопаду, вода обрушилась на каменный пол. К шуму падающей воды добавились звуки джунглей, наполняющие комнату из скрытых в потолке колонок. Андреа почувствовала, как все ее тело расслабляется, а напряжение, сковывавшее ее на протяжении последних нескольких дней, начинает постепенно исчезать. Она встала под струи теплой воды и снова посмотрела в гостиную. Оставив дверь открытой, она как бы давала понять Аттикусу, что не будет возражать против его визита. Андреа знала, что наутро станет корить себя за этот поступок, но ничего не могла с собою поделать. Она хотела, чтобы Аттикус присоединился к ней, пусть даже просто затем, чтобы обнять ее и поддержать.

Комната наполнилась паром, и Андреа отвернулась от двери, позволяя воде свободно падать ей на лицо. И ни на мгновение не могла она заподозрить, что укрытый в потолке «глаз» фиксирует каждое ее движение.

Мягкая и удобная тахта едва ли могла привести в порядок смешанные чувства Аттикуса. После прилива адреналина, вызванного схваткой с Римусом, тело стало тяжелым и неуклюжим. Нахлынули воспоминания, пробужденные к жизни фотографией, которую привезла Андреа, и от них некуда было деться. В мозгу настойчиво скреблись и напоминали о себе планы по уничтожению существа, названного Кроносом. По-прежнему, всякий раз вспоминая о Джионе, он будто дотрагивался до кровоточащей раны. И в довершение прочего – за стеной находилась женщина, которую он когда-то любил.

Неким образом ее присутствие затмевало все прочие чувства и переживания. Лежа на тахте и прикидываясь спящим, Аттикус весь сосредоточился на мыслях о своей давешней подруге, превратившейся в очаровательную женщину. В памяти сохранились четкие воспоминания о том, как он гладил ее нежную кожу, ощупывая ребра в поисках признаков переломов, затем живот и бока – нет ли там следов гематом. Не найдя ничего, он еще несколько мгновений не отводил рук, чувствуя прилив энергии и надежды от соприкосновения с ее теплым телом.

Почувствовав какое-то движение, Аттикус открыл глаза и взглянул на ее кровать. Андреа еще не вернулась. Дверь ванной комнаты оставалась открытой, и доносился шум воды, падающей на каменный пол. Она была в душе. Она не закрыла дверь.

Аттикус знал, что Андреа сейчас моется, обнаженная, но не мог увидеть ее. Все эти годы в нем сохранялись чувства по отношению к ней, и с тех пор, как она вновь вошла в его жизнь, чувства эти стали сильнее. Несомненно, Андреа появилась не просто так. Но что об этом теперь говорить – теперь, когда она была здесь? Но что может означать незакрытая дверь ванной? Простую забывчивость, естественную после треволнений минувшего вечера? Или же это действительно приглашение?

Не в силах дольше лежать, Аттикус сел на тахте и изо всех сил потер глаза руками. Встал и прошелся по комнате. Двинулся в направлении ванной, но задержался у мини-холодильника. Открыл его, кинул в рот кубик льда и – вернулся на тахту.

Положив голову на роскошную подушку, он заметил оставленную на кофейном столике фотографию: он, Мария и Джиона на пляже. Аттикус взял карточку в руки и стал рассматривать милые сердцу черты покинувших его девочек.

«Боже, как же мне их не хватает!»

Андреа рисковала жизнью, чтобы доставить ему этот снимок, каким-то чутьем угадав, что он хотя бы частично излечит его от безумия… Не она ли сама и есть – сумасшедшая?..

Тревор застонал, когда пар, заполнивший ванную в апартаментах Аттикуса, скрыл восхитительное тело Андреа. Посмотрел на Римуса и увидел, что улыбка его превратилась в гримасу.

– Знаешь, нам надо немедленно чуть уменьшить температуру воды.

Скривив рот, Тревор сел поудобнее и наклонился вперед, не отрывая глаз от изображения на экране.

– Я думаю, что, возможно, мы переоценили привязанность Аттикуса к женщине.

– Держу пари, что он педик, – фыркнул Римус.

– Хм, может быть, в нем просто взыграла совесть и он вздумал вступиться за нее. Так или иначе, но высокие моральные качества в людях меня всегда несколько пугали.

Римус взглянул на него:

– Но вы же верите в Бога.

– Верю, конечно. Просто случается, что я не согласен с Ним. И кроме того, для очищения души у меня есть О'Ши. Знаешь, и тебе стоит всерьез подумать о том, чтобы исповедаться.

Римус рассмеялся:

– Нет уж, спасибо. Я рассчитываю на ад.

– Принц среди чертей? Что ж, значит, пора баиньки. Завтра решающий день. Толку сидеть тут полночи и пытаться что-то разглядеть в этом паре?

Он повернул выключатель на столе, и настенные мониторы разом погасли. Римус с мрачным видом стоял и вглядывался в пустой экран, на котором всего минуту назад была обнаженная фигура Андреа.

– Небось, теперь-то тебе ее еще больше захотелось? – спросил, улыбаясь, Тревор, легко угадав бесхитростные мысли Римуса.

Гаваец молча кивнул.

Тревор отеческим жестом похлопал его по спине.

– Всему свое время, дорогой Римус. Всему свое время.

Едва Андреа успела промыть волосы после шампуня с экзотическим ароматом, как дуновение холодного воздуха вернуло ее из джунглей Южной Америки в ванную комнату на яхте Тревора Манфреда. Она обернулась и увидела скрытую паром фигуру человека, стоящего у входа в душевую кабину.

– Кто здесь?

Андреа тотчас же облегченно вздохнула: это был Аттикус.

Аттикус!

Не зная, прикрывать ей наготу или нет, она дрожащим голосом произнесла:

– Я… я не…

– Ты здесь по заданию начальства? Из-за этого монстра? Чтобы остановить меня? Отвечай!

– Нет, Атти. Я здесь из-за тебя.

– Зачем ты принесла этот снимок?

– Я обещала твоей жене… Марии… на фотографии. Это звучит глупо, но я обещала ей, что о тебе позабочусь.

– Ты проникла ко мне в дом?

– Ты же не запер дверь. Твой брат…

– Ты видела Коннера? Что… что он сказал?

– Он знает, что ты отправился на поиски монстра. – Сердце Андреа билось, словно двойная бочка в хеви-металлической песне. Она сама удивилась последующим своим словам:

– Он сказал, что редкая женщина вот так бросит все и отправится неизвестно куда на поиски старого друга.

Андреа почувствовала, как тело ее словно охватило пламенем, когда тень надвинулась на нее сквозь клубы пара. Из груди вырвался вздох облегчения и одновременно легкого разочарования, когда она увидела всего лишь руку Аттикуса, протягивающую ей полотенце. Она взяла полотенце и, выйдя из-под душа, завернулась в него.

– Это все? – спросил Аттикус.

– Нет. – Чувства Андреа разгорелись с новой силой, когда он оказался рядом. – Он сказал: «С возвращением в семью».

Аттикус подошел ближе, на нем были только трусы-боксерки и футболка. Странно, что она чувствовала себя столь комфортно в его присутствии.

– Прошло столько лет, – сказал он.

– Знаю.

– Тогда как такое возможно?

– Может быть, я – это не я?

Руки Аттикуса скользнули к ее талии и сомкнулись на ней. Андреа подтянула его к себе, и оба они оказались под падающей водой – ее полотенце и его одежда мигом намокли. Ручьи воды каскадами низвергались вниз, в долину, где сплелись их тела. Губы соприкоснулись – верхняя губа Аттикуса на нижней Андреа – в долгом поцелуе. Потом он подался чуть назад и взглянул в ее глаза.

– Я должен довести начатое до конца.

– Знаю.

– И ты не будешь пытаться меня остановить?

– Нет. Я лишь помогу.

Аттикус сжал Андреа в объятиях, и она, позабыв обо всем, отдалась на волю чувств, впервые за долгое-долгое время ощутив себя любимой и живой. «Да, ради этого стоило рискнуть», – подумала она. В этот момент Андреа осознала, какой же пустой была ее жизнь после смерти Абигейл. Но благодаря счастливому случаю – или волею Божией – они нашли друг друга, точнее, она нашла его, еле живого, и вернула к жизни. И вот теперь он отдает долг – возвращая к жизни ее.

33

На борту «Титана», залив Мэн

Аттикуса разбудили звуки ударов. Он быстро сел в постели и обнаружил, что рядом никого нет. Андреа исчезла. Удары продолжались, и в мозгу его возникла картинка: Римус бьет Андреа. Одним движением Аттикус выпрыгнул из кровати и бросился в гостиную. Андреа как раз шла к двери в прихожую, откуда и доносился стук.

– Остынь, – сказала она, открывая дверь.

Аттикус послушался и встал позади нее; дверь отворилась, и в апартаменты вошел О'Ши, обряженный в черную сутану. Глаза его округлились при виде Андреа, на которой из одежды была лишь армейская футболка Аттикуса. Хоть она и сидела на ней достаточно свободно, очевидно было, что под футболкой нет ничего, кроме трусиков.

– Боже… – только и успел прошептать О'Ши, после чего Андреа бесцеремонно прервала его отнюдь не приличествующие сану фантазии.

– Ну и что же вы теперь за священник? – проворчала она, собираясь захлопнуть дверь перед его носом.

– Постой, – сказал Аттикус, выходя в одних трусах из-за спины Андреа, – он не совсем обычный священник, Да и ты одета не как монахиня. Кроме того, это ведь он спас тебе жизнь.

Андреа недоуменно взглянула на Аттикуса.

– Он дал мне знать, что Римус тебя схватил, – пояснил Аттикус.

Андреа чуть сконфуженно улыбнулась священнику.

– Значит, я вам обязана жизнью?

– Не думайте об этом, – сказал О'Ши. – Лучше сделайте мне одолжение и оденьтесь. Хоть я и священник, но мужское достоинство пока еще при мне.

Улыбнувшись, Андреа прошла в спальню.

Едва она скрылась за дверью, О'Ши слегка пристукнул Аттикуса по плечу:

– Черт бы вас побрал! Настоящий герой кинобоевика: спасая мир, завоевывает хорошеньких девушек.

– Ничего не было.

– Ну разумеется, – сказал О'Ши с кривоватой ухмылкой.

Аттикус понял, что священник ни за что не поверит, что они с Андреа не занимались всю ночь напролет греховным сексом.

Только теперь Аттикус заметил, что О'Ши слегка запыхался и что на лбу его выступили капельки пота.

– Сдается, вы пришли что-то мне сообщить?

– А! Верно! – воскликнул священник. – Похоже на то, что мы снова засекли Кроноса. Как и вчера, он идет за косяком. Тревор полагает, что все пойдет по вчерашнему сценарию и монстр приблизительно в то же время вынырнет на поверхность.

Аттикус прищурился в раздумье.

– Это возможно. Многие животные придерживаются определенного распорядка дня, но морские хищники, как правило, к их числу не относятся. Они не могут быть уверены, что найдут пищу в следующий раз. С другой стороны, я сомневаюсь, чтобы эта тварь имела проблемы с поиском пропитания, поэтому предположение о своеобразном распорядке дня допустимо.

Когда Аттикус закончил, О'Ши сделал удивленное лицо.

– Что с вами? – осведомился Аттикус.

– Я-то ожидал, что вы, сметая все и вся на своем пути, броситесь в рубку, затем прыгнете в «Манту» и понесетесь убивать зверя. А вместо этого услышал лекцию океанографа о питании животных. Похоже, что красота действительно способна убить чудовище.

К мужчинам присоединилась Андреа, одетая в шорты и синюю футболку. Ноги ее были босыми, поскольку из обуви она располагала лишь единственным ластом.

– Если ты действительно собираешься сделать это, то сначала оденься, а потом уже покончим-ка со всем этим.

Она сунула Аттикусу в руки его одежду и прошествовала мимо О'Ши в коридор.

О'Ши улыбнулся:

– Или как?

– Как пройти на мостик? – высунулась из коридора Андреа.

– Я не уверен, что Тревор…

Андреа проигнорировала его слова.

О'Ши вопросительно посмотрел на Аттикуса. Тот только пожал плечами:

– Она подписала бумагу о неразглашении.

Андреа, не обращая на них внимания, опять шла по коридору.

Аттикус, путаясь в штанах, сказал священнику:

– Вам лучше пойти с ней. Проследите, чтобы у нее не было проблем.

О'Ши двинулся было за женщиной, однако остановился.

– А вы куда?

Аттикус посуровел и произнес:

– Убить его.

– Сейчас вот прямиком в «Манту»?

Аттикус кивнул, прислушиваясь к раздающемуся по коридору эху шагов Андреа:

– Присмотрите за ней в мое отсутствие.

О'Ши кивнул и быстро пустился по коридору.

– Бог в помощь, Аттикус! – крикнул он, не оборачиваясь, от самой лестницы.

Через минуту Аттикус, облаченный в джинсы, футболку и кроссовки, выскочил вслед за О'Ши, но побежал по коридору в противоположном направлении. Он сомневался, что даже Бог сможет помочь ему. Он сам превратится в дьявола, он станет воплощением смерти и разрушения. С каждым шагом по коридору к лестнице, ведущей на нижние палубы «Титана», пульс учащался, а ярость клокотала все сильней. Еще чуть-чуть, и он станет безжалостной неудержимой машиной и холодная ненависть наполнит его силой для противостояния с монстром, который отмахнулся от титанового гарпуна так, словно это была зубочистка. Если бы кто-нибудь повстречался с Аттикусом теперь, когда он мчался по лестнице, то мог бы принять его за ревущего от голода зверя, вышедшего на охоту.

Что было бы недалеко от истины.

Влетев в рубку, О'Ши увидел, что Тревор и Андреа мирно попивают кофе и над чем-то смеются. Тревор заметил тревогу на лице священника.

– Пришли проконтролировать меня, святой отец?

– Да я просто…

– Бояться нечего, добрый человек. В моих ли силах противостоять чарам прекрасной женщины, пока она является гостем на борту «Титана»? Сейчас, когда она не представляет правительство Штатов, она – само очарование, – сказал Тревор и, чокнувшись чашкой с собеседницей, сделал глоток.

Андреа встретилась взглядом с О'Ши и коротким кивком головы дала понять, что она вовсе не разделяет восторгов Манфреда по поводу их общения. О'Ши и без того из собственного опыта знал, что подобное доброжелательное обхождение Тревора является только хитростью, призванной расположить к себе противника, чтобы затем его уничтожить… иногда – в буквальном смысле этого слова. Он слышал достаточно исповедей, чтобы не питать никаких иллюзий на сей счет.

– Сэр! – раздался крик капитана. – Мы следим за монстром, но на экране появилось что-то еще, меньших размеров, и…

– Да-да, – покивал Тревор. – Наш герой откликнулся на призыв, как мы и предполагали.

Андреа вскочила на ноги.

– Что? – Она посмотрела на О'Ши и спросила: – Где Аттикус?

Священник показал на зеленый экран, над которым склонился капитан. На экране были видны несколько маленьких пятен: косяки рыбы и небольшая морская живность. В стороне – большая клякса неясных очертаний, за которой двигался очень крупный объект. К последнему по экрану скользил маленький овал. Тревор встал возле Андреа и ткнул пальцем в овал.

– Видите? Аттикус решил: сегодня – иль никогда.

Тревор проследил траекторию движения мини-субмарины: она должна была неминуемо встретиться с монстром.

Постучав по экрану, Тревор произнес:

– Тот, кто сражается с чудовищами, должен остерегаться, чтобы самому не стать таким же чудовищем. Когда вы чересчур долго заглядываете в бездну, бездна заглядывает в вас. – Он широко улыбнулся и посмотрел на Андреа безумными голубыми глазами. – Остерегайтесь Кроноса! Ибо чудовище охотится теперь за вами.

Андреа промолчала, но чувство безопасности вдруг исчезло.

– Вам будет любопытно узнать, – обратился к ней Тревор, – что мы заранее планировали одиночную вылазку Аттикуса.

Он повернул выключатель, и на стене рубки ожили пять мониторов. На четыре передавалось изображение с камер, расположенных по четырем бортам мини-субмарины, обеспечивая зрителям круговой обзор. На пятом можно было увидеть кабину «Манты» и злобно ухмыляющегося Аттикуса, сидящего за джойстиком управления.

– Мы можем переговорить с ним? – спросила Андреа, пытаясь выглядеть не слишком взволнованной.

– Конечно же можем, но мы не будем. Ведь не захотим же мы остановить разогнавшийся локомотив, – ответил Тревор. – Аттикус встретит свою судьбу так, как сам того и желал, – в одиночку.

В рубку с палубы вошел Римус в ярко-оранжевой рубашке-гавайке и с ухмылкой на лице. На мгновение он задержал сердитый взгляд на Андреа, затем молча занял место капитана за штурвалом.

– Как и мы все, – неожиданно серьезно посмотрев на Андреа, добавил Тревор. – Римус, начинаем преследование.

О'Ши с трудом сдерживал отвращение. Он достаточно хорошо знал Тревора, чтобы понимать: если с Аттикусом что-то случится, Андреа не проживет и дня. Если Аттикус не вернется с охоты, ему, О'Ши, необходимо будет помочь Андреа бежать с «Титана». Пока он не представлял, как это можно осуществить. И поэтому – в первый раз за всю свою жизнь – О'Ши молился. Это была не одна из тех молитв, которые с такой легкостью он сочинял на протяжении стольких лет для ублажения Тревора, а подлинное обращение к Богу, единому и всемогущему, кем бы Он ни был.