Текст книги "В свободном полете"
Автор книги: Дженнифер ван дер Куаст
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Глава 9
Вот дилемма… Джинсы или джинсовая юбка?
Волосы поднять вверх или распустить?
Красная помада или прозрачный блеск для губ?
Поддерживающий бюстгальтер или вообще без бюстгальтера?
И если мы собираемся просто сидеть в темном кинозале и это даже не свидание – а так оно и есть, – то какая разница?
И не предполагала, что успею вовремя. Стремительно осмотрев гардероб, я обнаружила, что мои лучшие джинсы в стирке, поэтому пришлось бежать в «Городскую одежду» за парой, которую я присмотрела уже несколько недель назад. Я собиралась дождаться распродажи, но это, же особые обстоятельства. И в любом случае они стоили каждого заплаченного за них цента. Клянусь, моя задница никогда не выглядела так роскошно.
Раз уж я вышла, то задержалась у «Сефоры» попробовать образцы помады. Продавщица застукала меня, когда я пыталась стащить смелый оттенок соблазнительного красного. Прикинувшись дурочкой, я позволила ей убедить меня купить серый карандаш для век, якобы для того, чтобы придать зеленоватый оттенок моим безжизненным и невыразительным карим глазам.
Так что сами понимаете, куда ушло время.
Мчусь в кино, едва не выскакивая из новеньких джинсов. Да, пожалуй, штанины длинноваты. Но это хорошо. Я таким образом, пытаюсь скрыть, что ношу старые, жутко немодные туфли на платформе, благодаря которым кажусь дюймов на пять выше.
Джейк ждет на улице. Завидев меня, он выбрасывает окурок. Веер искр пляшет по тротуару, а затем фильтр исчезает в водостоке.
– Какая по счету сигарета? – запыхавшись, спрашиваю я.
– Первая.
– Прости, я опоздала.
– Нет проблем. – Он похлопывает себя по карману. – У меня уже есть билеты. Я опасался, что будет очередь, а я не считаю просмотр фильма полноценным, если не видел все анонсы.
– Понимаю. Я появляюсь как раз к вопросам зрительской викторины. Кстати, знаешь единственного человека по имени Оскар, который получил «Оскара»?
– Оскар Хаммерштайн?
От удивления раскрываю рот. Джейк удовлетворенно смеется:
– Ты слишком впечатлительна. Этот вопрос был на прошлой неделе. Перед фильмом с де Ниро.
– А, верно.
Он распахивает дверь.
– Итак?
Перебрасываю через плечо воображаемую шаль и проплываю мимо него.
Я уже почти забыла, как волнует поход в кино в пятницу вечером. К счастью, еще на прошлой неделе мы выяснили, что оба предпочитаем сидеть подальше, и сейчас заняли отличные места в четвертом ряду с конца, в самом центре. И тут пара средних лет устроилась прямо перед нами. Я застыла.
– Хочешь пересесть? – спрашивает Джейк.
– Ты не возражаешь?
– Ничуть. Как насчет предпоследнего ряда?
– Было бы классно. – Подхватываем свои вещи и перемещаемся. – Спасибо.
– Да брось. Рядом со мной все равно устроилась шумная компания. Кажется, из тех, что любят поболтать во время фильма.
– Пфф, – возмущаюсь я. – Это хуже всего.
Свет медленно гаснет. Джейк откидывается на спинку кресла, готовый насладиться анонсами. Я же сижу прямо, по крайней мере еще минут пятнадцать, поглядывая на двери и браня опоздавших, шумно врывающихся после последнего звонка. В опере такого не бывает. Если пропустили начало, вам придется ждать антракта. Таковы правила.
Но даже когда прекратился поток опоздавших, нам не удалось в тишине и покое насладиться фильмом. Довольно скоро выяснилось, что сразу позади нас устроилась парочка глухих стариканов.
– Что он сказал? – громко спрашивает мужчина, а жена пересказывает ему.
– А что она сказала?
Невольно вытягиваю голову. Да, выразительный жест должен был бы подействовать. Но нет. Тогда вдыхаю поглубже и произношу громкое «шшш!».
Мужчина молча смотрит на меня. Потом поворачивается к жене:
– Что она сказала?
Через два часа фильм заканчивается. Ступаю на эскалатор и поворачиваюсь лицом к Джейку.
– Немного разочарована? – спрашивает он.
– Я та-а-ак рада, что ты это сказал. Я думала, проблема во мне. Я предвкушала…
– Знаю. Я целый год ждал этого фильма…
– Это на моей совести. Я так разрекламировала этот фильм, но он не имеет ничего общего с тем, что я предполагала.
Мы миновали первый пролет эскалатора и остановились на площадке, уже собираясь завернуть и продолжить движение к выходу. Но тут я остановилась.
– Погоди-ка!
– Что такое?
– Гляди! – Указываю на афишу с портретом Тома Хэнкса. – Понятия не имею, что это за фильм.
– Ты о чем? – усмехается Джейк. – Погляди на него. На нем больничный халат. И он в инвалидной коляске. Этот фильм получил награду Киноакадемии, о чем пишут повсюду.
– Мы должны посмотреть его!
– Как, сейчас?
– Он начался всего пять минут назад.
– О-о-о! – Джейк пытается удержать меня. – Нет, мы не можем.
– Но почему?
– Ну, это… неправильно.
– Ты же не всерьез, да? Заплатить десять долларов за посредственный, незаслуженно расхваленный фильм – это, по-твоему, правильно?
– Ты опять почувствуешь себя виноватой. А я не получу полноценного удовольствия.
– Ты и так не получил удовольствия. Короче, – я хватаю его за рукав и тащу прочь от эскалатора, – все в порядке. Одно из преимуществ положения безработного. Фактически нам позволено проходить в кино бесплатно.
– Но я-то не безработный.
– Ты со мной.
Его сопротивление слабеет. И Джейк позволяет увлечь себя в темный кинозал.
Как и предполагалось, второй фильм еще больший отстой, чем первый. Вдобавок сейчас мы уже четыре часа без перекура. Выкатываемся из кинотеатра в возбужденном состоянии.
– Два по цене одного, и все равно того не стоило!
– Конечно. – Я выпускаю облачко дыма. – Просто сейчас не умеют делать такие фильмы, как раньше.
– Ты любишь старое кино?
– По-моему, искусство кинематографа достигло своего пика в «Выпускнике» и с тех пор лишь спускается все ниже по спирали. – Делаю паузу перед следующей затяжкой, прикидывая, не допустила ли я сейчас грубейшего промаха. Можно ли считать «Выпускника» действительно старым фильмом? Не уверена. – Знаешь, чего мне не хватает? Саги, мелодрамы. Поведи меня как-нибудь на Дугласа Сирка, – добавляю я на всякий случай.
– Знаешь, в «Фильм-форуме» в этом месяце ретроспектива фильмов с Блейком Эдвардсом.
– Обожаю Блейка Эдвардса! – От собственного крика зазвенело в ушах. Я, кажется, завопила, как Рок Хадсон, обнаруживший норковый палантин Дорис Дей. Понижаю голос на пару октав, прежде чем продолжить. – И когда точно?
– «Виктор и Виктория» в воскресенье.
– Мы должны сходить!
– Идет, – улыбается Джейк. – Значит, встречаемся.
Знаете, почему Блейк Эдвардc гений? Я скажу вам почему. Собственно, достаточно одной сцены. Джулия Эндрюс, бедная голодающая певица кабаре, смотрит, не отрываясь, сквозь ресторанное окно, как жирный мужик хавает пончик, посыпанный сахарной пудрой. То есть именно жрет, откусывая огромные сочные куски. Джулия, облизывая губы, чувствует легкое головокружение. Камера крупным планом показывает комочки сахара на коротеньком носу толстяка. Затем вновь возвращается к Джулии – но теперь ее нет за окном. Однако видно, как несколько мужчин спешат к тому месту, где она стояла, и наклоняются над чем-то. Когда они появляются в поле зрения, становится ясно: они поднимают на ноги упавшую в обморок Джулию и помогают ей отряхнуть пальто. А потом она возвращается к себе домой и говорит домовладельцу, что переспит с ним за пару котлет.
Вот оно! Вот о чем я толкую.
Мы с Джейком так довольны своим последним выбором, что, выйдя из кинотеатра, храним молчание. Молча закуриваем, словно опасаясь, как бы слова не рассеяли легкое облачко магии кино – не уничтожили след прожектора, отпечатавшийся на нашей сетчатке, не заглушили мелодию финальной песни, все еще звучавшую в ушах.
– Утраченное искусство, да? – произносит Джейк, погасив сигарету. И вместе с ней рассеяв последние мерцания звездного тумана.
– Что? Мюзиклы?
– Нет. Хорошее кино.
Печально.
– Не хочешь ли поужинать?
– Не-а, я не голодна. – Давлю окурок каблуком. – Но знаешь, от чего бы я не отказалась? От большой фруктовой «Маргариты».
Джейк просиял:
– Я знаю одно местечко.
Он повел меня в мексиканский ресторанчик за углом, более напоминающий Тихуану, чем Канкун. Меню довольно однообразно, без лишних отвлекающих подробностей вроде «такое в сомбреро» или «ковбои верхом на халапеньо». И выбор вполне обычный: pollo, carne, cerveza. Наш заказ – «Маргариты» – кажется таким экстравагантным, что бармен, удовлетворенно ухая, закатывает рукава и готовит напиток в неподражаемом стиле.
После двух «Маргарит» и миски чипсов Джейк предлагает еще по одной, а я делаю вид, что обдумываю его предложение. После чего он подает бармену универсальный сигнал «повторить».
– Итак, – говорит Джейк, как только наши бокалы вновь наполнены, – у меня к тебе вопрос.
– Валяй.
– Лучший финал фильма?
Я чуть не выпалила: «Выпускник». Но это такой очевидный выбор. Напряженно шевелю мозгами, пытаясь найти более эффектный ответ.
– О, о'кей, есть! – Делаю большой глоток «Маргариты». – Видел «Ограбление по-итальянски»?
– Оригинал или римейк?
– Оригинал.
– И?
– В финале, когда Майкл Кейн говорит: «Погодите, ребята, у меня есть отличная идея»? Это грандиозно! Все фильмы должны так заканчиваться.
– Неплохо. – Джейк одобрительно кивает.
– Теперь ты.
– Ну, думаю, все говорят одно и то же. – Он пожимает плечами. – Но должен признать, что это «Выпускник».
– Э, слабак.
– Ладно, а как насчет лучшего начала фильма?
– Это слишком легко. «Подручный Хадсакера». Когда Хадсакер встает на стол и выпрыгивает в окно. Теперь твоя очередь.
– «Дикие сердцем». Когда Ник Кейдж пробивает башку тому парню? Знаешь, когда я пошел на этот фильм, кинотеатр предлагал возместить стоимость билета каждому, кто уйдет в первые десять минут.
– Клево. И что, уходили?
– Черт побери, еще как. К тому моменту, когда мозги парня растекались по полу, зал был пуст.
– Вот люди… – Презрительно качаю головой. – Они не распознали бы гения, даже если бы… если бы…
– Им вышибли мозги?
– Вот именно.
– Расскажи об этом. – Джейк допивает коктейль. – По последней?
– Да.
Четыре «Маргариты» на голодный желудок не самая удачная мысль. Когда я с хлюпаньем втягиваю в себя последние капли, мне приходит в голову, что эта последняя соломинка может переломить спину пресловутого верблюда. Пока не приносят счет и я не бросаюсь в безумном порыве на поиски кошелька, я даже не осознаю, насколько пьяна.
– Не беспокойся. – Джейк выуживает бумажник.
– Нет, нет, я настаиваю. – Дергаю молнию на кошельке, и все его содержимое вываливается на пол. – Блин!
Джейк хихикает:
– Тебе помочь?
– Я сама! – Ползая по полу, я пытаюсь зацепить губную помаду, поката не исчезла из поля зрения. Кое-как собрать и затолкать барахло в сумочку удается только с помощью Джейка.
– Прошу. – Он протягивает руку.
Хватаюсь за его рукава и позволяю поднять себя на ноги.
Из бара на улицу ведут три ступеньки. Будь я предоставлена себе, я бы грохнулась на колени и сползла вниз. Но Джейк крепко держит меня под руку и сводит вниз, ступенька за ступенькой. На улице он подхватывает меня двумя руками.
– Ты в порядке?
– Да-а, все о'кей. – Я выпрямляюсь, слегка покачиваясь, наконец нахожу равновесие. – Все отлично.
Джейк с любопытством смотрит на меня:
– Знаешь, а у тебя роскошные зубы.
– Извини?
– Прости, мой дедушка дантист. Я привык замечать такие вещи. Ты носила скобы?
– Четыре года, – с гордостью сообщаю я.
– Bay! – присвистывает он. – Они тебе чертовски помогли.
– Благодарю.
– Нет, я серьезно. У тебя прекрасная улыбка.
Неожиданно уголки его губ приподнимаются. Джейк наклоняется ко мне. Ближе, затем еще ближе. Его лицо вот-вот превратится в размытое пятно. Моя способность соображать явно обострилась, мне и в голову не приходит, что он собирается меня поцеловать, пока его губы не касаются моих. И я даже не сосредоточилась.
У Джейка теплые губы. И удивительно мягкие. Внешне он мужественный, сильный и даже жесткий, поэтому я предполагала, что губы у него словно бетонные. А целоваться с ним все равно что слизывать мороженое с цемента. Но на самом деле это вроде как потягивать молочный коктейль через соломинку. И я хочу допить все до последней капельки.
Наконец мы, задохнувшись, отрываемся друг от друга, чтобы глотнуть воздуха. Потираю виски, пытаясь преодолеть тяжелый случай замерзания мозга.
– Послушай, – Джейк бережно берет мои руки в свои, – я хочу задать тебе один вопрос и надеюсь, он не слишком встревожит тебя.
– Не пугай меня. – Чуть скосив глаза, я стараюсь удержать его лицо в фокусе. – Отныне ты хочешь смотреть кино только со мной?
Прости, но я не готова взять на себя такого рода обязательства.
– Я хочу знать, что ты делаешь в эти выходные.
– Вышел новый «Джеймс Бонд»? Если так, я не могу пойти с тобой. Я уже обещала своей подружке Лори. А я не подвожу в таких важных вопросах.
– Сосредоточься на минутку, о'кей?
– О'кей.
– В эти выходные в Бостоне женится мой друг. Пойдешь со мной на свадьбу?
– Да!
Мне следовало выдержать паузу. Надо было по крайней мере, обдумать последствия, понять, что это не просто приглашение провести с кайфом заслуженный краткий отпуск. Это приглашение провести выходные – и, возможно, даже в одном номере в отеле! – с невероятно привлекательным мужчиной.
Не следовало так откровенно проявлять страстное желание.
Джейк приподнимает бровь:
– В самом деле?
– О да! Обожаю свадьбы! – Два раза в жизни была на свадьбе. И на обеих крошечной девчушкой – несла цветы за невестой.
– Уф. – Он отпускает мои руки. – Отлично. Видишь ли, моя бывшая подружка собиралась поехать со мной. И с тех пор как мы расстались, я как-то не задумывался об этом. Но, кажется, выбирая блюда в меню, я указал, что она предпочитает филе миньон. Ты любишь филе миньон?
– Кто же не любит филе миньон?
– Вегетарианцы.
Точно.
Джейк совсем отпускает мои руки.
– Давай-ка попробуем поймать такси. – И ступает на мостовую, вскинув ладонь.
Сразу же подкатывает такси. Джейк открывает дверцу, и я тут же вваливаюсь внутрь, стремительно пробираясь на дальний край сиденья.
Он удерживает дверцу. Выжидательно смотрю на него. На этот раз сосредоточившись. Джейк глубоко вздыхает.
– Доброй ночи, Сара. – Наклонившись, он нежно касается моих губ. – Увидимся в пятницу.
Сделав шаг назад, Джейк захлопывает дверцу такси.
Глава 10
Влюблена ли я в Джейка? На этой неделе – да. Люблю Джейка, потому что впервые за полгода я занята. У меня такая напряженная жизнь! Я вернулась к своим ежедневным физкультурным занятиям. А два дня назад Аманда вручила мне подарочный сертификат на стрижку и окраску волос, который она получила на прошлое Рождество в новом салоне красоты (сама Аманда, ярая поклонница «Бамбе энд Бамбе», не помышляет о том, чтобы доверить свои локоны незнакомым рукам). Поскольку положение безработной располагает к скупости и поиску дешевых распродаж, я добываю фантастическое платье от Дианы фон Фюрстенберг в магазине готовой одежды в «XXI веке». Когда я описала маме по телефону это платье (длинное, облегающее, почти прозрачное), она сказала, что звучит роскошно.
Даже Лори вырвалась в обеденный перерыв, чтобы сопроводить меня в салон и по-быстрому сделать маникюр и педикюр. Так решила она, а не я. Я даже в лучшие времена остаюсь суетливой невротичкой, поэтому о моих ногтях и говорить не стоит. Я сгрызу свежий лак с ногтей, даже не дойдя до дома.
К тому же меня нервирует, когда чужие люди прикасаются к моим ногам. С другой стороны, Лори любезно приподнимает ножку из ванночки. И педикюрша с губкой набрасывается на нее. Нимало не беспокоясь, Лори листает журнал, возможно, надеется увидеть свою фотографию в колонке светских новостей под грифом «Да». И опасается оказаться под грифом «Нет». С облегчением или разочарованием, но не обнаружив своего фото, она откладывает журнал и берет другой.
– Хочешь «Лаки» или «Вог»? – спрашивает она у меня.
– Ни то, ни другое. Я больше не читаю журналов.
– А кто говорит о чтении? Я же спросила «Лаки» или «Вог».
Качаю головой:
– Не могу. Журналы пробуждают во мне желание купить вещи, которые я не могу себе позволить. Предпочитаю ничего о них не знать. Не иметь вкуса, стиля и жить чуть выше черты бедности.
– Тогда возьми «Лаки». Там в конце есть флаеры со скидкой.
– Флаеры со скидкой на барахло, которое мне ни к чему? Еще хуже. Я буду чувствовать себя обязанной купить это. Фу. Дай-ка мне «Пост».
Лори удивленно мигает:
– Извини, ты попросила «Нью-Йорк пост»?
– Ага.
– Что, собираешься разгадывать кроссворд?
– Лучше. Ребусы.
– Ах, – усмехается она. – Эта девушка мне по сердцу.
Лори берет газету и, прежде чем передать мне, раскрывает на колонке светских сплетен.
– Эй, знаешь, кто та актриса, курившая крек на Лудлоу-стрит?
– У меня есть догадки на этот счет, – робко отвечаю я, просматривая текст.
Лори не развивает тему. Она раскрывает свой журнал, который предлагает новый предмет обсуждения.
– Прямо не верится, что ты пропустишь вечеринку в эти выходные.
Закатываю глаза:
– Благодарю, я бы в любом случае это пропустила. Я уж несколько старовата, чтобы являться без приглашения на ваши тусовки.
Лори насмешливо смотрит на меня:
– Старовата?
– Ты понимаешь, о чем я. Я утратила аромат таинственности. Все знают меня, и всем прекрасно известно, что я больше не имею никакого отношения к кино…
– Но ты красила декорации целый день!
– Я все равно буду чувствовать себя незваной гостьей.
– Идиотка! – Перелистывает страницу. – Если бы мы не хотели видеть новых гостей, то назвали бы это закрытым празднованием. Весь смак вечеринки как раз и состоит в том, чтобы пригласить милых девушек. Приглашая тебя, я доставляю удовольствие всем.
Я фыркаю. Если кто-то всерьез считает меня красоткой, то только потому, что я отвечаю самым минимальным требованиям. Я не слишком жирная, у меня вполне ухоженные волосы и нет серьезных дефектов на лице. И даже грудь у меня нормального размера. Поэтому я ношу лифчик, но пока он без специальной подкладки, не вижу никаких проблем.
Я из тех девушек, которых считают красотками на фоне прочих. Если девяносто девять ладно скроенных женщин вертят бедрами на танцполе, в темном полуподвале ночного клуба, при мигающем свете ламп и я присоединяюсь к ним, – тогда, конечно, вы вполне спокойно можете заявить, что танцует сотня красивых девушек. А еще я красотка потому, что близка к Лори. Случайно оказавшись рядом с ней, я словно впитываю ее сексуальность. Находясь рядом с Амандой, я перенимаю ее высокомерный шарм. Но хватит об этом.
– Кроме того, – продолжает Лори, вырывая журнальную страницу и пряча ее в карман жакета, – там, вероятно, будет Энди Дик.
– О нет, Лори, пожалуйста, не связывайся с Энди Диком. Я не помогу тебе, если разразится психологическая катастрофа такого масштаба.
– Ф-фу. – Ее передергивает. – Я вовсе не собираюсь связываться с Энди Диком!
– Слава Богу.
– Я положила глаз на Роальда.
– Нет! – Я шлепаю по ее журналу, требуя полного внимания. – Оператора?
– Он не просто оператор. Он оператор-постановщик.
– Немец?
– Голландец.
– Но он сумасшедший!
– Он художник.
– Он хоть говорит по-английски?
– Чуть-чуть. – Лори переворачивает страницы журнала и рассматривает фотографии звезд. – Думаю, он очень сексуален.
– Из-за акцента? Не говори, что ты западаешь на такие очевидные штуки.
– Дело не в акценте. Все в целом. Художественный образ. Это… – Она обрывает себя и, нахмурившись, демонстрирует мне последний дизайнерский провал Дженнифер Лопес. Бросаю короткий взгляд, не выказывая особого интереса.
– Так что же? – настаиваю я.
– Мм? – Лори продолжает просматривать картинки. – О, видишь ли, операторы-постановщики такие плохие мальчишки. Я просто не в силах удержаться. Они неотразимы.
– Ну, поскольку ты понимаешь, что делаешь…
– Вовсе нет. – Ее короткая пышная челка не может скрыть озорного блеска в глазах. – Именно это так возбуждает меня. – Лори вырывает еще одну страницу. – Но расскажи о своем парне.
– Ах, это! – Я смущенно ерзаю в кресле – дама, полирующая мои пятки, бросает на меня суровый взгляд. Задерживаю дыхание и пытаюсь унять волнение. – Я уже говорила тебе о нем. Это его я заменяла на последней временной работе.
– Точно. Тот парень. – Прижав палец к образцу нового аромата между страницами, Лори задумывается. – Погоди-ка секунду. Ты ведь не согласилась на ту работу, верно?
– Верно.
– И тогда он решил остаться?
– Полагаю…
– Из-за тебя?
– Нет, это просто смешно.
– Тогда почему?
– Понятия не имею. Он довольно загадочный тип. У него… гм… личные проблемы.
Лори присвистывает, слегка приподнимая локоны, падающие на лицо.
– Ох-хо, – бормочет она. Страница выскальзывает из ее пальцев. – А чем он занимается?
– Он… гм… – Напрягаю шею, стараясь не дрожать. – Он хочет быть оператором-постановщиком.
Лори широко распахивает глаза:
– Ох-хо, – повторяет она.
Педикюрша постукивает по моей левой ноге. Повинуясь команде, приподнимаю ее и опускаю в тазик другую ногу.
Отбросив журнал, Лори тяжело вздыхает и откидывает голову назад, разминая затекшие мышцы.
– Слушай, ты видела книжку, о которой я спрашивала? «Гидеон»?
– Лори, ты же знаешь, как…
– Не говори ничего. Если ответ утвердительный, можешь просто пошевелить пальцами или что-нибудь в этом роде.
Это требует жесткого самоконтроля. Но, так или иначе, на некоторое время, я все же прекращаю ерзать и держусь совершенно спокойно.
По пути домой я вновь решаю сэкономить два доллара на метро и неспешно иду по Бродвею. Манекены в крошечных купальниках и соблазнительном, мужского стиля, белье манят из витрин. С этими притворно скромными лицами, в провокационных позах, они выглядят как фривольные кокетки, выставляющие свой товар в квартале красных фонарей. А я в таком случае должна бы превратиться в беспомощного туриста, зарыться лицом в карту города, не обращая внимания на их дьявольские призывы.
И тут я случайно натыкаюсь на искушение, которому не могу противостоять. Оно взывает с обманчиво скромной витрины «Городской одежды».
РАСПРОДАЖА.
Прибавляю шагу и спешу домой.
Однако возвращаюсь и жду в возмутительно длинной очереди вместе с другими простаками, которых заманили туда. Ко всему прочему продавщица, предложившая свою помощь, не выказывает ни малейшей расторопности.
– Когда, вы говорите, купили это? – спрашивает она, жуя жвачку и тупо глядя на джинсы, которые я положила на прилавок перед ней.
– Пару дней назад. Продавец сказал, что я могу…
– Помните, в какой именно день?
– О нет. Точно не помню. Но у меня есть чек. – Протягиваю ей. Она разглядывает чек, продолжая тупо жевать.
– Помните, кто вас обслуживал?
– Парень. С кудрявыми волосами.
– Марио! – осеняет ее. Она перебрасывает жвачку за щеку. – Марио, иди сюда!
С минуту мы ждем. Я разглаживаю складки на джинсах, пытаясь придать им вид ни разу не надеванных.
– Да? – Марио робко появляется из-за прилавка. В толпе я не узнала бы его, но сейчас благодаря значку с именем признаю.
– Привет, – широко улыбаюсь я. – Не знаю, помните ли вы меня. Вы продали мне эти джинсы пару дней назад. И сказали, что во время распродажи я могу прийти и получить скидку.
– Правда? – Он приподнимает джинсы, надеясь найти дефекты. – У вас есть чек?
– Да, я отдала девушке. – Указываю на пристально следящую за нами продавщицу.
– Полагаю, проблем быть не должно. – Марио оборачивается к девице, та игриво поправляет кудряшки. – Ты знаешь, как пробить чек?
– Не-а. – Она качает головой.
Пока они обсуждают детали финансовой операции, я вежливо жду, положив руки на прилавок. И тут до меня доходит, как молния пронзает жуткая мысль, что вот теперь я окончательно превратилась в свою мамочку.
Несколько раз упаковываю и вновь распаковываю чемодан, поскольку все время что-то забываю. Нужно сделать выбор между спортивной формой и купальником. Я ведь даже не знаю, что у нас за отель и есть ли там бассейн или спортзал. Кроме того, готова ли я к тому, чтобы Джейк увидел меня в бикини?
Останавливаюсь на спортивной форме. Тогда все. Я готова. Еще раз быстро осматриваю комнату: не забыла ли я чего? Взгляд задерживается на стопке нераспечатанных писем на моем столе. Сверху анкета Колумбийского университета, о существовании которой я якобы не подозреваю.
Смотрю на часы и не могу сдержать стона. Нужно убить еще целый час, прежде чем Джейк заедет за мной.
– Ну что ж, отлично! – Я хватаю анкету и рывком раскрываю ее. Троица идеальных студентов украшает обложку брошюры. Пролистываю, видя все более жизнерадостно сияющие лица. – Родители, должно быть, гордятся вами. – Переворачиваю страницы все быстрее, пока не оказываюсь на безопасной официальной территории, удалившись от фотографий болезненно блаженных, по-детски улыбающихся молодых юристов.
Тянусь за ручкой. Затем, подумав, беру сигарету. А потом – еще лучше! – звонит телефон.
Аккуратно пристраиваю сигарету на кромке пепельницы и на третьем звонке снимаю трубку.
– Алло?
– Алло, могу ли я поговорить с Сарой Пелтье?
– Слушаю вас.
– Привет, Сара. Это Келли Мартин. Я звоню из «Эспен куотерли».
Так, куда я сунула сигарету?
– О, привет, Келли. – Стараюсь быть сдержанной. Это, должно быть, шутка. Как такое возможно? Чтобы я чего-то отчаянно хотела, а потом напрочь, забыла об этом? Откашливаюсь. – Не ожидала, что вы позвоните. Но спасибо.
– Прошу прощения, что задержались с ответом. Мы пытаемся провести своего рода телефонные собеседования со всеми кандидатами. У вас есть время?
Мне следовало бы ответить «нет». Сказать, что сейчас неподходящий момент. Это ведь действительно неподходящий момент.
– Разумеется. – Устраиваюсь в своем «Аэроне». Сигарета взывает ко мне с края пепельницы.
– Итак, Сара, из вашего письма ясно, что вы очень хотите сменить место жительства. Вы прежде бывали в Эспене?
– О да, пару раз. – На самом деле не была ни разу. Но поскольку я повзрослела только четыре часа назад, полагаю, это цифра вполне близка к реальности. – Этот город очаровал меня. Совершенно бесподобный, дух захватывает. – Так и должно быть высоко в горах, кажется.
– Да, здесь очень красиво, – соглашается Келли. – Но должна предупредить вас. Эспен живет от сезона к сезону. И временами здесь бывает очень тихо. Ничего общего с Нью-Йорком.
– Я на это и не рассчитывала.
– Могу ли я поинтересоваться, почему вы хотите уехать?
– Почему я хочу уехать из Нью-Йорка?
– Да.
Почему я хочу уехать из Нью-Йорка?
– Келли, буду с вами откровенна… – Поигрываю веревочкой своих жалюзи. Планки разворачиваются, открывая взору пульсирующую неоновую вывеску на другой стороне улицы. – Я пресытилась Нью-Йорком. – Мигающий синий свет отвлекает меня. Закрываю жалюзи. – Поймите меня правильно. Я вполне довольна своей жизнью здесь. Но знаете, хорошего понемножку. Думаю, что-то всерьез не в порядке с городом, который предлагает так много. Например, я каждый вечер могу смотреть экспериментальное кино в архивах антологии кино. Но знаете что? Все эти фильмы гарантированно ужасны. И могу читать любую из трех еженедельных так называемых альтернативных газет, ни одна из них не предлагает читателю ничего стоящего. И еще я могу измываться над собой каждые выходные, таскаясь на убогие, плохо написанные, дурно поставленные, отвратительно сыгранные пьесы, не пробившиеся на Бродвей. – Чувствуя, что начинаю сбиваться, я пытаюсь вернуться на прежние рельсы. – Я хотела бы жить и работать там, где люди несколько разборчивее. Меня не интересует более, насколько вещи или явления новы, свежи или оригинальны. Я хочу, чтобы они были хороши. Я предпочла бы исследовать новые возможности, а не тратить время, бродя по грязным нью-йоркским мостовым.
Не слишком ли я разоткровенничалась?
– Понимаю, – произносит Келли. – Но, видите ли, Эспен едва ли предоставит вам много возможностей смотреть альтернативное кино или читать альтернативную прессу…
– Вот и хорошо.
– Ага. – Пауза. – Скажите, Сара, вы физически активный человек?
– О да. Очень активный. – Я как-никак на этой неделе каждый день ходила в спортзал.
– В самом деле? Какой вид спорта вы предпочитаете?
– Ну, я люблю… – Лыжи? Туризм? Парашютный спорт? – Кататься на роликах.
– Ага, понятно… – Слышу, как Келли шуршит бумагой. – Еще один, последний вопрос, Сара. Что в первую очередь привлекает вас в нашем журнале? Есть какие-нибудь разделы, авторы или колонки, особенно заинтересовавшие вас?
– Мм… – О черт!
– Вы читали «Эспен куотерли»?
Да! Скажи да!
– Нет, – признаюсь я. – Но собиралась. Кажется, во всех киосках журнал уже распродан. – Это слишком для города, способного предложить, что угодно. – Но, – поспешно добавляю я, – я попросила «Барнс и Нобль» позвонить мне, как только выйдет следующий номер. – Они вообще принимают такие заказы? Кто знает.
– О! – восклицает Келли. – Понятно.
Закончив разговор, звоню маме:
– Я только что провалила очередное интервью.
– Каким образом? Мы же с тобой говорили полчаса назад.
Рассказываю ей все.
– Ой, плюшечка, это ужасно! Только подумай, как замечательно было бы в Эспене. Ты жила бы всего в четырех часах езды от нас. А им нельзя перезвонить и перенести интервью на более удобное время?
– Едва ли это сработает.
– Черт возьми! Какая досада. Мы приезжали бы к тебе на выходные. И ты могла бы бывать дома в любое время…
Хм. Об этом я не подумала. Теперь мой провал уже не кажется таким разрушительным.
– О'кей, мам, спасибо, что обрисовала перспективы.
– Знаешь, плюшечка… – Прямо чувствую, как она пытается деликатно сменить тему. Это всегда дурной знак. – Если ты всерьез обдумываешь отъезд из Нью-Йорка, может, тебе следует просто на пару недель вернуться домой?
– Но, мам, я на самом деле не хочу уезжать из Нью-Йорка.
– Так я и предполагала, – вздыхает она.
Разговор окончен. Тянусь за тем, что осталось от моей сигареты. Внезапно мне становится весело: Эспен со всеми своими роскошными курортами, чопорными горными вершинами и изысканным светским обществом всегда казался мне оазисом. Я никогда прежде не рассматривала это место как возможность вернуться домой. Блин! От одной мысли мурашки по коже. Благодарение Господу, этого несчастья с таким артистизмом удалось избежать.
Часом позже мне звонит снизу Джейк. Быстро спускаюсь на четыре пролета и встречаюсь с ним у машины. Он забрасывает на заднее сиденье мою дорожную сумку.
– И это все?
– Да, люблю путешествовать налегке.
Наглая грубая ложь. У меня только одна сумка, и я не хочу, чтобы он подумал, будто я слишком суетлива. Если я и научилась чему-либо за десятилетние попытки произвести впечатление на парней, так это тому, что лучше проявлять свои характерные черты постепенно, на протяжении длительных промежутков времени.
Джейк помогает мне устроиться на переднем сиденье, затем обходит машину и усаживается на водительское место. Застегивает ремень и отчего-то медлит. Поворачиваюсь к нему и вижу, что он смотрит на меня с улыбкой. Мне тут же хочется захлопать ресницами.
